Гончая для сыщика

Глава 8

Через полчаса они втроем выбрались из катакомб, нашли автомобиль и отправились в особое управление. Многие там здоровались с Ирр, интересовались ее делами, просили рассказать еще что-нибудь о колониях, но сегодня все взгляды казались чужими и фальшивыми, от запаха цветущего винограда хотелось промыть нос.

— Можешь посидеть в моем кабинете, — наконец-то заговорил Хавьер. Но теперь уже Ирр на него злилась и не хотела отвечать. — И больше не делай таких глупостей: спасать нужно себя, а не никому не нужного сыщика, понятно?

— Мне нужного, — все же выдавила она и тут же отвернулась.

— Ты теперь свогор с собственным жильем, найдешь жениха и получше, — он снова неловко пошутил, зато улыбнулся и попытался поцеловать ее в губы.

— Что за вольности, дон Александр! — Ирр убедилась, что на них никто не смотрит, и отпрянула от Хавьера, точно тот в самом деле покушался на ее честь. — Глупый совсем!

В кабинете ей было скучно. Книг много, но ни одной развлекательной: криминалистика, своды законов, справочники по медицине… Свогор Браво тоже часто читал, но у Хавьера здесь настоящая библиотека.

Лезть в бумаги было неправильно, как и в стол, поэтому Ирр взяла чистый лист из стопки и нарисовала на нем осу. Ту самую, с которой Хавьер сейчас носился по особому управлению.

Лапки и крылья получились точь-в-точь как у настоящей, с телом было что-то не то, и Ирр перерисовала их, снова осталась недовольна результатом, но уже оставила все, как есть. Зато рядом изобразила другую, уже в полете, чуть больше прошлой, добавила по краям колючих ветвей, которые в одной месте отходили от толстого ствола, как уродливые скрюченные пальцы от ладони. Осы все множились и множились, а Ирр уже не обращала внимания на происходящее вокруг.

***

Арестованных по делу Братства терна в особом управлении было не так много. Они предпочитали убить себя, лишь бы не сесть в тюрьму. Хавьер знал всех лично, но зайти решил только к одному.

Недели в заточении не пошли Николасу на пользу: он оброс, осунулся, кожа его будто повисла и пожелтела. На шее белела повязка, а извлеченная из-под кожи оса трепыхалась в стеклянной банке, но Хавьер и отсюда чувствовал, что магии в ней осталось совсем немного, часа на два псевдожизни, не более.

Он забрал воспоминания о целом годе жизни Саеса, хотел всего-то неделю, но вышло иначе. С людьми всегда так: невозможно точно рассчитать силу воздействия, легко навредить или взять больше, чем можешь усвоить. Предметы отдавали свои воспоминания намного охотнее и воспринимались они легче, от мыслей Саеса голова трещала. К тому же Хавьер успел испугаться за Ирину. Отец-Защитник, как той только пришло в голову заслонять его собой от пули?

Сейчас Хавьер знал, что Саес целился не в него, кто-то передал ему приказ уничтожить девушку, пока та не разболтала лишнего об осах.

— Говорят, что старина Алекс снова надумал жениться, — первым заговорил Медина. — Или, правильнее сказать, Кроу тебя заставил?

Внезапно он хрипло рассмеялся, в голос и до выступивших слез. Длины цепей от наручников не хватало, чтобы вытереть глаза и Нику приходилось наклоняться над столом.

В допросных Хавьеру никогда не нравилось: слишком темно и сыро. К тому же нет воды или бутылки хорошего спиртного, чтобы успокоить арестанта. Но и сбежать отсюда, ровно как и достать следователя, непросто.

— На той самой смазливой гончей, что таскалась за тобой по университету? — ещё сильнее развеселился Ник. — Надо же, дон Александр, вхожий в императорский дворец, человек даже после революционного раздела сохранивший состояние, вдруг вынужден жениться на верже. Такого будущего ты хотел? Такой жизни?

Хавьер же пожал плечами. Проводить вечера с Ирр, угощать ее мороженым, целовать сочные губы и чувствовать, как ее тело сладко содрогается под его телом… Пугающего или отвратительного в этом было немного. И больше всего Хавьер боялся за то, как общество примет Ирр, а не того, что ему придется провести всю жизнь с вержем.

— Ты ведь каждую секунду будешь понимать, что перед тобой не человек и это никогда не изменится.

— Я видел ваш ритуал посвящения до конца, а не только ту часть, с которой сбежала Фредерика Альварес. Ты хотел такого будущего, Ник? Чтобы прятаться в подземелье, убивать невинных и подставить свою шею чудовищу, которое вселяет янтарных ос?

Чужая память пришла обрывками, будто ее тоже стирали и корректировали, но Хавьер видел момент, когда к Саесу подошел закутанный в темный плащ дон, чье лицо пряталось за поднятым воротником, протянул руку, больше похожую на высохшую ветку, и выпустил янтарную осу. Та вылезла прямо из-под кожи-коры, пару секунд потопталась на месте, расправляя крылья, а после полетела.

Ужалила она совсем не больно, Саес даже не почувствовал, зато позже как ребенок радовался своей возросшей силе и скорости. Оса действовала точно как артефакты донов: брала кровь и делилась магией. Но ее истинный хозяин не был добрым и не хотел поддержать соратников, он делал из них марионетки.

— Алварес, обычная вспыльчивая девчонка, поступила умнее, чем вы все вместе взятые, — продолжил Хавьер. — Так не пора ли взять с нее пример? Братство не борется за права бывших аристократов, оно стремится к власти, и способы выбирает не самые честные. Разве ты хочешь и дальше смотреть, как они убивают невинных? Ты вонзал стилет во взяточников, а Игольник убивает девушек. Совсем молоденьких, Ник. Одна из них и вовсе была беременной. Тебе не кажется, что пора его остановить? Сделать хоть что-то? Прекратить череду бессмысленных смертей?

— Они не бессмысленны, Мастер над корнями ищет королеву вержей. Зачем, думаю, и сам догадаешься.

Раньше это ускользало от Хавьера, но сейчас, с воспоминаниями Саеса все стало на свои места: кем бы ни был Мастер над корнями раньше, сейчас он верж и наверняка страдает от своего проклятия. А значит, не прочь его сменить на что-то более подходящее.

Логично было бы использовать Ирр в качестве приманки, она же гончая, крайне живучее создание, а не изнеженная донья. Но внутри все вскипало от одной мысли об этом. Деву Порочную ему в жены, сейчас Хавьер был готов вскочить на корабль и уплыть в колонии вслед за Алварес, лишь бы не вмешивать Ирину в дела Братства.

Больше ничего нового от Ника он не узнал, потому приказал увести его и вернулся в свой кабинет, без стука и предупреждения.

Ирр же на корточках сидела на столе и быстро чертила что-то двумя руками. Ее волосы растрепались и снова закрывали лицо, зато задранное платье очертило острые коленки и то, что некоторые из ее суставов гнутся больше, чем положено человеку. Заметив Хавьера Ирр быстро собрала листы и села иначе, свесив ноги со стола, а руки сложила на коленях.

“Ты ведь каждую секунду будешь понимать, что перед тобой не человек и это никогда не изменится” — в этом Ник был прав, но он не знал, как мало для Хавьера значит принадлежность к человеческому роду.

— А если бы кто заглянул тебе под юбку? — попытался пошутить он.

Ирр же тяжело вздохнула и виновато опустила глаза, а после кокетливо забросила одну ногу поверх другой и выгнулась так, чтобы платье обрисовало изгиб бедра и тонкую талию.

— Тебе уже немного можно. Но дома! Я вспомнила осу и кое-что нарисовала.

Она протянула листы, на которых в самом деле были осы, а еще терновник и рука-ветка.

— Такие вержи были на Серебряном острове, но они бы убивать не стали. Очень добрые, угощали меня грушами, а ос я видела всего один раз, поэтому плохо запомнила.

Хавьер хотел спросить, не помнит ли она еще что, но затем машинально перевернул лист и увидел длинный и подробный отчет, а еще рисунок таинственного существа в полный рост.

Домой они добрались поздно вечером, когда уже стемнело, и самые мощные фонари не разгоняли толком туман. Хавьер так устал за день, особенно от душных допросных и бесконечных бумаг, что с удовольствием бы прогулялся пешком, но слишком боялся за Ирр. Пока он ничего не знал об Игольнике и том, сколько еще людей из особого управления работают на Братство, а значит не имел права рисковать.

В машине Ирр привычно сбросила туфли и подтянула колени к груди, а после распустила волосы, чтобы отгородится ими от всего. Наверняка обижается за то, что Хавьер не оценил ее рвение по спасению одного глупого дона. А он даже не мог нормально объяснить, что было не так.

— Давай договоримся, — Ирр обернулась на его голос и заправила прядь за ухо, открывая лицо. — Для меня нет ничего важнее тебя, поэтому когда больно, страшно, неприятно тебе — то больно мне.

— Если себя защищаю, то как будто тебя? — она опустила ноги и поправила платье. — А если ты обидишь?

— То же самое.

Она важно кивнула, но не произнесла ни единого слова до того момента, пока они не оказались дома. Там Хавьер первым делом ушел в душ, чтобы немного смыть с себя надуманную грязь, которая осела в допросных и успокоить гудящую голову. Целый год жизни Саеса сейчас вращался в памяти и никак не находил себе положенного места, и все это выливалось в физическую боль.

Когда Хавьер вернулся в комнату, то из кухни уже доносился запах ужина, от которого почти сразу замутило, а рот наполнился желчью. Лекарство дома было, но пить его сейчас бесполезно: пока в мыслях бродят чужие воспоминания, избавиться от боли не выйдет. Поэтому Хавьер порылся в своих вещах и нашел темный флакон с "кровью" Отца-Защитника, вытащил из тумбочки моток плотной веревки и пошел искать Ирр.

Она успела переодеться в более легкое домашнее платье и разогрела ужин, но держалась настороженно, будто боялась чего-то или злилась.

— Мне нужна будет помощь, но довольно специфическая. Обещай, что не испугаешься, — Хавьер протянул ей моток веревки и флакон.

— Пальцы щиплет, — она недоверчиво взяла "кровь", но к веревке не прикоснулась.

— Это мне. То и это. Идем.

Хавьер первым вышел из кухни и направился в свою спальню, на ходу расстегивая рубашку. Приятного в его задумке было мало, но если не сделать все сейчас, будет только хуже.

Дальше он сложил веревку на тумбочку, повесил рубашку в шкаф и лег на кровать, заведя руки за голову.

— Тебе нужно будет привязать меня, дать выпить содержимое флакона, а после уйти. И не возвращаться, что бы здесь ни происходило, до полуночи.

— А что там? — Ирр нахмурила брови, но не ушла.

— "Кровь" Отца, одна из разновидностей, действует почти как кости чужих. Вержу или теру такая доза бы серьезно навредила, но меня только на время лишит магии и всего того, что та привнесла.

Еще сотрет воспоминания, которые перешли ему от Саеса. Обычно Хавьер просил своего доктора оказать ему такую услугу, но вызывать того поздним вечером не хотелось, а Ирр не из пугливых.

Он бы обошелся и вовсе без свидетелей, но после “крови” всегда накатывала дикая боль в груди и горле, хотелось разодрать их, лишь бы от нее избавиться, поэтому руки лучше привязать.

— Я посижу с тобой, — внезапно сказала Ирр и поднесла открытый флакон к губам Хавьера. — И пригляжу. Ты не бойся.

— Привяжи. Пожалуйста, — добавил он после небольшой паузы.

Ирр поджала губы, после погасила свет, оставив только ночник, вернулась на прежнее место и споро привязала руки Хавьера к изголовью. Узлы вышли тугими, на совесть, а веревка сразу же впилась в запястья. Ирр распустила волосы, забросила их на одно плечо и только потом поднесла флакон к губам Хавьера.

Глоток дался тяжело, жидкость отличалась неприятным вкусом и обжигала рот. После нее останется много кровоточащих язвочек и желудок будет еще неделю ныть, но другого способа избавиться от чужих воспоминаний Хавьер не знал. Поэтому и пользовался своей силой только в самом крайнем случае.

Ирр неумолимо и без лживой жалости споила ему все содержимое пузырька, поддерживая под голову, затем позволила улечься поудобнее и поправила подушку.

Вначале по телу прокатилась волна жара, резко сменившаяся ознобом. Хавьера затрясло так, что зубы не попадали друг на друга и очень хотелось пить. После в горло будто влили кипяток и захотелось разодрать его, чтобы избавиться от боли, но веревки держали крепко.

Ирр все также сидела рядом, гладила его по голове и напевала песенку на тийском:

"...Ковром серебряным укроет,

Цветущий виноград.

И к утру тебе подарит

То, чему не будешь рад...".

Мелодия была знакомой, хотя слов Хавьер не помнил. Когда становилось легче, он переводил взгляд на Ирр. На ее чуть вздёрнутый нос и большие темные глаза, на пухлые губы и волосы, локонами спускавшиеся на грудь.

Дальше боль стала совсем нестерпимой, а веревка на руках ослабла, зато поверх сразу же легли чужие ладони, казавшиеся стальными. Следом Ирр просто села сверху, прижимая его к кровати. Девушка казалась почти невесомой, но держала намного крепче веревки, руки и на дюйм не сдвинешь.

— Видишь, я сильная какая? — шепнула на ухо Ирр. — А ты говоришь, чтобы не защищала тебя. Глупый, как все доны.

Конечно, глупый. Вообразил себе, что будет лихо раскрывать все сложные дела, используя таланты Ирр, сегодня же чуть не умер, когда раздался выстрел, а она прыгнула сверху, закрывая собой. И тогда же понял, что больше не возьмёт Ирину с собой на работу. Вот найдут Игольника — и пусть возвращается в свой участок, перебирать бумаги. Или найдет другое дело, себе по душе, с деньгами и влиянием Сото с этим проблем не будет. А то и вовсе сядет дома, будет учиться готовить, как давно мечтала.

Постепенно жар начал уходить, а с ним и чужие воспоминания, зато цветочный запах становился все сильнее, как и навязчивые мысли, что на бедрах сидит девушка невероятной красоты.

— Тебе лучше лечь рядом, — горло до сих пор жгло, но уже терпимо и это никак не отвлекало от склонившейся над ним Ирр.

Она все еще сжимала его руки, а спрятанная под тонкой тканью домашнего платья грудь скользнула по его груди, вырывая стон. Ирр осторожно легла сверху, обозначила поцелуй на щеке и спустилась к мочке уха, которую сразу же прихватила губами.

— Разве приличные девушки так себя ведут? — Хавьер все же попытался высвободиться из ее хватки, потому что во рту до сих пор был горько-соленый привкус собственной крови и лекарства, а с тела хотелось смыть выступивший пот.

— Отец-Защитник был счастливо женат на Деве Благостной, пока не понял, что та слишком пристойна и холодна для его норова. И тогда он взял Деву Порочную второй женой, и породил неисчислимое количество вержей.

Пока говорила, Ирр выпрямилась и позволила Хавьеру опустить руки, чтобы дать им отдохнуть. Те мелко дрожали от перенапряжения, но горячая кожа на бедрах Ирр, к которой нельзя было не прикоснуться, будто исцеляла. А ещё Хавьер нащупал самый край чулок, и от этого во рту совсем пересохло. Ирр же нарочно дразнилась, потому как поерзала на его бедрах, расстегнула пуговицу на брюках и обрисовала одной ей ведомый узор по самому низу живота.

— А какую женщину вы бы хотели, дон Александр? Приличную донну или развратницу с порченой кровью?

— Мне нравится версия, — он еще раз попытался освободиться, но Ирр держала крепко и явно наслаждалась своей ведущей ролью, — что у Отца-Защитника была всего одна жена, одна Дева. И Благостная, и Карающая, и Порочная, переменчивая, точно океан. Но служителям храмов не понравилось родство с вержами, поэтому в своих записях они разделили одну женщину на троих. И, наверное, я бы тоже не смог выбрать. Так что ты мне нравишься во всех своих ипостасях.

Ирр через голову стянула платье и отбросила его в сторону, оставшись в одном белье. Таком же темно-зеленом с узором из листочков, как и вся остальная ее одежда. Кружево приподнимало и подчеркивало ее грудь, обрисовывало низ плоского живота и углубление пупка, Хавьер не удержался, положил руки поверх лифа, поглаживая узоры и набухшие соски Ирр. После он отодвинул чашечки вниз, чтобы почувствовать в своих руках кожу, а не ткань. Все же Дева Порочная щедро одарила свою дочь, преступно этим не насладиться. И Ирр в этот раз совсем не боялась, отдаваясь его ласкам. Она выгнула спину и запрокинула голову, вцепившись пальцами в плечи Хавьера.

И на кончиках тех быстро выросли когти, легонько впившиеся в кожу, а по его бедрам мазнула кисточка хвоста. Да, с ней рядом точно не забудешь, что перед тобой не человек, но толковых отношений с доньями у Хавьера все равно не вышло, почему бы не попытаться построить их с гончей?

— Дай мне минуту, — попросил он. — Схожу в ванную…

— Глупый совсем.

Ирр снова наклонилась и поцеловала его в шею, после снова затянула в рот мочку уха, лаская ее языком. Израненного рта Ирр избегала, хотя Хавьер чувствовал, что это не от брезгливости, а потому что не хочет травмировать его еще сильнее. Сдерживаться становилось все сложнее, амулет, который дает временное бесплодие остался в ванной, но почему-то сейчас, когда цветочный запах пропитал всю комнату и оседал где-то в глубинах легких, Хавьер понял, что признает всех детей Ирр, какими бы те не родились.

Пока же он раздел гончую, наслаждаясь ее красотой, стащил брюки и застонал, когда почувствовал себя в ее горячем теле. Ирр охотно откликнулась и подхватила темп, но в этот раз не дала ему подмять себя, осталась сверху, ещё и зарычала, стоило попытаться переложить. Точно самая настоящая хищница, которая даже в моменты страсти не бывает слабой.

Хавьеру нравилось смотреть на горящие щеки Ирр, на приоткрытый рот, из которого то и дело срывались стоны, на высокую грудь с розовыми вершинами сосков. Даже на длинные тонкие шрамы, которые белыми нитками тут и там пересекали тело. Один так и вовсе шел поперек живота, и ещё его плохо зашили, раз даже способность заращивать раны гончей не справилась. Все это словно деталь, подчеркивающая, что перед ним не тихая домашняя девочка, а гончая. Его гончая и его невеста. А ещё повод пообещать себе, что новых шрамов быть не должно.

В конце же Ирр двигалась так быстро, что Хавьер почти не успевал за ней и с трудом сдерживался, позволив себе расслабиться, только когда она застыла, содрогаясь от удовольствия, а после повалилась сверху. Странно, но сейчас запах цветущего винограда стал просто невыносимым. Он доносился из приоткрытого окна, от постельного белья, кожи и волос Ирр.

Сама гончая почти сразу сползла и завернулась в одеяло, так что и носа видно не было. (HfW8hiV4 — промокод на "Ведьму-тещу", завтра, возможно, будет ещё ;) , этот уже забрали).

— Надеюсь, тебе понравится моя кровать, а то мне не очень хочется спать на полу, — Хавьер склонился над ней и поцеловал в щеку, хотя для этого и пришлось отодвинуть край одеяла.

— Ты хороший, но все равно глупый.

— Зато теперь точно знаю, какой должна быть свогор Сото.