Голубая Луна — Возвращение

ТРИ ВСЁ О ПРИНЦЕ

Более холодным, чем обычно, вечером ранней осени, где-то в Лесном Королевстве, Принц и его друзья отправились верхом на поиски приключений. Даже при том, что по крайней мере один из них знал, что ему не следовало этого делать. Принц Ричард ехал впереди на своём прекрасном белом коне в сопровождении своих добрых друзей Кларенса Ланкастера, который воображал себя менестрелем, и Питера Фостера, который никогда не представлял себя никем иным, кроме как солдатом. Их лошади не были ни белыми, ни породистыми, ни даже достойными второго взгляда, но они справлялись с работой ничуть не хуже. Вечер медленно переходил в ночь, и последние лучи светила угасали. Деревья вокруг полыхали бронзовым и медным цветом, и одного только проезда трёх молодых людей на лошадях было достаточно, чтобы стряхнуть с деревьев последние листья. Широкая тропа была уже покрыта толстым слоем опавшей листвы, заглушавшим стук лошадиных копыт. Осень в этом году наступила ранняя и холодная, и Принц Ричард тихо спорил сам с собой, не слишком ли он припозднился с поиском приключений. Конечно, он никогда не признался бы в этом перед своими друзьями. Принц прислушивался, нет ли волков, которые всегда появляются с наступлением осени, но нигде не было слышно ни звука. Только пение нескольких птиц, настырное жужжание насекомых… В общем, лес казался почти неестественно тихим.

— Ты уверен, что мы не можем немного передохнуть, перекусить и выпить чего-нибудь согревающего? сказал Кларенс, неловко переместившись в седле. Он не был создан для долгих поездок, и никогда не отличался терпением в том, что касалось удобств.

— Мы остановились выпить чаю всего несколько часов назад, — безжалостно ответил Ричард. — И там, добавлю, ты умудрился употребить больше копчёного мяса, дорожного печенья и бренди, чем мы с Питером вместе взятые. Удивительно, что конь не рухнул под тобой. Ты знаешь, что хозяин конюшни держит других лошадей в узде, угрожая отдать их тебе?

— Я не толстый! У меня просто широкая кость.

— У тебя объемный живот и ещё больший аппетит, — буркнул Питер, не отрывая взгляда от тропы впереди. — Я видел, как мясные пироги выбегали из кухни, когда ты входишь.

— У меня просто большой аппетит, — надменно сказал Кларенс.

— Тогда перестань жаловаться, — сказал Ричард. — Мы на пути к приключениям! Это то, чего, по твоим словам, ты хотел.

— Это то, чего он хотел, когда мы все были в безопасности в Замке, — сказал Питер. Любой человек с реальным опытом знает, что приключение — это когда кто-то другой прокладывает себе путь через Ад, а вы сидите на комфортном расстоянии от этого места и читаете об этом.

— Мы выполняем миссию милосердия, идём спасать бедных угнетённых шахтёров от противоестественной угрозы, — твёрдо сказал Принц Ричард.

— Скорее, на пути к преждевременной смерти, — сказал Питер. — Я здесь только потому, что кто-то должен присматривать за вами и держать вас подальше от неприятностей.

— Спасибо, капитан Ворчун, — сказал Принц. — Дай нам знать, если увидишь что-нибудь действительно удручающее, чтобы мы все могли хорошенько поразмышлять о несправедливости жизни.

— Не делись с ним идеями — сказал Кларенс.

— История меня оправдает, — сказал Питер.

— Я здесь только для того, чтобы получить опыт — экспириенс для новой песни, сказал Кларенс. — Я с удовольствием оставлю настоящие приключения тем, кто больше подходит для этого. Вы двое приступайте, а я придержу лошадей. Я спец по этому делу. Он замолчал и внезапно задрожал. — Как может быть так холодно, в это время года? У нас только-только началась осень… Может, мне стоит пересмотреть свой календарь?

— Холодно, — сказал Питер. — Аномально холодно. На мне длинное нижнее бельё, и я всё ещё чувствую приближение осени в некоторых очень интимных местах.

— Чрезмерно информативно, — буркнул Ричард.

— Я ненавижу сезонные изменения погоды, — сказал Кларенс. Особенно в конце года. Мне всегда кажется, что весь мир умирает…

— Хватит нудеть, — сказал Питер. — Это моя работа.

— Он просто ведёт себя как менестрель, — сказал Ричард.

— Как пустослов, — сказал Питер.

— Мне кажется, — медленно произнёс Кларенс, — или из леса исчезли все звуки?

Они все внимательно слушали. Птицы прекратили своё пение, насекомые исчезли, и не было слышно даже намёка на движение в густых зарослях деревьев по обе стороны проторенной тропы. Остался только отчётливый, размеренный топот их лошадей. Казалось, что лошади и их наездники были единственными живыми существами, оставшимися в умирающем мире. Ричард привстал на стременах, чтобы оглядеться, но сгущающиеся тени мешали. Он снова опустился.

— Всем держать ухо востро, — твёрдо сказал Питер. — Мы далеко от цивилизованных мест и направляемся на опасную территорию. В некоторых тёмных уголках Леса всё ещё водятся чудовища.

— Что? — немедленно спросил Кларенс. — Опасная территория? Никто ничего не говорил мне о том, чтобы заходить на опасную территорию! Я думал, мы просто собирались проверить небольшой шахтёрский посёлок. Мы опять заблудились? Хотите, чтобы я проверил компас?

— Мы уже на пути к Куперс-Милл, — сказал Ричард. — И оставь компас в покое. Ты способен ломать тонкие механизмы, просто дыша на них.

— И все жё, — сказал Питер, — мне кажется, что мы уже должны были добраться до Куперс-Милл. Если бы мы шли прямым путём. Как мы и договаривались.

— Хорошо, значит, мы сделали небольшой крюк, — сказал Ричард. — Поскольку мы всё равно шли в общем направлении… Я подумал, что мы могли бы воспользоваться возможностью, чуть задержаться и взглянуть на Темнолесье.

Питер и Кларенс резко натянули поводья, заставив своих лошадей остановиться, и Ричарду не оставалось ничего другого, как тоже остановиться. Все они долго смотрели друг на друга. Обычно румяные черты Кларенса внезапно побледнели, в то время как Питер, прищурившись, смотрел на Принца.

— Неудивительно, что так холодно, — наконец сказал Кларенс.

— Ты ничего не говорил о том, чтобы приближаться к Темнолесью, — сказал Питер.

— Потому что я знал, что если я скажу вам, вы оба откажетесь! — сказал Ричард. — Это всего лишь название! Нельзя позволять ему так влиять на нас. Темнолесье уже давно не так велико и не так опасно, как раньше. Не смотри на меня так! Вся эта территория сейчас едва ли миля в диаметре, и здесь не осталось ни одного демона.

— Некоторые так говорят, — сказал Питер. — Другие говорят иначе, потому что у них больше разума. Если ты не видишь демонов, это не значит, что их там нет.

— Ещё как значит! — сказал Ричард.

— Демоны всё ещё существуют, — сказал Кларенс, скорбно оглядываясь вокруг. — Все песни и истории говорят об этом.

— Не настоящие демоны, — сказал Ричард. — Не такие, как во времена Войны Демонов.

— Есть ещё существа, которые скрываются в Темнолесье, — сказал Питер, вглядываясь в непроглядные тени между деревьями. — Они скрываются в самых затаённых, самых зловещих уголках Леса. Наблюдают из мрака у обочины тропы, поджидая, пока какой-нибудь несчастный молодой глупец забредёт сюда.

— Ты становишься таким же слабаком, как Кларенс, сказал Ричард. — Это всего лишь сказки! Прошло уже сто лет с тех пор, как мой славный предок уничтожил всех монстров во время Войны Демонов! Я просто подумал, что раз уж мы всё равно собирались проезжать мимо Темнолесья, то могли бы остановиться и осмотреться. Просто чтобы увидеть, на что это действительно похоже. Ты говорил, что тебе нужен новый достойный материал для песни, Кларенс. Мы можем стать первыми людьми, вошедшими в Темнолесье с тех пор, как…

— Мы? — сразу же воскликнул Кларенс. — Что за дерьмо мы обсуждаем? Я и близко к нему не подойду!

— Я тоже, и вы тоже, Ваше Высочество, — твёрдо сказал Питер. — Поездка за небольшим приключением — это одно, а рискнуть своей душой и рассудком — совсем другое.

Ричард только посмеялся над ними, и Питер с Кларенсом поняли, что ситуация безнадёжна. Достаточно было услышать этот весёлый и беззаботный смех, чтобы понять, что Принц принял решение и сделает то, что задумал, и что он намерен втянуть в неприятности и своих друзей ради их же блага. Признаться, это была одна из причин, почему они остались с ним. Жизнь с Принцем Ричардом могла быть опасной, но скучной она никогда не была.

Принц Ричард из Лесного Королевства был высоким, темноволосым, энергичным и, пожалуй, слишком красивым. Сейчас, когда ему было за двадцать, он был храбр, обаятелен и громогласно весел, и был бы невыносим, если бы не знал всего этого и не относился к этому с юмором. Он не ценил ни одного из своих лучших качеств, потому что не чувствовал в этом своей заслуги. Поэтому он всегда был готов броситься в неизведанное и совершить неразумное.

Он немного повоевал в пограничных стычках, но не нашёл там ничего героического. Только убийства. Он выполнял свой долг, вместе с солдатами своего отца изгоняя вторгшиеся войска Редхарта, но не получал от этого никакого удовольствия. Он всё ещё искал чести и славы, которые обещали ему легенды, на которых он вырос, о его легендарном предке, его прадеде, Принце Руперте. Который ездил на драконах и носил Радужный меч, который спас Лесную Страну и всех её жителей от полного уничтожения, отразил вторжение целой армии демонов и победил их предводителя, ужасного Принца Демона, Лорда Темнолесья.

Поэтому, когда представлялась возможность для действий или приключений, вы всегда могли рассчитывать на то, что Ричард опередит всех, улыбаясь и смеясь. И почти всегда он первым утаскивал своих друзей, когда всё шло ужасно плохо.

Кларенс Ланкастер был человеком среднего роста и более чем среднего веса, с бесконечным аппетитом ко всему достойному, что может предложить жизнь. Они с Ричардом были близкими друзьями ещё со школы, и все сходились во мнении, что они плохо влияют на других молодых людей. Он твёрдо решил стать менестрелем, чтобы его песнями восхищались и почитали во всём мире. Он искал героические ситуации, чтобы наблюдать за происходящим с безопасного расстояния, а затем писать о них в аутентичной манере. Кларенс был обеспеченным сыном торговца из среднего класса, с гарантированным безбедным будущим, и ему не терпелось бросить всё это во имя романтики и приключений. Он всегда одевался по самой яркой и радикальной моде, ни одна из которых ему не подходила. У него были длинные рыжие волосы и такая же огненная козлиная бородка. Он был умным, серьёзным и вдумчивым, но не настолько наблюдательным, как ему нравилось думать. Они с Ричардом рано сблизились благодаря общему увлечению старыми песнями и легендами и взаимному недоверию ко всем формам власти. Вскоре они стали неразлучны, и их отцы оставили их вместе в тщетной надежде, что один из них окажет благотворное влияние на другого.

Ричард и Кларенс оба твёрдо верили, что в прошлом, когда молодым людям приходилось сталкиваться с реальными опасностями, и которым нужно было доказать свою состоятельность родителю, могли совершать героические поступки… Кларенс сопровождал Ричарда в пограничных стычках и храбро сражался на стороне Ричарда, когда у него не было другого выбора. Но он был в ужасе от бессмысленной, бесконечной крови, резни и полного отсутствия чести и славы. Только залитые кровью места убийств и печальные, безвестные смерти. Жизнь солдата оказалась совсем не такой, как в песнях. Кларенс покинул границу в тот момент, когда Ричард был готов уйти, и больше никогда не возвращался.

Единственный близкий друг Ричарда был совершенно другого сорта. Питер Фостер был солдатом из длинной череды солдат, с раннего детства обученных носить оружие. Ему было под тридцать, и ему нравилось думать о себе как о зрелом и уравновешенном члене группы.

Его привезли сюда ещё подростком, чтобы он обучал юного Принца Ричарда искусству боя. Они привязались друг к другу, и Питер остался с ним. Крупный и коренастый мужчина, Питер носил прочный кожаный доспех вместо привычной кольчуги, потому что ему нравилось всегда иметь возможность быстро и свободно двигаться. На бедре он носил меч, уродливый и безымянный мясницкий клинок, на спине — щит и всевозможные полезные, порочные и ужасающе мерзкие штучки. Питеру нравилось чувствовать, что он готов ко всему, что может подкинуть ему недружелюбный мир. Он участвовал в пограничных стычках вместе с Ричардом и Кларенсом. Чтобы присматривать за ними и прикрывать их спины.

Многие из его семьи уже были там. Он не ожидал ничего героического, поэтому не был разочарован тем, что нашёл. Он никогда не верил ни в честь, ни в долг, только в солдатское жалованье.

Питер был обворожительно уродлив, — лицо со шрамом и холодные серые глаза, он пользовался большим успехом у женщин, чем Кларенс и Ричард, вместе взятые.(Хотя Ричард лгал о своём опыте. Остальные знали, но молчали. Быть Принцем нелегко.)

Они приближались к Темнолесью медленно и очень осторожно. Они уже давно оставили тропу, и теперь пробирались среди редких деревьев в растущем сумраке позднего вечера. Повсюду были предупреждающие знаки — рубленные доски с грубыми и даже резкими надписями. Некоторые из них были настолько старыми, что написанное на них почти стёрлось, другие — настолько новыми, что казалось, будто краска ещё не высохла. В лесу царила полная, неестественная тишина и безмолвие. Не пела ни одна птица; ни одно насекомое не жужжало и не порхало. Нигде не было ни звука, ни признака дикой фауны. Деревья и растительность становились всё более чахлыми и хилыми, даже искривлёнными, по мере того как трое всадников приближались к границе Темнолесья. Плодовые грибы вырывались из треснувших стволов деревьев бледными, болезненными цветами, в то время как скрюченные ветви цеплялись за низкое закатное небо.

Лошадям не нравилось направление, которое выбрали всадники. Они громко фыркали, запрокидывали свои огромные головы и боролись с поводьями, и только крепкие руки заставляли их двигаться в нужном направлении. Лошади чувствовали, что что-то не так. И хотя он не хотел признаваться в этом перед своими спутниками, Принц Ричард тоже чувствовал.

Резкий поворот, и вот он уже перед ними. Едва не сбросив своих наездников, тяжело ступая копытами, лошади остановились. Ночная пелена окутала лес впереди. Казалось, она простирается вверх в бесконечность и уходит в обе стороны — непроницаемая стена теней, обозначавшая внешнюю границу Темнолесья. Единственное место в Лесу, где всегда было темно, где ночь властвовала и всегда будет властвовать. Лошади встали на дыбы и ужасно заржали, их глаза истерически закатились. Ричард быстро выпрыгнул из седла и накрыл глаза коня плотной тканью, удерживая её обеими руками. Лошадь немного успокоилась, когда Ричард заговорил с ней успокаивающе, а затем развернул животное и повёл его обратно по тропе, за поворот.

Он привязал поводья коня к крепкой ветке и закрепил полоску ткани на её голове. К тому времени, как он закончил, Питер и Кларенс привязали своих коней рядом с его. Трое молодых людей посмотрели друг на друга. Они ничего не сказали. Да и что было говорить? Темнолесье оказалось не таким, как они ожидали, но теперь, увидев его своими глазами, все они знали, что никакие слова не могли подготовить их к реальности этой тёмной и безмолвной стены.

Первым двинулся Ричард. Он не стал обсуждать это со своими друзьями. Он просто вернулся за угол по тропинке и встал перед границей Темнолесья, вглядываясь в темноту. Питер и Кларенс посмотрели друг на друга, почти синхронно пожали плечами и вернулись за угол, чтобы присоединиться к нему.

Они стояли вместе, плечом к плечу, так близко, как только могли, бессознательно ища поддержки друг у друга. Все они дрожали почти в унисон, и не от холодного осеннего воздуха, и даже не от ужасного пронизывающего ветра, который порывами налетал из Темнолесья. Здесь было нечто большее, чем просто ночь, и они чувствовали это в своих душах.

— Нас не должно здесь быть, — сказал Питер.

— Тише, — сказал Ричард, не глядя на него.

— Что это за запах, доносящийся из темноты? — сказал Кларенс. — О Боже, как воняет. Как будто всё, что когда-либо умерло здесь, осталось сваленным в кучу… Что это?

— Смерть, — сказал Питер. — Гниение и разложение. Предупреждение.

— Откуда дует этот ветер? — сказал Кларенс. — Почему он не прекращается?

— Давайте уйдём отсюда, — сказал Питер. — Это совсем не то, чего мы ожидали, и, видит Бог, мы ожидали достаточно плохого.

— Нет, — сказал Ричард.

— Ты же не всерьёз думаешь о том, чтобы пойти туда? — сказал Кларенс.

Принц Ричард улыбнулся своим друзьям; если улыбка и казалась немного натянутой, все они были не в том состоянии, чтобы заметить это.

— Глупо не пойти, — сказал Ричард, — после того, как мы проделали весь этот путь, чтобы увидеть это. Мы все читали рассказы и истории, слушали песни, гадали, каково там, в ночи, которая никогда не кончается. Но вы когда-нибудь говорили с кем-то, кто испытал это на себе? Я хочу знать. Я хочу столкнуться с этим воочию. Узнать то, что знал мой предок Принц Руперт. Этот опыт превратил его в героя. Я хочу… Мне нужно испытать себя против Темнолесья. Чтобы узнать, плоть ли я от плоти своего предка.

— Ты сошёл с ума, — категорично заявил Питер. — Никто не пойдёт туда по своей воле.

Ричард вновь одарил своих друзей храброй, беспечной улыбкой. — Я иду туда. Ты можешь остаться здесь.

— В Бездну, — тут же сказал Питер. — Если ты пойдешь туда один, то больше никогда не выйдешь. Он посмотрел на стену тьмы перед ними, а затем взглянул на Кларенса. — Мы ненадолго. Присмотри за лошадьми.

— Адские бездны, — буркнул Кларенс, засунув руки глубоко в карманы, чтобы его друзья не видели, как сильно они дрожат. — Думаешь, я позволю вам двоим украсть всё веселье? Они напишут о нас песни. И моя песня будет лучшей из всех, потому что я был там.

Все трое смотрели на Темнолесье. Никто из них не двигался. Потому что одного взгляда на границу было достаточно, чтобы их сердец коснулся холод, а мысли замедлились. Это было всё равно что смотреть вниз с вершины горы и мандражировать перед прыжком. В непроницаемую тьму… И, несмотря на все их храбрые слова, каждый из них втайне надеялся, что кто-то другой найдёт слова, которые позволят им уйти с честью, или, по крайней мере, каждый из них хотел, чтобы кто-то другой был первым.

В конце концов, конечно, это был Ричард. Он плавно шагнул вперёд, и стена поглотила его, как тихие тёмные воды, без малейшей ряби, отмечающей его прохождение. Питер и Кларенс погрузились вслед за ним.

Все они вскрикнули, когда вошли в Темнолесье и остановились в нескольких футах от границы. Ужас и некое духовное отвращение удерживали их на месте. Холод сильно ударил по ним, впиваясь в них, как нож, высасывая из них всё тепло, жизнь и энергию. Здесь не было места для людей.

Ричард заставил себя оглядеться, медленно, рывками, неохотно двигая головой. Повсюду лежали мёртвые деревья, гниющие и сгорбленные. Деревья, которые умирали веками, но всё ещё стояли. Все ещё страдали. Их безлистные, переплетенные ветви устремлялись в беззвёздное ночное небо, а затем склонялись вперёд, образуя навес, похожий на прутья клетки. На стволах ближайших к границе деревьев мерцал свет — серебристое свечение фосфоресцирующих грибов. Всего лишь немного света, чтобы тьма казалась ещё непроглядней. Спёртый, неподвижный воздух был насыщен тошнотворным, сладковатым зловонием смерти, умирающих существ и нескончаемого разложения.

Кларенс стоял, дрожа и раскачиваясь, задыхаясь и всхлипывая, как маленький ребёнок. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким и близким к собственной смерти. Тьма, казалось, погрузилась в него, как будто грязь коснулась его души и никогда от неё не избавится… Ему пришло в голову, что это и есть та вековечная тьма, которую ты видишь внутри своего собственного гроба.

Он резко повернулся и побежал, обратно через границу, на свет, в здравый и разумный мир живых. Не в силах противостоять духовной тьме, которая была намного больше, чем просто отсутствие света.

Питер пытался остаться, ради Ричарда, но не смог. Он всю свою жизнь был солдатом, никогда не хотел быть кем-то другим и ходил с Леди Смерть в качестве своей спутницы по многим тёмным местам. Он знал страх потери и ужас, но никогда ничего подобного. Тьма, которой безразлично, насколько он храбр, безразличны великие дела, которые он совершил или мог бы совершить. Раньше он никогда не боялся темноты, но теперь боялся. Он отступал шаг за шагом, не желая поворачиваться спиной к Темнолесью.

Он отступил через границу, оставив своего самого дорогого друга позади, одного, потому что даже это предательство было более терпимым, чем остаться в Темнолесье ещё на мгновение.

Принц Ричард стоял один в темноте, его сердце болезненно колотилось в груди, дыхание становилось учащённым и прерывистым, лёгкие напрягались в поисках воздуха. Ему было холодно, так холодно, что он задавался вопросом, как он сможет снова почувствовать тепло. Смерть здесь не была финалом, это был процесс. Он чувствовал это. Он чувствовал, как мёртвые деревья вокруг него умирают дюйм за дюймом, в вечном тлене. Тишина имела силу медленного, непреодолимого прилива, заглушая даже слабые звуки жизни, которые сопровождали его. Звуки были неправильными. Здесь не рождались кошмары, здесь умирали мечты. Тьма сомкнулась вокруг него, проникая в него, как медленный яд в душу. И… что-то там, в глубине темноты, наблюдало за ним. Возможно, даже подкрадываться к нему, чтобы ужасным образом убить его. Ричард закричал — жалким, почти животным криком ужаса. Он выхватил меч и резко взмахнул им крест-накрест перед собой.

Он шагнул в сторону, чтобы прислониться спиной к стволу дерева, и снова вскрикнул от отвращения, почувствовав, как твёрдый на вид ствол рухнул под его весом, так что он чуть не упал навзничь в разливающееся месиво разложения. Потому что у всех деревьев здесь были гнилостное нутро. Ричард повернулся и побежал прочь из Темнолесья, пока ещё помнил дорогу. Казалось, на то, чтобы выйти, ушло гораздо больше времени, чем на то, чтобы войти.

Он вырвался из темноты в нормальный и уютный свет вечера, снова оказался в Лесу. Он споткнулся, остановился, издал серию быстрых, мерзких, почти животных звуков облегчения и опустился на колени в толстую мульчу из спрессованных листьев, покрывавшую землю. Он выронил меч и крепко обнял себя, наполовину боясь, что может просто развалиться на части, если не сделает этого. Он чувствовал, как холодный пот стекает с его лица. Но он также чувствовал, как сердцебиение приходит в норму, и, по крайней мере, он снова мог дышать. Он медленно осознал, что его друзья были рядом с ним, говорили с ним, но это были только звуки. Он тряхнул головой, и их слова снова начали обретать смысл. Он позволил им помочь ему подняться на ноги и передать ему меч, который он выронил. Нетвёрдой рукой он убрал меч в ножны, а затем крепко обнял своих друзей. Долгое время они стояли, прижавшись друг к другу, как будто не хотели отпускать. Ради дружбы, ради понимания, ради того, чтобы изгнать холод Темнолесья из своих тел человеческим теплом. Через некоторое время, очень долгое время, трое молодых людей отпустили друг друга. Они оглянулись на тёмную пограничную стену, всё ещё отделяющую нормальный мир от мира тьмы, а затем посмотрели друг на друга.

— Проклятье, — сказал Питер. Это было плохо. Я имею в виду, это было действительно плохо. Ничего похожего на то, что я ожидал.

— Это было ужасно, — просто сказал Кларенс. — Не просто ночь, не просто темнота. Скорее, полное отсутствие… всего.

— Мне очень жаль, сказал Ричард, и он никогда не говорил так серьёзно. — Я не должен был так поступать с вами.

— Ты не знал, — сказал Питер. — Никто не мог знать.

— Нет! — резко сказал Ричард. — Мы все знали эти истории и песни. Мы просто не верили им. В одной из них Принц Руперт сказал о Темнолесье: “Там достаточно темно, чтобы сломить любого”.

— Трудно поверить, что Принц Руперт и Принцесса Джулия в своё время прошли через массив Темнолесья, и не один раз, — удивлённо произнёс Питер. — Проклятье, они вели туда армии и сражались с армиями демонов! Как же они выдержали это?

— Значит, это были великие люди, — сказал Кларенс.

Питер достал фляжку с cider brandy, откупорил пробку и сделал длинный глоток. Он глубоко вздохнул, чувствуя, как тепло крепкого алкоголя медленно разлилось по его телу, а затем пустил фляжку по кругу. Кларенс и Ричард тоже долго пили и издавали соответствующие звуки. Но это не помогло. Их всех коснулась тьма, они были отмечены Темнолесьем. И это они ещё не были готовы ни понять, ни признать. Они отвернулись от границы Темнолесья и пошли к своим коням, которые неуверенно ржали по мере их приближения, как будто животные могли чувствовать, что в их всадниках что-то изменилось. Трое молодых людей вскочили в сёдла и отправились к месту назначения — маленькому шахтёрскому поселку Куперс-Милл. Они больше ничего не говорили друг другу. Каждый из них был занят своими мыслями. Теперь они поумерили свой пыл.

К тому времени, когда они прибыли в Куперс-Милл, наступила ночь. Никому из них теперь не нравилась темнота, хотя никто из них не был готов признать это. Они просто зажгли свои надёжные дорожные фонари и крепко привязали их к сёдлам. Полумесяц проливал серебристый свет на лес, но это мало помогало. Трое молодых людей направили своих коней вплотную друг к другу и поехали бок о бок. К их чести, никому из них не пришло в голову просто развернуться и вернуться назад. Вернуться домой, к теплу и свету. Они поклялись сделать то, что должны были сделать, и они это сделали. Они не останавливались по пути. Никому из них не хотелось отдыхать, а тем более спать ночью в лесу.

Куперс-Милл оказалась небольшим скоплением одноэтажных домов из грубого камня с крышами из шиферной черепицы, в которых проживало около сотни человек. Принц Ричард повёл их мимо огромной мельницы на окраине, давшей название деревне; она всё ещё работала, всё ещё молола муку даже в этот поздний час, потому что она будет работать, пока поток может вращать огромное колесо.

Маленькие домики стояли ровными рядами по обе стороны единственной главной улицы. Ни в одном окне, ни в одном дверном проёме не горел свет, потому что всё население деревни вышло встречать их. Они стояли молча, единым фронтом, в дальнем конце деревни, в небольшом пятне света, который давали бумажные фонарик и горящие факелы. Тени вокруг них всё ещё казались предельно тёмными.

Принц Ричард ехал впереди по пустой главной улице, копыта его коня громко цокали по булыжной мостовой. Питер и Кларенс держались позади, стараясь сидеть в седле уверенно и прямо, как и положено героям. Они проделали долгий путь, чтобы добраться до Куперс-Милл, и считали, что это должно были оценить по достоинству.

Ричарду, конечно, это и в голову не приходило. Наконец он остановил своего коня перед толпой и сидел глядя на них, а они на него. Питер и Кларенс осторожно придвинулись по обе стороны от Принца.

Они оба держали руки наготове. Никто из них не доверял толпе. Наконец, вперёд вышел Мэр деревни, которого можно было узнать по соответствующей статусной цепи на шее. Альберт Мейсон — человек, который первым написал Принцу Ричарду письмо с просьбой о помощи.

Он посмотрел на Ричарда и его друзей, а затем посмотрел мимо них, как будто не мог поверить, что они здесь одни. Когда он окончательно убедился, что не будет отряда вооружённых и закованных в броню стражников, армии, пришедшей спасти его деревню от грозящей ей опасности, он снова посмотрел на Ричарда, Питера и Кларенса.

Он, конечно, узнал Принца по официальным портретам, которые постоянно появлялись в прессе, и поклонился по протоколу, хотя и несколько отрывисто. Он был очень напряжён, и это было очевидно.

— Приветствую вас, Мэр Мейсон, — сказал Ричард, повысив голос так, чтобы его слышала вся толпа. — Я Принц Ричард, а это мои друзья. Мы здесь, чтобы помочь.

Мэр кивнул. Он был коренастым и мускулистым от многолетней тяжелой работы и был одет в то, что, вероятно, считал своим лучшим, — официальную одежду, которую надевают на свадьбы или похороны.

— Принц Ричард, — сказал он. — Это, конечно, большая честь, Ваше Высочество, но… где остальные ваши люди?

— Здесь только мы, — сказал Ричард. — Мы здесь, чтобы понять, в чём проблема, и что нужно сделать, чтобы её решить. Если вам нужно больше людей, вы их получите. Если вам нужны государственные средства и ресурсы, чтобы возместить нанесённый местным ущерб, я позабочусь о том, чтобы вы их тоже получили.

И вот так просто он покорил Мэра и жителей посёлка. Ричард всегда знал, что нужно сказать людям. На публике он всегда был непринуждённым, обаятельным и благородным, даже не задумываясь об этом.

Это была одна из тех вещей, которые делали молодого Принца таким популярным, где бы он ни находился. Толпа кивала и издавала общие звуки одобрения, но аплодисментов не было. Всё было слишком серьёзно для этого. Ричард посмотрел мимо Мэра на жителей деревни. Всё население собралось в одном месте. Мужчины и женщины в грубой крестьянской одежде, крепкой, как и сами жители деревни. И дети, всех возрастов, некоторые были настолько малы, что их приходилось носить на руках. Все они смотрели на происходящее широко раскрытыми, зачарованными глазами. Вся деревня собралась в одном месте, потому что никто не хотел пропустить это событие. Это было, вероятно, самое важное, что когда-либо происходило с ними, или когда-либо произойдёт.

Они будут говорить об этой ночи, что бы ни случилось, до конца своих дней и передавать эту историю из поколения в поколение, пока будет существовать деревня. Так со временем она изменится до неузнаваемости.

Питер посмотрел на Кларенса, который быстро кивнул.

— Не волнуйся, — прошептал он. — Песня, которую я создам из этого, превзойдет любую другую. Мы будем гордиться собой.

— А если мы все здесь умрём? — сказал Питер.

— Тогда тебе будет всё равно, не так ли? — сказал Кларенс.

Мэр одобрительно посмотрел на Питера. Он с первого взгляда узнал в нём профессионального солдата. Он посмотрел на Кларенса и его пёструю одежду… менее уверенно. Он снова посмотрел на Ричарда.

— Я вижу, вы привели с собой шута, Ваше Высочество, — сказал Мэр. — Не вижу от него никакой пользы, разве что в качестве приманки, но, несомненно, вы лучше всех знаете своё дело.

Кларенс выпрямился в седле. — Я не шут! Ричард, скажи ему, что я не твой шут!

— Он не мой шут, — любезно ответил Ричард. — Он менестрель.

— Ещё хуже, — раздался голос из толпы. Питер чуть покачнулся в седле, сдерживая смех.

Ричард почувствовал себя немного неловко от явного восхищения и уверенности на открытых лицах стоящих перед ним жителей деревни. Они явно ожидали, что он что-то сделает для решения их проблемы, какой бы она ни оказалась. А он ещё ничего не сделал, кроме как сказал то, что, как он знал, от него требовалось. Он сосредоточился на том, что помнил из письма Мэра. При обычных обстоятельствах он не должен был его даже увидеть. Принц, будучи популярным, получал множество писем по самым разным вопросам, и у него было несколько секретарей, в обязанности которых входило просеивать эти кипы и отбирать то немногое, что действительно имело значение. С чем они потом и разбирались. В последнее время он даже сам не давал автографов. Но ему было скучно, хотелось чем-то заняться, и в то утро он зашёл в офис и просто забрал пачку писем для себя. Среди них была и мольба о помощи из Куперс-Милл.

Ричард спустился с коня и кивнул своим спутникам, чтобы они присоединились к нему. Мэр жестом велел людям держать поводья коней, а Ричард пристально посмотрел на Мэра.

— Я думаю, нам нужно увидеть это своими глазами. Мэр, не могли бы вы привести нас к месту, где это произошло, и сообщить нам подробности…

— Конечно, Ваше Высочество, — сказал Мэр, принявший властную позу.

И тут он снова поник, вспомнив о своей беде. Он резко повернулся, и вся толпа молча расступилась перед ним, отступая назад, чтобы открыть коридор. Потому что, куда бы ни направлялся Мэр, они явно не были готовы идти с ним.

Мэр протянул руку, и кто-то вложил в неё горящий факел. Он долго смотрел на факел, словно черпая силу в мерцающем пламени, а затем пошёл ровным, но неуверенным шагом, и Ричард, Питер и Кларенс последовали за ним.

Мэр покинул деревню и поднялся по крутому склону, который вёл к входу в шахту, расположенному в склоне тёмно-серых гор, нависших над Куперс-Милл. По его напряжённой спине было ясно, что он идёт туда только потому, что кто-то должен показать дорогу и никто другой этого не сделает. Он высоко держал свой горящий факел, но свет дрожал и колебался вокруг него, как дрожала и колебалась его рука.

Ричард заметил вполне реальный страх этого человека и впервые серьезно отнёсся к ситуации. Он ожидал чего-то простого и очевидного, например, стаи волков или медведя, поселившегося в шахте; но теперь ему пришлось задуматься, что же это такое, что может так терроризировать целую деревню.

Наконец они подошли к входу в шахту. Ничего особенного, просто тёмное отверстие в боку серой горы. Ричарду вспомнилась старая история о том, как Принц Ричард и его Чемпион сражались с гигантским червём в заброшенной шахте. Он упомянул об этом Мэру, просто чтобы было что сказать, и Мэр чопорно кивнул.

— О, да, Ваше Высочество. Мы все знаем эту историю. Это было в Коппертауне, где-то в десяти-двенадцати милях отсюда. У некоторых из нас там были родственники. Никто туда больше не ездит, заметьте. Никто там больше не живёт.

— Но… Принц Руперт и Чемпион прикончили Червя! — сказал Кларенс. — Это единственное, в чём сходятся все песни и истории…

— О, они убили Червя, несомненно, — сказал Мэр, не оборачиваясь. — Сожгли его на месте, с помощью лампового масла. Очень умно. Но только после того, как он убил всех, кто жил в Коппертауне. Всех до последнего мужчины, женщины и ребёнка. После этого городок всё ещё стоял на месте, дома всё ещё стояли на месте… но никто не хотел туда переезжать. И это не их вина.

— Там были призраки? — спросил Питер.

— Нет, не в этом дело, не в призраках. Просто дурное место. Там больше не было места людям, они больше не могли там жить. Мэр остановился прямо перед входом и посветил факелом. Свет проникал в темноту туннеля не более чем на несколько футов. Он оглянулся на Ричарда.

Вы должны понимать, Ваше Высочество — если вы убили монстра, это ещё не значит, что вы победили. То, что было сделано, уже не исправить. Мы все надеемся, что вы справитесь. Никто из нас не хочет уезжать отсюда; это наш дом. Так было на протяжении многих поколений, ещё до Войны Демонов. Но мы собрались и приготовились на всякий случай.

— На всякий случай? — спросил Ричард.

— На случай, если вы ничего не сможете сделать, — сказал Мэр.

— Послушайте, с чем именно мы столкнулись? — резко сказал Ричард, стараясь не выдать своего нетерпения. Он хотел казаться спокойным, собранным и профессиональным.

— Никто точно не знает, — ответил Мэр. — Утренняя смена только на прошлой неделе открыла новый угольный пласт. Глубоко-глубоко внизу, обычно в поисках новых пластов мы стараемся не заходить так глубоко. Они работали там всего несколько дней, прежде чем всё пошло наперекосяк. Сначала мужчины… что-то слышали. Ощущали некое движение. Потом стук на другой стороне нового угольного забоя, как будто люди что-то потревожили, что-то разбудили. И теперь оно пыталось прорваться с другой стороны.

— Работа остановилась, мужчины немного поговорили о том, что им делать. Если бы они ушли раньше, их лишили бы зарплаты за целый день, а здесь не так много семей, которые могли бы себе это позволить. Но потом… они что-то увидели. Что-то плохое надвигалось на них из темноты. Они повернулись и побежали. И это были крепкие люди, Ваше Высочество, опытные шахтёры, которых нелегко напугать. Шахтёрам не свойственно паниковать. Но они не могли смотреть на то, что было там, внизу, в глубине и темноте…

— Мы можем поговорить с этими людьми? — спросил Питер через некоторое время, практичный, как всегда.

— Если хотите, — ответил Мэр. — Но многого вы от них не добьётесь. Они ничего не говорят. И вряд ли когда-нибудь скажут. Что бы они ни увидели, это что-то сломило в них. Возможно, потому, что есть вещи, на которые людям просто невыносимо смотреть.

— Демоны? — спросил Ричард.

— Существует нечто похуже демонов, — сказал Мэр.

— Нечто? — спросил Кларенс.

— И вы хотите, чтобы мы спустились в шахту и встретились с этим лицом к лицу? — сказал Питер.

Мэр бесстрастно посмотрел на него. — Разве не за этим вы сюда прибыли?

Кларенс посмотрел на Ричарда. — Тебе не кажется, что сейчас самое время остановиться и вызвать подкрепление? Я имею в виду, что для нас троих это уже слишком. Не так ли?

— Ваш шут прав, Ваше Высочество, — сказал мэр.

— Я не шут!

— Нет, кончено, нет, — сказал Ричард. — Ты хороший человек, который не хочет подводить людей.

— Ты всегда дрался грязно, — сказал Кларенс. — Проклятье, мы здесь… Давайте сделаем это.

— Почему бы и нет? — сказал Питер.

Трое молодых людей, отправившихся на поиски приключений, стояли вместе перед входом в шахту, заглядывая внутрь. Просто тёмная дыра в склоне тёмно-серой горы, по контуру обрамлённая массивными деревянными балками крепежа, которые явно простояли здесь гораздо дольше, чем предполагалось изначально. Они выглядели не лучшим образом, намекая на плачевное состояние дел в самой шахте. Темнота внутри входа казалась такой же непроницаемой, как и за границей Темнолесья. Но здесь, по крайней мере, не дул холодный ветер и не смердело. Воздух был неподвижен, и не было слышно ни звука.

— По-моему, эти балки выглядят не слишком прочными, — прокомментировал Кларенс.

— Улучшения стоят дорого, — сказал Мэр. — Владельцы шахт не любят тратить деньги. Они ждут, пока что-то пойдет не так, пока не произойдёт авария, достаточно серьёзная, чтобы остановить добычу. И даже тогда они выделяют деньги только на самое необходимое и возобновляют добычу. Мы здесь для того, чтобы приносить им деньги, а не расходовать их.

— Я поговорю с владельцами, когда вернусь, — сказал Принц Ричард. И он говорил серьёзно. Это было видно.

— Вы можете попытаться, Ваше Высочество, — сказал Мэр. — Возможно, они прислушаются к вам.

В его голосе не было убеждённости. Он передал горящий факел Ричарду и отошёл назад. Остальные посмотрели на него.

— Вы не пойдёте с нами? — спросил Кларенс. — Чтобы… показать нам дорогу?

— Нет, — сказал Мэр. — Я вам для этого не нужен. Побуду прагматиком. На стенах есть меловые стрелки, указывающие путь к новому угольному забою. Просто продолжайте спускаться, и вы не промахнётесь. Если… когда вы снова выйдете, мы будем ждать.

Мэр быстро спустился по крутому склону обратно к своим людям всё ещё молча стоявшим вместе в конце деревни. Ричард, Питер и Кларенс посмотрели ему вслед, а затем повернулись, чтобы снова посмотреть на вход в шахту.

— Мы не обязаны этого делать, — сказал Питер. — Шут прав. Я предлагаю дождаться основательного подкрепления.

— Что может быть хуже демонов? — спросил Кларенс.

— Вся деревня зарабатывает на жизнь благодаря этой шахте, — сказал Ричард. — Либо мы решаем проблему, либо они взваливают на плечи то, что могут унести, и уходят. По дороге, с детьми, навстречу грядущей зиме. Я сказал, что помогу. Я не подведу этих людей. Поэтому я должен войти. Но я не имею права просить вас идти со мной. Не после того, что случилось в Темнолесье.

— Проклятье, — сказал Питер. — Что бы там ни было, оно не может быть ужасней Темнолесья.

— Верно, — сказал Кларенс. — Хуже просто не бывает.

— Это проще простого, — сказал Питер.

— Как прогулка в саду, — сказал Кларенс.

— Я бы убежал, если бы у меня была хоть капля здравого смысла, — сказал Питер.

— Я тоже, — поддакнул Кларенс.

— Весельчаки — авантюристы, — буркнул Ричард. Он переложил факел в левую руку, чтобы можно было извлечь меч. Питер снял со спины щит, надел его на левую руку и достал меч. Кларенс достал фляжку с cider brandy и поднёс её к губам, прикончив несколькими быстрыми глотками. Он тяжело вздохнул и выхватил меч. Питер рассмеялся.

— Я все гадал, куда делась эта фляжка.

— Не треклятый шут, — сказал Кларенс. — Давайте сделаем это.

Они все посмотрели друг на друга, и снова первым вошёл Ричард. Он шагнул вперёд, ко входу в шахту, выпрямив спину и высоко подняв голову. Питер и Кларенс поспешили за ним, чтобы идти по бокам. И если кого-то из них и беспокоила темнота, то никто из них этого не показывал.

Сразу за входом был коридор, высеченный в горной породе и ведущий вниз. Просто неровный проход, подпертый то тут, то там деревянными балками и деревянными перекрытиями разного возраста и сохранности. Здесь был старый каменный пол, тёмный и пыльный, основательно истёртый. Когда они оказались внутри шахты, стало совсем темно, и каждый звук, казалось, отдавался вечным эхом. Ричард высоко держал свой факел, но его свет не распространялся далеко, поэтому казалось, что они всё время движутся в темноте в собственном бассейне зыбкого сернисто-жёлтого света. Лицо Кларенса было напряжённым и мрачным и почти сразу же покрылось капельками холодного пота. Взгляд Питера метался от одной движущейся тени к другой, не останавливаясь ни на секунду, а рука сжимала рукоять меча так крепко, что болели пальцы.

Ричард смотрел прямо перед собой, и руки, державшие его факел и меч, были тверды. Поскольку он был Принцем, их лидером и другом, и поскольку он втянул их в это, он был обязан быть достаточно уверенным в них и в себе.

Единственными звуками в коридоре, ведущем вниз, были шарканье сапог по голому полу и их собственное напряжённое дыхание. Поэтому Ричард мог определить, когда дыхание Кларенса стало более быстрым и прерывистым. Ричард оглянулся на Кларенса и ободряюще улыбнулся ему. Кларенс немедленно выпрямился и взял себя в руки, потому что он скорее умер бы, чем подвёл своих друзей или показался им менее мужественным. Ричард посмотрел на Питера, который невозмутимо посмотрел на него в ответ. Ричард неожиданно усмехнулся.

— Здесь темно, холодно и жутковато — и всё это и на десятую долю не так плохо, как в Темнолесье. Не думаю, что осталось хоть что-то, способное напугать нас как следует. Не после той дыры…

— Говори за себя, — сказал Питер, невольно улыбнувшись. — Бояться в опасных ситуациях — это то, что нужно. Это помогает быть начеку, даёт преимущество.

— Тогда я острее и резче, чем ты когда-либо будешь, — сказал Кларенс. — Как далеко мы спустились? Кажется, что мы спускаемся уже целую вечность.

— Мы только начали, — сказал Питер. — Некоторые из этих старых шахт уходят вниз на многие мили.

— Я так и знал, что ты это скажешь, — буркнул Кларенс.

По мере продвижения вперёд проходы становились всё более приземистыми и узкими, каменные потолки то и дело опускались, пока всем не пришлось идти согнувшись, чтобы не удариться головой. В воздухе стоял неприятный запах, а по стенам внезапными струями стекала блеклая вода. Там было ещё больше туннелей, расходящихся в стороны, отнорков, которые были не более чем большими дырами, обнажающими новые ходы. Но как бы ни разветвлялся и ни отклонялся главный коридор, всегда находились меловые стрелки, — указатели направления. Дальше, и вниз. Всегда вниз.

Ричард следил за тем, чтобы всегда быть на несколько шагов впереди остальных и вести их за собой. Что бы ни было здесь внизу, он был полон решимости найти и встретить это первым. Ведь всё это было его идеей, поэтому он должен был первым вынести всё, что его ожидает. Его мысли по этому поводу были не совсем ясны, но он всё равно ухватился за них. Наклон пола становился всё более крутым по мере того, как они всё глубже и глубже уходили под землю, в темноту. Ещё больше меловых стрелок на стенах, указывающих вперёд и вниз. Они продолжали идти, спускаясь по туннелям и галереям, мимо осыпающейся скальной породы, под низкими сводами, а внезапные осыпания заставляли их вздрагивать. Ричард обнаружил, что ему трудно определить, насколько глубоко они забрались, и даже как долго они шли. Некоторые меловые стрелки выглядели очень свежими. Даже… незавершёнными.

— Думаю, мы почти пришли, — сказал Питер, и его спутники обернулись. Уже давно никто из них не разговаривал. Темнота, тишина и вызывающая клаустрофобию обстановка не располагали к разговорам. Ричард резко остановился, и остальные остановились вместе с ним. Факел всё ещё горел, и свет его был ровным, но Ричард совсем не был уверен, как долго он продержится.

Было бы очень плохо оказаться застигнутыми в темноте без света. Оглядевшись вокруг, он заметил несколько маленьких масляных ламп, установленных в нишах каменных стен. Он указал на них Питеру и Кларенсу, и они быстро взяли несколько ламп и запалили их от факела. Установленные обратно в ниши, лампы пролили новый свет… который лишь показал, насколько узким был туннель, в котором они оказались.

— Как шахтёры выдерживают, работая в таких условиях каждый день? — сказал Кларенс.

— Потому что они более выносливые люди, чем мы, — сказал Питер.

— Пусть они побудут Принцем один день и посмотрим, как им это понравится, — сказал Ричард.

— О, я думаю, они справятся, — сказал Питер.

— Я думаю… это то самое место, — сказал Кларенс. — Больше никаких меловых стрелок, в лампах ещё свежее масло… и посмотрите на пол. Следы борьбы, схватки. Немного засохшей крови, но тел нет.

— Почему ты не следопыт, — пробормотал Питер. — Здесь произошло что-то плохое, Ричард, и не так давно.

Они старались вести себя тихо и не двигались, наблюдая и слушая. Туннель резко обрывался перед ними, уходил вниз к новому угольному забою. Больше не было ни боковых туннелей, ни ответвлений. Конец пути. И тут… впереди, в провале, послышались звуки. В темноте за пределами света.

Ричард нашёл настенный держатель и вставил в него свой факел, чтобы обе руки были свободны. Подготовился. Трое мужчин стояли вместе, держа мечи наготове. Звуки становились всё ближе. Стуки доносятся из-за стен туннеля или из глубины туннеля. Как и говорил Мэр. Как будто что-то… многочисленное, пыталось прорваться с другой стороны. Что нашли шахтёры здесь, в темноте и глубине? Что они потревожили? Теперь звуков стало больше, шуршание и топот, лёгкие шаги по твёрдому полу, приближающиеся по туннелю им навстречу.

Ричард, Питер и Кларенс напрягли свои глаза, всматриваясь во мрак за пределами света. Сначала им показалось, что они видят танцующие лампы или фонари, покачивающиеся в темноте. И только когда они подошли достаточно близко, чтобы войти в лучи света, Ричард смог разобрать, что это такое. То, чем они должны были быть. То, о чём он слышал только в старых песнях и сказках. Кларенс был единственным, кто запомнил их название, конечно же. И прошептал его вслух.

— Кобольды…

Прошло много, очень много времени с тех пор, как кто-либо копал достаточно глубоко, чтобы потревожить этих созданий тёмных глубин. Мерцающие мелово-белые фосфоресцирующие существа; человекоподобные — но совсем не люди.

Перемещаясь, снуя, как огромные насекомые, они прыгали и скакали, с ужасающей скоростью перебегая туда-сюда, расталкивая друг друга. Со сгорбленными спинами и чрезмерно длинными конечностями, с костяными лицами, на которых были острые выступающие отростки, и челюстями, полными массивных зубов, но совсем без глаз. Потому что они в них не нуждались. Десятки, сотни тварей поднимались из кромешной тьмы, и некоторые из них копошились на полу, некоторые бегали по стенам, а некоторые цеплялись за низкий потолок.

Ричард сделал шаг вперёд и поднял меч. Даже тогда, оказавшись лицом к лицу с существами, у которых даже не было лиц и которые двигались совсем не по-человечески, он всё равно пытался заговорить с ними. Потому что он был Принцем. Потому что это была их территория. Но как только он заговорил, кобольды бросились на него, когтистые руки потянулись к его горлу и сердцу. Меч Ричарда описал короткую, резкую дугу, рассёк горло кобольда и распоров его вышел наружу. Тёмная кровь брызнула в воздух, и кобольд повалился, беспомощно брыкаясь и барахтаясь на полу, пока жизнь покидала его.

Другие кобольды проигнорировали это, нечеловечески быстро бросаясь вперёд, а Ричард, Питер и Кларенс стояли и рубили их своими мечами. Сталь сверкала в зыбком свете, рассекая мерцающую плоть и хрупкие кости. И пока ни один кобольд не смог до них добраться. Трое молодых людей стояли близко друг к другу, перегораживая узкий проход, так что кобольды не могли пройти мимо них, выйти на поверхность и добраться до деревни. Их мечи поднимались и опускались, рассекая плоть и скрежеща по костям, и тёмная кровь летела во все стороны. Кобольды не кричали ни когда их били, ни когда они падали, ни даже когда умирали.

Ричард сражался стильно, Питер — полагаясь на свой опыт, а Кларенс — с почти отчаянной бравадой. Они поражали каждого кобольда, оказавшегося в пределах досягаемости, независимо от того, поднимались ли эти существа перед ними, или спускались со стен, или тянулись с потолка. Трое молодых людей не дрогнули, и никто не прошел мимо них.

Мёртвые кобольды начали громоздиться перед ними, образуя жуткую баррикаду, так что кобольдам приходилось перелезать через своих мертвецов, чтобы добраться до людей. Похоже, их это не беспокоило. Учитывая узость коридора, кобольды не могли нападать на людей всем скопом, и на какое-то время это дало мужчинам преимущество; но кобольдов было слишком много. Сколько бы их ни умирало, всё равно появлялись новые. С молчаливым упорством из темноты выплывала бесконечная армия мерцающих костяных форм, устремляя вперёд жуткие когти, острые локти и клыки.

И сколько бы юноши ни убивали, это, казалось, ничуть не сдерживало противника. И в конце концов Ричард, Кларенс и даже Питер начали уставать и сбавлять темп. Их спины болели, мышцы рук пылали от боли, тем более что они не могли остановиться даже на мгновение, чтобы отдохнуть. Они начали получать раны. Порез здесь и царапина там, грубая брань звенела в воздухе, когда красная кровь капала на пол. Их мечи, казалось, стали тяжелее, и Питер не всегда мог так быстро, как хотелось бы, встать в защиту. Но юноши продолжали сражаться, страдая и истекая кровью, а кобольды продолжали наступать, и не было конца скачущим, прыгающим, мерцающим формам.

И молодые люди поняли, что какими бы храбрыми, благонамеренными или просто упрямыми они ни были… они не смогут вечно сдерживать кобольдов.

В конце концов, друзья Ричарда сломались и побежали. Не от трусости, а от бесконечной численности врага. Кларенс схватил горящую масляную лампу из ниши и помчался в обратном направлении, крикнув остальным, чтобы они следовали за ним. Он не оглядывался. Честно говоря, ему даже не пришло в голову, что они не сделают единственно разумную вещь и не побегут за ним.

Питер схватил ещё одну лампу, крича что-то нецензурное в адрес приближающейся орды мерцающих форм, он просто больше не видел в этом смысла. Если ты не можешь победить, то какой смысл бороться? Поэтому он побежал прямо за Кларенсом, крикнув Ричарду, чтобы тот уходил с ними. Он тоже не оглядывался назад, потому что тоже не мог понять, зачем кому-то оставаться, когда исчезла всякая надежда.

Но Ричард не стал бы убегать. Он стоял, размахивая мечом с новой энергией теперь, когда ему пришлось в одиночку удерживать туннель. Он не побежал. Не потому, что он был Принцем или даже героем, а потому, что он поклялся помочь Мэру и жителям деревни, и будь он проклят, если подведёт их. Он думал о мужчинах, женщинах и детях, собравшихся на поверхности, и о том, что сделают с ними кобольды… и ему даже не пришло в голову бежать. Огромный светящийся поток кобольдов надвигался на него, и он не мог сдвинуться с места. Ричард вспомнил Коппертаун, где Червь убил всех. Город, в котором больше никто не жил. Принц Руперт и Чемпион убили Червя с помощью лампадного масла. Эта мысль не выходила из головы Ричарда, даже когда он отчаянно колол и рубил кобольдов, прыгающих и скачущих вокруг.

Ричард схватил горящую лампу из ближайшей стенной ниши и разбил её о морду ближайшего кобольда. Старая стеклянная лампа разлетелась вдребезги, пылающее масло разлилось по сгорбленной белой фигуре, и она вспыхнула. Она упала на пол, брыкалась и металась кругами, кусая и разрывая себя в агонии. Ричард схватил ещё несколько масляных ламп и бросил их, и через мгновение туннель перед ним был полон горящих кобольдов. Ужасный свет вздымался и опадал, а тени казалось, обезумели. Вонь горящей плоти наполнила воздух, и когда один горящий кобольд натыкался на другого, пламя мгновенно распространялось. Пока наконец баррикада из мёртвых кобольдов не вспыхнула, и Ричард вздрогнул от внезапного запредельного жара.

И тогда он понял, что сражаться ему больше не с кем. Кобольды остановились, они смотрели, как горят и умирают их сородичи. Ричард стоял твёрдо, чёрная кровь всё ещё капала с его меча, но он стал таким тяжёлым, что он едва мог его держать. А потом кобольды повернулись и ушли, все разом, совершенно бесшумно, исчезая в темноте, пока не погасли даже последние мерцающие огоньки. Они не забрали с собой своих мертвецов, зарезанных и сожженных.

Долгое мгновение Принц Ричард просто стоял, всё ещё держа меч перед собой, не в силах поверить, что всё закончилось. Потом он резко рассмеялся и убрал меч в ножны. Он отчаянно устал, после всего этого болела каждая мышца. Он уже чувствовал свои раны, хотя едва замечал, как бередил их, пока был занят боем. Он осмотрел себя, чтобы убедиться, что не пропустил ничего угрожающего. Хотя не то чтобы он мог что-то с этим сделать. Он неуверенно улыбнулся и решил, что хотя он и ранен, но в целом с ним всё в порядке. Теперь его всего трясло, так как адреналин иссяк, и бой настиг его. Но он всё ещё широко улыбался. Потому что он был жив. И не потому, что победил, а потому, что не бежал.

Приятно было сознавать, что у него хватило сил не бежать. Этого нельзя было знать наверняка, пока не проверишь. Он так устал. Часть его хотела просто сесть, прислониться спиной к стене и закрыть глаза, чтобы восстановить дыхание и силы. И даже не думать о борьбе и убийствах какое-то время. Но он не мог этого сделать. Кобольды ушли, но они могли вернуться. И его друзья будут волноваться за него. Поэтому Ричард дрожащей рукой осторожно убрал меч в ножны, взял со стены факел и, устало спотыкаясь, пошёл по длинным туннелям обратно на поверхность.

Когда он наконец вышел из шахты, высоко держа свой факел, он увидел целую толпу жителей деревни, ожидавших его. Они приветствовали и аплодировали, когда он стоял, моргая от яркого утреннего света. Они не желали отчаиваться. Некоторые видели его свет, приближающийся из темноты, и все собрались, чтобы дождаться его, вся деревня была там, ждали когда он вернётся. Они ликовали, ревели и топали ногами при виде Принца Ричарда Триумфатора, наполняя ранний утренний воздух своим торжеством, будто они никогда не остановятся…

Питер и Кларенс вышли вперёд, чтобы присоединиться к нему, и оба сразу попытались обнять его, а затем стали бить его по спине и плечам, снова и снова произнося его имя захлебывающимися от эмоций голосами. Ричард отбросил в сторону огрызок своего факела, чтобы обнять их в ответ.

— Я думал, ты прямо за нами! — сказал Кларенс. Пока я не добрался до главного входа и не оглянулся, а позади меня был только Питер. Я хотел сразу спуститься обратно…

— Да, он хотел, — сказал Питер. — Но я ему не позволил. Почему ты сразу не последовал за нами?

— Вы не поверите, какую песню я из этого сложу! — сказал Кларенс. — Принц Ричард, человек, которого не сдвинуть с места!

Ричард только улыбнулся, кивнул и, наконец, тихо, но твёрдо отодвинул их в сторону, чтобы подойти к ожидающему Мэру.

— Ваша проблема это кобольды, — прямо сказал он. — Я убил многих из них. Они совсем не любят огонь. Но их осталось невероятно много. Вам необходимо перекрыть проход на новый пласт. Обрушьте потолок и основательно завалите обломками большую часть туннеля. Они напали только потому, что вы посягнули на их территорию. Оставьте их в покое, и они оставят в покое вас. Возможно.

— И это всё? — сказал мэр. — Это всё, что вы можете сделать?

— Я могу побеседовать с владельцами шахты, — сказал Принц Ричард. — Убедить их оплатить необходимые работы, убедиться, что они не будут давить на вас, чтобы вы снова копали так глубоко. Вы должны быть в безопасности. Но вернутся ли ваши люди в шахту теперь, когда они знают, что там есть кобольды?

— Конечно, сказал Мэр. — Это их работа. Горное дело всегда было опасным.

Ричард кивнул. — Если ты убил монстра… это ещё не значит, что ты победил. Я запомнил.

Мэр кивнул, затем вернулся к своим людям, чтобы сообщить им хорошие и плохие новости. Ричард остался наедине с Питером и Кларенсом, которые, казалось, не могли встретиться с ним взглядом. Ричард коротко рассмеялся и положил руку им на плечи.

— Конечно, вы ведь понимаете, что поступили разумно? Меня должны были убить. Это был мизерный шанс.

— Мы не должны были оставлять тебя, — сказал Питер.

— Мы не можем все быть героями, — сказал Ричард.

— Ты действительно собираешься говорить с людьми, которые владеют шахтой? — сказал Питер.

— Мне это и не нужно, — сказал Ричард. — Моя семья владеет ею через посредников. Как вы думаете, почему Мэр вообще написал в Замок? Я сделаю всё, что смогу. А теперь, если вы меня извините, мне нужно найти немного еды и питья, а также, надеюсь, деревенскую мудрую женщину, которая знает, какие травы помогут побороть инфекцию. Я чувствую себя дерьмово. И я хочу взглянуть на тех травмированных шахтёров, прежде чем мы уйдём. Рассказ о том, как мы это сделали, может поддержать их.

Он зашагал вниз по склону с высоко поднятой головой. Его друзья смотрели ему вслед.

— Как можно ненавидеть такого человека? — сказал Питер.

— Я не знаю, — ответил Кларенс. — Но, вероятно, стоит приложить усилия, хотя бы для того, чтобы он не зазнавался.

Они тихо рассмеялись и последовали за своим другом вниз по склону.

Примерно через три недели они наконец добрались до Лесного Замка. Они проделали долгий путь домой из Куперс-Милл, выбрав живописный маршрут, отчасти потому, что Ричард чувствовал необходимость залечить свои многочисленные раны, а отчасти потому, что ему хотелось немного побыть одному, вдали от обязанностей, связанных с жизнью в Замке. Быть… Принцем Ричардом. Он проводил много времени в одиночестве, погрузившись в свои мысли, и Питер с Кларенсом в основном оставляли его наедине с собой. Они знали, что ему есть о чём подумать, включая предстоящий брак по расчёту с Принцессой Екатериной Редхарт.

Кроме того, им тоже было о чём подумать.

Прошло сто лет со времен Войны с Демонами, и Лесной Замок сильно изменился с тех пор. Внутри Замок был уже не больше, чем снаружи, что всегда было его главной гордостью, теперь он представлял собой огромное, раскинувшееся на многие мили сооружение, размером с большой город или даже с малогабаритный городок, с тысячами комнат. Но сейчас это был скорее музей прошлого образа жизни, чем действующий Замок. Произошла передача власти. Нынешний Король Руфус был очень любимым, иногда уважаемым конституционным монархом… Реальная власть в Лесной Стране теперь принадлежала избранной палате Парламента, разместившейся в гораздо более величественном и современном здании, намеренно расположенном на некотором удалении от старого центра власти, в новом гордом городе Форесталл.

Большая часть Лесного Замка теперь стояла пустой, заброшенной и безлюдной. Королю приходилось платить за содержание Замка из собственного кармана. Который был почти таким же пустым, как и сам Замок. Слава Богу, что есть туристы и экскурсии, — бормотал Король Руфус, когда не выгонял их из укромных уголков с ругательствами и проклятиями, не кричал на них за то, что они бросали мусор, пытались стащить какие-то мелкие предметы, представляющие интерес, или вообще мешали ему.

Туристы не возражали; на самом деле, в течение многих лет большинство из них говорили, что это не настоящая экскурсия, если на тебя не накричал Король.

Никто не знал, что произойдёт, когда Королевская казна официально иссякнет, потому что Король Руфус не желал это обсуждать. Предположительно, когда Ричард наконец станет Королём, ему придётся начать продавать вещи, чтобы выручить немного денег. Он уже начал (очень тихо, тайно и с чувством вины) составлять список вещей, без которых он мог бы обойтись. Если что-то было старым, исторически значимым и очень ценным, это не обязательно означало, что это навсегда останется предметом красоты и радости. Некоторые особенно уродливые семейные портреты уже попали в этот список.

Принцу Ричарду приходилось играть в политику, хотел он того или нет, чтобы сохранить популярность Королевской Династии в народе, чтобы Парламент не смог от неё избавиться. Ричард даже не был уверен, что хочет быть Королём, но он определённо не доверял тому, что могут сделать некоторые члены Парламента без сдержек и противовесов, обеспечиваемых троном. Во время своих поездок по стране он задавался вопросом, не согласились ли некоторые члены Парламента на предложение Редхарта о браке по расчёту и мирном договоре просто для того, чтобы отвлечь его и держать подальше от коллективных интересов Парламента.

Но нет — как бы ему ни было неприятно это признавать, не всё было связано с ним. Гораздо более вероятно, что Парламент согласился на Королевский брак как на способ привлечь новые деньги, от туризма и торговли. Ричард вздохнул. Он не хотел жениться на иностранной Принцессе, которую даже никогда не видел; он всегда говорил, что женится только по любви. Сам выберет себе невесту, и в Пекло Королевский этикет. Но в глубине души он всегда знал, что это лишь надежды и мечты. Он знал, в чём заключался его долг и ответственность.

Но, с другой стороны… если бы эта Кэтрин разорвала брак по собственному решению и в гневе вернулась в Редхарт… Ну, тогда никто не сможет его винить, не так ли? При условии, что он будет очень осторожен и его не раскроют. Брак всё равно может быть частью мирного договора, даже брак формальный. Просто… условность. Ради будущего.

Когда Питер и Кларенс подъехали, расположились по обе стороны от него и настояли на том, чтобы он обратил на них внимание, издав ряд громких горловых звуков, Ричард уже мог видеть высокие башни Лесного Замка, возвышающиеся за деревьями.

Он изумлённо смотрел на них, в то время как они по очереди требовали, чтобы он поделился с ними тем, о чём размышлял. Ричард рассказал им, о чём он думал, по разным вопросам, в мельчайших подробностях, пока они не попросили его остановиться.

Питер громко фыркнул. — Может быть, ты так на это смотришь, это твоя Принцесса. Но не все политики Леса — гнилые яблоки, но я бы предпочёл члена Парламента Лорду или Леди. Прирождённая кучка нытиков. Чтобы получить право баллотироваться в Парламент, вы должны совершить нечто, некое выдающееся деяние. Стать успешным воином, или магом, или торговцем. Вы должны доказать, что достойны, и уже прославились на службе стране. Нельзя ожидать, что люди будут голосовать за вас, если они никогда о вас не слышали. И в наши дни, если ты хочешь стать солдатом, воином или героем, ты не можешь просто надеть меч и отправиться на поиски того, с кем можно сразиться. Ты должен вступить в Братство Стали и пройти соответствующую подготовку.

Кларенс громко фыркнул. — Ты так говоришь, будто это хорошо. Я слышал кое-что о Братстве. Мистическая идеологическая обработка, вот что я слышал! И слишком суровая дисциплина в их драгоценных сортировочных центрах. Даже сексуальные хищники…

— Чушь, — спокойно сказал Питер. — У каждой большой организации есть враги, которые стремятся распространять ложь и пропаганду. Те, кто уже у власти, заинтересованы в том, чтобы не уступить её никому другому. Я наслаждался своим обучением в сортировочном центре до того, как попал в Замок. Никогда не видел ничего из той чепухи, которую ты несёшь, Кларенс. Это сделало меня тем, кто я есть.

— У меня в голове крутятся саркастические ответы, — сказал Кларенс.

— Кое-что действительно можно услышать, — осторожно сказал Ричард. — Братство — одна из тех идей, которые пришли из Южных Королевств. Он был создан здесь для того, чтобы выполнять функции общего сортировочного центра, определяя, у кого к чему есть талант. Каждый должен быть на своём месте. Чтобы придать стране моральную опору. Но теперь у Братства сотня таких школ, этих сортировочных центров, разбросанных по всей Лесной Стране, и каждый год они выпускают всё больше и больше войнов. Что мы будем с ними делать, когда больше не будет пограничных стычек, в которых они могли бы участвовать? И даже ты должен признать, Питер, что не у всех сортировочных центров хорошая репутация. Ходят слухи…

— Это обобщение, — сказал Питер. — Тебе следует изучить реальную историю о том, как всё было раньше, до того, как было создано Братство Стали. Войны устраивали поединки и вызывали друг друга на дуэли, просто чтобы показать, насколько они храбры и талантливы, и покрасоваться на публике. Люди всегда рады видеть пролитую кровь, если только она не их. Судя по всему, ситуация быстро вышла из-под контроля, кровная вражда разъедала целые семьи… Теперь, благодаря Братству, такие вещи разрешены только на сезонных турнирах, при соблюдении строгих правил и условий.

— Большой Турнир должен состояться в ближайшее время, — сказал Ричард. — Это значит, что я должен буду появиться на нём как благородный жених — представитель Королевской крови. Толпа любит всё это. Я ненавижу эти масштабные публичные выступления; добродушные улыбки и махание руками весь день… это выбивает из колеи.

Кларенс просиял. — Я обожаю турниры! Множество действий и героизма, за которыми можно наблюдать, делать заметки с безопасного расстояния и потом петь об этом. Повсюду симпатичные девушки, которых легко впечатлить хорошей рифмой и благородным акцентом. И всевозможные экзотические иностранные блюда в киосках!

— Мне нравятся сосиски с карри, — торжественно произнёс Питер. — Для тех случаев, когда я хочу устроить своему кишечнику настоящий вызов.

— Давайте не будем забывать о большом успехе прошлого года: бобовой супер похлёбке с чили, говядиной и беконом, — сказал Ричард. — Для тех случаев, когда ты хочешь, чтобы дерьмо фонтанировало у тебя из задницы.

— В вас нет авантюрной жилки, — сказал Кларенс.

— Ты будешь фигурировать в списках в этом году? — невинно спросил Питер. — Показывать свои боевые навыки перед этими падкими девушками?

— Проклятье, нет! — сказал Кларенс. — Я дружу со здравым смыслом. Если я должен драться, то лучше это делать ради чего-то большего, чем благосклонность дамы. Особенно если она только что высморкалась на него.

— Ты должен забыть об этом, — сказал Питер. — Я уверен, что это была просто оплошность.

— Турниры, похоже, выполняют полезную функцию, — сказал Ричард. — В наши дни потенциальным героям трудно заявить о себе, учитывая общую нехватку монстров и демонов в стране. Посмотрите, как далеко нам пришлось забраться, чтобы найти хоть кого-то… Турниры занимают и отвлекают наших потенциальных войнов, и они выбивают дерьмо друг из друга, а не из невинных прохожих. Я не знаю, почему эти подражатели героев всегда зацикливаются на монстрах… В Стране никогда не было недостатка в людях-злодеях, с которыми не мешало бы серьёзно взяться. Банкиры, домовладельцы, политики… Даже спорадические случаи неуместного использования магии.

— Точно, — сказал Питер, энергично кивая. — Помнишь Некроманта в прошлом году? Попался, когда поднимал недавно умерших, чтобы заставить их вкалывать в каменоломнях?

— Профсоюзы вскоре положили этому конец, — сказал Кларенс. — Вы обязаны использовать квалифицированную рабочую силу.

— В плохих парнях никогда не бывает недостатка, хорошие парни могут противостоять им, сказал Питер. — Всё это часть естественного баланса.

— Да, но где они, когда они вам нужны? — сказал Ричард, и все рассмеялись.

Лес внезапно кончился, и Принц Ричард и его спутники оказались перед огромной открытой поляной, на которой стоял Замок. Вырубленная в лесу много веков назад неизвестными людьми и средствами, эта поляна так и не заросла. А прямо перед тремя всадниками, на границе поляны, возвышался Standing Stone. Огромный зазубренный выступ тёмного камня, не имеющий определённой формы. Он нависал над ними, одиноко стоящий, окружённый кругом мёртвой травы. Потому что, сколько бы семян там ни упало, ничто не взойдет в тени Камня. Некоторые люди говорили, что птицы и насекомые падали замертво, если пролетали слишком близко. Поколения детей выходили поглазеть на Камень и подзадоривали друг друга прикоснуться к нему. Но никто никогда этого не делал.

Когда-то Стоячему камню поклонялись. От него попрежнему исходило определённое ощущение присутствия и силы. Были даже те, кто говорил, что в Камне есть нечто живое, спящее. Старый языческий бог или дьявол, в зависимости от того, какие истории вы слушали. Ричард задумчиво изучал Стоячий Камень.

— Когда я стану Королём, я прикажу повалить эту уродливую штуку и разбить её молотом.

— Тише, — тут же сказал Питер. — Оно может подслушивать.

— Мне это не нравится, и я этому не доверяю, — упрямо сказал Принц Ричард.

— Но есть множество старых песен о том, как важен Стоячий Камень! — сказал Кларенс, немного взволнованно. — Некоторые говорят, что в Камне спит древний герой, который ждёт, чтобы выйти на свет в трудный для страны час!

— Тогда где же он был во время Войны Демонов? — спросил Ричард, и ни у кого не нашлось ответа на этот вопрос.

Ричард перевёл взгляд на Лесной Замок, заполнивший большую часть огромной поляны и отбрасывающий свою огромную тень на самые дальние границы. На первый взгляд, внешний вид Замка был не слишком впечатляющим. Камень повсюду был покрыт трещинами и выбоинами, а также пятнами от длительного воздействия ветра, дождя и времени. Широкие маты ползучего плюща и огромное волнистое море сланцево-серой черепицы. Многие из высоких зубчатых башен имели потрёпанный, покосившийся вид.

Осыпающиеся зубчатые стены возвышались над внешними стенами, толщиной в три-четыре фута, они всё ещё стойко сопротивлялись войнам, демонам и бессчётным годам. Охраняя Королевский род, как они охраняли Лесные Земли. Тысячи комнат в четырёх огромных крыльях, а также залы и галереи, библиотеки и оружейные, помещения для прислуги, конюшни и внутренние дворы… Большая часть из них сейчас, конечно же, пустует. Пыльные, пустые комнаты, полные теней и воспоминаний. Даже призраков нет. Ведь какой смысл в привидениях, если некому их преследовать?

Ричард сидел на коне, не обращая внимания на тихое нетерпение своих друзей, просто… смотрел. Вокруг него лес был полон жизни, движения и пения птиц. Это было облегчением и утешением после того, что он пережил в Темнолесье. Он и не подозревал, что столь кратковременное пребывание в лесу может так глубоко повлиять на него и его друзей. Ни ему, ни Кларенсу, ни Питеру теперь не было уютно по ночам, хотя никто из них не признался бы в этом, не говоря уже о том, чтобы обсуждать это с другими. Они просто стойко смирились с тем, что перед сном им необходимо разводить большой костёр, такой, чтобы он горел всю ночь. Как будто они снова были детьми.

У них были веские причины бояться темноты.

Ричард погнал своего коня вперёд, из леса на поляну, и Питер с Кларенсом быстро оказались рядом с ним. Лесной Замок вырисовывался перед ними, становясь всё больше и больше, чем ближе они подъезжали. Когда они наконец пересекли древний ров, окружавший Замок, Ричард, признаться, был несколько удивлён, обнаружив, что разводной мост уже опущен перед ними. Несмотря на то, что нигде не было видно дежурных стражников. Неужели кто-то увидел их приближение? Обычно нужно было стоять на дальней стороне рва, кричать во всё горло и ждать, пока тебя заметят. Мудрые люди упаковали ланчи на время ожидания.

В наши дни трудно найти хорошего работника. Копыта коней громко стучали в тишине, когда они перебирались через разводной мост.

Ричард посмотрел вниз, на тёмные и мутные воды рва. Его снова нужно было чистить, но это было дорого. Позиция Ричарда заключалась в том, что если какой-то враг случайно упадёт в воду и будет отравлен, не успев утонуть, это его вполне устроит.

Ещё во времена Принца Руперта во рву жило ужасное чудовище, которое охраняло его от всяких проходимцев. (Во рву обитали крокодилы, пока не появилось нечто, съевшее всех крокодилов, а затем поселившееся во рву… на фоне всеобщего мнения, что если оно смогло сожрать всех крокодилов, то уж точно сможет охранять Замок). Была даже популярная и весьма вульгарная песенка о том дне, когда чудовище, его пара и множество их ужасных отпрысков внезапно поднялись и ушли, около пятидесяти лет назад. Очень впечатляющее зрелище, если только вы не стояли слишком близко ко рву, когда это случилось.

Принц Ричард въехал на своём коне в большой открытый двор, готовый заорать во всё горло, чтобы позвали грума и помогли спешиться и расседлали коня. А затем он сидел очень неподвижно, когда увидел, как Сенешаль вышел из главного входа в Замок и направился прямо к нему, в сопровождении довольно большого количества вооружённых гвардейцев. Кто-то увидел, как он приближается, и устроил для него этот приём…

— Бегите! — воскликнул Питер. — Мы преградим им путь!

— Бегите, пока ещё можете! — сказал Кларенс.

— А ты юморист, — сказал Принц Ричард. — Куда мне бежать?

Он спрыгнул с седла и бросил поводья Питеру. Сенешаль остановился перед Принцем, и оба мужчины молча смотрели друг на друга. Они знали друг друга всю жизнь, и этот опыт был не из приятных.

Сенешаль был самым старшим слугой Короля Руфуса, и ему нравилось важничать. На том основании, что он выполнял всю реальную работу по управлению Замком. По правде говоря, так оно и было. Сенешаль был высоким и стройным, худощавым мужчиной лет сорока с небольшим, продолговатым лицом и высоким лбом, обрамленным редеющими седыми волосами. (Он любил сваливать всё на стресс и напряжение, связанные с необходимостью каждый день лично иметь дело с Королевской семьёй).

Он носил тёмную, формальную и очень старомодную одежду. В том числе изысканно сшитые перчатки и блестящие сапоги с крючками — петлями. При общении с Принцем он старался держаться спокойно и даже угрюмо, но почти всегда срывался — краснел и брюзжал. После этого Ричард обычно чувствовал себя виноватым за то, что дразнил его. Но не настолько, чтобы перестать это делать.

Сенешаль уставился на Принца Ричарда так, словно давно ждал разговора с ним и был совсем не рад этому.

— Вы сказали, что просто выезжаете прокатиться, Ваше Высочество! — громко сказал Сенешаль. — Это было два месяца назад!

— Ну, если бы я сказал вам, что это будет так долго, вы бы меня не отпустили, не так ли? — резонно сказал Принц.

Сенешаль начал говорить что-то резкое и явно отрепетированное, но потом остановился и посмотрел на Принца более внимательно.

— Проклятье, что с тобой случилось? Твоя одежда порвана, я вижу засохшие пятна крови, а на левой стороне твоего лица шрам, которого точно раньше не было! Ты выглядишь… как будто из тебя выбили всё дерьмо. Скажи мне, что ты снова не отправился сражаться на границу.

— Я больше не сражался на границе, — сказал Принц Ричард.

— Превосходно…

— Я сражался с кобольдами в шахте у Куперс-Милл.

Сенешаль выглядел так, словно хотел сплюнуть. — Господи, дай мне сил… Вы не можете продолжать в том же духе, Ваше Высочество! Это не… Послушайте, у нас действительно нет на это времени. За время вашего несанкционированного отсутствия всё изменилось. Внезапно и драматично. Вы должны пойти со мной, прямо сейчас, чтобы обсудить всё это с отцом.

Ричард оглянулся на Питера и Кларенса, которые понимающе кивнули и направили своих лошадей к конюшням, забрав с собой коня Ричарда. Ричард задумчиво посмотрел на вооружённых гвардейцев, а затем снова на Сенешаля.

— Зачем этот тяжеловооружённый эскорт? Можно подумать, что вы не доверяете мне.

— Насколько хорошо мы знаем друг друга, — буркнул Сенешаль.

— Мне действительно не понравится эта встреча, не так ли?

— В самом деле?

— В чём дело, Сенешаль?

— Вы должны обсудить это с вашим отцом, Ваше Высочество.

— Как он сегодня? — спросил Ричард.

— Средне, — ответил Сенешаль.

Ричард вздрогнул. — Настолько плохо? О, очень хорошо, давайте продолжим. По какому поводу мой отец хочет меня видеть? Он вообще знает?

— Думаю, будет лучше, если я подожду, пока вы с отцом не окажетесь рядом, — сказал Сенешаль. Тогда мне не придётся объяснять всё дважды. Мне действительно нужно, чтобы эти солдаты сопровождали нас, или вы дадите мне слово не убегать, чтобы я мог их отпустить?

— Даю слово, — сказал Ричард. — Я знаю свой долг. И я просто слишком устал, чтобы бегать по коридорам.

— Либо ты наконец-то повзрослел, либо эти кобольды и впрямь тебя достали, — сказал Сенешаль.

— Угадай, — сказал Ричард.

— Зрелость, сказал Сенешаль. — Я с нетерпением жду этого.

Сенешаль провёл Принца Ричарда по приятным и даже уютным коридорам Лесного Замка, где собралось удивительно много людей, чтобы помахать рукой, улыбнуться и поприветствовать вернувшегося Принца.

Ричард недоверчиво рассматривал их всех и смотрел на Сенешаля, который неохотно признал, что новости о героических действиях Принца у Куперс-Милл дошли до Замка задолго до Принца. Детали того, что именно он сделал, иногда были размытыми и часто противоречивыми, но все сходились во мнении, что всё это было очень героически. Питер и Кларенс даже не удостоились упоминания.

Лорды и Леди поздравляли и делали комплименты Ричарду, когда он проходил мимо, а он просто улыбался, кивал и не сбавлял темпа, чтобы не останавливаться и не отвечать на вопросы. Лорды и Леди Лесного Замка всегда хотели пообщаться с Принцем, только когда им что-то было нужно. Сенешаль хмурился, пока, наконец, не выдержал.

— Вы знаете, что не должны уезжать верхом без надлежащего вооруженного эскорта, Ваше Высочество! Вы не имеете права подвергать опасности свою Королевскую жизнь!

— Это моя жизнь, Сенешаль, — мягко сказал Принц.

— Нет, это не так! Ваша жизнь принадлежит Королевству. А если бы на вас напали разбойники? Или похитили? Если бы эти кобольды убили вас, как бы вы женились на Принцессе Екатерине и, наконец, принесли мир нашим государствам?

— Питер держал бы меня, а Кларенс управлял и отвечал при помощи чревовещания, и всё прошло бы по плану, — сказал Принц Ричард.

— Не знаю, зачем я беспокоюсь, — буркнул Сенешаль.

— Вот и я не знаю, — сказал Ричард.

Наконец, к обоюдному облегчению, они оставили толпу позади и направились в личные покои Короля Руфуса, расположенные в глубине старого здания первого Замка.

Сенешаль пристально посмотрел на двух церемониальных гвардейцев, дежуривших у покоев Короля (их главная обязанность состояла в том, чтобы следовать за Королём всякий раз, когда он уходил, а затем благополучно возвращаться с ним обратно), и гвардейцы немедленно вытянулись по стойке смирно. Сенешаль и Принц вздохнули, практически в унисон. Сенешаль громко постучал в дверь, открыл её и первым вошёл. В приёмной царил беспорядок: повсюду валялись официальные бумаги и книги в кожаных переплётах, а также недоеденные блюда и даже несколько предметов грязного белья. Осколки из разных эпох истории Замка, за которыми Король посылал, потому что у него было смутное предчувствие, что они могут пригодиться, а потом он о них забывал.

Стулья были заняты, столы переполнены, а бутылка прекрасного шампанского была открыта, а затем просто оставлена на потом. Воздух в помещении застоялся, потому что Король уже довольно давно не открывал окна. Более того, шторы на половине окон всё ещё были задёрнуты, не пропуская утренний свет и наполняя комнату ощутимым полумраком.

Когда мать Ричарда, Королева Джейн, была ещё жива, она содержала личные покои Короля в безупречном порядке. Здесь было достаточно места для всего, и всё стояло на своих местах. Она регулярно протирала пыль и всегда держала вазы со свежесрезанными цветами там, где они были уместны. Король Руфус с радостью принимал всё это, но после смерти жены… Руфус перестал заботиться о многих вещах. Сенешаль регулярно посылал слуг убирать комнаты Короля, а Король их выгонял, потому что, по его словам, он знал, где что лежит, и не хотел, чтобы это перемещали.

Ричард всегда считал, что состояние личных комнат Короля говорит о состоянии его мыслей. Тёмные, мрачные, захламлённые и немного потерянные. Когда Король Руфус чувствовал себя относительно собранным, он старался приложить усилия. Читал некоторые из наиболее важных документов, которые попадались ему на глаза. И, по крайней мере, в такие дни беспорядок, казалось, обретал хоть какой-то смысл. Ричард оглядел состояние приёмной, и сердце его упало. Это был явно не лучший день.

Король Руфус, шаркая, вошёл в комнату из своего личного кабинета по соседству, бормоча что-то себе под нос, и стал бродить по комнате, поднимая и снова ставя вещи на место. Было очевидно, что он что-то искал, но, как обычно, не мог вспомнить что. Хотя он никогда бы в этом не признался, даже самому себе. Руфусу было уже за семьдесят, он сильно сдал, его рассудок ухудшился с тех пор, как умерла Королева Джейн. Иногда он не помнил, что она умерла, и вполне невинно спрашивал, где она. Никто никогда не говорил ему. Это было бы жестоко. Слуги знали, что он скоро снова забудет, поэтому просто говорили ему, что она в соседней комнате. А Руфус улыбался, кивал и шёл по своим делам, о которых ещё не забыл. В свои лучшие годы Король Руфус был высоким и крепким мужчиной, прославленным воином, но теперь он сгорбился и весил вдвое меньше положенного, потому что постоянно забывал поесть. Его всё ещё благородная голова с пышной гривой белоснежных волос чуть клонилась вперёд, и он щеголял пышной белой бородой, потому что никто не хотел, чтобы он пытался бриться. Он всегда казался достаточно добрым и улыбчивым человеком.

Сегодня на нём была его обычная поношенная и потрёпанная старая мантия, за которую он отчаянно цеплялся, потому что она была ему привычно знакома. Его ноги были босыми. Сенешаль всегда одевал Короля в парадные одежды, когда Руфусу приходилось появляться на публике, и он тихо сидел, пока Сенешаль суетился вокруг него и надевал корону. Руфус всё ещё помнил о долге и ответственности, даже если ему приходилось объяснять, что это такое и какое отношение они имеют к нему.

Руфус настороженно огляделся, когда понял, что он не один. Некоторое время он бродил вокруг, явно надеясь, что им станет скучно и они уйдут, но когда стало ясно, что этого не произойдёт, Король остановился и вздохнул. Он окинул Ричарда и Сенешаля настороженным, почти вызывающим взглядом. Он хотел убедиться, что знает, кто они такие, прежде чем решиться что-то сказать. У него попрежнему были ясные стальные серые глаза и твёрдый рот; но надо сказать, что в большинстве случаев он выглядел потерянным и побеждённым. Руфус был великим Королём в своё время, мудрым, храбрым и достойным. Он многое сделал, чтобы облегчить переход от Королевской власти к Парламентской, потому что верил в это и считал, что это в интересах Лесных Земель. Но то было тогда, а это было сейчас. Разум Короля Руфуса угасал, и Ричарду казалось, что с каждым днём от того человека, которым был его отец, остается всё меньше и меньше.

Король внезапно поднял голову; должно быть он наконец вспомнил своего сына и Сенешаля. Его лицо озарила улыбка, и он радостно кивнул им. Казалось, он был очень рад, что его отвлекли от его дел. Он сел в ближайшее кресло, словно это был его трон, а Сенешаль быстрым движением смахнул с сиденья кипу важных на вид бумаг, прежде чем Король успел сесть на них и смять. Король просиял.

— Спасибо, молодой человек. Очень любезно. Сама доброта… А теперь, кто вы?

— Сенешаль!

— Будьте здоровы! — сказал Король.

— Нет, Сир, — терпеливо ответил Сенешаль. — Это мой титул. Я ваш Сенешаль, ваш главный помощник.

— О, чудесно, — сказал Король Руфус. — Я рад, что мы это уладили. Я думал, у вас аллергия… Здесь очень много пыли. Итак, теперь, когда мы разобрались с этим, у меня к вам ещё один вопрос.

— Да, Ваше Величество, чем могу..?

— Кто я?

— Вы — Его Королевское Величество, Король Руфус VII, правитель Лесной Страны, защитник веры и Монарх всего, что Вы видите, — сказал Сенешаль.

Король несколько раз моргнул. — Пардон?

— Вы — Король Руфус!

— Вы уверены?

— Да!

Король посмотрел на него с подозрением. — А всё прочее?

— Это ваши титулы! — сказал Сенешаль. Ричард с интересом отметил, что лицо Сенешаля уже стало тёмно-красным и приобрело багровый оттенок. Если повезёт, то не за горами и брызги слюны, за которыми, надеюсь, последует потрясание кулаками в воздухе, пинание Королевской мебели и, если повезёт, аневризма.

— Прекрасно, просто прекрасно, — сказал Король. — Да… Что вы делаете здесь, в моих личных покоях? Они личные, вы же знаете.

— У вас есть важные новости для вашего сына, Принца Ричарда, — сказал Сенешаль.

— Важные новости, да? — воскликнул Король. — Это важно! Он невозмутимо кивнул, а затем с надеждой посмотрел на Сенешаля в поисках хоть какой-то подсказки. Сенешаль вздохнул и повернулся к Принцу Ричарду.

— Вам лучше представиться ему, Ваше Высочество. Просто чтобы убедиться, что он знает, кто вы такой.

— Не могу поверить, что он так быстро одряхлел, — сказал Ричард. — Почему мне не сообщили?

— Вас здесь не было, сказал Сенешаль. — Ему не станет лучше. Мы испробовали всё, от лекарств до магии и обратно. Он не под проклятием и не отравлен, так что они ничего не могут сделать. Он просто… стар.

— Я знаю, — сказал Ричард. Он шагнул прямо к Королю и решительно улыбнулся ему. — Здравствуй, отец! Это я — Ричард!

— А, привет, юный Руперт! — радостно воскликнул Король.

— Ричард, Сир, — сказал Сенешаль.

— Не сейчас, Ричард, — сказал Король Сенешалю. — Я говорю с молодым Рупертом.

— Нет, отец. Я Ричард.

— Тогда кто он? — спросил Король.

— Сенешаль!

— Благослови вас Господь!

Ричард изо всех сил старался сохранить самоконтроль, потому что если он не сдержится… то пропал.

— У вас есть важные новости, которые вы должны обсудить со мной, отец.

— Правда? — удивился Король. Последовала долгая пауза.

— Итак? — сказал Ричард.

— Отлично, спасибо, что спросил, — сказал Король. — Первым делом хорошо прочистил кишечник, это всегда помогает. Не бурчит.

— Позвольте мне, Ваше Высочество, или мы пробудем здесь всё утро, — сказал Сенешаль. Он хитро щёлкнул пальцами, чтобы привлечь внимание Короля, а затем сразу же приступил к делу. — Принц Ричард, я должен сообщить вам, что ваш брак с Принцессой Екатериной Редхартской состоится гораздо раньше, чем мы предполагали. Мы получили официальное сообщение от Двора Редхарта, что Принцесса уже находится на пути к нам и должна прибыть сюда в течение ближайших нескольких дней.

Редхарт также ясно дал понять, что они ожидают, что церемония бракосочетания состоится как можно скорее. Они не использовали слово “или”, но оно ясно читалось между строк.

Ричард уставился на Сенешаля почти с ужасом. — Что? Почему нас не предупредили?

— Не смотрите на меня так! — с горечью сказал Сенешаль. — Это всё дело рук Редхарта. Мы ещё даже не определились с цветочными композициями. Похоже, что оба Парламента поддерживают связь друг с другом за кулисами и оказывают давление, чтобы вы поженились и подписали мирный договор… прежде чем определённые корыстные интересы с обеих сторон… найдут способ саботировать договорённости. И обе страны, вероятно, хотят как можно скорее запустить механизм по зарабатыванию денег на браке. На Королевском браке можно сделать много денег. Мы всё ещё будем продавать церемониальные блюда спустя годы. Так что вы должны готовиться, Принц Ричард. Это значит, что больше не надо убегать и играть в героя! Возможно, теперь вы понимаете, сколько проблем вы нам доставили, когда всё это началось, а вас здесь не было!

— Вот как? — воскликнул Принц Ричард. — Теперь я могу идти?

— Стой на месте, мальчик, — сказал Король Руфус, и Принц Ричард с Сенешалем резко обернулись. Король восседал в своём кресле, его взгляд был твёрд, а голос звучал глубже и гораздо увереннее, чем они привыкли слышать в эти дни.

Ричард почувствовал, как на его лице расплывается широкая улыбка. Как будто его отец был в отъезде и теперь снова вернулся. Король пристально смотрел на Ричарда.

— Я знаю, ты думал, что у тебя будет больше времени, чтобы свыкнуться с этой мыслью, Ричард. И я знаю, что ты никогда не хотел этого брака. Но я достаточно долго был Королём. Как некоторые говорят, слишком долго. Скоро тебе придётся надеть корону, сесть на трон и служить стране и её народу всеми силами и всем сердцем. И для этого тебе понадобится жена, Королева, рядом с тобой.

— Но как она может приехать сюда так скоро? — спросил Ричард. В его голосе слышалось жалобное, почти детское огорчение, но он ничего не мог с собой поделать. — Между Редхартом и этим местом — месяцы трудного пути!

Король сурово посмотрел на Сенешаля, и главный слуга быстро качнул головой в ответ. — Обычно да, Ваше Высочество, но, похоже, на Редхарт работает особенно могущественный колдун. По имени Ван Флит. Достаточно могущественный, чтобы открыть пространственные врата, кратчайший путь между двумя местами. Они загнали в них Королевскую карету в Редхарте, и она выскочила всего в нескольких днях пути отсюда. У нас уже есть свидетели. Мы послали вооружённые отряды, чтобы встретить их и безопасно сопроводить сюда. Два дня, Ваше Высочество; не больше.

— Ты снова уходил на поиски приключений, не так ли, мальчик? — сказал Король. Он окинул Ричарда неодобрительным взглядом, но не смог сдержать улыбку на губах. — Пытаешься забыть о своих обязанностях, убегая, чтобы поиграть в героя… Я был таким же в твоём возрасте. Но это должно прекратиться. Сейчас! Я ведь не обязан снова произносить тебе заученную речь о долге и чести?

— Нет, отец, — сказал Ричард. — Я знаю, чего от меня ждут.

Король неуверенно заёрзал на стуле, сила и сосредоточенность на мгновение исчезли с его лица, когда он потерял концентрацию, но когда он снова посмотрел на Ричарда, его глаза были ясными и холодными. — Я знаю, что всё это стало для тебя шоком, Ричард. Мы всегда думаем, что у нас будет больше времени, чтобы сделать то, что мы всегда планировали сделать, но так и не успели… Я никогда не встречался с твоей матерью до нашей свадьбы. Но мы справились с этим. И ты справишься. Потому что это часть работы! Быть Королём. Сенешаль! Брак состоится скоро и так неожиданно… нужно многое сделать. Не так ли?

— Да, Сир, — ответил Сенешаль. И Ричард не мог не заметить, как Сенешаль невольно улыбнулся, настолько он был рад снова увидеть своего прежнего Короля.

— Тогда я должен это увидеть, — сказал Король Руфус. Он поднялся с кресла с силой и быстротой человека вдвое моложе себя, а затем вздрогнул, опустился на стул и нахмурился… как будто пытаясь вспомнить что-то, что он только что хотел сказать. Сердце Ричарда упало, но Король, казалось, обрёл второе дыхание и смотрел прямо на него.

— Я хотел бы стать Королём-Защитником. Сражаться за землю, стоять между людьми и тем, что им угрожает, жить, сражаться и умереть за Лес. Когда-то давно. Но это время прошло. Не повторяй моей ошибки, юный Руперт.

Он вышел из комнаты, и Сенешаль поспешил за ним. Ричард слышал, как отец дружелюбно выкрикивал приказы и вопросы, исчезая в коридоре.

И Ричард задумался… неужели его отец находится в ловушке умирающего тела и разрушающегося разума? Смотрит на мир, но не может его охватить, за исключением таких коротких периодов, как этот? Ричард надеялся, что нет. Это было бы жестоко. Он сел на стул, который только что освободил его отец. Ему предстояло хорошенько подумать. Он всегда знал, что настанет день, когда ему придётся стать Королём. Ему придётся надеть корону на свою голову, а все заботы взвалить на свои плечи. Но, как и говорил его отец, он всегда думал, что у него будет больше времени. Чтобы смириться с этим и, возможно, даже найти выход. Он не просто отправился на поиски приключений ради приключений. Он хотел получить шанс доказать, что достоин этого. Если ты должен был сделать это, прежде чем баллотироваться в Парламент, то, конечно, ты должен был сделать это, прежде чем стать Королём?

Руфусу было уже за пятьдесят, Ричард был ребёнком от его второй жены. Единственный и неповторимый Королевский ребёнок. И вот Руфус всё ещё находился на троне в свои семьдесят лет, спустя долгое время после того, как все ожидали, что он уйдёт. Последние несколько лет Ричард наблюдал, как медленно умирает его отец, и знал, что ничего не может с этим сделать.

Сенешаль взял на себя большую часть повседневной работы, всю бумажную волокиту и ежедневное принятие решений. Ричард помогал, где мог, в основном подделывая подпись отца. Все были очень вежливы, как при Дворе, так и за его пределами, делая вид, что не замечают всё более частых confusio Короля, но так больше продолжаться не могло. Как только Ричард женится на Екатерине, на него начнут давить, чтобы отправить Руфуса в отставку и посадить Ричарда на трон. И это будет конец жизни Ричарда, какой он её знал.

Он внезапно поднял голову, его задумчивость прервали громкие голоса в коридоре. Он коротко выругался и поднялся с кресла. Нет покоя нечестивым или тем, кто мог бы быть нечестивым, если бы им дали шанс. Типичный назойливый Замок… Он выскочил за дверь в коридор и огляделся. А там, направляясь прямо к нему, стоял Первый Министр, глава Лесного Парламента.

Толпа не слишком вежливых служащих окружила его, отчаянно пытаясь привлечь его внимание, крича ему в ухо, теребя за одежду и даже пытаясь всучить ему в руки бумаги. Первый Министр игнорировал их всех, его внимание было приковано к Принцу Ричарду. Наконец он повернулся к своим провожатым и прогнал их всех, криками, проклятиями и иногда оплеухами, когда они уходили недостаточно быстро. Государственные служащие убежали, но только для того, чтобы перегруппироваться в конце коридора и дождаться другого шанса. Они угрюмо смотрели на Принца Ричарда, который жизнерадостно помахал им. Первый Министр встал напротив Принца, распрямился во весь рост и оглядел Ричарда. Принц мило улыбнулся ему.

Перегрин де Вудвиль возглавлял партию, которая в настоящее время доминировала в Парламенте, и как Первый Министр Короля Руфуса определял общую политику Лесных Земель. И использовал ежегодные речи Короля, в своих интересах. Перегрин был высоким, худым, невзрачным существом, которое производило впечатление аристократической фигуры и было более демонстративно царственным и чрезмерно самолюбивым, чем любой член Королевской фамилии. У него было острое, измождённое лицо с холодными глазами и ртом, похожим на стальной капкан. Он был невероятно умён и никогда никому не позволял об этом забывать. Он одевался официально, но попрежнему модно, и никогда не появлялся на публике с расстегнутой пуговицей или сбившейся на дюйм кружевной манжетой. Наконец он соизволил коротко кивнуть Ричарду.

— Могу я поинтересоваться, где вы были последние несколько месяцев, Принц Ричард?

— Да, — сказал Ричард.

— Что?

— Да, вы можете поинтересоваться, — ответил Ричард.

— Я прекрасно знаю, где вы были! — воскликнул Перегрин.

— Тогда почему вы спрашиваете меня? — спросил Принц своим самым рассудительным и глубоко раздражающим голосом.

— Это не ваше дело — ходить и убивать чудовищ! Ваша задача — хорошо выглядеть на публике, улыбаться и махать туристам! А не подвергать риску свою драгоценную Королевскую жизнь! Оставьте героические поступки всем этим мускулистым олухам из Сортировочных Домов!

— Не могу не согласиться, — сказал Ричард.

— Что? — сказал Перегрин.

— Я — Принц. Мне не нужно быть храбрецом. У меня есть множество отличных парней, которые сделают это за меня.

Перегрин де Вудвиль злобно посмотрел на Принца Ричарда. Его всегда выводило из себя, когда Принц просто стоял и соглашался с ним. Особенно когда у Перегрина была целая гора неопровержимых аргументов, доказывающих, что он прав, а Принц ошибается, а Принц, согласившись с ним, пускал весь ветер мимо его парусов. Поэтому Первый Министр не мог публично вразумить Принца, хотя и имел на это право. Что, конечно же, было причиной того, что Принц это делал. У Перегрина было сильное чувство, что это игра в одни ворота.

— Принцесса Екатерина Редхартская направляется в Лесной Замок, — резко сказал Первый Министр. — Она будет здесь в ближайшие сорок восемь часов.

— Я знаю, — сказал Ричард. — Я с нетерпением жду этого.

— Нет, не ждёте!

— Не жду?

— Я имею в виду… — Перегрин с усилием остановил себя. Если он выходил из себя на публике перед Принцем без всякой на то причины, это означало, что Принц победил. Перегрин резко вдохнул и наклонился поближе. — Я превращу твою жизнь в сущий ад, как только ты станешь Королём, Ричард.

— Неужели? — буркнул Принц. — Это отражение моих мыслей о тебе, Перегрин.

Первый Министр повернулся к Принцу спиной и зашагал прочь. Толпа ожидавших его государственных служащих тут же сомкнулась вокруг него и удалилась вместе с ним. Ричард весело помахал им вслед. Он повернулся, чтобы пойти в другую сторону, но затем остановился и тяжело вздохнул, увидев, что Сенешаль направляется прямо к нему. Без Короля. Ричард всерьёз подумывал о том, чтобы бежать, и позволить Сенешалю преследовать его до ближайшего бокового прохода, но у него было чувство, что Сенешаль в данный момент находится в лучшей форме, чем он, и, вероятно, победит. Поэтому Ричард просто стоял и ждал, укоризненно глядя на него, ожидая, когда Сенешаль подойдёт к нему.

— Вы потеряли его, не так ли? — сказал Ричард, прежде чем Сенешаль успел что-либо сказать. — Ему семьдесят шесть лет! Как вы могли позволить ему ускользнуть от вас? Он пробыл с вами всего несколько минут…

— Конечно, я его не терял! — рявкнул Сенешаль. — Я просто передал его в протокольный отдел, потому что наконец вспомнил, что хотел сказать вам, пока меня не отвлекла вся эта история по поводу Королевского брака.

— Ну, продолжайте, — многозначительно сказал Принц. — У меня нет целого дня.

— Мне пришлось принять решение закрыть ещё сотню комнат в главном Замке, Ваше Высочество. Мы просто не можем позволить себе расходы на их содержание. Это означает, что менее десяти процентов комнат Замка сейчас заняты или используются должным образом. Включая Арсенал. Сенешаль замолчал и многозначительно посмотрел на Ричарда. — Вы знаете, что некоторые элементы в Парламенте настаивают на том, чтобы мы открыли Арсенал для публики? Превратили его в туристическую достопримечательность, как Кафедральный Собор.

— Этого не случится, — сказал Ричард. — Нет, пока у меня ещё есть право голоса в этом вопросе или дыхание в моём теле. В нашем Арсенале всё ещё хранится слишком много опасного оружия, не говоря уже об опасных секретах.

— Я знаю это, Ваше Высочество, — сказал Сенешаль. — Но об этом знают только те кто должен это знать, и Королевская линия давно решила, что Парламенту это знать не обязательно. Потому что если бы они узнали, они бы обмочились. Поэтому они искренне не понимают, почему мы не откроем Арсенал, которым никто никогда не пользуется, и не заработаем на этом столь необходимые деньги.

— Вам лучше отслеживать все эти подвижки, — сказал Ричард, — и смотреть, в какую сторону дует политический ветер — да, я понимаю, что искажаю метафоры. Дело в том, что нам нужно получить сигналы заблаговременно, чтобы в случае необходимости я мог организовать полную зачистку от самых важных вещей и переместить их в безопасное место.

Он остановился и пристально посмотрел на Сенешаля. — У нас есть хотя бы опись того, что там ещё осталось?

— И да, и нет, — ответил Сенешаль. — У нас есть довольно полная опись всего, что мы готовы признать там находящимся, но что касается остального… Я знаю, что Оружейник собирался составить самый полный список. Но вы же знаете, каков он…

— К сожалению, да, — сказал Принц. — Он был единственным подходящим человеком для этой работы.

— Он сумасброд!

— Разве это не то, что я только что сказал?

— Он был единственным, кто этого хотел, — сказал Сенешаль. — Что должно было сразу же насторожить нас… То есть, да, он, конечно, квалифицирован, как мастер — оружейник и историк. Он знает все легенды Лесного Замка, включая те, которые стоит послушать, но… он сумасшедший! Он разговаривает с рыбами!

— Это была всего лишь… фаза! И давайте будем честными — учитывая состояние Арсенала в наши дни, если он не был сумасшедшим, когда начинал, то сейчас уже стал бы. Учитывая некоторые вещи, которые мы держим там под замком и на цепи. Вы действительно хотели поговорить со мной об этом, Сенешаль? У меня есть кое-какие важные размышления.

— Вот что бывает, когда ешь дорожный хлеб и дикие коренья в лесу.

— Меч обязывает, — заметил Принц.

— Остаётся ещё вопрос о Соборе, Ваше Высочество, — быстро сказал Сенешаль. — Я знаю, что он открыт для туристов уже несколько десятилетий, но он всё ещё должен хранить свою долю тайн.

Действительно очень опасные и ужасающие секреты, если верить некоторым старым и более тревожным историям о том, что именно обнаружили там Хок, Фишер и Ходок, когда исследовали Собор много лет назад. Когда Собор всё ещё был перевёрнут, как было перевёрнуто и само Пространство — с ног на голову, так что Собор погрузился глубоко в землю… И да, я знаю, что многословен, но это место всегда до смерти пугало меня. Лично я не могу отделаться от мысли, что нам всем было бы лучше, если бы Хок и Фишер оставили всё как есть. У нас, а под нами я подразумеваю себя, — было бы на одну заботу меньше!

— У вас опять гипервентиляция, Сенешаль, — сказал Принц. — Вам нужен бумажный пакет, чтобы дышать?

— Нет, — сказал Сенешаль. — Это не поможет.

— Собор был очень тщательно досмотрен, сверху донизу с тех пор, как мы вернули его обратно, — сказал Ричард своим лучшим успокаивающим голосом. — Его проверяли эксперты по духовенству, эксперты по оружию, полдюжины колдунов и по крайней мере один высококлассный экзорцист. И ни один из них не обнаружил ничего, что могло бы доставить нам бессонную ночь. Собор даже не нуждается в обслуживании. Он сам себя обслуживает.

— Это также очень тревожно, если подумать, поэтому я изо всех сил стараюсь этого не делать, — сказал Сенешаль. — И я признаю, что мы зарабатываем на Соборе кучу денег с туристов, благодаря экскурсантам, религиозным деятелям и множеству паломников. Но я хотел поговорить с вами не об этом! Боже, у меня голова идёт кругом… Ах! Да! Я вспомнил! Сенешаль глубоко вздохнул, медленно выдохнул, а затем пристально посмотрел на Принца Ричарда. — Если вы ищете, чем бы занять себя и отвлечься, держась подальше от Первого Министра… Позвольте мне предложить вам кое-что, что наверняка отвлечет вас от скорого прибытия Принцессы Екатерины. Мои люди только что обнаружили новую комнату. Или, если быть более точным, очень старую комнату, которую никто не видел уже много лет.

— Как давно? — спросил Ричард.

— Или же комната была там всегда, но никто не мог её увидеть. Но теперь она точно есть, и все её видят.

— Как давно пропала эта комната? — спросил Ричард.

Сенешаль в ответ пожал плечами. — Сто лет, а может и больше, Ваше Высочество. Возможно, со времён Войны Демонов…

— Я понимаю, почему вы считаете, что это может меня заинтересовать, — сказал Ричард. — Вопрос в том, почему эта комната вдруг обнаружилась именно сейчас, после стольких лет?

— Очень хороший вопрос, Ваше Высочество. Но у меня нет времени выяснять это, и я не могу выделить никого из своих людей для проведения тщательного расследования, так что если вы хотите разобраться в этом…

— Благодарю вас, Сенешаль, — сказал Принц.

Они оба остановились и резко обернулись, когда один из людей Сенешаля подбежал к нему и сунул ему в руку бумагу.

Сенешаль быстро просмотрел её, сказал очень нехорошее слово и задержался только для того, чтобы сообщить Ричарду расположение комнаты, а затем вместе со своим помощником отправился делать что-то полезное и необходимое, чтобы предотвратить разрушение Замка. Ричард посмотрел, как он уходит, а затем отправился на поиски вернувшейся комнаты.

В конце концов, он нашёл её достаточно легко.

И это дало ему повод целенаправленно пробираться сквозь толпы людей и коридоры, все могли видеть, что он слишком занят, чтобы остановиться и поговорить со всеми желающими, со всеми кто хотел говорить с ним, поздравить его и попросить о вещах, на которые они не имели права. И, вероятно, им не следует разрешать это делать, исходя из общих принципов. Ричарду уже порядком надоело, что его называют героем-победителем, особенно когда он точно знал, что на самом деле не решил проблему. Всё, что он сделал, это выиграл время для жителей Куперс-Милл. В конце концов, он просто поддался общей атмосфере воодушевления.

Вновь обнаруженная дверь находилась всего в полудюжине коридоров, и когда Ричард наконец остановился перед ней, на вид она ничем не отличалась от других соседних дверей длинного коридора.

Но если присмотреться… Тёмная, массивная деревянная, с большими латунными петлями и очень массивным старомодным замком. Такую дверь невозможно сломать без тарана и больших усилий. Это говорило о том, что комната за дверью не будет обычной комнатой.

Полдюжины людей Сенешаля собрались перед дверью, сердито споря друг с другом. Один прослушивал дверь стетоскопом, другой пытался взломать замок и ничего не добился, а третьего весьма громко уговаривали не испытывать огромный боевой топор, к которому его и близко нельзя было подпускать.

Ричард сразу же узнал ту, у которой были отмычки (которых, как он точно знал, у неё не должно было быть), поэтому он встал на её сторону против остальных, и вскоре они поняли намёк и неохотно отступили.

Джеки Пайпер была очаровательной молодой женщиной в плохо сидящем мужском комбинезоне, под которым почти ничего не было. Она специализировалась на открывании замков, которые не хотели открываться, вышибании дверей, которые часто оставались закрытыми по какой-то причине, и проделывала с упрямыми дверями такие вещи, которые Принц не стал бы делать и с дохлой собакой. Джеки была красивой и миниатюрной, практичной, опытной и только-только вышла из подросткового возраста. С инфернальным характером. Ричарду она нравилась тем, что не терпела ничьего дерьма, в том числе и от него. Она также всегда подчёркивала, что никогда не была впечатлена его знатной статью, и Ричарду это нравилось, потому что такое случалось очень редко. Джеки оглянулась, когда Принц опустился рядом с ней на колени, чтобы осмотреть замок.

— Наконец-то! — сказала она своим громким и немного писклявым голосом. — По крайней мере, кто-то, кто может отнестись к этому серьёзно! Я сказала Сенешалю, и я сказала всем остальным, что этой двери здесь не было вчера. Я знаю эту часть Замка, как родинку на левой сиське, и говорю вам, что вчера здесь не было ничего, кроме глухой стены! Она остановилась, чтобы громко фыркнуть. — Меня никто никогда не слушает. — Вы вовремя пришли, Принцш; у меня как раз закончились скелетные ключи. Так что, если у вас нет идеи получше, пришло время для грубой силы и внезапного насилия. Она замолчала, чтобы свирепо посмотреть на одного из своих людей. — И нет, Джонатон, я не позволю тебе приблизиться к этой двери с этим топором. Ты знаешь, что случилось в прошлый раз. Она взглянула на Принца.

— Учитывая масштаб магических защит, которые я вижу на этой двери, топор ему не поможет. Не то чтобы меня это волновало. У Джонатона всегда были шаловливые глаза и руки.

Ричард придвинулся ближе, чтобы внимательно осмотреть замок. А все остальные отошли ещё дальше, чтобы их случайно не зацепило. Все, кроме Джеки. Которая осталась на месте, рассматривая замок так, словно он только что сказал что-то о её матери. Ричард подёргал большую медную дверную ручку, и она легко повернулась в его руке. Ричард поднял бровь и посмотрел на Джеки, которая выглядела искренне потрясённой.

Они оба выпрямились и встали перед дверью. Ричард осторожно повернул ручку, и дверь распахнулась перед ним, не издав даже звука отпираемого замка. Джеки издала громкий звук отвращения. Ричард слегка толкнул дверь, но не сделал ни малейшего движения, чтобы войти. За дверью была только темнота.

— Ладно, это… интересно, — сказала Джеки, плотно прижимаясь к Ричарду и не отталкивая его в сторону. — Эта дверь совершенно точно была заперта. Мы все пробовали.

— Я думаю, что эта дверь была заперта так, чтобы открыть её мог только член Королевской семьи, — сказал Ричард. — Подобная магия — утраченный навык. Даже в личных покоях моего отца нет такого замка. Тебе лучше отойти, Джеки, пока я войду и осмотрюсь.

— Да, конечно! — сказала Джеки. — Вот ещё! Старые комнаты — это моё дело! Я живу ради тайн… И ради маленьких ценных предметов, которые я могу прикарманить и втихую продать.

Ричард вошёл в комнату, широко распахнув дверь, чтобы свет из коридора хлынул внутрь и осветил помещение. Джеки держалась рядом с ним, достаточно далеко позади, чтобы при необходимости использовать его как щит. Но комната выглядела так… просто ещё одна комната. Пыльная, но на удивление без паутины. Над единственным окном висели тяжёлые шторы, сквозь которые пробивался узкий луч утреннего света. Ричард подошёл к шторам и раздвинул их. Свет хлынул в комнату, когда плотная ткань в его руках почти рассыпалась. Ричард отбросил клочья в сторону и вытер руки о бёдра. Он посмотрел на Джеки, которая держала в руке большую серебряную табакерку и пыталась решить, поместится ли она в какой-нибудь из её карманов. Она поймала его взгляд и замерла.

— Разве ты не нужна где-нибудь в другом месте? — сладко произнёс Принц.

— Почти наверняка, — ответила Джеки, отложив табакерку с беспечной улыбкой. Она пожала плечами: — Я всегда могу вернуться позже, когда вокруг будет меньше суетливых людей, и направилась к двери. — Если вы уверены, что я вам не понадоблюсь…

— Я справлюсь с этим, — сказал Ричард.

— Конечно, справитесь, — сказала Джеки. — Большой сильный мужественный Принцш. Она коротко усмехнулась ему. — Типичный аристо, всегда желающий получить всё самое лучшее для себя.

Она уже почти вышла за дверь, когда Принц громким и властным голосом произнёс её имя. Джеки вздохнула и достала полдюжины маленьких, но очень дорогих предметов из разных мест своей одежды. Уходя, она захлопнула за собой дверь с такой силой, что по комнате пронеслось облако пыли.

Оставшись, наконец, один, Ричард медленно обошёл комнату, осматривая её. Довольно большая комната, обставленная массивной старомодной мебелью, комната, которой явно давно не пользовались. Может быть, она действительно относится к временам Войны Демонов? В комнате чувствовался холод, некое присутствие… Теперь свет казался достаточно сильным, разгоняя мрак.

Ричард почувствовал себя немного лучше: первоначальная темнота комнаты расстроила его на каком-то глубинном и почти первобытном уровне. Как будто его здесь не должно было быть, ему здесь не место. Он осторожно обошёл комнату, внимательно всё рассматривая и время от времени натыкаясь на предметы. Наконец он заметил, что большинство картин на стенах изображали сцены и битвы, произошедшие до Войны Демонов. Значит, более ста лет…

Ричард взял книгу с приставного столика (очень осторожно, после того, что случилось с занавесками, но на ощупь она казалась достаточно прочной).

Он раскрыл её и чуть не выронил, узнав подпись на титульном листе. Он держал в руках личный дневник Короля Джона. Повседневный дневник его прапрадеда, написанный в последние дни Войны Демонов. Короля Джона, отца легендарного Принца Руперта. Ричард слегка пошатнулся, когда до него дошла истина: он стоял в давно потерянных личных покоях Короля Джона, в которых тот жил в далёком прошлом. Он стоял в последнем осколке Забытого Королевства. Он аккуратно положил дневник на место; лучше оставить это историкам и экспертам, чтобы они сохранили дневник должным образом, а затем изучили его.

Ричард чувствовал себя поглощенным историей. Именно в этой комнате в последние дни Войны Демонов собрались Принц Руперт и Принцесса Джулия, Король Джон и Принц Харальд, и даже сам загадочный Верховный Маг. Когда казалось, что всё потеряно. Чтобы говорить и планировать, и своими действиями изменить ход истории.

Именно здесь они решили выступить против полчищ демонов, уничтожить Принца Демона и спасти человечество от вымирания. Ричард знал, что за этой комнатой должны быть и другие комнаты, целая анфилада комнат, и одному Богу известно, какие исторические сокровища они хранят. Никто не мог найти эти комнаты с тех пор, как они исчезли, вскоре после того, как Король Джон скрылся в пустошах, после войны. Люди искали их очень упорно. Это было волшебное место, о котором слагались песни и легенды. Судьбоносное место. Ричард беспокойно кружил по комнате, снова и снова, пытаясь всё это воспринять, но потом резко остановился, когда его внимание привлёк большой портрет на стене. На нём были изображены Король Джон и его жена, Королева Элеонора, с кем-то, кто просто обязан был быть Верховным Магом. Ричард уставился на изображение, раскрыв рот. Все они выглядели такими молодыми… даже моложе его.

Это было то далёкое, золотое время, когда все они были друзьями и находились в расцвете сил. До того, как всё пошло так ужасно плохо. Король-воин и его прекрасная Королева, и величайший Повелитель Дикой Магии своего времени.

Ричард уставился на высокого, черноволосого, смуглого, красивого мужчину в чёрной мантии, Верховного Мага, стоявшего чуть поодаль от Короля и Королевы. Этот человек, казалось, пылал жизнью, энергией и харизмой, даже через официальный портрет. Сейчас нигде не было портретов Верховного Мага, ни официальных, ни каких-либо других. Король Джон приказал сжечь их все, после того как изгнал Верховного Мага из своего Двора. В некоторых песнях утверждалось, что это было сделано за то, что он не смог спасти жизнь Королевы, когда она заболела. В других — за то, что Королева и Маг полюбили друг друга. А в других… говорилось совсем другое. Историй было много, но никто не знал наверняка. Все легенды сходились на том, что Верховный Маг покинул Лесной Замок и ушёл, в пустоши, чтобы возвести Башню без дверей. Там он пробыл много лет, пока Принц Руперт не призвал его в последний раз стать героем в Войне Демонов. Об этом человеке было сложено множество песен и историй, и ко всем из них следует относиться с большой долей скептицизма.

Ричард оторвал взгляд от портрета и ошеломлённо огляделся, его сердце бешено колотилось. Комната вдруг показалась ему… гнетущей. Здесь было так много истории, правды о том, что действительно произошло в этой комнате сто лет назад. Это было похоже на погружение в саму историю. И тут Ричард нахмурился, его охватил холодный озноб. Почему именно сейчас? Почему эта комната, именно эта легендарная комната, вдруг дала о себе знать после того, как так долго была потеряна? И почему она так легко открылась ему? Потому что ключом к двери была принадлежность к Королевской Династии, или потому что она ждала его? Человек, который собирался стать Королём через сто лет после Войны Демонов… Значит ли это, что здесь было что-то важное, что он должен был распознать и использовать? Он ходил по комнате всё быстрее и быстрее, рассматривая всё вокруг, но не мог заметить ничего необычного. В конце концов он остановился в самом центре комнаты, отчаянно оглядываясь… когда Джеки Пайпер, задыхаясь, вбежала обратно.

— В чём дело? — спросил Ричард резким голосом, который он не был уверен, что узнал.

— Вы должны пойти со мной, Принц! Прямо сейчас! Честно! Сообщение от Сенешаля, жизненно важное, важное и ужасно срочное. В Соборе неприятности!

— Всегда что-то случается, — огорчённо сказал Принц. — Иногда этот Замок просто не даёт покоя!

— Ага, расскажите мне об этом, — сказала Джеки.

Они бежали всю дорогу. Нечасто в Соборе что-то шло не так, но когда это случалось, то, как правило, всё шло очень… Внезапно, бурно и повсюду. И мудрые бросались к укрытиям, пока всё не заканчивалось. Однажды Собор был топологически и духовно перевёрнут, и именно поэтому Замок в течение стольких лет был гораздо больше внутри, чем снаружи. (Хок, Фишер и ещё более легендарный Ходок вошли в этот перевёрнутый собор, что-то там нашли и что-то сделали, чтобы исправить положение, хотя потом они рассказывали лишь о некоторых вещах). Но вдруг Собор перестал быть перевёрнутым, и в Замке внутри и снаружи всё стало на свои места. Собор вознёсся к небесам, став маяком поклонения, прямо посреди восстановленного Замка, и был очень популярен среди более чем обычно религиозно настроенных людей. Помимо стандартных религиозных служб, Собор стал магнитом для религиозных туристов, кающихся грешников и т. д., а также многочисленных посетителей из многих стран. Их финансовые пожертвования существенно помогали истощённой Королевской казне.

Ричард не мог не отметить, что большинство коридоров, по которым он и его спутница бежали, внезапно оказались очень пустыми. Может ли то, что происходило в Соборе, быть действительно настолько плохим?

— Неужели Сенешаль эвакуировал эту область? — спросил он, тяжело дыша от бега.

— Если бы я была напугана ещё больше, я бы эвакуировалась, — сказала Джеки, заставляя себя произнести эти слова; она также тяжело дышала.

— Вы весьма тревожная персона, — сказал Ричард.

— Используй свои сильные стороны, вот что я всегда говорю, — сказала Джеки.

— Как ты думаешь… это может быть вернувшийся Горящий Человек? — спросил Ричард, невольно замедляя шаг. — Та несчастная проклятая душа из Ада, которую Хок, Фишер и Ходок встретили внутри Перевёрнутого Собора?

— Ну, прежде чем он сможет вернуться, сначала нужно решить, существовал ли он вообще, — сказала Джеки, тоже замедляя шаг. — Или его просто добавили в историю позже, чтобы порадовать религиозных фанатиков. Хок и Фишер оставили очень скудный официальный отчёт о том, что они делали и видели внутри Собора. А Ходок так ничего и не сказал, даже после того, как отказался от должности, Принца-Консорта Королевы Фелисити. Я верю в Горящего Человека, потому что люблю будоражащие истории, но это не значит, что я хочу с ним встретиться.

— Верно, — сказал Ричард.

— Я так и думала, — сказала Джеки.

Но когда они, запыхавшиеся и потные, наконец, вошли в вестибюль Собора, оба почти успокоились, поняв, что это всего лишь очередная разборка между различными лавочниками, торговцами и лоточниками, зарабатывающими на жизнь продажей весьма подозрительных религиозных предметов весьма религиозным туристам.

Ричард и Джеки остановились прямо перед огромным арочным проёмом и надолго прислонились друг к другу, чтобы восстановить дыхание. Никто не обращал на них внимания.

Все владельцы ларьков были заняты тем, что орали друг на друга во всю мощь своих лёгких, пристально смотрели друг другу прямо в лицо и угрожали всё более специфическими последствиями. Угроза насилия витала в воздухе, но никто ещё не решился нанести первый удар. Здесь были десятки владельцев ларьков, от настоящих религиозных фанатиков до твердолобых торговцев, которых объединяла лишь общая решимость выжать из туристов всё до последнего пенни.

Сейчас они стояли небольшими группами по периметру вестибюля Собора, рассматривая всё это зачарованными глазами, широко улыбаясь и безмерно наслаждаясь зрелищем. Это может стать отличной семейной историей… Внимательно прислушиваясь к гулу голосов, Ричард наконец смог понять, что разгорелось религиозная перебранка. Слова “еретик” и “богохульник” произносились с большей, чем обычно, яростью, а также множество колких замечаний по поводу эффективности и качества различных товаров, выставленных на продажу. Ричард быстро огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что всё это обычный мусор. В основном религиозные артефакты, труды различных Святых (иллюстрированные издания), освящённые жетоны, амулеты, гарантирующие защиту от ведьм, демонов, потопа и импотенции.

Всё как обычно.

Были даже некоторые, казалось бы, вполне обыденные — повседневные предметы, ставшие особенными (и потому дорогими), поскольку предполагалось, что они побывали в руках всевозможных исторических персонажей времён Войны Демонов. В основном, конечно, Руперта и Джулии, но и множество второстепенных имён не осталось без внимания. Вместе с когтем дракона и серебряным копытом единорога, а также пустой винной бутылкой, якобы опорожненной самим Верховным Магом. Ричарду трудно было поверить, что кто-то верил в эти вещи, тем более что большинство из них были явным новоделом. А цены казались ему просто невероятными.

Наконец Ричард протиснулся сквозь ряды восторженных туристов, и Джеки с нетерпением увязалась за ним. Туристам было всё равно, они были заняты в основном тем, что прикидывали шансы на кровопускание и делали соответствующие ставки. Что может быть лучше бесплатного развлечения. К этому времени некоторые торговцы перешли к угрозам проклятиями, дополнительными годами в Чистилище и возможностью в любой момент прямиком угодить в Ад.

Ричард остановил всё это, ворвавшись прямо в их гущу и крикнув ещё громче, чем они. Все они возмущённо обернулись на него, но тут же замолчали, увидев, кто это был. Вероятно, помог тот факт, что у него на бедре висел большой меч. Он огляделся вокруг.

— Я — Принц Ричард, защитник веры и блюститель безопасности Замка! А это значит, что я выше по рангу, чем все присутствующие здесь! Вам всем должно быть стыдно за то, что вы так себя ведёте в столь священном месте!

Все присутствующие уставились себе под ноги и начали бормотать: “Он это начал”, пока один из богато одетых лавочников не вышел вперёд, чтобы противостоять Принцу, прямо и с достоинством.

— Здесь вам не место, Принц Ричард! Это не ваше дело! Дело не в религии, а в бизнесе!

Ричард ударил его кулаком. Сильный удар, прямо в челюсть, и наблюдающая толпа радостно зааплодировала, пока владелец ларька измерял его длину на полированном мраморном полу. Ричард снисходительно улыбался ему и изо всех сил старался скрыть, что его правая рука очень болит.

Питер был бы разочарован тем, что он забыл базовую подготовку. Никогда не бейте в челюсть, это всего лишь одна большая кость. Орешки… и носы — вот что важно, а также все остальные мягкие места. И никогда не бейте человека, когда он лежит! Слишком опасно. Лучше просто приложите сапогом. Ричард позволил своей улыбке угаснуть, обратив суровый взгляд на притихших владельцев ларьков.

— Мне не нужны подобные глупости, не сейчас, когда у меня столько других забот! Так что прекратите! Ещё одно резкое слово от кого бы то ни было… и я прикажу Сенешалю вызвать охрану, чтобы проверить у всех разрешения!

Торговцы быстро закивали головами и вернулись к своим лавкам. Слово “разрешение” выбило из них всю крамолу. Ричард улыбнулся.

— Вот и всё, возвращаемся к работе. Здесь всё ещё полно туристов, у которых в карманах остались ваши деньги.

Обычный шум религиозного маркетинга возобновился, а туристы не обращали внимания на Принца Ричарда, предпочитая увлечённо торговаться. Если не будет никакого насилия, они хотели вернуться к более важному делу — платить бешеные деньги за вещи, которые им на самом деле не нужны. Ричард вышел из вестибюля Собора, и Джеки зашагала рядом с ним.

— Ты действительно собирался вызвать охрану, чтобы проверить все их разрешения?

Ричард улыбнулся ей. — Чтобы продавать товары в вестибюле Собора, разрешение не нужно. Но они этого не знали… Забавно.

Джеки восхищённо покачала головой. — Боже, какой ты коварный.

— Что ж, спасибо, — сказал Ричард. — Всё это часть бытия Принца.

Ричард и Джеки исчезли в Замке. Первый Министр Перегрин де Вудвиль и лидер лояльной оппозиции Генри Уоллес всё это время незаметно наблюдали за ними из тёмного угла вестибюля Собора. Эти двое стояли плечом к плечу, наблюдая за всем противостоянием — холодными, задумчивыми глазами.

— Я говорил тебе, что если мы подкупим одного из купцов, чтобы начать склоку, то Принцу придётся вмешаться, — сказал Генри Уоллес.

— Так ты и сделал, — сказал Перегрин. — Мне было интересно посмотреть, как далеко он зайдёт, если его спровоцировать. К моему разочарованию, он сохранил самообладание и даже не выхватил меч. Хорошее сочетание дипломатии и грубой силы. Король в процессе становления.

Генри Уоллес недовольно кивнул. Они с Перегрином по очереди возглавляли Парламент, поскольку их партии менялись местами примерно каждые пять лет. В Лесных Землях было всего две партии, и между ними не было больших расхождений. Демократия была относительно новым явлением, привнесённым из Южных Королевств, и поэтому всё ещё разрабатывались правила и варианты решений. Официально партия Перегрина выступала за реформы и прогресс, а партия Генриха — за консолидацию и сохранение старых ценностей. Но на самом деле всё дело было во власти.

Генри Уоллес был мрачной, сардонической фигурой, в вычурной одежде. Он изо всех сил старался быть модным, но так и не смог этого добиться. Его задумчивый и властный вид заставлял людей думать, что он намного умнее, чем был на самом деле. И никто не мог сравниться с ним, когда приходило время произносить пламенные речи. (Тем не менее, он не мог импровизировать, чтобы спасти свою жизнь, поэтому партия позаботилась о том, чтобы он всегда был окружён крепкими, умными молодыми людьми на публике, которые делали это за него.)

— Как я вижу с Ричардом будут проблемы, — сказал Перегрин.

— Мы не можем допустить, чтобы он загубил этот брак, — сказал Генри. — Мирное соглашение слишком важно. Потребовалось много тяжёлой работы, чтобы прийти к тому, что обе стороны будут ненавидеть, но с чем можно было бы жить. Иногда мне снятся кошмары, в которых я всё ещё нахожусь за этим проклятым столом переговоров, бесконечно спорю и ни к чему не прихожу.

— Не надо, — сказал Перегрин, деликатно вздрогнув. — Бойня на границе наконец-то закончилась. Только это и важно. Пришло время прекратить убийства. Чего бы это ни стоило.

— Конечно, — сказал Генри. — У тебя были потери в пограничных войнах. Друзья или семья?

— И те, и те, — сказал Перегрин. — А ты?

— Каждый потерял кого-то, — сказал Генри.

Двое мужчин молча стояли рядом, вспоминая своё пребывание на границе. Они оба начинали как солдаты, в одном отряде, очень давно. Они были полны горячей крови и патриотического духа, жаждали сражений. Реальность войны выбила из них всю эту чепуху. Они оба сражались достойно и храбро, отличившись в нескольких самых престижных битвах против Редхарта. Они даже сражались в той самой битве, в которой появился печально известный Воин в Маске. Хотя они сами не видели, как это произошло, и узнали об этом только много лет спустя. Это лишь доказывало, как легко возникают легенды, о которых сами участники ничего не знали. Эти двое мужчин никогда по-настоящему не нравились друг другу, но они всегда хорошо работали вместе. Будь то уничтожение врага на залитом кровью поле или последующая борьба за власть, благодаря имени, которое они себе сделали. Они быстро стали лидерами своих партий, по крайней мере, в некоторой степени, потому что никогда не позволяли догмам стоять на пути к достижению цели. При этом они были очень осторожны, чтобы никто никогда не узнал об этом. Они были готовы сделать практически всё, чтобы продвинуть мирный процесс. Они знали, что война немыслима. Потому что Лесные Земли проиграли бы.

— Итак, — наконец сказал Перегрин. — Какое давление мы можем оказать на Принца Ричарда, чтобы сделать его более… сговорчивым? Мне приходится тратить слишком много времени, пытаясь подчинить его своей воле, в то время как я должен сосредоточиться на более важных делах.

— Может быть, мы заставим его думать, что на самом деле мы не хотим этого брака? — предложил Генрих.

— То есть он согласится на него только для того, чтобы насолить нам?

— Нет, — сказал Перегрин. — Мы не можем спровоцировать его на это. Он знает, как много для нас значит это соглашение. Нам придётся сделать акцент на долге и чести и избегать войны любой ценой.

— Нам не нужно слишком подчёркивать это, — сказал Генри. — Потому что это правда.

Первый Министр громко фыркнул. — Проблема Ричарда в том, что он ещё достаточно молод, чтобы думать, что в последний момент всегда найдётся что-то, что решит проблему и спасёт положение. Приятная мысль, которая помогает избежать необходимости что-то делать. Он всегда знал, что когда-нибудь ему придётся жениться на Принцессе — иностранке. Есть ли у него сейчас девушка, кто-то близкий, кто мог бы всё усложнить? Я немного не в курсе его личной жизни, поскольку не читаю скандальных газет. Жена их обожает… Кто была та симпатичная молодая девушка, которая только что была с ним?

— Просто одна из людей Сенешаля, — ответил Генрих. — Никого важного. В жизни Ричарда никогда не было никого важного, насколько я знаю. Что странно для человека его возраста. Бог свидетель, все мы в своё время подталкивали к нему подходящих девушек, тщательно готовили и инструктировали, надеясь повлиять на него в определённых вопросах. Но он всегда уклонялся.

Первый Министр задумчиво посмотрел на своего коллегу. — Он не…

— Нет, нет. Мы пробовали это, — сказал Генри. Он не обратил внимания ни на одного из красивых молодых людей, которых мы к нему приставили. Какое-то время он, должно быть, недоумевал, почему он вдруг стал таким привлекательным для стольких хорошеньких юных созданий.

— Всегда есть его друзья, Питер и Кларенс, — сказал Перегрин. — Любой из них может оказаться восприимчивым к правильному… давлению. Стоит проверить, я полагаю. Он задумался и посмотрел на Генри. — Полагаю, не стоит надеяться, что Ричард и Екатерина могут просто… понравиться друг другу?

— Ты знаком с Принцессой Екатериной? Генрих мрачно вздрогнул. — Я встречал её несколько раз, когда вёл переговоры в Редхарте. Настоящая чертовка. Достаточно симпатичная. Я думаю, мы всегда можем подмешать любовное зелье в их еду или питье, или, возможно, наложить на них чары? Я знаю несколько человек…

— Нет, — сразу же ответил Первый Министр. — Они оба имеют серьёзную магическую защиту от любой формы внешнего влияния. И не спрашивай меня, откуда я это знаю.

— Да, это нереально, — согласился Генри.

— Мы просто должны продолжать наращивать давление, — сказал Перегрин. — На отца и сына.

— Дела идут своим чередом, — сказал Генри.

Оба мужчины коротко улыбнулись друг другу и вслух произнесли то единственное, во что они оба верили. — За Республику! Как можно скорее, насколько это в человеческих силах.

Много позже, ранним утром, Принц Ричард крепко спал в своей очень удобной постели на гусиной перине, и ему снилось, что он слышит пение прекрасного женского голоса. Он улыбался во сне, такой счастливый, такой довольный, заключенный в любящие объятия этой чудесной песни. И тут он резко проснулся, резко сел в постели и понял, что всё ещё слышит эту песню. Он быстро огляделся. Свечи, которые он расставил перед сном по всей комнате, всё ещё догорали. Он не мог смириться с мыслью, что будет спать в темноте, даже в своей привычной постели. Ему не нравилось поддаваться собственной слабости. Но Темнолесье наложило на него свой отпечаток, как и на многих до него.

Он откинул одеяло и вылез из постели, натягивая на себя длинную белую ночную рубашку, яростно зевнул, а затем зажмурил глаза. Он не был жаворонком. Часы на прикроватной тумбочке показывали почти пять утра. Ричард улыбнулся. Солнце уже взошло. Это уже что-то. Он понял, что всё ещё слышит песню, и быстро подошёл к окну. Он отодвинул шторы и выглянул наружу. Свет раннего утра был серым и зыбким, повсюду виднелись облака приземного тумана. Надрываясь пел рассветный птичий хор. Никого не было видно, но песня и голос звучали ясно и отчётливо. Он напряг слух, пытаясь разобрать слова, но всё, что он мог услышать, было… радость, счастье и прославление этого мира.

Ричард надел длинный халат и подошёл к своей двери. Он запер её перед сном, чего никогда раньше не делал. Он осторожно отпер дверь и вышел в коридор. Повсюду была тишина и спокойствие. И нигде не было видно двух охранников, которые должны были стоять за его дверью. Ричард нахмурился, закрыл дверь и босиком пошёл по коридору. Он переходил из одного коридора в другой, и всё равно никого не было. Как будто он шёл по Замку во сне. Наконец он подошёл к окну во внешней стене и выглянул наружу. Далеко внизу он разглядел женскую фигуру в длинном голубом платье, танцующую по поверхности рва, вычерчивающую на воде изящную фигуру и поющую прекрасную песню. Её ноги только касались поверхности, не погружаясь в воду. От каждой точки соприкосновения медленно расходилась рябь. Ричард с удивлением наблюдал за ней. Почему её не слышал никто другой? Если он мог слышать её пение на самом верхнем этаже, то и весь Замок должен был слышать…

Он быстро спустился вниз по многочисленным коридорам и галереям, решительно направляясь на первый этаж. Вниз по пустым извилистым лестницам, по сводчатым коридорам, где повсюду горели лампы и свечи, хотя свет раннего утра казался тяжёлым в неподвижном воздухе. Как будто он был хрупок от предвкушения; как будто он чего-то ждал… А вокруг попрежнему никого не было. Ни стражников, ни слуг. Пекло, где все? Может быть, он всё ещё в своей постели, всё ещё спит? Видит сон? Нет. Каменный пол был очень холодным и твёрдым под его босыми ногами.

Он прошёл через весь Замок и нигде не увидел ни одного человека. Он смутно задавался вопросом, почему он не поднимает тревогу. Возможно, он всё больше и больше чувствовал, что это потому, что всё это предназначалось только для него. Он вышел из Замка через главный вход и направился через открытый мощёный двор. Даже из конюшни не донеслось ни фырканья, ни ржания. Он прошёл через разводной мост, который был опущен, хотя вокруг не было никого, кто мог бы его опустить. Магия, подумал он. Я перемещаюсь по волшебному миру. Он мечтал о таком большую часть своей жизни, но никогда не ожидал, что просто проснётся в нём. Казалось, будто кто-то сдвинул Мир, или вырвал его из него, или, может быть, даже остановил Время специально для него.

И вот наконец она появилась, танцуя по рву навстречу ему, её ноги едва касались поверхности воды. И впервые он понял, что всё её тело состоит из воды. Что она черпает и поддерживает свою форму из содержимого рва, бесконечно обновляя себя с каждым шагом. Теперь он знал, кто она, кем она должна быть. Та самая легендарная Леди Озера. Он знал все песни и истории о ней. Она была почти такой же высокой, как и сам Принц, добрых шесть футов, дикая и гибкая как ива, чистая, как голубой хрусталь, сияющая и переливающаяся в сером свете утра. Женщина, полностью состоящая из воды. Ему показалось, что на ней длинное голубое платье, но когда она подошла ближе, он увидел, что и оно, и её тело — просто текучая вода, убегающая и пребывающая, снова и снова, с медленной рябью, проходящей через неё, как приливы и отливы. Длинные голубые волосы, спадавшие до плеч, постоянно убегали, постоянно обновляясь. По её спокойному и благородному лицу, словно слёзы без конца, стекали бисеринки воды, капая с подбородка. Он знал это лицо. Он видел его всего несколько часов назад, на портрете, висевшем на стене в комнате Короля Джона. Теперь она обладала неземной, почти неподвластной времени красотой, словно доведённой до совершенства, какой-то неумолимой очищающей силой. Голубое лицо, голубые глаза, голубые губы. Леди Озера, которая была всей водой Лесной Страны. Стихийная мощь и сила Природы.

Наконец она остановилась перед Ричардом и тепло улыбнулась ему. Когда она заговорила с ним, по её лицу пробежала рябь, а её голос был похож на журчание стремительного потока, обретшего образ и подобие человека.

— Здравствуй, Ричард, — сказала она. — Я ждала тебя, этого момента, больше лет, чем мне хотелось бы помнить.

— Это сон? — спросил Ричард.

— В некотором роде. Теперь я живу в мечтах. Сон о Земле… Я вернулась, Ричард, после стольких спокойных лет в Лесу, потому что я нужна. Потому что я нужна Лесу. Потому что Принц Демонов снова ходит по Земле.

— В Темнолесье? — спросил Ричард.

— Нет, — ответила Леди. — Но ты ведь бывал в Темнолесье, не так ли? Я вижу его след на твоём теле и душе. Мой дорогой Ричард… берегись. Судьба держит тебя в своих тисках.

— Вы действительно такая, как о вас говорят? — спросил Ричард. — Вы действительно моя прапрабабушка? Та самая Королева Элеонора?

— Не надо, дорогой, — сказала Леди. — Ты заставляешь меня чувствовать себя старой. Когда-то я была ею. Но теперь я намного больше. Ты должен подготовиться, Ричард.

— К чему? К войне?

— Хуже того, — ответила Владычица Озера. — У меня нет для тебя ни мудрости, ни слов предостережения. Даже оружия нет. Я просто хотела увидеть тебя, побыть с тобой в тишине, мой дорогой праправнук. Потому что не будет времени на тихие минуты, когда всё пойдёт не так.

Она беззвучно погрузилась в воды рва и исчезла, не оставив после себя ничего, кроме медленно расходящейся ряби на поверхности воды. Ричард остался стоять один в мрачном сером утреннем свете. Он вздрогнул, но не от холода, плотнее натянул мантию и вернулся в Замок.