И пришел Король

Глава 2

Не успел Окамото получить вести о нападении, как он вместе с Кенджи, Ясу, Белым Лисом и двумя дюжинами воинов — включая Куму, который, как оказалось, несмотря на свой весьма юный возраст уже считался одним из лучших следопытов — выдвинулись в сторону разоренного варварами селения.

То была рыбацкая деревушка, расположенная в низине на берегу реки. Тихая, уютная, должно быть, довольно преуспевающая. В недалеком прошлом. Ведь сейчас ворота в частоколе порублены топорами и раскрыты настежь, на месте аккуратных домиков из крепкого дерева дымились только черные остовы, в воздухе же стояла гнетущая тишина, словно в склепе.

При виде спаленного дотла поселения Кенджи невольно посетили воспоминания о собственном доме, уничтоженным Жнецом и его сподручными. Кенджи будто бы вновь очутился той ночью в Тихом Потоке и видел отблески огня, пляшущего на крышах, слышал испуганные крики и выстрелы…

Усилием воли Кенджи стряхнул наваждение, приходя в себя. Его близких не спасти, ровно как и несчастных крестьян, чьи тела уже успели оледенеть, но еще можно было воздать убийцам по заслугам.

Кто бы не стоял за жестокой расправой, пощады налетчики не знали. Неизвестные не жалели никого — ни женщин, ни стариков, ни детей. Большую часть селян перебили практически без боя, застав врасплох — об этом говорило то, что почти все они были одеты кто как, а кто-то и вовсе успел накинуть на исподнее только плащ — и лишь некоторые сжимали в руках оружие. Вот только вряд ли им удалось убить хотя бы одного негодяя — либо же напавшие забрали тела погибших соратников с собой. Спешившиеся воины принялись осматривать руины, надеясь найти выживших в минувшей бойне. Кенджи тоже слез с лошади. В этот момент к нему подошли Белый Лис и Ясу.

— Никогда не понимал подобной бессмысленной жестокости, — первый поморщился и тряхнул косой. — Что взять с этих несчастных? Удочки и сети?

— Действительно, — цокнул языком Ясу, оглядываясь. — Кажется, потраченные на крестьян стрелы и пули стоят куда дороже, чем их жизни, — после он остановил свой взгляд на Кенджи и вдруг задал довольно неожиданный вопрос: — Знакомая картина, не так ли? Наверняка навевает тяжелые мысли.

— Угу, — промычал Кенджи, не желая развивать эту тему дальше.

Однако некоторые слова Ясу заставили Кенджи задуматься и приглядеться. Часть людей действительно расстреляли из ружей или пистолетов. Однако почему тогда в крепости никто не услышал выстрелы? Ведь морозный воздух разносит звуки на многие лиги. Конечно, форт до утра праздновал рождение внука Окамото — однако вряд ли гулянка могла заглушить пальбу.

— Ночью грянула вьюга, — хмуро проговорил Кума, выслушав Кенджи. — Ветер выл так, что с трудом можно было докричаться до человека, стоявшего в нескольких шагах.

— Проклятые колдуны, — сплюнул на землю один из воинов. — Даю руку на отсечение, что буран наслал один из Черных, чтобы безнаказанно сотворить свое злодейство. Необходимо отрубить погибшим головы и предать тела огню — я слышал, что Всадники могут оживлять мертвецов, заставляя тех сражаться на своей стороне.

— Однако Всадники еще никогда не заходили так далеко на юг, — с сомнением проговорил его приятель, присев на перевернутое корыто. — Да и непогода могла быть простой случайностью.

— Как бы то ни было — держите ухо востро и смотрите в оба, — сказал Окамото, натягивая поводья и оглядываясь вокруг. — Кем бы не были негодяи — они вполне могут затаиться где-то неподалеку.

Воины хмуро переглянулись и положили ладони на рукояти мечей. Кенджи же подошел к ближайшему покойнику — совсем юному парню. Из зажатого кулака его виднелась какая-то тесемка. Осторожно разжав одеревеневшие пальцы, Кенджи достал странное и довольно жуткое ожерелье — человечьи зубы с аккуратными дырочками, сквозь которые была продета крепкая нить.

— Саблезубые, мать их, — сказал один из воинов при виде находки Кенджи, и отправил на снег длинный плевок; в ответ на недоуменный взгляд, мужчина пояснил: — Одно из самых жестоких и кровожадных племен айров. Они не щадят даже грудных младенцев и убивают зачастую просто ради развлечения. А еще эти варвары спиливают себя клыки, чтобы те походили на звериные, а из костей убитых делают посуду, оружие и доспехи.

— Если эта бойня и впрямь дело рук тех полоумных дикарей, нельзя дать им уйти, — заявил Окамото. — Я не позволю варварам безнаказанно вырезать целые селения у меня под носом. Даю один серебряный за каждого убитого и кошель тому, кто добудет голову вожака этих бешеных псов!

Воины поддержали слова господина дружными выкриками. Похоже, Окамото был настроен решительно. Впрочем, его праведный гнев легко можно было понять. Налетчики совершили удар на деревню, расположенную совсем неподалеку от крепости Окамото, точно решив дать ему звонкую пощечину. Карать за такую наглость необходимо быстро и жестоко, иначе Окамото вполне может потерять уважение среди своих, что уж говорить о членах других родов, когда слухи о резне дойдут и до них.

Кума быстро обнаружил следы, что вели из деревни на запад. Судя по всему, напавших было не менее трех дюжин. Один из воинов предложил было вернуться в крепость за подкреплением, однако Окамото осыпал на его голову такой поток ругательств, что бедолага более не проронил ни звука, смущенно тупя взор на луку седла, да и остальные уяснили, что следует держать языки за зубами. Думается, не в последнюю очередь дело было в северной гордости. Возможно, если бы Окамото был только в компании своих людей, он хотя бы задумался о предложении дождаться подмоги, но уж больно не хотелось ему давать слабину пред гостями с юга.

Да и прочим воинам не терпелось отомстить. Тем более, что жажду крови их подогревала обещанная награда, так что все вместе они покинули спаленную деревню и отправились выслеживать дикарей. Минул полдень, небо закрыли серые тучи, ветер стал куда злее, шепча что-то на своем языке, а на землю опустился туман, когда следы вдруг оборвались, словно их и не было. Странное дело. Кума и еще несколько следопытов осмотрели все вокруг — но напавшие точно испарились или обернулись птицами и улетели прочь.

— Говорил же — черное колдовство, — скривился тот самый воин, что предлагал сжечь трупы селян. — Ой не к добру все это, не к добру, помяните мое слово…

— Заткнись, Мэдоко, иначе поминать уже тебя придется, — грубо оборвал его Окамото; мужчина мигом прекратил причитать и закрыл рот, клацнув зубами. — Разделимся. Но далеко не разбредаться — заплутать в таком мареве раз плюнуть. Если вдруг что — кричите, да так, словно вас волк за задницу укусил.

Окамото в компании Кенджи, Кумы и еще нескольких воинов продолжили двигаться на запад, остальные же, включая Белого Лиса и Ясу, двинулись на север. Кенджи же тем временем размышлял, мог ли учинить ту жуткую бойню Жнец. С одной стороны — подобная жестокость вполне в его стиле. С другой — вряд ли бы он стал терять время только ради того, чтобы перебить кучу незнакомых людей. Последний наследник Дома Шипов, конечно же, не раздумывая лишит жизни любого, кто встанет у него на пути, однако движет им скорее ледяная расчетливость, нежели бушующая ярость. Хотя… Кто знает — вдруг это был какой-нибудь очередной мерзкий ритуал.

Спустя какое-то время Кума громко шикнул и поднял ладонь. Кенджи прислушался — однако не услышал ничего, кроме отдаленных птичьих выкриков. Но все же не доверять опытному следопыту причин не было. Чуть выждав, с напряжением вслушиваясь в тишину, Кума спешился, привязал коня за поводья к ближайшему дереву и снял с плеча лук.

— Дальше кто-то есть, — еле слышно произнес он. — Лучше идти пешком, чтобы случайно себя не выдать.

Все прочие последовали примеру Кумы и вскоре крались следом за ним, внимательно озираясь по сторонам. Наконец впереди действительно послышались чьи-то голоса, громкая ругань и хриплый смех. Подойдя поближе, Кенджи спрятался за толстым деревом и осторожно выглянул из-за ствола: пред глазами его предстала большая вытоптанная поляна, находящаяся пред входом в пещеру. На площадке было с десяток людей и, судя по доносящимся изнутри грота голосам, еще трое-четверо скрывались внутри.

Видимо, то и были печально знаменитые Саблезубые. Спины и плечи их покрывали шкуры, торсы защищали доспехи из кожи и кости, оные же торчали в носах, ушах и губах словно украшения — Кенджи искренне понадеялся, что варвары используют не человечьи останки, а звериные, но учитывая рассказы его спутников, не мог быть в том уверен — ноги же были одеты плотные штаны, засученные в высокие сапоги, обитые мехом. Вооружены дикари были кто как: некоторые могли похвастаться лишь копьями и небольшими круглыми щитами, кривыми кинжалами или же дубинками с осколками камней, другие же щеголяли пистолетами и мушкетами.

Похоже, не так давно между Саблезубами разгорелась свара. Один из них, склонившись над покойным соплеменником с проломленным черепом, безрезультатно пытался вырезать у почившего зубы костяным ножом, пока другие с интересом наблюдали за развернувшейся пред их глазами картиной. Один из варваров, сидевший на плоском валуне и покусывающий собственные ногти, что-то произнес на незнакомом Кенджи языке. Остальные рассмеялись. Другой дикарь — верзила со шрамом через все лицо, что делил его почти пополам — усмехнулся и тоже заговорил.

— О чем они там трындят? — свистящим шепотом произнес один из воинов подле Кенджи, обращаясь к Куме.

— Первый сказал, что зубы убитого столь же упрямы, как и их хозяин, — тихо ответил он. — Второй заявил, что совсем скоро у них будет столько костей, что они смогут соорудить из них настоящую крепость. Кости врагов для Саблезубых — что-то вроде мерила гордости. Чем больше их добыл воин, тем более он уважаем среди других. Высшей доблестью считается добыть череп вожака вражеского племени или шамана.

— Больные ублюдки, — сквозь зубы процедил Окамото и покрепче перехватил рукоять топора. — Послушай, южанин, тебе рисковать шеей вовсе не обязательно. Все же одно дело — пьяная драка на празднике, и совсем другое — настоящая битва.

— Не вижу особой разницы, — хмыкнул Кенджи, собирая воедино всю свою Волю. После тренировок с Рю для концентрации Кенджи больше не требовалось уходить в себя и он делал это почти что неосознанно. — Да и второе для меня куда привычней. Быть может, прежде чем напасть, подадим сигнал остальным? Кто знает, сколько еще дикарей ходят поблизости. Они вполне могут ударить нам в спину.

Окамото заметно призадумался. Вот только ответить он так и не успел, так как решение было принято за него. Где-то в отдалении раздался громкий вопль, а следом грохнул выстрел. Варвары вскочили на ноги, похватав оружие, и все как один в безмолвном вопросе уставились на здоровяка со шрамом, который, похоже, был среди них за главного. Он что-то коротко бросил и развернулся было в сторону шума, для того, чтобы помочь соплеменникам, вступившим в бой со второй половиной отряда Окамото, когда тот взревел раненым медведем:

— Режь!

Его воинам не пришлось повторять дважды и через несколько мгновений воздух над поляной наполнил лязг стали и воинственные вопли. Кума оказался не только умелым следопытом, но и отличным лучником. Еще до того, как его соратники вступили в схватку с дикарями, он успел пустить в полет три стрелы, каждая из которых отправила на тот свет одного варвара с пистолетом или ружьем. Грамотный выбор целей. Однако оставшиеся на ногах Саблезубые все же успели выстрелить. Завоняло дымом, несколько воинов замертво рухнули лицами в снег. Побросав ставшими бесполезными железяками оружие, дикари выхватили длинные костяные ножи и завязалась яростная рукопашная.

Пускай снаряжение Саблезубых было не ровня мечам и доспехам воинов Окамото, выполненным из отменной стали, однако варвары компенсировали это поистине звериным напором и полным безразличием к увечьям и ранам. Казалось, Саблезубые плевать хотели на собственные жизни и волновало их только одно: пред кончиной забрать с собой хотя бы одного Волка. Но вот верзила со шрамом действовал куда более осторожно, держась за спинами своих людей и явно не стремясь встретиться с праотцами.

Кенджи сразу же ринулся прямо на него, справедливо полагая, что с кончиной вожака пыл прочих дикарей заметно поутихнет. Вот только вылетевшая из пещеры ярко-зеленая стрела, пролетевшая буквально в ногте от его головы, смешала все планы. Кенджи спасла только отточенная реакция. Он кувырком ушел в сторону, попавшее же в сухое дерево заклинание начало с шипением разъедать кору. Проклятье! Похоже, дикари не видели в Разложении ничего дурного и с удовольствием практиковали запретную на юге школу.

Следующее заклятье попало в одного из Волков. Колдовская плеть сумела лишь пробить дыру в панцире и слегка задеть кожу — похоже, заклинатель в пещере прятался не слишком умелый — но зато следующее заклинание сбило Волка с ног и его тут же добил один из варваров, вонзив копье в горло. Вот только насладиться победой он так и не успел. Меч Кенджи срубил дикаря как молодое деревце. Не успел он рухнуть на землю, как Кенджи, отбив буйные, но довольно бестолковые удары двух других Саблезубых, кончиком клинка вскрыл одному из них шею, из которой хлынул алый поток, а другому вонзил меч в самое сердце.

Вытащив клинок и пинком отшвырнув варвара от себя, Кенджи хотел было нырнуть в пещеру, дабы покончить с колдуном — или колдунами?.. — когда его опередил Кума. Бросившись вперед, он упал на одно колено прямо перед входом в грот и с молниеносной скоростью принялся посылать вовнутрь стрелу за стрелой. Судя по воплям, прятаться дикарям было негде, и через пару мгновений крики стихли.

Краем глаза заметив дикаря, который уже замахнулся метательным топориком, чтобы поразить незащищенную спину Окамото, занятого схваткой с другим варваром, Кенджи воссоздал за спиной врага теневого двойника. Фантом подсечкой уронил Саблезубого на землю и довершил дело ударом ноги прямо в лицо. После Кенджи материализовал еще несколько теней послабее, которые хоть и не могли причинить противнику вред, но зато вносили сумятицу в его ряды. Дикари заметно растерялись. Воины же Окамото, завидев нежданное подкрепление, принялись сражаться с удвоенным рвением.

Главарь варваров, завидев, что от отряда его в живых осталась едва ли половина, решил спастись бегством. Швырнув в ближайшего воина кинжал — который, впрочем, лишь чиркнул по нагруднику, не нанеся вреда — и принялся улепетывать. Кума вновь натянул тетиву — но ублюдок словно был заговорен и стрелы вонзились лишь в стволы деревьев. Кенджи отправил вслед беглецу Око Тьмы — но заклятье, почти настигнувшее цель, рассыпалось в воздухе на мелкие черные брызги, растаявшие на глазах. Огнестрельное оружие, защитный амулет — кто-то успел хорошенько подготовить дикарей перед их набегом.

— Не дайте ему уйти! — рявкнул прихрамывающий Окамото; пред ним на снегу валялось несколько покойников и один из них все же успел вонзить врагу в ногу костяной кинжал. — Две… Нет, три мошны серебра за шкуру ублюдка!

Вместе с Кенджи вслед за беглецом рванули Кума и еще несколько воинов, которые, впрочем, в отличие от следопыта быстро отстали. Немудрено — главарь варваров несся со скоростью молодого оленя, ловко петляя меж деревьями. Вот только в бою его все же зацепили, так как за собой он оставлял кровавый след. С каждым десятков шагов алых пятен на снегу становилось все больше — вряд ли погоня будет долгой. Кенджи не ошибся. Выскочив из леса обратно к разоренной деревне, он увидал главаря, который, согнувшись вдвое, со свистящим хрипом переводил дыхание, держась одной рукой за рассеченное плечо.

— Ты поплатишься за все свои злодеяния и сейчас, мерзавец, — процедил сквозь зубы Кума; лук свой он оставил на поляне, так что ныне в руке его плясал короткий меч.

— Глупец, — сплюнул главарь; на весском говорил он весьма сносно, пускай и проглатывая некоторые слоги. — Ты даже не представляешь, какие силы стоят за нами. Совсем скоро ваши земли станут пустошью, ваши дома превратятся в руины, а ваши головы украсят наши пики.

Кума стиснул зубы от злости. Однако не успел он сделать и шаг, как вдруг откуда не возьмись поднялся страшный ветер, подняв в воздух целую тучу снега. Кенджи невольно прикрыл лицо ладонью, спасаясь от колючих снежинок, что жалили подобно сюрикенам. Через несколько мгновений, когда налетевшая словно по волшебству вьюга стихла, Кума испустил громкий вздох, да и Кенджи, признаться, поначалу не поверил своим глазам. Ведь прямо за спиной дикаря возвышалась долговязая фигура.

Черный Всадник.

Незнакомец полностью оправдывал свое прозвище. С головы до ног он был закован в броню из плотно прилегающих друг к другу пластин цвета вороньего крыла. Спину ему прикрывал длинный плащ, волочащийся по земле, голову защищал кабуто[1], лицо скрывала мэнгу[2] в виде хмурой рожи, в прорези же для глаз сияли два голубых огонька, холодных и безжизненных.

— Хозяин!.. — взвизгнул дикарь, упал на колени, склонил голову и на четвереньках пополз к Всаднику. — Господин Кукольник! Я знал, что вы придете, чтобы…

— Заткнись, червь, — совершенно пустым голосом, лишенным каких-либо эмоций ответил тот; варвар сжался в комок и даже Кенджи стало слегка не по себе. От чужака просто веяло могильной зябью, буквально пробирающей до костей. — У тебя был приказ, который ты нарушил. Я разберусь с тобой позже.

Каждое слово давалось Всаднику с трудом, словно бы он только-только выучился говорить. При том за все это время он не пошевелил и пальцем, и храни он молчание — его вполне можно было бы принять за статую.

— Ты работаешь вместе со Жнецом? — спросил Кенджи, перехватывая рукоять меча двумя руками.

— Я не знаю, кто это такой, — спустя несколько мгновений ответил Всадник; Кенджи вдруг почувствовал, как головы его коснулось что-то холодное, после огоньки глаз Всадник вспыхнули чуть ярче, сам же он слегка наклонил голову и голос его зазвучал даже чуть заинтересованно: — Я чувствую в тебе силу Творцов. Кто ты такой?

— Тот, кто очень не любит, когда убивают ни в чем не повинных людей, — ответил Кенджи. — Твой отряд варваров разбит и к нам вот-вот подойдет подмога. Брось оружие, иначе…

Договорить он не успел. Издав яростный вопль, Кума бросился прямо на Кукольника. Дикарь ног испуганно отскочил в сторону, однако Кукольник и не шелохнулся. Когда кончик клинка, казалось, уже вот-вот должен перерубить шею Кукольника, он едва уловимым взгляду движением сделал шаг в бок, уклонившись от удара. Кума двигался с небывалой для своей комплекции скоростью, однако все его выпады и замахи поражали только воздух. Складывалось впечатление, что Кукольник читает мысли Кумы и знает наперед каждое его движение.

Со стороны бой выглядел так, словно бы взрослый и умудренный многими годами опыта воин в шутку бьется с дитя, что радостно размахивает бамбуковой палкой. Не успел Кенджи броситься на помощь Куме, как Кукольник, которому, видно, надоел весь этот фарс, перехватил руку Кумы, вывернул тому кисть, заставив взвыть от боли и выронить меч, следом наградил ударом под дых, от которого тот согнулся пополам, а потом, ухватив за шею, отправил в полет, закончившийся почти в двух десятках шагах от места схватки.

Кто бы не скрывался под маской, силой он не уступал ловкости. Кукольник отшвырнул здоровяка столь легко, точно тот весил как пушинка. Подняв со снега клинок, Кукольник медленно осмотрел лезвие, от кончика до эфеса, а после переломил сталь прямо о колено. Кенджи же кинул быстрый взгляд на поверженного Куму. Он был без сознания, но грудь его поднималась и опускалась, говоря о том, что он жив.

— Твой друг — слабак, — в безжизненном голосе Кукольника зазвучало презрение. — Не достин зваться воином. Если ты бьешься также — я буду разочарован.

— Скоро узнаешь, — пообещал Кенджи и шагнул к Кукольнику, чувствуя, как крупинки Воли внутри него собираются воедино.

Думается, в бою с подобным противником жалеть силы — подписать себе смертный приговор своими собственными же руками, поэтому Кенджи собирался использовать весь свой запас энергии, пускай даже потом ему придется восстанавливаться не один день. Главное, чтобы это самое «потом» наступило.

— Сначала справься с ними.

Кенджи огляделся, ожидая увидеть Саблезубых, однако вокруг кроме него, Всадника и валяющегося в отключке Кума не было ни души. Даже главарь варваров исчез — не иначе как смылся под шумок. Всадник развел руки и начал говорить что-то на незнакомом Кенджи языке… Незнакомом ли?.. Как это ни странно, какая-то его часть будто бы смутно припоминала произносимые Всадником слова. И та же часть понимала, что они не сулят ничего хорошего.

Закончив, Всадник скрестил руки на груди и отступил назад. Позади Кенджи послышался какой-то шорох. Оглянувшись, он замер, увидев, как один из покойников медленно поднимается на ноги.

[1] Круглый шлем с козырьком и двумя «крыльями» по бокам.

[2] Маска, являющаяся частью доспеха.