Гражданин Галактики

18

В Радбеке едва ли кто когда-нибудь спускался к раннему завтраку. Но завтрак в постели был непривычен для Торби; он ел один в саду, греясь в лучах горного солнца, любуясь одновременно тропическими цветами и заснеженными вершинами. Снег ему нравился – он никогда не думал, что это так красиво.

Но на другое утро Уимсби пришел в сад всего через несколько минут после Торби. Уимсби подали стул, слуга быстро принес прибор. Он сказал:

– Только кофе. Доброе утро, Тор.

– Доброе утро, дядя Джек.

– Ну, ты закончил изучение?

– Сэр? О, да. То есть я заснул во время чтения.

– Юриспруденция усыпляет, – улыбнулся Уимсби. – Ты убедился, что я правильно объяснил, что представляют собой эти бумаги?

– Д-да, наверное.

– Хорошо. – Он отставил чашку с кофе и сказал слуге: – Принесите домашний телефон. Тор, я на тебя вчера рассердился.

– Извините, сэр.

– Но я понял – ты был прав. Надо читать, что подписываешь – хотел бы я, чтоб у меня было на это время! В этих делах мне приходится верить всему на слово, иначе у меня не останется времени для политики… и я считал, что ты так же поступишь со мной. Но осторожность похвальна. – Он сказал в трубку: – Картер, принесите бумаги из комнаты Радбека. В сад.

«Интересно, – подумал Торби, – как это Картер их найдет.» В его кабинете стоял сейф, но он не научился им пользоваться, так что спрятал бумаги за книгами. Он хотел было объяснить это, но дядя Джек заговорил:

– Вот кое-что. Это тебе будет интересно – список всего, чем ты владеешь – или будешь владеть, когда все будет оформлено. Это не связано с бизнесом.

Торби читал список и удивлялся. Он и в самом деле владеет островом под названием Питкерн – пятнадцать чего-то на юг и сто тридцать на запад – что это значит? Домом на Марсе? Охотничьим домиком на Юконе – что такое «Юкон» и на кого там охотятся? Ему бы следовало быть в свободном космосе, чтобы охота была интересной. И что означают все остальные предметы? Он посмотрел еще один пункт,

– Дядя Джек! А Радбек?

– Что? Ты же в нем живешь.

– Да, но я… владею им? Леда говорит, что да.

– Да, да Радбек является майоратом То есть, значит, что твой прапрадед решил, что он никогда не может быть продан… всегда должен иметься Радбек из Радбека.

– А-а.

– Я подумал, тебе понравится идея осмотреть свои владения. Я заказал для тебя машину. Ту, в которой мы сюда так чудесно летели.

– Что? Господи, конечно! – Торби просиял.

– Хорошо. Она принадлежала твоей матери, а я оказался слишком сентиментальным, чтобы с ней расстаться. Но к ней добавили все последние новинки. Может быть, ты уговоришь Леду полететь с тобой, она знакома с этим списком. Возьмите с собой кого-нибудь из своих друзей, устройте пикник, долгий, какой только захотите. Мы сможем найти хорошего проводника.

Торби положил список,

– Мне это, наверное, понравится, дядя Джек… через некоторое время. Но надо приниматься за работу…

– Как?

– Сколько потребуется времени, чтобы выучиться на юриста?

Лицо Уимсби прояснилось:

– Понятно. Юридический язык может сразить человека. Четыре-пять лет.

– Да?

– Тебе хватит двух-трех лет в Гарварде или другой хорошей школе бизнеса.

– Мне это нужно?

– Определенно.

– Мм-м… Вы знаете все это лучше меня…

– Пришлось!

– …но не мог бы я изучить что-нибудь до того, как поступлю туда? Я не знаю, что именно?

– Потребуется масса времени.

– Но я хочу учиться сейчас.

Уимсби начал хмуриться, потом повеселел и пожал плечами:

– Тор, у тебя упорство твоей матери. Ладно, я предоставлю тебе комнату в конторе в Радбек-Сити и дам тебе несколько помощников. Но предупреждаю, что это не будет удовольствием. Мы не владеем бизнесом, бизнес владеет нами. Ты станешь его рабом.

– Ну… я должен попробовать.

– Это похвально. – Телефон возле чашки Уимсби звякнул, он снял трубку, нахмурился, сказал: – Не кладите трубку! – и повернулся к Торби: – Этот идиот не может найти бумаги.

– Я как раз хотел вам сказать. Я их спрятал – не хотел оставлять на видном месте.

– Понятно. Где они?

– Н-ну, мне самому придется их вытащить.

– Бросьте искать, – сказал Уимсби в трубку. Он перебросил телефон слуге и сказал Торби: – Тогда принеси их, если не возражаешь.

Торби возражал. Он только начал завтракать и ему не нравилось, что его отрывают от еды и заставляют бежать выполнять поручение. В конце концов… кто он – «Радбек из Радбека» или всего лишь посыльный старшего офицера? – Я схожу после завтрака.

Дядя Джек, кажется, рассердился. Но ответил:

– Извини. Если ты не можешь оторваться от еды, объясни, пожалуйста, мне, где найти их. Мне предстоит тяжелый день, и хотелось бы побыстрее покончить с этими пустяками, если ты не возражаешь.

Торби вытер губы.

– Я не стал бы их подписывать сейчас, – сказал он медленно.

– Как? Ты же мне сказал, что удовлетворен.

– Нет, сэр. Я сказал, что прочел их. Но я их не понял. Дядя Джек, где те бумаги, которые подписали мои родители?

– Что? – Уимсби резко повернулся к нему. – Это еще зачем?

– Я хочу их видеть.

Уимсби поразмыслил.

– Они, наверное, в архиве в Радбек-Сити.

– Хорошо. Я поеду туда.

Уимсби внезапно поднялся:

– Ты меня извини, но я пойду работать, – бросил он. – Молодой человек, в один прекрасный день ты поймешь, что я для тебя сделал! А пока, раз ты не желаешь со мной сотрудничать, я вернусь к своим обязанностям. – Он быстро вышел.

Торби почувствовал себя обиженным – он же не отказывался от сотрудничества… но если они ждали годы, почему не могут подождать еще немного и дать ему шанс?

Он достал бумаги, потом позвонил Леде. Она ответила, но изображение не включила:

– Тор, милый, что ты делал ночью?

Он объяснил, что хочет пойти в контору.

– Я думал – может быть, ты отведешь меня?

– Говоришь – папочка велел?

– Он хочет дать мне там кабинет.

– Я тебя не просто отведу, я тебя туда посажу. Но дай девушке привести в порядок лицо и выпить апельсиновый сок.

Он узнал, что Радбек соединен с их конторой в Радбек-Сити скоростным тоннелем. Они прибыли в приемную. Там сидела секретарша. Она подняла голову:

– Хэлло, мисс Леда! Рада вас видеть.

– И я вас, Агги. Скажите, пожалуйста, папочке, что мы здесь.

– Конечно, – она посмотрела на Торби

– О, – спохватилась Леда. – Совсем забыла. Это Радбек из Радбека.

Агги вскочила:

– Ах, боже мой, сэр! Я же не знала! Извините, сэр!

Все произошло быстро. Через минуту Торби оказался в великолепно отделанной конторе, с роскошной секретаршей, которая называла его двойным титулом и ждала, что он будет обращаться к ней просто «Долорес». Казалось, сказочные джинны готовы были выскочить по мановению его пальца.

Леда не покинула его, пока он не устроился, потом сказала:

– Я побежала, если тебе так не терпится сделаться скучным старым бизнесменом. – Она посмотрела на Долорес: – Или это будет не так скучно? Может, мне остаться? – Но она все-таки ушла.

Торби испытывал одурманивающее действие своего богатства и власти. Высшие чиновники называли его «Радбек», средний персонал – «Радбек из Радбека», а рядовые служащие, обращаясь к нему, через слово говорили «сэр» – Торби мог судить о своем статусе по тому, как к нему обращаются.

Пока он не принялся за дело активно, он видел Уимсби редко, а судью Брудера – совсем не видел. Все, что ему было нужно, появлялось быстро. Сказать слово Долорес – и тут же выскакивал респектабельный молодой человек, чтобы объяснить суть дела, еще слово – и появлялся оператор, чтобы показать на стереоэкране цветное изображение кипящей везде работы, даже на других планетах. Он целыми днями смотрел эти фильмы и, тем не менее, видел не все.

Его кабинет заполнился книгами, бобинами, картами, брошюрами, скоросшивателями и диаграммами – так, что Долорес превратила соседнюю комнату в библиотеку. Там было множество чертежей, наглядно изображающих предприятия, которые было слишком трудно понять иначе. Их было столько, что у него болела голова. У него появилось недоверие к профессии магната. Суть этого занятия, оказывается, не в том, что с тобой обращаются с уважением, что ты первым проходишь в двери и получаешь все, что хочешь, К чему это все, если ты так завален делами, что не можешь наслаждаться жизнью. Быть гвардейцем легче.

Все же приятно быть таким значительным. Почти всю свою жизнь он был никем, в лучшем случае – младшим. Если бы папа мог видеть его теперь! – окруженного роскошной мебелью, и парикмахер стрижет его во время работы (папа обычно стриг волосы под горшок), секретарша выполняет все его желания, и десятки людей стремятся ему помочь. Но лицо папы было озабоченным. Торби не мог понять, что он делает не так, и еще глубже закапывался в рутину цифр и диаграмм.

Постепенно картина начала проясняться. Дело называлось «Радбек и Ассошиэйтс Лимитед». Насколько Торби мог разобраться, фирма не делала ничего. В нее обращались, доверяя в помещении капитала, она владела разными предприятиями. Большая часть того, чем будет владеть Торби, когда будут подтверждены родительские завещания, были акции этой компании. Однако он почувствовал себя почти нищим, когда открыл, что его мать и отец владели только восемнадцатью процентами от многих тысяч акций.

Затем он обнаружил, что есть акции с правом голоса и без права голоса: его доля была – восемнадцать сороковых от общего числа акций с правом голоса, остальное распределялось между родственниками и прочими.

«Радбек и Ассош.» владели акциями и других компаний – и тут начинались сложности. Галактические Предприятия, Галактическая Корпорация, Галактический Транспорт, Межзвездные Металлы, Финансы Трех Планет (но компания действовала на двадцати семи). Лаборатории Гавермейера (они управляли линиями для перевозки грузов и выпечки хлеба, а также исследовательскими станциями), – список казался бесконечным. Эти корпорации, фирмы, картели и банки казались запутанными, как макароны. Торби узнал, что он (через своих родителей) владел акциями в компании «Хонас Брос, Пти» – через целую цепочку из шести других компаний – восемнадцать процентов от тридцати одного процента от сорока трех процентов из девятнадцати процентов от сорока четырех процентов из двадцати семи процентов… такая мизерная доля, что он сбился. Но его родители владели семью процентами в «Братьях Хонас» – в результате получалось, что его косвенный доход в одну двадцатую от одного процента едва ли приносил какой-то реальный доход, тогда как семь процентов непосредственного владения приносил в сто сорок раз больше.

Ему становилось ясно, что участие в руководстве и владение акциями имеют весьма слабую связь; он-то всегда думал, что это одно и то же: вы владеете какой-то вещью, миской для сбора милостыни или форменной курткой – конечно, вы ею и распоряжаетесь.

Объединение, разделение и пересечение корпораций и компаний сбивало его с толку и внушало неприязнь. Это напоминало управление компьютером без логики. Он пытался нарисовать схему, но не мог с ней справиться. Владение каждой собственностью запутывалось в обычных акциях, специальных акциях, закладных, больших и малых прибылях, поручительствах со странными именами и неизвестными функциями; иногда одна компания должна что-то другой напрямую, иногда на треть дохода, иногда две компании могли что-то получить от третьей; а иногда компания должна была какую-то часть дохода себе самой. Все это не имело смысла

Это не было тем «Бизнесом», как понимал его Народ – покупай, продавай, получай прибыль. Это была дурацкая игра с дикими правилами.

Его раздражало еще кое-что. Он знал, что Радбек строит космические корабли. Галактические Пред приятия контролировали Галактический Транспорт, который строил корабли в одном из своих многочисленных подразделений. Когда он это понял, его охватила гордость, затем он ощутил грызущее беспокойство – что-то такое говорил полковник Брисби… Папа что-то доказал: что «самые крупные» – или, кажется, «кто-то из самых крупных» строителей звездных кораблей замешан в торговле рабами.

Он сказал себе, что становится дураком – эти прекрасные заводы не могут иметь ничего общего с работорговлей. Но однажды, когда он уже засыпал, ему вдруг открылась мрачная ирония судьбы – один из тех кораблей с душными трюмами, который перевозил его, мог в то же самое время быть его собственностью, собственностью маленького, перепуганного раба, каким он был тогда.

Это было кошмарное озарение, и он постарался поскорее от него отделаться. Однако это делало отнюдь не безобидным то, чем он занимался.

Однажды вечером он сидел, изучая длинную докладную записку из юридического отдела – суммарное, как там было сказано, изложение интересов «Радбек и Ассош.» – и обнаружил, что ему необходимо остановиться. Казалось, что писавший изо всех сил старается все спутать. Фразы были не более понятны, чем если бы они были написаны на древнекитайском – или на смеси саргонийского с мандаринским.

Он отослал Долорес и сидел, обхватив голову руками. Почему, почему он не остался в гвардии? Он был там счастлив; он понял мир, в который попал.

Потом он выпрямился и сделал то, что он все время откладывал: он решил навестить своих деда и бабушку. Его давно ждали там, но ему хотелось сначала заняться работой.

Конечно же, он был прекрасно принят! – Поторопись, сынок, – мы ждем! Это был великолепный полет через прерии и могучую Миссисипи (такую маленькую с высоты), через фермерские поселки к сонному городку-колледжу Вэлли Вью, где тротуары были неподвижны, и даже само время текло медленнее. Дом деда и бабушки в Вэлли Вью казался таким уютным и теплым после холодных залов Радбека.

Но визит не принес ему радости. К обеду были гости: президент колледжа и деканы факультетов; и еще много народу явилось после обеда – некоторые называли его «Радбек из Радбека», другие неуверенно обращались к нему как к «мистеру Радбеку», нашлись и такие, кто, не зная, как обращаться к магнату, фамильярно звали его просто «Радбеком». Бабушка что-то щебетала, счастливая, какой может быть только гордая хозяйка, а дедушка стоял очень прямо и громко обращался к нему «сынок».

Торби старался оправдать их доверие. Он скоро понял, что неважно, что он говорит, важно было лишь то, что он Радбек.

На следующий вечер, когда бабушка неохотно осталась с ним одна, ему выпал случай поговорить. Ему нужен был совет.

Они разговорились. Торби узнал, что его отец, женившись на единственном ребенке его дедушки Радбека, принял фамилию жены.

– Это понятно, – сказала бабушка Брэдли, – Радбек владеет Радбеком. Марта была наследницей, но Крейтону приходилось представительствовать – собрания и конференции, обеды и прочее. Я-то надеялась, что мой сын унаследует мой интерес к истории. Но когда случилось иначе, что мне оставалось, кроме как радоваться его счастью?

Его родители и сам Торби пропали, когда его отец отправился в поездку по предприятиям компании – он стремился стать в полном смысле слова Радбеком из Радбека.

– Твой отец был всегда добросовестным, и, поскольку твой дедушка Радбек умер еще до того, как Крейтон изучил дело, твой отец нанял Джона Уимсби. Я полагаю, ты знаешь, что Джон – второй муж младшей сестры твоей бабушки, Арии – а Леда, как тебе известно, дочь Арии от первого брака.

—Нет, мне неизвестно, – Торби перевел родство в понятия «Сизу»… и пришел к поразившему его заключению, что Леда принадлежит к другой брачной половине – если бы у них существовали такие половины. А дядя Джек – вовсе не был ему дядей, но как это назвать по-английски?

– Джон работал деловым секретарем и доверенным лицом у твоего второго дедушки, конечно, это был идеальный выбор; он знал дело вдоль и поперек, Лучше него знал только сам дедушка. После того, как мы оправились от горя, мы поняли, что жизнь должна продолжаться и что Джон будет управлять делами не хуже, как если бы он сам был Радбеком. Он чудо! – воскликнула бабушка.

– Да, – сказал дед. – Должен признаться, что мы с твоей бабушкой привыкли к спокойной жизни после женитьбы Крейтона. Жалованье в колледже никогда не было достаточным, а Крейтон и Марта отличались щедростью. Нам с бабушкой пришлось бы трудно, если бы Джон не избавил нас от этого беспокойства. Он позаботился, чтобы наша дотация поступала точно так же, как и раньше.

– Он даже ее увеличил, – с воодушевлением добавила бабушка Брэдли.

– Да, да. Вся семья – мы считаем себя частью семьи Радбеков, хотя мы и гордимся своим именем, – вся семья довольна деятельностью Джона.

Торби интересовало еще кое-что, кроме добродетелей дяди Джона.

– Вы мне говорили, что мы взлетели с Акки к Фар-Стар, и что-то не вышло. Это далеко-далеко от Джаббала.

– Кажется, так. В колледже есть только маленькая карта Галактики, должен признаться, что мне трудно разобраться, что представляет собой дюйм, сколько это на самом деле световых лет.

– Около ста семидесяти световых лет.

– Постой, сколько же это будет в милях?

– Так нельзя измерить.

– Не будьте педантом, молодой человек.

– Нет же, дедушка. Я только подумал, что от того места, где меня взяли в плен, очень далеко до того, где меня в последний раз продали. Я этого раньше не знал.

– Я уже слышал, как ты употребляешь термин «продали». Ты должен понять, что это неверно. Ведь форма служения, принятая на Саргоне, не рабство. Она происходит от древнеиндийской «кастовой» системы – стабилизированный общественный порядок со взаимными обязательствами и снизу вверх, и сверху вниз. Ты не должен называть это «рабством».

– Я не знаю никакого другого слова, чтобы перевести саргонийский термин.

– Могу предложить несколько, хотя не знаю саргонийского этот язык обычно не изучают. Но, милый Тор, ты же незнаком с человеческой историей и культурой. Позволь мне самому судить о моем собственном предмете.

– Ну… – Торби расстроился. – Я плохо знаю системный английский и очень мало из истории – ужасно мало.

– Да, есть. Я признаю.

– Но лучше я перевести не могу – меня продали, и я был рабом.

– Да что ты, сынок!

– Не спорь с дедушкой, будь хорошим мальчиком, милый!

Торби замолчал. Он уже упоминал, что был нищим, и увидел, что бабушка пришла в ужас, и понял, что это позор, хотя она так и не сказала. И он уже понял, что хотя его дед много знает, он слишком прямолинеен, тогда как Торби собственными глазами видел совсем другое. Торби грустно заключил, что все это происходит от возраста, и тут ничего не поделаешь. Он слушал экскурс дедушки в историю Девяти Миров. Это не согласовывалось с тем, во что верили саргонийцы, но было близко к тому, чему учил его папа – кроме рабства. Он обрадовался, когда разговор снова перешел на предприятия Радбеков. Он поделился своими трудностями.

– Рим не в один день строился, Тор.

– Похоже, что я никогда не научусь! Я даже подумывал, не вернуться ли мне в гвардию.

– Это неумно, – дед нахмурился.

– Почему же нет, сэр?

– Если у тебя нет таланта к бизнесу, есть другие достойные профессии.

– Вы хотите сказать, что служить в гвардии не почетно?

– Мм-м… мы с твоей бабушкой пацифисты. Нельзя же отрицать, что аморально отнимать человеческую жизнь.

– Нельзя, – твердо согласилась бабушка. «Интересно, – подумал Торби, – что сказал бы папа? Черт возьми, да он не оставил бы камня на камне от их рассуждений о рабстве!»

– А что бы вы сделали, если б на вас напал рейдер?

– Кто?

– Пиратский корабль. Пират у вас на хвосте – и быстро приближается.

– Ну, я думаю, надо бежать. Остаться и затеять битву – аморально. Тор, ничего нельзя достигнуть насилием.

– Но вы не можете бежать, у него скорость выше. Или вы – или он.

– Говоришь – он. Тогда сдавайся, это собьет его с толку. Так проповедовал бессмертный Ганди.

Торби набрал в легкие побольше воздуха.

– Дедушка, мне очень жаль, но это не собьет его с толку. Приходится сражаться. Рейдеры берут в плен рабов. Больше всего горжусь тем, что уничтожил одного такого.

– Как? Уничтожил?

– Попал в него управляемым снарядом. Он взорвался.

Бабушка шумно перевела дыхание. Дед наконец напряженно произнес:

– Тор, боюсь, что ты попал под дурное влияние. Возможно, это не твоя вина. Но ты многое понимаешь неправильно – и в действиях, и в оценках. Рассудим логично. Если ты его уничтожил, как ты говоришь, откуда ты знаешь, что он намеревался… опять твоими словами – захватить рабов? Что он мог с ними сделать? Ничего!

Торби промолчал. Большая разница, с какой стороны Площади ты рассматриваешь предмет… А если у тебя нет статуса, тебя не слушают. Это общее правило. Дедушка Брэдли продолжал:

– Не будем больше об этом говорить. А по другому делу я дам тебе совет, какой дал бы твоему пропавшему без вести отцу: если чувствуешь, что голова у тебя не приспособлена для бизнеса, не начинай им заниматься. Но бежать и поступать в гвардию как мальчишка-романтик – нет, сынок! Но ты можешь не спешить. Джон очень надежный управляющий, не торопись принимать решение. Я знаю, потому что говорил об этом с Джоном, он хочет и дальше смиренно нести свою ношу… и еще дальше, если будет нужно. А теперь нам пора спать. Завтра рано вставать.

Тор уехал на другое утро, выслушав вежливые заверения, что дом принадлежит ему – это заставило его подозревать, что так оно и есть. Он отправился в Радбек-Сити и бессонной ночью принял решение. Он хотел жить на корабле. Он хотел вернуться к работе своего папы; это не для него – быть боссом-биллиардером.

Но сначала ему придется кое-что сделать; раскопать те бумаги, которые подписали его отец и мать, сравнить с теми, которые приготовлены для него, ведь отец должен знать, что именно необходимо, – подписать их, так чтобы дядя Джек смог продолжать свою деятельность после того, как он уедет. Тут дед прав: Джон Уимсби знал это дело, и он его делал. Он должен быть благодарен дяде Джеку. Он поблагодарит дядю перед отъездом. А потом – долой с Терры, к людям, которые говорят на его языке!

Он влетел в кабинет дяди Джека, как только пришел в контору, ему сказали, что того нет в городе. Он решил, что можно написать записку и там все объяснить. Да! Нужно попрощаться с Ледой. Он прошел в управление и велел взять доверенности его родителей из архива и прислать в его кабинет. Вместо бумаг прибыл судья Брудер:

– Радбек, по какому это случаю вы требуете бумаги из архива?

– Я хочу их посмотреть, – объяснил Торби.

– Никто, кроме директоров компании, не может требовать бумаги из архива.

– А я кто такой?

– Боюсь, что вы молодой человек с искаженными представлениями Со временем у вас будет такая власть. Но в данный момент вы гость, изучающий частично дела своих родителей.

Торби проглотил оскорбление: ведь это правда, и неважно, как она выражена. – Я как раз собирался вас спросить. Как продвигается дело по признанию моих родителей погибшими?

– Вы собираетесь их хоронить?

– Нет, конечно. Но это надо сделать, так говорит дядя Джек. Так как обстоит дело?

Никак. Из-за вашей деятельности, – фыркнул Брудер.

– Вы о чем?

– Молодой человек, неужели вы думаете, что директора этой компании начнут процесс, который невероятным образом запутает дела фирмы, если вы не предпримите необходимых шагов, чтобы этого не допустить? Ну как же, ведь могут уйти годы на то, чтобы утвердить завещание – а бизнес остановится… просто потому, что вам не захотелось подписать несколько бумажек, которые я приготовил несколько недель тому назад.

– Вы хотите сказать – ничего не будет сделано, пока я не подпишу?

– Совершенно верно.

– Не понимаю. А если бы я был мертв – или никогда бы не родился? Дело останавливается всякий раз, когда умирает Радбек?

– Мм-м… ну, нет. Судебные власти разрешают продолжать дело. Но вы здесь, и мы должны принимать это во внимание. Имейте в виду, мое терпение кончается. Вы, кажется, вообразили только потому, что прочли несколько деловых бумаг, что освоили бизнес. Отнюдь нет. Например, вы думаете, что Можете приказать предоставить вам документы, которые были переданы Джону Уимсби лично и не являются собственностью компании. Если бы к этому времени вы пытались возглавлять фирму, если бы мы продвинулись в том, чтобы провозгласить ваших родителей умершими, – у нас получилась бы полная неразбериха, пока вы стали бы добиваться баланса. Так что я хочу, чтобы эти бумаги были подписаны сегодня – и больше никаких проволочек. Вы поняли?

– Я не буду, – Торби опустил голову.

– Что вы имеете в виду «не буду»?

– Не буду ничего подписывать, пока не пойму, что делаю. Если мне нельзя увидеть те бумаги, которые подписали мои родители, так уж определенно не буду.

– Это мы еще посмотрим!

– Я собираюсь плотно сидеть над всем этим, пока не пойму, что здесь происходит.