И смолкнет звон мечей

Глава 11. Исповедь

Горячая вода в одной из каменных ванн замковой купальни довольно быстро согрела онемевшее от холода тело Гвен. Она расслабилась, откинув голову на подголовник и блаженно закрыв глаза. Пугливые служанки намылили ароматной пеной волосы, сполоснули их теплой водой, высушили чистыми полотенцами и осторожно расчесали. Осторожные, успокаивающие движения чужих рук в волосах убаюкивали не хуже, чем материнская колыбельная.

Несмотря на то, что Гвен нежилась в купели довольно долго, вода оставалась приятно горячей: служанки то и дело подбрасывали в выемку под каменным дном ванны раскаленные угли. Гвен чувствовала себя так хорошо и спокойно, что едва не заснула прямо в воде.

Ну конечно, а чего она хотела. Сейчас ведь глубокая ночь — может быть, уже и утро, — а она не спала вот уже больше суток.

Но как же хорошо… У Гвен вырвался тихий стон наслаждения. Она спасена! Грейв, который на самом деле вовсе не Грейв, примчался, чтобы спасти ее… И ему это удалось.

Она улыбнулась.

— Подайте мне полотенце, — велела она служанкам, с сожалением покидая уютную каменную ванну.

Ее услужливо вытерли досуха и облачили в чужую длинную рубашку, поверх накинув широкий халат из тяжелого бархата. Запахнув полы и обхватив себя руками, Гвен обратилась к безмолвным помощницам:

— Капитан Грейв здесь?

— Да, миледи, — пискнула, поклонившись, одна из девушек, — он в соседней купальне.

— Проведите меня к нему.

Грейв и правда находился совсем рядом — ей пришлось лишь обогнуть высокую каменную перегородку, чтобы увидеть его. Такие же трясущиеся от страха служанки, подбросив из камина углей под его ванну, поспешили удалиться, едва завидев госпожу. Гвен подошла ближе, неслышно ступая: он сидел почти полностью погруженный в горячую воду, закрыв глаза. Его голова покоилась на удобной пологой выемке, а руки раскинулись вдоль бортиков купели. Она невольно засмотрелась на эти мускулистые руки, даже в расслабленном состоянии бугрившиеся мышцами, переплетенные венами и покрытые старыми шрамами от плеч до кистей.

Присев рядом на теплый каменный уступ, она осторожно прикоснулась кончиками пальцев к обнаженному мужскому плечу и провела ими скользящую дорожку до локтя. Грейв открыл глаза.

— Леди Ройз, — он попытался приподнять голову, но Гвен предупредила его движение легким прикосновением к плечу.

— Лежите, капитан. Не тот момент, чтобы подниматься во весь рост — вы не находите?

Он хмыкнул, но ей показалось, что в пытливых серых глазах проскользнуло смущение.

— Я… — она запнулась, скользя взглядом по его все еще грязному лицу — по свежей ссадине на лбу с запекшейся кровью, по жуткому шраму от рваной раны на щеке возле уха, по тонкой неровной полоске, пересекающей бровь и скулу, по кривоватому носу, который в последний раз был сломан и вылечен в ее присутствии, по заросшей темной щетиной челюсти. — Вы…

— Если вы хотели услышать от меня извинения, миледи, то ваши ожидания напрасны, — слегка сдвинув брови, проговорил Грейв, — я не собираюсь извиняться.

— Извиняться? — она искренне удивилась. — За что?

— Ну… — он снова смутился, отводя глаза в сторону, — э-э-э… я…

«Ах, он имеет в виду поцелуй», — догадалась Гвен и почувствовала, как вспыхнули щеки.

— Я хотела поблагодарить вас за свое спасение, капитан, — пробормотала Гвен, пытаясь сгладить неловкую ситуацию, но не удержала взгляд и опустила ресницы.

— Вы уже благодарили… помнится мне, — буркнул он не слишком приветливо и вновь откинул голову назад.

— Но… — Гвен слегка растерялась, — все же… вы очень быстро пришли на помощь… и подоспели как нельзя вовремя… Лорд Эксбери…

Она заметила, как напряженный взгляд Грейва вновь метнулся к ее лицу из-под длинных черных ресниц. Услышала, как скрипнули вдруг стиснутые челюсти.

— Лорд Эксбери — что?.. Что он себе позволил?!

— О… — поспешно выдохнула она, — ничего… ничего такого. Я же говорю — вы успели вовремя. Если бы вы приехали днем позже, я была бы уже леди Эксбери, и уже никто не смог бы мне помочь.

По его испачканному грязью и кровью лицу заходили желваки.

— Впрочем… я не об этом хотела… Вы храбро сражались, я знаю. И там, внизу… если бы не ваша настойчивость… я была бы уже мертва.

Грейв нервно дернул плечом, и взгляд Гвен невольно метнулся вниз, проследив движение. Она поймала себя на желании потрогать это скульптурное, мощное плечо, ощутить пальцами твердость мышц и линии шрамов на коже.

— Я едва не опоздал, — хмуро буркнул Грейв. — И чуть не угробил вас, безмозглый осел.

— Ну что вы! Зачем вы… Вы смелый, сильный, благородный!..

Он фыркнул, словно лошадь, и Гвен слегка обиделась. Да, она малость растеряла привычное красноречие, и тем не менее слова ее были искренними.

— Почему вы так не любите, когда вам говорят правду? И сами не хотите… говорить.

— Правду? — он вдруг приподнял голову и вонзил яростный взгляд ей в глаза. — Вы хотите правды? Хорошо, вот вам правда: я вовсе не смелый. Я боялся, как тысяча распоследних трусов — боялся, что не успею. Боялся, что Эксбери уже что-нибудь сотворил с вами. Боялся, что не найду вас… Боялся, что не смогу вытащить из-за этой гребаной решетки!

Гвен сглотнула, не в силах оторвать взгляда от его гневных глаз.

— Сильный?.. — он злобно хмыкнул и вновь повел плечом, приподнял кисть и демонстративно уронил ее вниз. — Вот вам правда: сейчас у меня нет сил даже на то, чтобы поднести ложку ко рту! У меня нет сил даже подняться! У меня все болит, будто меня весь день лупили кузнечными молотами.

Гвен снова сглотнула, уголки ее рта нервно дернулись.

— Впрочем, так оно отчасти и было, — буркнул он себе под нос. — А о благородстве моем… Давайте не будем, ладно? Когда я целовал вас там, в подземелье, мои мысли, поверьте, были далеки от благородных.

Гвен на мгновенье прикрыла глаза и глубоко вздохнула.

— Успокойтесь, — сказала она как можно мягче, — не стоит так нервничать. Вас никто не обвиняет. И вообще-то я говорила о другой правде.

— О какой? — он настороженно приподнял бровь.

— Кто вы, Дрейк? — спросила она тихим шепотом. — Ответьте мне наконец.

Он некоторое время смотрел на нее с нечитаемым выражением лица, а затем вновь закрыл глаза и откинул голову на каменный подголовник.

Скользя взглядом по его усталому грязному лицу, Гвен подождала немного и печально вздохнула. Взяла кусочек лежавшей рядом выбеленной холстины, неспешно смочила его в воде, подсела ближе и, почти не дыша, прикоснулась мокрой тканью к лицу Грейва. Он вздрогнул, но не открыл глаз. Она осторожно провела холстиной по его щеке, смочила лоб, вытирая кровь вокруг раны, смыла грязь с другой щеки. Прополоскала тряпицу, протерла нос, губы, подбородок, а затем тронула его уже чистое лицо кончиками пальцев.

Он шумно вздохнул — Гвен видела, как под водой высоко приподнялась его широкая грудь. Тогда она встала, подошла к Грейву сзади, осторожно приподняла его голову, высвободив спутанные грязные волосы, полила их водой из ковша и щедро натерла мыльной смесью, осторожно распутывая прядь за прядью. Зачерпнула воды из ванны, чтоб смыть мыльную пену.

— Приподнимитесь, пожалуйста, — попросила она тихо, — у меня не получается.

Грейв снова шумно вздохнул и приподнялся, как она и просила, высвобождая из-под воды широкие плечи и верхнюю часть спины. Взгляд Гвен скользнул вниз, заставив ее вздрогнуть — его плечи покрывал сплошной обширный кровоподтек багрового цвета. Она вспомнила, как он бился плечами в закрытый люк над их головами, и поежилась. Осторожно и легко коснулась пальцами этих ужасных багровых следов, теперь уже заставив вздрогнуть его.

— Не надо, — хрипло шепнул он, — прошу вас.

Она вздохнула и убрала руку. Поливая из ковша ему на голову, хорошенько промыла волосы, а затем не удержалась и все же коснулась его плеча, чтобы заставить лечь обратно.

Он вдруг резко перехватил ее руку за запястье, повернулся к ней лицом и потянул к себе, заставив Гвен почти рухнуть на каменный бортик ванны.

— Я же просил… не надо! — сдавленно прохрипел он сквозь зубы, не выпуская ее руку из своей ладони.

Гвен, растерявшись от неожиданности, все же постаралась успокоиться и осторожно присела сбоку, почти на прежнее место.

— Дрейк…

— Не надо! — выкрикнул он в отчаянии ей в лицо. — Я… не могу так! Сегодня вы здесь, со мной, такая добрая и ласковая… а завтра мне придется провожать вас дальше, к этому вашему… Вэнсу… Пожалуйста, не делайте этого со мной!

Гвен закусила губу и попыталась унять сердцебиение. Неужели это то самое?.. Неужели он ревнует?

Рука Грейва все еще крепко, до боли сжимала ее запястье, но Гвен не обращала внимания. Второй рукой коснулась его щеки, погладила кончиками пальцев. Он наконец разжал железную хватку, закрыл глаза, нашел губами ее раскрытую ладонь… и стал покрывать поцелуями подушечки у основания пальцев.

— Чем, — шептал он ей в раскрытую ладонь, — чем я хуже него? Да, может я и не смазлив, как он, и не так молод, но я…

— Дрейк… — прошептала она, чувствуя, что задыхается.

— Если вам так уж нужен замок — будет вам замок… хотя не знаю, на что он вам сдался… хотите имя — будет вам имя… и оно точно не хуже, чем у Вэнса… Но я бы… я бы смог… защитить вас… я бы… Или ваша королевская милость не распространяется на таких, как я?

Вместо ответа Гвен наклонилась к нему и прижалась губами к его влажным губам. Почувствовала, как огромная пятерня обхватила плечо, а другая легла на талию. С легким смущением она вдруг осознала, что полы ее халата разошлись, а его руку отделяет от ее обнаженного тела лишь тонкая ткань рубашки. Мужская рука не осталась на месте, а поползла вверх, гуляя по изгибам ее тела, нашла и бесстыдно накрыла округлость груди, в то время как его губы жадно целовали ее рот, а дерзкий язык творил внутри нее такое…

Гвен задохнулась и заставила себя вырваться из столь неподобающих объятий.

— Вы… — выдохнула она, обнимая ладонями его лицо, — вы и теперь не скажете, кто вы?

Он дышал тяжело и хрипло, не сводя с нее глаз.

— Вы хотите услышать это… сейчас?

— Я хотела услышать это уже давно.

— Позвольте мне хотя бы привести себя в порядок и одеться, — проговорил он с запоздалым смущением, вновь вгоняя ее в краску, — а то я чувствую себя как тогда, на допросе.

Гвен вспомнила тот день, когда она, никем не замеченная, украдкой рассматривала его обнаженное тело, подвешенное за руки в темнице подземелья. Смутившись, опустила глаза.

— Конечно, — шепнула она поспешно, — простите меня… я… я не должна была заходить к вам в купальню.

Совладав со сбившимся дыханием, она поднялась и поправила на себе халат.

— Но вы… обещаете мне? — вдруг встревожилась она. — Вы придете ко мне, чтобы рассказать правду?

— Вы хотите услышать ее сегодня? — неуверенно переспросил он. — Быть может, вам лучше отдохнуть?

— Нет, — она упрямо встряхнула головой, и влажные волосы рассыпались водопадом по ее плечам, — сегодня, пока не стало слишком поздно. Прямо сейчас. Прежде, чем рассветет. Я велю служанкам, чтобы они провели вас в мои покои, когда вы будете готовы.

Грейв тащился за служанкой так медленно, будто вся тяжесть мира давила ему на плечи. Ставя одну ногу на ступеньку, он будто бы раздумывал, стоит ли переставлять и вторую. Помимо безумной усталости, разлившейся по телу еще пуще после расслабляющего купания, каждый его шаг замедляла неуверенность — что ему следует делать дальше? Мысли болтались в голове, словно гвозди в полупустом ящике скобянщика, от совершенно идиотских до настолько глубоких и запутанных, что хотелось сесть и передохнуть перед тем, как их распутать.

Неожиданные, неправильные поцелуи, которые он уже дважды украл у Гвен, перевернули все его планы и лишили способности здраво мыслить. Поднимаясь по лестницам все ближе и ближе к желанным покоям, он представлял себе леди Ройз — прекрасную, доступную, в легкой до нескромности домашней одежде; он раз за разом твердил себе, словно безмозглый глупец: «У меня еще есть желание…» Но понимал ли он, чего ему следует пожелать? Поцелуя? Он взял его сам, без спроса, без позволения, и если захочет — возьмет еще. Грейв чувствовал нутром, что эта женщина, которая вначале дрожала, а затем горела в его руках, жаждет любви не меньше, чем он. А одним поцелуем он едва ли насытится…

Грейв остановился на предпоследней ступеньке, чтобы перевести дух, не обращая внимания на нетерпеливые взгляды служанки, и попытался взять себя в руки. Что, если он позволит себе зайти дальше, чем просто поцелуй? Следует ли ему просить об этом, открывая свое желание? И что она может ответить на подобную неслыханную дерзость? В гневе вытолкает его взашей? Покорно согласится, памятуя о своем обещании, но при этом возненавидев его в душе? Нет, это совершеннейшее безумие. Как бы то ни было, он не может бесчестить леди, идя на поводу у своих низменных желаний.

С большим трудом, будто его нога весила не меньше, чем снаряженная боевая лошадь, он поставил ее на последнюю ступеньку. Он уже почти признался в любви… и что делать дальше? Она просила его открыть ей правду, но как она отнесется к ней? Достоин ли он просить ее руки? А что, если она ответит отказом?

Грейв снова остановился, не замечая недоуменного взгляда служанки. Отказ у него есть и сейчас, ведь она собирается замуж за Вэнса. Станет ли ему еще больнее, если она повторит это в ответ на его предложение? Может, да, а может, и нет. А если она согласится? Что ему делать дальше? Захочет ли она…

— Уф-ф-ф, — тяжело выдохнул Грейв и прикрыл глаза ладонью.

— Вам больно? — участливо шагнула к нему служанка.

— Что? — переспросил он растерянно.

Да, ему больно — гребаное пекло, у него болит все тело, будто его била палками тысяча чертей… Но он привык к подобной боли. А какое служанке дело до Грейва? Он отнял руку от лица и взглянул на девушку. Та с легким испугом смотрела на его ногу. Грейв проследил за ее взглядом и увидел, как на чистых бриджах в области бедра расползается кровавое пятно.

Адово пламя! Там и рана-то пустяковая, просто скользящая царапина от стрелы. Но до сих пор кровоточит. Возможно, горячая ванна сделала его кровь слишком жидкой, как и его волю.

— Нет, — качнул головой Грейв, — все в порядке. Я иду.

Но если она согласится… что делать тогда с Зазимьем? А Гвен… рано или поздно она может стать королевой. И куда же должен лежать его путь? На юг или на север?

Быть может, стоит перестать быть глупцом и попробовать подумать головой, а не тем, что в штанах. И желание, которое она опрометчиво обещала исполнить, использовать все же для того, чтобы она отпустила его?

Подойдя к покоям леди Гвендолин, он снова струсил — до слабости в ногах — и прижал ладонь к резной деревянной двери, окованной холодным железом. Сколько бы он ни думал по пути сюда, у него так и не появилось никаких связных решений.

— Будь что будет, — пробормотал он сам себе сквозь стиснутые зубы и постучал.

— Входите, — послышался голос Гвен.

Тоскливо оглянувшись на смущенную служанку, будто она каким-то образом могла ему помочь избежать неизбежного, Грейв толкнул дверь и вошел внутрь.

В покоях было тепло: жарко пылал камин. Однако леди Ройз, сидя на кровати с присущим ей достоинством, зябко куталась в халат и обнимала себя за плечи.

— Присаживайтесь, — она кивнула ему на кресло у камина, стоявшее в достаточном отдалении от кровати.

Грейв невразумительно пробормотал что-то, что должно было означать приветствие, и тяжело опустился в кресло. Вытянул уставшие ноги и постарался прикрыть краем туники и широкими концами пояса кровавое пятно на бедре.

Что ж, пока никаких поводов для вольных мыслей она не дает… ну, если не принимать в расчет сам факт нахождения мужчины в покоях леди в предрассветный час.

— Хотите вина? — спросила леди Ройз.

— Вина?! — ошеломленно переспросил он.

— Еще есть сыр и фрукты, — она в некотором смущении указала на маленький столик сбоку от кресла — Грейв только сейчас заметил, что на нем стоит блюдо с едой, глиняный кувшин и два кубка, — вы ведь наверняка голодны.

— Кхм… — у него вдруг запершило в горле, — благодарю. Вы очень добры. Но если я сейчас выпью вина, боюсь, сам уже не смогу выйти из ваших покоев.

Гвен усмехнулась.

— Вы могли бы выпить совсем немного. Впрочем, как пожелаете.

Он еще раз с сомнением взглянул на кувшин и на этот раз решил, что глоток вина для храбрости, пожалуй, действительно не помешает.

— Благодарю, — сказал он хрипло, наполнил кубок до половины и с наслаждением глотнул терпкого напитка.

И почти сразу почувствовал, как приятное тепло разливается по венам, дополняя не менее приятное тепло от камина. Тело, слегка озябшее в холодном коридоре, понемногу согревалось изнутри и снаружи; по его членам разливалась опасная расслабленность.

— Вы и вправду отблагодарите меня, капитан, если сдержите свое обещание и расскажете мне…

— Кхм… да, я помню. Я просто не знаю, с чего начать.

— Начните с начала, — просто сказала леди Ройз, ежась, будто от холода. — Откуда вы родом? Предполагаю, что из Зазимья?

— Вы угадали, — хмуро кивнул Грейв.

Нежелание что-либо говорить о себе было настолько сильным, что он почти до крови прикусил нижнюю губу.

— Я мало что знаю о Зазимье, — с привычной мягкостью в голосе произнесла Гвендолин, словно пытаясь его подбодрить, — лишь то, что все северяне, с которыми я знакома, невероятно храбрые воины, крепкие телом и духом.

Она многозначительно взглянула на Грейва. Он выдержал ее взгляд, а она дрогнула и опустила ресницы.

— Лордами там, если я правильно помню, всегда были… ох, эти трудные северные имена… Санд?.. Занд?..

— Зандерхарды. Верно, — кивнул Грейв, и его слегка вздрагивающие пальцы вновь потянулись к бокалу с вином.

— Я также что-то слышала о том, что лет десять назад старый лорд умер… как его звали?.. Гор… Тор… ох, простите, — она смущенно потерла нос.

— Торстен ван Зандерхард, — подсказал Грейв и сглотнул.

Непривычно было вновь произносить до боли знакомые имена в обществе этой красивой молодой леди из Междуречья.

— И ему наследовал старший сын… Но не кажется ли вам странным, что я говорю о Зазимье, в то время как вы молчите?

— Младший, — хрипло выдавил он из себя.

— Что, простите?

— Младший сын… наследовал. Его звали Герхард.

— А что со старшим? Умер? — леди Ройз явно пыталась поддержать светскую беседу, мало ее интересующую, и весьма искусно скрывала свое нетерпение.

— Нет, — прохрипел он, вновь сглотнул и сказал уже громче: — Старшим был я.

— Вы?! — она изумленно распахнула глаза, изумрудами сверкнувшие в отблесках камина.

— Да.

— Вы… Дрейк ван Зандерхард? Наследник Зазимья?

Судя по выражению ее лица, она не могла в это поверить.

— Ну… вроде того.

— Но почему тогда?.. — она беспомощно приоткрыла рот, не находя слов от потрясения.

— Это долгая история, — Грейв передернул плечами и приложился к спасительному бокалу, — и болезненная… для меня.

— Простите, — выдохнула Гвен, прижав кончики пальцев к губам, — но я должна знать.

— Да, — он решительно поставил бокал на стол и впился пальцами в собственные колени. — После смерти отца я должен был унаследовать родовой замок Гейдельберг и обширные земли Зазимья. Однако… возникло препятствие.

— Какое? — прошептала она, не сводя с него глаз.

— Э-э-э… Я… влюбился… кхм… Я был молод, горяч, — он заметил легкую усмешку на ее губах при этом слове, — и, конечно, противился воле отца.

— Он был против вашей женитьбы? — удивилась леди Ройз. — Но почему?

— Ну… дело в том, что… моя избранница была довольно низкого происхождения.

— Ошибки юности, — понимающе кивнула Гвен.

Грейв нахмурил брови и взглянул на нее исподлобья.

— Это была не ошибка, — тихо, но твердо сказал он.

— Простите, — Гвендолин явно почувствовала себя неловко.

— Ее звали Кристина. Я любил ее… И точно знаю, что годы, проведенные с ней, были лучшими в моей жизни. Она дала мне то, чего не смог бы дать ни один титул, ни один замок… Она дала мне счастье.

Он замолчал, чувствуя, что глаза жжет, а в горле першит, и внутренне сжался, ожидая нового вопроса. Но Гвен молчала, нервно теребя край халата.

— Я женился, — продолжил он, — против воли отца. За это он лишил меня наследства и изгнал из замка. Поначалу нам с Кристиной было тяжело, но счастье… наше счастье покрывало все. Именно тогда я и стал завсегдатаем турниров — стремился победить ради денег, чтобы покрыть выигрышем наши растущие расходы. Так я смог купить себе старый заброшенный замок почти на границе Зазимья, в котором мы с женой провели наши лучшие годы.

Он вновь замолчал. Поднес руку к лицу, делая вид, что потирает уставшие веки, но на самом деле пытаясь стереть навернувшиеся на глаза слезы. Гвен молчала.

— Вскоре отец умер, и мой младший брат Герхард, согласно его воле, стал лордом Гейдельберга и всего Зазимья. Собственно, все было хорошо, и даже чудесно, пока… пока не началась война.

— С Окольными землями? — тихо спросила Гвендолин.

— Да, — кивнул он, радуясь, что она больше не молчит. — Окольные земли объединились с дикарями из бескрайних земель за Зазимьем, именуемых Белым Лесом. Что они там не поделили с моим братом, я не знаю — в то время я не слишком вникал в эти дела, наслаждаясь семейным счастьем. У нас уже были дети… двое… мальчик и девочка.

Йорген и Ильзе…

Грейву живо вспомнились маленькие ручки, тянувшиеся к нему, когда он переступал порог дома, вечные милые ссоры брата и сестры, беззлобные окрики их матери… Его взгляд застыл, упершись в никуда, а руки остервенело дергали концы кожаного пояса.

Спустя вечность он выплыл из воспоминаний и заметил, что Гвен молча смотрит на него, не пытаясь торопить.

— Да. Началась война. Мой брат и лорд, Герхард ван Зандерхард, призвал своих вассалов и всех их людей для отпора. Я был вынужден подчиниться, — Грейв бросил на Гвендолин взгляд, полный отчаяния, словно она должна была простить его за то… за то… за то, что… — Я ушел. И забрал с собой рыцарей, состоявших у меня на службе. Война была недолгой — всего несколько месяцев, но когда я вернулся… оказалось, что мои земли разорены, мой замок разграблен, а моя семья… Кристина и дети…

Он услышал всхлип и поднял влажные глаза на Гвен. По ее лицу мокрыми дорожками катились слезы, и она даже не пыталась их вытирать, нервно теребя побелевшими пальцами край халата.

— Кхм… они умерли, — Грейв постарался говорить отстраненно, словно не о себе. — Но это было давно. А потом я попросил брата освободить меня от вассальной клятвы и ушел.

— Вы решили забыть свое имя и стать наемником, — сквозь тихие всхлипы произнесла леди Ройз.

— Да, — кивнул Грейв, кусая губы, — я больше не хотел возвращаться в прошлое.

— Теперь я понимаю, — она всхлипнула и украдкой вытерла слезы на щеке, — почему вы не хотели приносить мне присягу.

— Я не мог, — Грейв качнул головой. — Эта присяга… Это то, что до сих пор мучает меня в кошмарах.

— Вы вините себя, потому что из-за нее вы не смогли защитить свою семью? — всхлипнула Гвендолин.

— Да, — жестко подтвердил он. — Я был связан долгом. И я тысячу раз винил себя за это… и за другое тоже… я ведь мог упасть в ноги брату и попросить его на время войны укрыть мою семью в Гейдельберге. Но я был слишком горд и честолюбив для этого. У меня и в мыслях не было, что мои скудные земли для кого-то покажутся лакомым кусочком.

Леди Ройз опустила голову и закрыла ладонями лицо. Грейв почувствовал жгучее желание выпить. И не просто выпить, а напиться до одури, чтобы выбить из памяти то, что мучило его до сих пор. Он долил в опустевший кубок вина из кувшина и выпил залпом — в голове уже начинало шуметь.

— Но это не все, — продолжил он внезапно, чувствуя необходимость выговориться до конца.

Гвен подняла заплаканное лицо — ее глаза светились прозрачным зеленоватым сиянием.

— Не все?..

— Во время турнира… Тот рыцарь, с которым я сражался… Абелард… Он сказал, что мой брат Герхард умер.

Он видел, как вытянулось лицо Гвендолин.

— Умер? Так значит, вы… вы…

— Они хотят, чтобы я вернулся и стал лордом Зазимья.

Губы леди Ройз задрожали.

— Вы… покинете меня?

Грейв сглотнул. Вот теперь наступил тот момент, когда он и сам не знал, что следует говорить.

— Возможно… так будет лучше? Вы ведь собираетесь замуж за лорда Вэнса…

— Я не собираюсь за него замуж! — резко, с истеричными нотками в голосе возразила она. — Я всего лишь приняла его предложение погостить!

Она снова спрятала лицо в ладонях. Ее худенькие плечи вздрагивали, а Грейв смотрел на нее в полнейшей растерянности и не знал, что делать. В голове бились дурацкие мысли, противоречащие одна другой — от «ну, я пойду» до «станьте моей женой». Кусая губы почти до крови, он тяжело оперся руками на подлокотники, поднялся с кресла и неуверенно доковылял до леди Ройз.

— Я… э-э-э…

Что же сказать? Что? Пасть ей в ноги и умолять выйти за него замуж или поскорей распрощаться и убраться отсюда как можно дальше?

Продолжая горько всхлипывать, Гвен отняла руки от лица и вытерла глаза рукавом халата.

— О… — неожиданно выдохнула она, замерев на мгновение. — Вы ранены?

— Э-э-э… не совсем, — попытался оправдаться Грейв, проклиная себя за собственную глупость и снова пытаясь прикрыть кровавое пятно на штанах — поясом, руками, чем угодно — как нашкодивший ребенок.

— Что же вы не сказали?! Я ведь не знала! Присядьте, — она вновь утерла лицо рукавом, поднялась, заставила Грейва сесть на свое место и засуетилась по комнате.

— Миледи, я… я, пожалуй, пойду, — он снова поднялся и попытался боком проскользнуть к выходу, снова проклиная себя за то, что ему так и не хватило смелости произнести совершенно другие слова.

— Сядьте, — сказала она тоном, каким, бывало, разговаривала с нерасторопными слугами, — я должна осмотреть вашу рану. Я не позволю вам истечь кровью.

— Миледи, это царапина, — Грейв искренне недоумевал, почему вдруг стал предметом ее забот, — я и сам…

— Молчите! — в сердцах перебила она, возвращаясь к нему со свечой и плетеной корзинкой в руках. — И не вздумайте мне мешать.

Ее руки, вопреки ожиданиям Грейва, вовсе не дрожали. Наоборот, она уверенными движениями завернула его штанину наверх, открыв рану на внешней стороне бедра, выше колена, и поднесла свечу, чтобы получше ее рассмотреть. Грейв готов был провалиться сквозь землю, глядя, как она смотрит на его голую, уродливую, волосатую ногу.

— Это была стрела? — уточнила она, осторожно трогая пальцем здоровую часть кожи под длинным, вздувшимся и посиневшим кровоподтеком.

— Да, — послушно ответил Грейв, — но все в порядке, я…

— К счастью, прошла не слишком глубоко, — казалось, Гвен говорит сама с собой. — Вам больно ходить?

— Э-э-э… нет.

— Держите, — она вздохнула и передала ему в руку свечу, а затем извлекла из корзинки небольшой пузырек темного стекла.

— Что это? — напрягся Грейв.

— Это должно остановить заразу… если еще не поздно.

Грейв фыркнул.

— Миледи, я долго пробыл в морской воде — поверьте, соль изгоняет любую заразу.

— Не мешайте мне, — она даже не взглянула ему в лицо, напряженно сдвинув брови.

Грейв послушно сцепил зубы и постарался не произнести ни звука, пока она обрабатывала рану мерзко пахнущим жгучим средством. Боль была адская, и особенно обидно было ее ощущать после того, как она утихла, успокоенная горячей ванной. Не произнес он ни звука и тогда, когда склонившаяся над его коленом женщина туго перевязывала рану: теперь ему было почти не больно, и он с тайным удовлетворением наблюдал за тем, как часто бьется тонкая синеватая венка на ее красивой шее, как выступают под тканью халата острые лопатки при движении рук, как струятся по спине скрученные жгутом золотистые волосы, как дивно ложатся на благородные скулы тени от длинных ресниц в бликах огня… как прекрасны изумрудные глаза, обращенные к нему, в то время как она… что-то спрашивает?

Грейв опомнился и понял, что леди Ройз чего-то ждет от него.

— Что?..

— Я говорю, что теперь вам надо лечь на живот, чтобы я смазала вам синяки на плечах.

— А?.. — ужаснулся он. — Нет, я не могу… это…

— Ложитесь, — велела она сердито, — это совсем недолго. Я сейчас закончу, и можете идти, куда собирались… хоть прямиком в свое Зазимье.

— Но…

Она больно ткнула его тонким пальчиком в плечо, и теперь уже он зашипел от боли, потирая потревоженный синяк. Бросив на нее укоризненный взгляд, он послушно расшнуровал ворот туники, а затем, ужасно смущаясь, лег лицом в подушку, которая источала тонкий чарующий аромат — в точности такой, какой исходил от ее волос, когда ему улыбалась удача и леди Ройз вдруг оказывалась в восхитительной близости. Почувствовал, как женские руки оттягивают край ворота, освобождая плечи, ощутил прикосновение ласковых пальцев к своей коже… вздрогнул и замер, стараясь не дышать. Даже вонь адского снадобья, которым леди Ройз смазывала его синяки, не могла испортить тех волшебных минут, когда подушечки нежных пальцев скользили по его обнаженной коже. Грейв хрипло выдохнул, закрыл глаза и полностью растворился в божественно приятных ощущениях, мысленно вознося молитвы Пресвятой Деве, чтобы эти сладкие минуты не заканчивались никогда…