Граф Наумов. В поисках Ковчега

Глава тридцать вторая Отпетые мошенники

Глава тридцать вторая. Отпетые мошенники.

Поскольку Маркиз окончательно замолчал, не желая больше ничего пояснять, Белову оставалось лишь следовать в его фарватере, продолжая нести на руках ворчливо-фыркающего Фагота и предаваться досужим размышлениям. Думать о серьезном почему-то не хотелось — возможно, сказывался общий абсурд происходящего, возможно — туманная перспектива таскать Ковчег неизвестно зачем. Так что Андрей просто глазел по сторонам, позволяя сознанию блуждать.

Ректорат, в обычное время производивший впечатление царства пустоты, где встретить сотрудника, способного внятно объяснить, куда бежать и что делать, было сродни удаче, сейчас казался особенно безлюдным. У Белова давно сложилось мнение, что это здание обитает вне реального времени — особенно после той злополучной попытки самостоятельно уточнить свой студенческий статус. Тогда, едва пережив авиакатастрофу и явившись в Ректорат, он сумел обнаружить лишь одну живую душу — девушку в комнате с безликой табличкой «Приемная» над дверью. Та, окинув Андрея взглядом, полным чиновничьей ненависти ко всему живому, выразительно произнесла:

— Закройте дверь с той стороны.

После этого Андрей решил: ну и не очень-то и хотелось. В остальных кабинетах, по-видимому, прятались люди, притворявшиеся мебелью. Широкие коридоры с коврами, портреты бородатых магов на стенах и хрустальныелюстры, угрожающе нависающими с потолка, лишь усилили ощущение абсурда. Особенно угнетающе действовали портреты — все эти мрачные лики магов прошлого, смотревших на студента с выражением плохо скрытого разочарования, будто заранее знали, что толку из него всё равно не выйдет.

Тогда Белов окончательно уверился, что ему тут не место. Проблему же со статусом в итоге решила Кира — легко, почти изящно, потратив на это каких-то двадцать минут и вернувшись с восторженным рассказом о том, какие замечательные, чуткие люди работают в Ректорате. Андрей промолчал — спорить с младшей баронессой на тему бюрократического ада он не считал разумным.

Вот и теперь, когда они с Митей шагали по пустынным коридорам, ничто не изменилось. Ни одного тела, ни одного испуганного крика, ни даже банального звука шагов из-за угла. Хотя, если верить словам Маркиза, большинство обитателей Академгородка должны былископом попрятьсяв первых попавшихся помещениях, охваченные острым приступом солнцебоязни, а после активации заклинания Стазис и вовсе валяться где ни попадя, будучи парализованными магическим конструктом.Вот только Ректорат словно сохранил автономность, продолжая жить по своим законам, вне катастроф и тревог.

Андрея на секунду даже потянуло заглянуть в Приемную — убедиться, не сразила ли Тревога по Красному Коду ту самую бесстрашную барышню с ледяным взглядом, заодно и ее шефа. Все-таки к Лорду Винзору у него после пресловутой дуэли на Арене сохранилось неоднозначное отношение. И возможно, вид беспомощного джентльмена мог бы потешить его эго. Но тут же вспомнилось: Ректор наверняка обладает Древней Кровью, ему такие штуки, как ментальное оглушение, и Стазис до лампочки. Скорее всего, он сейчас мирно пьёт чай с духами предков, размышляя о магическом балансе мира.

На этих мыслях спутники достигли седьмого этажа. Последние пролёты мраморной лестницы с пышными резными балюстрадами, ковровыми дорожками и затейливой лепниной, казалось, сползали в архитектурное уныние. Шик и величие вдруг оборвались, и перед путниками предстала дверь — железная, некрашеная, совершенно утилитарная, как будто её случайно привезли с соседней стройки. Ни ручки, ни замочной скважины, ни даже намёка на приветливость. Просто прямоугольник тускло-серого металла, бесстрастно и неприветливо застывший в стене, будто специально, чтобы подчеркнуть: дальше — территория, где не место посторонним.

Белов задумчиво уставился на конструкцию: — А где звонок? Или хотя бы табличка «Посторонним вход воспрещён»?

— Никаких табличек, — невозмутимо отозвался Митя, — здесь всё и так ясно.

Он подошёл вплотную, коснулся пальцами поверхности, и дверь с едва слышным щелчком дрогнула, словно признавая своего. Металл начал отступать вглубь, открывая проход — в темноту, откуда повеяло сыростью, пылью веков и едва уловимым запахом магии.

— Прошу, граф, — с лёгкой иронией пригласил Маркиз. — Добро пожаловать туда, где хранятся ошибки прошлого и ключи к будущему. Ну или, если повезёт, просто куча хлама, над которым пыль столетиями не тревожили.

Андрей глянул на него скептически, но всё же шагнул вперёд — прямо в открывшийся проём. В спину ему дышал Фагот, не одобряя происходящее.

Представшее перед ними помещение больше всего напоминало захламлённый чулан — тесный, пыльный, с атмосферой заброшенности и забытости, как если бы последний живой человек заглядывал сюда лет этак пятьдесят назад, а то и раньше. Паутина свисала с потолка унылыми гирляндами, углы прятали в себе чьи-то давно заброшенные вещи — обломки деревянных ящиков, стопки пожелтевших бумаг, обрывки ткани и одинокий сапог без пары, будто оставленный кем-то в великом спешном отступлении. Воздух был насыщен запахом вековой пыли и чего-то ещё — магии, застоявшейся, но всё ещё живой.

Правильно распознав невысказанный, но совершенно очевидный вопрос на лице Андрея, Маркиз снисходительно пояснил:

— Ну конечно же гвардейцы и суб-лейтенант не попадают на объект, шествуя по главной лестнице Ректората с поднятым забралом и чеканным шагом. Всё куда прозаичнее. Здесь, внутри помещения, установлен стационарный телепорт, связанный напрямую с дежурной комнатой казармы гвардейцев. Так что сразу после развода, ровно в шесть утра, караул из четырёх гвардейцев во главе с офицером встаёт на телепортационную площадку… немного магии, пара артефактов активации — и ой-ля-ля, они уже на месте.

Он усмехнулся, поигрывая каким-то бронзовым жетоном, неожиданно появившимся у него в пальцах.

— Всего таких смен — четыре. Мой суб-лейтенант рассказывал, что он и трое его коллег-офицеров, залётчиков судьбы, вполне довольны таким распорядком. Сутки на дежурстве, трое дома. Правда — без выходных, без отпусков, без перевода. Так, годами. Практически бессмертная вахта. А уж о денежном довольствии и говорить нечего — оклад имперский, доплаты за секретность, надбавка за ментальную устойчивость. Почти сказка.

— Почти, — хмыкнул Андрей.

— А знаете, что самое смешное? — Маркиз вдруг тихо засмеялся. — Поскольку на объекте нет окон, караул вообще не имеет ни малейшего понятия, где они дежурят. Уверен, часть из них до сих пор думает, что находится в каком-нибудь подземном бункере, километрах в пятидесяти под уровнем моря. Один мой знакомый, прелестный человек с лёгким налётом паранойи, из числа тех самых четырех офицеров залетчиков, суб-лейтенант здорово проигравший мне в карты, клялся, что объект расположен глубоко под землёй, где-то в районе Тибета. И что его священная обязанность — в нужный момент нажать красную кнопку и, героически взорвав себя и всё вокруг километров на тысячу в диаметре, обеспечить стратегическое превосходство Империи над Поднебесной.

Маркиз хихикнул, покачал головой.

— В его оправдание могу сказать лишь одно — рассказывал он мне это в состоянии глубочайшего алкогольного просветления, и всё услышанное с чистой совестью можно отнести на счёт бреда, вызванного перегретым бренди и безумием армейских легенд.

Он сделал паузу, словно давая слушателю время переварить услышанное, а затем добавил, всё так же с усмешкой:

— Но это ещё не всё из смешного. Представьте себе — в самой Имперской Академии Магии, никто, включая Лорда Винзора, не подозревает, что прямо у них над головой, на чердаке Ректората, находится сверхсекретный объект. Хранилище, в котором, по официальной легенде, содержатся Артефакты Древних — невероятной силы и загадочного назначения. Якобы, эти реликвии призваны охранять саму Академию в случае крайней угрозы. Хотя, если быть откровенным, совершенно непонятно, каким образом ментальное оглушение Тревоги по Красному Коду или активация Стазиса вообще могут кого-то защитить. Разве что морально.

Он пожимает плечами — лёгкий, почти театральный жест, в котором смешались ирония и лёгкая усталость знатока древних недоразумений.

— А нам, собственно, сюда, — завершил он свои пространные, но любопытные пояснения, и, не дожидаясь ответа, подошёл к одной из стен, где пылился перекошенный шкаф с отломанной ножкой. Митя без усилия отодвинул его в сторону — с предсказуемым скрипом, подняв облако пыли, и за ним обнаружилась маленькая, неприметная дверца. Такая, что в обычной обстановке её легко можно было бы принять за технический люк или сантехнический лаз.

— Ну что, граф, — сказал он, оборачиваясь. — Вот и первый уровень допуска. Дальше всё будет только интереснее.

Андрей молча кивнул, плотнее прижимая Фагота к груди. Тот шевельнулся, недовольно фыркнул и пробурчал что-то нечленораздельное. Возражений от него пока не поступало.

В следующий момент дверца распахнулась, впуская их в иной мир — в самое сердце давно забытой тайны, где, по всем канонам, уже должны были происходить вещи, способные выбить из реальности даже самого подготовленного мага.

В следующий момент дверца распахнулась, впуская их в иной мир — принципиально отличающийся от того, с чем они столкнулись всего минуту назад. Контраст оказался настолько разителен, что Андрей даже на мгновение приостановился на пороге, ошеломлённый сменой декораций.

Исходя из слов Маркиза, возможно, неправильно понятых или попросту окрашенных его фирменной иронией, Андрей ожидал увидеть очередное захламлённое помещение, уныло освещённое тусклой лампочкой. В его воображении уже вырисовывалась сцена: потертые кожаные кресла времён второго Возвышения, шаткие столики, заваленные газетами и кружками с засохшим чаем, дремлющие гвардейцы, прислонившие к стене старомодные мушкеты, а в центре — их офицер, пьяный в зюзю, мирно похрапывающий за круглым столом, уронив голову в тарелку с оливье. В этой уютной картине единственным серьёзным элементом он себе вообразил массивный стальной сейф — тяжёлый, грозный, с литыми шестернями и бронзовой ручкой, которым мог бы гордиться любой банк, претендующий на звание «уважаемого».

И, как это часто бывает в жизни, Андрей ошибся. Почти во всём.

Сейф действительно оказался — и даже более впечатляющим, чем он мог себе представить. Тёмно-матовая поверхность, холодный блеск окантовки, механизмы с явно артефактным происхождением, вокруг которых спиралью полыхали едва заметные защитные руны. Только он один в помещении полностью соответствовал ожиданиям Белова.

Остальное — было совсем иным.

Просторный зал, выполненный в нездешнем архитектурном стиле, скорее напоминал высокотехнологичный храм, чем склад или военную комнату. Стены были гладкими, слабо мерцавшими серебристым светом, словно выполненные не из привычного камня, а из какого-то живого металла. От пола к потолку тянулись тонкие вертикальные линии — проводники или, быть может, магические каналы, в которых неторопливо пульсировало свечение. Воздух гудел лёгким вибрационным фоном, создавая ощущение, будто помещение само дышит.

Чуть в стороне, ближе к правой стене, на холодной глади мраморного пола простиралась странная, почти гипнотическая картина. Круг диаметром около двух метров, вплетённый в поверхность, был испещрён множеством замысловатых, переплетающихся линий, словно кто-то пытался зашифровать целую вселенную в узоре витиеватой каллиграфии. Цвета струились по контурам, перетекали друг в друга, образуя причудливую мозаику — от глубокого индиго до яркого янтаря. При ближайшем взгляде в этой кажущейся абстракции вдруг начинали проступать руны — древние символы, рождавшие у внимательного взгляда ощущение пробуждающейся силы.

— Телепортационная площадка, — пробормотал Андрей, вглядываясь в узор. Он уже видел нечто подобное — и, пожалуй, именно этот лёгкий холодок по коже от магического резонанса и позволил ему распознать назначение объекта быстрее, чем разум успел всё осмыслить.

В самом центре зала, словно фигуры тщательно расставленной диорамы, неподвижно лежали тела четырёх гвардейцев в полной боевой экипировке. Они выглядели как живые статуи — с лицами, застывшими в мгновении готовности к атаке, будто время сжалось в точку и перестало течь. Ни тени усталости, ни намёка на хаос — только сосредоточенность и дисциплина, застывшие под колпаком магии.

Эти бойцы мало напоминали парадных гвардейцев в кителях и блестящих киверах — напротив, их снаряжение носило откровенно утилитарный характер. Андрей отметил, что форма больше напоминала полевую униформу спецназа из его родного мира — прочную, функциональную, с элементами камуфляжа. И вооружены они были отнюдь не старинными мушкетами — в их руках покоились укороченные современные автоматы с компактными модулями навесного оборудования.

Командир отделялся от своих подчинённых не только положением, но и внешним видом — высокий, статный, он был облачён в парадный офицерский мундир с алыми кантами и магическимжезлом в руке. Он лежалчуть в стороне, его позаказалось выражала решительность — рука замерла на полпути к груди, словно он собирался отдать приказ… и не успел.

Все они пребывали под действием заклинания Стазиса — идеально законсервированные во времени, замкнутые в неподвижной петле, где не было ни дыхания, ни моргания, ни дрожи мышцы. Ни следа пьянства, ни малейшего признака расслабленности — только безмолвие и идеальная дисциплина, застывшая в янтаре магии.

— Ну вот, — с удовлетворением проговорил Маркиз, оглядываясь по сторонам.

— Всё сложилось даже лучше, чем я ожидал, — удовлетворённо заметил Маркиз, обратившись к своему спутнику. — Признаться, я всерьёз опасался, что само помещение окажется зачаровано на сопротивление Стазису… И тогда пришлось бы иметь дело с вполне себе бодрым и крайне удивлённым караулом.

Он усмехнулся, покосившись на застывших гвардейцев.

— При всём том, что суб-лейтенант в последнее время считает меня своим лучшим другом и даже собрался пригласить на рыбалку, думаю, наше внезапное появление на сверхсекретном объекте всё равно бы его не обрадовало. В лучшем случае — резкий окрик и попытка разобраться. В худшем — стрельба на поражение. А это уже совсем не то веселье, на которое я рассчитывал.

Маркиз чуть понизил голос:

— Так что, будь они в сознании — пришлось бы всех быстро утихомирить. А с учётом того, что Тревога по Красному Коду накладывает массу ограничений на использование магии, дело могло бы выйти куда более хлопотным. Уж поверь, гасить гвардейцев в режиме экономии заклинаний — сомнительное удовольствие.

Он бросил ещё один взгляд на зал и, чуть помедлив, добавил:

— В общем, Стазис нынче оказался кстати. Не часто такое скажешь о столь раздражающем заклинании, но сейчас… сейчас оно сработало просто идеально.

— Всё на своих местах. Сейф — цел, караул — как новенький. Можно начинать.

Андрей, всё ещё не отрывая взгляда от стены, на которой секунду назад была дверца, тихо произнёс:

— Она исчезла.

— Так и должно быть, — кивнул Маркиз, подойдя к ближайшему артефакту-контроллеру. — Объект защищён не только физически, но и пространственно. Сюда не попасть без допуска и не выйти без меня. Или, скажем, без специфического набора биомагических меток, которые ты вряд ли случайно получишь при посещении буфета в Ректорате.

— Приятная перспектива, — хмыкнул Белов. — И что теперь?

— А теперь, граф, начинается самое интересное, — сказал Маркиз, медленно прикладывая ладонь к панели управления, встроенной в пьедестал рядом с сейфом. На поверхности сразу загорелись магические символы — одни расплывались, другие, наоборот, становились чётче, складываясь в какую-то сложную геометрическую схему.

— Я сейчас активирую систему идентификации и открою доступ к основному отсеку. А там — держись, граф. Впереди будет не просто история, а настоящая легенда, которую мы увидим своими глазами. Если, конечно, нас с предварительно не испепелит защитный протокол.

— Как ободряюще, — пробурчал Андрей, осторожно поправляя спящего Фагота, который снова недовольно хрюкнул и спрятал нос в его куртку.

— И, кстати, граф, у нас не так уж и много времени, — напомнил Маркиз, бросив взгляд на неподвижных гвардейцев. — Через час заклинание Стазиса самопроизвольно рассеется. Накопители, поддерживающие его, рассчитаны строго на этот срок — не больше, не меньше. А у нас, между прочим, ещё целая куча дел: переправить Ковчег в ваши апартаменты, в надёжное укрытие.

Он деловито огляделся и чуть тише продолжил:

— Правда, я рассчитываю на экстренную телепортацию при помощи вашего Родового Перстня. Надеюсь, у вас достаточно хорошая память, чтобы в деталях восстановить образ вашей гостиной. Желательно с точной расстановкой мебели и без курьёзов, вроде материализации внутри платяного шкафа.

Маркиз усмехнулся, но тут же снова стал серьёзен:

— Так что действуем просто: я беру Ковчег, вы — хватаете Кошака, мы берёмся за руки, как примерные первоклашки перед походом на утренник — и через мгновение оказываемся в уютной, безопасной реальности. Быстро, чётко, без суеты. Главное — не перепутать последовательность, а то магия иногда капризничает.

Он кивнул в сторону артефакта, стоящего в центре зала, словно напоминая, что времени на обсуждение у них действительно осталось немного.

Маркиз чем-то щелкнув наполовину погрузившись в сейф. Артефакты начали оживать. Воздух внутри зала словно стал плотнее, насыщеннее — время вокруг них слегка замедлилось, а в глубине сейфа раздался негромкий металлический гул… Начиналось пробуждение Хранилища.

Только теперь Андрей в полной мере осознал, насколько тщательно и изощрённо это место защищено от внешнего проникновения. И это внезапное прозрение вызвало у него вполне закономерный вопрос — если уж здесь всё устроено столь основательно, то зачем вообще что-то менять?

Тем временем Маркиз, шумно возясь с внутренностями сейфа, извлёк на свет массивный прямоугольный ящик из чёрного дерева. Поверхность его была густо покрыта золотыми иероглифами, а сам он источал ощущение древней силы, густой и тяжёлой, как свинец. Митя с явным усилием дотащил его до центра зала и с шумом поставил у ног Андрея.

— Тяжёлый, зараза, — выдохнул он, потирая плечо.

Андрей с уважением покосился на Маркиза. Вспомнилось, как с места крушения дирижабля «Адмирал Нахимов» Ковчег грузили сразу четверо крепко сбитых террористов — и, судя по их лицам, без особого энтузиазма.

— Однако, силён, — хмыкнул он.

— Старая гвардия не сдается, — усмехнулся Митя, но тут же вновь стал серьёзен.

— А, может, не стоит никуда его тащить? — неуверенно предложил Андрей. — По-моему, это место не менее надёжное, чем моё подпространственное Убежище. Тут и охрана, и защита, и сейф — всё как положено.

— Поверьте, граф, — покачал головой Маркиз, — в Империи больше не осталось по-настоящему надёжных мест. Даже сюда доберутся. И, уверяю вас, довольно скоро. То, что вашего дядюшку, графа Разумовского, вскоре арестуют, а Тайная Канцелярия будет тщательно вычищена от противников Годуновых — ровным счётом ничего не изменит. Жадных рук в этой истории хватает. На смену одним охотникам за Реликвией придут другие.

Он сделал паузу, затем, чуть понизив голос, продолжил:

— Единственный, кто действительно может обеспечить Ковчегу должную защиту — это Император Поднебесной. У него есть один очень редкий артефакт Древних, способный укрыть такую вещь даже от Взора Сквозь Миры. А клятва, которую Вседержитель дал нашему Императору, надёжно удержит его от соблазна присвоить себе право на Ковчег.

Митя прищурился, усмехнулся краешком губ.

— Скажу по секрету: как только стало ясно, что крышку Ковчега можно открыть, сразу же и закрутилась вся эта интрига с браком Наследника Престола и Принцессы Поднебесной. Так сказать, дипломатическая операция прикрытия для транспортировки Реликвии в Империю Цзын.

— Не понял, — нахмурился Андрей. — Причём тут моё Убежище и Вседержитель?

Маркиз покачал головой и хмыкнул:

— Ну право, граф… Неужели вы и правда думаете, что Амулет Восьми Лучей вам Принцесса подарила исключительно за красивые глаза? Именно она, а не кто иной, сейчас ждёт нас в вашем Убежище — чтобы прямо оттуда вместе с Ковчегом отправиться в Поднебесную. Вы ведь прекрасно знаете, что ваше подпространство напрямую связано с сокровищницей Вседержителя. Разве не замечали, как там то появляется, то исчезает мебель, статуи, ковры, предметы роскоши? Да вы, батенька, в самом сердце древнего хранилища жили — и ни сном, ни духом!

Андрей шумно выдохнул, чувствуя, как у него внутри всё медленно проваливается куда-то в бездну осознания.

— Лох фирменный… — обречённо пробормотал он. — Это всё про меня… Вот кто мной только не вертел в последнее время — и Граф Разумовский, и Незнакомка, и Принцесса, и вы, Маркиз… Да что уж там — возможно, даже баронессы Свен…

Он замолчал, но тут же с негодованием отверг последнюю мысль. Нет, с Кирой и Глашей они прошли через слишком многое. Они не могли… Наверное.