И пришел Лесник! 16 (S-T-I-K-S)

Глава 5 Барон Хайзенберг

— Господин барон, ваш кофе! — на столе перед сидящим атомитом в респираторе оказался серебряный поднос с дымящимся ароматным напитком. Лысый зеленоватый череп благодарно кивнул.

— Спасибо, Гюнтер. Меня не беспокоить, если не будет ничего важного! — барон отослал рукой в лайковой перчатке своего верного слугу. Гюнтер, прихрамывая на две ноги кивнул своей зелёной мордой и моргнул единственным глазом. Сгорбившись, он, подпрыгивая и ковыляя одновременно пошёл на выход.

— Как же здесь воняет! — барон быстро отхлебнул кофе и нацепил обратно респиратор. — За что мне всё это! — Он воздел руки вверх. — Так ведь всё хорошо всё начиналось. Фюрер, реактор, неограниченное финансирование. Какой идиот закинул меня сюда вместе с этим быдлом?

Ответа не последовало, да и отвечать было некому. Подающие большие надежды физик-ядерщик барон Вернер фон Хайзенберг первым в мире изобрёл ядерный реактор. Да, да, первым! Никакой-то там обрыган, а именно он! Хайзенберг первым, ещё в 1939-м году добился контролируемого деления ядер урана-235. На этой развилке можно было заставить атом стать мирным или наоборот оружейным. Он выбрал мирный атом, над бомбой начали работать другие. А здесь ещё эти чёртовы русские, зачем они понадобились бесноватому фюреру? У нас была вся Европа, неужели мало? Нет, же ему захотелось дойти до Урала. Македонский, мать его, нашёлся. Сейчас так дела не делаются, зачем кормить этих варваров? Для доминирования у нас было всё. Десяток бомб и все сами поднимут лапки, вот на чём надо было остановиться. Но кто он? Ефрейтор, любитель испоганить холст-другой, называющий себя художником. О, Великий Один, зачем ты прислал нам идиота? Что уж теперь, подумал барон. Надо играть с тем, что имеем. Хотелось бы больше, но довольствуюсь тем, что есть. Шесть тысяч штыков, два реактора и почти не осталось урана. Топливные сборки после перемещения подозрительно быстро истощились, а заправить их нечем. Где здесь искать уран? На болотах? А там эти вонючие партизаны, они-то откуда здесь. Барон схватился за голову и стал раскачиваться в кресле.

— Может развлечься? — сказал он вслух и взял со стола колокольчик, разумеется, тоже серебряный. — Почему бы и нет. Гюнтер! Гюнтер, старый ты мешок с говном, иди сюда!

— Звали, господин барон? — дверь приоткрылась и в проёме показалась нелепая зелёная морда в респираторе.

— Звал. Кстати, Гюнтер, в тебе очень много стронция. Тебе надо чаще принимать обеззараживающие ванные. Приведи ко мне… — барон Хайзенберг слегка завис, выбирая с кем он будет сегодня развлекаться. Мальчик или девочку? — Есть у нас свежие партизанки?

— Муры, господин барон? — уточнил Гюнтер.

— Какая разница как они себя называют. Тащи ко мне девку, только не самую страшную. С ними не интересно.

— Будет сделано, господин барон. Зигфрида позвать? — зелёная морда растянулась в улыбке предвкушая веселье.

— Конечно, куда без него, — барон встал и прошёлся по комнате с мозаичными окнами. Правая стопа ведёт себя странно. Подагра? Барон снял сапог и вонючий носок. Так вот откуда идёт вонь! Из носка он вытряхнул отвалившийся похоже ещё вчера мизинец. Чёртова радиация! Шайсе! Он, конечно, вырастет завтра, но он всё это время гнил в сапоге, а я думал на Гюнтера, с раздражением подумал Хайзенберг. Барон подошёл к мозаичному окну, и сквозь одно простое стёклышко выглянул на улицу. Прямо перед ним стояли две градирни охлаждающие реакторы. Где-то глубоко под ними разместились реакторы. Наверху же находились многочисленные патрули, колючая проволока, глухие бетонные заборы. И не одного растения! Единственное дерево стояло у него на столе под ультрафиолетовой лампой. В горшке жил старый бонсай доставшийся ему ещё от дедушки. И он был зелёным как всё вокруг, но это был его нормальный цвет. Какое невыносимое место, Хайзенберг начал массировать виски пальцами. И это постоянная головная боль, шайсе!

Хайзенберг слыл известным изобретателем. Избыток электричества он использовал, заряжая аккумуляторы собственной разработки. Помещённый в колбу гелий являлся сверхпроводником и накапливал сумасшедший заряд. Что интересно на Земле у него не получилось, а вот здесь, пожалуйста. Другой мир со своими законами. Аккумуляторы применялись бароном в широком спектре. Первое, это по своему прямому предназначению. На них у него работал даже транспорт. Атмосфера была настолько отравлена радиацией не хватало ещё выбросов от двигателей. И так все болеют, чудом не умирают. Но практически весь личный состав покрылся язвами включая его самого. Ещё колбы можно было использовать как гранаты. При столкновении стеклянная колба лопалась и происходил взрыв. Точнее неконтролируемый выброс нескольких киловольт. Бонусом к этому был сам гелий, замороженный до абсолютного ноля градусов. В радиусе десяти метров не оставалось ничего живого. Опять же колбами можно было пытать, что он и собирался сейчас проделать с партизанкой. Раздался осторожный стук в дверь, и в комнату вошёл Зигфрид двигая перед собой инвалидное кресло с крепко примотанной к нему злой девушкой. За ними припадая на обе ноги пробирался сгорбленный Гюнтер с чемоданчиком Зигфрида.

— Барон! — почтительно кивнул Зигфрид. — Образец доставлен.

— Сам ты образец, гондон тупой, — плюнула в Зигфрида «пациентка».

— Почему без кляпа? Я не люблю криков, особенно женских, — сказал барон, одевая любезно предоставленный Гюнтером толстый прорезиненный фартук.

— Она кое-что знает. Я думал вы захотите допросить её, прежде чем… — Зигфрид поиграл остатками бровей над респиратором.

— Да? — барон просунул руку в резиновую перчатку до локтя, которую держал Гюнтер. — Гюнтер, не забудь резиновый коврик. Не хочу как в прошлый раз трястись вместе с образцом.

— Простите, господин барон. Больше не повториться! — слуга, кряхтя вытащил откуда-то коврик и бросил его к каталке.

— И так! Каков твой пол, имя или кличка? — безапелляционно заявил Хайзенберг доставая из чемоданчика стеклянную капсулу с бурлящей перламутровой субстанцией внутри.

— Пошёл в дупло, дебил, — девушка в коляске могла только огрызаться. Её руки и ноги были тщательно примотаны скотчем.

— Сопротивляться? — повеселел барон и начал навинчивать на капсулу проводник, представляющий собой полуметровый металлический щуп. — Как тебе такое?

Барон Хайзенберг подошёл к замарашке и приложил щуп к руке. Между медным шариком на конце щупа и рукой жертвы с треском пробежал сильный разряд. Девушка-мур задёргалась в кресле выгибаясь дугой, изо у неё рта повалила пена. Барон убрал устройство. Пока жертва приходила в себя, он снял маску и достал сигару. Превосходные гавайские сигары, здесь он их курил затягиваясь. Срезав кончик серебряной гильотинкой, он тщательно раскурил сигару на любезно поданной Гюнтером лучине. Сейчас без маски барон Вернер фон Хайзенберг был похож на мертвеца. Его отдающая едкой зеленью кожа придавала ему сходство с зомби. Постоянно отваливающийся нос доставлял немало хлопот. Он то отрастал, то оставался приклеенным гноем к маске. Губы у него вообще не росли и поэтому оскал его гнилых зубов вводил окружающих в оторопь. Перчатки барон на людях никогда не снимал, не хотел, чтобы все увидели его гноящиеся кости. А так в целом он выглядел вполне успешным и привлекательным мужчиной.

— Скотина, фашист, пидорас! — выкрикнула пришедшая в себя девушка, отплёвываясь белой пеной как загнанная лошадь.

— Последнее неверно, — очаровательно улыбнулся Хайзенберг и ласково предложил. — Хочешь, я засуну тебя в реактор? Ты проживёшь в нём пару минут пока десятки тысяч микрорентген уничтожат твои молекулярные связи, и ты превратишься в протоплазму! Могу устроить.

— Шеф, может посыпать её ураном? — предложил, зачарованно смотря на сигару Зигфрид.

— Только не здесь. Мало мне болячек. Тем более у нас и не осталось его почти. Ты же не расскажешь своим, да? — повернулся он к девушке. — Конечно не расскажешь, ведь фарш не может говорить. Это именно то, во что превратишься после нашего сеанса электро судорожной терапии.

— Я знаю, где есть уран! А вы всё равно пидорасы! — скорчив злобную физиономию опять выкрикнула девушка. — Жалко вас внешники не берут. Я бы вас сама ломтями настрогала, а из твоей зелёной башки сделала бы урну или ночной горшок!

— Не брали, если точнее. Нет внешников больше, почти все платформы просыпались на планету. Что-то у них там случилось, — вставил Зигфрид. — Господин Барон, разрешите докурить! — Не выдержал пытки табачным дымом Зигфрид.

— Чего, чего ты сказала? — барон Хайзенберг подошёл, ближе покачивая перед носом пленницы щупом.

— Уран! Много! Куча! Сволочь! — партизанка начала строить гримасы двигая одновременно всеми лицевыми мышцами. Шизофрения, подумал господин барон или последствия поражения электрическим током?

— Где? — рявкнул Хайзенберг.

— В Караганде, бля. Отпусти! — девушка начала плеваться и попала в Зигфрида.

— Врёт ведь, господин барон, — неуверенно сказал Зигфрид жадно схватив окурок из рук Хайзенберга.

— Вот прямо лежит россыпью? А рядом табличка «Уран-235», да? — язвительно спросил Хайзенберг.

— Нет.

— Как тогда? — барон поднёс щуп прямо к её носу.

— Не скажу, — раздался короткий щелчок, и партизанка дёрнулась от ожога. Кончик носа моментально почернел.

— Я буду тебя пытать, — пообещал Хайзенберг.

— Я умру, и ты ничего не узнаешь, — ну до чего же несговорчивые люди, вздохнул барон.

— Сука! — крикнул ей в лицо Хайзенберг обдав её своим трупным запахом. — Расстрелять!

— Я скажу, скажу, — выкрикнула девушка. — Бронетранспортёр.

— Что бронетранспортёр? — не понял барон.

— Я знаю, у вас на консервации есть БТР! Ты мне машину, я тебе место, где лежат две пятидесяти килотонные бомбы оставшиеся от внешников.

— Да ладно… — барон с размаху плюхнулся в кресло и автоматически взял ещё одну сигару из коробки. Повертев сигару в руках, он в крайней степени задумчивости передал её Зигфриду. Тот быстро сграбастал кубинскую сигару и спрятал её во внутренний карман ветхого кителя. — Не может быть!

— Может! Мы видели куда упал челнок внешников и даже успели его обыскать. Там они родимые и лежат. Сколько в такой бомбе урана?

— Много. Развязать! — махнул рукой барон и напялил маску. — Что ты хочешь?

— Сказала уже. И ты отпускаешь моих друзей. Мы уезжаем на БТР после того, как покажем место.

— Если обману?

— То не узнаешь, где взрыватели, — показала ему язык грязнуля.

— Они мне и не нужны. Я могу и сам их сделать, — фыркнул барон Хайзенберг. — Мне нужен оружейный уран. Говори, пока я добрый.

— Поехали, покажу, — девушка растирала затёкшие руки.

— Зигфрид, второй батальон в ружьё! И выведи одну машину из гаража для этих… господ, — барон брезгливо указал пальцем в перчатке на замученную партизанку.

— С консервации! — уточнила она.

— Долго, обойдёшься и так. Без боекомплекта и минимум топлива, Зигфрид.

— На батарейках не дашь? — спросила девушка.

— Зачем тебе БТР на аккумуляторах? Где заряжать будешь?

— Ладно. Только с полным баком! — Поставила условие девушка. — Иначе не покажу.

— С полным баком, Зигфрид, — согласился барон.

Через полчаса кавалькада бронетехники выехала из ворот промзоны. Впереди ехали два мотоцикла с колясками, солдаты, сидевшие в них в кожаных плащах и чёрных противогазах, тщательно осматривали дорогу и обочины. Позади них шли три БТР в одном из них сидели девушка и два её приятеля мура. У мужчин были скованы за спиной руки. Хайзенберг прекрасно знал местные реалии и поэтому за броневиками пылили ещё три машины с брезентовым верхом, набитые пехотой. Отдельно шла машина для перевозки опасных грузов. Дальше на штабной машине ехал сам барон Хайзенберг в сопровождении своего оруженосца Зигфрида. Замыкал процессию ещё один грузовик с пехотой и два мотоциклиста. Барон фон Хайзенберг любил массовые выезды. Из двух полков в любимчиках барона был батальон его личной охраны. Им доставалось всё самое свежее и надёжное. Но дисциплина была одинакова для всех. Будь ты караульном в будке или боевик на болотах. Беспрекословное подчинение, иначе пулю в лоб и в болото. Проблему пополнения личного состава атомиты решали своеобразно. Захватив в плен муров, они держали их в течение нескольких дней возле реактора. В итоге на выходе из камеры получался свежий атомит. Ему оставалось только пройти психологическую перековку и в результате получался готовый боец.

Через два часа езды по ухабам лесной дороги кавалькада добралась до черноты и поехала вправо по едва заметной в густой траве колее. Почему-то именно возле черноты трава поднималась человеку по пояс и обладала толстыми мясистыми стеблями. Атомиты нечасто посещали данный район, последний раз они здесь были два месяца назад. Хотя вроде недавно в этих краях был бой, припомнил барон. Уж не связано ли одно с другим? Партизанка решила увести у него броневик, насколько же она глупа, усмехнулся Хайзенберг. Да он скорее взорвёт его вместе с ней, нежели отдаст этим неандертальцам хорошую немецкую машину. И потом, мы и сами бы обнаружили в конце концов упавший челнок.

Он сделал вид, что согласился на требования этой замарашки только из-за бомб. Вот их как раз могут прибрать, охотников вокруг хватает. Если они без взрывателей, то не страшно, что они попадут к кому-то. Просто будет обидно, а урана там, пожалуй, может быть достаточно много. Он разом решит проблему топлива на ближайшие пятьдесят лет. Возможно, ему даже хватит урана для третьего, основного! Барон уже давно подвёл теоретическую основу для реактора нового типа. Ему уже не понадобится строить эти чудовищно неэффективные схемы, он сможет забирать энергию непосредственно из урановых сборок. Только вдумайтесь! Ядра урана делятся, испуская тепло. Тепло доводит воду до состояния пара, тот в свою очередь крутит генератор вырабатывая электрический ток. Какое варварство! Драгоценный уран расходовать как обычные дрова. Энергию надо снимать непосредственно с ядерной реакции. Барон поморщился, припомнив небольшой тренировочный реактор. Сейчас на его месте зияла воронка в сто метров куда не подходили даже атомиты. Но сейчас то он доработал реактор и его обязательно ждёт успех. Лишь бы никто не спёр его бомбы. Колонна начала останавливаться. Хайзенберг услышал отрывистые команды офицеров и из грузовиков посыпались солдаты, оцепляя периметр. Мотоциклисты разъехались на километр от места падения и занялись наблюдением. Зигфрид, оббежав машину открыл дверцу господину барону.

— Господин барон, приехали, — вытянулся он струной. Вернер фон Хайзенберг с достоинством вылез из машины и прошествовал к упавшему челноку. В отличие от солдат он носил фуражку с высокой тульей и держал в руках стек. Перед ним метрах в тридцати на самом деле лежал челнок внешников закапавшись носом в черноту. Остановившись почти рядом с чёрном кластером Хайзенберг чувствовал неприятный запах озона, и он его жутко бесил. Его вообще всё бесило в последнее время, всё кроме урана и дедушкиного дерева на столике.

— Не обманула, — барон указал стеком на две бочкообразные бомбы, подвешенные под обломанным фюзеляжем. — Как же он дотянул сюда?

— Не могу знать, господин барон, — отчеканил Зигфрид. — Известно лишь то, что два человека из экипажа затеяли перестрелку и были убиты. Судя по следам, здесь их ждали ещё несколько пришельцев. Затем они ушли левее в направлении холма и там вновь произошла перестрелка. Наш опорный пункт полностью уничтожили.

— Как? — удивился Хайзенберг. — Как почти сорок человек могли не справиться с кучкой упавших внешников?

— Это не внешники, господин барон. У них есть дары. Именно ими они сожгли и взорвали траншею вместе с засадой.

— Хм, ладно. Выясни всё досконально. Кто, сколько, куда направились дальше. Скорее всего взрыватели у них, — барон отдал приказ Зигфриду. — Но меня больше интересует бомбы.

— Я бы не советовал вам заходить на чёрный кластер. Для этой цели мы захватили муров. Вы же знаете, что излучение выжженной земли действует на нас в два, нет даже в три раза сильнее.

— Знаю, пускай их. Пусть принесут мне мои бомбы, — Хайзенберг не сводил глаз с двух бочонков под обломанными крыльями. Барон ощутил боль в правой стопе, наверное, растёт мизинец, решил он. Из отдельного грузовика солдаты выгнали шестерых муров в чёрных робах. Все они отправились напрямик к челноку. Достаточно хорошо изучив технику внешников, барон знал, что особенных трудностей с демонтажом бомбы не будет. Внешники везде, где можно, пытались упростить инженерные решения. И этим бедолагам нужно было только не уронить бомбу. Хотя если даже и уронят особой беды не будет. Основная работа предстоит в лаборатории, но за неё он возьмётся уже сам. Вскрыть бомбу он никому не доверит.

— Так я поехала? — звонкий голос партизанки вывел из раздумий Хайзенберга. Он уже забыл кто она и с удивлением посмотрел на неё.

— Куда? — закашлялся барон Хайзенберг.

— Под муда. Домой, ёпта. Ключ давай! — потребовала она. Стоявший рядом Зигфрид схватился за кобуру.

— Господин барон? — вопросительно взглянул на него ординарец.

— Пристрелите их подальше отсюда, — отмахнулся барон лайковой перчаткой.

— Ты что же это, гондон штопанный, слово не держишь? — взбесилась партизанка и бросилась к барону. В ответ получила хлёсткий удар от Зигфрида. Солдаты тотчас подхватили её и потащили к ближайшей сосне. Быстренько примотав смутьянку к дереву, перекрестили её очередями из шмайсеров. И оставили так в назидание остальным мурам.