Гений Медицины. Том 4

Глава 20

Женщина была настроена очень серьёзно. Она крепко сжимала одной рукой сумочку, словно готова была использовать её, как оружие. Другую руку она также сжала в кулак.

Настя же выглядела растерянной.

— Простите, я не понимаю, что происходит? — максимально вежливо спросила она, делая шаг назад.

— Ты — прошмандовка, я знаю, что у тебя роман с моим мужем! — ответила женщина. — Вместо того, чтобы лечить его, ты решила увести его из семьи!

Что за бред несёт эта плохая актриса? Пора вмешаться, она же явно зачем-то пытается спровоцировать Настю.

Я поспешил подойти к ним.

— Что здесь происходит? — спокойно спросил я.

— Кость, я не понимаю, — растерянно ответила Настя. — Вот женщина, что-то про мужа говорит…

— А вы чего лезете, — попёрла уже на меня эта дама. — Это вас не касается!

— Раз я вовлёкся в разговор — значит, уже касается, — спокойно ответил я. — Будем разбираться. Фамилия и палата вашего мужа?

Попутно я проверил эту женщину лекарской магией. Кардиологический аспект показал небольшое повышение пульса. Она волнуется, но гнева у неё нет.

Точно играет. И наверняка не по своей указке.

— Харитонов, вторая палата, — чуть помедлив, ответила она.

Эх, Семён Михайлович… Вы бы хоть получше свою актрису подготовили.

В том, что это его рук дело, я даже не сомневался. Думаю, Валера уже доложил про наши с Настей отношения. И он решил предпринять ещё одну попытку отвлечь меня от предстоящего конкурса. Нанял актрису, чтобы проблемы возникли у Насти.

Если бы она сейчас отреагировала, и полезла в драку с женщиной… Ух, проблем было бы масса.

Слава Великому Ткачу, Настя разумная девушка, и на провокацию не повелась.

— У нас нет такого пациента, — улыбнулся я. — Знаю это, потому что вторую палату веду я. Поэтому сейчас я вызову охрану, и мы будем разбираться в факте попытки нападения на сотрудника нашей клиники.

— Не надо никакую охрану, — вот теперь женщина испугалась. — Может, я перепутала.

— Тревожную кнопку я уже нажал, — решил я дожать. — Охрана скоро поднимется.

Женщина резко развернулась, закинула на плечо свою сумочку-оружие, и бросилась бежать. К лестнице. Вот это картина!

— Константин Алексеевич, а тревожную кнопку правда нажимать? — пожала голос Надежда Васильевна, главная медсестра, молча наблюдавшая за этим действом за постом.

— Не надо, — усмехнулся я. — Опасности она не представляет.

Настя успела немного прийти в себя, и бросилась ко мне.

— Кость, честное слово, я ни с каким мужем…

— Я знаю, — остановил я её. — Успокойся, я тебе верю.

В самом начале интернатуры я уже сталкивался с ложным обвинением моего коллеги в подобных отношениях. Тогда пациент обвинил Шуклина.

Но дело тогда было в психиатрических заболеваниях. Которые вызывал артефактом Болотов.

А сейчас ситуация иная.

— Зачем она вообще меня попыталась оклеветать? — растерянно спросила Настя.

— Настроение видимо плохое, — улыбнулся я. — Не забивай себе этим голову, всё хорошо.

Девушка кивнула и отправилась в свою палату. А я вернулся в ординаторскую.

— Феерично вы разрулили конфликт, — восхищённо произнёс Терентьев. — Мишутка, можешь гордиться птенцом.

— Михаил Анатольевич, это была ещё одна попытка, — я не стал говорить конкретнее, Поскольку не был уверен, рассказал ли о происходящем мой наставник своему другу.

— Старая клизма в курсе, — поспешил заявить Зубов. — Так значит, снова попытка помешать вам, чтобы сорвать завтрашний этап конкурса.

— Да, — уверенно кивнул я. — Проблемы с Настей отвлекли бы меня гарантированно.

Несмотря на серьёзность ситуации уверен, сейчас последует комментарий от Терентьева.

— О, так вы теперь с Настей, — он не заставил долго ждать. — Понимаю, у неё большие… глаза.

Он сделал жест, который показывал какой именно частью тела Насти от так восхищается, заставив меня тяжело вздохнуть. Гинеколога не переделать.

— Так что, значит, этот план Кобылина тоже не сработал? — вернул разговор в нужное русло Зубов.

— Да, меня ему отвлечь не получилось, — усмехнулся я. — Понадеется на другие части плана. Но мы выиграем эту битву.

— Хотелось бы, — поёжился наставник. — Мы должны получить звание лучшей клиники! Каждый год получаем.

— И в этом году не проиграем!

— Семён Михайлович, к вам тут какая-то женщина, — раздался по селектору в кабинете Кобылина голос его секретарши-медсестры Кати Ениной.

— Пусть заходит, — коротко ответил он.

Дверь в кабинет открылась, и в кабинет зашла женщина, которую он нанял для конфликта с Настей. Профессиональная актриса.

— У меня ничего не вышло, — бросив конверт на стол, сразу же заявила она. — Вот ваши деньги.

Да твою ж… На Кобылине что, на самом висит проклятие? Вряд ли, ведь это сделало бы его только сильнее.

Так какого чёрта у него решительно ничего не получается! Почему снова не сработал его план?

— Не нужны мне обратно деньги! — он ударил кулаком по столу. — Вы должны были сыграть свою роль! Вы же лучшая актриса, умеете правдоподобно изображать эмоции на лице! У вас была простая задача!

— Я выбила нужную девушку из колеи, но затем появился молодой человек, и быстро меня раскусил, — принялась она оправдываться. — Начал спрашивать фамилию мужа… А я назвала первую попавшуюся, и не угадала.

Рррр… Хочется разгромить весь кабинет, хочется уничтожить этого Боткина, растоптать, унизить, опустить, оскорбить! А кроме Боткина никто не мог влезть! Это он всегда мешает его планам!

— Нельзя было как-то по-другому вывести Телешеву на конфликт⁈ — со злостью выплюнул Кобылин. — Обязательно надо было упоминать какого-то пациента⁈ Вы мне всё испортили?

— Прошу прощения, но я актриса, а не фигура на шахматной доске, — женщина гордо развернулась и покинула кабинет.

Вот су… Супер противная женщина.

Так, спокойно, Семён, спокойно. Да, не получилось отвлечь Боткина через проблемы у его девушки. И не получилось отвлечь проблемами с отцом.

Но завтра точно получится помешать второму этапу конкурса! «Империя здоровья» не станет лучшей клиникой, и Кобылин станет главврачом.

И сможет уволить уже кого угодно. Точно, всё решится завтра.

Семён Михайлович выдохнул и немного успокоился. Совсем немного осталось.

Понедельник я доработал спокойно, а затем отправился прямиком домой. Перед завтрашним днём решил не тратить время ни на какие встречи, а максимально хорошо отдохнуть и выспаться.

Правда, кое-какие дела всё-таки сделать пришлось, но много времени они не заняли. Вечер мы провели с крысом за просмотром выбранного им фильма, а затем завалились спать.

Утром вторника даже планёрки как таковой не было. Зубов разогнал всех работать, а сам нервно наворачивал круги по ординаторской.

— Боткин, вы уверены, что всё предусмотрели? — в который раз спросил он. — Что-то я волнуюсь.

Раздался звонок стационарного телефона, и он, не дожидаясь моего ответа, ринулся к нему.

— Да, понял, — коротко ответил он в трубку. Затем повернулся ко мне, — комиссия уже подъезжает.

— Тогда пора занимать места, — спокойно ответил я, и отправился в приёмное отделение.

Моей задачей было находиться там незаметно, ведь для комиссии я должен работать в терапии. И непонятно, что же терапевт забыл в приёмном отделении.

Если меня увидит Кобылин — то он обязательно сделает на этом акцент. А мне такого не надо. Поэтому я и решил появиться на первом этаже в самый последний момент.

Комиссия состояла из того же самого Черенкова Максима Игоревича, что был главой и на первом этапе, и знакомого врача Степана Борисовича. Третьим с ними был незнакомый молодой человек, на несколько лет старше меня. Наверное, он и будет изображать заболевание.

Шоу начинается.

К комиссии подошли Николай Андреевич и Семён Михайлович.

— Рады вас видеть, — поздоровался главврач. — Надеемся, что и второй этап конкурса пройдёт для нашей клиники лучшим образом.

— Прошу прощения, а где Евгений Петрович? — влез в разговор Кобылин. — Кажется, он тоже должен был быть сегодня членом жюри.

— К сожалению, он не смог присутствовать, — ответил Черенков. — По личным обстоятельствам.

Лицо Кобылина слегка побледнело. А я мысленно поставил галочку напротив первого разыгранного хода. Жребий брошен.

Вечером накануне конкурса.

Я прекрасно помнил о рассказанном Никите факте. Кобылин подкупил одного из членов жюри. Подкупить всех у него бы не получилось, комиссия показалась мне в прошлый раз вполне адекватной. Но всё-таки одного подкупного члена он нашёл.

Однако почти сразу, как только Никита мне рассказал об этом, я придумал контратаку. Поэтому в понедельник вечером позвонил Филимонову.

— Константин, здравствуйте, — почти сразу взял трубку он. — Моему сыну уже гораздо легче! Я нашёл для него частного учителя, и он постепенно учится управлять магией. Про наш уговор я не забыл, артефакт я ищу, честное слово! Возможно, удастся передать вам его уже на приёме в следующее воскресенье у барона Кантемирова, слышал, вы туда тоже приглашены.

— Здравствуйте, — наконец, вставил я ответное приветствие. А то сквозь поток слов Филимонова было и не пробиться. — Я вам звоню по поводу ещё одной части нашего уговора.

Я помогал его сыну, выдвинув несколько условий. Одним из этих условий как раз была помощь в свержении Кобылина.

— Слушаю внимательно, — серьёзно ответил барон.

— Завтра у нашей клиники второй этап конкурса. И наш новый заместитель главного врача, Кобылин Семён Михайлович, подкупил одного из членов комиссии, — объяснил я. — Я подумал, что было бы здорово, если бы на этого члена комиссии поступила жалоба, например. Чтобы выяснилось, что он берёт взятки, и его выгнали из министерства.

— Сложно, — вздохнул Филимонов. — Это не такая простая просьба, как может вам показаться. Но я прекрасно помню, что вы сделали для меня и моего сына. Так что я всё устрою, не переживайте. Как его фамилия?

Это я смог узнать заранее, хоть это было и не просто.

— Шершнев Евгений Петрович, — ответил я.

— Понял, сделаю, — коротко произнёс барон.

Таким образом, проблема с подкупным членом комиссии была решена.

Семён Михайлович пропаже не только члена жюри, но и своих денег, явно не обрадовался. Но постарался вернуть лицу привычное выражение.

— Костя, — ко мне со спины подкрался Шуклин.

Да что опять-то надо⁈

— Я сейчас занят, — вздохнул я. — Что-то серьёзное?

— Мне нужна помощь… — он бы хоть в голове фразу проговаривал, перед тем как вслух её сказать. — В общем, с пациентом.

— Я сейчас не могу, — я сдержал улыбку, и ответил вполне серьёзно.

Понятно же, что им с Валерой снова дано задание меня отвлекать. Только вот Кобылин не учёл, что делать это они так и не научились. Да я бы сам себя в тысячу раз лучше отвлёк!

— Но мне очень нужна помощь, — упёрся Павел. — Там… сложный случай!

— Тогда обратись к Никите, или к Зубову, но никак ни к такому же интерну, как ты сам, — ответил я. — Всё, некогда, Паш. Иди.

Он пару мгновений помолчал, явно пытаясь придумать. Что ещё сказать. Но так ничего не придумал, поэтому развернулся и ушёл.

Ну и цирк.

Я снова вернулся к наблюдению за комиссией. Актёру уже якобы стало плохо, и опрашивать его вышел неизвестный мне врач из приёмного отделения.

Насколько я мог слышать, все его вопросы были по теме, и действовал он правильно. Что вызывало новую порцию недоумённых эмоций у Кобылина.

— Кость, — на этот раз ко мне подошёл Валера. У Шуклина отвлечь не получилось, так вышел новый игрок.

— Что такое? — изобразив заинтересованность, обернулся я к нему.

— Тебя Зубов искал, можешь к нему подойти? — этот над причиной явно подумал до того, как подойти ко мне.

Вот только всё равно слабенько, Ковалёв. Зубов знает, где я сейчас нахожусь. Ну а в самом крайнем случае он бы позвонил, а не подсылал бы Валеру.

— Подойду попозже, — пожал я плечами. — Я занят.

— Ты ничего не делаешь, — возмутился Валера. — Я передам нашему наставнику, что ты игнорируешь его приказы!

Ой, задолбал!

— Передавай, — разрешил я. — Только меня не трогай.

Валера сердито фыркнул, и тоже отправился назад к лифтам. Это ж им с Шуклиным ещё надо было меня найти! То ли следили, то ли знали, что я буду на первом этаже клиники.

Но вот Кобылин точно не предугадал все мои контрдействия на его ловушки. Второй этап шёл ровно так как я и задумывал.

Из приёмного отделения пациента направили в терапию. Всё-таки пациента снова решили сделать терапевтическим.

Я поспешил в отделение, чтобы ждать их уже на месте. Возле лифтов меня поймал Зубов.

— Ну как всё идёт? — взволнованно спросил он.

— Пациент снова терапевтический, так что сейчас его доставят к нам, — оповестил я. — Вот, обогнал их, чтобы моё отсутствие не вызвало вопросов.

— Ох, плохое у меня предчувствие, — снова вздохнул Михаил Анатольевич.

— Кость, — меня снова попытался отвлечь Валера.

— Даже не пробуй больше, это не сработает, — отмахнулся я от него.

Они в паре с Шуклиным — самая слабая часть плана Кобылина.

На служебном лифте поднялись санитары с каталкой, а вместе с ними — и члены комиссии с главврачом и Кобылиным.

Последний бросил на меня злобный взгляд, стремящийся проткнуть меня насквозь.

Санитары подвезли пациента к главной медсестре, а она отправила его в палату.

— Добрый день, — поздоровался с комиссией Михаил Анатольевич. — Что ж, раз второй этап конкурса тоже затронул наше отделение, осматривать пациента пойдёт…

— Позвольте, я вмешаюсь, — перебил его Семён Михайлович. — На первом этапе себя великолепно показал наш интерн, Боткин Константин Алексеевич. Считаю правильным, если свою эрудицию покажут и другие интерны. Ведь это отделение стремится показать себя, как лучшее отделение в клинике.

Члены комиссии задумались.

— Вы правы, — согласился Черенков. — Пусть тогда свои навыки покажет другой интерн.

Кобылин в этот раз смог переиграть, так как этого плана изначально не было. Он придумал его только что, после того, как пациента отправили именно в терапевтическое отделение.

И это плохо, потому как кроме меня есть два интерна — Шуклин и Ковалёв. Оба они… Не самые умные, прямо скажем.

Тем более если Ковалёву дано задание тоже добиться проигрыша во втором этапе соревнований.

А вот Шуклину… Ему могли и не озвучить этот план. Кобылин явно предпочитает, чтобы в курсе было как можно меньше людей. А значит, они скорее всего не сказали Павлу, ради чего вообще всё это делается.

И это мой шанс переиграть Кобылина.

— Пусть участвует Шуклин, — быстро прошептал я Зубову.

Его лицо вытянулось от удивления, но спорить со мной времени у него не было.

— Тогда осмотр проведёт Шуклин Павел Олегович, — громко провозгласил Михаил Анатольевич.

Я увидел удивление на лице Павла и торжество в глазах Кобылина.

Погодите, рано радоваться. Если вы не сообщили Павлу о плане сорвать второй этап соревнований — он по крайней мере будет стараться выиграть. Ведь не видит смысла проигрывать, он тут ещё и работать хочет.

Это единственный вариант снова перехитрить Кобылина.

Павел подошёл к пациенту, и принялся за опрос. Актёр жаловался на боли в ногах, из-за которых он якобы толком уже не может ходить. По его словам боли продолжались уже довольно долго, но вот стало совсем невмоготу, и он обратился в поликлинику. А там его отправили в клинику.

Шуклин тщательно опросил пациента, а затем перечислил, что требуется из анализов и инструментальных обследований.

— Предварительный диагноз — облитерирующий атеросклероз, — гордо объявил он.

Прям обнять его захотелось! Всё правильно!

Этот диагноз был однажды у его пациента, и он не мог поставить его несколько дней. И я помог ему, показал какие вопросы надо задать, и в итоге он сам пришёл тогда к правильному ответу.

И запомнил его. На что я и рассчитывал.

— Верно, молодой человек, — довольно кивнул Степан Борисович. — Что ж, кажется, мы убедились, что и другие интерны в терапевтическом отделении весьма образованы.

На Кобылина было страшно смотреть. Он покрылся испариной, а в глазах теперь было яркое отчаяние. Ведь он не только не смог добиться проигрыша на втором этапе конкурса, но ещё и явно выдал себя, когда стал предлагать участвовать другому интерну.

Ох, нечего было вообще это начинать!

Комиссия поблагодарила нас за участие, снова сказала, что оценки будут завтра, и уехала.

— Шуклин… Павел… Я забираю назад свои слова, что вы куриная жопка! — подбежал к нему Зубов. — Это было великолепно! Как вы… Да где же вы мозг скрывали всё это время⁈

— Я сам не знаю, откуда это всё у меня в голове, — почесал голову Шуклин. — Нашло что-то.

Сам даже забыл, что это я всё ему объяснял. Но я решил даже не напоминать. Это было не за чем.

Растерянный Павел ушёл, а Зубов подошёл ко мне.

— Внезапно поумневший птенец — это тоже часть вашего плана? — уточнил он.

— Приятное совпадение, — усмехнулся я. — Скажем так, это был мой выстрел на опережение ещё месяц назад, хоть я и сам этого тогда не знал.

— Он заслужил пару ночей без ночных дежурств, — заявил Михаил Анатольевич. — А что же Ковалёв?

— Уйдёт вслед за Кобылиным, — пожал я плечами. — Именно через Кобылина он вообще попал в интернатуру. Но давайте не будем терять времени, переходим к финальному акту.

Мы с наставником отправились на административный этаж. Главврач уже проводил членов комиссии, и поджидал нас. Все вместе мы отправились в кабинет Семёна Михайловича.

— К вам можно? — первым постучался и заглянул Николай Андреевич.

Мы с Зубовым молча зашли вслед за ним. Семён Михайлович недоумённо на нас уставился.

— Что происходит? — с плохо скрываемым страхом в голосе спросил он.

Я взглянул на часы. По времени всё было рассчитано идеально.

— Вам звонят, — спокойно ответил я.

И в этот же момент у Кобылина зазвонил мобильный телефон. Он взял трубку и побледнел ещё сильнее.

— Да. Но… Я… Да… Хорошо, — он положил телефон и вытер платком пот со лба.

Финальный штрих. Это было как раз то, о чём я договаривался с Анатолием Афанасьевичем. Быстро понял, что раз у него есть связи в министерстве — то он тоже поможет нам разобраться с Кобылиным.

Просто так его может и не уволили бы из клиники, но главврач уже отправил в министерство другие материалы, подтверждающие, хоть и косвенно, все не самые лучшие дела Кобылина.

— Не стоило вам со мной ссориться, — произнёс я. — Сами вырыли себе яму.

— Вас ждут в министерстве здравоохранения, — добавил Николай Андреевич. — И очень хотят с вами поговорить.

— Было неприятно с вами поработать, — сказал Михаил Анатольевич. — Всего недоброго.

Кобылин обвёл нас всех взглядом, взял пальто и вышел из кабинета. За вещами ещё вернётся, сейчас ему надо торопиться в министерство.

Наверняка рассчитывает, что сможет ещё исправить эту ситуацию. Наивный.

— Константин, вы снова нас всех выручили, — обратился ко мне главврач. — Уже стали символом нашей клиники.

— Благодарю, — улыбнулся я. — Я и сам всегда выступаю за справедливость.

С остальным я оставил разбираться главного врача. Бюрократические моменты, разговоры с министерством, поиски нового заместителя…

Остаток дня прошёл настолько спокойно, насколько мог бы. Ковалёв после всего произошедшего вообще исчез из клиники, и вряд ли собирался ещё когда-нибудь вернуться.

После столь насыщенного дня я тоже сразу же направился домой. Привычной дорогой, пешком, путь занимал у меня всегда около получаса.

В одном из проулков, где уже было достаточно темно, мне навстречу резко вышла мужская фигура.

— Боткин? — голос мне был не знаком.

— Да, с кем имею честь говорить? — поинтересовался я.

Вместо ответа мужчина вытащил пистолет, и наставил его на меня.

— Вам передали привет, — холодно произнёс он, и положил палец на курок.