Горе Побежденным

Глава 25

Акциний закусил с досады губу. В начале и в конце улицы все шло хорошо. Оба отряда муниципальной стражи, попав под град камней, сбились в испуганную толпу и, оставляя на земле тела товарищей, начали отступать. А вот третий… Тот внезапно, свернув во дворы, зашел в тыл совершенно не ожидающей его засаде, и теперь стена, которая должна была служить защитой, стала для людей Наксоса ловушкой. Прижатые к высокому забору бандиты яростно защищались, но в открытом бою у них не было не единого шанса.

Акси расстроенно смотрел, как здоровенный стражник в шлеме имперского центуриона крушил его людей и напряженно думал, что можно предпринять. «Сейчас они добьют этих и двинутся дальше, — размышлял он. — Хорошо было бы дать сигнал к отступлению, пока еще есть возможность рассеяться в переулках и дворах».

Такое исход был бы наилучшим, но совершенно не подходил. Акси понимал: если сейчас их растопчут, то второй раз поднять Сартару на открытое сопротивление будет невозможно. Да, он сохранит много жизней, но потеряет все то, за что так отчаянно боролся: уверенность жителей Сартары в его непогрешимости, авторитет в бандах и данное ему право решать судьбы других.

Был и иной выход, более рискованный и более кровавый, и решать надо было прямо сейчас, не теряя ни секунды. На миг перед глазами возникло видение — улицы города, заваленные трупами порубленных, искалеченных людей. С силой зажмурив глаза, Акциний мотнул головой, прогоняя непрошенные сомнения: «На том пути, по которому я иду, нет места жалости и состраданию!»

Повернувшись к застывшим у него за спиной Клешне и Мере, он нахмурился и произнес даже спокойней, чем обычно:

— Собирайте всех, кого сможете, и за мной!

Прыгая по ступенькам вслед за Мерой, Клешня успел шепнуть тому на ухо:

— Когда он такой, у меня аж мурашки по коже.

Не став ничего отвечать, Мера вылетел за Акси во двор. Там, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, их ждал Венд и его десяток таких же безбашенных парней. Это была личная охрана Акциния, уже успевшая заработать себе лихую славу. Почти у каждого из них на лбу красовался шрам от сведенного рабского клейма, поскольку Венд подбирал себе помощников по одному простому принципу — все они должны были быть варварами, родившимися в империи и хлебнувшими рабской доли. За глаза телохранителей главаря в банде называли Бешеными и предпочитали не связываться — уж больно свежа была память о топоре, расколовшем голову Тули Ворона.

Акциний, взяв палку, нарисовал на земле квадрат.

— Это дом между улицами Кожевников и Гончарной. — Жесткий взгляд остановился на Клешне. — Поджигаешь его и три соседних! Понял⁈

Тот не раздумывая кивнул. Место он помнил, а задавать лишние вопросы в такой момент ему совсем не хотелось.

Палка прочертила линию, и еще один квадрат появился на рисунке.

— Угол Пряной и Торговой улиц. — Взгляд Акциния перешел к Мере. — Поджигаешь там два-три дома.

Такой же кивок, и очередь дошла до Венда.

— Ты со своими занимаешь крыши домов вот здесь. — На плане появилось несколько точек. — И оттуда бьете по стражникам. Там есть один, в шлеме центуриона, — удели ему особое внимание. Понятно?

Он обвел парней суровым взглядом.

— Если так, то чего стоите⁈ За дело!

Все уже давно разбежались выполнять указания, а Акциний еще стоял посреди двора. Наконец, втянув носом воздух и почувствовав запах гари, он, словно подстегнув себя, произнес:

— Пора!

Решительно направившись к воротам, он вышел на заполненную народом улицу. С двух противоположных концов доносился шум схватки, и люди испуганно крутили головами.

— Что там? Что⁈

— Говорят, бандиты сцепились с городской стражей. Бойня идет ни на шутку!

Гвалт усиливался, принося противоречивые слухи, а из-за домов напротив уже явственно был слышен лязг оружия и яростные крики. Внимание толпы нацелилось туда, и кто-то истерично завопил:

— Облава!

Человеческая масса забурлила и заволновалась, но несмотря на царящую панику, вышедшего Акциния заметили сразу и над головами пронеслось, как шум ветра:

— Акси! Акси Добряк!

Тот шел сквозь толпу, и она, расступаясь, заваливала его испуганными вопросами:

— Что происходит⁈

— Что нам делать, Акси⁈

Не отвечая, Акциний вышел в самую середину и, стоя в кольце обезумевших людей, вдруг вскинул руку в сторону черных столбов дыма, показавшихся над крышами.

— Что вам делать? — взревел он. — А вы посмотрите туда! Видите⁈ Это горят ваши дома! Там стража магистрата поджигает Сартару! Они хотят выжить вас из города, стереть с лица земли!

Яростный взгляд обвел остолбеневшие лица вокруг.

— Вы спрашиваете меня, что делать⁈ А вы оглянитесь! Сартара сражается за свое право жить! Там отчаянные смельчаки бьются за вас! Они гибнут за вас, а вы спрашиваете… Не спрашивайте, а идите и защищайте свои дома, своих детей, свое право на жизнь!

Акциний вытащил нож и поднял его над головой.

— У меня нет больше людей для вас, я последний! Больше вас защищать некому! Или вы встанете и пойдете вместе со мной, или умрете, как и жили, — на коленях!

Не говоря больше ни слова, он двинулся сквозь толпу. Не оборачиваясь и не смотря по сторонам, но чувствуя, как растет и ширится за его спиной человеческий поток.

Остатки прижатых к стене бандитов еще сопротивлялись, но исход схватки был уже предрешен, и стражники методично добивали уцелевших.

Уклонившись от блеснувшего ножа, Линий Камилл привычно ударил мечом прямо в открывшуюся грудь. «Как в старые времена, — усмехнулся центурион, переступая через упавшее тело. — Закрылся, принял удар — и короткий укол в ответ. Настоящая школа не забывается».

Он поднял голову, примериваясь куда лучше двинутся дальше. По доносящемуся шуму битвы выходило, что надо идти к рынку. Махнув в ту сторону мечом, Линий крикнул:

— Все, закончили здесь! За мной!

В тот же миг, звякнув, в панцирь ударила стрела, а шагающий рядом стражник с криком схватился за горло. Тут же со всех сторон посыпались такие же вопли. Инстинкты старого ветерана сработали быстрее разума. Мозг еще только думал, а руки уже сорвали с петель дверь сарая.

Тук, тук, тук! Три стрелы ударили в выставленную, как щит, дверь.

Линий уже видел стрелков. Били с крыш ближайших домов, закрывая проход к рынку.

— Ариан их забери! — прорычал он, пытаясь сообразить, что лучше сделать.

Взгляд лихорадочно метнулся по сторонам. Его бойцы, не дожидаясь команды уже попрятались, кто где мог, укрывшись в домах, за деревьями и кустами. Дело дрянь! Линий выглянул из-за щита — со стрелками их разделяло небольшое свободное пространство от трех выходящих сюда улиц.

Тук, Тук! Совсем рядом с лицом воткнулись стрелы, и Линий отдернулся обратно. «Думать тут нечего, — мелькнуло в голове. — Стремительным рывком пересечь площадь, забраться на крыши и заставить лучников принять ближний бой».

Еще один взгляд вокруг. Никого. Все, кто был рядом, уже разбежались и укрылись внутри соседних домов.

Чирк! Железный наконечник стрелы прочертил кровавую полосу по неосторожно высунутой ноге.

«Чего ты ждешь? Когда они попадут⁈» — Центурион покрыл себя отборной руганью и боком, стараясь не подставиться, поспешил к ближайшему дверному проему.

Внутри уже собралось человек двадцать его бойцов, и все они выглядели, мягко говоря, обескураженными. Для приведения солдат в чувство в такой ситуации у центуриона был только один старый проверенный метод. Набрав в легкие побольше воздуха, он заорал так, что затряслись хлипкие стены дома.

— Чего расселись, курицы⁈ Позволите парочки стрелков разогнать вас по углам⁈

Многие еще опасливо косились в сторону улицы, и Линий изобразил настоящее бешенство:

— А ну встали! Построились! — Обнаженный меч ветерана не советовал никому тянуть с исполнением.

Центурион прошел перед вытянувшимся строем.

— Живо собрали все, чем можно прикрыться: двери, мебель и прочее. Кому не хватит, те пусть идут цепочкой в спину несущему щит. Впритык, так чтобы носом прямо в затылок! Давайте живо! Все за мной! Одним рывком на ту сторону!

Схватив свою дверь, Линий встал у выхода и подождал, пока остальные разберутся. Увидев, что большинство готово к броску, он рявкнул: «Пошли!» — и рванулся первым наружу.

— Барра! — заорал он по привычке.

Тук! Тук! Мгновенно ответили стрелы, но лишь прибавили ему решимости. Грохот собственных шагов перемешался с ударами сердца. Закрывшись, он не видел, куда бежит, ориентируясь лишь по мелькающей внизу земле.

— Барра! — заорал он еще громче, и подхватившие сзади голоса вселили уверенность в победе.

— Барра, барра! — эхом отозвались стены домов, и Линий, скрипнув зубами, уже представил, что сейчас сделает с этим сволочьем на крышах, но тут из примыкающих улиц на площадь начал вытекать народ. Мужчины, женщины, старики, вооруженные чем попало, мгновенно заполнили все пространство, угрожающе крича и требуя расплаты.

Линий Камилл ошалело завертел головой — вокруг уже колыхалось разгневанное людское море. Искаженные от ненависти лица, разинутые в крике рты.

— Убирайтесь!

— Убийцы!

«Что за черт! Откуда они все…» — додумать ему не дали. Взлетевшая вверх дубина понеслась прямо ему в голову, и он, отбив ее, не глядя ударил куда-то в толпу. Меч хищно чавкнул, пробивая живую плоть, а в ответ понеслось:

— Убийцы! Ироды!

Посыпались удары. Сотни, тысячи, со всех сторон! Ножи, вилы и просто дреколье — все замелькало, норовя дотянуться и убить! Стражники сжались вокруг центуриона и в ужасе остервенело рубили в ответ все, что двигалось, а толпа напирала и напирала. Не считаясь с потерями, переступая через упавших и шагая по трупам.

Перед глазами Линия все зарябило, как в горячечном бреду. Вот совсем рядом захрипел стражник, схватившись за торчащие из живота вилы, а дальше справа забулькало кровью пробитое горло того самого неудачливого воришки. Какая-то женщина рванулась прямо к нему, стремясь голыми руками вцепиться в лицо, и Линий, теряя остатки разума, рубанул прямо по орущему рту.

Кровь брызнула фонтаном, цепляющиеся руки проскребли по панцирю, и всеобщее безумие опустилось на центуриона. Не видя перед собой лиц, он колол и рубил наотмашь, лишь бы не смотреть больше в эти переполненные ненавистью глаза.

Навалив вокруг трупов, Линий вдруг очнулся и остановился. Дернув носом, он поднял голову, вдруг осознавая, что вся площадь в дыму. Где-то над крышами уже рвались в небо языки пламени, превращая площадь в настоящую адскую бойню. Клубы дыма стелились по земле, и в этом страшном тумане уже невозможно было ничего понять.

«Надо отходить», — мелькнуло в голове центуриона. Его бойцы, где могли, уже бежали, но разъяренная толпа их настигала и буквально рвала на части. Оставалось только одно — уходить туда, в самое пекло, в надежде прорваться сквозь огонь.

Рядом еще оставалось несколько человек, и ветеран заорал, перекрикивая шум боя.

— Встали в круг! Не бежать, не поворачиваться спиной! Отходим к пожару!

Как ответ в плечо немедленно ударила стрела, и Линий едва успел перехватить меч в левую руку. Резкая боль хоть немного отрезвила от бушующего вокруг кровавого безумия.

— Отходим! Отходим! — выкрикнул он еще раз, и сжавшиеся вокруг него бойцы сделали единый шаг назад.

Копье ударило в панцирь, загудела от пропущенного удара голова. Левая рука не справлялась, и в душе противно защемила предательская мысль: «Неужели конец⁈ Сгину здесь, сражаясь с кухарками и стариками!»

Он отчаянно махнул мечом, не целясь, отгоняя наиболее рьяных, и сжавшаяся вокруг него кучка бойцов сделала еще пару шагов. В нос ударило гарью, и стелящийся дым вдруг накрыл их сплошной серой пеленой. Не видя ничего вокруг, Линий закрутил головой и вдруг понял: «Все, больше удерживать нечего. Надо бежать!»

Заорав для очистки совести: «Бегите к рынку!» — он рванул в какой-то двор. В клубах дыма мелькнула стена дома, и, укрывшись за ней, Линий перевел дух, а затем двинулся по наитию, лишь бы подальше от рева толпы.