Гордая. (Не)пара для волка

Глава 38 Самый дорогой подарок

Мы сидели на краю кровати и сверлили друг друга взглядами. Я решила подождать для разговора о брате более удобного момента, а сейчас собиралась не отступить и довести до конца дело с его ко мне притяжением. Я люблю Эмира. Очень. Независимо от того, якорь он мне или нет, могу я без него жить в прямом смысле или нет. Но не хочу заставлять любить себя – это ведь именно то, в чём он меня упрекал и был прав. Но Эмир упрямо стискивал зубы, всем видом показывая, что никаких антидотов пить не станет.

– Послушай… – начали мы одновременно и замокли.

– Говори, – разрешил Эмир.

– Ты давай первый, – уступила я ему даже с облегчением.

Он кивнул.

– Мне немного… страшно, Ева.

– Почему? – вот уж не ожидала.

– Страшно, что это правда действие твоих чар или что там это такое. Страшно, что это пройдёт и я вновь останусь в вакууме своего одиночества. Я признаю, что поначалу искал в тебе… Даяну. Да. Но нашёл тебя. Только тебя одну. Ты для меня всего важнее.

– Я не хочу быть заменой, Эмир.

– Ты не будешь. Никогда не была. Мне ты нужна. Не как замена. Не как таблетка от боли моей потери. Просто ты. Я сколькому научился у тебя. Столько увидел в себе благодаря тебе. Начал жить заново. И хочу быть рядом с тобой, заботиться о тебе. Мне хочется быть твоим якорем… Второй половинкой твоей теперь не одинокой души. Пожалуйста…

Я отвела взгляд. Что сказать ему? Согласиться и прожить всю жизнь, думая, что это – только наваждение. Что моё счастье не просто украдено у другой, но и навязано ему… Может он прав в том, что его чувства заполнили пустоту его души. Но если они – ненастоящие? Если это всё временное и хрупкое? Ведь у меня нет дара, как был у мамы, как есть у Эррин. Всё, что от него мне досталось – умение любить искренне и всей душой. Ведь только такие чистые чувства способны вызвать взаимность.

– Кажется, я понял, – вдруг заговорил Эмир снова. – Ты думаешь, что скоро действие этого закончится и я снова превращусь в эгоистичного идиота, подвергнув тебя риску?

– Ну… я так не думаю… – слабо возразила.

Дело правда было не в риске. А в том, что я боюсь однажды встретиться с его безразличием снова. Лучше уж в момент, когда к этому буду готова.

Но муж (бывший) уже решительно встал.

– Ладно. Хорошо. Я сделаю, как ты хочешь. Но чтобы доказать тебе, что это всё настоящее, а не чтобы прошло, – только, судя по всему, он сам не очень верил в свои слова.

И у меня сердце сжалось от мысли, что скоро он вновь может начать смотреть на меня как раньше. Но твёрдо решив дать ему свободу от навязанных эмоций, кивнула. Эмир решительно открыл ампулку и быстро (наверное, пока не передумал) выпил содержимое. Я замерла, ожидая его реакции. Но пока ничего нового не замечала.

Эмир сел. Я встала, продолжая наблюдать, и топталась теперь рядом.

– Действует? – спросила едва ли не шёпотом.

– Не знаю… – так же ответил он.

– Ты уже что-то чувствуешь? – так страшно сейчас…

Он пару секунд подумал и кивнул:

– Да.

– А что?

– Что хочу поцеловать тебя.

– Эмир! – возмутившись его шуточкам в такой ответственный момент, села рядом. – Наверное нужно подождать…

– Наверное.

Мы подождали. Поёрзали. Притом Эмир ёрзал так, что совершенно случайно придвинулся почти вплотную ко мне.

– А теперь?

– Не проходит, – сообщил он мне.

– Что не проходит?

– Желание… поцеловать… Только сильнее становится, – и голос такой… с хрипотцой уже…

– Ну может ещё подождать надо? – заметила, что он сильнее придвигается.

– А раз всё равно уж ждём… Может займёмся чем-то полезным?

– Например?

Не прибраться же он мне предлагает. Наверное…

– Ну например… поцелуемся немного… – его глаза сосредоточились на моих губах.

– Так сильно хочется? – уточнила на всякий случай, вдруг скажет, что не очень.

Но Эмир часто закивал.

– Ну ладно, – согласилась нерешительно. – А вдруг ты меня в процессе поцелуя разлюбишь?

– Ничего, я потерплю до конца, – пообещал муж (бывший, Ева! Как же сложно воспринимать его не мужем, так привычно было уже) и, прижавшись к моим своими губами, зачем-то опустил меня на постель…

Я, конечно, не очень сопротивлялась и даже немножко помогала снимать с себя и с него одежду… Хотя не очень понимала, зачем он это делает. Ну вот возьмёт и перестанет меня любить в самый ответственный момент – что тогда? Тоже «потерпит»? С другой стороны, может мне последний раз подвернулся шанс близости с Эмиром. Тоже упускать нельзя.

В него же словно вселилось что-то. Уж какой мой (бывший!) муж оказался затейник. И так меня вертел. И так крутил. И вон как ставил. Я краснела, но слушалась. Тем более там приятно было… Очень.

А спустя примерно час, если не больше, мы лежали на кровати вместе, тяжело дыша. Вроде бы достаточно же времени прошло. Но что-то особенного эффекта так и не увидели.

– Может у неё там что-то просроченное было? – предположил Эмир, и я мысленно согласилась, потому что антидот в нашем случае сработал как афродизиак. Сильный. Мы за это время уже несколько раз успели… попрощаться на всякий случай.

Я прикрылась одеялом, но Эмир стащил его почти сразу с моей груди, укладывая на неё свою голову и продолжая целовать даже из такого положения. Кажется, точно что-то просроченное. Он меня так за всё время ни разу… а тут прям без перерывов, да ещё и никак не угомонится.

Но погладила мужа (бывшего!) по голове. Пусть целует. Пока хочется. Вот сейчас расхочется, вспоминать хоть буду.

– Нет, знаешь… Всё-таки подействовало, – сообщил он и остановился, а я сразу напряглась.

А ну как возьмёт меня сейчас и вышвырнет из комнаты? Но Эмир вздохнул и совершенно серьёзно сообщил:

– Ты теперь пахнешь по-другому.

– Как?

– Не знаю, как объяснить. Теперь совсем не моей истинной парой… Только собой… Вкусно. Сладко так… Ещё слаще, чем было. Шоколадками.

Вот какими ещё шоколадками?! Он меня разлюбить должен был. А он про сладости тут.

– Знаешь… Я позвоню, пожалуй, Эррин. Пусть привезёт нам другой антидот. С этим явно что-то не так.

– Нет. Давай, чтоб наверняка, сами за ним съездим?

Ого как проникся.

– Ну давай… – согласилась, в тайне сожалея, что он сам хочет всё прекратить и старается ускорить этот момент.

– Только послепослезавтра, – невозмутимо заявил муж. Бывший, конечно.

– Почему?

– У меня дела важные пока. А послепослезавтра – самое оно будет. Ты не против?

Ну раз дела…

– Да нет, – даже радуясь отсрочке, я пожала плечами, и Эмир начал целовать и их тоже… Он же не про эти «дела» сейчас говорил?

В результате после приёма антидота из постели мы вылезли ближе к обеду. Уставшие настолько, что уже вот вообще было не до якорей, одиноких душ, антидотов и прочего. К тому же Эмир даже на кухне от меня ни на шаг не отходил: то целовал, то обнимал.

Кстати, за вторым антидотом мы так и не доехали. Эмир всё время оказывался занят (это было странно немного, потому что в основном он был со мной дома). А я слишком уставала, пока мы каждый день по нескольку раз «прощались», чтобы ещё куда-то там ехать или кому-то звонить. Решили отложить этот вопрос на потом… когда-нибудь.

Хотя и начинала подозревать, что вместо антидота Эррин подлила ему нечто, сработавшее наоборот (а как ещё объяснить вот это?), но на самом деле даже была рада, что всё вышло как вышло. И если уж совсем честно, то после того получаса ожиданий возвращения его равнодушия как-то стало и правда неважно, чем там вызваны его чувства. Лишь бы дальше вот так смотрел… И не сказать, что выглядел несчастным. Даже наоборот.

Не как волк, а как кот, объевшийся сметаны. Иногда настолько, что мы до душа не доходили, засыпая в объятиях другу друга лишь под утро. В общем что-то явно пошло не так. Но это что-то понравилось нам обоим. Я так и вовсе купалась в его ласковых эмоциях, напоминающих доброе, немножко сумасшедшее цунами, и не верила, что такое бывает. Потому что никогда не видела ни у кого вот таких отношений.

Это спустя пару недель он признается мне, что в тот момент был абсолютно счастлив. Потому что кроме моего запаха и постоянного желания близости со мной, мучающего его до этого, изменилась лишь яркость его эмоций ко мне (только почему-то в большую сторону), а вот желание тискать и целовать никуда не делось. И то, что он мне устраивал многочасовые секс-марафоны – это он так себе доказывал, что даже если прекратилось действие чего-то там, заставляющее его возбуждаться при моём искажённом запахе постоянно, то теперь он уже сам продолжает меня хотеть.

Но до этого произошло другое очень важное событие.

Однажды вечером Эмир вновь заговорил про мою волчицу. Из расслабленно-спокойного состояния я сразу же вернулась в печально-упадническое. Каждый раз, оставаясь одна, пыталась звать её и говорить с ней. Но внутри была тишина… Спрашивать Эррин я боялась: вдруг бы выяснилось, что она не вернётся?

Однако Эмир почему-то был уверен, что она есть. Только слабая очень. Утверждал, что его волк ощущает её. А мне оставалось только поверить ему… и довериться.

Когда глаза Эмира засветились силой, дрожь прошла по моему телу. Я ощутила приказ… Но не такой, какой, бывало, отдавал мой отец – жёсткий, злой, не оставляющий выбора и пугающий, давящий бетонной плитой. Другой – похожий на просьбу, уговаривающий, мягкий, зовущий, даже… манящий… обещающий защиту, покровительство…

Я была дочерью альфы и по идее могла бы дать отпор, сопротивляться. Но подчиняться Эмиру не казалось для меня унизительным или сложным… Даже наоборот. Мне хотелось быть именно в его стае… Показать, что он достоин быть альфой. Что ему можно доверять. Что к нему можно прислушиваться.

– А что нужно делать? – спросила шёпотом, боясь нарушить атмосферу.

– Просто не сопротивляйся, прими её.

– Но я… – только собиралась возразить, что всегда её принимала, как поняла, что никто раньше не пытался мне объяснить порядок оборота.

Когда настало время, а я не обратилась, отец отдал приказ моей волчице – та и так будучи слабенькой, едва не потеряла сознание от страха и забилась в самый дальний уголок моего сознания. Может подсознательно я и сама не хотела её выпускать, чтобы защитить от папы… Позже пыталась позвать мама, но помня, что где-то тут ходит злой альфа, волчица тряслась и пряталась ещё глубже.

Теперь же бояться было нечего. Даже если однажды Эмир и разлюбил бы меня, мою волчицу он бы не стал обижать. И его волк не позволил бы…

Я же вдруг почувствовала, как внутри заполняется пустота. Превращается в привычную раньше наполненность. Моя девочка появляется словно из воздуха внутри и доверчиво тянется носом к огромному серому волку, которого видит в Эмире и который ей так нравится. Она едва дышит и с трудом стоит на лапах, но стремится к нему. Потому что он зовёт…

– Позволь ей выбраться…

– Я не знаю, как, – снова шепчу, но начинаю ощущать боль.

– Тише, Ева, – спокойно и уверенно говорит Эмир, – в первый раз только больно, дальше ты не будешь этого чувствовать почти. Расслабься, не борись. Я рядом, тут… С тобой… Я помогу…

Его голос успокаивает, и я позволяю боли овладеть мною с ног до головы. Раз он сказал – значит, так надо. И ещё мне хочется, чтобы она не исчезла больше. Чтобы осталась со мной. С ним. Чтобы у нас правда была наша маленькая стая, которой у меня никогда, по сути, не было.

А уже в следующую секунду на полу в нашей гостиной стоит маленькая чёрная волчица с серыми пятнами на шерсти (наверное потому, что хочет быть как её любимый серый волк или из-за того, что в моих волосах так и осталась навсегда седая прядь). И она настороженно тянется носом сначала к ласковой ладони, гладящей её по голове (только тут я понимаю, что она действительно спряталась так глубоко, испугавшись того, кого так сильно любила, когда он на неё = на меня напал в гостиной в тот роковой день), а потом и к большому серому волку напротив, в которого обратился Эмир. Но его она не боится. И не держит обиды, что не помог тогда. Ему она верит полностью. В нём, несмотря ни на что, видит защиту даже от его человека, которого только что простила, которому снова доверилась…

Он пригибается, стараясь поддержать её, а она устало кладёт голову ему на холку – ищет и получает поддержку. Волк начинает ласково лизать её шею, а я внутри… И у меня такое чувство, что я наконец-то дома. Поэтому блаженно закрываю глаза, позволяя своей девочке самой управлять своим звериным телом.

Чуть покачнувшись и едва не запутавшись в лапах, она опирается на волка, прижимается к нему, глубоко вдыхает его такой родной уже запах, а потом отступает, приподнимая голову, и заворожённо смотрит в его серые глаза с оранжевыми искорками. И видит в них то же, что я вижу в глазах Эмира… что я хочу там всегда видеть…

Не только мы его любим. Он тоже нас любит… По-настоящему. И больше никогда-никогда не станет обижать. Это обещает нам сейчас большой, сильный серый волк, ставший не только спутником прежней одинокой души, но и нашим альфой.

– Посмотри, это он! Он! Наш! – восторженно зовёт она меня, заставляя снова смотреть на него её глазами.

Я растворяюсь в её радости, в этом несмелом, но доверчивом вилянии хвостом, в ощущении прикосновений его языка к её мордочке и чувствую, что она тоже лижет его в ответ…

Луна… Если и существует в мире счастье, то это точно оно…

И оно не покинуло моего сердца, даже когда я обернулась обратно. Это было немного непривычно, что у тебя то четыре лапы, то две… то есть ноги уже. Но зато теперь моя волчица точно была внутри и приветливо виляла хвостом, то и дело игриво поглядывая на Эмира, высунув свой розовый язык от радости.

– У тебя невероятно красивая и милая волчица. Такая крошка. Мой волк от неё без ума. И ты в обоих вариантах просто прекрасна.

Я зарделась, а моя девочка завертелась внутри, переминаясь с лапы на лапу. Она до сих пор ощущала его поддержку, его силу, которой он щедро делился. А уж когда Эмир говорил про неё, красивую, её к нему чувства росли ещё больше. Я тоже наконец ощущала себя полноценной, нужной, любимой…

Осталась только одна проблема – реакция Эмина на нового альфу на его территории. И… наша с ним встреча. Когда Эмир сообщил, что пригласил их с Эли к нам, ужасно заволновалась. Было неловко перед ними за ту историю на празднике и страшно, что братья поругаются из-за меня.

Однако Эмир заверил меня, что всё будет хорошо, помог приготовить ужин и, когда услышали шум подъезжающей машины, крепко взял меня за руку, поддерживая. Знать, что он рядом и на моей стороне было так приятно, что на время я забыла о своих переживаниях, а когда не увидела в глазах альфы серых волков ни порицания, не неприязни, как и в глазах его жены, точно так же держащей руку своего мужа, выдохнула наконец. И неосознанно прижалась к плечу Эмира.

Так хотелось, чтобы хоть кто-то увидел, что теперь он меня любит. Не отталкивает больше, не злится, даже одежду купил. Сам. Мне! Я встречала гостей в этот раз в пушистых тапочках и других обновках, хотя с появлением волчицы и не мёрзла больше.

Но поймав удивлённые взгляды гостей, приняла на свой счёт и стушевалась. Глупо веду себя. Совсем стыдно стало. Как будто хвастаюсь… Даже сделала от него полшага в сторону. Это он может со мной только одной такой, а при других… мало ли… возьмёт и оттолкнет. Ну это же Эмир…

Только он вдруг за талию протянул меня к себе и при них (!) поцеловал меня в висок. Сердце сильно-сильно застучало так. Эмир меня любит! И сейчас тоже! По-настоящему! Любит меня! Так захотелось закричать. И всех-всех позвать сюда, чтобы посмотрели. Всю стаю.

Он меня любит! Взял вот, и полюбил! Меня!

Я поняла, что что-то не так, только когда удивление в лицах гостей сменилось на непонимание. И тут же…

– Ева, тебе больно? Плохо? Что?

Перевела взгляд на обеспокоенного Эмира, который стирал пальцами крупные слезинки с моих щёк. И это при том, что я улыбалась… Наверное выгляжу как сумасшедшая…

– Я это… Всё хорошо, просто… вспомнила там… – мучительно покраснела. А что я могла сказать? Что плачу от того, что он при своей семье не оттолкнул меня? От того, что он меня любит, плачу? Глупо же.

Хотя весь остальной вечер прошёл просто отлично. Эмин пусть и не был счастлив, что мы покинули стаю, образовав свою, но заверил, что прогонять нас не станет – вроде как если он даже с кошками (то бишь снежными барсами) решил объединиться, то неужели собственного брата станет притеснять. За то, что Эмир может претендовать на стаю серых, Эмин не боялся. Потому что был уверен и в себе, и в брате, и в стае. И я снова восхитилась отношениями в этой семье. И снова порадовалась, что я – её часть.

Но гости нас покинули, и настало время объясняться с мужем. Бывшим.

– Почему ты заплакала? – спросил он мягко, снова обнимая и заглядывая в глаза.

Я смутилась.

– Глупости…

– Не глупости, Ева. Почему?

– Стыдно говорить, – призналась.

– Это мне перед тобой стыдно за моё прошлое поведение. Говори.

– Я подумала… что вдруг при них ты будешь другой. Ну, как был. Что может не хочешь, чтобы они видели меня близко к тебе… – он скрипнул зубами. – Ну а когда ты обнял, я обрадовалась, и вот наверное от переживаний и радости… Глупо же, да?

Он покачал головой, обнимая крепче.

– Это вовсе не глупо. Я тебя люблю, Ева… и… попрошу у Эмина разрешения представить тебя как жену снова своей уже бывшей стае…

– Что?! Нет, Эмир, не надо! Так не делают!

– А мы сделаем. Была же у нас свадьба первая, пусть будет и вторая.

– Нет, Эмир…

– Тшш, не спорь со мной, – проворковал он, – помни, кто твой альфа.

Волчица тут же подставила ему шею внутри, а снаружи я ощутила запах своего желания. Но я не виновата. Просто он так это сказал…

– Тебя так легко возбудить, – заметил муж. Бывший, конечно. Но кажется уже немножко будущий.

– Только ты так умеешь, – шепнула ему и подалась навстречу.

Эмир удовлетворённо хмыкнул. Ну как ребёнок иногда, честное слово. Но в такие моменты мне не жалко побаловать его эго. Наверное единственное, что сохранялось в нём до сих пор наедине со мной.