Герои по ту сторону: миттельшпиль

Глава XIV

Вопросы, которые Элиот хотел задать, растворились и впитались в серую почву.

Сердце колотилось так, словно решило выработать за минуту то количество ударов, что оставалось до конца.

Минуту назад жрец поклялся, что всегда будет слушаться духов-хранителей. Сейчас он был настолько шокирован, что готов был взять свои слова обратно.

— Но… почему? — только и спросил Элиот.

Эрика сжалась. Она виновато смотрела в глаза жреца и молчала, словно боялась сказать правду. Это придало сил.

— Эрика, скажи мне, — потребовал Элиот.

— Отстань от неё, парень! — послышался ворчливый голос Габриэля. — Того требует «Сказание», и ни ты, ни мы не имеем права ему противиться.

Элиоту показалось, что он вот-вот взорвётся. Раздражение, копившееся в нём из-за недомолвок и недосказанностей, закипело и грозило вот-вот выплеснуться наружу. Жрец глубоко вздохнул, выдохнул. Сжал кулаки в попытке сдержаться.

— Какое ещё «Сказание»? — его голос дрогнул.

— «Сказание о боге-человеке», конечно, — ответил Габриэль. — Или ты о нём не слышал?

Вопрос застал Элиота врасплох. В библиотеке Священной земли хранилось пять «Сказаний»: четыре о героях прошлого и пятое — о Пылающей тьме. Об этих книгах знали все жители Санктума. О том, что «Сказаний», посвящённых героям, прошедшим Мир Грёз, всего двенадцать — только жрецы и высшее руководство. Ну и Максим, по всей видимости. И, вероятно, только Элиот знал, что есть ещё «Сказание о боге-человеке». О нём случайно обмолвилась Ведущая битву в минуты откровенных разговоров. И отказалась рассказывать подробности.

— Слышал, — ответил Элиот. — Но только о том, что оно существует. Не больше.

Духи переглядывались, словно безмолвно общались между собой. Жрец искренне старался вытерпеть это, но раздражение невыносимо жгло изнутри.

— Друзья, я всё понимаю…

— Хог’ошо, — вперёд выступила Аврора. — Мы г’асскажем тебе всё, г’егой.

В это мгновение Элиоту захотелось рассмеяться во весь голос. Кажется, он уже на грани, промелькнула безумная мысль.

— Тогда начните с того, кто вы есть на самом деле, — потребовал он.

На несколько мгновений воцарилась тишина.

— Мы — духи-хранители Земли, — бесстрастно ответил Габриэль.

— Он хочет услышать не это, Габи, — прошептала Эрика.

Девочка вглядывалась в глаза Элиота, внимательно, задумчиво, словно видела его насквозь. От этого жрецу стало не по себе. Неужели она умеет читать мысли?

— И что? Это не значит, что мы должны выдавать тайны мироздания, — возмутился толстяк. — Я вот хочу слышать, что…

— Я знаю правду о вашем происхождении, — вмешался Элиот. Мгновение помолчал. — Я предпочёл бы узнать об этом от вас, а не от Первозданных.

Аврора охнула и прикрыла ладошкой рот. Сухой старичок в кимоно по имени Шин откашлялся.

— Прости нас, — он низко поклонился. — Нет слов, чтобы выразить, как мы виноваты перед тобой…

— Ещё чего! — перебил Шина Габриэль. — Мы не сделали ничего плохого. Мы всегда говорили ровно столько, сколько нужно. Мироздание не терпит, когда раскрывают его замыслы, и…

— И смотри, что получилось! — воскликнула Эрика, обернувшись к толстяку. — Элиот очень долго не призывал нас, и, наверное, и здесь бы не призвал! Как бы мы обрели тогда силу, достойную его?

Казалось, опора ушла из-под ног, и теперь Элиот проваливался в бездну. В последнее время он так часто испытывал это чувство, что стал привыкать к нему.

— Силу, достойную меня? — шёпотом спросил жрец.

Он не впервые слышал это от девочки, мелькнула мысль.

— Да, — кивнула Эрика. — В тебе…

— Умолкни, — велел Габриэль. — Или я заставлю тебя силой.

Казалось, время остановилось. Ничего не осталось на свете, кроме двух духов, вставших напротив друг друга. Мужчина среднего роста, полный, и маленькая девочка, казавшаяся рядом с ним совсем крошкой. Наверное, они говорили без слов, потому что с каждой секундой оба становились всё мрачнее. Ещё чуть-чуть — и они точно сорвутся в драку.

Элиот перепугался не на шутку. Как разнимать духов, не обладающих телами, он понятия не имел.

— Перестаньте, друзья, прошу! — взмолился он. — Если мне ещё рано знать что-то, пусть так…

— Нет, не «пусть», — в голосе Эрики слышались стальные нотки, и это невольно напомнило Элиоту о Ведущей битву. — Если мы будем молчать, ты не справишься. Мы уже едва не провалились…

— Так расскажи всё, чего стесняться! — заорал Габриэль. — Пусть сойдёт с ума и побежит спасать мир от каждой ерунды, что придёт ему в голову!

Вновь воцарилась тяжёлая, давящая тишина. Эрика застыла, удивлённая и напуганная. Габриэль тяжело дышал.

Элиот сжал руками гудящую голову.

Да что же такое происходит? Насколько всё плохо, если даже между духами-хранителями нет согласия? Да, раньше они тоже препирались, и не раз. Но до такого никогда не доходило…

Надо было всё исправить. Любой ценой. Элиот лихорадочно соображал, искал варианты, но, похоже, выход был только один. И принять верное решение сейчас было тяжелее всего.

Жрец глубоко вздохнул, выдохнул и попытался улыбнуться. Получилось или нет — он  не знал. Скорее всего — нет.

 — Друзья, — дрожащим голосом заговорил он. — Я не знаю, что вы от меня скрываете, и, пожалуй, не хочу этого знать. У меня есть несколько вопросов, и мне нужны ответы…

— Мы не можем сказать тебе больше, чем нужно, — перебил его Габриэль.

Элиот кивнул.

— Я понимаю. И потому прошу тебя ответить на них. Ты точно знаешь, что мне стоит знать, а что — нет.

— Но… — попыталась вмешаться Эрика.

— Замолчи, — велел Габриэль и взглянул на жреца. — А ты молодец, парень. Растёшь.

— Возможно.

Толстяк усмехнулся.

— Вот таким ты мне нравишься больше. Спрашивай.

Сердце на мгновение замерло, затем заколотилось в два раза быстрее.

— Первозданные тёмные духи сказали правду? — спросил Элиот. — О вашем происхождении?

— Да.

Замечательно. Контакт налажен, хоть и не так, как хотелось. Элиот на мгновение задумался.

— Выходит, вы обладаете могущественными Дарами, но не можете использовать их?

Теперь немного помолчал Габриэль.

— Взгляни на нас, — сказал он и поднял руки на уровень плеч. — Что ты видишь?

Элиот растерялся. Он бегло осмотрел духа с головы до ног, но не увидел ничего необычного. Как и всегда — объёмная фигура, нарисованная золотистыми линиями.

— Вижу духов-хранителей, — нерешительно заговорил жрец. — Вы немного изменились за то время, что мы знакомы, но всё же…

— Мы похожи на людей?

— Нет, — Элиот покачал головой.

— Пока мы не будем плотными, осязаемыми, похожими на живых, мы не сможем использовать Дары.

Коротко и ясно.

— Так значит, вы можете стать такими?

— Да.

— Но как?

Габриэль почесал в затылке. Этот жест выглядел настолько человечным, что смотрелся неуместно. Духи не могут быть похожими на людей, они идеальные. Они всезнающие. А теперь, оказывается, ещё и всемогущие, если рассматривать их всех вместе…

— Скажу так. Просто следуй нашим указаниям, — наконец ответил толстяк.

Замечательно. Чем дальше — тем хуже. Последним указанием было не мешать Джине призвать Хаос на Землю…

— Я догадываюсь, о чём ты думаешь. Никто не говорил, что будет легко, — добавил Габриэль.

Элиот вновь задумался.

До этого момента вопросы были лёгкими и вполне логичными, Габриэль не мог на них не ответить. Но теперь будет сложнее. Теперь Элиот должен был узнать, как связаны «Сказание о боге-человеке» и возрождение Шаан’Далора, и — желательно — о чём вообще говорится в «Сказании». Быть может, там есть нужные ответы?

Это начинало походить на игру в пинг-понг. Вот-вот один из них ошибётся, скажет что-то лишнее — и всё закончится. Элиот сосредоточился. Он должен был выиграть.

С чего же начать? Попробуем с этого.

— Почему мне нельзя мешать Джине? — осторожно спросил Элиот.

Габриэль снова помедлил с ответом.

— Потому что возрождения Шаан’Далора — часть пророчества о явлении бога-человека, — протянул дух. Похоже, он тоже тщательно выбирал слова. — Есть там одна строчка…  «Придёт и вновь вернётся Хаос на круги своя». Это и есть прямое указание на его возрождение.

— Но, как я слышал, там описываются все приключения бога-человека?

— Да. И последнее — это изгнание Разрушителя. Хаос, Разрушитель… Ничего не напоминает?

Напоминает, конечно. Элиот помрачнел.

— И как же Разрушитель будет изгнан?

Габриэль пожал плечами.

— Кто знает. В «Сказании» говорится, что Разрушитель отступит, едва бог-человек предстанет перед ним. Видать, этот парень страшен в гневе, раз сам Хаос от него сбежит…

Элиот невольно улыбнулся. Раздражение и напряжение постепенно таяли, но он всё равно оставался настороже. Надо бы выцедить как можно больше информации, пока Габриэль не решил, что уже достаточно.

— Так почему же я не должен мешать Джине? Если опустить это…

Габриэль нахмурился.

— Потому что ты можешь. Теперь уже по-настоящему можешь.

— А что будет, если я всё же попытаюсь?

— Тебе помешает само мироздание. Поверь, парень, тебе это вряд ли понравится.

Элиот нервно усмехнулся. Как мироздание умеет заставлять прислушиваться к духам, он уже знал. Ведущая битву заставила его отправиться сюда, потому что ей так подсказывало чутьё Дара. А за несколько часов до этого жрец отказался спускаться сюда потому, что не хотел подвергать других опасности…

Мысли потекли в ином направлении. Бог-человек. Изгнание Разрушителя. Надо сосредоточиться на этом.

— Так значит, бог-человек уже среди нас? — спросил Элиот.

Габриэль помедлил с ответом. Он несколько долгих секунд смотрел на жреца, и по его невозмутимому лицу невозможно было догадаться, о чём он думает.

— Явится бог-человек в тот момент, когда людям нечему будет учиться у детей Созидателя, а детям сиим нечего будет предложить людям. Нарушится понимание, и хрупкий мир расколет острие войны, — наконец заговорил Габриэль. — Ничего не напоминает?

Элиот похолодел.

Вот почему было так много разбирательств после битвы. Вот почему по тревоге подняли всех действующих героев со всего света. Об этом знали только руководители города, всё происходило в атмосфере строгой секретности. Значит, и о «Сказании» они знают тоже. Притом явно больше, чем тот, кто общался с богами каждый день и руководил храмом и библиотекой…

Нет, не о том думаешь, сказал себе Элиот. Бог-человек, помнишь?

— И как же понять, кто он? — еле слышно спросил жрец.

Габриэль откашлялся.

— Скажем так… Сейчас он как бы спит. Чтобы он действительно явился, его нужно пробудить.

— Значит, им может оказаться буквально кто угодно?..

— Хватит, — послышался тоненький голосок. Жрец опустил взгляд и увидел, что Эрику бьёт мелкая дрожь. — Элиот, прошу тебя, достаточно. Габи уже наговорил много. Ещё чуть-чуть, и вы перейдёте черту. Остановись. Тебе нужно отдохнуть.

— И правда, — фыркнул толстяк. — Я и не заметил. Ну, парень, ты даёшь, совсем вырос. Горжусь.

Элиот хотел было возразить, но неожиданно понял, что смертельно устал. Глаза слипались, на плечи словно обрушился груз тяжестью во весь мир. Надо было поспать хоть немного. Раз уж Макс вызвался…

— И не доверяй им, — Габриэль ткнул пальцем в сторону выхода из хижины. — Они столько лет были на стороне Джины и вдруг решили её предать? Не думаю.

— Хорошо, — Элиот зевнул.

Эрика шагнула к нему. Пару мгновений смущённо смотрела на него, переминалась с ноги на ногу. Затем поднялась на цыпочки и быстро поцеловала в щёку. Элиот застыл в изумлении. Машинально поднял руку и дотронулся до того места, которого коснулись губы девочки.

Эрика засмущалась ещё больше. На её щеках появился лёгкий золотистый румянец.

— Береги себя, братишка, — прошептала она. — Я тоже думаю, что им нельзя доверять.

Элиот кивнул.

— Спасибо. — Он поднял взгляд и посмотрел на остальных. — Спасибо вам, друзья. Я отпускаю вас.

— Зови нас, гег’ой, если понадобимся, — Аврора лукаво улыбнулась на прощанье и помахала рукой, отчего Элиоту показалось, что она знает, когда произойдёт их следующая встреча.

Фигуры духов медленно таяли в воздухе, словно кто-то размывал водой акварельную краску. Элиот рассеянно наблюдал, как исчезают остатки золотистого света.

Как только сияние погасло, он внезапно осознал кое-что.

Эрика называла его братишкой.

Любимый фокус Дьяволицы, изобретённый, наверное, специально для Вероники. Сидеть на стуле, скованной неведомой силой, не иметь возможности пошевелиться. Разве что говорить и глаза закрывать.

Безмятежная ночь, царившая здесь, теперь была похожа на издёвку мироздания. Разве может быть всё так спокойно, когда воздух вокруг пылает? Страх, ненависть, желание освободиться — кто знает, что из этого горело ярче.

Вероника мысленно молила, чтобы Аден понял, что здесь происходит. Она не знала, что ей предстоит. Джина впервые заговорила о том, что Вероника должна встать на её сторону, а потому наверняка придумала для этого случая что-то особенное…

Разбуди меня, слышишь? Ну же!

Никто не откликался.

Джина стояла напротив и бездумно поигрывала ножом в руках. Чёрное лезвие выглядело знакомым — точно такие же Вероника сама использовала в бою. Отлично. Использовать против неё её же оружие…

— Что тебе понравилось больше? — Джина шагнула к Веронике. Положила руку на её голову и коснулась остриём шеи. — Твоя боль или боль твоих близких?

Вероника зажмурилась.

— Это всё нереально, — прошептала она. — Кому бы ты ни причиняла боль, это всё неправда.

— Вот так значит? Пытаешься сопротивляться? — раздался вкрадчивый голос прямо над ухом.

Джина убрала руку. Лезвие отстранилось.

— Ты не можешь сопротивляться бесконечно, — задумчиво протянула Дьяволица. Вероника ощутила дуновение ветерка оттого, что она прошла мимо. — Где-то же должна быть точка… Где же?

Воцарилась мягкая тишина, нарушаемая лишь тихим шелестом травы под ногами Джины. Она ходила из стороны в сторону, не обращая внимания на пленницу.

Передышка. Появилось время. Вероника вдохнула полной грудью наполненный запахами незнакомых цветов воздух. Нужно подготовиться. Что бы она ни задумала, нужно подготовиться…

Всё стихло, и наступившее безмолвие ощущалось как затишье перед бурей.

Вероника открыла глаза. Джина замерла напротив. Медленно развернулась лицом к ней. В серых глазах блеснул безумный азарт.

— Я поняла, — пробормотала она. — Нет, конечно, это только догадки… Но ведь всё может быть, верно? Порождение бога тьмы и огня… бога тьмы и огня…

Она замолчала.

Что-то до боли знакомое было в этих словах, но Вероника никак не могла вспомнить, что именно. Одно было ясно — ничего хорошего Джина точно не могла придумать.

— Да даже если не ты… — снова заговорила та. — Хотя… Какая разница, верно? Разницы нет…

Окружающий мир медленно растворялся во тьме. Гасли звёзды, таяла трава. Вскоре темнота поглотила всё, оставив видимой только Джину. Та продолжала бессвязно бормотать что-то себе под нос, бездумно поигрывая ножом в руках.

Что бы она тебе ни показала, не верь ей, велело чутьё. Даже не думай верить. Слышишь? Даже не…

— Что тебе известно о Пылающей тьме? — громко спросила Джина.

Вероника осознала, что стоит. Она попыталась пошевелить руками. Получилось. Значит, свобода?

— Я задала вопрос, — Джина указала на Веронику кончиком ножа.

— О чём?

— О Пылающей тьме. Не делай вид, что не понимаешь меня, вы проходите это в вашей дурацкой школе.

И правда, что-то знакомое… Вероника невольно задумалась. Кажется, было такое — «Сказание о Пылающей тьме». В учебнике истории Мира грёз мельком упоминается о нём, но изучают его только на четвёртом курсе…

— Недоучка бестолковая, — хмыкнула Джина. — Ладно, побуду недолго твоим учителем. Пылающая тьма — легендарное зло, порождённое богом тьмы и огнём. Говорят, она безумна и хочет только уничтожать…

Кто бы говорил, мысленно прокомментировала Вероника.

— А ты думаешь, я безумна? — Джина покачала головой. — О нет, поверь. Бывает хуже.

Мир вокруг них расцвёл заново. Сверху пролился солнечный свет. Подул горячий летний ветер, наполненный городскими запахами. Асфальт, пыль, пластик, резина…

Они стояли посреди улицы российского города, прямо на проезжей части. Вероника с трудом читала надписи на русском языке, который почти успела позабыть за три года в академии. Рекламные щиты, вывески, названия магазинов… По тротуарам шли мужчины, женщины, дети. Взгляни на любого из них, и сразу поймёшь, что он из России.

Мимо проносились автомобили, но водители словно не замечали двух девушек, стоявших на двойной сплошной.

— Узнаёшь? — спросила Джина.

— Это Россия, — Вероника оглянулась по сторонам. — Я уже почти отвыкла…

— Это не просто Россия. С возвращением.

Что? С возвращением? Это что, Воронеж?

И правда. Как она могла забыть? Вот эта бесконечная высотка с магазинами на первом этаже… Плехановская, да? А по правую руку — пятиэтажки. Да, верно.

— Пробудись, — прошептала на ухо Джина.

Резкая боль пронзила сердце.

Не в силах выдержать её, Вероника опустилась на колени и прижала руки к груди. Что-то разрывало её изнутри, изо всех сил пробивалось наружу. Странное ощущение сосредоточилось в крошечной пульсирующей точке. Каждый удар, напоминавший биение сердца, распространял волны боли по всему телу. Ещё один. Ещё. Ещё…

Всё кончилось так же быстро, как началось.

Оглушённая болью, Вероника не сразу поняла, что поднялась на ноги. Напротив неё стояла Джина и удерживала огромное, во весь рост зеркало.

— Посмотри, кем ты стала, — сказала она.

Против своей воли Вероника шагнула вперёд и взглянула на себя.

Красивая женственная фигура, облачённая в вечернее красное платье, узкое до невозможности. Блестящие чёрные волосы собраны в высокую причёску, несколько вьющихся локонов спускались на плечи. Вероника с трудом узнала себя в незнакомке, отражавшейся в серебристой поверхности. Только лицо осталось прежним, и то его украшал слой макияжа, достойный моделей или актрис на съёмках.

Что за?..

— Это твоё будущее, милая, — прошептала Джина. — Пылающая тьма. Абсолютная разрушительная сила, не знающая пощады и милосердия.

Вероника хотела было что-то спросить, но с ужасом поняла, что тело ей не подчиняется. Разум тоже — в поток мыслей вклинились чужие.

Жизнь несовершенна. Жизнь отвратительна. Живые организмы нуждаются в воздухе, воде, пище. Они зависимы от внешнего мира. Они гадят вокруг. Пожирают друг друга. Умирают и разлагаются.

То ли дело эфирные существа! Чистая, абсолютная энергия во плоти. Высшая форма жизни. Идеал красоты. Образец для подражания.

Только эфирной жизни есть место в этом мире. Этим созданиям — нет.

И единственная, кто может помешать уничтожить всё — Вероника. А значит, надо уничтожить её.

Она медленно подняла правую руку на уровень плеч.

Джина рассмеялась. Щёлкнула пальцами, и зеркало исчезло.

— Вот так, милая. Не сдерживай себя. Ты совершенна, в отличие от этих жалких тварей…

— Ты права, — прошептала Вероника против своей воли.

Потоки энергии накрыли её волной. Это чувство абсолютной мощи опьяняло не только её, но и то существо, что делило с ней тело. Восхитительно. Теперь осталось направить это в нужное русло. Уничтожить…

— Ника!

Голос Адена звучал отовсюду. Из асфальта, из проносящихся мимо машин, из стен зданий и громом прокатывалось по небу. Вероника против своей воли оглянулась по сторонам. В мыслях промелькнул образ бога огня. Такой желанный и опасный одновременно.

Тот, о ком она тайком мечтала и хотела заполучить. Тот, кто породил её. Тот, кто может её уничтожить. Дарующий пламя.

Вероника ничего не понимала. Чьи эти мысли? Откуда взялось это существо? Что оно собирается уничтожить? Причём здесь Аден?..

— Дарующий пламя… До тебя тоже дойдёт очередь, — губами Вероники произнесло то, что было внутри. — А пока…

Безграничный поток энергии вырвался из-под контроля. Он горел внутри чёрным пламенем, бесновался, стремился вылиться наружу. Существо внутри упивалось могуществом, но длилось это недолго. Надо было направить энергию в нужное русло, пока она не захлестнула своего хозяина.

Вероника сжала пальцы в кулак.

Взрыв чёрного пламени поглотил всё вокруг.

Так же, как в душе мгновение назад, оно кружилось в безумном танце, клубами расходилось от сжатых пальцев. Казалось, оно сжигало не только предметы и организмы, но и расплавляло пространство и стирало время. Безграничная, освобождённая сила абсолютного разрушения. Тупая, бездумная, нацеленная только на уничтожение.

Без милосердия. Без разговоров. Без возможности выжить.

Вероника опустила руку.

Чёрное пламя рассеялось.

— Ника! Ну же! Проснись! — вновь грянул голос Адена.

Вероника не верила своим глазам. Всего за миг город обратился в руины. Там, где были деревья, на землю мягко оседал пепел. Автомобили лежали на проезжей части грудами искорёженного металла. Людей не было видно. Только крошечные горстки пепла…

Вероника знала, что это произошло со всем городом.

Так быстро и просто… Всего одним движением руки…

Это что, сделала я?..

— Это сделала Пылающая тьма, — послышался голос Джины. — То, что дремлет внутри тебя и ждёт момента, чтобы пробудиться. И если ты не встанешь на мою сторону, я пробужу это в тебе. Ты видела, я могу это сделать.

В затуманенном сознании зацепилась только одна мысль.

Это сделала тьма, скрытая внутри неё.

Всё же она тёмная. Она зло. Она уничтожила целый город только потому, что ей так захотелось. Хуже того — ей вообще это захотелось.

Мысль принялась биться внутри раненой птицей. Она — тьма. Тьма. Тьма…

Она только что уничтожила родной город. Возможно, мать была здесь в этот миг. А может, и брат. Родственники, одноклассники, друзья, знакомые…

— Ника!

Голос Адена заполнил всё сознание. Окружающий мир растворился в белом свете. Вероника летела в нём навстречу… чему? Какая разница. Её сердце погрузилось во тьму. И спасения от этого нет…

— Меня здесь нет, — послышался на грани сна и реальности голос Джины. — Я готовлюсь возродить Хаос. Приди и останови меня… если выживешь.

Вероника открыла глаза и резко села.

Серые стены. Круглые окна без ставней. Пустая комната. Да, точно. Хижина в Туманном мире…

— Неужели, — в поле зрения появился обеспокоенный Аден. — Что тебе снилось?

Вероника покачала головой, пытаясь прийти в себя. Видение не отпускало. Руины… пепел… чёрное пламя… Голос напоследок…

— Джина хотела, чтобы я приняла её сторону, — выдавила Вероника. Ужас пережитого стал в горле комом, по щекам скатились горячие слёзы. — Она… нет, извини, я не могу так…

Вероника закрыла лицо руками и бурно зарыдала.

Джина искала главную болевую точку и нашла её. Тьма. Тьма в её сердце. Живёт внутри, пускает корни, чтобы однажды пробудиться.

И теперь надо сделать выбор, да? Встать на сторону Джины и возродить Хаос вместе с ней или сбежать, рискуя однажды попасться и позволить пробудить Пылающую тьму?

— Послушай…

Вероника покачала головой. Нет. Ей никто не поможет. Зло внутри, и никто не сможет его оттуда вытащить. Никто. Никто…

— Ника, ну же, — тихий голос Адена слышался совсем рядом. — Давай же, возьми себя в руки. Ты можешь.

Тёплая рука легла на плечо. По венам разлилось знакомое тепло, но оно совершенно не согревало заледеневшую душу. Злые мысли не отпускали.

Тьма. Тьма. Непроглядная, всепоглощающая…

— Ника, слушай меня, — голос стал твёрже. — Что бы ты там ни видела, это всё ложь. Это проделки Джины, чтобы выбить тебя из колеи. Помнишь?

Тепло незаметно прокралось в глубины души и постепенно заполняло нутро. Поток слёз постепенно иссякал. Становилось легче.

— Молодец. А теперь вдохни глубоко.

Она сама не поняла, почему послушалась. Аден осторожно взял её за руки и опустил их.

— Не знаю, что именно ты видела, но это ловушка, — осторожно заговорил он. — Джина знает твоё слабое место. Она знает, кем ты себя считаешь, чем ты считаешь свой Дар. И знает, что слишком мало времени прошло, чтобы по-настоящему признать его Даром. Это ловушка. Понимаешь?

— Но…

— Ну же, включи голову. Да, это похоже на реальность. Но если вдуматься, есть вдаваться в детали… Что именно она тебе показала?

Вероника опустила взгляд.

— То, что я — Пылающая тьма. И я… вернее, она… то есть, мы… мы уничтожили мой родной город.

Аден на мгновение задумался. Покачал головой и вдруг рассмеялся в полный голос. Вероника непонимающе смотрела на него, но бог огня, похоже, и не думал останавливаться.

Заметив её взгляд, Аден закашлялся.

— Извини, — выдавил он. — В Мире грёз не раз шутили надо мной и твоим отцом насчёт этого. В «Сказании» говорится, что Пылающая тьма — это порождение бога тьмы и огня. А это… ну… невозможно.

Джина во сне говорила то же самое. Порождение бога тьмы и огня. Да, верно… звучит именно так, будто это ребёнок двух небожителей.

Вероника освободила руку и вытерла слёзы. Да что такое, в самом деле! Долго она ещё будет так легко поддаваться на провокации? Пора бы уже сопротивляться уловкам Джины…

— Понимаешь теперь? — спросил Аден. — Ты не можешь быть Пылающей тьмой. С одной стороны, конечно, да, ты дочь бога тьмы. Но не моя — это точно. К тому же… — он мгновение помолчал. — Это Сказание может и не сбыться. Или сбыться, но гораздо, гораздо позже.

— О чём это ты?

— Я… — бог огня смутился. — Я недавно задумался о некоторых вещах. Мы ведь вернём отца, да? Вернее, Создателя. Я тогда мог бы… Мы могли бы…

Его прервал крик, донёсшийся снаружи. Вероника узнала голос Максима.

В мыслях эхом пронеслись последние слова Джины.

«Приди и останови меня… если выживешь».