И смолкнет звон мечей

Глава 8. Горечь победы

Грейву пришлось занять неудобное место на трибунах за широкой деревянной опорой, поддерживающей навес. С такой позиции ему плохо было видно леди Ройз, однако так он мог укрыться от глаз Ледяной Скалы и других северян из Зазимья, сидевших на нижних рядах: Грейв не хотел быть узнанным.

Тем не менее, ему удалось увидеть достаточно, чтобы жгучая ревность — теперь он не сомневался, что душу день за днем глодала именно она — смогла захватить его целиком. Он едва удержался от того, чтобы не покинуть трибуны, не вскочить на коня и пустить его в галоп, оставляя далеко позади и турнирное поле, и замок Волчье Логово, и его прекрасную хозяйку, которая в один прекрасный день может стать королевой, а после окончания турнира наверняка объявит о своей помолвке… Переводя гневный взгляд с выскочки Вэнса, строящего медовые рожи леди Ройз, на нее саму, прямо-таки сияющую лучезарной улыбкой, глядя на этого смазливого юнца, он до хруста сжимал кулаки и чуть не вывернул самому себе челюсть, скрежеща зубами, но все же удержался от позорного бегства.

Он случайно поймал мимолетный взгляд Гвендолин и понял, что куда бы он снова ни сбежал, каким бы именем себя ни назвал, от себя самого не сбежит, и память — жестокая память — навсегда останется с ним. Рисковать своей честью еще раз, нарушив данное им обещание? Ну уж нет. Он пройдет этот турнир от начала до конца, чего бы ему это ни стоило, передаст леди Ройз из рук в руки новоиспеченному жениху, попросит освободить его от службы и вновь уедет куда глаза глядят — быть может, куда-нибудь на юг. Только он и его верный конь, чтобы никто не смог помешать ему в одиночестве лелеять горечь и неутоленные желания.

После обеда, поданного сразу же после первой части турнира, зрители вернулись, чтобы насладиться вторым туром рыцарских боев, продлившимся до самого вечера. Среди победителей этого дня вновь звучали имена Майлза Кроу, Лесли Вудса, Герберта Мейера и еще нескольких рыцарей из гвардии Волчьего Логова. Сам Грейв наконец позволил своему гневу вырваться наружу и без труда преломил копье о щит рыцаря из Междуречья. Он не изменил своему решению остаться в шлеме и после победы, лишь выразил глубоким поклоном уважение зрителям, а особенно королю и прекрасной хозяйке турнира. Покинув турнирное поле, он переоделся в шатре с помощью оруженосца, оставил ему указания о размере желаемого выкупа от проигравшего рыцаря за доспехи и коня и вновь помчался в замок. Оказавшись в своих покоях, велел слугам подать вина, заперся внутри и пил, пытаясь изгнать из воображения прекрасное лицо леди Ройз, улыбающееся сопляку Вэнсу.

Упившись до тошноты, он рухнул на постель и проспал до утра тяжелым, беспокойным сном, в котором его опять мучили кошмары. Он снова летел верхом на коне навстречу своему турнирному сопернику, но в самый последний момент каким-то неведомым чувством сумел определить, что не рыцарь скрывается там, под броней, а его возлюбленная Кристина… Он хотел отвести копье, но древко будто налилось свинцом, а руки почему-то окаменели и не слушались его. Он с ужасом заметил, что копье в его руке — не затупленное турнирное, а самое настоящее, боевое, и целится острием прямо в сверкающие латы Кристины. Еще рывок — и Грейв кричит что есть силы, пытаясь удержать коня, но его копье вонзается прямо в женскую грудь, словно доспехи сделаны не из металла, а из тонкого пергамента. А в следующий миг он видит пятна крови, расползающиеся по светлой броне…

Кристина медленно и безмолвно падает с лошади, и Грейв наконец-то обретает возможность шевелиться — спешивается одним прыжком, подбегает к любимой, сдергивает с головы шлем… и видит бледное лицо Гвен. Она хрипит, силясь что-то сказать, вздрагивает в конвульсиях, кровь толчками выходит из полураскрытых губ, а изумрудные глаза, распахнутые в удивлении, смотрят, смотрят, смотрят…

Криком он разбудил и самого себя, и, наверное, добрую половину замка, поскольку утром на него настороженно косились слуги, а лекарь Филипп язвительно осведомился о его самочувствии.

Ежедневная пытка началась снова: он вернулся на турнирное поле, занял место на трибуне, украдкой из засады впиваясь жадным взглядом в единственное женское лицо, и умирал от ревности, видя многообещающие улыбки, адресованные кому угодно, только не ему.

Наконец настал последний день турнира. С утра должны были состояться финальные бои между участниками, затем герольду предстояло объявить победителей, каждому из которых полагалось выбрать Королеву Любви и Красоты и вручить ей венок из цветов.

Финал начался с состязания лучников, и счастливый победитель, рыцарь из мелкого землевладения с Южного берега, без колебаний возложил венок из королевских белых лилий на голову прекрасной леди Гвендолин.

Затем бой продолжили мечники — среди дворян, не посвященных в рыцари, бой выиграл сын лорда Окольных земель, высокий, статный и плечистый, как и все северяне, и также выразил желание увенчать своим венком из пурпурных маргариток чело леди Ройз. Грейв заметил недовольство знатных молодых девушек и женщин, приехавших едва ли не со всего королевства: все они считали несправедливым, что оба венка достались одной и той же женщине.

Когда Грейв в черных, расписанных красными языками пламени доспехах вышел на поле, чтобы дождаться своей очереди, он обратил внимание, что леди Ройз вновь сменила венок, которым ее короновали, а красная бархатная подушка у ее ног пестрела разномастными цветами.

Сквозь прорезь в забрале Грейв наблюдал за тем, как преломилось копье лорда Вэнса, в то время как копье его противника скользнуло по щиту, лишь оцарапав герб с изображенной на нем виноградной лозой на голубом поле. Юнец пошатнулся в седле — настолько сильным оказался удар, — заставив трибуны ужаснуться, однако сумел-таки удержаться, к бурному восторгу публики.

Возбужденная толпа рукоплескала Эдварду Вэнсу, воздавая тому небывалые почести. Получив венок из рук герольда — на этот раз он был из крупных роз нежнейшего перламутрового оттенка, — лорд Вэнс заставил публику замереть в ожидании, пока он в притворной задумчивости обводил взглядом трибуны. Однако когда ищущий взгляд лорденыша остановился на леди Ройз, а его смазливое лицо осветила широкая радостная улыбка, публика дружно охнула. Прекрасная леди Ройз сняла с себя предыдущий венок, медленно и бережно положив его на подушку, спустилась вниз и позволила Вэнсу торжественно возложить на ее чело сплетенные между собой крупные розы.

Толпа восторженно хлопала в ладоши, а герольд вдруг взял слово и попросил публику дождаться некоего события, связанного с молодым победителем. Грейв скривился под своим внезапно потяжелевшим шлемом — не стоило большого труда догадаться, что речь шла о помазании Эдварда Вэнса Великого и Слащавого в рыцари.

Едва удержавшись от желания сплюнуть себе под ноги — в наглухо застегнутом шлеме это у него вряд ли получилось бы — Грейв скрежетнул зубами, взобрался на коня и под сигнальный звук рога поскакал к барьеру, привычным движением пропуская копье под рукой. Стоило ли удивляться, что его соперником в финале оказался рыцарь Ледяная Скала?

Мы с тобой сходимся уже в четвертый раз… Дважды выиграл ты, Абелард, и один раз я. Сравняем ли мы счет сегодня, или я уйду с ристалища поверженным и посрамленным на глазах той, чье чело уже украшено венками стольких победителей?

Нет. Я должен победить.

Двое соперников, схожие мощью и телосложением, одновременно пришпорили коней и помчались навстречу друг другу, столкнувшись с такой силой, что оба копья сломались почти одновременно. Но оба рыцаря удержались в седлах и разъехались, а оруженосцы не замедлили подать им новые копья.

Грейв вдруг вспомнил, как бесстрашно неслась на него тщедушная фигурка, закованная в парадные золоченые латы… слащавую улыбку Эдварда Вэнса, абсолютно уверенного в своей неотразимости… распахнутые в полумраке глаза Гвен, когда она давала ему свое обещание… дождался сигнального рога, издал глухой утробный рык и вновь ринулся на соперника.

Абелард Ледяная Скала по праву снискал себе леденящую кровь славу: несмотря на всю силу, которую Грейв вложил в удар, одновременно отражая натиск Абеларда щитом, тот пошатнулся, неловко опершись рукой о круп лошади, но все же усидел в седле. Грейв рычал под своим шлемом, словно раненый волк, не слыша воплей беснующейся на трибунах толпы, — снова неудача: обломки обоих копий полетели на землю.

Если не повезет в третий раз…

Глаза Грейва привычно метнулись к трибуне, где сидела леди Ройз: необычайно бледная и серьезная, она сложила на коленях сцепленные в замок ладони. Тяжело дыша, Грейв перевел взгляд на ряд ниже и увидел надменно-снисходительное лицо Эдварда Вэнса, уже снискавшего себе славу победителя. Кровь вскипела, глаза заволокло красным туманом, из-за шума в ушах он с трудом расслышал сигнальный рог, знаменующий начало очередной сшибки. Он пришпорил коня и погнал его навстречу сопернику. Копье, вновь ставшее продолжением его руки, вонзилось во вражеский щит, как в недавнем сне, будто проткнуло пергамент, и руке вдруг стало легко… Он почувствовал, что падает, но успел взмахнуть щитом, сильно сжал бедрами круп коня, стараясь остановить падение, и каким-то чудом удержался в седле. От удара шлем съехал набок, и поначалу Грейв не мог понять, что произошло. Толпа снова визжала, кричала, топала ногами и хлопала, хлопала, хлопала… Грейв ощущал, как струйки пота заливают глаза — мучительно хотелось вытереть лоб, но он не мог… устало поправил шлем и обвел глазами место схватки.

Конь Абеларда одиноко стоял по ту сторону барьера — без всадника. Не поверив глазам, Грейв наклонил голову ниже: и правда, Ледяная Скала распростерся на земле, и оруженосцы уже бежали к нему, чтобы помочь подняться.

Возможно ли это?

Подбежал его собственный оруженосец и помог ему спешиться. Грейв тяжело дышал — ему страшно хотелось сбросить с себя ставшие вдруг свинцовыми доспехи, вдохнуть воздуха полной грудью… Но поднявшийся на ноги Абелард Ледяная Скала уже приближался к нему уверенно, твердо. Грейв отступил на шаг, выставив вперед щит и внезапно пожалев, что на поясе нет привычной тяжести меча, но Абелард резко отвел в сторону его руку вместе со щитом и громко прорычал:

— Я хочу увидеть твое лицо, рыцарь, и отдать должное твоей силе!

С этими словами он рывком сдернул шлем с головы Грейва и ахнул:

— Лорд Дрейк! Так я и думал…

Не успел Грейв опомниться, как Абелард рухнул перед ним, гремя доспехами, на одно колено и склонил голову в знак уважения.

— Встань, друг мой, — прошипел Грейв сквозь зубы, опускаясь на колено рядом с ним и кладя руку ему на плечо, — не выдавай меня!

— Простите, милорд, — Абелард глянул на Грейва с недоумением, но подчинился его воле.

Они встали на ноги вместе, и герольд высоко поднял руку Грейва.

— Последний победитель нашего турнира — сир Темное Пламя!

Грейв злорадно посмотрел на лорда Вэнса, улыбка которого стала натянутой, и аплодировал он теперь едва прикасаясь пальцами к ладони.

Улыбайся, улыбайся, щенок. Сегодня тебя посвятят в рыцари, и формально мы будем с тобой на равных. Ты выстоял против таких же изнеженных юнцов, как и сам, слава вскружила тебе голову, заставив тебя возгордиться сверх меры. Но выстоишь ли ты в настоящей рыцарской схватке против меня, сопляк?

Из мрачной задумчивости его вывел герольд, подавший ему тонкий венок из голубых колокольчиков. Грейв спохватился, снял тяжелые латные перчатки, взял в руки венок и уверенным шагом подошел к той, у чьих ног уже были сложены венки сегодняшних победителей.

Щеки Гвендолин все еще сохраняли бледность, но слабая улыбка все же тронула бескровные губы, когда она встретилась с ним взглядом. Шепнув едва слышное «благодарю», она слегка склонила голову, и Грейв, будто во сне, возложил венок на ее чело, обрамленное золотом распущенных волос.

Даже сквозь доспехи он чувствовал на себе насмешливые взгляды — он не первый, он лишь отдал дань сегодняшнему веянию, он просто льстец, заискивающий перед хозяйкой… Но ему было все равно: после ошеломляющей победы эмоции покинули Грейва вместе с силами, в душе осталась лишь звенящая пустота.

Краем глаза он уловил нахмуренное выражение лица короля и поклонился ему:

— Мой король.

Затем ей:

— Моя госпожа.

И, с трудом переставляя ноги в тяжелых, будто свинцовых набедренниках и поножах, ушел с трибун, мечтая поскорее добраться до шатра и разоблачиться.

Освобожденный с помощью оруженосца от ненавистных доспехов, Грейв некоторое время лежал поверх волчьих шкур, закинув руки за голову, и смотрел невидящими глазами в залатанную парусину на своде шатра. Куда девались его силы? Ведь он всего лишь схватился в трех турнирных сшибках, а устал так, будто провел настоящее боевое сражение, весь день размахивая мечом и тяжеленным молотом.

Но не время предаваться унынию: вновь затрубили рога, и герольд объявил начало заключительных торжеств. Грейв тяжело вздохнул и заставил себя подняться.

После немыслимой победы капитана Грейва на ристалище Гвен чувствовала себя словно во сне. До нее с трудом доходили слова тех, кто к ней обращался, и даже король подивился ее рассеянности. Она продолжала заученно улыбаться, что-то невпопад отвечала, кивала и подавала руку для поцелуев, но перед ее глазами все еще стояла будоражащая кровь сшибка, в которой капитан Грейв сражался за честь ее замка с прославленным северным рыцарем, фаворитом этого турнира, безоговорочным претендентом на победу. Три раза, боже всемилостивый! Три раза ее сердце замирало и падало в пятки, лишая возможности дышать; три раза он бился с этой грудой мышц и кованого железа! И хотя ростом и сложением Грейв не уступал северянину, Гвен вовсе не была уверена, что победа далась капитану легко. Когда северянин оказался поверженным, она все еще силилась вздохнуть, а глаза ее лихорадочно метались от одной фигуры к другой — это же не ошибка? Она же не перепутала, который из них упал? Да нет же! На том, что все еще сидит верхом на коне, мелькают красные язычки пламени.

Он победил.

Вместо того, чтобы залиться румянцем от азарта и восхищения, Гвен почувствовала, как и без того застывшая в жилах кровь отхлынула от лица.

Он победил.

Верила ли она до конца в его победу? И что это означает для нее? А для него?

Она вспомнила данное капитану обещание, и губы ее слабо дрогнули в подобии улыбки. Что ж, она сдержит его… Однако чего потребует от нее Грейв?

Но что это происходит на ристалище? Она увидела, как поверженный рыцарь преклонил перед Грейвом колено. За время турнира Гвен повидала уже немало схваток, но ни разу не видела, чтобы кто-либо из побежденных преклонялся перед победителем. Это походило не сколько на признание поражения, сколько на преклонение вассала перед сюзереном… И что это за имя произнес грозный северянин? Дрейк? Кто такой Дрейк? Или все же из-за волнения слух подвел ее, и рыцарь произнес «Грейв»? Со стороны выглядело, будто эти двое знакомы. Но если так, то ее догадки о северном происхождении капитана Грейва лишь подтверждались. Так кто же он? Несколько раз за прошедшие дни она пыталась разыскать Арчибальда Хейла, рыцаря из людей капитана, но он будто нарочно избегал с ней встреч и норовил улизнуть, едва ловил на себе ее ищущий взгляд.

А Грейв уже приближался к ней с очередным венком, и она покорно склонила голову, с удивлением поймав его пустой, словно отрешенный взгляд.

Но вот, наконец, все торжественные церемонии закончены, награды вручены, посвящения проведены, обеты произнесены, и даже первые тосты за прощальным ужином уже сказаны. А Гвен все еще лихорадочно искала глазами капитана… почему он не подходит к ней?

Кто только ни увивался вокруг нее! Мужчины рассыпались перед ней в любезностях, комплиментах и лестных похвалах ее красоте. К ней подошли поцеловать руку все финалисты и победители турнира… Особенно старался тот молодой лорд, который понравился ей в первый день и стал сегодня победителем одного из состязаний — Эдвард Вэнс. Он, не стесняясь, щедро расточал слова восхищения ее подлинным и мнимым достоинствам, а у нее уже закончились ответные слова, восхваляющие его силу, доблесть и благородство. Когда он снова встретился с ней в танце, то склонился к ее уху и прошептал со страстным придыханием в голосе:

— Миледи… смиренно прошу вас оказать мне честь и позволить сказать несколько слов наедине.

— Но что вам мешает говорить сейчас, лорд Вэнс? Нас ведь никто не слышит, — ответила Гвен, догадываясь, о чем хочет сказать ей молодой лорд.

— Но я хотел бы… — смутился Вэнс, — сказать это как полагается.

— Вы разжигаете мое любопытство, — игриво подстрекнула его Гвен, не уверенная в том, что вообще желает остаться с Вэнсом наедине.

— Ну что ж… если вы настаиваете… — лорд Эдвард перехватил ее руку в танце, оба они обернулись вокруг своей оси, и их лица вновь приблизились друг к другу, — я хотел бы покорнейше просить вашей руки, несравненная леди Ройз.

— О… — только и смогла вымолвить растерянная Гвен.

Но разве не этого она ожидала? Между тем, лорд Эдвард продолжал ее убеждать:

— Клянусь, вы не пожалеете ни мгновения, если окажете мне честь и согласитесь. Мои земли богаты, мой замок велик, у меня нет соперников, кто мог бы оспорить мои права, и я клянусь, что буду любить вас до конца моих дней… Гвендолин!

Гвен молчала, нервно кусая губы.

Он не сказал ничего такого, чему она могла бы возразить. Вэнс невольно озвучил правду: лучшего жениха ей не сыскать. Он достаточно знатен, чтобы сравниться величием рода с ее благородным родом, он уже вступил в права владения землями, он богат, молод и хорош собой…

— Могу ли я подумать? — улыбнувшись, уклончиво ответила Гвен вопросом на вопрос.

Лицо лорда Эдварда слегка омрачилось, но в этот момент Гвен уже перехватил следующий партнер. Пока длился танец, Гвен услышала еще несколько подобных намеков от знатных кавалеров, и к его окончанию почувствовала себя изрядно утомленной.

Ей удалось ускользнуть от участия в следующем танце, и она решила разыскать среди танцующих, пирующих и вовсю веселящихся людей капитана Грейва. Однако на площадке его не было, и Гвен рискнула выйти за ее пределы, к шатрам — и увидела его, беседующего с группой рыцарей. Может, они обсуждают условия грядущего найма в ее гвардию?

Гвен не стала приближаться и собралась было вернуться обратно к столам, но тут же была подхвачена под локоть лордом Вэнсом.

— Миледи… Простите мне мою дерзость и настойчивость, но я ослеплен вашей красотой и потому оставил попытки удержать свой рассудок холодным. Дайте мне хотя бы надежду!

«Как же, красотой ты ослеплен! Ты ослеплен возможностью заполучить в жены будущую королеву и боишься, как бы кто не перехватил ее раньше тебя», — с досадой подумала Гвен.

Не зная, как еще оттянуть момент принятия решения, она растерянно взглянула на Эдварда.

— О да, я помню, вы хотели взять время на раздумья, — лорд Вэнс склонился к самому ее уху, переходя на шепот, — но что, если я помогу вам принять решение, пригласив вас погостить в моем замке? Вы могли бы увидеть все своими глазами, оценить красоты моих угодий, крепость стен моего замка и искренность моих чувств к вам.

Гвен подумала, что это неплохая идея. Прогулка по замку своего предполагаемого жениха могла бы развеять ее последние сомнения, а кроме того, это давало ей некую отсрочку в принятии решения.

— Я с удовольствием приму ваше приглашение, лорд Вэнс, — сказала Гвен и неосознанно дотронулась пальцами до украшавшего ее голову венка из голубых колокольчиков — подарка последнего победителя.

Грейв не рассчитывал, что рыцари из Зазимья оставят его в покое после того, как Абелард Ледяная Скала узнал его в финальной схватке. Как только начался бал, Грейв попытался спрятаться в своем шатре, но не успел — и очутился окружении своих хмурых и сосредоточенных земляков.

— Лорд Дрейк, — начал Абелард, понизив голос, — мы хотим говорить с вами.

Грейв вздохнул.

— Что ж, воля ваша. Только давайте отойдем подальше, за шатры. Я не хотел бы быть разоблаченным.

— Милорд, — продолжил Ледяная Скала, когда они оказались в достаточном отдалении от суеты празднества, — я человек прямой и говорить буду прямо. Уж не знаю, что за причины вынудили вас покинуть Зазимье, но настало время вернуться.

— Забудь, Абелард, — внутренне напрягаясь и готовясь к обороне, ответил Грейв, — я не вернусь. Я больше не тот, кем вы меня знали когда-то.

— Вы должны, — упрямо повторил хмурый рыцарь, сводя густые черные брови к переносице, — мы не уедем отсюда без вас.

Грейв почувствовал, как где-то глубоко внутри него поднимается волна глухого раздражения.

— Что за вожжа попала вам под хвост? Столько лет вы прекрасно обходились без меня!

— Лорд Герхард умер.

Грейв замер, чувствуя, как каменеют его плечи и холодеет спина.

— В Зазимье назревает смута, — Абелард чеканил слова, словно каждое из них было смертным приговором. — Свен Вернер пытается удержать замок, но вассалы Гейдельберга чуют безвластие. Собаки возомнили себя волками и готовы разорвать Зазимье на части.

— Что случилось… с Герхардом? — хрипло выдавил из себя Грейв.

— Белый Лес поднял мятеж. Лорд возглавлял атаку, — мрачно ответил Абелард. — Мы говорили ему… но разве он когда-либо слушал разумные советы?

— Ранило его, — коротко бросил кто-то из рыцарей, — стрелой.

— Мы думали — ерунда… царапина, — покачал головой Абелард, — но стрела оказалась отравленной.

Грейв скрежетнул зубами.

— Мятеж… подавлен?

— Подавлен. В замке усилена оборона, поэтому нас здесь так мало. Но я знал… я чувствовал… Это был первый турнир после чумы… Я подумал, что если вас здесь не будет, значит, вас уже нет в живых.

— Вам надо вернуться, — вставил другой рыцарь — Грейв помнил, что его имя Стефан, — иначе не пройдет и года, как в Гейдельберге будет хозяйничать кто-то из шакалов.

— Быть может, из шакала выйдет неплохой лорд, — угрюмо возразил Грейв.

— Веками Зандерхарды…

— Ты знаешь, что отец изгнал меня, — раздраженно перебил Абеларда Грейв. — К чему теперь эти разговоры?

— Чего не сделаешь в гневе, — пожал плечами Абелард, — к тому же, лорд Герхард, умирая, оставил бумагу… для вас.

— Бумагу? — растерянно переспросил Грейв.

— Завещание. Все чин по чину, печать не взломана — любой признает ее законность.

Грейв погрузился в тяжкие раздумья. Как бы он ни искал избавления от оков, преследующих его с рождения, как бы ни старался сбросить груду камней, годами давившую на его душу, они находили его везде… даже здесь… даже сейчас.

— Я не могу, — покачал он головой после долгого молчания и посмотрел прямо в темно-серые честные глаза Абеларда, — во всяком случае, не сейчас. Я взял на себя обязательства.

— Что значат праздные обязательства перед долгом фамильной чести? — взревел раздосадованный Абелард.

— Для меня честь — сдержать свое слово, — с едва скрываемым раздражением ответил Грейв. — Дайте мне время. Мне необходимо завершить дела в Междуречье.

— Сколько? — поджав губы, сердито выплюнул Ледяная Скала.

— Не знаю. Месяц. Может, два.

— Мы будем ждать полгода, — вынес свой вердикт Абелард под недовольный ропот земляков, — но не дольше.

Грейв ощутил, как внутри него поднимается новая волна гнева, но не успел он найти достойный ответ наглецу, смеющему диктовать ему условия, как Абелард снова преклонил перед ним колено и склонил голову. Другие рыцари, все как один, сделали то же самое, а после молча поднялись и ушли, не сказав на прощанье ни слова.