И смолкнет звон мечей

Глава 7. Королевская кровь

После того, как Грейв во второй раз за вечер расстался с леди Гвендолин — он вызвался проводить ее по темным коридорам замка до покоев, и она согласилась, хотя и не проронила больше ни слова по пути, — он еще долго стоял у ее закрытой двери и пытался успокоить разбушевавшееся в груди сердце. Как странно было вновь испытывать подобное волнение! Будто он снова стал пятнадцатилетним мальчишкой, которому прекрасная юная дева, едва достигшая расцвета, подарила свой поцелуй; будто он снова стоял у алтаря и, глядя в прекрасные лилово-черные глаза любимой, произносил священные слова обета…

Едва пульсирующий шум в ушах прекратился, Грейв побрел обратно в свою комнату, с трудом передвигая ноги — казалось, целый день напряженной работы не настолько лишил его сил, насколько это сделал их последний разговор с леди Гвендолин.

Он шел по коридорам, проклиная себя за собственные несдержанность и дерзость, которые никак не мог искоренить, и в то же время в голове пойманной в силки птицей билась мысль — Гвен пообещала исполнить его желание! И даже не побоялась добавить, что исполнит любое. Сперва Грейв хотел проявить благородство и отказаться от платы, даже такой волнительной, но вовремя придержал язык — кто знает, что может ему понадобиться однажды от леди Ройз? Может, ее обещание спасет кому-нибудь жизнь? А может, оно улучшит положение кого-то из его людей? И кто знает, может, он сам однажды избежит незавидной участи…

Он понимал, что безбожно обманывает себя. Тратить желание впустую, на кого-нибудь другого, вовсе не хотелось. Он хотел его для себя. Но хватит ли ему дерзости пожелать того, чего захотел, когда она смотрела на него в полумраке комнаты, когда кончик ее языка едва уловимо скользнул по нижней губе, а потом спрятался в нежных розовых створках?

Грейв тряхнул головой, стремясь прогнать непотребные мысли.

Она верно сказала: для начала ему следовало победить, а это весьма непросто, учитывая количество рыцарей, изъявивших желание принять участие в турнире.

Поистине, этот турнир будет грандиозным событием, особенно если его посетит сам король…

У двери в свои покои Грейв с удивлением обнаружил согбенную фигуру старого лекаря леди Ройз.

— Филипп, — Грейв почтительно наклонил голову, отдавая дань уважения его возрасту.

Старик не любил его до глубины души, но Гвен считала лекаря самым близким человеком — Грейв знал это и старался избегать общения с ним, чтобы не вступать в опасные препирательства.

— Вы позволите поговорить с вами, Грейв? — проскрипел в тишине коридора глухой голос Филиппа.

Что ж, видимо, сегодня день неожиданных разговоров.

— Извольте, — Грейв вздохнул, открыл дверь и пропустил старика внутрь; затем закрепил факел на стене и пододвинул гостю кресло, — присаживайтесь.

Старик устало опустился в кресло и, морщась и покряхтывая, вытянул страдающую от ломоты в суставах левую ногу.

— Зачем она приходила к вам? — без обиняков спросил он, грозно хмуря безволосые брови и изо всех сил пытаясь придать сморщенному лицу свирепости.

— Мы говорили о турнире, — уклончиво ответил Грейв.

— О турнире? Но вы вернулись после аудиенции! Насколько я знаю, вы собирались обсуждать турнир во время нее… Зачем леди Ройз приходила в ваши покои?

— Кое-какие моменты остались забытыми во время аудиенции и требовали срочного обсуждения.

Старик неприязненно хмыкнул.

— Не пытайтесь меня одурачить, Грейв! Я уже старый, лысый, беззубый и полуслепой, но разум все еще при мне! Вы понимаете, что компрометируете ее, позволяя приходить в свои покои и оставаться с вами наедине за закрытой дверью? Она — молодая девица…

— Она благородная леди и почтенная вдова, — перебил Грейв, не желая слушать прозрачных намеков старика.

— И все же она юна и неопытна. Увы, такая красавица, как наша милая Гвендолин, не успела познать любовь собственного благородного мужа — он умер прямо на свадьбе. Впрочем, — закряхтел старик, словно бы говоря сам с собой, — сомнительно, что этот брак был бы для нее счастливым…

Грейва внезапно тронула отеческая забота Филиппа о Гвендолин, и его гнев слегка поутих.

— Поверьте, уважаемый Филипп, никаких предосудительных разговоров…

— Ах, оставьте, Грейв! Не надо обладать зоркостью орла, чтобы заметить, как вы на нее смотрите! Впрочем, я вас не виню — на нее все так смотрят… Но вот как она смотрит на вас! Это неслыханно! Даже не думайте морочить ей голову, Грейв, слышите?!

— У меня и в мыслях такого… — возмутился было Грейв, но старик вновь перебил его.

— Уж поверьте, я знаю, что бывает в мыслях мужчины, когда он видит такую молодую и красивую женщину. Но она не для вас, об этом — да, да, именно об этом! — я и хотел вас предупредить! Даже думать о подобном не смейте! В этой женщине течет королевская кровь, и кто знает, может, однажды она…

— Королевская кровь? — ошарашенно переспросил Грейв. — Что вы имеете в виду?

— Вы не знали? — старик поморщился и потер искореженные суставной хворью пальцы рук. — Ну разумеется, откуда вам знать — вы же разбойник… что вы могли знать в тех помойных ямах, откуда вылезли?

Грейв снова вскипел, но скрипнул зубами и заставил себя промолчать. Если он сейчас начнет пререкаться с лекарем, то опять не узнает, что за тайны окружают леди Ройз.

— О чем я должен был знать?

— О том, что наш светлейший государь — дядя леди Ройз по материнской линии.

Что?

Более сильного потрясения Грейв не испытывал даже тогда, когда Гвендолин объявила ему о присутствии короля на турнире.

Леди Ройз — племянница короля?!

— О да, друг мой… — словно прочитав его мысли, закивал лысой головой старик, — ее мать была младшей сестрой его величества. Увы, наша прекрасная Гвен не смогла познать материнской любви и заботы: несчастная леди Амелия умерла вскоре после рождения дочери. О, она была так красива и мила, что совершенно покорила сердце отца Гвен, покойного лорда Робара. После смерти жены лорд редко и неохотно говорил о ней, но я-то знаю, что он любил бедняжку всем сердцем… я так и не смог убедить его в необходимости жениться еще раз, хотя он очень нуждался в наследниках… Ах, почему меня никто никогда не слушает!

Филипп расстроенно покачал головой. Грейв все еще не мог оправиться от потрясения, глядя на старика невидящими глазами, в то время как мыслями он был с прекрасной леди Гвендолин.

Ну конечно… Теперь все объясняется… Отчего бы королю не присутствовать на турнире десять лет назад и сейчас, если хозяйка турнира — его родная племянница?

Да и все остальное… Прежде он считал, что слава о красоте и добром нраве леди Ройз разнеслась по всем городам и весям, и именно поэтому каждый знатный лорд или высокородный землевладелец из холостяков мечтал заполучить ее в жены. Но открывшаяся правда внезапно пролила свет на такую популярность знатной невесты — ведь помимо ее происхождения, она… являлась первой наследницей короля!

Словно вторя ходу его мыслей, старик продолжал говорить уже сам с собой:

— Да-да, мой друг. Кто бы мог подумать, что жестокая чума выкосит половину королевства? Три наследника! Боже праведный, три прекрасных юных принца, каждый из которых был воистину достоин надеть корону на свое чело… И ни одного не пощадил проклятый мор. Бедная наша королева! Я слышал, она повредилась умом после смерти всех своих сыновей. В ее возрасте она уже вряд ли сможет зачать и выносить еще одно дитя. И теперь, когда наш король уже стар и не блещет здоровьем, все больше людей понимает, что леди Гвен однажды может стать королевой… если будет на то воля божья, — с этими словами Филипп осенил себя крестным знамением.

Сердце Грейва отбивало гулкие удары, набатом стучащие в виски — тук, тук, тук…

Несчастный глупец… На что он, собственно, рассчитывал? Что однажды губы наследной принцессы раскроются ему для поцелуя?

Провались они в пекло, эти тайны!

Начало турнира ознаменовалось первыми громкими победами, и первые поединки овеяли славой имена и знамена рыцарей, сражавшихся за честь своих лордов и земель.

Сир Майлз Кроу, начальник замковой стражи Волчьего Логова, первым сразился с защитником из Предгорий — прославленным рыцарем под прозвищем Орлиный Взор, на черном шлеме которого красовался изысканный плюмаж из орлиных перьев. Но удача в этот раз была на стороне сира Кроу: его копье преломилось, ударившись затупленным концом о щит рыцаря в черном. Щит соперника треснул, но рыцарю удалось удержаться в седле.

«Вепрю» Лесли Вудсу выпало встать в пару с сиром Равеном Лоу с Южного берега, известным под прозвищем «Скачущий Дьявол» — и опять победа осталась за зачинщиком. Дьяволу не повезло: в этой сшибке одновременно преломились оба копья, но его подвел собственный конь, которому обломок деревянного наконечника попал в глаз; животное встало на дыбы и сбросило неудачливого всадника.

Грейв, сидевший в стороне ото всех, на верхних трибунах для участников, украдкой бросал взгляды на леди Гвендолин, сидевшую на месте для самых почетных зрителей — на центральной трибуне под навесом, по правую руку от короля. Он видел, как его величество после очередной победы зачинщика из Волчьего Логова тепло улыбнулся племяннице и что-то сказал, наклонившись к ее уху. Гвендолин тоже улыбнулась королю и ответила, слегка пожав его руку.

Он оглядел трибуны. После победы второго рыцаря многие взгляды знатных лордов обратились к Гвен, но она их будто бы не замечала. Ощущая досаду и нехорошее, гадкое чувство, чернотой расползавшееся в груди, Грейв отвернулся и заставил себя смотреть на турнирную площадку, где грумы уже разравнивали взрытую лошадиными копытами землю для следующего сражения.

Настал черед его соратника Проныры, объявленного как сир Арчибальд Хейл. Это не было ложью. Несмотря на самое низкое происхождение, будучи бастардом знатного лорда от презренной шлюхи, он проявил столь выдающееся мастерство и выправку, что однажды получил помазание от вольного рыцаря, у которого служил оруженосцем несколько лет. Это был его первый турнир, и Проныра светился от гордости и счастья, став одним из зачинщиков от Волчьего Логова. Он выехал на площадку, держа шлем в руках, и белозубо улыбнулся кому-то в закутке у трибун для простонародья, помахав рукой с повязанной на ней алой лентой, чем вызвал одобрительный рев захваченной действом челяди. Грейв мог бы поклясться, что услышал одобрительные дамские возгласы и со стороны трибун для знати, но ему не было до этого дела. Он наблюдал за тем, как Проныра надевает свой отполированный для столь торжественного случая шлем и ставит копье наизготовку.

Увы, ему в защитники достался огромный и свирепый северянин из Зазимья, известный под именем Ледяная Скала. Это имя всколыхнуло глубоко спрятанные и давно позабытые чувства в душе Грейва — он хорошо знал этого рыцаря в той, прошлой жизни… Не один раз им доводилось сражаться на ристалищах, и трижды схватывались они в финальных битвах. Дважды его побеждал этот сильный и умелый рыцарь, но один раз Грейву все же удалось вырвать победу… Приятный холодок азарта пробежал по его позвоночнику — что, если на этом турнире они встретятся вновь?

К несчастью для Проныры, противник превосходил его мощью: лишь только затупленные копья ударились о щиты, Проныра вылетел из седла так быстро, что Грейв и глазом не успел моргнуть. Тяжело громыхнули о землю доспехи, и Хейлу потребовалась помощь оруженосцев, чтобы подняться на ноги.

Толпа некоторое время хранила молчание, а затем взорвалась радостным свистом и аплодисментами — симпатии зрителей часто недолговечны, и теперь их новым любимцем стал победитель из Зазимья.

Когда выступили все зачинщики и защитники, герольд торжественно объявил начало турнира и огласил имена рыцарей, которым выпало биться в первый день.

Среди них оказалось и имя Грейва. Как и обещал, он согласился на то, чтобы Майлз Кроу посвятил его в рыцари, а затем внес свое имя в списки под прозвищем Темное Пламя. По сути, это было против правил: если бы герольдам открылось его происхождение и тот факт, что это было уже второе его посвящение, Грейв мог быть обвинен в мошенничестве и наказан.

Однако иного пути не было: он собирался сдержать обещание, данное леди, а свою прежнюю жизнь давно и навечно похоронил под личиной наемника по имени Грейв.

Ему не составило никакого труда выбить из седла своего соперника: волею жребия им оказался худенький мальчишка из вольных, наверняка совсем еще недавно служивший оруженосцем у странствующего рыцаря. За такую легкую победу даже было стыдно, но когда Грейв украдкой взглянул сквозь прорезь в шлеме в сторону леди Ройз, то увидел, как нежный румянец заливает ее щеки, а грудь под праздничным платьем учащенно вздымается. Зрелище взволновало Грейва посильнее предвкушения нового боя. Нервным движением рук Гвендолин поправила сползающую с плеч меховую мантию и принялась аплодировать вместе со всеми зрителями, приветствуя его победу.

К вечеру первый тур состязаний был завершен, оглашены списки победителей среди копейщиков, мечников и лучников, прошедших во второй тур — их ждали на ристалище завтра. К этому времени Грейв успел переодеться и снова занять свое место распорядителя турнира, позаботившись о том, чтобы турнирную площадку хорошенько разровняли и подготовили к предстоящему балу.

По периметру площадки уже были установлены и накрыты столы для праздничного пира, и после первых же возлияний и перемены блюд герольд объявил начало торжественного бала.

По традиции, место в первой паре танцующих полагалось занять хозяйке замка — ко всеобщему восхищению, ее вел сам престарелый король, державшийся на удивление крепко, гордо и величаво, невзирая на свалившиеся на него несчастья и недуги. Следом за ними площадку заполонили дворяне и знать. Переодевшиеся к празднеству рыцари наперебой искали себе пары среди знатных дам, и каждый из них стремился выбрать леди из тех, что были моложе и миловидней. Грейв некоторое время наблюдал за Гвендолин, ярким солнцем мелькавшей среди меняющихся пар в замысловатом рисунке танца, и вдруг ощутил легкое прикосновение к своему плечу.

— Вы не танцуете, сир? — игриво спросила его молодая дама; судя по акценту, смуглой коже и иссиня-черным волосам, уложенным косами в красивую корону на голове, она была откуда-то из южных земель, возможно, с самого Южного Берега.

— Увы, нет, миледи, — галантно, но твердо ответил ей Грейв, пресекая возможность продолжения разговора.

Истинная леди на ее месте не стала бы навязывать свое общество человеку, явно не желавшему поддерживать беседу, но южанка лишь белозубо улыбнулась:

— Отчего же так?

— Старые раны лишили меня той ловкости, которой я обладал в юности, — ответил он столь же учтиво, но с намеком на то, что ей следует поискать себе собеседника помоложе и погорячее, способного ответить на ее пылкость.

— Однако старые раны не помешали вам сегодня победить, — возразила ему женщина.

Он поморщился. Выходит, она узнала его… но как? Ведь он не снимал шлема после сшибки… Воистину, женщины порою прозорливей мужчин.

— Не стоило труда выбить из седла юного и неопытного рыцаря… совсем мальчишку. Жребий часто несправедлив, но я отдаю должное отваге соперника.

Взгляд Грейва снова скользнул по толпе танцующих и неожиданно встретился с прекрасными глазами Гвендолин. Она все так же мило улыбалась, кружась в очередном танце вокруг незнакомого юного дворянчика. Судя по надменно вздернутому подбородку, тот принадлежал знатному роду, но Грейв не мог сказать, какому именно — герба на его дублете было не видать. Впрочем, герб лорденыша занимал его гораздо меньше, чем улыбка самой леди Ройз — несмотря на лучезарность, она выглядела натянутой и неискренней.

Грейв вздохнул и отвел глаза.

— Прошу меня простить, миледи, — он почтительно склонился перед дамой и церемонно коснулся губами ее руки, — я должен идти.

С этими словами он покинул бал. Завтра с утра он вновь начнет подготовку ристалища к поединкам, а сегодня ему здесь делать нечего: танцевать он не собирался, даже ради возможности провести один-два тура в паре с Гвендолин, а наблюдать за тем, как чужие мужские руки обнимают в танце ее гибкий стан, ему было неприятно.

Поэтому он нашел своего оруженосца, вскочил на коня и, пришпорив его, помчался в замок.

На следующее утро Гвен проснулась с головной болью. Сказался вчерашний день, перенасыщенный событиями: от рассвета до заката ей пришлось присутствовать на публике, среди множества людей, несмотря на нелюбовь к многолюдным собраниям; развлекать беседой своего дядюшку короля — Гвен питала к нему искреннюю привязанность, но ей стоило большого труда уводить их беседы в сторону от тем, бередящих его раны, и выслушивать его жалобы; на правах хозяйки и Прекрасной Дамы наблюдать за совершенно одинаковыми, на ее взгляд, сшибками закованных в латы копейщиков… К вечеру ее голова звенела и гудела от бесконечных ударов копий о щиты и грохота доспехов при падении очередного проигравшего.

Единственным, за кого она действительно волновалась вчера, был Грейв, но после окончания турнирного дня ей так и не удалось с ним повидаться и высказать слова поддержки, а когда начался бал, он не вышел танцевать.

Гвен надеялась, что ей удастся встретиться с ним хотя бы в танце, и искала глазами его темно-пурпурную тунику, прикрытую плотным кожаным дублетом, однако то, что она увидела, очень ей не понравилось: он беседовал с красивой дамой, судя по внешности, уроженкой южных земель.

Дама всем своим видом недвусмысленно давала понять, что заинтересована Грейвом, а он, судя по всему, щедро расточал ей любезности, а затем склонился и поцеловал руку.

В душе Гвен заскребли неприятные острые коготки. До сих пор она оставалась единственной женщиной, перед кем Грейв преклонял колено, и слишком к этому привыкла.

Но единственной ли?

Она по-прежнему ничего не знала об этом упрямце. Несколько раз во время подготовки к турниру она хотела попросить старого Филиппа, чтобы он помог ей разузнать что-либо об истинном происхождении этого загадочного мужчины, но сдерживала себя, опасаясь выдать свои чувства таким неприкрытым интересом.

А то, что чувства эти недостойны благородной леди и должны оставаться в тайне, Гвен знала наверняка.

В который раз она пожалела, что рано лишилась матери. Как знать, быть может, она могла бы спросить материнского совета… Не обзавелась Гвен и верной подругой, способной разделить девичьи тайные чаяния и держать их в секрете. Сердце переполнялось запретными чувствами, горло саднило от невысказанных слов, но что она могла поделать?

Она еще раз поискала глазами Грейва, но уже не обнаружила его там, где он стоял мгновение назад. Сама Гвен вдруг очутилась в паре с привлекательным рыцарем из людей капитана — она смутно припомнила, что его звали Арчибальдом Хейлом.

— Миледи, — галантно произнес рыцарь, подавая ей руку.

— Сир Хейл, — улыбнулась она.

— Ох… — он так удивился, что едва не опоздал начать фигуру танца, — миледи, я весьма польщен, что вы помните мое имя!

— Я помню всех, кто служит мне, — деликатно ответила Гвен. — Я видела ваш бой — вы сражались храбро.

— Я проиграл, — сокрушенно качнул головой Арчибальд.

— Проиграли противнику, которого устрашился бы любой рыцарь на этом турнире. Но вы не побоялись выйти против него — это ли не доблесть?

— Да уж… вы верно сказали — Ледяной Скале проиграть не зазорно. Я сам поставил на то, что он выиграет этот турнир, и теперь весьма рассчитываю на его победу, чтобы получить получить деньги по ставке и откупить своего коня и доспехи, — рыцарь-наемник коротко хохотнул.

— Вы знаете Ледяную Скалу? — удивилась Гвен.

— Наслышан… капитан Грейв много рассказывал о нем, когда готовил меня к схватке.

— О… — выдохнула Гвен. — Так значит, капитан Грейв знаком с этим рыцарем?

— Э-э-э… не могу знать, миледи, — уклончиво ответил Арчибальд, заметив ее живейший интерес.

— Интересно… откуда бы капитану Грейву знать рыцаря из Зазимья? Кстати, а как настоящее имя капитана? — коварно продолжала Гвен выпытывать необходимую ей информацию.

— Э-э-э… я всегда его знал под именем капитана Грейва, — глаза Хейла вдруг стыдливо забегали, и он с видимым облегчением передал ее следующему партнеру по танцу.

Все еще лежа в постели и пытаясь справиться с головной болью, Гвен перебрала в памяти этот короткий разговор и дала себе слово, что не отступится, пока не узнает, кем на самом деле является этот капитан Грейв, согласившийся служить ей, но отказавшийся от присяги.

Превозмогая недомогание, она велела служанке позвать Филиппа, чтобы тот дал ей горького снадобья. Потом долго лежала в горячей ванне перед очередным утомительным днем, погруженная в свои мысли. Служанки вымыли и высушили её золотистые волосы, уложили их крупными локонами в красивую прическу и помогли Гвен одеться к завтраку.

Со вчерашнего дня она уже не могла позволить себе вольность завтракать в своих покоях вместе с компаньонками — теперь в Главном зале замка ее внимания ожидал король.

Когда шумная братия вернулась на ристалище к означенному времени, день близился к полудню. Стоял солнечный и довольно теплый день, несмотря на начало ноября — в Междуречье такая погода не была редкостью. Гвен поудобнее устроилась на бархатных подушках, подложенных на твердые деревянные скамьи, стараясь спрятаться под навесом от яркого солнца. Его величество сегодня выглядел поживее — похоже, турнир действительно отвлек короля от печальных мыслей и государственных забот, целиком захватив его внимание.

Во второй турнирный день в сражение вступали лорды и дворяне знатного происхождения, которые не имели рыцарского звания: согласно правилам турнира, опытный рыцарь не имел права поднять копье против высокородного соперника, не помазанного в рыцари, который очевидно уступал бы тому силой и опытом.

Гвен нашла это зрелище однообразным и скучным.

Если вчера она видела настоящих рыцарей, способных внушать зрителям страх одним своим видом, то сегодня была вынуждена наблюдать за парадом чванства и высокомерия, где почти каждый второй норовил выразить свое превосходство над соперником. Она вздохнула: возможно, именно из этих людей ей предстоит выбирать себе мужа.

Несмотря на отсутствие интереса к исходу битв, она заставила себя внимательно наблюдать за каждым участником, запоминая, чьи предложения руки и сердца не примет никогда и ни под каким предлогом. Король, напротив, нашел сие действо весьма забавным: громко хохотал над теми несчастными, кому доводилось в неловкой позе слетать с коня, и громко аплодировал победителям, чествуя каждого по имени.

— Смотри, Гвен! — вскричал вдруг ее венценосный дядюшка, толкнув ее плечом в плечо, и указал на очередного победителя, снявшего шлем и галантно поклонившегося хозяйке турнира. — Этот Эдвард Вэнс славный малый!

Гвен заставила себя взглянуть на упомянутого лорда. Действительно, победитель оказался молод и весьма недурен собой: каштановые кудри, слипшиеся от испарины на лбу, крупными локонами красиво рассыпались по плечам, закованным в серебристые латы. Гвен даже улыбнулась в ответ на многозначительную улыбку молодого человека, адресованную ей.

— В последний раз я видел его совсем еще мальчишкой! — продолжал рассказывать король. — Помнится, это было на том самом турнире, который устраивал твой покойный отец… эх, славное было время! Сколько тебе лет тогда было, девочка?

— Десять, — смиренно напомнила ему Гвен.

— А этому юнцу, стало быть, едва стукнуло пятнадцать… Единственный сын старика Альберта… ах, как он гордился наследником! Жаль, что не дожил до такого триумфа. Я сожалею, что не успел повидаться с его отцом, лордом Вэнсом, перед его кончиной. Меня тогда самого одолевали несчастье за несчастьем. Эх, славные были времена, славные…

Гвендолин бросила уже более заинтересованный взгляд на юношу, уходящего с поля. Если верить королю, молодому лорду Вэнсу сейчас около двадцати пяти лет, и он был одним из тех молодых наследников, кому, как и ей самой, пришлось принять бразды правления замком и землями в достаточно юном возрасте.

— Кто знает, быть может, после этого турнира он увенчает себя славой, и мы посвятим его в рыцари! — не унимался король. — Как думаешь, Гвен?

Гвен улыбнулась словам дядюшки, не сводя глаз с Эдварда Вэнса. На сей момент в одном мысленном списке Гвен — тех, кого она не выберет в мужья ни под каким предлогом — значилось уже довольно много имен, а имя молодого лорда Атласного края, граничащего с Восточным берегом лорда Эксбери, пока что оказалось первым и единственным в другом списке — тех, чьи предложения Гвен непременно рассмотрит, принимая решение.

При этой мысли ее взгляд невольно метнулся в сторону трибун для участников, на самый верх, и встретился с серыми глазами капитана Грейва. Ее сердце вдруг учащенно забилось: он наблюдал за ней и наверняка заметил ее реакцию на победу молодого лорда Вэнса. И хотя внимание большинства мужчин на этом турнире — как зрителей, так и участников — было так или иначе приковано к ней, ее самолюбию все же льстило, что Грейв не сводит с нее хмурого взгляда.

Отчего он так мрачен? Волнуется перед битвой? В глубине души Гвен знала ответ… и этот ответ вновь взволновал неведомые ей доселе чувства.

Она заставила себя оторвать взгляд от Грейва и улыбнулась королю.

На ристалище выходил следующий участник.