И смолкнет звон мечей

Глава 14. Враг у ворот

Время вышло — пылает восход

И крыла расправляет над нами,

Бой не кончен — возьми мое знамя

И веди свое войско вперед!

Бой не кончен — пылает восход!

Торопись! Враг уже у границ!

Трубы воют, воют кроваво и страшно!

Поднимись на дворцовую башню

И приникни к разрезам бойниц —

Торопись, враг уже у границ!

Торопись! Наступает восход!

Расстелив бесполезные карты,

Ты увидишь чужие штандарты,

И бессилье тебя захлестнет —

Время вышло, а враг у ворот!

Йовин, «Дворец»

Жестокий рассвет осветил опочивальню до обидного скоро. Дрейк, казалось, уснул совсем недавно, окончательно вымотавшись после пылкой ночи, а Гвен так и не смогла сомкнуть глаз до зари. С безграничной нежностью смотрела на жениха и легонько ласкала расслабленное во сне тело, в то время как ее сердце, преисполненное любви, тоскливо сжималось в ожидании неумолимого утра.

Не покидало ощущение, что эта ночь, впервые подарившая им радость познания друг друга, станет для них и последней. Пытаясь прогнать грустные мысли, она до боли закусывала губы, все еще припухшие после жарких поцелуев, и касалась кончиками пальцев сильного плеча любимого мужчины. Совсем скоро этим широким плечам снова придется ощущать тяжесть лат вместо ласковых прикосновений. Возможно, вскоре к его недавно затянувшимся ранам добавятся свежие — и кто знает, насколько глубоки они будут?

Гвен прикоснулась губами к теплой щеке Дрейка и легонько вдохнула аромат его кожи. Как бы ей хотелось продлить эту ночь… заставить беспощадное солнце провалиться обратно за горизонт и остаться там еще хотя бы на день, а лучше — до скончания времен…

Тяжелые быстрые шаги, раздавшиеся за дверью, окончательно растоптали несбыточные мечты. Сердце сжалось в ожидании настойчивого стука в дверь, и он не замедлил последовать. Дрейк вздрогнул и приподнял голову над подушкой, сонно моргая. Гвен приложила палец к его губам и соскользнула с кровати, на ходу отыскивая ночную рубашку и запахиваясь в халат. Как есть, в халате и домашних туфлях, она подошла к двери.

Громкий стук повторился, на этот раз сопровождаемый встревоженным голосом Лесли Вудса:

— Капитан Грейв! Капитан, проснитесь!

Гвен отперла засов. Лесли Вудс, лишь недавно назначенный командиром замковой стражи вместо покойного Майлза Кроу, растерянно моргнул. Гвен могла понять его замешательство: он явно не ожидал увидеть свою леди в опочивальне капитана в столь ранний час, облаченную лишь в домашний халат.

— Миледи, — сир Лесли почтительно склонил голову. — Простите, я не хотел…

— Говорите, милорд, — велела Гвен, пресекая ненужные церемонии.

Даже не оборачиваясь, она ощутила за спиной присутствие Дрейка.

— Есть вести от разведчиков: войско Мортингера уже на подступах к замку. Вы нужны нам, капитан, — рыцарь взглянул на командира поверх плеча Гвен.

— Иду, — коротко сказал тот, и сир Вудс поспешил откланяться.

Гвен закрыла дверь и прислонилась к ней спиной; колени предательски задрожали. С тревожным чувством она наблюдала за тем, как Дрейк наскоро одевается и натягивает сапоги. Закончив, он приблизился к ней и ласково коснулся ладонью ее щеки.

— Прости, любовь моя, наше время вышло. Я должен позвать оруженосца, чтобы он помог мне облачиться в доспехи. Чем меньше любопытных глаз…

— Не продолжай, — Гвен не дала ему закончить. — Я ухожу.

Сама она не ощущала более никакой неловкости из-за того, что об их связи станет известно, однако он был прав: время любви вышло, настало время войны. Она не должна отвлекать своего защитника от воинского долга.

Дрейк вздохнул и склонился к ее губам. Тепло его невесомого поцелуя слегка согрело заледеневшее от страха сердце, и Гвен позволила себе обнять жениха за шею.

— Ты должен победить, — шепнула она, прижимаясь к нему всем телом.

— Я знаю, — он слегка отстранился и едва заметно улыбнулся, все еще обнимая ее стан. — Так и будет, любовь моя. И помни о своем обещании: ни шагу из укрытия. Я буду посылать к тебе гонцов с вестями так часто, как только смогу.

— Благослови тебя господь, Дрейк, — прошептала Гвен. — Вернись ко мне живым.

Он отступил на шаг, с усилием разрывая объятия; дрожащей рукой она осенила его крестным знамением и стремительно вышла из опочивальни — раньше, чем он сумел разглядеть ее слезы.

Совет держали наскоро.

— Основная часть войска примет бой далеко за насыпью. По два отряда прикроют авангард с флангов — но это все, на что мы можем рассчитывать, увы. Командование правым флангом возьмет на себя сир Герберт Мейер, — Грейв искоса взглянул на рыцаря, хранившего невозмутимое спокойствие. — Левый остается тебе, Проныра.

Арчибальд Хейл сложил губы в небрежную улыбку:

— Почту за честь, мой капитан.

— На случай прорыва обороны в замке останутся два десятка рыцарей, — продолжал Грейв. — Сир Вудс, вы отвечаете за готовность укреплений.

— Все уже готово, капитан, — коротко кивнул Вудс. — Снаряды для требушетов, пращи, смола, промасленные стрелы, дрова для костров…

— Отличная работа, сир, — похвалил Грейв и нашел глазами Зануду. — Питер, ты тоже остаешься в замке. На случай поражения…

— Никаких поражений! — возмутился Вудс, но Грейв лишь бросил на него мрачный взгляд.

— …на случай поражения: возьми несколько людей, которым доверяешь. Ты должен будешь вывести леди Ройз из замка по подземельям и укрыть ее в Предгорьях — пока не придет подмога от короля.

— А она придет? — лениво пожевывая соломинку, уточнил Ригер.

— Непременно, — холодно ответил Грейв, хотя на самом деле не был так в этом уверен. — Зануда?..

— Вас понял, капитан, — уныло ответил его соратник. — Но вы разделяете нас — это нехорошо.

— Разделяю, но ненадолго, — Грейв попытался подбодрить его улыбкой. — Как только одержим победу, мы вновь воссоединимся. Вопросы?

— Кхм, — вновь подал голос Ригер, почесав белобрысый затылок. — Не хотел бы, чтобы меня приняли за Зануду, но… почему просто не дождаться подмоги в замке? Сдерживая осаду, внутри мы будем в большей безопасности, чем в открытом сражении.

— Ты забываешь о людях, которые остались в поселениях. Враги не станут щадить никого: дотла сожгут дома, вытопчут поля, убьют оставшихся крестьян. Мы не можем оставить людей на произвол судьбы.

— Они сами выбрали свою судьбу, — пожал плечами Ригер. — Почему мы должны рисковать из-за них?

— Это люди леди Ройз, и мы обязались их защищать. Кроме того, замок не так уж неуязвим — мы сами недавно брали его, забыл? Любую крепость можно взять числом и мощным ударом. А здесь, в стенах замка, набилось слишком много людей, яблоку негде упасть. Как мы будем вести бой в такой тесноте?

А еще — если подмога от короля и соседей не придет, гибель обитателей замка станет лишь вопросом времени. В открытом бою куда больше шансов победить, несмотря на небольшой перевес в численности врага.

Но об этом Грейв не хотел говорить вслух.

Ригер крякнул и обвел глазами других командиров, словно ища поддержки.

— Что тебя пугает? — Грейв постарался вложить в собственный голос как можно больше вызова.

— Твоя самонадеянность. У них две или три сотни, у нас не наберется и двух.

На Грейва накатило глухое раздражение. Он всегда ценил Ригера за верность и смелость, но сейчас его привычка спорить играла против капитана. Однако сдаваться он не собирался.

— Надо быть всего лишь чуточку яростней, чем наши враги. Трусости я не потерплю.

— В трусости меня никто не смеет обвинять, — здоровяк Ригер вскинул бровь и угрожающе повел могучими плечами. — Вопрос лишь в наших возможностях. Кто знает, на чьей стороне сегодня будет удача. Быть может, мы разобьем их с первого удара, а может быть, придется держать долгий бой. Давай начистоту: когда ты ожидаешь подмогу от короля?

Грейв пожал плечами.

— Кто знает? Гонцы уже должны были достигнуть Южных земель. Все будет зависеть от того, как скоро его величество откликнется на призыв и соберет армию.

— А что, если он поддержит Мортингера? — подал голос непривычно серьезный Болтун.

— Не поддержит, — уверенно ответил Грейв. — Леди Ройз — его племянница и пока что единственная наследница. Он не допустит, чтобы ей причинили зло.

Он поднялся и оглядел присутствующих на совете.

— Я призываю вас всех отбросить любые сомнения: уверенность солдат в победе должна быть непоколебима. Правда за нами — запомните это, сиры.

Дать обещание было куда легче, чем сдержать его. Весь первый день с начала битвы Гвен провела в сторожевой башне, не чувствуя усталости даже после бессонной ночи. Сквозь узкое отверстие бойницы ей были видны холмистые земли, простирающиеся на западе: именно там показалось живое черное море, затопившее сперва линию горизонта, а затем — и остатки жухлой осенней зелени на вершинах пологих курганов.

Войска схлестнулись за земляным валом. Не было предупреждений, не было призывов сдаться — закованная в броню вражеская кавалерия, вооруженная длинными копьями, неукротимым ураганом ворвалась в передние ряды защитников.

Гвен вздрогнула, словно могла из безопасности замка, находящегося на значительном расстоянии от места битвы, услышать и ощутить всю чудовищную мощь смертельной сшибки. Но похоже, Дрейк предусмотрел какую-то хитрость: Гвен видела сквозь приближающие стекла, как ноги некоторых неприятельских лошадей неожиданно подламывались и всадники падали наземь. Подняться без посторонней помощи латнику в тяжелых доспехах, да еще в суматохе кровавого побоища, было невозможно; лошади, обезумев от боли и страха, взвивались на дыбы, в ужасе метались среди копий и мечей, топтали подкованными копытами своих же упавших всадников — и Гвен вскоре потерялась в мельтешении животных, людей и оружия. Трудно было разобрать, чей меч разит противника — свой или вражеский? Невозможно было уследить за тем, чье копье пронзило блестящую под холодным ноябрьским солнцем броню: иные штандарты уже превратились в рваные тряпки бурого цвета.

Гвен усиленно пыталась разглядеть в безудержной пляске копыт, мечей и копий фигуру Дрейка — но где уж там… Никакие стекла не могли приблизить место битвы настолько, чтобы можно было различить гербы на доспехах и форму глухих шлемов с забралами.

Когда нервы сдавали, Гвен закусывала губу и передавала пост сиру Вудсу, а сама окидывала тревожным взглядом внутренние дворы замка. Простому люду не сиделось в стенах жилищ: женщины сбивались в группы у колодца и шептались друг с другом, обеспокоенно качая головами и прижимая концы платков к губам, страже приходилось то и дело гонять сорванцов-мальчишек, норовящих облепить зубцы крепостных стен, чтобы хотя бы издали взглянуть на настоящую битву.

Когда над замком сгустились сумерки, у Гвен не на шутку разболелась голова. Она послала к лекарю Филиппу за снадобьем и мимоходом взглянула на сира Вудса, который продолжал напряженно вглядываться в даль. Внезапная бледность его лица и плотно стиснутые губы не понравились Гвен, и брови сами собой сошлись на переносице.

— Что там, сир Лесли? — выдохнула она, нервно ломая пальцы и боясь услышать ответ.

— Кхм, — рыцарь бросил на нее быстрый взгляд и тут же отвел глаза. — Ровным счетом ничего непредвиденного, миледи. Битва продолжается, волноваться не о чем…

— Миледи! — услышала она позади себя взволнованный голос и обернулась. — Сир Вудс!

Оруженосец Дрейка в измятых доспехах, совсем еще мальчишка, придерживал в руке шлем и теребил перевязь с мечом на поясе. Замешкавшись, он упал перед Гвен на одно колено.

— Встань, мальчик. Говори.

— У меня послание, миледи, — поспешно заговорил оруженосец. — От капитана Грейва.

Гвен обменялась коротким взглядом с сиром Лесли и ободряюще кивнула мальчишке.

— Капитан просит сира Вудса усилить оборону перед штурмом замка. А вас, миледи… готовиться к отступлению.

— Мы… проигрываем? — срывающимся голосом прошептала Гвен.

— Миледи, — мальчишка побледнел и бросил взгляд, полный надежды, на начальника стражи. — К лорду Мортингру прибыло подкрепление. Силы теперь слишком неравны.

Гвен бросилась к приближающим стеклам, но разглядеть что-либо в сгущающихся сумерках не представлялось возможным, и она вновь отпрянула. Сама того не замечая, она принялась ходить из стороны в сторону, судорожно сцепив пальцы.

— А как же наши фланги? Они не вступили в битву? Они должны были прикрывать основные войска…

— Вступили, миледи, и уже давно. Теперь нет уже ни флангов, ни авангарда… — мальчишка испуганно сглотнул. — Сплошное месиво.

— Леди Ройз, — подал голос Лесли Вудс. — Вам следует прислушаться к словам капитана и спуститься в укрытие.

— Капитан… жив? — Гвен с надеждой и ужасом вглядывалась в испачканную кровью физиономию парнишки.

— Жив, миледи, — поспешно ответил тот.

— Он… не ранен?

— Не могу знать, добрая госпожа, — мальчишка зачем-то снова упал на колено и склонил голову. — Когда я уходил, был жив и держался верхом на коне.

Гвен вновь сцепила тонкие пальцы. Он жив. Это самое главное. Она не покинет замка, пока еще есть надежда…

Теперь уже никто не мог сказать Гвен наверняка, что происходит снаружи. Все, что она знала — войскам неприятеля удалось прорвать оборону перед земляной насыпью, и штурм замка длится уже третий день. Сира Вудса она не видела с тех пор, как он оставил ее под защитой человека по прозвищу Зануда. От того она ничего не могла добиться: он вполне оправдывал свое прозвище и, вторя заметно состарившемуся за последние дни лекарю Филиппу, неустанно бубнил о том, что госпоже следует быть благоразумной и покинуть замок прежде, чем он будет взят.

Гвен отмахивалась от обоих: от перепуганного насмерть старика и раздражающе назойливого Зануды. Она жадно слушала немногочисленных гонцов, которые изредка приходили от сира Лесли и приносили сухие, безрадостные вести. Снаружи, среди холмов, все еще продолжались разрозненные стычки между вражескими силами и уцелевшими остатками ее гвардии, что успели отступить или укрыться в лесах, а теперь время от времени нападали на неприятеля с тыла.

Основные же силы лорда Мортингера были заняты штурмом. До сих пор стены замка и скромный отряд в двадцать воинов сдерживали нападавших, но Гвен понимала: рано или поздно замок падет под непрекращающимися атаками внушительной армии. Гонцы доносили, что отчаянные смельчаки из стана неприятеля по ночам пытаются засыпать камнями и песком ров, но отважные обитатели замка до утренней зари разбирают завалы под градом стрел, едва ли не по шею в холодной грязной воде. Прошлой ночью, ценой невероятных потерь, буквально по трупам собратьев по оружию, усеявшим дно защитного рва, войска неприятеля прорвались к подъемному мосту, и тогда в ход пошли пращи, смола и горящие стрелы.

К вечеру третьего дня тараны лорда Мортингера пробили подъемный мост. В «загоне» погибло множество вражеских солдат, сокрушенных самоотверженными контратаками защитников, кипящим маслом, смолой и градом камней; но тьма-тьмущая тех, кто напирал сзади и шел по трупам вперед — все никак не заканчивалась.

— Миледи, — выслушав очередного гонца, Питер Зануда переменился в лице. — Теперь уж оставаться здесь равносильно смерти. Через час-другой замок окончательно падет.

— Я дождусь вестей от капитана Грейва, — упрямо качнула головой побледневшая Гвен.

— Миледи… не хочу вас расстраивать, но от капитана уже давно не было вестей. Наша гвардия разбита, и едва ли он мог уцелеть посреди этой бойни.

— Я не верю вам, — она почти беззвучно шевельнула губами. — Он не мог погибнуть. Не мог.

— Миледи… нам следует идти. Прошу вас, не заставляйте меня…

— Подмога!!! — прокричал кто-то снаружи, и за дверью раздались тяжелые шаги бегущего человека. — Подмога!

Дверь распахнулась, и Гвен с затаенной надеждой взглянула на вошедшего. То был рыцарь из вольных, один из тех, что был завербован в ее гвардию после турнира. Гвен даже помнила его имя — но в этот момент ее память словно растеряла все те сведения, что не касались ее возлюбленного Дрейка.

— Подмога? — воскликнула она. — Неужто? Откуда?

— Государь, госпожа, — посыльный рухнул перед ней на одной колено, загремев тяжелыми доспехами. — Королевские штандарты показались на горизонте.

Все внезапно переменилось. Безумие битвы сменилось зловещим затишьем, оглушающий лязг металла — приглушенными ругательствами. Челядь испарилась с замковых дворов, женщины оберегали детей и юных девиц от наводнивших замок уставших, израненных, обозленных солдат.

В кабинете Гвен собрались трое: его величество восседал в ее собственном кресле с высокой спинкой, а перед ним, отделенные от государя большим дорогим столом с полированной столешницей, в широких, обитых пурпурным бархатом креслах сидели враждующие стороны: владелица Волчьего Логова Гвендолин Ройз и ее кровный дядя, лорд Доннел Мортингер.

— Поверить не могу, что в моем королевстве, которое едва-едва начало оживать после разгула чумы, случилось такое! У меня под самым носом! — негодовал государь, нервно сжимая и разжимая ладони на ручках кресла. — Да как вам только в голову пришло подобное, лорд Мортингер?!

Дядюшка Доннел бросил злобный взгляд на племянницу и угрюмо ответил:

— Я должен был защитить свои права на Дрохенвальд…

— Права? Побойтесь бога, Доннел! Ведь это не наша милая Гвендолин пошла на вас войной! Каким таким образом она могла посягнуть на ваши права?!

— Она собирала армию, — дядюшка пронзил Гвен жестким взглядом холодных глаз. — Что я должен был предпринять? Сидеть и ждать ее нападения? Уж поверьте, ваше величество, она собирала рыцарей в свое войско не для того, чтобы они отплясывали у нее на балах!

— Гвен? — венценосный дядюшка обратил на нее укоризненный взгляд. — Объяснись. Зачем тебе понадобилась армия?

Но что она могла ответить? Что собирала ее лишь потому, что сама опасалась нападения? Говорить ровно то, что только что озвучил ее дядя Доннел? Ну уж нет. Лебезить и мямлить она не будет. Это, возможно, единственный и последний шанс поговорить с государем начистоту.

— Дрохенвальд принадлежит мне по праву, ваше величество. Возможно, вам это неизвестно, но мой отец оставил наследницей меня. Дядя Доннел узурпировал мой замок…

— Помилуй, Гвен! — поморщившись, оборвал ее король. — Тебе мало одного замка? Разве ты несчастлива во владениях своего покойного мужа? Вместо того, чтобы забивать голову дурью, лучше бы подумала о своем замужестве! Негоже молодой женщине столько лет ходить во вдовах.

— Я предлагал ей это, ваше величество, — вкрадчиво вставил лорд Мортингер, словно почуяв, что настроение короля слегка переменилось, и не в пользу их общей племянницы. — Если бы она согласилась стать моей женой…

— Никогда! — Гвен едва удержалась, чтобы не вскочить с кресла и не вцепиться ногтями в лицо ненавистному узурпатору. — Этого не будет никогда!

Она не узнавала себя в этой несдержанной женщине, внутри которой клокотал гнев. Но пережитое напряжение последних дней, породившее бессонницу и лютую головную боль, а паче всего отсутствие вестей о Дрейке лишали ее привычного самообладания.

— Но почему же, Гвен? — с нескрываемым раздражением спросил король. — Ведь это был бы наилучший выход, с какой стороны ни взгляни! Если бы ты вышла за лорда Мортингера, вы стали бы жить в мире и согласии и сохранили бы себе оба замка! А мне не пришлось бы отвлекаться от государственных дел и вмешиваться в междоусобные дрязги.

Глаза Гвен застлало яростью.

— Я никогда не стану женой человека, который обманом отнял мой дом! Который насильно выдал меня замуж за дряхлого старика! Разве вы не понимаете, ваше величество, чего он добивается?

— Чего? — удивленно переспросил король.

Гвен уже открыла было рот, чтобы произнести очевидное, но, поймав искренне растерянный взгляд своего венценосного дядюшки, внезапно осеклась. Если она скажет ему, что лорд Мортингер ждет-не дождется, когда сам государь покинет этот мир, чтобы сесть на престол рядом с единственной его наследницей, короля может хватить удар. А может — кто знает? — он разгневается еще пуще и в пылу негодования лишит ее права наследовать престол…

— Расторгнуть… мою помолвку, — пробормотала Гвен, сделав над собой усилие и стараясь превратиться в ту кроткую юную девицу, которой знал ее дядя-государь.

Она понимала, что ее слова звучат жалко и глупо, но ничего не могла с собой поделать.

— Помолвку? — король, казалось, опешил. — Так ты уже помолвлена, Гвен? И с кем же?

Лорд Доннел выглядел не менее удивленным, но его удивление граничило с бешенством.

— Уж не с лордом ли Вэнсом, к которому вы ездили на свидание, леди Ройз? — ядовито прошипел он. — Но, должен признать, это глупая причина, поскольку я не слышал…

— Не с лордом Вэнсом, — перебила его Гвен, гордо вздернув подбородок. — А с Дрейком ван Зандерхардом, лордом Зазимья.

На несколько мгновений в кабинете воцарилось молчание. Оба дядюшки выглядели изрядно потрясенными новостью.

— Дрейк ван Зандерхард, — первым нарушил тишину государь. — Да, я помню эту грустную историю. Бедняга Герхард совсем недавно последовал в лучший мир, вслед за своим отцом. Я уже и сам ломаю голову, что делать с этим несчастным Зазимьем. Однако, сколь мне известно, его брат Дрейк был лишен права наследования и исчез на просторах королевства, быть может, даже умер…

— Он не умер, — твердо сказала Гвен, которой очень хотелось в это верить. — В последние месяцы он жил здесь, в Волчьем Логове. Он участвовал в турнире, ваше величество, и вы чествовали его как победителя. Возможно, вы знали его под именем капитан Грейв, он же рыцарь Темное Пламя.

Лицо дядюшки Доннела перекосилось.

— Эта шваль…

— Не смейте называть его так! — на этот раз Гвен действительно вскочила со своего места и вперила ненавидящий взгляд в негодяя. — Он — высокородный лорд и положением не ниже вашего. А уж чести и благородства ему не занимать, в отличие от вас. И — да, я помолвлена с ним. Это случилось накануне вашего нападения.

— Что ж, — уже совладав с первой растерянностью, молвил король. — Я бы с большой радостью увиделся с этим малым — уж не самозванец ли он? Я неплохо знал его отца и, думаю, смог бы уловить некоторое сходство…

— Не самозванец, — жестко ответила Гвен. — Но я не знаю, где он сейчас. Он возглавлял мое войско на подступах к замку…

Метнув быстрый взгляд на дядюшку Доннела, она подозрительно нахмурилась: глаза того внезапно забегали, будто ему было известно нечто, о чем он предпочел бы умолчать.

— Вы знаете, что с ним? — Гвен и сама почувствовала, как переменилась в лице; ее голос дрогнул — не столько от гнева, сколько от тревожного предчувствия.

— Увы, моя дражайшая племянница, — развел короткопалыми ладонями лорд Мортингер. — Как можно уследить в сумятице битвы за судьбой одного воина, который к тому же до сих пор представлялся мне наемником и предводителем разбойников…

— Так вы с ним знакомы? — заинтересованно приподнял бровь его величество.

Лорд Мортингер осекся: Гвен была уверена, что он уже прикусил язык и отчаянно жалел, что столь неразумно проявил осведомленность о личности своего врага.

— Мой драгоценный дядюшка Доннел пытался нанять лорда ван Зандерхарда, когда тот ещё был известен как капитан Грейв, с целью взять штурмом мой замок. Это было летом, до турнира, — елейным голосом пропела Гвен, поочередно переводя глаза с одного дядюшки на другого, причем дядюшке по отцу взгляд доставался куда более ядовитый. — К счастью, нанятый им капитан оказался куда разумней своего нанимателя и отказался от преступных замыслов.

— Кхм, — король наморщил нос, явно не желая вновь выслушивать свары своих подданных. — Лорд Мортингер, леди Ройз. Вот мое королевское распоряжение: немедленно велите своим людям разыскать упомянутого вами капитана, живого или мертвого. И в ваших интересах, лорд Мортингер, найти его все же живым, в противном случае вам придется отвечать перед короной за смерть высокородного лорда или же представить веские доказательства того, что он был самозванцем.

Ведро ледяной воды привело Грейва в чувство, но боль и непрекращающийся гул в голове мешали сообразить, что с ним произошло и где он вообще находится. Чужие голоса проникали в мозг расплывчато и смутно, разгоняя звенящую боль от головы по всему телу, и он не сразу сумел разобрать слова.

— Снимите с него кандалы, гром бы побил ваши души! — гневно приказал кто-то знакомым голосом, но сознание то и дело уплывало, мешая узнать говорившего.

— Он военнопленный, — хмуро буркнул в ответ чужой голос.

— Именем короля! — к гневному голосу добавилось шуршание бумаги. — Сражение закончено, кто поднимет оружие с сей поры — будет казнен на месте.

Грейв отважился приоткрыть свинцовые веки — это удалось ему с трудом.

— Капитан! — чья-то крупная фигура склонилась над ним и потрясла за плечо, заставив Грейва сцепить зубы от боли. — Ох, простите… милорд, вы в порядке?

Лесли Вудс. А за спиной его маячит, кажется, Питер Зануда. Но как такое может быть? Ведь Вудс был оставлен на защите замка, а Зануде полагалось…

Гвен… Тяжелый шелк волос, водопадом струящийся ему на плечи… Нежный изгиб милых губ, шепчущих слова любви… Прохладные тонкие пальцы, ласково скользящие по покрытой испариной коже…

Она должна была выжить.

Грейв шевельнул разбитыми губами:

— Что… с Гвен?..

— С Леди Ройз все хорошо, милорд, — встревоженное лицо Вудса расплывалось перед глазами, в то время как кто-то звенел ключами, освобождая от тяжелых кандалов полыхающие болью руки и ноги.

— Но… как?..

Он силился спросить, как получилось так, что враг, разбивший наголову армию Волчьего Логова, вдруг пощадил его хозяйку; и почему сам Грейв все еще жив и видит перед собой Вудса и Зануду, оставленных на страже замка и леди Ройз; и никто больше не приходит, чтобы грубо вырвать его из беспамятства и снова пнуть посильнее в кровоточащие раны… но на все эти слова сил уже просто не хватило.

— Его Величество прислал подмогу, как вы и ожидали, милорд. Вы можете встать? — Вудс осторожно попытался приподнять сломанную руку Грейва, вырвав из пересохшей глотки сдавленное ругательство. — Ох, простите… Я не думал… Эй, вы! Подайте милорду носилки!

— С каких… пор… я тебе стал… милордом… — прохрипел Грейв и вновь потерял сознание.

Когда он пришел в себя в следующий раз, ему показалось, будто время стерло из его жизни огромный кусок в несколько месяцев, и он снова лежит на той самой кушетке, где старый лекарь Филипп лечил его после неудавшегося разбойничьего нападения на замок леди Ройз, заказанного ненасытным лордом Мортингером. Он даже пошевелил руками и ногами, в полной уверенности, что ощутит на запястьях и лодыжках тяжелые оковы, не позволяющие ему встать, но вместо этого почувствовал лишь боль в сломанной руке и раздавленной крупом убитого коня ноге.

— Дрейк? — донесся до него тихий шепот, и нежная ладонь осторожно легла на кисть забинтованной и затянутой в лубок руки.

— Гвен… — он с трудом повернул пульсирующую от боли голову на звук милого голоса.

— Не шевелись, любимый, — прошептала она, расплываясь перед его глазами в полумраке комнаты. — Филипп строго запретил… Ты хочешь пить?

Определенно, это была его собственная комната, в которой еще совсем недавно он провел столь волшебную ночь со своей возлюбленной леди. Но все еще сложно было поверить в то, что это не сон: он жив, и Гвен жива и сидит сейчас рядом с ним, наяву прикасаясь к его руке.

— Гвен… я проиграл…

— Дрейк, — ему показалось, что в ее голосе он услышал слезы. — У тебя не было шанса победить. Сир Лесли сказал, что их было пять сотен.

— Насколько… все плохо? — образ Гвен наконец-то перестал двоиться, прекрасные глаза сияли изумрудным блеском в неярком пламени свечи.

— Все очень хорошо, любимый, — он различил слабую улыбку, тронувшую уголки милого рта, и мимолетное мерцание одинокой слезы, скатившейся по бледной щеке. — С нами государь, он остановил побоище.

— Гвен, а твой… дядя…

— Лорд Мортингер усмирен в своих алчных притязаниях. Я известила государя о нашей помолвке.

— Но… мы… — неуверенно промычал Грейв; каждое слово стоило ему немалых усилий, — мы ведь не объявляли еще… и никто не знает моего настоящего имени…

— Уже все знают. Государь лишь ждет доказательств. Я отправила гонцов в Зазимье, чтобы как можно скорее привезли людей, способных подтвердить твое происхождение. Тот рыцарь… Ледяная Скала…

— Абелард, — Грейв чуть усмехнулся. — Он приедет. И привезет с собой бумагу в доказательство. Не волнуйся, Гвен, ты связалась не с самозванцем.

— Я никогда не думала так! — с горячностью воскликнула Гвен. — Я с самого начала знала… Ох, Дрейк! Я так боялась, что мы не найдем тебя живым!

— Я держался, сколько мог, Гвен. Но их было слишком много. Мой конь пал, а нога застряла в стремени, и я оказался уязвим. Меня не добили на месте, а взяли в плен. Правда, не могу сказать, сколько времени провел там.

— Мы расстались четыре дня назад, любимый, — грустно улыбнулась Гвен, ласково погладив прохладными пальцами его пылающий от лихорадки лоб. — Но теперь все позади. Государь… мой дядя… благоволит к моему решению.

Грейв уже достаточно хорошо знал свою возлюбленную, ловя на долгих аудиенциях каждое движение изящной брови, каждый взмах густых ресниц, каждую смену интонации в мелодичном голосе, чтобы не заметить в привычно ласковых словах нотки сожаления.

— Гвен… О чем ты недоговариваешь? Ты… сомневаешься в том, что приняла правильное решение? Если ты не хочешь… я не стану тебя неволить…

— Не смей даже думать так, Дрейк, — она пылко стиснула пальцы его здоровой руки. — Я отдала тебе свое сердце, и оно всегда будет принадлежать только тебе, как и вся моя жизнь.

— Тогда… что тебя тревожит, Гвен?

Он слегка прищурился, напрягая зрение: проклятая полутьма мешала ему разглядеть прекрасное лицо невесты со всей ясностью, но от него не укрылось то, как леди Ройз прикусила нижнюю губу, словно пыталась сдержать рвущиеся наружу слова.

— Скажи мне, Гвен… Какая из нас будет семья, если мы не можем доверить друг другу свои тревоги?

— Его величество поставил условие, — тихо выдохнула она.

Грейв замолчал, терпеливо ожидая продолжения.

— Он не хочет междоусобной вражды в своих землях… Поэтому и велел мне сделать выбор. Если я хочу выйти замуж за тебя, я обязана письменно, при свидетелях, отказаться от своих прав на Дрохенвальд и признать право на владение им за моим дядей Доннелом. Если же я хочу Дрохенвальд… Я должна выйти за него замуж.

Грейв по-прежнему молчал, обдумывая ее слова. Он должен был признать, что государь проявил мудрость, позволяя Гвен самой выбрать свой путь, но необходимость ради любви добровольно отказаться от родительского дома, к которому она была страстно привязана, причиняла ей явную боль, и это разрывало ему сердце.

— Мне очень жаль, Гвен.

— Мне — нет, — она гордо вскинула подбородок, прямо глядя ему в глаза. — Когда-то ты выбрал любовь вместо власти и был счастлив в своем решении. И я… тоже хочу быть счастливой, Дрейк. Рядом с тобой.

Грейв медленно перебирал в ладони ее тонкие пальцы, понимая, что никто во всем мире не мог бы сделать этот выбор вместо нее. Он не задавал больше глупых вопросов: он ни единого мгновения не сомневался в ее выборе.

— Я люблю тебя, Гвен, — сами собой шевельнулись его губы.

— И я люблю тебя, Дрейк, — она склонилась к его лицу и с невыразимой нежностью коснулась мягкими устами его разбитых губ.

Сладкий поцелуй вскружил голову… Но на краю сознания продолжали вспыхивать новые беспокойные мысли. Как сделать так, чтобы в Зазимье она чувствовала себя уютней, чем в родительском Дрохенвальде? Как сделать так, чтобы его собственный замок стал родным домом и для нее самой, и для их будущих детей?

Как сделать так, чтобы его любимая действительно была счастлива?

Но эти мелкие тревоги вытеснила другая, неотвратимая мысль, железным кольцом стиснувшая его сердце.

Счастливая семейная жизнь с любимой женщиной — возможна, он знал это твердо.

Но лишь до той поры, пока она не станет королевой.

Конец

.