Граф Рысев 7

Глава 7

— Сёмка! Ты чего так раскорячился? — Заорал Петрович, следящий за тем, как его помощник и ученик карабкается по стене наверх, чтобы снять ещё не слишком большое осиное гнездо в специально подготовленную для этого банку.

— Не могу, Петрович, хоть убей, не могу дальше, — ответил ему Сёмка, прижавшийся к стене.

Переведя дух, он задрал голову и посмотрел наверх. Маска поворачиваться не захотела, и он не сумел даже рассмотреть гнездо. Осы, как это бывало часто, строили его в самом углу, там, где две стены упирались в потолок. Он залез на два с половиной метра от пола, и чувствовал, что не сможет ползти дальше. В костюме защиты было жутко неудобно, да ещё стена, как назло, практически не имела щелей, за которые можно было зацепиться.

Плюнув на это дело, Сёмка прыгнул и заскользил по верёвке вниз. Вокруг собрались все работники пасеки, мрачно глядя вверх. Они все сегодня попробовали туда забраться, но только у самого молодого и лёгкого Сёмки получилось хотя бы половину преодолеть.

— А я говорил тебе, Петрович, леса надо ставить, — сказал один из них, поворачиваясь к старшему мастеру.

— Да знаю я, — отмахнулся Петрович. — Только у нас время есть, а, Данила?

Времени не было. Чтобы построить добротные леса, одного дня мало. Тем более что строить придётся им самим и прямо здесь. Плотников-то никакими калачами к пчёлам не заманишь. А что-то делать за пределами помещения тоже было нельзя, не пролазили большие конструкции в двери.

Петрович ещё раз посмотрел на гнездо. Оно за ночь в полтора раза увеличилось. И когда только успели, падлы такие? А самое главное, как пролезли сюда? Он же перед тем как пчёлок переносить с пасек лично каждый угол обработал. Как будто какой-то вредитель специально эту пакость притащил сюда.

— Роиться начали? — спросил тот самый Данила скривившись.

— Начали помаленьку. Я уже и ульи новые приготовил, — Петрович с ненавистью смотрел на ос. — Что желать-то будем?

— Не знаю, Петрович, — Данила сел на скамейку, отмахнувшись от любопытных пчёл, летавших вокруг него. Это они пока просто летают, любопытничают. А как роиться начнут, так и нападать будут. И невдомёк глупым, что костюм защиты не проткнут. Пачками гибнуть будут. И смысл тогда их от ос спасать, если итог один?

— А может, к его сиятельству пойдёшь? — спросил Сёмка. — Он же вроде обещал помочь, если сами в лужу сядем.

— Да что он сделать может? — в сердцах махнул рукой Петрович. — Ладно бы роиться не начали. А так… Молодые матки дюже магию не любят, как бы хуже не вышло.

— Да, куда уж хуже, — мрачно ответил ему коренастый Ефим. — И так и так потери будут. К тому же мы не знаем, что за дар у его сиятельства. Может, и не будут матки нервничать. Лучше скажи, что боишься идти, — он, усмехнувшись, посмотрел на Петровича.

— Боюсь, — Николаев не стал отрицать очевидного. — Он как зыркнет своими глазищами, мороз по коже бежит. Хуже, только когда Олег Владимирович смотреть начинает.

— Ну, змей он и есть змей. Ты же не у графа Мамбова будешь помощь просить, а у нашего хозяина, — рассудительно произнёс Ефим. — Петрович, делать-то всё равно что-то надо. Ну, пошлёт тебя граф, ну даже по шее настучит, не привыкать. Зато точно будем знать, что с этой стороны помощи ждать не приходится. Опять же, не привыкать. — Он скривился. Молодой граф показался ему лучше, чем бывший хозяин. Вот кому дела до их проблем вообще не было. Главное, чтобы прибыль приносили. — Откажет, значит, будем леса колотить, что ещё остаётся.

— Ладно, прав ты. Я-то вытерплю, — вздохнул Петрович. — А вот пчёлки ждать не смогут.

С минуту пасечники помолчали, думая каждый о своём, а потом пошли из комнаты, чтобы переодеться. И мчаться уже в поместье, чтобы морально поддерживать Петровича, отправляющегося снова тревожить графа. Это для его сиятельства проблема может показаться высосанной из пальца, а вот для них пчёлы как родные уже. Ради них и потерпеть можно.

Утром я встал удивительно рано. Сам от себя не ожидал. Даже Маша ещё нежилась в постели, когда я поднялся. Чтобы не мешать ей валяться, направился в кабинет, чтобы разобраться с делами поместья. Глеб Старостин тут же материализовался рядом, и очень сильно мне помог понять, что к чему.

— Хозяин поместьем практически не занимался, — сказал он, вытаскивая огромный гроссбух из шкафа и кладя его передо мной. — Но управляющий был грамотный, на мой неискушённый взгляд, и, самое удивительное, честный. Возможно, относительно, но всё же.

— Сейчас проверим, насколько он был честным, — я раскрыл гроссбух и погрузился в изучение положения поместья за последний год. Документы были в полном порядке, и уже через пару часов я примерно представлял себе работу всего поместья в цифрах. — И где он сейчас? — я отодвинул книгу, посмотрев на дворецкого.

— В Дубне. Как только поместье продали, Клаус остался без работы и вернулся в Дубну. — Тут же ответил Старостин.

— Он уже подыскал себе другое место? — спросил я, захлопывая книгу.

— Насколько я знаю, нет, — Глеб задумался. — Точно, нет. Здесь у всех уже есть управляющие, а куда-то в другое место двигаться не слишком охота. Тем более что хозяева поместий всё чаще и чаще говорят о продаже. Он, скорее всего, надеется, что новые хозяева согласятся его принять.

— И много поместий выставляется на продажу? — почему-то этот аспект показался мне очень важным.

— Пока о четырёх речь идёт. Но пока только разговоры. Единственный, кто решился продать поместье и уехать — это бывший хозяин нашего поместья. Людям всегда трудно всё бросить и уехать. Но, если эту тварь проклятущую никто не поймает, начнут разъезжаться. А куда деваться? Жизнь-то дороже.

— И то верно. — Я задумчиво смотрел на гроссбух. — Вот что, ты же знаешь, где этого Клауса найти? Позови его. Мне всё равно нужен управляющий. Только сразу предупреди, что нужно будет клятву верности принести. Без клятвы не будет работы.

— Я понимаю. — Глеб поднялся со своего стула, на который я ему указал, как только он положил передо мной книгу. Ненавижу, когда надо мною нависают. И никакого превосходства не ощущаю, заставляя кого-то передо мной стоять просто так. Вот если бы шла порка, тогда другое дело, а так, пусть лучше сидит напротив и херню про меня не думает. — Вы будете завтракать, ваше сиятельство?

— Да, принеси сюда. Я ещё поработаю, и параллельно какой-нибудь пирожок съем. Да, Фыре колбасу не давать. А то она, похоже, добралась до сердца кухарки. Я ей разрешил пару кусочков в день, а не полпалки съедать. Её вчера полвечера тошнило. — Я строго посмотрел на Глеба, который только губы поджал. По всей видимости, он думал, что Фыру тошнило вовсе не от колбасы, а от такого чёрствого хозяина. — Каша овсяная на мясном бульоне — вот её рацион на ближайшие пару дней.

— Я передам ваш приказ кухарке, — сообщил он мне и удалился из кабинета, всё так же поджимая губы. Я только покачал головой, глядя ему вслед.

Работать мне не дал Мамбов. Зевая, он вошёл в кабинет и упал на стул, с которого не так давно поднялся Старостин.

— Ты чего так рано подорвался? — спросил он, продолжая зевать.

— А ты пришёл мне мешать? — я бросил на него быстрый взгляд и снова вернулся к изучению последних записей в гроссбухе.

В это время зашёл Старостин и принёс поднос с завтраком. Видимо, он видел, что Мамбов прётся сюда, так как на подносе стояли две чашки.

— О, кофе, это так кстати, — Олег повёл носом в сторону подноса.

— Ваше сиятельство, — Глеб тем временем поставил поднос на стол и обратился ко мне. — Пришли наши пчеловоды. Мнутся в холле, не решаются пройти.

— А, это они, наверное, осиное гнездо всё-таки не смогли сами снять. — Я закрыл глаза и отпил кофе. — Зови, чего уж там. Тем более что я обещал, да и пчёл жалко, — добавил я, набирая в ложку тягучий жёлтый мёд. — Раз ты встал, пойдёшь со мной, с осами разбираться. — Заявил я Мамбову насмешливо.

— Вот чего я никогда в своей жизни не делал, так это не спасал пчёл, — проговорил Мамбов так же, как и я, набирая в ложку мёд. — Это будет интересный опыт.

Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы мог протиснуться не слишком крупный человек.

— Ваше сиятельство, — Петрович встал возле двери и не решался подходить к столу. Он мял в руках шапку и выглядел не слишком уверенно.

— Дай угадаю, вы не смогли снять гнездо. И в чём причина?

— По стене не смогли забраться. Леса строить некогда, а лестница не выдержала и под весом Ефима развалилась. Такой длинной, больше нет. Её тоже делать надо. А у нас в поместье и плотника-то нет, и материала, чтобы самим сколотить. — Промямлил Петрович. — Пчёлы роиться начали, шуметь начнём, многих потеряем и без этих ос проклятущих.

— А разве пчёлы хорошо магию переносят? — спросил Мамбов, поворачиваясь к мастеру. Встретившись с ним взглядом, Петрович вздрогнул и опустил глаза.

— Плохо, ваше сиятельство. Но, если уж выбирать из двух зол…

Я смотрел на него и думал о том, сдались мне эти проклятые пчёлы? Даже если падёж произойдёт, проще будет пару новых семей купить. Но, посмотрев на несчастное лицо Петровича, чуть не сплюнул.

— Ладно, посмотрим, что можно сделать, — я бросил ложку на блюдце. — Но, предупреждаю, если мне что-то не понравится, то я просто спалю это проклятое гнездо к чёртовой матери, и мне будет плевать, как пчёлы на это отреагируют.

Мамбов, посмеиваясь, вышел за мной, а впереди бежал Петрович, всё ещё комкая в руках шапку.

Дорогу до завода расчистили, и мы смогли с Олегом поехать на машине. Игнат попытался было напроситься с нами, но я ехидно заявил, что в этом случае он пойдёт со мной в пчелиный город. На что Игнат заявил, что, пожалуй, подождёт, когда мы вернёмся.

От защитного костюма я отказался. Окутавшись щитом, подошёл к стене и посмотрел наверх. От стоявшего вокруг гула начинала уже побаливать голова. Взяв в руки банку, покрутил её в руках и прикрепил к специальному поясу, который на меня нацепил Петрович.

Призвал дар, полюбовался острыми и крепкими когтями, в который раз посетовав, что не укрепил их макрами, и вонзил в податливую стену. Подъём занял совсем немного времени. Петрович очень чётко рассчитал объём горлышка банки к размерам гнезда. Через пять минут я уже соскочил вниз и поднял банку, глядя, как в ней суетятся осы.

— Ну, и в чём была проблема? — спросил я, глядя на переминающихся с ноги на ногу пчеловодов.

— Вы бы вышли отсюда, ваше сиятельство, — в голосе одного из них появились просительные нотки. — Ваша защита, она не очень нашим подопечным нравится.

Я прислушался. Действительно, тональность гула изменилась. Он стал более агрессивным, что ли. Мы с Мамбовым вышли из помещения, и я сунул ему банку с осами, убирая щит и стряхивая с себя парочку заблудившихся пчёл. И тут же замер. Олег сразу же увидел мою реакцию и нахмурился.

— Жень, ты чего? Тебя укусили? — спросил он, всё ещё держа в руках банку.

— Пчёлы не кусаются, — машинально поправил я его. — Моя сигналка сработала.

— Зверь? — спросил Мамбов, ставя банку на пол и начиная лихорадочно одеваться. Я от него не отставал.

— Если только медведь. Но, Олежа, медведи зимой в основном не болтаются. А на мелочь сигналка не отреагировала бы. Я её специально так настроил, чтобы на каждый чих не подпрыгивать.

— Ваше сиятельство, а с гнездом что делать? — Петрович поднял проклятую банку, в которой осы уже на стенки кидались.

— Я-то откуда знаю? — Раздражённо ответил, но, поймав его взгляд выхватил из рук банку. — Там уничтожим, спалим, да и всё. В лесу мы никого не потревожим.

До места долетели быстро. Домой не заезжали, чтобы не терять время. Итак, всё время думали, что не успеваем и приедем снова к пустому полю. По дороге я позвонил Игнату и приказал выдвигаться. Но мы приехали всё равно быстрее.

На этот раз не опоздали. Возле того места, где вчера предположительно лежал Шалфеев, стояли две зловещие тёмные фигуры.

— Ах вы, суки, — процедил Мамбов, выскакивая из машины. — Женя, на них армейские противомагичесткие плащи!

А я так и думал, что никакой твари нет. Что это люди. Смущали только странные следы. Но сейчас всё встало на свои места. У них на ногах были снегоступы. Правда, они на них ходить толком не умели, ноги подволакивали, словно пытались, как на лыжах пройтись. Отсюда такие странные полосы на снегу и появились. На головы были наброшены глубокие капюшоны, и лиц под ними не видно.

Увидев нас, они развернулись и резво пошли в сторону виднеющейся сейчас при свете дня рощи. Иллюзий эти твари не строили, днём они не смогли бы с нами справиться. Потому что комбинированной атаки даже эти плащи не выдержали бы.

Вот только они находились слишком далеко, чтобы начать атаковать тем же огнём. А ещё нам с Олегом сильно мешал снег. У нас-то снегоступов на ногах не было. Идти же приходилось хорошо, если по колено в снегу, а иногда проваливались и глубже.

Тем не менее мы уверенно к ним приближались. Олег шёл первым. Я за ним. Мамбов приостановился и призвал дар. Правильно, он же не на этих уродов будет воздействовать, а на землю. И тут один из них почувствовал неладное. Обернувшись, он приостановился и отточенным движением метнул в Олега метательный нож. Мамбов отклонился, но в снегу потерял равновесие и взмахнул руками. Снег взметнулся не из-под ног у убегающих мразей, а чуть в стороне.

Я только зубами скрипнул и поднял руки, чтобы подпалить им задницы, если получится. И только сейчас увидел, что за каким-то хреном схватил банку со злополучным осиным гнездом. Зло оскалившись, я прикинул расстояние и метнул банку в затылок одному из них, добавив вслед огненной стрелой, чтобы точно долетела.

Банка разбилась об башку этой твари, прикидывающейся человеком, и злобный рой ос набросился на этих двоих. Как они вопили и махала руками, пытаясь избавиться от жалящих их насекомых. Но бежать при этом не переставали.

Я уже хотел продолжить погоню. В конце концов, пара ножей у меня тоже всегда была при себе, но тут Мамбов спокойно так произнёс.

— Женя, меня задели, — я резко развернулся и увидел, что он прижимает руку к боку, а его пальто быстро пропитывается кровью. Одна капля сорвалась с пальцев и капнула на снег. Я тупо смотрел, как она летит, и только, когда кровавые брызги расплескались по белой земле, очухался.

— Твою мать, — подскочив к нему, обхватил за талию придерживая. — Как это получилось? Я же видел, что нож мимо пролетел.

— Это артефакт. Армейский, — прошипел Олег сквозь зубы. — Он при подлёте к цели пару лезвий отбрасывает. От ножа и от одного лезвия я сумел отклониться, а вот второе задело.

— Ну, ничего, — я оглянулся, бросив злобный взгляд в сторону сваливших уродов. — Зато теперь мы точно знаем, что это люди, что они как-то связаны с армией, да и к тому же я их прекрасными дополнительными приметами обеспечил. Надо только тебя быстрее подлечить, чтобы им эти приметы убрать не успели. Теперь найдём гадов.

До машины мы дошли довольно бодро. Только вот под конец, Олег всё сильнее и сильнее начал наваливаться на меня. Кровь капала уже непрерывно, не каплями, а тонкой струйкой. Открыв пассажирскую дверь, я усадил Мамбова, и, оббежав машину, прыгнул за руль. Голова Олега откинулась назад, но, судя по всему, сознания он не потерял.

Заведя машину, я рванул по дороге, доставая мобилет.

— Игнат, вы где?

— Подъезжаем, Евгений Фёдорович. Ещё с полкилометра осталось.

— Езжайте к поместью Шалфеевых. Мамбов ранен, а там целитель должен находиться. Так что, давайте прямо туда.

— Хорошо, — голос Игната звучал сосредоточенно. — С вами всё в порядке?

— Да, со мной всё нормально. И, Игнат, это не твари, это люди.

— Мы так с ребятами и поняли, — процедил егерь, я же отключился, сунул мобилет в карман и с тревогой посмотрел на Олега, который, похоже, держался из последних сил. Ничего, нам только до дома добраться и одежду с тебя снять. У Шалфеева прекрасная аптечка. Мы тебя быстро на ноги поставим. И я сильнее нажал на педаль газа, всё больше увеличивая скорость.