Именем Федерации!

Глава 10

— Вся беда в том, что я так и не смог отыскать главный ингредиент, — пожаловался Корнелиус в ответ на вопрос отца Ансельма.

Монах рассеяно глядел на обзорный экран, на который с непередаваемой реалистичностью транслировался тропический пейзаж, вполне земной, если не считать перекрученных стволов пальм с красной листвой и поросли пушистой фиолетовой травы по берегу реки. В реке плескалась рыба с сильно приплюснутыми головами, выпученными бусинами глаз и короткими крокодильими пастями…

— Вернее, я нашел его, но один ненормальный раздавил цветок… Он был единственным, больше мне их обнаружить не удалось, — продолжал маг. — А потом у меня не осталось на поиски времени.

— Маг, ты должен его отыскать, — глухо сказал отец Ансельм. — Я устал, неимоверно устал. Все эти летающие корабли, воздушные баталии, космос, чужие солнца, планеты и неведомые богопротивные создания. Я уже не понимаю, что есть правда, а что ложь. Мы движемся или стоим на месте? А если движемся, то куда? И что это за деревья, и где они находятся? — грустно кивнул на экран отец Ансельм и застонал. — Господь всемогущий, за что ты ниспослал мне такие испытания? Чтобы я усомнился в вере своей или смог постигнуть непостижимое?

Корнелиус вздохнул и повесил голову.

Монах перевел взгляд на плоды пальм, шарообразные, зеленые, скрепленные в длинные ленты. Ленты свисали почти до середины пальм.

«Интересно, съедобны они или нет?» — подумал отец Ансельм.

Вдруг неведомый пейзаж исчез, экран заполнился бездонной чернотой, и в ней вспыхнула россыпь огненных точек, закрученная спиралью. Монах отшатнулся от неожиданности.

— Что это еще такое? — недовольно проворчал он. — Не иначе дьявольское наваждение!

— Сейчас узнаем, — порядком освоившийся в своей каюте Корнелиус протянул руку и с умным видом ткнул пальцем в сенсор связи с рубкой. — Почтенный Сартор?

— Слушаю, Корнелиус.

Над столом возникла голограмма головы командира. Отец Ансельм перекрестился сам и на всякий случай перекрестил голограмму — голова не исчезла. Монах насупился и на всякий случай отодвинулся к стене.

— Святой отец спрашивает, что за картину вы нам показываете?

— Это галактика. Я подумал, вам будет интересно взглянуть на нее.

— Простите, но что она есть такое? — наморщил лоб Корнелиус.

— Галактика — это скопление звезд. Вам она, вероятно, известна как Млечный путь.

— Да, да, я знаю, что такое Млечный путь! Но почему она так странно выглядит? Я полагал его некоей светящейся полосой, пересекающей небосвод.

— Она казалась полосой, потому что вы смотрели на нее изнутри.

— Не совсем понимаю вас, если честно.

Маг и притихший монах переглянулись.

— Сейчас вам все станет понятно, — пустился в терпеливые объяснения Гемм. — Для начала я скажу, что наша галактика насчитывает триста с лишним миллиардов звезд.

— Я не ослышался? — вытаращился на голограмму командира Корнелиус. — Вы сказали миллиардов?

— Именно так. А ваша звезда, Солнце, находится вот здесь. — На экране, почти на самом краю одной из спиралей вспыхнула красная искорка.

— Боже мой! — пролепетал отец Ансельм и отер лицо ладонью. — Вы хотите сказать…

— Я хочу сказать, что Солнце — всего лишь одна из сотен миллиардов звезд нашей галактики, не самая яркая и не самая большая.

— Нашей? — Корнелиус облизнул пересохшие от волнения губы.

— Именно. Ведь галактик во вселенной неисчислимое множество! И в них тоже…

— Не продолжайте, прошу вас! — взмолился маг. — Иначе я просто сойду с ума: бесчисленное количество галактик, висящих в пустоте, каждая из которых состоит из сотен миллиардов звезд, а вокруг них вращаются планеты — это уму непостижимо!

— Вы правы, Корнелиус, такое сложно представить.

— Ложь! — не вытерпел отец Ансельм. — Гнусная ложь!

— Вы о чем, отец Ансельм? — Гемм недоуменно перевел на него взгляд.

— О ваших галактиках, звездах и пустоте.

— Но они на самом деле существуют! Вы собственными глазами видели звезды и планеты — разве не так?

— Дьявольское наваждение, бесовские картинки! — в запале выкрикнул монах.

— Вы вольны думать, как вам заблагорассудится, но от этого мир не изменится, уверяю вас, — не стал спорить Гемм.

— Но где же тогда, по-вашему, рай? — никак не сдавался монах. — Где он, я вас спрашиваю?

— Рай? — непонимающе переспросил командир. — Что такое Рай? Если одна из планет, то я о ней, честно признаться, слышу впервые.

— Рай — это место, куда попадают светлые души после смерти, — охотно пояснил маг.

— Ах, вон вы о чем! Думаю, рай — всего лишь красивая сказка, и не более того. По крайней мере, в том виде, в котором вы его себе представляете.

Отец Ансельм на время потерял дар речи. Он силился достойно ответить Гемму, этому наглому выскочке, решившемуся оспаривать прописные истины, но никак не мог подобрать нужных слов.

— Почтенный Сартор, — задал между тем еще один вопрос Корнелиус, — но я полагал, что мы направляемся на некую Сегнецию, а оказались почему-то далеко за пределами… м-м… галактики.

— Вам не откажешь в сообразительности, Корнелиус. Дело в том, что Сегнеция находится гораздо ближе к центру галактики и скрыта множеством звезд от звездной системы планеты Пальнеро, с которой мы не так давно стартовали. Поэтому, чтобы путь получился много короче и во избежание лишних сложных расчетов и множества прыжков, мы вышли за пределы Млечного пути и вскоре совершим прыжок прямо к нужной нам звезде.

— Понятно. Ну что ж, уважаемый Сартор, благодарю вас за потраченное на нас время.

— Не за что. Приятного времяпрепровождения, — кивнул Гемм и отключился.

— Какой кошмар, проклятый мир безбожников! — спустя некоторое время выдавил, наконец, отец Ансельм. — Нет рая… Ничего нет, кроме проклятых звезд и планет! Корнелиус, умоляю, скажи, что все это сон.

— Как я могу, если ты видишь все собственными глазами, — дернул плечами Корнелиус.

— Но такого не может быть! Все, во что я верил, пошло прахом… А Господь? Где он, маг? Неужели его тоже нет? — прошептал отец Ансельм.

— Есть, должен быть! — уверенно сказал Корнелиус. — Кто-то ведь создал планеты, звезды, галактики, вселенную наконец… Но он, скорее всего, не то, чем мы себе его представляли. Послушай, святой отец!

— Что, что такое? — встрепенулся монах.

— А может, Господь есть все это? — повел рукой маг. — Может, он сама вселенная?

— М-м, — засомневался отец Ансельм. — Знаешь, в твоих крамольных речах есть некий смысл.

— Конечно, он есть! — загорелся Корнелиус. — Господь — это все, что нас окружает, он породил мир и нас в том числе. Он управляет всем, все чувствует и знает. И он могущественней, чем то представлялось нам раньше!

— Да, ты прав, колдун, — немного приободрился отец Ансельм. — Что случится плохого, если мы несколько расширим мир и перенесем Господа с небес в вечный и беспредельный мрак вселенной? И что, собственно, такого в том, что миров не один, а неисчислимое множество? Ничего! И даже наоборот — это прекрасно! Великое единство многообразия как проявление божественной мудрости.

— Да, да! — с жаром согласился Корнелиус. — Но знаешь, если мы вернемся, тебе вовсе не стоит распространяться ни о чем подобном.

— Но почему? — вскинул брови отец Ансельм.

— Потому что тебе непременно будет уготовано место на так любимой тобой дыбе рядом со мной.

— Но о подобном открытии нельзя молчать!

— Кому есть дело до твоих великих открытий? — только и отмахнулся Корнелиус. — Людям вовсе не нужна Истина, а все новое настораживает или пугает. Людей вполне устраивают их верования — с ними спокойно и просто живется.

— Как ни печально, но ты прав колдун, — повесил плечи отец Ансельм. — Но погляди! Мы, кажется, куда-то движемся! Господи, какая красота!..

Отец Ансельм и маг уставились на экран, в неимоверную звездную даль, устремившуюся навстречу им с непостижимой быстротой. Казалось, не звезды летят к тебе, а ты падаешь в сверкающее бездонное великолепие и вот-вот нырнешь в него с головой. Ощутив легкое головокружение, отец Ансельм вцепился одной рукой в спинку кровати, на которой сидел, а другой смял одеяло. А звезды все убегали и убегали в стороны, вверх, вниз, их становилось все меньше, некоторые превратились из ярких точек в ослепительные шары и пронеслись мимо, еще и еще, и не было этой круговерти ни конца ни края. И вот, наконец, в центре запылала, лохматясь всполохами огненных лент, оранжевая звезда, сместилась и ушла влево. Раскаленными до бела дробинками промелькнули две планеты. Судно, сбавив скорость, приближалось к ярко-голубому шарику, закутанному в молочно-белое кружево облаков.

— Корнелиус, смотри, святой крест! — воскликнул отец Ансельм, указывая на экран дрожащей от охватившего его волнения пальцами.

Там, чуть левее занявшей уже полэкрана планеты, блистала в солнечных лучах крестовина, действительно сильно смахивающая на крест. Эффект портили утолщения посередине и внизу, паутина решетчатых балок и нечто вроде перевернутого зонта наверху.

Маг не ответил, а монах трижды осенил себя крестным знамением и, сложив ладони, забормотал молитву.

Но с приближением корабля стало понятно, что это вовсе не крест, а огромная, сверкающая белизной труба, к которой крепилась вовсе не перекладина, а неимоверно огромных размеров кольцо, все в геометрически правильных наростах. К кольцу были пристыкованы несколько судов разных размеров, казавшихся миниатюрными на фоне гигантского строения.

— Что это? Что это такое? — воскликнул отец Ансельм, судорожно впившись пальцами в плечо мага.

— Боюсь ошибиться, но, думаю, нечто вроде космического города, — поморщился от боли Корнелиус, освобождая плечо.

— Город? — едва слышно повторил отец Ансельм и, пресыщенный впечатлениями, без чувств растянулся на кровати.

— Зря мы сюда летели, — сказал Гемм, свернув личный рабочий объем. — Они не дают разрешение на пересечение границы.

— Как не дают? — воскликнул Фарро, приближаясь к командиру. — Вы сказали им, кто я?

— Они и без меня в курсе, кому принадлежит судно — ответчик работает исправно.

— Тогда в чем же дело?

— Дело в отношении Сегнеции к Федерации.

— Она лояльна нам!

— Да, но при этом всячески старается подчеркнуть свою независимость. Для коммерческого судна они, скорее всего, и сделали бы исключение. Но для правительственного, по неизвестным причинам объявившегося у них под носом без положенного запроса, однозначно последует отказ.

— Глупость какая! — Фарро в задумчивости взялся терзать подбородок. — Ну, скажите им, что я прибыл не как официальное лицо.

— Я так и сделал. Понимают, сочувствуют, но не могут нарушить правила.

— Тогда, может быть, вернемся к предложенному мной варианту?

— Тиберия? Нет, там мы однозначно окажемся в ловушке.

— Другая планета?

— У нас мало топлива. При втором отказе в посадке может не хватить на обратную дорогу. Так что нужна дозаправка.

— В чем же состоит проблема?

— В деньгах. — Гемм потер палец о палец.

— Не вижу никакой проблемы! — министр скроил презрительную физиономию. — Запросите мое министерство, и вас обеспечат необходимой суммой.

— И через несколько часов вместе с деньгами здесь объявятся ваши друзья, — усмехнулся Хан.

— Полагаете, наши дела настолько плохи? — сошел с лица Фарро.

— А вы считаете иначе? — прищурился Хан. — Да после всего, что произошло на Пальнеро, они просто вынуждены пришить вас.

— Знаете, по-моему, это не очень тактично в таком тоне… — набычился министр.

— А дураком быть тактично, а, длинный? — грубо оборвал Фелки. — Да самому распоследнему идиоту понятно, что на нас объявлена охота, а он сам рвется в ловушку.

— Ну, знаете! — задохнулся от возмущения Фарро. — Что себе позволяет этот… этот прыщ?!

— А в глаз? — схватился за копье оскорбленный человечек.

— Да я тебя растопчу!

— Ну, ну, рискни, — выставил Фелки копье.

— Командир, я требую прекратить безобразие! — топнул министр. — Какое он имеет право оскорблять меня и еще угрожать?

— Фелки, успокойся и помолчи. — Гемм помассировал переносицу, с трудом скрыв улыбку. — Но он в чем-то прав: вы явно недооцениваете угрозу.

— Но что же, в таком случае, нам делать? И зачем мы вообще прилетели сюда, если вы заранее знали, чем все закончится?

— Я делал ставку именно на частный визит, но не сработало, — развел руками Гемм.

В рубке повисла напряженная тишина. Ее нарушил министр:

— Предположим, вам удастся сесть на Сегнецию, но что вы намерены делать после?

— Я считаю, есть только одна возможность избавиться от преследования ваших бывших подельников — сделать историю с драгоценностями и попыткой покушения на вас достоянием общественности.

— Вы в своем уме? — вскинулся Фарро. — Да меня же посадят, как пить дать!

— Зато останетесь живы.

— Но тюрьма!.. — округлил глаза министр. — Нет, я не пойду на это. Ни-ког-да, слышите! — потряс он пальцем.

— Думаю, не все так печально. Чистосердечное признание, содействие следствию в расследовании крупной махинации, возврат наворованного…

— Оно не ворованное, — буркнул Фарро. — Оно утаенное. Подделка документов, неуплата налогов и прочее в том же духе.

— Тем более! Плюс выдача коррумпированных чиновников высшего звена — согласитесь, это вовсе немало. Так что, полагаю, наказание будет минимальным.

— М-м, — покрутил шеей Фарро.

— Вы сами создали спрута, который теперь протянул к вам щупальца. Пора его уничтожить! — грохнул кулаком по подлокотнику Пурвис.

— Хорошо, — скроил кислую мину Фарро. — Я согласен. Здесь для меня, похоже, действительно сложилась безвыходная ситуация: либо я их, либо они меня. Нет, но как они могли предать меня? Меня, столько сделавшего для них? Я их вытащил из грязи, из нищеты, дал все, что им хотелось. И вот чем они отплатили!

— Вы закончили? — спросил Гемм. — Тогда, может быть, наконец, займемся делом?

— Да, разумеется, капитан, — спохватился Фарро и направился к выходу из рубки.

— Куда вы? — окликнул его Гемм.

— Я должен переговорить кое с кем на Сегнеции.

— Надеюсь, он не замешан в ваших темных делишках?

— О, не беспокойтесь! Я связан с ним исключительно по делам министерства.

Дверь открылась и закрылась.

— Ты ему веришь? — спросил Пурвис у командира.

— Не особо, но сейчас ему невыгодно идти против нас. Возможно, позже он попытается выкрутиться.

— А что насчет друга на Сегнеции?

— У меня нехорошее предчувствие. Но других вариантов у нас все равно нет.

Судно мягко опустилось на полупустой перрон космодрома. Стоило ему коснуться бетона, как к нему тут же устремились автоматы технической службы с силовыми кабелями и контрольной аппаратурой. Под днищем закипела работа.

Гемм сделал пару служебных отметок в бортовом журнале, оставил несколько замечаний по работе систем корабля и обесточил судно. Откинулся на спинку и повернулся лицом к Фарро, взиравшему в открывшийся обзорный иллюминатор в боку рубки на здание космопорта. Над центральным терминалом полыхала надпись «Сегнеция, Дарссея». Прожектора заливали перрон холодным ярким светом. Сновали туда-сюда служебные транспорты.

— И все же, кто ваш таинственный знакомый, способный добиться разрешения на посадку? — спросил командир.

— Не все ли равно? — отрешенно пожал плечами министр. — Главное, что мы сели. Правда, обошлось это недешево.

— Тогда все понятно, — кивнул Гемм. — Деньги в нашем мире творят волшебство. Кстати, из какого источника производилась выплата?

— Из моего личного, разумеется! — отвернулся от люка Фарро. — Вы же не полагаете всерьез, будто наше правительство выложит кругленькую сумму для моих прогулок и тем более дачи взяток.

— Да, но… вы перевели их лично или дали кому-то распоряжение? — не унимался Гемм.

— Разумеется, дал распоряжение! — раздраженно засопел Фарро. — Что за допрос в самом деле? И какое вам вообще дело до моих денег?

— До ваших денег мне нет ни малейшего дела — вы правы. Но вот насчет распоряжения… По-моему, вы поступили несколько опрометчиво.

— У вас, командир, мания преследования.

— Возможно, — не стал спорить Гемм и поднялся из кресла. — Но в нашем случае приходится рассчитывать на худшее. Идемте.

Фарро первым покинул рубку. За ним потянулись остальные.

— И все же кто он, ваш таинственный Ренцо Оливо? Чем занимается? — спросил Гемм, нагнав министра у самого трапа.

— В том нет никакого секрета: он один из торговых представителей Мицара в системе Сегнеции. Занимается рудой и драгметаллами.

— Чем?! — отшатнулся Гемм.

— Стойте, где стоите! Не двигаться, стреляем без предупреждения, — рявкнул голос снаружи, и у трапа замерли двое с лучевиками в руках.

То были не люди. На жилистых птичьих ногах на два метра возносились мощные торсы, облаченные в бронежилеты. Существа имели несколько вытянутые головы с широко посаженными круглыми глазами, безгубыми ртами и курносыми носами, отчего те походили на маленькие пятачки. И еще огромные уши, которые сводили на нет попытку существ выглядеть грозными. Хотя оружие в их руках отбивало всякое желание насмехаться над несколько несуразным видом аборигенов.

— Кто это такие? — осторожно спросил маг у Пурвиса, стоявшего с ним рядом.

— Они зовут себя кхатто, — ответил Пурвис, — что в переводе, если мне не изменяет память, означает «большеухие», чем они крайне гордятся. Мы же зовем их «лопушками».

— И они не обижаются? — вскинул брови Корнелиус.

— Уши — их национальная гордость.

— Надо же, — пробормотал маг.

— Разве им больше нечем гордиться, кроме как слоновьими ушами? — перекрестился отец Ансельм от вида неведомых существ.

— Ну, у каждой нации свои взгляды на величие.

Справа показался человек невысокого роста, несколько сутулый и худой, и встал между вооруженными кхатто.

— Ренцо! — воскликнул Фарро. — Подлец, как ты мог?

— Прости, Джадд, — сделал печальные глаза стоявший у трапа мужчина. — Но я не желаю ввязываться в твои игры и подставляться под удар.

— Но я министр Федерации, меня нельзя вот так просто арестовать! — взвыл Фарро, не решаясь ступить на трап.

— Ты нарушил закон: дача взятки в крупном размере должностному лицу.

— Врешь! Дело вовсе не в этом.

— Джадд, Джадд, — удрученно покачал головой Ренцо. — У тебя слишком богатая фантазия. Просто я дорожу своим местом и положением. Он ваш, — повел кистью Ренцо.

— Но…

— Не рассуждать! — рявкнул кхатто, стоявший справа, и уши его колыхнулись. — Спускайтесь по одному.

Фарро уныло повесил плечи и ступил на первую ступеньку. За ним вышел Крафт и напряженно огляделся.

— Что здесь происходит, почтенный Сартор? — шепотом спросил Корнелиус, наклонившись к самому уху командира.

— Нас арестовали, — также тихо отозвался Гемм, почти не размыкая губ.

— Правда? Но я могу превратить их в баранов. Или лягушек.

— Не стоит. Если это действительно полиция, то все прояснится, и нас выпустят — за нами нет никакой вины. Но мне почему-то кажется, что эти бравые ребята не имеют к полиции ни малейшего отношения.

— Мне тоже так кажется, — подтвердил Хан. — Слишком напористые и наглые. Да и полицейского кара не видать, — осторожно выглянул он наружу.

— Постараемся их не провоцировать, а там видно будет, — сказал Гемм и вышел на трап.

— Как скажете, — склонил голову Корнелиус.

И вдруг, проскочив меж ног, на трап вынесся Фелки.

— Гаси свинорылых! — яростно потряс копьем человечек и скатился с трапа.

Не ожидавшие ничего подобного, кхатто остолбенели. Их секундное замешательство оказалась на руку человечку. Фелки подскочил к левому кхатто и ткнул его крохотным копьем в ногу.

— Вот тебе! На, получай!

Кхатто взвыл высоким визгливым голосом. Человечек ткнул еще пару раз и шмыгнул к другому кхатто, который поднимал лучевик, чтобы поразить маленького нахала. Стоявший рядом с ним Крафт вдруг резко крутанулся и присел, выбросив ногу, но сделать кхатто подсечку не успел. Два сгустка энергии, посланных магом, одновременно настигли обоих кхатто. Визг приплясывающего внезапно оборвался громким «ква», оба стремительно сжались, и на землю упали две крупные жабы. Крафт, вложивший в замах ногой весь свой вес, опрокинулся на спину и получил в лоб прикладом падающего лучевика. Подвывая от боли, он откатился к трапу и медленно поднялся на ноги. Второй лучевик успел подхватить подоспевший Хан.

— Йехо-о! — победно вскинул копье Фелки. — Вот вам, ушастые свиньи.

Фарро, простоявший все время короткой схватки столбом, бросился вдогонку попытавшемуся скрыться Оливо. Торговый представитель уже незаметно отступил за трап и собирался задать деру, когда Фарро настиг его, прихватил за грудки и тряхнул что было мочи.

— Куда это ты собрался?

— Я? Н-никуда, — проблеял Оливо. — Я тут, вот…

— Ах ты, сволочь, решил подставить меня, да?

— Я не виноват! — взвыл Оливо, забившись в руках министра. — Меня заставили, клянусь тебе.

— Придушу! — прошипел, брызжа слюной, взбешенный Фарро.

К нему подбежал Гемм и насилу оттащил сыплющего проклятиями Фарро от Оливо.

— Оставьте его, нам нужно убираться отсюда, пока не заявились другие.

— Да, вы правы, командир, — мгновенно остыл Фарро. — Но его отпускать нельзя. Он будет нашим прикрытием. Давай, пошел! — рванул он Оливо. Тот, все время оглядываясь, побежал к катеру на негнущихся ногах.

— Быстрее! — прикрикнул на Оливо Пурвис и ткнул дулом лучевика в спину, не размениваясь на любезности. — Ну?

Из-под тяжелых бронежилетов выбрались лягушки и с кваканьем устремились за убегающими людьми. Фелки, бежавший последним, пригрозил им копьем, и они отстали. Но все-таки продолжали оглашать пронзительным жалобным кваканьем пустынный перрон.

— У нас гости, — кивнул на звездное небо Хан, забираясь в катер.

Со стороны терминала приближались два флаера службы охраны, что было понятно по пронзительным вспышкам красных сигнальных огней. Флаеры сделали разворот и теперь стремительно падали, заходя сверху в попытке предотвратить взлет катера.

— Быстрее, ну же! — Святов втолкнул в люк замешкавшегося Фарро и забрался сам. За Святовым в тесное нутро небольшой машины нырнули остальные.

Гемм, устроившийся в командирском кресле уже запускал двигатели.

— Все здесь? — обернулся он и скользнул взглядом по людям.

— Все, командир, — ответил за всех Хан. — Можно взлетать.

— Держитесь! — предупредил Гемм и, чуть приподняв катер, рванул его влево под прикрытие решеток системы охлаждения ходовых генераторов судна.

Люди повались друг на друга. Хан больно ударился головой о квадратный выступ в стене. Вскрикнул Оливо, которому Фелки случайно ткнул копьем в бок.

Гемм добавил режим левому двигателю и включил реверс. Катер развернуло на месте, корма его приподнялась. Флаеры охраны ушли в сторону, завершая разворот и заходя сбоку в попытке заблокировать катер под брюхом судна.

— Перебьетесь! — процедил сквозь зубы Гемм, отключил реверс и вывел режим обоих двигателей на максимум. Катер рванулся прочь от судна, идя над перроном на высоте пяти футов.

— Еще двое! — указал Пурвис на пару флаеров, поспешно усаживаясь в свободное кресло и накидывая ремень. Флаеры выходили со стороны технических ангаров.

— Вижу, — коротко ответил Гемм, не отвлекаясь от управления.

Катер стремительно шел вдоль ряда громоздких судов, укрываясь в их тени. Первые два флаера несколько отстали, но вторые выходили наперерез, оттесняя катер к стенам ангаров.

— Что ты задумал? — спросил Пурвис, наблюдая на экране TCAS за флаерами.

Гемм не ответил.

Боевые машины сжимали кольцо. Командир рванул рукоятки реверса, и только что поднявшиеся с пола люди посыпались вперед. Катер резко встал на нос, забросил корму влево и, вновь ускоряясь, устремился вдоль узкого коридора, образованного высоко вздымающимися боками грузовых спейсеров. Флаеры охраны, не успев погасить скорость, ушли на широкий разворот.

— Они отстали, у нас полминуты максимум, — сообщил Пурвис.

— Хорошо, — бросил Гемм и потянул штурвал на себя. Катер взмыл ввысь, стремительно набирая высоту и выходя в лоб двум первым флаерам.

— Нас же сейчас собьют! — в ужасе вскрикнул Фарро, стоявший на четвереньках позади командирского кресла.

— Не собьют, — спокойно ответил Пурвис за командира. — Внизу суда.

— И что?

— Кто будет платить, если горящий катер рухнет на них?

Фарро не нашелся что ответить, а Пурвис только глубокомысленно хмыкнул и отвернулся.

Флаеры действительно не решились стрелять и ушли в разные стороны от лобового столкновения. Вторая пара, закончившая разворот, теперь вновь доворачивала, стараясь нагнать уходящий свечой в небо катер.

— У них скорость выше, нагонят, — заметил Крафт. — К тому же мы перегружены.

— А оно им надо? — уставился на безопасника Хан.

— В каком смысле?

— В прямом. Какое дело охране космодрома до улепетывающего катера? Ушел и ушел. Минимум — плюнут на все и с гордым видом победителей вернутся на базу, максимум — передадут наши данные полиции, но это вряд ли.

— Почему?

— Начнется долгое и нудное разбирательство, их будут дергать, выяснять причины случившегося.

Крафт ничего не ответил и только напряженно вглядывался в экран TCAS.

Флаеры действительно начали отставать, как только катер вышел за пределы зоны космодрома, затем развернулись и пошли на посадку.

Гемм прибрал режим и наконец ответил диспетчеру-автомату, сыплющему на экран почти истеричными требованиями прекратить хулиганство, соблюдать скоростной режим и войти в указанный воздушный коридор.

— Вас понял, — перешел командир на голосовой обмен. — Прошу прощения, мы немного опаздываем, решили срезать.

— Безобразие! — возмутился диспетчер-автомат. — Из-за вас мне пришлось перекрыть коридоры Б41 и Б42.

— Подобного больше не повторится.

— Очень на это надеюсь. Приятного полета! — недовольным голосом отозвался диспетчер и отключился.

— Куда летим? — осведомился Гемм у Фарро.

— Отвезите меня домой, а потом — куда хотите, — буркнул Оливо. — Катер в вашем полном распоряжении.

— Он и так в нашем распоряжении, — сказал Фарро. — Впрочем, мысль неплохая — летим к нему!

— Вы уверены, что там нам ничего не грозит? — спросил Гемм.

— По крайней мере у нас будет некоторое время отдышаться, а там решим, что делать.

— Как скажете, — только пожал плечами Гемм и вбил в автопилот адрес, продиктованный Оливо.

Штурвал сложился и скрылся под приборной доской. Катер добрал высоту, прибавил режим и довернул вправо. Далеко впереди переливался сиянием ночных огней город, расположившийся в низине меж двух холмов.

На опустевшем перроне две лягушки вдруг начали расти и через несколько секунд вернули себе вид крайне растерянных кхатто. Аборигены ощупали себя, перемолвились несколькими словами и, подобрав бронежилеты, уныло поплелись к выходу с летного поля.