Гений Медицины. Том 4

Глава 8

Так, передо мной встал не самый простой выбор. С одной стороны Маргарита Фетисова, которую я считал своей пациенткой.

С непонятно откуда взявшимся ухудшением состояния. Понятно, ВИЧ-инфекция — это опасное заболевание, но её состояние было стабильно. Она начала принимать антиретровирусную терапию, прошла полное обследование… Всё было в полном порядке.

А с другой стороны — комиссия для конкурса. Где я обещал Зубову помочь с показательным выступлением. И для него это очень важно.

— Тебе сказали, что с Маргаритой? — быстро спросил я у Никиты.

— Она сама вызвала скорую, сказала, что сильно кружится голова, — ответил тот. — А уже когда приехала скорая — потеряла сознание. Сейчас она в приёмном отделении.

Так, это не звучит как опасное для жизни состояние. Время у меня есть.

Я решил сначала разобраться с первым этапом конкурса, а уже затем полностью отдать всё внимание Маргарите.

— Ты пока определи её в ВИП-палату, — распорядился я. — Подключи капельницу с физраствором, проверь диагностическим аспектом. А я скоро подойду.

— Константин, но если комиссия узнает, что такая пациентка у нас, будут проблемы, — возразил Зубов.

— Не узнает, — не дал ему договорить я. — Комиссия будет занята просмотром одного показательного момента, а не обходить всё отделение.

— Под вашу ответственность, птенец!

— Само собой, — согласился я.

Никита кивнул, и побежал в приёмное отделение. А мы с Михаилом Анатольевичем отправились встречать комиссию.

Комиссия состояла из троих: двое мужчин в костюмах и один в белом халате — очевидно, врач. Явились они в сопровождении Николая Андреевича, главного врача, а также Семёна Михайловича. Один из комиссии сразу же подошёл к нам.

— Доброе утро. Меня зовут Черенков Максим Игоревич, я представитель из министерства здравоохранения, и главный в комиссии по конкурсу, — представился он. — Это мои помощники, Егор Александрович и Степан Борисович.

— Михаил Анатольевич Зубов, заведующий отделением, — кивнул наставник. — Это мой интерн, Боткин Константин Алексеевич. Он будет показывать вам нашу показательную процедуру.

— Да, ваш главврач уже сообщил об этом, — кивнул Максим Игоревич. — И про Константина Алексеевича мы наслышаны. Читали вашу статью про возможности лекарской магии. Очень впечатляет.

Я обратил внимание, как недовольно скривилось лицо у Кобылина. Видимо, ему-то никто не сообщил, что представлять пациента буду я.

А ещё создавалось впечатление, что он снова что-то задумал. Не мог же он смириться с неудачной идеей о калибровке, и просто позволить идти первому этапу конкурса без перебоев?

— Тогда не будем терять времени, сразу же перейдём к первому этапу, — кивнул Черенков. — У вас заявлена первичная диагностика терапевтического заболевания. Пациент, насколько мне сообщили, поступил в отделение сегодня утром.

— Всё так, — я перехватил инициативу. — Захаров Владимир Петрович. Пройдёмте в нужную палату.

Мне предстояло опросить пациента, выставить предварительный диагноз и назначить анализы. Затем комиссия пройдёт весь путь — от назначения анализов до конечных результатов. Оценит работу оборудования, порядок взятия крови. И наконец, полученные результаты.

Предварительный диагноз подтвердится или опровергнется, врач из комиссии проверит это своей магией, и первый этап конкурса будет окончен.

Мы с Зубовым повели комиссию к нужной палате, но меня резко отвлекла телепатическая мысль Клочка.

«Хозяин, это срочно! Пациентка Евгения, которая маг воды! Надо к ней, сейчас же!» — взволнованно передал он.

Плохо дело. Крыс прекрасно знает, что я сейчас занят с комиссией. Если он всё равно решил передать мне мысленный сигнал — значит, случилось что-то плохое.

Тем более что он ради этого должен был отыскать меня и приблизиться ко мне. На большие расстояния мы мысли пока что не передаём.

«Ты уверен?» — спросил я.

«Клянусь, хозяин! Поспеши!» — заверил крыс.

Придётся немного изменить план действий. Я взял телефон, сделал вид, что ответил на звонок, и сказал несколько фраз. Затем поспешил догнать Зубова.

— Мне надо отойти. Вернусь через десять минут, — шёпотом заявил я. — Сейчас подыграйте мне.

— Какого… — договорить Михаил Анатольевич не успел, я уже развернулся к комиссии.

— Господа, мне нужно ненадолго вас покинуть, — заявил я. — Только что мне позвонила медсестра, сказала, что одной пациентке плохо. Так как эту пациентку веду я, мне нужно лично проконтролировать этот момент.

Иронично, что почти и не соврал. Одной пациентке, которую я вёл, действительно стало плохо. Просто к ней я пойду немного попозже.

— В отделении остались врачи, пусть к ней подойдёт кто-то другой! — возмутился Семён Михайлович.

Зубов уставился на меня гневным взглядом. Понимаю, сейчас он вообще не знает, что я делаю. Но Клочок просто так не стал бы меня тревожить.

— А по-моему, молодой человек всё правильно делает, — вдруг заявил Степан Борисович, врач из комиссии. — Если стало плохо его пациентке — он, как лечащий врач, обязан её посмотреть. Другие врачи могут и не понять сразу, что с ней, ведь они её не вели. Ступайте, Константин Алексеевич. Мы потратим это время на то, чтобы пациента изучил я. И время никто не потеряет.

Я кивнул и поспешил в палату, где лежала Евгения. Помнится, она устроила целый потоп в отделении. Это было как раз в тот день, когда к нам впервые пришёл работать Семён Михайлович.

Я добрался до неё как раз вовремя, чтобы увидеть рядом Валеру, с капельницей в руках.

— Что тут происходит? — громко спросил я.

Валера вздрогнул, и чуть не уронил стойку с капельницей.

— Боткин? — взвизгнул он. — Ты почему не с комиссией?

— Решил пациентку проверить, — отрезал я. — Что за капельница?

— Это… от давления, — ответил Валера. — Михаил Анатольевич приказал поставить.

Конечно, приказал поставить капельницу лично интерна. Когда обычно их ставят медсёстры.

К тому же… Я в два шага подошёл к Валере, и развернул название флакона. Кордиамин. Препарат, который повышает давление.

— Это не от давления, а для давления, — заявил я. — Повторяю вопрос, что ты здесь делаешь?

— Ой ладно, — гневно ответил тот. — Хотел показать Зубову, что я тоже хороший врач! Думал, что это сердечный препарат, и что пациентке после него станет лучше!

— Вы что, хотели надо мной экспериментировать? — удивилась Евгения. — Я же себя хорошо уже чувствую. Михаил Анатольевич сегодня выписать обещал!

— Ничего не собирался, — буркнул Валера и поспешил скрыться вместе со своей капельницей.

Так, он явно врёт. Не хотел он ничего показывать Зубову. У меня складывается другая картина.

Это была ещё одна попытка саботировать показательные выступления. Кобылин вспомнил, как из-за высокого давления эта пациентка в прошлый раз потеряла контроль над магией воды. И в итоге в отделении возник потоп.

Он решил это повторить. Я уверен, он бы снова обвинил её в шпионаже, и заявил, что именно она была нанята конкурентами, чтобы сорвать выступление.

Какая у Кобылина связь с Валерой — пока непонятно. Этот вопрос ещё предстоит разузнать.

— Доктор пришёл, и сказал, что мне велели поставить капельницу, — растерянно объяснила мне Евгения. — Что Михаил Анатольевич назначил. Я и не подумала, что с этим надо как-то поспорить.

— Спорить с назначениями не надо, вы правы, — кивнул я. — Думаю, он просто перепутал что-то. Это наш новенький интерн, он только-только приступил к работе.

Сказал я так специально. Что бы не натворил Валера — ронять авторитет врача перед пациентами не стоило. С ним мы разберёмся отдельно.

Я покинул палату, забрав злополучную стойку с капельницей. Передал её Свете, а заодно попросил обеспечить себе алиби. Мол, это именно она звонила, насчёт моего пациента. А по пути я увидел, как Валера затаскивает капельницу в другую палату. Мои палаты как раз рядом с палатой Евгенией, так что история вполне правдоподобна.

Потом стоило ещё поговорить с Клочком, узнать, что именно он услышал и увидел. Но это тоже подождёт.

Я вернулся к комиссии. Степан Борисович как раз закончил свой осмотр.

— Приступайте, молодой человек, — улыбнулся он.

— Доброе утро, Владимир Петрович, — поздоровался я с пациентом. — Думаю, суть происходящего вам уже объяснили. Поэтому рассказывайте, на что жалуетесь?

Пациенту не просто объяснили суть, он ещё и подписывал согласие на всё происходящее. Но проговорить это вслух я всё равно должен был, таков протокол.

— Сначала две недели была слабость сильная, — начал рассказывать пациент. — Голова кружилась, спать хотелось постоянно. И сердце ещё стучало, как бешенное. А потом на ногах сыпь появилась непонятная.

Он продемонстрировал ноги, на которых были различной степени давности геморрагии. Кровоизлияния в кожу.

— Вот, пришёл в поликлинику, а те меня сразу сюда, — закончил Владимир Петрович.

— Хронические заболевания есть? — спросил я.

— Да, гастрит, панкреатит, чего только нет, — махнул рукой пациент. — Собрал полную коллекцию.

Я задал ещё несколько вопросов, собирая полный анамнез жизни и заболевания. Члены комиссии одобрительно кивали, записывая что-то в блокноты.

После этого я перешёл к диагностическому аспекту. Хотя в итоге я посмотрел пациента ещё несколькими аспектами, и быстро определил, что проблема у него в В-12 дефицитной анемии.

Эта анемия развивается из-за недостатка в организме цианокоболамина. Причина в данном случае — как раз в хронических заболеваниях желудочно-кишечного тракта: атрофическом гастрите и хроническом панкреатите.

При сканировании диагностическим аспектом эти органы как раз подсветились. Как и костный мозг, а также сама кровь.

Я проверил пациента гематологическим аспектом, чтобы точно убедиться в своей правоте.

— Итак, предварительный диагноз — В-12 дефицитная анемия, — заявил я.

Благодаря наличию лекарской магии предварительный диагноз очень часто и оставался окончательным. Как будет и в этот раз, я уверен.

— Следующим пунктом назначаем анализы, — продолжил я. — Общий анализ крови, биохимический анализ крови. Обязательно посмотрим ферритин, витамин В-12. Также нам нужна миелограмма.

Я перечислил необходимые обследования, и заполнил направления. Зубов тут же вызвал главную медсестру, Надежду Васильевну, и она повела пациента в процедурной кабинет. Процессия устремилась следом.

— Вы что такое вытворяете? — задержал меня в коридоре Зубов. — Прекрасно же знаете, насколько это важный день!

— Знаю, поэтому мне и надо было отойти, — спокойно ответил я. — После того, как комиссия уйдёт — поинтересуйтесь у Ковалёва, зачем он хотел поставить капельницу с кордиамином пациентке с гипертонической болезнью. А особенно той, которая в прошлый раз вызвала затопление всего этажа!

— Вы серьёзно? — поразился Зубов.

— Более чем, — кивнул я. — Был риск повтора того инцидента. Поэтому то, что меня вызвала медсестра, сыграло нам на руку. Тем более комиссии, насколько я понял, это даже понравилось.

— Это верно, — признал Михаил Анатольевич. — Я понял, поговорю с ним позже. Извините.

Я и не обижался, прекрасно понимал, что наставник сказал это на нервах. Этот этап нам пытаются завалить всеми силами. Сначала сбой калибровки, теперь вот попытка Валеры…

Пришлось тщательно проследить за всеми этапами, чтобы больше точно не было сюрпризов. Остальная часть демонстрации прошла без сучка и задоринки. Мой диагноз подтвердился, оборудование показало себя во всей красе, пациенту сразу же было назначено лечение.

Комиссия не озвучивала оценки, но лица у них были весьма довольные. После окончания диагностики их увёл на административный этаж главврач. Недовольный Кобылин бросил на меня полный ненависти взгляд, и поспешил за ними.

— Константин, по-моему, всё прошло хорошо, — как только за ними закрылись двери лифта, произнёс Зубов. — И прошу прощения, что так резко высказался… Сами понимаете, весь на нервах.

— Всё в порядке, — кивнул я. — Мне надо идти к Фетисовой. Это моя пациентка, поэтому я хочу вести её и дальше.

— А я найду этого птенца, который попытался устроить диверсию, — ответил Михаил Анатольевич. — И самому ему кордиамин вколю.

На том мы и разошлись. И я поспешил в ВИП-палату.

Маргарита Александровна лежала под капельницей с физраствором. Она уже успела прийти в себя, но выглядела не очень — бледная, с тёмными кругами под глазами. Даже на балу, который был всего пару дней назад, выглядела она гораздо лучше!

Никита сидел рядом с ней, держа её за руку.

— Что произошло? — спросил я.

Несколько часов назад.

Маргарита спала очень плохо. После нескольких «процедур» с артефактом ей как будто бы резко стало хуже.

Появилась слабость, головокружения, головные боли. Резко стали выпадать волосы, под глазами появились тёмные круги.

Вот и этим утром она проснулась ни свет ни заря, и поспешила позвонить Никите.

— Маргаритка, чего не спишь? — раздался его голос. — Ладно я, меня Зубов заставил к комиссии пораньше приехать. А ты бы спала и спала!

— Мне нехорошо от этого лечения, — ответила женщина. — Кажется, экспериментальное лечение связано с каким-то артефактом. Который должен впитать в себя мою болезнь. Но мне только хуже!

На том конце телефона ненадолго повисло молчание.

— Маргаритка, ты говорила об этом с врачом, который проводит тебе это лечение? — спросил Никита.

— Говорила. Он сказал, что так и должно быть, — ответила она. — Но я сомневаюсь, что должно быть так!

— Цветочек мой, если так сказали — значит так и должно быть, — невозмутимо сказал он. — Ну всё-таки с серьёзной болезнью боремся, тут организм по-всякому может реагировать. Я читал много отзывов про этот центр, никаких жалоб нет!

— Но отзывы могут быть подставными, — слабо возразила Фетисова.

— Кому это надо, — не поверил ей Никита. — В общем, ты зря себя накручиваешь. Отдыхай, насколько я помню, у тебя только один сеанс остался. А вечером увидимся, отпразднуем твоё выздоровление!

Хотелось бы верить.

— Хорошо, — ответила Маргарита и положила трубку.

А через час головокружение стало просто невыносимым, и она вызвала скорую.

Я выслушал сбивчивый рассказ Никиты про экспериментальное лечение, не веря своим ушам.

— Никита, зачем ты вообще всё это устроил? — спросил я. — Я же обсудил с Маргаритой план её лечения. Объяснил, что вылечу её с помощью магии. Зачем ты вмешался?

— Я не знал, сколько придётся ждать, — упрямо ответил он. — А Маргаритке могло стать хуже! А тут я прочитал отзывы…

Отзывы он прочитал. Да Фетисова была права — в интернете могли написать всё, что угодно! Это могли быть заказные отзывы.

— Это было очень глупо с твоей стороны, — только и сказал я.

И поспешил активировать аспекты и осмотреть Маргариту Александровну. Увиденное меня не обрадовало, от слова совсем.

Из-за «прогрессивного» лечения ВИЧ-инфекция не только усилилась, но и приобрела магические осложнения. И теперь полностью вылечить её магией не представлялось возможным, часть вирусов научились такого лечения избегать.

Сейчас я смогу облегчить ей состояние, с помощью новых сил и своей схемы я уберу большую часть вирусов. Но не все.

И те, что останутся — снова будут размножаться. Бесконечный процесс.

Никита, Никита, что же ты наделал…

— Ну что там? — обеспокоенно спросила Фетисова. — Я чувствую, словно стало хуже!

— Так и есть, — отрицать это не было смысла. Я объяснил, что конкретно произошло.

— Так что, вылечить меня теперь не получится? — испуганно спросила Маргарита.

— Я найду способ, — твёрдо ответил я. — Пока что лишь попрошу — больше никаких экспериментальных лечений. Сейчас я вкачаю магию, и станет легче. Но как вылечить вас полностью — теперь мне надо хорошо подумать.

И придумать новый способ надо как можно быстрее. Есть риск, что та часть вирусов, которая невосприимчива к магии, «научит» другую. И тогда даже симптоматическое лечение перестанет помогать.

— Может, всё-таки стоит закончить лечение? — голос Никиты стал куда менее уверенным, чем был до этого. Он понимал, что не прав.

Но признать неправоту для него означало признать и тот факт, что он поставил жизнь Фетисовой под угрозу. И сделать это он никак не решался.

— Если тебе совсем жизнь Маргариты Александровны не важна — тогда заканчивай, — грубо ответил я.

Грубо, но по делу. Никита поджал губы и отвернулся. Уверен, Фетисову на третий курс лечения он не отправит. И сам уже понимает, что натворил. Хотя ему и тяжело в этом признаться.

Я влил в Фетисову магию, отчего её щёки порозовели, и она приняла более здоровый вид.

— И правда лучше, — улыбнулась она. — Спасибо, Константин.

— Пока не выписывайтесь, лежите в палате, — распорядился я. — Я придумаю, как вам помочь.

Один раз уже придумал, а значит, и второй раз придумаю.

Барон Филимонов договорился о встрече с корреспондентом в кафе на Невском проспекте. Из-за нервов приехал туда на сорок минут раньше, и пришлось долго и мучительно ждать.

На эту встречу можно было послать и доверенное лицо. Любого помощника. Но Филимонов захотел поговорить сам. Так было спокойнее. Он решил взять ответственность на себя, чтобы быть уверенным в результате.

Наконец, Александр Летов появился.

— Добрый день, господин Филимонов, — поздоровался он, присаживаясь напротив. — Чем могу быть полезен?

— Можете, — Филимонову уже надоело ждать, поэтому он сразу перешёл к делу. — Кто это на фотографии?

Он достал приготовленную газету со статьёй, и положил перед Александром.

— Молодой врач из «Империи здоровья», я же написал, — ответил Летов. — Что-то не так?

— Не валяйте дурака! — воскликнул Филимонов. — Как его зовут? Фамилия, имя этого врача.

— Я понятия не имею, — пожал плечами Александр. — Иначе бы написал в статье! Я просто имел честь пообщаться с этим молодым человеком, поэтому и упомянул его.

Врёт ведь, явно врёт! Но как его расколоть — непонятно. Журналисты — они очень изворотливые!

И вдруг Филимонову ударила в голову одна идея. Жуков просил пригласить на бал-маскарад род Боткиных. А особенно его интересовал Константин Боткин.

И он упоминал, что тот врач. А что, если…

— Это Константин Боткин? — прямо спросил Филимонов.

И заметил, как вздрогнул Летов от этих слов. А он же писал статью про Боткина, поэтому должен его знать.

— Вполне может быть, похож, — Александр уже не мог соврать, но всё равно постарался выкрутиться. Правда, получалось уже плохо.

Филимонов только лишний раз убедился — это точно Боткин. А значит он знает, куда девался Жуков.

И если Жуков жив — вскрывать склады может быть опасно. Значит, надо срочно поговорить с Боткиным.

Под конец дня я чувствовал себя ужасно вымотанным. День преподнёс слишком много неприятных сюрпризов. Комиссия, конкурс, ухудшение состояния Маргариты.

С Никитой я больше не пересекался. Уверен, ему и самому стыдно за свои ошибки. Они привели к ухудшению состояния Маргариты.

Комиссия уехала, оставшись довольна выступлением. Зубов поговорил с Валерой, и он повторил ту же ложь, что сказал мне. Мол просто хотел произвести на него впечатление.

Я в это ни разу не верил, но доказательств связи с Кобылиным никаких не было. Клочок меня позвал просто потому что действия Валеры казались ему подозрительными. Ни разговоров, ни указаний он тоже подслушать не смог.

Вечером этого сложного и невероятно длинного дня я отправился на свидание с Настей. Во-первых, чтобы хоть как-то выдохнуть. Во-вторых, меня всё ещё интересовало, как она поняла, что у меня есть гастроэнтерологический аспект. Когда о подобном догадался Жирков, это было хоть как-то логично. Но тут…

Девушка пришла в выбранный ресторан ровно в назначенное время, без опозданий. Она выбрала красное платье с глубоким декольте, надёжно приковав к себе взгляды всех мужчин в ресторане. К неудовольствию дам некоторых из этих мужчин.

— Рада видеть, Константин, — улыбнулась Настя. — Слышала, день выдался просто невероятным?

— Да, мог быть и получше, — усмехнулся я. — А как у тебя дела?

— Стабильно, — девушка хитро заглянула мне в глаза. — Томить тебя я не буду. Я знаю твою тайну.

А вот это уже звучит очень интересно. Какую из? Их накопилось уже порядочно.

— Ты о чём? — уточнил я. — Какую ещё тайну?

— Тайну твоей лекарской магии, — ответила Телешева. — Я знаю, что у тебя есть все лекарские аспекты.