И пришел Король

Глава 7

К счастью, сегодня члены Совета решили дать своим глоткам немного отдохнуть, так что Макото смог провести день с максимальной пользой. А именно — написать таки письмо семьи Мицу, в котором он пожелал бы всему их роду долгих лет процветания, понадеялся, что отношения между Домом Змея и Домом Паука останутся столь же крепкими, поинтересовался бы здоровьем всех родственников Мицу, включая тех, о которых они, возможно, и сами позабыть успели, а также между делом рассказал бы о том, как прекрасна их дочь Маи, и не будет ли она столь любезна составить ему, Макото, компанию на ближайшее состязание по поеданию риса, которое должно было пройти уже через несколько дней.

Конечно, можно было бы просто подловить Маи и поговорить с ней лично — в ее любимом парке около главной площади, например — но, во-первых, рядом с ней постоянно ошивались ее подружки, и при одной мысли о том, чтобы вести разговор с Маи в присутствии целой стайки барышень, каждая из которых будет придирчиво оценивать недоделанного женишка, точно стряпчий на рынке кусок мяса, ладони Макото начали предательски потеть, а в желудке разливалось что-то холодное и склизкое.

Во-вторых, если бы еще недавно Макото, возможно, попытался улучить момент и встретиться с Маи с глазу на глаз, да без лишних намеков прямо в лоб предложить ей как-нибудь провести время вместе, то вот теперь, когда он стал главой Дома — и ему до сих пор страшно было произносить это даже в мыслях — пускай и на пару со старшим братом, подобные детские выходки были просто недопустимы. Да и дерзость могла иметь весьма дурные последствия, и не только для него одного.

Ранее Макото мог бы отругать отец, в очередной раз поворчав, что его младшенький хоть и вымахал во взрослого мужчину, вот только повадки у него остались мальчишеские. Или же Ичиро попытался бы в очередной раз заморить братца нравоучениями, попутно пересказав правила поведения в светском обществе. Вот только ругать Макото было уже некому, да и кто посмеет стыдить лидера рода и Дома? Разве что матушка — однако после похорон мужа она окончательно ушла в себя и даже не вышла проводить Макото с Ичиро, когда они, покидая родные земли, выдвинулись обратно в Каноку. У старшего же Такэга голова была забита куда более важными проблемами и Макото, сколько бы он не ссорился и не злился на брата в былые времена, скорее самолично пустит пулю себе в лоб, чем нагрузит на его плечи лишний груз.

Так что отобедав, Макото, вооружился перьями, чернилами и пергаментом, уселся за стол в своей комнате, полный энтузиазма и решимости накатать такое послание, что господин Мицу, рыдая от умиления, тут же предложит породниться семьями, сама же Маи целыми днями будет выхаживать вдоль забора, окружающего резиденцию Змея, лишь бы хоть глазком увидеть Макото. Но только начав писать, он с ужасом понял, во что ввязался.

Слова, звучавшие в его голове прекрасной песней, на бумаге выглядели скорее фальшивым воем перепившего бродяги. Макото без всякой жалости рвал бумагу в клочья и начинал сначала, искренне надеясь, что уж в этот раз он сумеет изъясниться как следует. Однако стоило ему только закончить последнюю фразу и попытаться перечитать написанное, как он обреченно понимал, что получив подобное письмо, господин Мицу в лучшем случае посчитает, что Домом Змея ныне управляет какой-то дурачок, в худшем — решит, что таким замысловатом образом Макото пытается оскорбить весь род Мицу .

В общем, ближе к вечеру Макото, весь перемазанный чернилами и окончательно вымотанный, сидел, развалившись на стуле, в окружении целого вороха испорченных пергаментов, мрачно смотрел на полупустой графин пива, стоявший на столе подле пустой чернильницы, и размышлял о том, не стоит ли ему сходить в погреб за чем покрепче. Кто бы мог подумать, что писанина окажется таким трудным занятием. И это еще что — Кенджи вон на Турнире пришлось стихами выражаться. Макото еще тогда подумал — эка задача, это тебе не на логово ронинов напасть или с цутигумо сразиться, однако сейчас он бы с куда большим удовольствием сразился и с теми, и с другими одновременно, чем попытался бы выдавить из себя хоть строчку.

Порыв ветра сдул на пол лист бумаги, лежавший перед Макото. Кинув взгляд на раскрытые ставни, Макото подумал о том, что… Он вообще-то их и не открывал. Не успел Макото потянуться к пистолетам, перевязь с которыми висела на спинке кровати, как позади него раздался тихий шорох и кадык защекотало что-то холодное.

— Я здесь просто поговорить. Без резких движений, ладно? — послышался шепот.

Макото коротко кивнул. Незнакомец убрал нож и, оглянувшись, Макото увидел Проклятого, что уселся на подоконник и сложил нога на ногу, поигрывая небольшим кинжалом.

— Интересный у тебя способ завязать разговор, — буркнул Макото, потирая горло.

— Вряд ли ты был бы сильно рад, если бы посреди белого дня в дверь постучал синоби и попросил встречи с главой Дома, — пожал плечами Проклятый. — Что касается ножа — прошу прощения, просто мера предосторожности. Рука иной раз действует быстрее мысли, а получить пулю этой ночью не входило в мои планы.

— Логично, — не стал спорить Макото. — И что же ты хочешь?

— Это касается нашего общего знакомого.

— Рю опять наступил вам на хвост? — хмыкнул Макото. — Что на этот раз? Он решил взяться за старое и просится обратно в клан? В таком случае, это уже ваша проблема, я его отговаривать не собираюсь.

— Я говорю про того, кто сейчас направляется на север, — покачал головой Проклятый.

— А, так ты та самая, про которую рассказывал Кенджи, — протянул Макото. — Жаль, что он не успел нас друг другу представить.

— У нас мало времени, — Макото могло показаться, но Проклятая будто чуть смутилась. — Один из наших случайно наткнулся на довольно интересную находку. Думаю, тебе стоит на нее взглянуть.

— Прямо сейчас? — вздохнул Макото. Уже стемнело, во рту с обеда у него не было и крошки, а ранним утром ему вновь предстояло выслушивать длинные тирады очередного зануды из Совета. — Это не может подождать до завтра?

— Нет, — покачала головой Проклятая. — Идем.

— Ладно, ладно. К слову, сейчас все равно все спят и мы вполне можем воспользоваться дверью, а не…

Последние слова Макото произнес уже в пустоту, так как синоби скрылась за окном. Тяжело вздохнув, Макото последовал за ней и через несколько мгновений, споткнувшись о черепицу, грузно шлепнулся прямо на землю, благо что густые кусты чуть смягчили падение. Проклятая, что уже стояла по ту сторону высокого забора, терпеливо подождала, пока Макото не переберется через преграду, а после быстрым шагом направилась в сторону трущоб.

— Как тебя хоть зовут-то ? — полюбопытствовал Макото, еле-еле поспевая за его новой знакомой.

— Имя нам — Сотня Проклятых, — ответила синоби.

— Я, вообще-то, твоему ненагля… — Макото осекся и закашлял в кулак, словив ее быстрый взгляд, — то есть другу твоему не один раз жизнь спас.

— А он тебе? — будто бы невзначай поинтересовалась Проклятая.

— Как я понимаю, в синоби берут только людей с непревзойденным чувством юмора? — фыркнул Макото. — Теперь-то я понимаю, отчего вы на самом деле решили прикончить Рю — от его острот покойник из гроба поднимется, лишь бы их не слушать.

— Именно, — ответила Проклятая и Макото показалось, что в голосе ее засквозила усмешка. — У одного из наших старейшин от упоминания его имени до сих пор дергается глаз.

— Могу представить, — хмыкнул Макото. — А куда, собственно, мы идем?

— Уже пришли.

Проклятая привела Макото к неприметному кирпичному зданьицу, в котором, если верить вывеске, можно было купить лекарственные мази, чудодейственные настойки, целебные корни и прочие знахарские приблуды. Проклятая достала из кармана ключ, открыла дверь и прошла вовнутрь. Макото проследовал за ней и очутился в квадратном зале с низким потолком. По левую руку стоял прилавок, по правую — шкафы, забитые пыльными книгами, разноцветными минералами и ступами. Внутри стоял такой ядреный едкий запах, что у Макото немедленно загорелись ноздри и заслезились глаза. Обойдя прилавок, Проклятая отодвинула в сторону плешивый коврик — и под ним оказался круглый люк. Подняв крышку, Проклятая скользнула в лаз по лестнице, ну а Макото последовал ее примеру, стараясь дышать ртом.

Проклятая зажгла две масляных лампы, висящих на стене, передала одну из них Макото и взяла в руку вторую. Оглядевшись, он увидел достаточно тесный подвал, заваленный мешками с сухими травами, различными инструментами и прочим барахлом.

— Ты решила вломиться ко мне посреди ночи, чтобы показать погреб? — не удержавшись, съязвил Макото. — Действительно, место любопытное.

— Нет, — покачала головой Проклятая. — Вот это.

Подойдя к ближайшей стене, она надавила ладонью на один из кирпичей — и в сторону бесшумно отъехала плита, представив глазу лаз размером примерно полтора на полтора человеческих роста. Протиснувшись в него вслед за Проклятой, Макото поднял лампу и невольно присвистнул. А вот тут уже хранилось кое-что поинтереснее аптекарской лабуды.

Низенький круглый столик, на котором валялся нож, чье лезвие было выпачкано засохшей кровью. На одной из стен висела массивная полка, уставленная колбами с мутной жижей, в которых плавали глаза, легкие, сердца и другие малоприятные взгляду вещи; признаться, некоторые из органов Макото и не мог признать. Под ней находился стеллаж, на котором были разложены щипцы, иглы и молотки, которые, судя по всему, явно использовались не по назначению. Вокруг же стоял еще более мерзотный запах, чем наверху, так как к едкому химическому аромату прибавился душок гнили и железный дух крови, от которых Макото невольно замутило. И между тем он прекрасно понял, кому принадлежало это место…

— Думаешь, здесь прятался тот самый Жнец? — сказала Проклятая, взглянув на вытянувшееся лицо Макото.

— Не думаю. Знаю, — протянул он, подошел к стоявшему неподалеку сундуку, раскрыл его — и то, что лежало внутри, развеяло последние сомнения.

На него смотрели, оскаливая пасти в зубастых улыбках, несколько хання[1], за которыми проклятый Хлебопашец любил прятать лицо. Макото наклонился, поднял одну из масок и хмыкнул — кажется, именно в этой ублюдок был в Одиннадцати Звездах. Макото узнал ее по сколотому рогу, который он сбил пулей. Эх, если бы он попал чуточку левее, то, наверно, разом решил бы их всех множества проблем…

— Везучий говнюк, — пробормотал Макото, кладя хання обратно.

— В отличие от некоторых, — произнесла Проклятая и поманила его пальцем.

Подойдя к своей новой знакомой, что стояла возле большого открытого шкафа, Макото скривился от отвращения. На пыльных полках стояли три пузатые банки с каким-то желто-зеленым раствором, в каждом из которых плавала отрезанная голова. Все они принадлежали мужчинам — тот, что посередке, на первый взгляд едва ли дожил до возраста Макото, двое прочих же были минимум вдвое старше. Бедолаги. Очередные жертвы паскудного Землепахаря, погибшие ни за что, ни про что.

Наверное, стоит доложить Хо — кто знает, быть может, какие-то несчастные с ног сбились, разыскивая пропавших сородичей. После его посильного участия в охоте на оборотня, задравшего нескольких людей, расследовании убийства участника Турнира на пиру в честь оного и разоблачении главного императорского советника, Нобу взлетел до главы всего магистрата и, по сути, выше него в Каноку сейчас были разве что члены Совета Домов и отдельные чиновники. Хо более нет нужды самому работать на улицах, но вряд ли он откажется лично прошерстить тайное убежище лидера Братства Рока, благо что поимка его уцелевших членов объявлена целью номер один и…

Макото в неверии еще раз внимательнее пригляделся к лицам покойников. И если старикан слева вроде как был Макото незнаком, то вот он явно уже где-то встречал паренька и третьего мужика. Вот только где?..

Проклятье!

Макото едва ли не прижался носом к заляпанному стеклу, пытаясь понять, не ошибся ли он. Увы, но нет. Глаза его не обманывали. Одним из покойников был Тору — член Ордена Листа, который вместе со своими воинами пришел на выручку к Макото, Кенджи, Рю и Шу в Одиннадцати Звездах, когда они бились против Жнеца, Йоши и Черепов. Рядом же плавала башка Ясу, сына Тору. Но если оба они мертвы, кто тогда отправился на север вместе с Кенджи?..

Ответ лежал на поверхности. Не теряя ни мгновения, Макото направился к выходу. Быть может, он еще успеет направить весточку Дому Волка, чтобы они предупредили Кенджи, что один из его спутников вовсе не тот, за кого себя выдает. Лишь бы не было слишком поздно…

— Что случилось? Ты знал кого-то из тех троих? — спросила вышагивающая рядом с Макото Проклятая.

— Угу, — буркнул он. — И один из них сейчас должен быть на полпути к Хрустальным Пустошам вместе с нашим общим знакомым.

— Но как…

— Понятия не имею, — ответил Макото, покидая лавку. — Однако одно я знаю точно: какую бы игру не затеял тот ублюдок, ничем хорошим она для нас не закончится.

— Я попробую дернуть за пару ниточек. Встретимся позже.

Произнеся это, Проклятая нырнула в ближайший проулок, Макото же ускорил шаг. До резиденции Змея он добрался едва ли не бегом и так рыкнул на сонных стражников, не узнавших его и попытавшихся преградить путь, что они, похоже, и вздохнуть лишний раз боялись, пока Макото не скрылся за углом.

Кабинет отца, который сейчас занимал Ичиро, ничуть не изменился со смерти прошлого хозяина. Разве что бумаг и свитков на массивном столе стало еще больше и за ними с трудом можно было углядеть Ичиро, который, несмотря на весьма ранний час, уже погрузился в дела и, судя по огарку свечи, что уже почти догорел, сидел тут достаточно давно. На Ичиро было страшно смотреть — лицо его осунулось, под глазами чернели круги, обычно аккуратно зачесанные волосы торчали во все стороны. Высунув голову из-за целой горы документов, он сказал:

— Доброе утро. Что-то случилось? У тебя такой вид, словно…

— Нет времени объяснять! — Макото рухнул на стул напротив брата. — Нужно немедленно снарядить гонца к Волкам! Нет, всех гонцов — предупредить каждого главу любого вшивого рода, чтобы они разыскали Кенджи!

— Позволь спросить — в чем причина…

— А еще предупредить Хо — в трущобах есть заброшенная знахарская лавка, в подвале которой логово Жнеца с тремя отрезанными головами. И хозяев двух из них я знал лично!

От переизбытка чувств Макото стукнул кулаком по столу, заставив несколько свитков упасть на пол, а Ичиро — недовольно цокнуть языком и покачать головой.

— Хорошо, займусь этим сразу же, как только разберусь с… — начал было он, встав со стула и наклонившись за бумагами.

— Сейчас! — перебил его Макото; был он столь возбужден, что даже не заметил, как Ичиро замер, так и скрючившись в три погибели, разинув рот и смотря куда-то поверх плеча брата. — Та девчонка-синоби — ну, которая помогла нам грохнуть оборотня и договориться с Проклятыми — решила показать мне берлогу Пахаря, а там…

— Синоби? Оборотни? Пахарь? О чем идет речь? — послышался позади Макото до боли знакомый женский голос.

Макото просто замер от неожиданности, так и не закончив. Медленно оглянувшись, он увидел стоявшую на пороге невысокую женщину в черно-зеленом платье, чьи черные волосы с редкой проседью были стянуты в два тугих пучка, позади которой в коридоре толпились вооруженные воины и слуги.

— Здравствуй, матушка, — в один голос произнесли Макото с Ичиро.

[1] Маска, выполненная в виде морды демона.