Железный шип

25 Нежданная расплата

Боль и усталость, навалившиеся на меня по дороге с кладбища, изгнал сон. Когда я проснулась в своей комнате в Грейстоуне, под головой у меня оказались взбитые подушки, а сверху кто-то накинул одеяло. На потолке красовались все те же причудливые потеки — словно карта неведомого мира, шерстяное одеяло все так же кололось, и сама я, кроме того, что была без туфель, оставалась все той же, что и перед нападением гулей.

— Кэл? — позвала я. Мне снились сны, темные, истекающие кровью. Гули могли причинить вред Кэлу. Если бы меня там не было, если бы мне не удалось вырвать его из их зубов, Кэла утащили бы в логово и сожрали, и изуродованное лицо моего друга скалилось бы на меня из темноты среди прочих привидевшихся мне образин…

Дверь комнаты с громким, словно выстрел, треском распахнулась сама собой. Сработал соединенный с петлями простой механизм, рычаги и шестерни в полых стенах особняка, что пронизывали его холодными железными нервами. Зашипев от боли, я прижала ладонь ко лбу. Кажется, Дар проявлялся, стоило мне потерять контроль над собой, прийти в ужас или раздражение, как с часами в библиотеке. Нужно было понять, как держать его в узде, пока под горячую руку не попал кто-нибудь другой, не гуль, и не пострадал. Отец не поджигал людей в порядке развлечения, вот и мне надо учиться управляться со своими способностями.

В проеме возникло лицо Дина. Он с недоверием покосился на дверь:

— Кажется, особняку не помешает регулировка, принцесса.

— Ему много чего не помешает, — отозвалась я. — Где Кэл? — Дверь вновь закрылась, оглушительно хлопнув. Дин моргнул.

— Сидит внизу и уже все уши прожужжал Бетине о своем невероятном приключении в гробнице зомби, или что там с вами двоими произошло. — Дин опустился на кровать рядом со мной, и ненадежные пружины матраса прогнулись под его весом. — Ты спала, будто палец веретеном уколола, девочка.

Я потерла плечо, но укус болел теперь не больше, чем обычный порез или ушиб.

— Я что, потеряла сознание?

— Скорее напрочь вырубилась, — ответил Дин. — Вернулась с вашей веселенькой прогулки бледная, глаза в разные стороны смотрят, промямлила что-то про кровь и подземелья и кое-как поплелась к себе. Когда я поднялся следом, ты уже спала так, что все бомбы, сброшенные в войну с обеих сторон, не разбудили бы.

Я чувствовала себя опустошенной и уставшей, словно пробежала не одну милю. В голове отдавался шепот Дара. Цепляясь за мое сознание и скребясь, он просился наружу. Я закрыла глаза. Бегущее по жилам волшебство обессилило меня, и я чувствовала всем своим существом, что, дай я сейчас Дару свободу, мне уже никогда не обрести над ним контроль.

— Там, внизу, были гули, — сказала я. — Под землей. Кэл полез исследовать склеп на кладбище, случайно открыл западню и выпустил их.

— Узнаю нашего ковбоя, — сверкнул зубами Дин. — Ты цела? Или им удалось отхватить кусочек?

— Нет, я… я убила их. — Я подняла на него глаза. — Мне удалось запустить ловушку, и дом… их прикончил. Я сама стала домом. Мой Дар…

Руки у меня все еще мерзли, синея венами под белой кожей, и я сунула их под одеяло.

— Теперь он так и засел у меня в голове. Механизмы дома — Дар связывается с ними, и я слышу их внутри себя. Слышу их шепот.

Внезапно нахлынувшее воспоминание о том, как еще секунда — и щенки-гули будут драться за оставшиеся от меня кровавые ошметки, о бескрайней, спавшей до времени силе, заполняющей разум, заставило меня в панике схватить Дина за руку, прямо за не прикрытое короткими рукавами белой футболки предплечье. Ощутив под пальцами его голую кожу, я вспыхнула от смущения.

— Елки, Аойфе, да ты как ледышка. — Он принялся растирать мою ладонь в своих.

— Наверное, побочный эффект, — ответила я. — Когда я применила Дар в туннеле, то потом думала, что двинуться не смогу, так замерзла.

— Знаешь такое выражение? — Он подоткнул мне одеяло и придвинулся ближе. — У кого холодные руки, у того сердце горячее.

— Да, мама всегда так говорила, — машинально ляпнула я.

— Ты нечасто ее упоминаешь, — заметил Дин. — Что с ней?

Никто, кроме самой Нериссы, не знал теперь обо мне больше, чем Дин Харрисон. А он, зная, не выболтал ни словечка.

— Она в сумасшедшем доме, там, в Лавкрафте.

Мое решение прорвать заслон, открыть самый страшный свой секрет пришло внезапно.

— Она заразилась еще до нашего с Конрадом рождения и начала терять рассудок, когда была беременна мной. По-настоящему терять. Когда Конрад появился на свет, она еще, наверное, могла хоть как-то поддерживать видимость. Считается, что все в нашей семье обречены сойти с ума, едва исполняется шестнадцать — так действует вирус в нашем случае, его конкретный штамм. Поэтому, видишь ли, то, что мне удалось разузнать о Народе и Даре, ничего не значит. Еще совсем чуть-чуть, и я уже не буду помнить ни себя, ни тебя, ни это все. — Я махнула рукой на потускневшую роскошь спальни. Угрозы Тремейна пугали меня куда меньше, чем шанс потерять себя, забыть Кэла, а теперь еще и Дина и стать всего лишь жалкой ненормальной, запертой в одиночной палате и в мире собственных иллюзий.

Я в состоянии была выполнить то, чего хотел от меня Тремейн, однако, если говорить начистоту, по-прежнему боялась сойти с ума и не увидеть результата своих усилий. Оставалось только пробудить королев и молиться, чтобы это спасло моих друзей.

— Я понятия не имел, — прошептал Дин.

Я утерла глаза ладонью. Хватит, наплакалась уже.

— Да, это не тот факт моей биографии, которым я охотно делюсь.

Дин подался ко мне, перегнувшись поперек кровати и опершись на локоть:

— Кэл знает?

Я кивнула, чуть заметно: от воспоминания, когда оно вставало у меня перед глазами, все еще перехватывало горло.

— Он был с нами, когда Конрад пытался убить меня в свой день рождения.

Кэл поднял ладони, большие и неуклюжие, как щенячьи лапы. «Конрад, отпусти сестру. Кроме нее, у тебя никого нет».

Дин присвистнул:

— Так вот откуда у тебя шрам.

Я не стала подтверждать его подозрений — он и так знал.

— Вирус созрел и проявился в безумии, — проговорила я. — Конрад сам не понимал, что делает, Дин. Он все равно мой брат.

Дин медленно покачал головой:

— Это ужасно, Аойфе.

— Теперь я расплатилась с тобой, Дин, — с улыбкой добавила я, хотя на самом деле готова была закричать. Дверные петли застонали натянутой струной, но я, изо всех сил закусив изнутри щеку, смяла Дар у себя в груди, не давая ему поднять голову. Дверь осталась на месте.

Дин ожесточенно растер лицо обеими руками, закрыв глаза:

— Такой тайны я не хотел. Она из тех, что никогда не перестают кровоточить.

— Я не могу без конца скрываться ото всех, — негромко сказала я. — Во мне словно ничего другого не остается. Как будто надо мной всегда какая-то тень, даже когда светит солнце. — Безумие камнем висело у меня на ногах, как ни звал в полет Дар, как ни рвался наружу, словно там, в туннеле.

— Я не хотел такой тайны, — повторил Дин. — Не нужно было рассказывать мне, даже в качестве оплаты. Я… — Осекшись, он взъерошил ладонью волосы, упавшие как попало.

— Теперь ты, наверное, уйдешь, — продолжала я. — Я очень благодарна тебе за всю твою помощь. Правда. Больше я тебя не побеспокою. — Глаза у меня, к совершеннейшему стыду, застлали слезы. Хорош Блюститель, который ревет из-за мальчишки.

Дин поднялся и подошел к двери, на пробу качнув ее, словно опасаясь, не прищемит ли она ему пальцы.

— Вижу, тебя уже не раз бросали, принцесса. Не раз оставляли в пустой комнате, захлопнув дверь перед носом. Но со мной ты расплатилась сполна и по-честному, пусть такой оплаты я и не ждал, поэтому послушай, что я тебе скажу. Я не брошу тебя. Не оставлю одну.

Впервые за весь день я улыбнулась по-настоящему, пусть улыбка и вышла бледной. Я знала, обещаниям Дина можно верить, и готова была расцеловать его за такие слова. Камень меня побери, я готова была расцеловать Дина Харрисона под любым предлогом, но ограничилась лишь тем, что сказала с чувством:

— Ты хороший человек, Дин.

— От хорошего меня отвинтило так — еще немного, и полный оборот получился бы, — откликнулся он. — Но я всегда держу слово и от своих сделок не отступаюсь.

Он улыбнулся, но не всегдашней своей ухмылкой во все тридцать два, а как обычный мальчишка, пытающийся пригласить девушку на свидание и не запутаться при этом ни в словах, ни в собственных ногах. Был ли и правда Дин когда-нибудь таким — до того как угодил в еретики и стал проводником в Ржавных Доках?

Вернувшись, он легонько потрепал волосы у меня на макушке, и между нами проскочила искорка статического разряда.

— Отдыхай, принцесса. День был долгим.

— Да уж, — согласилась я, но вместо того чтобы послушаться, спустила ноги с кровати и нащупала ими туфли. — Не попросишь Бетину приготовить мне чашку кофе?

Дар совершенно вымотал меня, и, если подобным образом будет заканчиваться каждое открытие шлюзов волшебства у меня в крови, подкрепляться горяченьким мне предстоит постоянно.

— Хоть это не отдых, а совсем даже наоборот, — заметил Дин, — думаю, не стоит тревожить Бетину ради одной чашки. У меня и самого неплохо получается кофе варить — наловчился, когда мой старик работал на литейке в третью смену.

— Хорошо, — откликнулась я. — Раз уж я собираюсь снять проклятие Тремейна, лишней мне никакая подмога не будет.