Идите к черту

Глава 20 Испытания

Если мне не изменяет память, инквизиторы — это церковные сыщики, призванные искоренить еретиков. Они занимаются расследованием и розыском различных веропреступников, а заодно и судят их, вынося свои приговоры. Меня бы не удивила женщина на должности следователя. Но вот мой дед на пару с прадедом, заслужившие высокие саны в церковном служении, явно ворочаются в гробах от факта, что в священной должности служит женщина.

Инквизиторы обладают большой властью и влиянием и часто сталкиваются с опасностями и тайными противниками. Они должны быть сильными, храбрыми, верными, несгибаемыми, короче говоря, должны быть мужчинами. Вряд ли проблема была в переводе очередного латинского производного заимствования. Времена никогда не оставались прежними, и мне теперь сложно сказать, как это слово преобразилось.

Хоть на это преображение было довольно приятно смотреть. Но сейчас это отнимало драгоценное время, пока внутренняя обшивка и утварь догорали. Того и гляди, сюда ворвется похожее на личную стражу войско железных болванчиков. Момент, когда я мог застать противника врасплох, уже не вернуть, а без надлежащего вооружения мне будет сложно прорваться к своей цели.

Безрассудные планы немного поменялись, и теперь я собирался взять эту домоправительницу в плен. Что казалось еще сложнее. Оглядев объятое пламенем помещение, в глаза бросился набор латного женского доспеха и несколько разбросанных по полу этих странных камней от кулонов рядом со стойкой оружия. Вооружившись подходящим клинком, я продолжил осматривать окружение в надежде подобрать что-то подходящее для защиты, но мой взгляд опять остановился на горевшей женской броне.

Кроме большого набора строгих, но сексуальных платьев, от которых на глазах не оставалось даже углей, было еще два набора пластин с металлическими корсетами. Пару минут назад они выглядели достаточно празднично, но теперь их блеск потускнел, а гладкая поверхность покрылась темными пятнами и сажей. Лишившись своих крепежных ремней, доспехи, расположенные на постаменте, начинали сваливаться. Глубоко вздохнув, я решил покопаться в этой свалке запчастей, с надеждой собрать что-то более нейтральное.

Главное защитить мягкие ткани, и как назло здесь не нашлось никакого подобия кольчуги. Точнее, здесь лежали хорошо обшитые мелкими стальными чешуйками шорты с открытой промежностью и грудная закрывающая шею накидка. К моей радости или несчастью, вся конструкция крепилась на цепной обвязке с металлическими застежками. Чувствуя себя извращенцем, копающимся в женском белье, я с трудом нацепил этот комплект. Задняя часть рубахи местами отсутствовала и вполне удобно ложилась на крылья.

Ключевым моментом во всем этом было удобство, которое лишний раз вгоняло меня в раздражение и желание поскорее разобраться с ничего не подозревающей охраной снаружи. Огонь, разбушевавшийся не на шутку, пока скрывал мой неприглядный вид от посторонних глаз, но долго это продолжаться не могло. Живот оставался по-прежнему неприкрытым. Там же, где лежала эта накидка, я нашел еще один корсет на затворах. По крайней мере, он был без грудных полусферических щитков, но в комплекте на нем крепились похожие на юбку пластины, частично прикрывающие пах.

С последним глубоким вздохом, мечась между выбором сгореть от стыда или отключиться от ран и свести на нет все старания этого сумасбродства, я решился на последний шаг. К счастью, ботинки на каблуках мне не подходили, но вот все остальное сидело как влитое, прочно впиваясь в цепные обвесы. То ли дамочка страдала особым фетишем, то ли это было действительно необходимо, но нашлись даже пластинчатые перчатки с рукавами на металлических шарнирах.

В окна продолжали стрелять наугад. Огонь только начинал разгораться, и я почувствовал манящее тепло, которое вполне могло разделаться с моей новоприобретённой одеждой. Поэтому я торопился выпрыгнуть наружу, прихватив горсть рассыпанных камней и моток цепей для будущей жертвы. Стало заметно тяжелее двигаться. Поселилось сомнение, смогу ли я снова перепрыгнуть строй солдат. Заметив отсутствие нацеленных на меня шестов, я с разбегу протаранил окружение и выбрался за горящие повозки.

Здесь теперь было битком народу, но благодаря моим длинным ногам я был на голову выше этой толпы и сразу разглядел яркую модницу. Группа инквизиторши оказалась не так далеко, как могла. Железкам не удавалось быстро двигаться, а она не решалась оставить их и умчаться в надежное укрытие. Не церемонясь о раненых, через пяток прыжков я оказался рядом с отрядом, чувствуя небольшую усталость.

— Ах,… ты смеешь! Уничтожьте эту тварь! — выставив указательный палец на вытянутой руке, она властно завизжала, оглядывая меня с ног до головы. Несмотря на эту показуху, воины и без того не стояли без дела и активно пытались сражаться, пока я прыгал между ними как кузнечик, сваливая очередного неудачника своим весом при приземлении.

— Еще шаг и она останется без головы! — последним рывком я направился прямиком к ней, пока воины теряли бдительность, и толпа не успевала обступать со всех сторон, прикрывая ее собой. На ней было роскошное короткое платье с металлическими вставками и знатные ботфорты, за которые мне удалось ее схватить, подвесив вверх ногами.

— Немедленно отпусти меня, тварь! Убейте ее, кто-нибудь! — она не выглядела испуганной, скорее, злой на свое позорное положение, и от этого верещала еще тоньше. — А-а! — получая ожоги от моей раскаленной брони, визг сопровождал ее попытки оттолкнуться голыми руками. — Ты поплатишься за это! — благо, она не приказала убить ее вместе со мной.

— Двадцать шагов назад! — всего одним ударом мне удалось ее успокоить. Не все успели остановиться от сражения, и мне пришлось процарапать правую сторону шеи неугомонной, пустив струйку крови. — Двадцать шагов назад! — повторял я, медленно передвигаясь в сторону башни.

Наверно, час или больше пришлось потратить на обратный путь, время шло медленно. Кому-то даже удалось попасть болтом мне в голову, но это не увенчалось успехом. Мне не верилось, что этот череп, оснащенный дополненной железкой, вообще можно было сломать, проломить или пробить. В остальном мне по большей части везло. Общество, слепо и беззаветно поклоняющееся таким избалованным особам, имело огромную Ахиллесову пяту в их лице.

Среди них нашлось несколько строптивых, попытавшихся открыто напасть на меня. В этот момент мне ничего не оставалось, кроме как показательно лишить идиота жизни или ранить, выведя его из строя одним ударом. После нескольких таких попыток они начинали смелеть и следовать за мной, понимая, что инквизиторше ничего не угрожает. Именно тогда я пустился бегом без оглядки, водрузив тело на спину и удерживая его за обе ноги.

У башни все еще лежал труп, а внутри оставалось четверо раненых. Обвязав доставленное тело прибереженной цепью, я спустил ее вниз, а затем дал возможность бедолагам последовать за ней. Там же меня встречал Утур с помощником, мастерившим под руководством Алии подобие лестницы.

— Что теперь с нами будет? — Алия, схватившись за голову, смотрела на лежащую женщину. Она никак не обращала внимания на то, во что я был одет, как и новое пополнение из четырех человек мало чем могло ее отвлечь.

Не успев спуститься вслед за своей добычей, я услышал у входа чью-то возню. У порога стояло еще четверо. Двое выглядели важно, держа в руках металлические шлемы, рядом с ними стояли женщины, держащие какие-то свертки за спиной. Неподалеку топтались кони. Заметив мое появление, они начали ржать и пятиться, а рыцари, схватившись за оружие, побросали свои железные тыквы в снег.

— Чего вам? — мои силы снова были на исходе. Я даже не заметил, что в голени оставался торчать один из болтов, сделанных на заказ, как и отливающие синим оттенком мечи. Позаимствованная броня, тоже оказалась не простой и местами на чистой поверхности выдавала свою особенность.

— Мы верные слуги ее святейшества, просим вас, госпожа, принять этих горничных в знак того, что вы обеспечите безопасность и сохраните ее святость в обмен на наше слово, — бля, да вы издеваетесь! Какая я вам госпожа?… сука, говно, тварь. Встав на колени и опустив голову, он явно не замечал моего недовольства.

— С… слушай сюда. Меня зовут И-иде-ен,… я не-е госпожа, — как можно тише и, сдерживаясь, выдавил я из себя. Он едва приподнял голову от удивления на такое заявление, чтобы мельком взглянуть на мою панцирную промежность, которая отчетливо виднелась за свисающими пластинчатыми лепестками. — Пошли вон! — тащить за собой еще нахлебников неизвестной приверженности было слишком проблемно.

— Но… мы готовы выполнить любые ваши приказы! — теперь уже заголосили прибывшие девушки в один голос. — У нас есть все необходимое, — сказала более взрослая из них.

— Из-за глупости вашего святейшества гибнут неповинные люди! И у нас нет для вас еды.

— Мы доставим вам все, что потребуется, — однако быстро они сменили свой гнев на милость. Но я чувствовал в этом подвох. Даже если их обязанности не выходили за рамки горничных, не исключено, что они обладали дополнительной профессией головорезов-камикадзе.

— Было бы неплохо, но сюда никто не войдет. Это последнее слово! — чтобы они там не говорили, я скрылся из виду, а затем спрыгнул вниз к собравшимся возле инквизиторши людям.

Самое время выслушивать их недовольство, но никто не обмолвился ни словом. Алия смотрела на меня с укором, а потом по ее лицу пробежалась легкая ухмылка, но она тоже ничего не сказала. Я же, поняв в чем дело, решил наконец избавиться от своего одеяния. Это оказалось не так просто, точнее это оказалось невозможно.

С виду подвижные части намертво сплавились с цепной основой, а та прочно прилипла к нагрудному панцирю. Даже застежки на корсете оказались прибитыми к основанию. Уже выбившись из сил, я просто рухнул возле бывшего спуска в зал и остался лежать на выплавленном бетоне. Все еще удерживая в руках меч с тройкой оставшихся камней, я подумал, что они могли бы пригодиться кому-то из присутствующих людей Олафа.

— Алия!… Возьми и передай это ребятам, — она была пока единственным человеком в этой компании, который не шарахался от меня как от чумы. Пусть даже Пекур с Утуром, глядя на наше общение, и осмелели, но все еще не слишком радовались моему присутствию. — Я пока отдохну.

— Чернь,… как вы посмели… Луиза,… приготовь ванну, — кажется, головная боль начала приходить в себя, не минуты покоя. Устроившись поудобнее для наблюдения за суетящимися товарищами, я решил насладиться началом спектакля, пока царевна мычала что-то несуразное. — Что вы со мной сделали⁈ Вас всех казнят!… Ты! Немедленно убей его! — прелестно, прелестно. Похоже, грозная мадам понятия не имела о тормозах.

— Интересно, если тебе отрубить голову, ты также будешь всеми командовать? — сложно удержаться от такого вопроса. Просто удивительно, через что проходят некоторые люди, и ни сколько не меняются. Что же касается окружения, то после ее возгласов помощник Утора и пара израненных бедолаг на автомате попытались встать перед ней на колени, но одумались, оглянувшись на меня, и расползлись по углам, оставив возле нее стоящую Алию.

Здесь хватало сохранившихся в целости свободных коек, день уже давно кончился. Только инквизиторша долго не успокаивалась, жалуясь на условия своего пребывания и обещая всем немедленную расправу через каждое замечание или приказ. В какой-то момент она просто затихла, после чего раздалось легкое посапывание, подступающее к храпу. Я же, несмотря на вымотанное состояние, так и пролежал почти всю ночь на полу, стараясь вообще ни о чем не думать, выслушивая чужие сопения на разный лад.

Новые шорохи возле входа решили развлечь меня. После неудачной попытки проникнуть в стан врага мирным путем они решили забраться к нам, пока мы спим. В полумраке сложно различить темные силуэты, но вот мои глаза и отросшая часть щетины на голове были очень даже заметны. Бросив наугад в направлении проема наверху подвернувшийся булыжник, я сразу же получил отклик звуковым стоном. После этого нас никто не беспокоил до самого утра.

— Отступники! Отродье еретиков! Ваши жалкие души никогда не познают благодати всевышнего! Потому что вы служите этому исчадию!… — утро началось с проповеди. Она была долгой и красочной, но ничего интересного мне поведать не могла. — Вы! Достойны нового гнева божьего! И будете истреблены в нем за свои грехи!… — Алия попыталась принести ей еду, но та отшвырнула чашку и продолжила свои изречения. — Ваша еда будет проклята, и вы будете корчиться в агонии, никогда не насытившись! — в ответ раздался чей-то кашель.

— Послушай, «ебанутая» «пизда», ты когда-нибудь заткнешься? У людей итак тяжелая жизнь из-за тебя, а ты еще им проклятиями грозишь. Может, хватит уже? — доказано множественными опытами на людях, если у вас под боком будет жить такая гадина, то каким бы святым вы ни были, хорошо это не закончиться.

— Не смей говорить со мной, порождение бездны! Твои дни в свете всевышнего сочтены! Ты не сможешь властвовать над этим благословенным миром! — приехали. А меня кто-нибудь спрашивал, хочу ли я им властвовать?

— Ой, ты знаешь, я был бы рад убраться от вас подальше, только обещай мне, что вы тут не перережете друг другу глотки! Хорошо? — на самом деле два дня или неделю назад я мог бы спокойно шагать в направлении юга, без каких-либо забот. И даже если мне встретились бы местные, то теперь, имея опыт общения с ними, я бежал бы от них как от огня.

— Ты! Тебе не удастся ввести меня в заблуждение своими сладкими речами! Жизнь тяжела и сложна! И только страждущий получит спасение! — в какой-то момент она даже запнулась и остановила свой поток сознания. Но я уже знал, что это все равно не закончится, даже если привести пример ее сытной жизни.

В моем детстве периодически возникали подобные фанатичные споры между моим дедом священнослужителем и другим дедом атеистом или тетками и прочими родственниками. Человек, занимающийся и зарабатывающий на жизнь трудом, мало что мог противопоставить таким болтунам. Даже если в запасе были все доводы мира, эта бездумная карусель о величии всемогущего просто началась бы сначала. Вплоть до извращения и коверкания фраз, сказанных самими же верующими.

— Давай так, ты познакомишь нас со своим богом, он меня изгонит, посмотрит, можно ли спасти этих людей от помутнения рассудка, и все закончится. Как тебе такой вариант?

— Ты смеешь взывать к всевышнему, ничтожное создание! — да, глухо как в танке.

— Ну, тогда я тебя сейчас просто убью и дальше пойду творить нехорошие дела, а молиться за людей будет некому, — я начал к ней приближаться, и ее самоуверенное выражение лица преобразилось на глазах. Уязвимое место всех таких фанатиков было их собственное физическое бренное тело. Исключениями являлись только люди, действительно верившие в их бредни. — Готова отдать душу своему богу?… Нет?

— А-а! — пришлось слегка дотронуться до ее гладкой белоснежной кожи своими руками. — Я признаю твою власть, и буду впредь молить о прощении своей слабости Всевышнему.

— Молись на здоровье. Только молча! Хорошо? — это ее успокоило, но я знал, что эта волна придет еще не раз. А пока собственный желудок говорил за нее более красноречиво, чем она была способна.

Еще один день я решил выждать, тем более нам обещали припасы. Торопиться теперь некуда, но долго так продолжаться не могло. Не знаю, был ли Олаф в курсе своего теперешнего подвешенного положения. В любом случае наш путь лежал прямиком к его форту. Оставалось только дождаться, когда раны Хедура и остальных придут в норму и снять с себя эту чешую с пластинами.