Именем человечества

Глава двадцать четвертая

В двенадцатом часу дня на командном пункте, у главного пульта генератора собрались все, кто должен был участвовать в уникальнейшем эксперименте. Ждали президента Академии наук и представителя правительства. Максим в последний раз проверил по селекторной связи готовность всех блоков и участков. Диспетчер соединился с Управлением Единой Энергетической Системы Страны, чтобы окончательно уточнить график подачи энергии на генератор: для питания его конденсаторов требовалась мощность по меньшей мере половины электростанций Европейской части Союза, и потому на двадцать минут, в течение которых планировалось проведение эксперимента, следовало прекратить снабжение электричеством не одной сотни городов и промышленных предприятий.

Наконец, были еще раз предупреждены атомные электростанции и лабораторные реакторы западных районов страны и все атомоходы, находящиеся в акваториях Атлантического и Тихого океанов, которые оказывались в зоне действия генератора.

Время приблизилось к двенадцати. В помещение Командного пункта вошли президент Академии наук и члены правительственной комиссии по проведению эксперимента. Максим отдал рапорт и, подойдя к тумблеру включения генератора, кивнул диспетчеру. Тот поднял трубку прямого провода с Управлением Единой Энергетической Системы:

— К приему энергии готовы!

Тревожным красным светом замигала индикаторная лампа над пультом. Гигантский поток энергии хлынул в конденсаторы установки.

Представитель правительства взглянул на часы:

— Ну что же, товарищи, начнем…

Президент подошел к Максиму, обернулся к собравшимся инженерам и ученым, поднял руку:

— Именем человечества! Именем всех людей Земли! Включайте! — он взмахнул рукой.

Максим нажал на тумблер. Мощный ровный гул заполнил помещение. Тысячи лампочек замигали на панелях огромного пульта. Бесчисленные зеленые змейки побежали по экранам осциллографов.

В течение нескольких секунд никто не произнес ни слова.

И вот первый звонок диспетчеру:

— Реактор С…кой АЭС остановился. За ним второй…

— Реактор Н…кой АЭС перестал функционировать.

Вздох облегчения вырвался у всех собравшихся. А сообщения полетели уже со всего гигантского сектора действия генератора:

— Реактор атомохода «Родина» не работает.

— Реактор опреснительной установки в районе мыса Г… остановился.

— Реактор в лаборатории института онкологии вышел из строя.

И наконец;

— Планируемый экспериментальный атомный взрыв в подземной шахте Я…кого полигона не увенчался успехом: цепная реакция не пошла.

Президент Академии подошел к Максиму и крепко пожал ему руку:

— Благодарю вас, Максим Владимирович! Благодарю вас, товарищи! И я думаю… — он обернулся к представителю правительства, — на этом можно закончить эксперимент?

— Да, конечно. Этого достаточно. Электростанции должны работать, корабли двигаться. А наши недруги, очевидно, уже поняли, в чем дело. Соответствующий меморандум народам и парламентам и Заявление Советского правительства будут опубликованы в течение ближайших часов. Разрешите и мне поблагодарить всех присутствующих от имени ЦК КПСС и правительства. Выключайте, товарищ Колесников!

Максим отжал тумблер, кивнул диспетчеру. Тот взял трубку прямого провода:

— Забор энергии прекращаем.

Пульт погас. Глубокая тишина воцарилась в помещении. Кто-то открыл окно. И все услышали веселый птичий гомон, несущийся в ясное безоблачное небо.

— Остановись здесь, Федя, — кивнул Максим шоферу, когда машина въехала в березовую рощу, окружавшую дома ведущих работников института. — Хочу пройтись пешком, подышать свежим воздухом. Теперь спешить некуда…

— Я не понадоблюсь вам сегодня?

— Сегодня — нет. И вообще… Ты, кажется, хотел к родителям съездить? Вот и поезжай. Сегодня у нас четверг… До понедельника можешь быть свободен.

— Спасибо, Максим Владимирович.

— Счастливо тебе. Сейчас, я только в институт позвоню. Он взял трубку радиотелефона:

— Диспетчер? Главного инженера мне! Сергей Павлович? Колесников говорит. Вы, я знаю, собираетесь отметить сегодня успешный пуск. Да, не смогу. Очень плохо себя чувствую. Вы извинитесь за меня перед товарищами, поздравьте их, поблагодарите от моего имени. Спасибо. Всего доброго.

Максим повесил трубку.

— Езжай, Федя! — он дал машине развернуться и, сойдя с дороги, медленно побрел под шумящими на ветру деревьями.

Вот и конец. Конец всему. Можно сказать — победа. Во всяком случае, он сделал для Земли все, что было в его силах. Даже больше, чем было в его силах. А дальше? Что же дальше? Теперь, наверное, посыплются всякие почести, награждения… Но зачем ему это, если все блага Земли он отдал бы сейчас за одно мгновение встречи с Мионой.

Деревья расступились. Он вышел на крохотную, полянку, в центре которой высился большой куст сирени, точно такой, какой рос когда-то у белой виллы, на звездолете, где он впервые встретился с юной инопланетянкой, и новый поток воспоминаний захлестнул его.

Он подошел к кусту и зарылся лицом в прохладную шелковистую листву.

Миона!.. Любимая, единственная во Вселенной!

Но разве имел он право быть счастливым, зная, что Земля висит на волосок от гибели, и только он, он один, был в состоянии протянуть ей руку помощи? Нет, поступить иначе он не мог. Однако какой жестокий выбор уготовила ему судьба!

Максим сорвал с шеи душивший его галстук и, миновав поляну, вновь углубился в шумящий березняк.

Потом он шел и шел, не разбирая дороги, пробирался через какие-то заросли, не обращая внимания на боль в ноге, на густые ветки, хлеставшие по лицу, забыв о времени, о доме, и очнулся лишь на берегу небольшой реки, о существовании которой и не подозревал.

Солнце зашло. Прозрачные сумерки опустились на землю. Пахучей свежестью потянуло с притихшей в ивняке реки. Максим прижался спиной к шершавому стволу дерева, следя за первыми несмело загорающимися звездами.

И вдруг воздух дрогнул от грохота орудий. Ветвистая россыпь фейерверка взметнулась в небо. Земля салютовала своим верным сынам, спасшим ее от гибели. Салютовала ему, Максиму, и его помощникам.

Он слабо улыбнулся, прикрыл глаза и, бросив в рот таблетку валидола, опустился на старый замшелый пень…

Таня встретила его в прихожей, бледная, растерянная:

— Поздравляю тебя, Максим. Я все знаю. По радио уже передавали правительственное Заявление. Я рада за тебя и за всех нас. Но…

— У тебя что-то случилось?

— Нет, но вот только что, час назад… Ой, не знаю даже, как сказать…

— Вова?! — рванулся Максим в детскую.

— Нет, нет! У Вовы все хорошо. Но час назад со мной говорила… Этана.

— Что?! Что ты сказала? — Максим подумал, что ослышался, не так понял слова Тани. Мысли его не улеглись еще от страшной сумятицы, вызванной воспоминаниями о пережитом на борту Ао Тэо Ларра. Но в глазах Тани не проходила тревога:

— Да, я только что говорила с Этаной, Максим. Она воспользовалась моим элементом связи, и так как твой элемент вышел из строя, она…

— Постой! Как — говорила с Этаной? Этого не может быть! Ведь Ао Тэо Ларра…

— Ао Тэо Ларра вернулся в систему Солнца. Уже неделя, как он на орбите спутника Марса, и Этана… Сейчас я все тебе расскажу. Дай только собраться с мыслями…

— Вот такая ситуация, господа, — Президент обвел взглядом ближайших помощников, собравшихся у него в овальном кабинете. — Как будем реагировать на все это?

Никто не торопился с ответом. Взгляд Президента остановился на главе военного ведомства:

— Мистер Колли?

— Гм… Ситуация действительно сложная… — замялся генерал. — Прямо скажем, неприятная ситуация. А как реагировать на нее? Очень просто. Собрать всех наших ученых, и заставить их сделать новую бомбу, — такую, на которую не действовали бы эти лучи. Или… как их… эти нейтрино, что придумали русские.

— Та-ак… Мистер Хант? Хант тяжело вздохнул:

— Мы знали о работах русских по стабилизации радиоактивных изотопов, в частности изотопов урана и плутония, используемых в нашей энергетике и военном арсенале страны. Больше того, мы пытались торпедировать эти работы. Но… — он выразительно пожал плечами, — Как видите, они обошли нас. Надо иметь мужество посмотреть правде в глаза и изменить наши политические и военные доктрины, по крайней мере, на ближайшее время. То, что предлагает Колли, — это перспектива на десятилетия. А что делать сейчас? Я посоветовал бы вам, господин Президент, незамедлительно, прямо сегодня, сию минуту выступить с заявлением, что Соединенные Штаты предлагают всем государствам немедленно и без всяких условий ликвидировать все имеющееся в их распоряжении ядерное оружие.

— Зачем так торопиться? — поморщился Колли. — Может быть, еще не все потеряно. Уничтожить ядерное оружие! Вы представляете, что это значит?

— Ядерного оружия у нас, считайте, уже нет. А немедленное заявление о нашей готовности уничтожить атомные бомбы — именно немедленное, пока мир еще не узнал о возможностях русских, — заставит и Россию пойти на такой шаг. Позже, когда они объявят о своем открытии, они могут этого и не сделать. Я уже не говорю о том резонансе, который вызовет наше заявление во всем мире.

— Ну, к чему сейчас еще и эта дипломатия в духе красных? — вяло отозвался Президент. — Колли прав, не стоит торопиться. Всякое заявление такого рода, как вы предлагаете, — камень на шею. Нас просто не поймут там, — указал он глазами куда-то вверх. — Может, русские действительно лишь пугают нас. Остановка атомных электростанций еще не уничтожение ядерного арсенала. Посмотрим, что последует дальше…

— Я знаю, что последует дальше! — с жаром возразил Хант. — Дальше появится заявление русских, после которого любая наша декларация не будет стоить и ломаного гроша. Поймите, русские построили генератор, способный прекратить любой радиоактивный распад. К черту летит и ваш хваленый рентгеновский лазер. Чего еще смотреть?!

— Ну хорошо. Послушаем, что скажут другие, — Президент демонстративно отвернулся от Ханта. — Государственный секретарь?

Тот не спеша встал, поправил пенсне:

— Главное сейчас, подумать о сохранении Атлантической солидарности. Наши союзники по НАТО, как вы знаете…

Но дальше Хант не стал и слушать. Он знал, во что обычно выливается эта бесконечная говорильня в овальном кабинете. Лишь служебная этика не позволяла ему встать и покинуть совещание. Казалось, ему не будет конца. Вдруг в двери появился заведующий канцелярией Белого дома:

— Экстренное сообщение из Москвы, господин Президент.

— Депеша посла?

— Нет, Заявление Советского правительства. Они пишут, что нашли способ ликвидации всего ядерного оружия.

Президент пробежал глазами поданный ему текст:

— Н-да… Серьезная бумага… Ну что же, мистер Хант, теперь давайте подумаем и о дипломатии. Вы, кажется, советовали…

— Простите, господин Президент, мой совет имел смысл лишь несколько часов назад, до этого заявления. А сейчас подумайте лучше о моей отставке. Умные помощники, как я понял, вам не нужны. — Он коротко поклонился и вышел.

На лужайке перед Белым домом его ждал доктор Браун.

— Мистер Хант, мистер Хант! — бросился тот ему навстречу. — Я прямо из Лэнгли. Там сказали, что вас срочно вызвал Президент, и я поспешил сюда.

— Что вам от меня нужно?

— Как… что нужно? Ведь вы сказали тогда, что я должен в любой час дня и ночи… а мы снова зафиксировали направленное модулированное поле и пришли к выводу, что гравиоизлучатель инопланетян…

— Идите вы, знаете куда, со всеми вашими полями, излучателями и инопланетянами в придачу! За что вам только деньги платят! — Хант круто повернулся и зашагал к своей машине.