Гасконец. Том 1. Фландрия

Глава 8

— Кто, «она»? — с показным удивлением спросил я, вставая из-за стола.

Трое испанцев, ну разве это угроза? Вот целый город, доверху набитый испанцами, из которого ещё предстоит как-то сбежать — это угроза. Но я решил, что раз уже переродился в д’Артаньяна, то нечего и беспокоиться о всякой ерунде, типа угроз, смертельной опасности и прочего в таком духе.

Кстати, Робер меня сразу узнал.

— Ты!!! — трясясь от ненависти, закричал он и немедленно бросился вперёд.

Я бываю немного несдержанным, как и каждый гасконец. Не умею просчитывать на десять шагов вперёд и часто следую импульсу. Так что, когда вопящий Робер подскочил ко мне, я сначала двинул ему в челюсть, а уже потом задумался. О том, что, скорее всего, это был не самый лучший поступок. Особенно на глазах у троих испанских солдат.

Но было уже поздно. Робер упал на задницу, солдаты выхватили шпаги.

Сирано де Бержерак поднялся на ноги, но его ощутимо пошатывало. Потому я не рассчитывал, что парижанин сможет мне сильно помочь. А Планше сидел неподвижно, лишь схватил бутылку вина за горлышко.

— Сеньоры, — спокойно обратился я к солдатам. — Этот господин пытался повесить женщину. Собственную жену.

— Я не узнаю твоего акцента, — ответил мне один из солдат, проигнорировав веские доводы.

Я представления не имел, какие регионы или провинции вообще существовали в Испании. Не говоря уже о Испании семнадцатого века. Очевидно, что я брякнул первое, что пришло в мою отравленную старым кино голову:

— Сицилия, сеньоры!

Солдаты переглянулись. Понятия не имею, попал я в десятку или, наоборот, выстрелил себе в ногу.

— Повторюсь: этот проходимец пытался повесить женщину, но мы его остановили.

— Я её судил и совершенно справедливо приговорил к казни! — заявил Робер де Бейл, поднимаясь на ноги и потирая челюсть. Всё это время несчастная Анна сидела за столом, спрятав побелевшее лицо.

— Вот что бывает, — раздался спокойный и уверенный мужской голос. — Когда пенсионером выбирают не за заслуги, а за серебро.

Хьюго О’Нил наконец-то встал из-за стола. Он подошёл ко мне, положил руку мне на плечо.

— Вы не на своей земле в де Бейле, сеньор француз, — с пренебрежением добавил он, насмехаясь над Робером. — Вы в Испанских Нидерландах.

Видимо специально, он выделил официальное название страны, в которой мы сейчас находились. Вместо уже привычной мне «Фландрии».

— У вас нет права судить и казнить, — продолжал Хьюго, подходя ближе к Роберу. Его рука соскользнула с моего плеча, он сделал ещё один шаг. Де Бейл отступил. — В глазах города, вы обычный преступник, если сказанное этими сеньорами правда.

Мы все посмотрели на Миледи. Девушка дрожала.

— Этот сеньор ваш муж? — спросил один из солдат.

Я был так зол на Робера, ярость клокотала в моей груди, так что, я даже не запомнил, какой именно. Если честно, все три испанца для меня слились в одно говорящее, трёхглавое нечто.

Анна подняла лицо, по её щекам катились слёзы. Она посмотрела сперва на Робера, потом на меня, потом снова на Робера. Медленно, девушка кивнула.

— И эти сеньоры, — солдат показал шпагой на меня и Хьюго О’Нила. — Говорят правду?

В таверне повисла тишина. Только зло сипел, бормоча проклятья, Робер де Бейл. Невыносимо долго тянулись секунды.

— Это правда, — наконец подала голос Анна. — Эти благородные испанские солдаты спасли меня от повешения.

— Они не испанцы! — крикнул Робер де Бейл. — Они носили французскую форму, когда напали на меня!

— Этот негодяй скажет что угодно, чтобы себя обелить, — рассмеялся Хьюго. — Однако, эти три сеньора служат моему брату, и прибыли с посланием от него из Арраса.

— Как там дела в Аррасе? — заволновался один из солдат. — У меня там племянник.

— Когда мы покидали город, — с гордостью ответил я. — Сеньор О’Нил держал оборону против тридцати тысяч французов. Уверен, Аррас сможет держаться ещё очень долго.

— О’Нил и впрямь хорош в обороне, — кивнул другой солдат. — Просим прощения, сеньоры.

— Вы с ума сошли⁈ — возмутился Робер. — Почему вы слушаете переодетых французов и этого ирландского ублюдка?

— Заткнись, la concha! — бросил ему Хьюго и я удивился тому, что не сразу смог перевести слово. Через мгновение, до меня дошло: la concha была отсылкой на женские органы, а не на то, о чём я подумал сразу. Но поскольку звучание было схоже с русским словом, в моей голове образы начали конфликтовать и словечко должны образом не перевелось.

— Сеньоры, мы не имеем права увести его под стражу, — сообщил Хьюго солдатам. — Сперва я должен созвать городской совет.

— Тогда мы пока сами проводим сеньора домой, — вежливо предложил солдат, беря Робера под руку. Тот попытался было вырваться, и тогда его подхватил другой солдат. — С вашего позволения.

Хьюго отвесил благодарный поклон.

— Я должен вам что-нибудь за это? — спросил он совершенно серьёзно. — Мне жаль, что мы доставляем нашим защитникам столько неудобств.

Клода — его рыжая, судя по всему, супруга — появилась из-за моей спины. Она передала Хьюго маленький, легко помещающийся в ладони, кошелёк. Тот сразу же, не пересчитывая, протянул его ближайшему солдату.

— Мы, в Chica de culo gordo, не хотим лишних неприятностей с властями, — сказал младший О’Нил.

Солдат довольно улыбнулся, принимая кошелёк.

— Никаких неприятностей, что вы, — ответил он и все четверо покинули таверну.

Когда дверь за ними захлопнулась, Анна громко разрыдалась.

— Ладно вам, Миледи, — я подошел к ней и уселся рядом. Хьюго все еще стоял, наблюдая за нами или размышляя о чем-то. — Не стоит расстраиваться….

— Расстраиваться? — вдруг перестав плакать, произнесла девушка. Её голос больше не дрожал, хотя слёзы и текли непрерывным потоком по её щекам.

— Да, верно, — сказал Сирано де Бержерак. — Пора ожесточить ваше сердце, прекрасная мадмуазель.

— Всё ещё мадам, — бесцветным голосом ответила Анна. Сирано очень сухо рассмеялся. На всякий случай, он провёл пальцами по губам, но в этот раз крови не было.

— Ваш муж пытался вас убить, — в очередной раз напомнил он, но Анна де Бейл лишь качнула головой.

— Я чудовище, — сказала она. — Просто чудовище.

— Да с чего вы взяли! — не выдержал я и ударил по столу кулаком. Успевший задремать Планше вздрогнул, огляделся по сторонам. Опрокинул в себя кружку чего-то, поданного Клодой, и снова положил голову на стол.

— Я предала своего мужа, — печально сказала девушка, поднимаясь на ноги. — Месье О’Нил, у вас будет свободная комната до завтрашнего суда?

— Разумеется, — Хьюго поклонился. — Вы не отступите от своего слова?

— Нет, — холодно произнесла Анна де Бейл. Её лицо оставалось спокойным, голос ровным, но слёзы никак не останавливались. — Добродетель попрана, месье.

— Да что вы несёте⁈ — почти закричал Сирано де Бержерак. Не скрою, мне тоже хотелось просто наорать на Анну, но я смог сдержаться. Только вздохнул и добавил:

— О чем вы, Миледи?

— Миледи, — не прекращая плакать, улыбнулась девушка. — Вы ни разу не назвали меня по имени. Произносите это «моя леди», на английский манер, словно это и есть имя.

— Нет, я…

— Добродетель попрана, — повторила Миледи. — Знали ли вы, месье, что мой покойный брат был священником?

Я кивнул. Правда, в книжке он был не совсем братом. Но, как я уже понял, реальность сильно отличалась от того, что написал Дюма.

— Он пытался нас прокормить, но его зарезали, — девушка продолжала мрачно улыбаться. Её глаза уже были такими красными, что смотреть было больно. Я не мог понять, откуда в одном человеке может быть столько слёз. — Мне тогда было… совсем мало лет. Но только сейчас, только сегодня, мне стыдно перед ним.

— Не вам должно быть стыдно, — очень тихо произнёс я. Ярость душила меня, мешая говорить громче. — А этому трусливому ублюдку Роберу!

— А я говорю тебе, не противься злу, — глотая слёзы, ответила девушка. — И кто ударит тебя в правую щёку твою, обрати к нему и другую.

— Вы не можете всерьёз так говорить, — рассмеялся Сирано де Бержерак. — Вокруг война, мы режем друг друга уже много лет, и никто не…

— Молчите! — вдруг резко оборвала его Миледи. — Если не можете осознать того преступления, что я совершила. Агнец пожрал льва, и моя душа мертва. Прошу меня простить.

Мы не знали, что ей ответить. Девушка поднялась наверх и Клода поспешила за ней, видимо, чтобы показать ей свободную комнату.

Сирано де Бержерак поискал на столе бутылку, но кажется, все что было можно, уже вылакал Планше. Хьюго молча сходил за ещё одной. Минут пять, наверное, никто не разговаривал. Атмосфера была безрадостной, и мы могли только молча сидеть, не глядя друг на друга. Наконец, Хьюго О’Нил снова подошел к нам, с парой бутылок, дай Бог, если вина. Он поставил их на стол и уселся сам, на то место, что раньше занимала Анна де Бейл.

— Вам, месье, — он указал пробкой на парижанина. — Я бы не рекомендовал налегать на спиртное, с вашей-то раной.

— Чушь, — усмехнулся уже изрядно побледневший Сирано де Бержерак. — Хорошее вино исцелит любые раны.

— Кроме сердечных, — совершенно серьёзно ответил Хьюго и носатый сразу же сник.

— Угадал. Но, не будем о грустном, месье.

Он разлил вино по кружкам, не забыв даже про Планше. Хотя я был уверен, что наметанный глаз хозяина таверны уже давно распознал в нём переодетого слугу.

Я пригубил вина, но пить совсем не хотелось.

— С ней все будет в порядке? — спросил я.

Хотя и знал сюжет романа, но здесь все постоянно шло не так, как в книге. Я познакомился с Миледи до прибытия в Париж. Вешал её совсем не Атос, и, в конце концов, из всех мушкетеров я видел только Портоса. Может быть, нам всем суждено было встретиться в Париже, через год или два. А может роман Дюма просто выхватывал реальные имена из бешеного водоворота истории, почти не прикасаясь к реальным событиям?

— Не знаю, месье, — ответил Хьюго, которого в «Трёх мушкетерах» точно не было.

Меня ещё позабавило это «месье». В советском фильме, все говорили «сударь», просто потому, что это традиционная форма перевода обращения. Мы иногда и «сеньора» могли перевести как «сударь», если переводчику не хотелось сохранять «нужный» колорит.

— О чем вы задумались?

— О переводе, — зачем-то брякнул я. Хьюго и Сирано оба задумчиво кивнули.

— Верно, — вздохнул носатый. — Молитва на испанском, подумать только…

— Вряд ли она открытая протестантка, — пожал плечами ирландец. — Скорее всего, это от нервов.

— Истерия, — пожал плечами Сирано де Бержерак, помогая мне снова вспомнить в каком веке я нахожусь. — Хотя она выглядела нормальной.

Я положил голову на руки, пытаясь вспомнить хоть что-то из истории Франции. Точно знал я только две вещи: что Робеспьер познакомил французских дворян с товарищем Гильотиной и, что мы вломили Наполеону в тысяча восемьсот двенадцатом. На экономическом был весьма сжатый курс истории, и на нём мы, в основном, проходили то, как разные политические формации влияли на экономическое развитие.

Я растёр пальцами виски. Сразу же в голову пришла сцена из фильма, с лежащим на земле Портосом. Он тогда говорил, что устал от бессмысленной войны и хочет домой. Что вынужден убивать гугенотов! Потому что тем вздумалось читать молитвы не на латыни, а на французском. В моей голове наконец прояснилось.

— У нас снова война с гугенотами?

— Нет, слава Богу, — махнул рукой Сирано де Бержерак. — Последний раз они десять лет назад свою голову поднимали.

— У вас что-то с памятью? — удивился Хьюго.

— Ранен прямо в голову, — хмыкнул парижанин, ответив вместо меня. — Приятель, ты даже про осаду Ла-Рошели умудрился забыть?

— А она уже произошла? — не сообразив, сказал я. За столом все засмеялись. Даже Планше, хотя он вроде как спал. Тем не менее хитрый слуга всё равно поглядывал за происходящим в таверне, краем глаза.

— Двенадцать лет назад, приятель, — протянул парижанин. — Сколько народу полегло, представить страшно.

— Но всё это позади, — сказал Хьюго О’Нил. — Признаюсь, я в восторге от вашего красного кардинала. Великий человек, даже жаль, что он так стремительно стареет.

В этот раз мне хватило мозгов не переспросить, о ком идет речь. Разумеется, Хьюго и Сирано говорили о Ришелье.

— Надеюсь, ещё лет десять прослужит, — ответил носатый. — Великий человек. Выпьем за него?

В наших кружках снова появилось вино. Я не был уверен в том, что поступаю правильно, учитывая события романа. С другой стороны… я поднялся на ноги.

— А это не опасно пить за такого человека, на территории Испанских Нидерландов? — тихо спросил я.

— Все в таверне свои, — улыбнулся Хьюго О’Нил. — Можете не переживать, друзья.

Сирано поднялся на ноги, держа в руках кружку. Планше вдруг напрягся и я, заметив это, тоже насторожился. Оглядел таверну. Двери были приоткрыты. Говорить за столом тихо мы еще могли. Но Хьюго громко смеялся, явно привлекая к себе внимание. Всё это время мы говорили на испанском, даже когда Анна де Бейл была в полном отчаянии, она не пыталась выдать нас французской речью.

— Выпьем же! — провозгласил Хьюго О’Нил, поднимая над головой кружку. — За…

— За Его Величество, — перебил его я. — Короля Испании!

— Филиппа Четвертого! — сразу же подхватил сообразительный Планше.

Сирано де Бержерак ещё секунду тупил, а потом поднял кружку вместе с нами. Хьюго только сейчас бросил взгляд на приоткрытую дверь. На лбу ирландца тут же выступил пот, но он поборол дрожь в руках и чокнулся с нами. Мы выпили и уселись обратно за стол. Дверь аккуратно и тихо прикрыли с той стороны.

— Мерде, — выдохнул ирландец. Я кивнул. Шепотом спросил у него:

— Кто это был?

— Может быть кто-то из людей Робера, — ответил тихо ирландец. — Может посланный командиром гарнизона шпион.

Хьюго О’Нил наконец-то передал мне пять маленьких кошельков с серебром.

— Возможно, нам лучше уже сейчас отправиться в путь. Не дожидаясь рассвета.

— Нас выпустят? — удивился я.

Хьюго пожал плечами.

— Мы же не в осажденном замке, — ответил он. — Но сперва пусть Клода позаботиться о ранах вашего друга.

Я кивнул. Сирано осторожно уложили на пол, а я вышел на улицу. Я никогда не курил — кроме как в школе, чтобы был повод сбегать с пацанами с уроков. Но сейчас, глядя на черные улицы и полное небо звезд, очень хотелось. Я облокотился спиной о стену таверну, запрокинул голову к небу. Интересно, а дома такое же небо?

Я задумывался об этом уже второй раз за этот ужасно долгий день. И всё же, кое-что в окружающем пейзаже меня успокаивало. Нидерландский, или пока ещё фламандский город, был совсем не похож на какой-то средневековый шарж, что я привык видеть на страницах книг или на экранах. Здесь была грязь, а помои, конечно же, выливали на улицу прямо из окон. Но кое-что было другим. Люди, которых мы видели, когда мчались в таверну О’Нила, были одеты довольно сносно. Я точно видел группу мастеровых, и я точно видел поднимающийся дым от одного большого здания, напоминающего то ли фабрику, то ли мануфактуру. Новое время уже наступило, и я начал понимать, что может быть и смогу применить свои знания. Пусть и не сразу. Прямо сейчас, я мог только наблюдать и изучать, и своё прогрессорство отложить до возвращения во Францию. Здесь же мне нужно было подготовить для него плацдарм. Найти деньги, в первую очередь, и много. Деньги нужны для покупки земли, строительства мануфактур. Но сейчас это всего лишь праздные мечты, навеянные одиноким нидерландским небом. Становилось зябко.

Я вздохнул, сложил руки на груди. Нужно было что-то делать.

— Эй, синьор! — услышал я насмешливый голос. — Синьор солдат, а вы с какого полка?

Я повернулся на голос. Несколько парней, одетых чуть ли не в рванье и обноски, улыбались мне железными зубами. У одного из них в руках покачивалась дубина.

— Даже не начинайте, — сказал я, кладя руку на эфес шпаги. — Сегодня был ужасный день, я не хочу убивать ещё больше людей.

— Нет, синьор солдат, вы нас не поняли, — рассмеялся тот, что с дубиной.

Я еще раз оглядел всю компанию. Впереди парниша с золотым зубом, но без оружия. Рядом с ним здоровяк с дубиной. За его спиной парнишка пониже, которого было очень плохо видно. Все трое улыбались.

— У нас для вас послание, если вы тот, кто нам нужен.

— Я из Арраса, — мне пришлось тряхнуть охмелевшей головой, чтобы вспомнить свою легенду. — Что нужно?

— Господин де Бейл, передаёт привет! — рассмеялся тот, что с дубинкой. Я думал, что они набросятся на меня толпой. Но даже в этом случае у меня оставался шанс.

Но парень с дубиной сделал шаг в сторону. За его спиной прятался низкорослый и, судя по всему, очень юный бандит. В его руках был уже заряженный арбалет.