Ген подчинения. Том 3

Глава 9

Нужный этаж в нужное время позволил вырваться из жарких объятий любвеобильной дамочки, что, томно вздыхая после нашего расставания, едва слышно пожелала мне хорошего рабочего дня.

Спасибо ей за это, но, пожалуй, утренних обнимашек для меня сегодня хватит, и так вон штаны еле-еле удерживают весь тот пожар, бушевавший ниже кожаного ремня, потуже перетянутого мною на поясе.

— Алоха, Чу. — Словно с кем-то из своих старых знакомых поздоровался я с секретаршей, спешно рывшейся в бумагах своего офисного стола.

— Алоха? Ох, и Вам доброго дня, господин Миша. — Перетянув папку резинкой, растерянно отозвалась девушка, что, в отличии от меня, сегодня явилась гораздо раньше назначенного. — Здесь все резюме кандидатов на освободившиеся места рекламного отдела. Уважаемая Юшенг просила, чтобы Вы не были слишком жестки в отборе, так как в компании сейчас дефицит кадров, и тех, кого не зачислят в рекламщики, вполне возможно пригласят в отдел снабжения.

«Весь мусор как обычно нам, ну ничего, сам таким же был».

— Хорошо-хорошо, спасибо за работу, Чунхуа. Скажи, а Хэ у себя? — перенимая увесистую кипу, спросил я.

— Госпожа Суинг Хэ? Была, но её вызвали на верхние этажи буквально за несколько минут до — Вашего прихода. Удивлена, что вы с ней не столкнулись.

— Юшенг вызывала?

— Нет, кто-то ещё выше. — Вгоняя меня в некое подобие ступора, быстро и четко оборвала Чу. Выше был только директор, который крайне редко посещал главный офис, предпочитая заниматься инспектированием дальних точек и складов компании, а также совет акционеров. Вполне возможно… — Вспомнила! Её вызвали по просьбе какого-то Сунь Ло.

«Последние слова вдарили громом. Обезьяна прямо сейчас в здании? Плохо. Если этот псих завалится прямо в мой офис, ничто не помешает ему пустить мне пулю в голову, а следом и Чу. Он же псих ненормальный, даже без ствола голыми руками нас переломает.

Пальцы в спешке вытянули сотовый, вызвав на связь контакт с именем «М». Всего два гудка, а следом пугающий обрыв. Пот проступил на лбу. Что это всё значило? Набор контакту А — занято. Да какого хера?! Чем они вообще занимаются?

Два коротких удара во входные двери нашего кабинета буквально заставили сердце замереть.

— Войдите. — как ни в чем не бывало отозвалась Чунхуа, но ответа не последовало, вслед за чем та, раздраженно поднявшись со своего места, двинулась к дверям.

«Не делай этого», уже представив, как моё переломанное тельце вылетит через огромное прозрачное стекло офиса, подумал я, так и не сумев открыть рта.

— Бу. — подняв руки и растопырив пальцы, едва повысив свой безэмоциональный голос, попытался напугать Чихуа мой призрачный друг, а после своей кроваво-красной улыбкой уставился на меня.

— Вот же шутники, лучше бы работали. — Никого не обнаружив, сквозь тень захлопнула дверь секретарша. — Как дети малые, ей богу.

— Она меня не видит. — разочаровано, как мне показалось, произнес безликий. — А ты испугался? — следом спросил тот.

— Обосрался. — на русском произнес я, вызвав ало-красную улыбку на лице тени. Этот засранец явно понял мною сказанное.

— Что Вы сказали? — Между делом поинтересовалась Чу, которой я в свою очередь на том же русском порекомендовал «забить», но, видимо, и этого оказалось вполне достаточного. Усмехнувшись, та лишь кивнула, напомнив мне о том, что на телефон пришло уведомление, коего я даже не заметил.

«Не ссать, мы в курсе». — Писал мой добрый и заботливый друг Марс, что ж, и на этом спасибо.

Более получаса сборов, подготовок, проверки сделанной моей помощницей работы, и вот мы готовы приступить к «ярмарке вакансий». Мест свободных действительно было много, начиная от обычных временных сотрудников типа «принеси-подай-стажеров», и до чуть ли не агентов по связи с общественностью, представлявших от своего имени нашу компанию. Эти ребятки всегда были важны и пользовались авторитетом, уступавшим лишь начальнику и заму рекламщиков. Мда, поручить подобное человеку, занявшему пост заместителя отдела снабжения. Чем думала Юшенг?…

Ответ на последний вопрос разрешился сам собой спустя несколько минут, после прогулки от моего кабинета до кабинета моего пухлого друга Винни. Утренняя любвеобильная дамочка, крайне вальяжно и уверенно общавшаяся с Юшенг, хихикая, обсуждала успехи компании на зарубежных рынках, а после, завидев меня, радостно захлопав глазками, спросила у заместителя директора:

— Этого молодого человека, я уже сегодня видела, кто он?

— Оу, рада представить Вам, уважаемая Джу Бокин, нашего многообещающего сотрудника из отдела снабжения, кстати, сегодня именно ему Вы и будете помогать в наборе новых кадров. Знакомьтесь, Михаил Калинин.

«Да ну на…» — едва сдержавшись, чтобы не схватиться руками за голову, поклонившись, представился я: — Михаил.

— Джу. — воссиявшая, словно восходящая звезда, коротко произнесла своё имя та, а после, заметив непонимающий взгляд заместителя директора, добавила: — Бокин.

— Госпожа Бокин — одна из главных акционеров нашей организации, представляющая её интересы в основном за рубежом. Услышав о наших проблемах, та решительно настояла на помощи в реструктуризации, также она была одной из тех, кто помог моему продвижению и назначению на пост замглавы, так что, Михаил, если хорошо себя проявите, вполне возможно, что и для Вас подобное сотрудничество будет хорошим опытом и зачатком для дальнейшего продвижения по карьерной лестнице. — «Опытом чего?» — видя, как та смотрит на меня, словно кот на сметану, думал я.

Худенькая, тоненькая, словно та же Шень, девушка, шагая по коридорам офиса в приподнятом настроении, вела меня к назначенному для данного мероприятия помещению. Периодически поглядывая на меня и бумаги с фотографиями кандидатов, та спрашивала разные житейские мелочи типа: как попал в Гонконг, сколько здесь живу, обзавелся ли друзьями. Обычные вопросы, обычные ответы, думал я, но хитрая дамочка умела заходить издали, маскируя рутину и кое-что другое… Так, вслед за вопросом, откуда я, последовало уточнение на счет моего возраста. Просто из разговора о том, где учился и работал, та поняла мой приблизительный возраст, не забыв при этом разглядеть меня с пят до головы, проверяя на наличие обручального кольца.

Вопросы об отношениях и моём финансовом состоянии так же не заставили себя долго ждать. Оба мои ответа, пришлись дамочки ой как по вкусу. Бедный, не женатый вчерашний студент-иностранец привлек внимание не забывшей упомянуть о своем неплохом состоянии богатой и одинокой азиатской женщины. Ну прям розовая мечта беспризорного иностранца, прибывшего в Китай с целью обзавестись богатеньким содержанцем, ну или содержанкой. Да и чего скрывать, в первое время я тоже на это сильно рассчитывал, а после, когда понял, что, по сути, нахрен тут я никому и не нужен, смирился. Не будь у меня этой силы, эх…

— А Вам сколько, уважаемая Джу Бокин? — немного подустав от рассказов о себе, с ходу задал неприличный вопрос, которого в большинстве своем сторонятся женщины.

— Тридцать семь. — Игнорируя все стереотипы, отозвалась та, глядя в мою сторону и ожидая реакции, к слову, которая себя не заставила долго ждать.

«Эта китайская женская магия просто бесила! Да ей двадцати семи не дашь, а тут уже под сорокез, ну ей богу, кажется, когда на небесах создавали азиатов, где-то в их жизненном цикле между двадцатью и пятьюдесятью забыли прописать морщины и прочие мелочи…

— Вы потрясающе выглядите для своих лет, никогда бы и не сказал, что Вам уже есть тридцать.

— Оу, мне очень приятно слышать это от Вас. — невзначай соприкоснувшись со мной плечом, проронила та. — Однако, несмотря на Ваши комплименты и мои старания по уходу за собой, я всё так же остаюсь дня нашего социального общества чем-то неликвидным. Из-за возраста таких, как я, называют объедками, пережитками или просто пользованными женщинами. Знаете об этом?

— Знаю. — отозвался я. В этом плане китайское общество по отношению к женщинам действительно было очень резким, жестоким и отсталым. Всех незамужних девушек от двадцати пяти до двадцати семи так и называли, объедками. Так и хочется спросить, где же тот хваленный западный феминизм и почему они не помогают своим восточным коллегам отстаивать доброе имя белых (и не только) женщин.

— И как к этому относитесь? — Всё так же глядя на меня с некой надеждой, спросила та. Ну что ей я на это мог ответить? Внимание очередной начальницы и ухаживание с её стороны мне были не нужны, но и врать я не собирался.

— Как и любой другой русский мужчина, негативно, разумеется. Эти возрастные планки, на мой взгляд, созданы завистливыми малолетками, выскочившими замуж в восемнадцать, что с пеной у рта, наблюдая за тем, как свободно живут их более взрослые коллеги, не могут принять чьей-то самостоятельности и силы. Нет разницы, двадцать тебе или тридцать, каждая девушка, ровным счетом, как и мужчина, достойны своего маленького счастья, просто мы не знаем, когда именно оно постучится в наши двери. — Лупанув с плеча первую пришедшую в голову мысль, подслушанную на какой-то ТВ-программе, ответил я.

— Миха-ли, с такими изречениями Вас бы в коммунистическую партию, да женским оппозиционером. Не знаю, как другие, а я бы за вас точно проголосовала. — под осуждающие и ревнивые взгляды мужчин-коллег, сновавших на втором этаже, проговорила та. Только непонятной ревности от своих мне ещё не хватало… Наверняка наша вчерашняя встреча с Хэ уже известна большей половине местных, если не каждому, и сейчас, когда я вот так чуть ли не под ручку гуляю по коридорам с очередной дамочкой, это выглядело как минимум странно. Более странным было бы, если бы мы сейчас столкнулись с королем, а после мои внутренности и потроха окрасили стены данного заведения.

Благо, моим наихудшим опасениям не суждено было сбыться, по крайней мере в ближайшее время. Старина Франки, встретивший нас на этаже, сообщил Джу, о том что по просьбе сверху он назначен блюстителем закона и порядка, что будет приглядывать за тем, дабы кто-то из многочисленных просящих не натворил каких-либо дел. Пожав плечами, девушка согласилась, да и ей-то что. «Ну, блюдёшь и блюди, только не мешай» — читалось в её безразличном взгляде, направленном на здоровяка. Меня же подобным взором она боялась наградить, хотя по эстетике тела, да и мужественности, как мне кажется, накаченный Франкенштейн мог дать фору любому спортсмену и атлету. Эх, неужели эпоха мышц как у старины Арни ушла в прошлое, уступив место смазливым мальчишкам с миловидным женским личиком? Ушла эпоха вместе со всеми стараниями культуристов…

Уже на подходе к своему «до не обыденности обычному» кабинету я заметил сидящую вдоль стенки очередь из самых первых и ответственных торопыг, под пристальным взглядом которых я стал чувствовать себя чутка не в своей тарелки. Для этих бедолаг я был кем-то вроде того же бога, паромщика, или, как минимум, декана, готовящегося принимать всех провинившихся или попавших в списки на отчисление. Одно мое слово могло напрочь изменить их жизни так же, как некогда Хэ изменила и мою. Чёрт, опять я это вспомнил…

— Уважаемая Бокин, я слегка нервничаю, разрешите перед тем, как мы начнем, отлучиться покурить? — Демонстративно показав пачку, спросил я, глядя на уводившую в сторону табличку с надписью типа «Курилки».

— Идеальных людей не существует… — едва слышно буркнула она.

— Что? — Не до конца осознав, к чему это было, переспросил я.

— Ничего-ничего, иди, я пока разложусь.

Не успев ступить на порог приемной, тотчас вместе с Франки мы удалились в комнату спокойствия и уединения. Сложно было сказать, какое место я любил на работе больше: курилку или проходную, через которую уходил домой, оба этих участочка казались такими родными. Как сказала бы мама, видя как сильно я не хочу возвращаться к своим новым рабочим обязанностям: «тебе бы лишь бы не работать»!

— Да уж. — Вытащив капсулу смерти, я предложил такую же моему большому и подкаченному телохранителю, на что мужчина, глянув на пачку, с усмешкой отозвал6ся:

— Убойный табак, особенно для смертного вроде тебя.

Не зная, как на подобное ответить, не нашел я чего-то более лучшего, кроме старого доброго анекдота.

— Как-то отец заметил меня за курением сигарет и велел разом скурить всю пачку, мол, или так, или выпорю.

— И что? — на серьезных щах спросил тот, но сигарету всё же взял.

— С тех пор я курю по пачке в день… — «покер фес», и чего я только ждал от… — Кстати, Франки, ты ведь своего рода тоже искусственно созданный, как те гомункулы, верно?

Мужчина многозначительно кивнул, а после, в одну тягу покончив с начатой сигаретой, вдумчиво произнес:

— Отчасти, Михаил. По кодексу творцов, я и мне подобные должны истребляться, едва ступив на свет. Эти азиаточки, служащие суккубам, невинные создания по сравнению со мной. Хотите послушать?

— Разумеется. — Тотчас кивнул я. Когда ещё услышишь историю того, кого так красочно описывали в бесконечном количестве фильмов и сериалов?

— Моя вторая жизнь началась в Лондоне в конце века семнадцатого-начале восемнадцатого. На тот момент контроль над этим телом был полностью подвластен одной из пяти личностей: уличному маньяку, что в благодарность за вновь подаренную жизнь убил нашего создателя и отца. Да-да, мой друг, когда-то я был собран из нескольких кусков, подобно пазлу. Львиная доля принадлежала портовому рабочему, слабоумному Кельвину. Мозг — хитрому и ушлому банкиру, напившемуся и подставившемуся местным нищим, коих тот так сильно призирал. Сердце и часть органов принадлежали нашему некогда главному «я» — уличному садисту и маньяку, погибшему не от ножей или виселицы, а от обыденной простуды. И душа… Душа ребенка, не успевшего всецело познать жизнь. С ним, тем ребенком, обладающим знаниями всех своих предшественников, Вы по факту сейчас и разговариваете.

— Хочешь сказать, ты в любой момент можешь стать кем-то из вот этих вот парней? — Переживая за то, что может произойти с Чу, с опаской спросил я.

— Не могу, ибо все они уже давно мертвы, а в этом теле остался только я и одно единое сознание. — Эта новость позволила вздохнуть с облегчением, но всё же стоило держаться с этим парнем как можно аккуратнее. — Вижу, Вы не до конца верите моим словам, но да ладно. Доверие — штука сложная, и, с Вашего позволения, я продолжу. — Вытянув ещё одну сигарету, а после поиграв плечами здоровяк спиной уперся в стену.

— Время тогда было неспокойное, тяжелое и темное. Бесконечные стычки аристократии под бесконечные колониальные воины истощили корону. В моем родном городе царила безработица, нечего было есть, негде было спать. Казалось, мир сходил с ума, утопая во вшах, дерьме и болезнях, разносимых уличными крысами, что по тем временам не уступали размерам тех же крупных кошек. Помню, видел раз, как чьего-то здоровяка уличного кота, прихватив за горло, утаскивала в свое логово мерзкая лысохвостая.

Был я тогда сыном портовой шлюхи, не удосужившейся даже дать мне имя. Кобатская баба только и знала, что кутить, блудить, да люд чернорабочий грязью поливать. Хорошая женщина была — удивились? А вот да, именно хорошая, ибо в отличии от других портовых нежеланного отпрыска не утопила в канаве и не бросила псам на съедение, а вырастила как смогла, да и подкармливать не забывала. В то время я имел детство, которому многие бы позавидовали, и не стал бы я тем, кто я есть, если бы в один день к ней не явился тот, на кого мы сейчас и охотимся — бог.

Мать была популярной женщиной, но не слишком умной. Тогда за деньги она была готова лечь в постель со всеми, это её и сгубило, а вместе с ней сгубило и меня. Дело так было…

На одном из испанских перехваченных трофейных кораблей в наш портовый город явился некий весьма умный и заинтересованный в культурном прогрессе бог, одержимый созданием существ подобных тем же гомункулам. Как позднее выяснилось, звали его Аколнауакталь — ацтекский обезумивший от мести божок решил отомстить всей цивилизованной Европе, наполнив ту своими детьми и подчиненными, к слову, Ако отвечал за подземное царство своего региона, что, после устроенной испанцами бойни, было попросту переполнено злобными душами, ищущими мести. Так вот, стащив из своих закромов проклятое золото, тот решил обосноваться у своего врага под носом, выдумав весьма коварный замысел по исполнению своей мести. Как он собирался отомстить? Чужими руками и фактически без своего личного присутствия! Вручая беднякам заколдованные темной магией деньги, он буквально сводил тех с ума, загоняя бедолаг в могилу.

Та черная магия работала так:

Получив золото, она активировала в человеке все скрытые желания, будь те грязные, связанные с похотью и жадностью, или самые чистые и непорочные, как пожертвования и помощь близкому. Все мысли проклятого были нацелены на то, чтобы скорее потратить полученное сокровище, и вот, как только деньги покидали руки новоиспеченного хозяина, начинала действовать другая часть коварного плана Аколнауакталя. Шли минуты, часы, и бывшие владельцы, постепенно сходя с ума, начинали жалеть о содеянном, больше всего желая лишь одного, побыстрее вернуть утраченное золото. К этому времени, когда проклятый спохватывался и возвращался к тому, кому передал свои кровные, деньги чаще всего уже уходили дальше по рукам, провоцируя всё новые и новые всплески отчаяния и сожаления, доводившие безумных до самых тяжких грехов.

Той ночью мать передала мне один золотой, мне, мальчишке до этого видевшего разве что серебряник в руках уличных торговцев, сказав, что это мой подарок за все прошедшие дни рождения, которые мы вместе ни разу не справляли. Она предложила мне купить все, что только я пожелаю. Такое было истинное желание моей матери. Я был так рад, как сейчас помню, это чувство эйфории, окрылённости, как я бегу к местному торговцу хлебом и с гордость отдаю ему свой золотой в обмен на то, что мы с матерью будем питаться его лучшим хлебом целую неделю или даже больше.

На тот момент уже весь свежий хлеб был продан, на улице была ночь, близившаяся к утру, печь рано встававшего пекаря только-только начинала разгораться и вместо чего-то стоящего старик просто передал мне пару вчерашних булок, но и этого тогда для меня было достаточно. Радостный я бежал к своей матери, представляя, как та обрадуется. Я хотел, чтобы она мной гордилась, хотел увидеть её улыбку, но… В ту ночь я лишь увидел её испуганные глаза и слёзы перед тем, как незнакомец задушил её, а после и меня.

— Где деньги, крысеныш?! — кричал обезумивший хозяин монеты. — Верни мне их! повторял тот раз за разом.

— И я вернул. — Не знаю, как это подействовало на то целостное наше общее сознание, но, когда телом завладел маньяк, первое, что он сделал — нашел того безумца, охотившегося за проклятыми деньгами. Нашел, и точно так же задушил, перед этим напихав тому полную глотку проклятого золота. К слову, это произошло спустя лет пятнадцать-двадцать после моей смерти, и не в Лондоне, а в совершенно другом городе. Однако, время и место не изменили факта того, что месть была исполнена. К тому времени обо мне уже ходило много плохих сплетен, и уже спустя неделю после гибели моего убийцы на меня вышел Акол. Тщательно следивший до этого за моими подвигами, он был взволнован и рад, ведь, как оказалось, именно он спонсировал все труды нашего создателя. Договориться с убийцей ему так и не удалось, был спор, бог стер с лица земли сознание маньяка, а после, посчитав, что мы мертвы, бросил наше тело в реку. — После этих слов Франки умолк. Аккуратно затушив сигарету, мужчина, уставившись себе под ноги, о чем-то крепко задумался.

— Быть может, именно Аколнауакталь и стоит за созданием гомункулов? Ты не спрашивал об этом Марса и Афину? — Поинтересовался я.

— Нет, это точно не он. Этот подонок сейчас под полным надзором в месте куда страшнее, чем любая преисподняя любой религии. — Видя моё недоумевающее лицо, громила добавил: — Представь себе, Миша, в этом мире порой происходят вещи куда страшнее смерти. Идем, нас уже заждались. — Хлопнув меня по плечу, так и недорассказав, чем закончилась история, произнес Франкенштейн.