Герои по ту сторону: миттельшпиль

Глава V

Дарующий пламя вернулся в Мир грёз по первому зову. Ему не хотелось оставлять Веронику в такие времена, но выбора не было — судя по взволнованному голосу Фалберта, случилось что-то серьёзное.

В Главном зале царила ставшая привычной пустота. Даже Проводящий время ушёл, хотя раньше безвылазно сидел в дальнем углу. Дарующий пламя несколько раз оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что бог времени не спрятался в баре или бильярдной.

Воздающий свет стоял возле Видящего кристалла. В хрустальном шаре отражался кабинет главного жреца. Сам Элиот, такой же задумчивый, как и бог света, сидел на подоконнике в окружении ветхих томов. Электронные часы, стоявшие рядом, показывали час ночи.

— Я прежде не слышал ни о чём подобном, — голос жреца отдавался эхом в пустующем зале. — В книгах тоже ничего нет.

— Продолжай поиски, — велел Фалберт. — Извини, что отвлекаю тебя от основного задания, но всё же…

— Я понимаю, — Элиот кивнул. — Постараюсь помочь, чем смогу.

— Хорошо. Тогда я свяжусь с тобой утром.

Фалберт провёл ладонью по поверхности шара. Изображение кабинета главного жреца растаяло в молочной дымке. Бог света устало потёр глаза.

Дарующий пламя ощутил поднявшуюся волной смутную тревогу. Если Элиота отвлекли…

— Дело плохо, брат, — тихо заговорил Фалберт. Он рассеянно наблюдал за кружившей в кристалле дымкой. — В мире мёртвых что-то происходит.

— Ты знаешь, что именно?

— Нет, — бог света покачал головой. — Наши разведчики перестали выходить на связь.

Дарующий пламя взглянул в дальний конец зала — туда, где находилась дверь в коридор, ведущий к миру мёртвых. Молочную дымку, устилавшую пол, возлё неё словно сдувало сквозняком. Кажется, сам Мир грёз ощущал некие веяния, исходящие оттуда.

— Ты хочешь, чтобы я поторопил Деланея? — рассеянно спросил бог огня.

— Да, было бы неплохо, — отозвался Фалберт. Немного помолчал. — Брат, Сиири спустилась туда и до сих пор не вернулась.

Сердце забилось быстрее. Чутьё подсказывало богу огня, что дело неладно, но тот привычно отмахнулся от него.

— Хочешь сказать…

— Я не знаю, — Фалберт покачал головой. — Она сказала, что всё в порядке, что она должна туда спуститься. И что она сама не знает, как долго там пробудет. После того, как она вошла туда, разведчики замолчали. Я не знаю, что делать.

Дарующий пламя задумался. Он понимал, что не стоит пускать всё на самотёк. Но Сиири по праву была сильнейшей из них, и если она сказала, что всё в порядке — значит, так оно и есть.

— Мы должны довериться ей, — ответил бог огня.

— Но…

— Я понимаю. Я поговорю с Деланеем. Возможно, он сможет что-то посоветовать.

Разговор с бывшим повелителем мира мёртвых не станет же актом недоверия?

Фалберт вздохнул с облегчением.

— Хорошо… спасибо.

Дарующий пламя кивнул. Развернулся и шагнул к двери в мир людей. Не следовало терять ни минуты. Неясная тревога теплилась внутри, несмотря на то, что бог огня пытался не обращать на неё внимания.

— И скажи ему, чтобы они с Вероникой поторопились! — крикнул вдогонку бог света.

Дарующий пламя обернулся на мгновение.

— Собери остальных, — велел он и шагнул за дверь.

Деланей не спал. Когда Дарующий пламя подошёл к его дому, на кухне горел свет. Интересно, теперь, когда бог тьмы стал человеком, он ложится спать или унаследовал от Мира грёз возможность всегда бодрствовать?

Небольшой двухэтажный домик на несколько комнат выглядел уютным. Вдоль белого забора кто-то заботливо высадил розы. Сейчас осень, и они не цвели, но следующим летом здесь наверняка воцарится чудесный аромат. Наверное, так и должно быть — ничто человеческое не чуждо даже богам. Похоже, Деланей начинал привыкать к такой жизни.

— Любуешься? — послышался насмешливый голос бывшего бога тьмы. Аден вздрогнул и поднял взгляд. Он и не заметил, как Деланей вышел на крыльцо.

— Твоя работа? — бог огня кивнул на кусты.

— Что-то вроде того. Одна из наставниц сказала, что нельзя оставлять пустым участок возле дома, а то такая же пустота воцарится в душе. Она нередко говорит странные вещи, но это было самым странным.

— Людей вообще сложно понять, — усмехнулся Аден.

На мгновение он даже забыл, зачем пришёл. Мысль о том, что бог может жить, как человек, неожиданно показалась приятной на вкус. А мог бы и он тоже?..

— Что-то случилось? — спросил Деланей.

Да, верно. Надо было сосредоточиться на происходящем. Сиири, возможно, нужна помощь. Соберись.

— Кое-что происходит, — кивнул Аден. — Мы надеялись, что ты сможешь дать совет.

Деланей пожал плечами. В глубине серых глаз мелькнула тоска, но он сразу же попытался её скрыть.

— Возможно. Зайдёшь?

— Не откажусь.

Часы, висевшие на стене в коридоре, показывали час ночи. Аден вспомнил, что Фалберт разбудил и Элиота в это же время. На мгновение ему стало стыдно — боги не нуждаются во сне, а потому забывают, что он нужен людям. Наверное, стоило завести в Мире грёз часы, настроенные на время Санктума, и сверяться с ними прежде, чем обращаться в человеческий мир.

Деланей прошёл на небольшую кухню и жестом предложил гостю последовать за ним. Быстро, словно делал это каждый день, налил воды в электрический чайник и щёлкнул выключателем. Тот противно зашумел, словно был недоволен тем, что его побеспокоили. Деланей достал пару кружек, в каждую бросил пакетик чая.

— Один из наставников говорит, что чай в пакетиках — жуткая гадость, — бывший бог тьмы виновато улыбнулся. — А мне кажется, это очень удобно, не надо возиться с заваркой.

Аден пожал плечами. Удивительно, как быстро Деланей привык к миру людей, даже перенял некоторые привычки — например, угощать гостей чаем. Боги не нуждались и в пище, и в воде, хотя и могли есть и пить наравне с людьми.

— Я не вижу разницы.

— Вот и прекрасно.

Воцарилась неловкая тишина, нарушаемая лишь шумом возмущённого чайника.

Аден оглянулся по сторонам. Про такие дома люди говорили: «сразу видно, что здесь живёт холостяк». Что-то похожее он видел в человеческих фильмах про студентов или молодёжь.

Удивительно, как можно умудриться захламить такое узкое пространство. В раковине в беспорядке свалена грязная посуда, на обеденном столе — печенье и хлеб, рядом выстроились разномастные кружки. На белом холодильнике вывешены поразительно ровными рядами разноцветные листки для заметок, исписанные разными почерками. Сколько бог огня ни вглядывался, рассмотреть текст не мог — слишком близко друг к другу лепились строчки.

— Домашнее задание? — Аден кивнул в сторону холодильника.

Деланей на мгновение оглянулся.

— Что-то вроде того, — усмехнулся он. — Напоминания о том, что надо делать по дому. Сложно привыкнуть мыть посуду или убираться, если никогда этого не делал.

Послышался щелчок, шум стих. Бывший бог тьмы разлил кипяток по чашкам и поставил чайник на место.

— Теперь надо подождать две-три минуты, чтобы заварился, — кивнул он и обернулся к Адену. — Ты, кажется, хотел спросить совета?

Бог огня растерялся. Такой Деланей, сумевший привыкнуть к человеческой жизни, на мгновение выбил его из колеи. В этом было что-то живое, настоящее, не принадлежавшее фальшиво блестящему Миру грёз. Не потому ли боги всеми силами стремились к связи с людьми? Прикоснуться к жизни. Настоящей, тёплой, яркой, но короткой жизни.

— Да, совет. Точно, — Аден покачал головой, отгоняя наваждение. — В мире мёртвых творятся странные вещи. Мы отправили туда разведчиков, и те доложили, что души просто ходят друг к другу в гости…

Деланей побледнел. Аден на мгновение ощутил укол страха — не упадёт ли он в обморок?

— Они очнулись ото сна? — еле слышно спросил бывший бог тьмы.

— Наверное, — Дарующий пламя пожал плечами. — Ты же знаешь, я в этом не разбираюсь.

— Если они покинули свои дома, значит, очнулись, — задумчиво проговорил Деланей. — Это очень плохая новость.

— Ничего не понимаю. Объясни, пожалуйста.

Деланей рассеянно кивнул. Отодвинул от стены два табурета. На один опустился сам, другой жестом предложил гостю. Аден устроился напротив бывшего бога тьмы и облокотился на стол. Деланей пододвинул к гостю дымящуюся кружку с чаем и взял свою.

— Не знаю, с чего начать, — медленно заговорил он. — Видишь ли, души людей замирают во времени в момент смерти. Мысли, чувства, воспоминания — всё остаётся в стазисе, раз и навсегда. Они не видят ничего, кроме себя и своих желаний, не могут думать наперёд или беспокоиться об окружающих. Можно сказать, что они снова становятся детьми. Они опасны для самих себя.

Бог тьмы сделал глоток чая. Поморщился.

— Опять сахар забыл. Тебе насыпать?

— Не знаю. Я уже забыл, что такое чай, а ты про сахар спрашиваешь…

И как можно беспокоиться о такой ерунде? Аден нетерпеливо побарабанил пальцами по столу.

— Попробуй, тебе понравится, — Деланей отставил кружку в сторону. — Так вот, чтобы уберечь мёртвые души от самих себя, на заре времён я создал особый сон и наделял им каждого. Во сне человек получает то, чего хочет больше всего. Исполнение самых смелых желаний, возвращение погибших близких, не знаю… каждому своё. Мне помог в этом Создатель, он же и привязал сон к моим способностям. Получалось, что мой Дар мог создать сон для человека или для места. Для надёжности я, а затем и Джина, делали и так, и так.

— Я уже запутался, — покачал головой Аден.

— Не вникай, — отмахнулся Деланей. — Тебе нужно знать следующее. Если я даровал сон человеку, он не сможет проснуться, пока я сам не разбужу его. Но если он проснётся, при желании может не возвращаться ко сну. Если я даровал сон месту, он может восстановиться, потому что место не обладает своей волей. Как-то так.

Это не укладывалось в голове. Аден зажмурился, помассировал виски.

— Я ничего не понял, — пожаловался он. — Или нет, постой. Получается, в тот момент, когда ты потерял бессмертие, все души проснулись… и не захотели засыпать?

— Да, — кивнул Деланей. — Спокойствие, дарованное сном, всего лишь иллюзия. Они не просто проснулись, они оказались в том же состоянии, в каком были перед смертью. Все чувства проснулись вместе с ними. А ведь не все умирают мирно, правда? Кое-кому бывает очень больно.

Аден вздрогнул. Когда-то он лгал Веронике, что был Одарённым и его убил Деланей. Правда, кое-что из его рассказов было правдой — чувства, которые он испытывал в тот момент, когда его изгоняли из Мира грёз. Это было похоже на то, словно тебя раздирает на клочки огромными когтями, или отрывают от чего-то, с чем ты всю жизнь находился рядом, к чему прирос душой и сердцем. Если каждая душа замирала с похожими чувствами навсегда… Конечно, им не хотелось возвращаться к покою!

— И чем это теперь грозит? — еле слышно спросил Аден.

Деланей взял кружку в руки, заглянул в неё.

— Я не знаю, — признался он. — Всем, чем угодно. Как ты себя чувствовал в тот момент, когда очнулся от стазиса там, в Дивеево?

Вопрос застал Адена врасплох. Он на мгновение задумался. Времени прошло немало, нельзя сказать, что он хотел отомстить или что-то вроде того. Хотя… Он усмехнулся, вспомнив, как сильно его раздражал ставший незнакомым привычный мир. И как на это реагировала Вероника.

— Скажем так… у меня было очень плохое настроение.

— Души этих людей тоже теперь в плохом настроении. Можешь смело примерить на них своё состояние и помножить на десять.

— Блеск, — буркнул бог огня. Оглянулся по сторонам, как будто где-то в этой захламлённой кухоньке прятался ответ на все вопросы. Взгляд остановился на всё ещё дымящейся нетронутой кружке с чаем.

Понравится, сказал Деланей? Попробуем. Аден сделал глоток обжигающего напитка. Что там насчёт сахара, он не знал, но и так было неплохо. Он снова сделал глоток. В памяти услужливо всплыло воспоминание о том, зачем он на самом деле сюда пришёл. Волнение, подогреваемое всколыхнувшимся предчувствием чего-то дурного, захлестнуло с головой.

— А чем это грозит Сиири? — спросил Аден, отставив на стол кружку.

— Сиири? — непонимающе переспросил Деланей.

— Да. Она сказала, что что-то тянет её в мир мёртвых, и спустилась туда.

Бывший бог тьмы замер. В серых глазах отражалась напряжённая работа мысли. На несколько долгих минут на кухне вновь воцарилась тишина. Аден даже слышал, как тикают настенные часы в коридоре.

— Я… не знаю, — наконец ответил Деланей. — Я не представляю, что могло позвать её туда, если только…

Он вновь задумался.

— Если только что? — нетерпеливо спросил Аден.

— Если только это не сделали души мёртвых, — по тону Деланея Аден понял, что ему самому страшно от этих слов.

Оранжевое солнце окрасило поляну и раскинувшийся рядом лес в тёплые тона. Ведущая битву поёжилась — стало заметно прохладнее. Скажи ей кто-то, что в мире мёртвых сменяются день и ночь, она бы не поверила.

Джереми сидел на лавочке напротив неё. Всё такой же молодой и красивый, каким был при жизни. Только неестественная бледность, резко контрастирующая с родимым пятном во всю правую щёку, говорила о том, что он больше не человек. Сердце щемило невыносимое чувство жалости, душу сжигал без остатка стыд. Такие молодые, талантливые Одарённые не должны умирать так рано. Тем более по вине богов.

— Я рад, что ты пришла сюда, — бесстрастно говорил Джереми. — Мне очень хотелось поговорить с тобой.

Ведущая битву опустила взгляд.

— Знаешь, я…

— Не надо, — перебил её парень. — Я знаю всё, что ты хочешь сказать. Тебе стыдно, ты считаешь себя виноватой… но это не так. Вернее, дело не в тебе.

Сиири зажмурилась и глубоко вздохнула, собирая волю в кулак.

— Неправда. Если бы я внимательнее отнеслась ко всем вам…

— Нет, — снова прервал её Джереми. — Всё было предрешено. С самого начала Джина выбрала тебя своей жертвой, чтобы показать вашему отцу, что даже лучшие из вас способны на грехопадение. Она сама сказала мне об этом.

— Правда? — Ведущая битву в изумлении взглянула на собеседника.

— Правда. Когда я спросил её, почему именно я… — Джереми замолчал на мгновение. — Она сказала, что только потому, что ты меня выбрала. Ей было всё равно, кто умрёт, если это была не Вероника.

— И даже после этих слов ты не злишься? — прошептала Ведущая битву. — Я не понимаю.

— Здесь нечего понимать, — Джереми пожал плечами. — Зов  Дара. Даже сейчас я слышу его и понимаю, что мне не в чем тебя винить. Ты была всего лишь пешкой.

— Именно! — в отчаянии воскликнула Сиири. Как же мучительно было видеть этот равнодушный взгляд! Лучше бы он закричал на неё, обвинил во всём… — Я была пешкой, я не заметила, что мой брат был во власти зла, что меня и всех вас втягивают во что-то…

Сиири продолжала говорить, сама не понимая, о чём. Джереми всё так же бесстрастно наблюдал за ней. Она срывалась на крик, переходила на бессвязное лепетание или шёпот — ничего не менялось. И только когда поток слов иссяк, парень усмехнулся.

— Ты уже достаточно наказала себя. Мне незачем мучить тебя ещё.

Богиня войны замерла в изумлении. До неё постепенно начинал доходить смысл его слов. Она и так наказала себя — и правда. Вспомнить только тот день, когда всё случилось, как она была готова выйти даже навстречу смерти. И потом — никто не требовал для неё наказания, но она сама вызвалась на исправительные работы вместе с Алиной Николаевой. И Деланей — точнее, Джина в его теле — говорил, что Джереми не в обиде на неё…

Медленно, по капле, проскальзывало понимание и других слов. Одарённые и после смерти слышали зов Дара. Значит, им по-прежнему не знакомы такие понятия, как «злость», «гнев», «месть». Тогда что же здесь происходит?

Рядом с Джереми на лавку присела Джейн. Они внимательно наблюдали за богиней войны, словно ждали от неё чего-то. Сиири распрямилась. Обжигающие её чувства растворились, уступая место холодному рассудку.

— Что вам нужно? — осторожно спросила она.

— У всех нас остались важные дела на земле, — заговорила Джейн. — Я понимаю, что прошло сто пятьдесят лет, и многое изменилось, но… Я бы хотела в последний раз поговорить с Дарующим пламя. Здесь у меня было очень много времени для размышлений, и теперь мне есть, что сказать ему.

— А я хотел бы поговорить с Вероникой, — добавил Джереми. — Для меня ещё не поздно, слишком мало времени прошло.

— Но… вы же понимаете, что это противоестественно? — Сиири поёжилась. — Мёртвым не место среди живых, как и живым не место среди мёртвых. Никто не сможет предсказать, как отреагирует мироздание на ваше возвращение.

— Мы понимаем, — кивнул Джереми. — Но и ты пойми нас. Как только сон Порождающего тьму рассеялся, мы поняли, что наши близкие, бывшие с нами всё это время — не настоящие.

На последних словах его голос дрогнул. Ведущая битву взглянула на него и успела заметить промелькнувшие в глубине карих глаз отголоски безграничной тоски. Она вздрогнула. Вот и настоящие чувства. Правда, богиня войны не была уверена в том, что хотела бы их коснуться.

— И что, все эти люди хотят того же? — спросила она, кивнув в сторону, как она думала, выхода из комнаты.

— Не все, — Джейн покачала головой. — Ты же знаешь, обычных людей на земле было куда больше, чем Одарённых… Они не чувствуют зова и не понимают, что замерли со своими чувствами и мыслями во времени. Многие хотят чего-то ужасного — отомстить, ограбить, дать почувствовать всю боль, которую им причинили… Люди разные.

— И что, вы хотите взять их с собой? — от одной мысли Ведущей битву становилось дурно. Миллиарды духов выйдут на поверхность земли, озлобленные, недовольные, рассерженные. Чего от них ждать? — Вы же понимаете, что с таким настроем они моментально превратятся в тёмных духов?

— Я знаю, — Джейн опустила взгляд. — Конечно, мы не можем взять с собой всех, но кого-то…

— Вдумайся на мгновение! — богиня войны взволнованно подскочила на месте. — Едва пройдёт слух, что вы готовитесь выйти наружу, как это же захотят сделать все! И даже если вы попытаетесь сохранить секретность, кто-то всё равно может вас увидеть, и тогда…

— Мы сохраним секретность, — вмешался Джереми. Ведущей битву показалось, что в его голосе не было прежней уверенности. — Сейчас только несколько человек знает о наших планах.

Сиири оглянулась на Джейн. Та по-прежнему смотрела в пол, закусив губу. Кажется, богиня войны знала, почему.

— Ты проговорилась кому-то, — уверенно сказала Сиири. — И ты не просто проговорилась, ты держишь это в секрете от остальных.

— Да, — Джейн с вызовом посмотрела на богиню войны. — Не только я хочу поговорить с Дарующим пламя. Моя сестра тоже.

С каждой секундой происходящее всё больше походило на какой-то фарс. Складывалось впечатление, что каждый из этих людей до сих пор существовал в своём, отдельном от остальных мирке, и не хотел знать и замечать ничего, кроме себя и своих желаний. На мгновение богине войны показалось, что что-то похожее она видела и раньше — в Мире грёз, до того, как впервые зашёл разговор о соревнованиях.

— Ничего не выйдет, — она покачала головой. — Как только о ваших планах узнают другие, они тоже захотят выйти на поверхность. Я уверена, что они уже этого хотят, просто пока не знают, как это сделать.

Джереми задумчиво смотрел в глаза богини войны, как будто до него постепенно доходил смысл её слов. Во взгляде Джейн по-прежнему читался вызов. Она упрямо не хотела принимать правду, лежащую на поверхности.

— Мы найдём способ выбраться так, чтобы это не принесло неудобства богам или кому-нибудь ещё, — в голосе девушки проскользнули стальные нотки. — За это не волнуйся.

— Но…

— Вот увидишь, — Джейн сжала кулаки. Теперь и она проявляла чувства, и снова богине войны они не понравились. — Потому мы и Одарённые, что всегда находим выход. Мы всё сможем сделать правильно.

Сиири отчаянно хотелось сказать, что и сама Джейн, и Джереми в своё время не нашли выхода и в итоге оказались здесь, но она промолчала. Они оба в своё время стали жертвами Джины. Но, быть может, когда на тебя не охотится вселенское зло, исполнять планы гораздо проще?

Джереми и Джейн переглянулись и одновременно поднялись с лавочки.

— Мы скоро вернёмся, — сказала девушка.

Сиири встала. Чутьё резко всколыхнулось, советуя быть настороже.

— Вы не проводите меня обратно? — спросила она.

Джереми откашлялся.

— Понимаешь… Дело в том, что нам надо, чтобы ты оставалась здесь. Для этого мы и призвали тебя сюда.

На мгновение Ведущей битву показалось, что сердце замерло.

— Как это «призвали»? Я же…

— Нет, это мы тебя заманили, — Джейн выпрямилась и сложила руки на груди. — У нас не было выбора. Не волнуйся, мы не причиним тебе вреда. У нас должны быть козыри в этой игре…

 Сиири опустилась на лавочку. В душе бушевал страх. Не за себя — богиня войны понимала, что Одарённые и после смерти следуют наставлению героям. Страх от того, что теперь она не знала, чего от них ожидать. И чего ожидать от себя. Впервые за бесконечность кто-то сумел обмануть её чутьё.

— Мы скоро вернёмся, — повторила Джейн.

Сиири услышала её, но ответить была не в силах. Странное оцепенение сковало богиню войны, и она не смогла даже кивнуть. Духи вновь переглянулись, выждали пару мгновений и одновременно развернулись и шагнули в сторону. Мягкая трава приглушила шаги.

Ведущая битву не узнала бы, что они ушли, если бы мир вокруг не переменился.

Как там говорила Джейн — это мой сон? Похоже, теперь это был сон богини войны.

Закат, поляна, лес и столик с лавочками — всё как-то незаметно растворилось, стало огромным, просторным помещением, заставленным длинным стеллажами. Сиири словно очнулась и оглянулась по сторонам. Она с трудом поняла, что сидит на стуле возле входа в эту комнату, и что оцепенение, кажется, спало.

Помещение походило на запущенную библиотеку. Стеллажи завалены книгами, стопки ветхих томов выстроились на полу. Солнечные лучи пробивались сквозь потёртости в старых шторах, и на свету были видны плавающие в воздухе пылинки. Чувствовался тонкий аромат старых книг — привычный, манящий. Так пахла библиотека богини войны, хранящая «Сказания».

Сиири показалось, что она дома, хотя она ни разу не была в этом месте. Богиня войны поднялась и подошла к ближайшей стопке книг. Попыталась взять верхний том, но вся конструкция пошатнулась и с грохотом обвалилась к её ногам.

В дальнем конце помещения послышался шорох, но Сиири не обратила внимания. Она присела и принялась торопливо собирать книги. Вдруг придёт хранитель библиотеки? Наверняка он сильно разозлится, если увидит этот бардак…

— Сиири? — раздался рядом до боли знакомый мужской голос.

Богиня войны обернулась. Рядом с ней стоял Элиот Кэмпбелл. Несмотря на то, что они виделись недавно, жрец изменился — таким сонным и растрёпанным Сиири его никогда не видела. Раньше всегда выглядевший идеально, теперь он походил на студента академии во время сессии — мятый свитер, взлохмаченные волосы, съехавшие на бок очки, пыльные пятна на джинсах… Похоже, Элиот давно не покидал библиотеку.

Сиири замерла с тяжёлым томом в руках. Такого она точно не ожидала.

— Ты пришла помочь? — рассеянно улыбнулся жрец. — Мне бы это сейчас не помешало.

— Да… наверное… — пролепетала богиня войны.

Элиот протянул руку и помог ей подняться.

— Очень вовремя. Я и так ничего не успеваю, а теперь ещё Воздающий свет попросил найти способ вернуть тебя в Мир грёз…

Ведущая битву покачала головой. Нет, вроде не показалось. Но почему её это не беспокоит? Наоборот, здесь, рядом с Элиотом, ей было так легко и хорошо, словно она и вправду нашла место, которое может назвать домом.

— Я с удовольствием помогу тебе, — улыбнулась Сиири.

Аден стоял возле женского общежития академии, не зная, зайти или вернуться в Мир грёз. Когда он уходил от Деланея, часы в коридоре показывали начало третьего. Наверное, уже слишком поздно?

В памяти ещё были свежи подробности беседы с бывшим богом тьмы.

— Если они хотят взять Сиири в плен, дело плохо, — говорил он. — Нам нужно торопиться. Я знаю, что Ника ещё не готова вступить в Туманный мир, но, похоже, выбора нет.

— Она вообще не умеет пользоваться Даром тьмы, — возразил Аден. — Я обещал, что пойду с ней, но теперь не уверен в этом. Как говорил отец? Это место для нас под запретом. А что, если я не смогу войти туда?

— Джина в моём теле могла, значит, и ты сможешь, — Деланей опустил взгляд и глубоко вздохнул. Богу огня показалось, что он боялся того, что должен был сказать. — Должен суметь. Нет, не так. Ты должен защитить Нику, чего бы это ни стоило. Возможно, именно ей придётся успокаивать мёртвые души, если… если не удастся вернуть отца.

— Удастся, не волнуйся.

— Я не волнуюсь, а смотрю правде в глаза, — Деланей поднял взгляд. — Никто из нас не знает, зачем он Джине. Может быть, он уже мёртв, и мы зря отправляем Нику и остальных на верную смерть?

Именно эти слова запали в память. Никто и вправду не знал, где сейчас отец и что с ним. Единственное, на что они все могли полагаться — на кошмары, посылаемые Джиной. Она всё ещё говорила, что Вероника ей нужна. Быть может, как раз для того, чтобы убить отца?

— Мы должны надеяться на лучшее, — возразил тогда Аден.

— Как будто у нас есть выбор…

Они думали и о судьбе Сиири тоже.

— Слишком долго скрываться они не будут, — уверенно говорил Деланей. — Если Сиири и правда в их власти, они придут с требованиями.

— То есть, предлагаешь ждать? — Аден поморщился.

— А что, хочешь последовать за ней и лишить Мир грёз ещё одного Столпа? Двух за раз мало?

Резон в его словах был, но это звучало слишком жестоко.

— У нас не осталось даже разведчиков, — отвечал бог огня. — Мы понятия не имеем, что там происходит. Что, если они делают ей больно? Или собираются убить?

— Не может быть, — покачал головой Деланей. — Одарённые и после смерти должны оставаться Одарёнными, а обычные люди не смогут даже коснуться её.

В его голосе не было прежней уверенности.

Здесь, возле общежития, вспоминать было тяжелее, чем говорить об этом дома у бывшего бога тьмы. Нужно было рассказать обо всём Веронике, и Аден сам не знал, с чего начать, и стоит ли вообще начинать. Ника чувствовала себя виноватой в том, что её отец лишился статуса бога, хотя и понимала, что поступила правильно. И дело было даже не в том, что теперь он стал смертным. Дело в том, в какой хаос это повергло весь мир.

В знакомом окне на третьем этаже горел мягкий, неяркий свет. Ночник в виде солнышка, вспомнил Аден. Возможно, вернулась Алина — она же хотела перенести вещи. Кстати, тоже повод для беспокойства. С чего бы ей после всего, что произошло, возвращаться? Бесспорно, всё выглядело логично — девчонка узнала, каково пришлось подруге, устыдилась. Но если вдуматься…

В окне мелькнули тени — похоже, девушки не спали. Аден неожиданно понял, что улыбается. Может, у Алины свои причины для того, чтобы вернуться, но это уже неважно. Важно другое — для Ники это тоже поддержка. То, чего ей не хватает — друг-человек, разум которого не сломлен бесконечными годами одиночества и грехопадением из Мира грёз. Существо того же возраста, не испорченное наблюдением за вечностью. Человек, который поймёт её.

Аден ещё несколько долгих секунд вглядывался в единственный квадрат света в спящем здании, затем резко развернулся. У него ещё остались дела в Мире грёз, которыми следовало заняться прямо сейчас.