Железный шип

5 На закате

Раньше мне никогда и в голову не приходило сбежать. Конечно, я была все равно что сиротой, но тем не менее меня приняли в Школу, а со временем я стала бы работать на Движителе, пусть даже в небольшой должности. Я не чувствовала себя перепачканной золой замарашкой из сказки и не ждала прекрасного принца на механическом скакуне, который приедет и заберет меня отсюда.

В детстве мама рассказывала мне, что до распространения некровируса и вызываемого им безумия, до сожжения прокторами всех книг, от которых хоть чуточку попахивало ересью, сказки были совсем другими. Прежде всего персонажи в них оставались по-настоящему сказочными.

Собирая вещи, я не взяла ничего на память о матери — только сменную одежду, зубную щетку с расческой, несчастные пятьдесят долларов, которые город выручил, продав с молотка имущество Нериссы, и кожаный футляр с набором инструментов, который каждый студент Школы Машин получал при поступлении. Одну из форменных блузок я отложила и, раскупорив последний пузырек чернил, щедро плеснула на нее спереди.

Упаковав все в сумку, я спустилась на первый этаж и постучалась к миссис Форчун. Дверь в чистенькую, до блеска вылизанную комнату приотворилась.

— Я очень занята, Аойфе, — со вздохом проговорила воспитательница.

— Простите, мэм, но у меня срочное дело, — ответила я, протягивая ей блузку. — Я чертила схему, и…

Я продумала все, что скажу, до последнего слова, но Форчун оборвала меня.

— Звезды и планеты, Аойфе! — Она покачала головой. — Как можно быть такой неуклюжей? Если до конца года ты не возьмешься за ум и не научишься вести себя как леди, придется добавить в твое расписание уроки хороших манер.

Я виновато закусила губу и понурилась.

— Мне ужасно жаль, мэм. Если бы вы велели охраннику пропустить меня, я еще могла бы успеть в китайскую прачечную на Корниш-лейн до закрытия, — пробормотала я. — Вы сами знаете, у меня только и есть, что две блузки, — добавила я, водя носком туфли по трещине в полу, — я же сирота и все такое.

Люди вроде миссис Форчун — обеспеченные и полные благих намерений — с детства привыкли жалеть тех, кому в жизни повезло меньше. Даже когда эти самые несчастненькие лгут им в лицо.

Форчун сочувственно подперла щеку, но не сдавалась.

— Абсолютно исключено. Я не позволю тебе разгуливать по городу в одиночку после комендантского часа. Что скажет директор?

Но к такому повороту я была готова.

— О, насчет этого не беспокойтесь, — ответила я. — Со мной будет Кэл. И я успею вернуться до разговора с директором о том, как в свой день рождения я сойду с ума и начну убивать направо и налево. Честное слово.

Брови миссис Форчун взлетели к потолку.

— Твой язык, Аойфе Грейсон, и проктора с ног свалит — прости Мастер-Всеустроитель мое святотатство. — Она махнула концом клетчатой шали. — Ступай. Я предупрежу у боковых ворот, чтобы тебя пропустили.

— Спасибо, мэм. — Стараясь держать плечи опущенными и сохранять на лице покаянное выражение, я уставилась в пол, чтобы не выдать себя торжествующим взглядом. — Я мигом обернусь.

Пока я ждала на холоде у автогаража, на меня, словно стая прокторских воронов на черных шелковистых крыльях, опустилось сомнение. А не пишет ли Конрад свои загадочные письма, из-за которых я подвергаю себя такому риску, в каком-нибудь пабе, весело улыбаясь и перешептываясь с невидимыми друзьями? С другой стороны, ему и правда могла грозить опасность, ведь прежде он никогда не врал мне. Даже в свой шестнадцатый день рождения.

Он достал нож из кожаного футляра с инструментами — я получила такой же в начале семестра — и провел большим пальцем по лезвию. «Видела ты когда-нибудь собственную кровь, Аойфе? — прошептал он. — Видела ее в звездном свете, когда она чернее чернил?»

Инфекция, сказали мне, была у нас в крови, передаваясь от матери к ребенку с некоего неустановленного момента. Вирус дремал, пока какой-то сигнал, подаваемый организмом, не пробуждал его, вызывая безумие. Неизвестно, как долго это продолжалось, — мама никогда не рассказывала о своих родителях. Мне с трудом удалось выудить из нее имя отца, прежде чем она окончательно погрузилась в пучину миражей и фантазий. Проверив архивные записи в библиотеке Академии, я установила, что Арчибальд Грейсон действительно существовал, что он был реальным человеком, а не образом, соткавшимся из бреда Нериссы. Выяснилось также, что сам он безумцем не являлся, но, похоже, какого-то винтика у него все-таки не хватало, раз он сошелся с мамой.

Изо рта у меня вырывался пар, пальцы мерзли даже в перчатках. Я начала притоптывать на месте, чтобы согреться, когда чья-то рука легла мне на плечо. От неожиданности я вскрикнула и тут же зажала рот ладонями, ощутив запах мыла и ланолина.

— Это я! — прошипел Кэл. — Всего-навсего я!

— Не делай так больше! — Я едва владела голосом. — Только гули и воры так подкрадываются!

Он криво улыбнулся. В тусклом свете автоплощадки его светлые волосы и неровные зубы выделялись, как на пластине негатива.

— Извини. Видать, я такой незаметный, что могу сойти хоть за того, хоть за другого.

Я стиснула руки, приходя в себя, и постаралась спрятать испуг за улыбкой.

— Не вижу ничего забавного.

Кэл тихонько рассмеялся:

— Забавно, что девушка, которая тащит меня на Сумеречный Базар, нервничает, словно жонглер эфирными трубками.

— А ты нет? — недоверчиво спросила я по пути к воротам. — Не боишься?

Кирпичные здания Академии опоясывала железная изгородь, защищавшая от вирусотварей, а острия на концах прутьев не давали выплеснуться наружу студенческим проделкам. От зубчатых теней металлических пик на нас дохнуло холодом.

— Я — юный герой, отправляющийся навстречу грандиозному приключению, — провозгласил Кэл. — Уж по меньшей мере будет что рассказать ребятам, когда вернусь.

— Когда? Да ты оптимист, — съязвила я.

— Ну, от козодоя-то ты меня спасла, — ухмыльнулся он. — Так что, по-моему, шансы возвратиться в целости и сохранности у меня выше средних.

Воевать с вирусотварями дело, мягко говоря, неженское, но похвала Кэла слегка меня согрела, хотя от холода я не чувствовала ни рук, ни ног. Может, наша затея и впрямь не обречена на неудачу? Мы найдем Сумеречный Базар, разыщем Конрада и потом как-нибудь вернемся назад. И плевать, что о том, как попасть на Базар, я знала только из витавших в городе слухов, а прокторы вообще наотрез отрицали его существование. Нелегальный рынок, который они не могли не то что закрыть, но даже обнаружить, бросал серьезный вызов их порядку.

Мы приблизились к воротам, и грузный охранник, бывший проктор, вышел из будки, преградив нам путь. Прежде чем он успел открыть рот и заорать, что нечего шляться здесь без разрешения, я протянула ему блузку.

— Миссис Форчун сказала, что мне можно будет дойти до китайской прачечной, — снова пустила я в ход интонации бедной сиротки.

Охранник внимательно оглядел нас.

— Тебе — да, — проворчал он. — А ты, парень, останешься здесь.

— Нет-нет, — запротестовала я, стараясь выглядеть встревоженной: обычную девушку перспектива оказаться вне надежных стен Академии после темноты привела бы в ужас. — Она строго-настрого велела, чтобы меня обязательно сопровождали.

— Старая перечница за него не в ответе, — бросил охранник. — Он никуда не пойдет.

— Но… — начал было Кэл.

Охранник грохотнул дубинкой об столб:

— Ты оглох, парень? Не зли меня, ступай на ужин.

На старого олуха мое обаяние явно не действовало, так что я сменила тактику и надела другую известную мне маску — высокомерной гордячки, не желающей тратить время на разговоры с обслуживающим персоналом.

— Может, откроете наконец ворота и пропустите меня в прачечную с моей единственной блузкой? — фыркнула я, стараясь воспроизвести тон Маркоса Лангостриана и Сесилии.

Охранник недовольно проворчал что-то, но все же снял ключи с пояса и двинулся к решетке.

— Приготовься, — прошептала я, вкладывая свою руку в перчатке в холодную и костлявую — все мослы можно пересчитать — ладонь Кэла.

Как только ворота отворились, я зашагала вперед, волоча Кэла за собой. Охранник сперва вытаращился на нас, потом заорал:

— Эй, ты, стоять! Нарушение комендантского часа!

— А, чтоб тебя, — пробормотал Кэл, замирая как вкопанный.

Я рванула его за руку:

— Бежим, идиот!

Наверное, со стороны мы выглядели крайне странно, несясь вдвоем по Корниш-лейн мимо закрытых магазинов и неподвижных тележек разносчиков. Кэл мчался огромными прыжками, запинаясь о собственные ноги. Я же, пригнув голову, припустила так, словно за мной гнались гули всех лавкрафтовских подземелий разом.

Мы добежали уже до Оксидентал, но пронзительный свист охранника все еще настигал нас, и я прибавила скорости. Кэл пыхтел, как дырявые меха в машинном цеху.

— Может… лучше… вернемся?..

— И что дальше? — прокричала я, круто заворачивая влево. Мимо замелькали пестрые цыганские хибары Трубадур-роуд. Дальше была железная дорога и мост.

— Не… — Кэл вобрал полную грудь холодного ночного воздуха. — Не знаю, но это была плохая… плохая… идея!

Рельсы сверкали под луной холодными железными отсветами, как некий символический рубеж. Я подвернула лодыжку, спускаясь по гравийной насыпи на другую сторону, и вот уже мост Джозефа Строусса предстал перед нами во всем великолепии. Там, за рекой, раскинулся лабиринт литейного комплекса.

Мы были на сортировочной станции, среди напрасно ржавевших в ожидании паровоза товарных и пассажирских вагонов. Привалившись к одному с надписью «Юнайтед Атлантик», мы с Кэлом пытались отдышаться. Прямо за изгородью площадки виднелась поднимающаяся на мост пешеходная дорожка. На перекрестке стояли в молчании два проктора — на головах черные капюшоны, длинные плащи развеваются от дующего с реки ветра. Один зевнул, прикрыв рот кулаком, но глаза другого так и шныряли по темным закоулкам, высматривая малейшее движение.

— Идем, — потянула я за руку Кэла, который не отрывал от прокторов взгляда и беспрестанно облизывал губы. — Срежем напрямую и по путям для подвозки угля попадем в Ржавные Доки.

Кэл не двинулся с места, и я потянула сильнее. Он недовольно заворчал, но все же повиновался.

— Не слишком-то ласково, Аойфе, — буркнул он, пробираясь следом за мной. — Девушки должны быть поласковее.

— Пора бы тебе понять, с кем имеешь дело, — поддела я шепотом.

Испорченную блузку я сунула в мусорный бак у вокзала Саут-Лавкрафт, вздымавшем кирпичные шпили в ночное небо, и мы запетляли между спящими на путях составами. Огни жилых кварталов у нас за спиной светили все слабее, и от страха, что нас заметят, уже не так перехватывало дыхание. Даже прокторы предпочитали не соваться в Ржавные Доки. Завалы сами по себе таили опасность; кроме того, считалось, что среди них скрыты заброшенные входы в канализацию, а значит, гули могли беспрепятственно выбираться здесь на поверхность. Конечно, все это давало повод для совсем других страхов.

Полоса отчуждения оканчивалась рвом. Неровная почва шла под откос, и я в своих школьных туфлях то и дело оскальзывалась. Впереди поднималась изгородь, разделявшая Лавкрафт и Ржавные Доки. Для шлюза между двумя мирами — ничего особенного. Просто листы гофрированной стали, изъеденные до дыр соленым воздухом и дождем. За ними неясно вырисовывались кучи шлака и искореженного металла — целые горы и холмы. Чего здесь только не было — от груды рейсовок, наваленных друг на друга, как костяшки домино, высотою в дом, до противолодочного вооружения с затупленными гигантскими парогарпунами, снятого с оборонительных линий на Кейп-Коде и мысе Хаттерас после войны. Столько машин, и все мертвы. Я чувствовала себя словно у исполинской разверстой могилы, которой нет равной в мире. И ни звука, ни даже призраков. Не то чтобы я, конечно, в них верила.

Я проскользнула через дыру в изгороди. Эфирные огни города в последний раз мигнули позади и скрылись за грудами обломков. Шагая среди этих груд, я вдруг ощутила странную легкость. Прежде я никогда не пересекала некой черты, не выходила за определенные рамки. В книгах сиротки ведь всегда робкие, послушные и благонравные, а потом появляется какой-нибудь богатый дядюшка и подыскивает им хорошего мужа. Про сумасшедших братьев и матерей, правда, там ничего не говорится, как и про склонность к копанию в механизмах, а не к вышиванию крестиком.

Теперь же я из этих рамок вырвалась — дальше некуда. Чувство было такое, словно в лицо мне дует свежий ветер, словно я лечу с высоты. Оглянувшись на Кэла, чья рослая фигура выглядела ободряюще, я улыбнулась ему.

Я не раз слышала, как старшие студенты шептались о Сумеречном Базаре, где можно купить все — противозаконные магические артефакты, запрещенные механизмы и запчасти к ним, найти женщин или спиртное… Что еще важнее, Берт Шустерман, которого выгнали в прошлом году за самогонный аппарат у него в комнате, говорил, что на Базаре можно нанять проводника, и тот запросто выведет тебя из города или проведет внутрь в ночное время, когда все пути перекрыты. И никаких бумаг для прохода через мосты не понадобится. Оставалось лишь надеяться, что проводник не запросит больше пятидесяти долларов или не потребует в качестве гонорара кровь, обрывки снов либо мой незамутненный разум. Даже не знаю, смогу ли я в таком случае расплатиться.

Мы пробирались безмолвными мерзлыми закоулками Ржавных Доков, громадные курганы мусора готовы были вот-вот обрушиться на наши головы и похоронить нас под останками, а я занималась самобичеванием. «Пора бы тебе повзрослеть, Аойфе», — засмотревшись на груды мертвых механизмов, я не заметила, что говорю вслух. Может, Шустерман просто-напросто наплел с три короба. В конце концов сивуха не лучшим образом влияет на мозги.

— А? — удивился Кэл моему восклицанию.

— Ничего.

Я почувствовала, что у меня горят щеки, и прибавила шагу. Вокруг царила тьма, и только длинные тени тянули ко мне пальцы и щерили зубы. В такую ночь, под висящим в небе острым серпом луны, нетрудно было, подобно прокторам, начать верить в еретиков и их так называемую магию.

На секунду вдруг захотелось повернуть назад, но стоило мне представить Конрада, одного, окруженного тем же холодным мраком, и я двинулась дальше, карабкаясь по наполовину проржавевшим конструкциям, сквозь остов сгоревшего дирижабля, минуя обломки довоенной жизни Лавкрафта, жизни до прокторов, когда еретики процветали, а в каждом темном закоулке поджидали неосторожную жертву вирусотвари.

Отыскать Базар было все равно что увидеть привидение — я не верила до конца в его существование, пока он не очутился прямо перед нами: размытые силуэты, которые я поймала уголком глаза, и запах сырости — промозглое призрачное дыхание, туманом наплывшее на нас. Сумеречный Базар подкрался к нам в дымке теней и обрывках песен — я заметила очертания палатки, потом послышалась волынка, и вот постепенно, понемногу, словно осторожная кошка из-под крыльца, весь он возник перед нами.

Спрятанный в темных закоулках Ржавных Доков, увенчанный старыми шестернями и пустыми, невидящими головами древних автоматонов, Сумеречный Базар пульсировал движением, полнился звуками и смехом. Этого я не ожидала. Еретики должны быть угрюмыми, разве не так? Разве не заняты они исключительно жульническими манипуляциями, которые считают колдовством, и попранием доводов рассудка?

Я призвала на помощь все свое самообладание. Было ясно, что здесь я чужая, со своей однотонной форменной юбочкой и хорошими манерами, но стоит мне обнаружить, как я боюсь превратиться в страшилку для первокурсников Академии — «Слыхал про чокнутую Грейсон, которую схапали еретики?» — и помощи от местных мне не видать.

Кэл и я петляли между палатками и киосками, сшитыми и сколоченными из того, что обычно попросту выбрасывается. Куски ткани, металла, кожи соединялись в буйном разгуле цветов и форм. Что самое странное, при всей на первый взгляд беспорядочности и сумбурности строений вместе они создавали впечатление чего-то неизменного и прочного.

От входа в большой полосатый шатер, из которого доносился запах порченых апельсинов и орхидей, Кэлу зазывно улыбнулась и подмигнула смазливая рыжеволосая девушка.

— Ищешь, где пришвартоваться, морячок? — окликнула она.

— Не задерживаемся, партнер, — бросила я, когда он обернулся.

— То есть, пока ты рядом, веселья мне не видать? — с кривой ухмылкой спросил он.

— Как только мы благополучно доберемся до Аркхема и найдем Конрада, можешь веселиться, сколько здоровье позволит, — ответила я, бросив взгляд на размалеванную мордашку девицы. Та же Сесилия, просто более дешевый и грубый вариант.

Кэл мяукнул, как мартовский кот, и я не колеблясь врезала ему по плечу, хоть и не слишком сильно.

— Если уж хотела пойти со мной на свидание, Аойфе, могла бы просто черкнуть записочку-другую на технологии машиностроения, — поддразнил он. — Мы ведь кучу школьных танцулек пропустили.

Я фыркнула. Приличный парень вроде Кэла — и со мной? Почти так же смешно, как с той девицей из шатра. Пожалуй, и в Академии, и в его семье ее сочли бы даже более приемлемой — парням, как считалось, невредно разок-другой пуститься во все тяжкие.

— Уж поверь, Кэл, о чем я меньше всего сейчас думаю, так это о свиданиях. — Я бросила на девушку сердитый взгляд.

Та сделала мне ручкой и высунула язык. Я в долгу не осталась. Может быть, я и правда слишком стремлюсь, чтобы все было по-моему, но на время этого маленького приключения Кэл со мной, и только со мной. Так что пусть поищет себе кого-нибудь другого.

Мы завернули в очередной проулок и вышли на заполненную людьми площадь. Я остановилась как вкопанная. Что я ожидала увидеть, так это девиц сомнительной репутации, бандитов и тех живописных оборванцев, которые столь популярны у соответствующего сорта писателей. На деле же здесь вокруг пылавшей факелом трубы, торчавшей из руин давно обрушившегося дома, собрались торговцы с котелками и шкворчащим на решетках жарким. Тянуло густым и терпким, земляным духом хорошего куска мяса, сдобренного пряностями. Урчание в желудке немедленно напомнило мне, что я сегодня не ужинала.

— Книги! — Парнишка раза в полтора младше меня, в клетчатой кепке и пальто, какие носили когда-то мальчишки-газетчики, бросился наперерез, раздуваясь от крика. — Магические книги! Заколдованная бумага! Сама все стирает! Декохты! От любой хвори! — Прищурившись, он уставился на меня. — Тебе оно правда ни к чему, девуля. Личико-то прямо ангельское.

— У меня все равно ни гроша, — бросила я в ответ. — Так что прибереги свой пыл для какого-нибудь суеверного болвана с деньгами.

— Какие такие суеверия, мисс, — откликнулся он. — Товар взаправдашний, на все сто процентов. У меня самого волшебные чернила и ведьма на кухне.

— Магии не существует, — как можно уверенней сказала я, давая понять, что меня на мякине не проведешь, но голоса едва хватало, чтобы перекрикивать гам базара. — Если ты такой умный, сам бы должен знать.

— Ага, а ты, если б и правда в это верила, осталась бы дома в теплой кроватке. — Мальчишка насмешливо сморщил нос. — Не нужна магия, моту подсказать, где купить щетку для волос. Тебе не помешает.

— Слушай, — вмешался Кэл, пока я не придушила маленького наглеца, — а где бы нам тут нанять проводника?

Парнишка сплюнул ему под ноги:

— Отвали, городской мальчик. Еще я всяким, кто с прокторами якшается, не помогал.

Кэл замахнулся на него:

— Да ты просто не знаешь ничего, крысеныш мелкий!

Я выудила из кармана полдоллара и показала пареньку. Глаза у того заблестели не хуже самой монеты.

— Как тебя зовут? — спросила я.

— Тэвис. Ты вроде говорила, у тебя денег ни гроша?

Вторые полдоллара присоединились к первым, появившись словно из воздуха. Конрад любил такие фокусы, хотя прокторы неодобрительно смотрели на вещи, слишком уж похожие на то, что еретики называли магией. Тэвис возбужденно засопел.

— Нам нужен проводник, чтобы выбраться из Лавкрафта, — сказала я, — и попасть в Аркхем. У меня есть деньги, я могу заплатить ему. Ты ведь вроде в курсе, что здесь и как? Или только языком болтать умеешь?

Учась в Школе Машин, быстро понимаешь: когда нужно разобраться в чем-то — обращайся к тем, кто выполняет грязную работу. Чистильщики шестерен и клапанщики со своим бригадиром трудились в самых глухих закоулках Движителя. И только они знали все его тайны.

— Ну вообще вроде как в курсе, — ответил Тэвис. Он указал на голубую палатку по ту сторону факела. — Вам нужен старина Дорлок, что живет вон там. Он в Ржавных Доках лучший, провалиться мне на этом месте. Может провести хоть пар обратно по трубам. Хоть…

Я протянула руку и уронила обе монеты ему на ладонь. Интересно, что еще можно купить на Сумеречном Базаре за пару серебряков, кроме дурных манер маленького пройдохи?

— Достаточно. И, к твоему сведению, мне мои волосы нравятся.

На самом деле я их терпеть не могла и каждый день раздумывала, не постричься ли помоднее. Однако, как я уже говорила, я предпочитаю оставаться хозяйкой положения. Кроме того, я предчувствовала, что Дорлока я так легко на место не поставлю, и сегодня — а возможно, и вообще — другого шанса держать все под контролем у меня уже не будет. После того как я найду Конрада, перспектива мне предстояла одна — податься в бега. Вполне вероятно, меня исключат. О худшем варианте я даже не думала. Хуже исключения была камера в Катакомбах, шоковая терапия, чтобы вытравить из меня безумие, и, наконец, местечко в палате рядом с матерью. Если выживу, конечно.

— Да уж куда там, — фыркнул Тэвис, подхватывая свои потертые товары. — Эй, городской мальчик, — окликнул он Кэла, когда мы уже почти смешались с толпой. — Ты присматривай за ней. Она у тебя бледновата на лицо, а здесь это как пчелам мед.

Я содрогнулась, словно от прикосновения чего-то гнилого, склизкого. Кэл закатил глаза:

— Гаденыш мелкий.

— Хочешь сказать, ты не испытываешь желания стать моим рыцарем в сияющих доспехах? — съязвила я, ткнув его в ребра. — Ты вроде всегда об этом мечтал.

План есть план, и я не собиралась показывать, что сомнения начали грызть меня, едва мы покинули Академию. Хороший инженер твердо придерживается своих решений, пока не получит доказательств их неверности.

— Ты сама сказала, Аойфе, — проворчал Кэл с интонациями профессора Лебеда, — пора бы тебе повзрослеть.

«Бледновата на лицо». Была бы у меня еще пара лишних монет, я бы выспросила у Тэвиса, что он имел в виду. Однако каждый доллар из денег матери приходилось беречь как зеницу ока — мне может понадобиться все до цента, чтобы расплатиться с этим самым Дорлоком.

Мы обогнули факел и двинулись к палатке, которую указал нам Тэвис. С каждым шагом ноги у меня словно наливались свинцом, но я все же решительно взялась за полог и откинула его в сторону.

— М-мистер Дорлок? — произнесла я, заглядывая внутрь палатки, откуда пахло парикмахерской и дешевым алкоголем. — Сэр?

— Приветствую вас! — громыхнул в ответ звучный, хорошо поставленный голос.

Дорлок, совершенно лысый, с лихо закрученными усами, походил на циркового силача. Я-то ожидала увидеть какого-нибудь скользкого, неприметного человечка, готового раствориться в любой тени. Дорлок же привлек бы к себе внимание даже на хэллоуинском карнавале.

— Поглядите-ка на эту юную леди! — воскликнул он. — Персик, спелый персик, да и только!

Определение ему, исходя из его габаритов, я бы дала следующее — «чрезмерно большой». Эдакий перекатывающийся бочонок на ножках, искрящийся весельем. Для которого я лично причин не видела.

— Нам нужен проводник, — объяснила я. — Мы должны покинуть Лавкрафт. До рассвета.

Дорлок расхохотался, и его натянутый барабаном живот затрясся.

— Сразу же к делу! Ох, боюсь, из нее получится одна из этих современных дамочек, которые вечно куда-то торопятся!

Он хотел было ущипнуть меня за щеку, но я увернулась. Терпеть не могу, когда ко мне тянут руки, — еще с приюта. Воспитательные методы монашек кого угодно заставят избегать физического контакта.

— Прошу вас, сэр, — протестующе бросила я, стараясь держаться чопорно и с достоинством, как миссис Форчун. — Вы можете помочь нам или нет?

— Ну разумеется, — прогремел Дорлок. — Само собой, само собой. — Он скрестил руки поверх кожаного жилета, надетого прямо на покрытую густыми волосами грудь. Я старательно избегала опускать взгляд ниже его лица. — Вопрос только в деньгах, дорогуша.

Я оглянулась на Кэла.

— У меня есть пятьдесят долларов, — ответила я.

Глаза Кэла расширились. Дорлок же, напротив, прищурился.

— Пятьдесят долларов Соединенных Штатов, значит? Что ж, мисси, в городе на это особо не разгонишься, но для такой крысиной дыры, как Ржавные Доки, сойдет.

Сердце у меня упало. Блеск в глазах проводника объяснил мне, почему так встревожился Кэл. Это были все мои деньги. Мне следовало торговаться, сбивать цену. Любой парень на моем месте так бы и сделал. Конрад, пожалуй, еще и остался бы в выигрыше.

— Выходим где-то через час. Как раз до восхода успеем, — объявил Дорлок. — Туда, сюда, на все четыре стороны. Вас ждет увлекательное приключение, детишки.

— Меня больше заботит не увлекательность, а прокторы, — заметила я, стараясь сохранять твердость.

— Да и вообще нам уже по пятнадцать, — вставил Кэл. — Мы вам не детишки.

— Ну еще бы, еще бы, ты совсем здоровый парень, не так ли? — усмехнулся Дорлок. — Тебя только подкормить и будешь что надо. Кстати, здоровяк, почему бы тебе не сходить к огню и не принести чего-нибудь для своей подружки? Нам предстоит долгий путь под землей.

Я нахмурилась.

— Под землей живут гули, — заметила я. Даже прокторы никогда не совались в старые канализационные коллекторы и железнодорожные туннели, а о каких-либо других подземельях мне слышать не приходилось. Новая канализация управлялась механизмами и не нуждалась в присмотре. Поэтому под землю никто не лез. Никто из живых, во всяком случае.

Дорлок покачал головой, сдвинув брови — словно две грозовые тучи сошлись вместе.

— Хорошенькая головка юной леди так и набита знаниями, а? Не стоит так много думать — морщинки раньше времени появятся. — Он расхохотался — видимо, основной аудиторией его шуток являлся он сам.

Если бы взгляды убивали… Я раскрыла было рот, но Кэл прикоснулся к моему плечу:

— Я возьму тебе сосиску с чили. Если здесь, конечно, знают, что это такое.

Он чуть заметно кивнул мне и вышел. Я знала этот кивок — он молил: «Не ищи проблем на наши головы». Раз уж от Дорлока зависело, попадемся мы или нет, заедаться с ним было попросту глупо.

Как выяснилось, ни сосисок, ни соуса чили для них на Сумеречном Базаре не водилось, и Кэл в итоге присоединился к очереди за жареной картошкой и рыбой, которые продавали здесь в газетных кульках. Стараясь не терять его из виду, я присела на крыло проржавевшей — один остов да хромированные накладки — колымаги «Нэш моторс» у палатки Дорлока. Тот осклабился, уставившись на мои белевшие в темноте колени, и я одернула юбку.

— Ты и вправду прелестна, — проговорил он, откидывая прядь волос с моего лица. — У нас здесь красота увядает слишком быстро. Таких, как ты, встретишь нечасто.

Я сердито взглянула на него. Спазм, стиснувший горло, едва Дорлок в первый раз протянул ко мне свои лапы, только усиливался.

— Не надо. Мы наняли вас как проводника, и это все.

— Я просто проявляю дружелюбие. Расслабься, дорогуша. — Он положил руку мне на плечо. Я дернулась, но это было все равно что пытаться вырваться из медвежьего капкана. — Из города выбираться — дело небыстрое, так что лучше бы нам поладить.

Кажется, лишь в одном безумие Нериссы пошло мне на пользу — мне не у кого было научиться всем этим улыбочкам и ужимкам, приличествующим воспитанной девушке. Я не церемонясь сильно ударила его по руке, сбрасывая ладонь с плеча.

— Только мне, может быть, этого не хочется.

Надутые щеки Дорлока словно бы опали. В маленьких глазках блеснула ярость — затаенная, змеиная. Такая опаснее всего.

— Ты не в том положении, дорогуша, чтобы строить из себя невесть что. Под землей за вашими шкурами некому будет присматривать, кроме меня, так соблаговолите быть со мной поласковее.

Прежде чем я успела на него окрыситься, «Нэш» заскрипел и кто-то уселся рядом со мной.

— Я впечатлен, Дорлок. «Соблаговолите» — для тебя это сильно.

Обернувшись к незнакомцу, я увидела глаза серебристого цвета и полуулыбку, игравшую на губах. Его длинные волосы были откинуты назад и несли на себе следы от зубьев расчески. Крепкая мозолистая рука пожала мою.

— Дин. Дин Харрисон. А вы?

Я открыла рот и снова закрыла, не зная, как мне быть. Единственное, что я знала о незнакомце, — его мнение о Дорлоке не выше моего и еще, что рука у него теплая.

— Я… — решилась я.

— Она со мной. — Кэл возник рядом, едва не выпрыгивая из штанов от раздражения и с трудом пытаясь удержать в руках рюкзак и два кулька с едой. Дин, задрав голову, оглядел его долговязую фигуру с выпирающими коленками.

— Извини, братец. Я не знал, что она занята.

— О, во имя всех Его шестеренок, — вспыхнула я. Кэлу на редкость не вовремя приспичило строить из себя крутого парня. Я сжала руку Дина в ответ. — Прошу прощения за манеры моего друга. Меня зовут Аойфе Грейсон.

Хоть взгляд у Дина был неторопливым, а улыбка скупой, мой новый знакомый отнюдь не выглядел недалеким. Секунды тянулись, но он все не сводил с меня глаз, будто пытался запечатлеть мое лицо в памяти. Такое же вдумчивое выражение я видела у старших инженеров, когда перед ними оказывалось новое устройство или вставала неординарная задача. Наконец закончив осмотр, Дин улыбнулся.

— Рад познакомиться, мисс Грейсон.

Я ответила тем же, хотя и с меньшим энтузиазмом. Парни — вообще мужчины — нечасто улыбались мне. Я была странной и знала это. Все прежние улыбки оборачивались шуткой, но, когда я посмотрела Дину прямо в глаза, его зрачки только стали еще шире.

Кэл, наливаясь краской, прочистил горло:

— Аойфе, нам нужно идти с мистером Дорлоком.

Сам Дорлок буквально полиловел от злости, сжимая и разжимая огромные ладони, словно на чьей-то невидимой шее.

— Харрисон, мелкий крысиный хвост, с чего это ты заговариваешь зубы моим клиентам? Они наняли меня честь по чести, так что поищи у кого другого перехватить заработок, стервятник!

— Об этом я и хотел поведать девушке, — ответил Дин. — Вам не нужен Дорлок, поверьте, мисс. Он платит мальчишкам-торговцам, чтобы те расхваливали его, и хорошо играет свою роль, но все это притворство. Если отправитесь с ним, не пройдет и часа, как он заведет вас прямо к гулям в логово.

— Молокосос! — взревел багровый от ярости Дорлок, потрясая кулаком. Он уже не пытался строить из себя доброго старого дядюшку. — Они выбрали меня! Закон Базара — клиент волен решать сам. Эта милашка и ее дружок хотят под землю, значит, туда мы и полезем.

— И еще он не умеет вовремя заткнуться, — вполголоса пробормотал Дин, поднимаясь. В полный рост он оказался на голову ниже Кэла, но был шире в плечах и выглядел куда крепче моего спутника, чья фигура терялась под школьной одеждой. Дин казался старше меня всего на год или два, но его лицо несло тот отблеск ожесточения, ту едва заметную печать знания, которую можно приобрести, только повидав слишком много и слишком рано. Таким же я помнила Конрада. Я не доверяла Дину, но он начинал мне нравиться.

— Послушай, Дорлок, — произнес Дин. — Я даю тебе шанс уйти по-хорошему, не теряя лица.

Ноздри Дорлока раздулись.

— Либо?

На этот раз в улыбке Дина не было ни медлительности, ни теплоты.

— Либо, — ответил он, — я могу показать этим славным городским жителям твой тайный позор. Выбирай.

Я отступила поближе к Кэлу, ожидая, что вот-вот мелькнет кулак или сверкнет нож. Дин, должно быть, просто чокнутый — так разговаривать с кем-то габаритов Дорлока.

— Жалкий мозгляк, — задохнулся от гнева Дорлок. Вена у него на виске вздулась и пульсировала, словно река в половодье. — Как ты смеешь обманом пытаться увести у меня эту красавицу?

Он вновь потянулся ко мне — к щеке, к волосам, уж не знаю, и я опять ударила его по руке. Казалось, я отбиваюсь от какого-то настырного осьминога.

— Не староват ли ты для нее малость? — насмешливо протянул Дин. — Скажем, на несколько десятков лет?

Я инстинктивно отступила еще на шаг. Дорлок, издав вопль ярости, рванул из-за пояса кусок трубы с обмотанным концом. Дин в ответ достал из кармана своей кожаной куртки черный блестящий цилиндр с ладонь величиной.

— Знаешь, что говорят о тех, кто лезет с ножом против пули? — осведомился он. — Это ничем не хуже, старик. Или думаешь, меня остановит то, что мы на Базаре?

— Они наняли меня, — прогрохотал Дорлок. — Ты просто мелкий пройдоха, на которого и плюнуть-то — много чести. — Он обернулся ко мне с улыбкой, открывавшей недостаток одного из передних зубов. — Идем, дорогуша. Подальше от этой швали. Через подземелья и дальше за город, как вы и хотели.

Одним неуловимым, изящным, как в танце, движением Дин оказался между нами.

— Что ж, старик, по-хорошему ты не хочешь. — Он протянул руку, и его кожаная куртка скрипнула. — Покажи ей свое плечо, Дорлок. Давай, похвастайся перед нами.

Дорлок запнулся на полуслове.

— Ты, — бросил он мне. — Идем. Сейчас же.

— Нет, — возразила я, не давая себя схватить. — За пятьдесят долларов вы можете и показать, что у вас там такое.

Дорлок презрительно оскалился.

— Очень мне нужно слушать нытье избалованной школьницы, — сказал он. — И никчемного сосунка, который не отличит север от юга.

— Север там, — отозвался Дин, указывая Дорлоку через плечо. — Так говорит истинное железо у меня в крови. А вот что у тебя?

— Лучше бы вы показали нам плечо, мистер, — произнес Кэл. — Посмотрим, о чем этот парень болтает.

Дорлок стиснул кулак, но Дин, поймав его, вывернул огромную мясистую руку внутренней стороной наружу. На коже горели три ровные прямые линии, сморщенные и красные от заражения. Кэл гадливо скривился. Я, стараясь держаться подальше, в то же время не могла оторвать глаз от мокнущих и гноящихся ран с мое запястье шириной. Зрелище было отталкивающим.

— Что это? — воскликнула я.

— Перед вами, мальчики и девочки, поцелуи гулей, — объяснил Дин. — Следы остаются из-за кислоты у них на языках — так гули метят свою собственность. Этот жирный ублюдок заключил сделку с одним логовом здесь, в коллекторах, и поставляет им свежее мясо. — Отпустив Дорлока, он сложил руки на груди. — Так ведь, толстяк?

Я уставилась на усача, ощущая во рту кислый привкус. Я едва не отдала все свои деньги человеку, который продал бы нас на убой. Конрад бы сразу разобрался, что к чему, а я только и могла, что отправить нас с Кэлом на съедение.

Дорлок взревел от ярости, так что живот у него заходил ходуном, но Дин лишь запустил пальцы в рот и громко свистнул.

— Давай, избавь меня от этого! На Базаре решает клиент, Дорлок, ты же сам сказал. Хочешь поспорить с законом, можем отправиться к старой леди-паучихе, хранительнице книг. — Он подмигнул мне. — Чудная тетенька. Если вердикт не в твою пользу — голову оторвет. Фигурально выражаясь.

Повисло долгое, напряженное молчание, потом Дорлок громко выругался.

— Ты сама роешь себе могилу, глупая девчонка. Надеюсь, в следующий раз, когда ты клюнешь на смазливую мордашку, под ней окажется попрыгунчик.

Он тяжело протопал обратно в свою палатку. Дин, в последний раз подкинув в руке непонятную черную трубку, сунул ее в карман.

— Так значит, вы, ребятки, ищете проводника?

— Д-да, — выдавила я, словно только что разбуженный ребенок. Я прочистила горло. — В смысле — да, все еще ищем.

Кэл усмехнулся:

— Дай угадаю — ты и есть решение всех наших проблем?

Дин провел ладонью по волосам, убирая на место слегка растрепавшиеся пряди.

— Я занимаюсь всем понемногу, в том числе работаю проводником. Реклама мне не нужна — я и так хорош. И я уж точно не запрошу с вас целых пятьдесят долларов.

— Неужели Дорлок правда скормил бы нас гулям? — спросила я, оглядываясь на голубую палатку, ядовитой поганкой клонившуюся к земле. Казалось, подобное могло быть только в брошюрах прокторов, которыми нас запугивали, чтобы мы не переступали границ.

— Красавица, такое белое мясо для них все равно что филе-миньон, — ответил Дин.

Меня передернуло. Кэл нахмурился:

— Следи за языком, приятель. Ты с девушкой разговариваешь.

— Маленький совет, парень, — отозвался Дин. — Здесь, может быть, и Дикий Запад, вот только ты не ковбой. Ты даже не мальчик в ковбойском костюмчике.

— Кэл, — резко вмешалась я, заметив, как от злости у того еще сильнее обозначились скулы. — Почему бы тебе не проверить, все ли у нас есть для предстоящего похода?

Для него же старалась — Дин был вдвое тяжелее, да еще и с ножом, но Кэл не из тех, кто трезво взвешивает свои шансы.

— С ним я тебя одну не оставлю, — заявил он, указывая на Дина.

— Она со мной в полной безопасности, братец. — Дин одарил меня улыбкой, в которой читалось одно лишь бесшабашное пренебрежение правилами. Чтобы не покраснеть, пришлось изобразить внезапный интерес к шнуркам своих ботинок.

— Я тебе не братец, — буркнул Кэл, но все же, найдя удобное место, раскрыл рюкзак и начал перебирать его содержимое. Я занялась своей сумкой.

— Так что же, мисс Аойфе, — продолжал Дин. — Думаю, сейчас самое время рассказать о цели нашего вояжа.

Да ничего особенного. Всего лишь разыскать моего безумного брата и спасти его от опасности, которая ему то ли грозит, то ли нет. Я решила ограничиться сокращенной версией.

— Дом моего отца. В Аркхеме, — сказала я, с умным видом пересчитывая карандаши с ручками и разворачивая и вновь складывая предметы одежды.

— Люблю немногословных, — проговорил Дин. — Тогда вот мои условия, красавица: я получаю половину, когда мы благополучно выбираемся из города, и вторую, когда я в целости и сохранности, без единого проктора на хвосте доставляю вас до места. Все понятно?

— Сколько? — спросила я, морально готовясь к еще более грабительской цене, чем запрошенная Дорлоком. Кое-чему Сумеречный Базар меня уже успел научить — ничто не дается ни даром, ни задешево.

Дин поднял одно плечо. В своей кожаной куртке и засаленных джинсах он так же мало отвечал моему представлению о проводнике, как, наверное, я — его представлению об искательнице приключений, но это странным образом сближало нас. Мы оба были не тем, что каждый хотел бы видеть в другом. Я бы даже сказала, что мы дополняли друг друга.

— Для всех цена разная, — ответил Дин. — С кого-то я беру много, с кого-то — столько, что они и не заметят потери. Узнаете, когда придет время платить.

Я вспомнила руку Дорлока у себя на плече и вздрогнула. Но ведь Дин вступился за меня и к тому же не пытался выудить все мои деньги. Конрад проявил бы решительность и не стал бы показывать волнения.

— Согласна, — кивнула я.

— Отлично. Тогда нужно пошевеливаться, если хотим оторваться от воронов до рассвета. — Он свистнул Кэлу. — По коням, ковбой! Земля вертится быстро, Ночной мост ждать не будет.