Гасконец. Том 1. Фландрия

Глава 14

Я вдруг понял откуда полезли наши испанцы. Скорее всего, спуск к реке был довольно крутым, и там сумела спрятаться целая банда. Сейчас эта информация никак не помогала.

Я сделал шаг назад, утягивая женщину за собой. Та пыталась сопротивляться, но я всё равно был сильнее.

— Отпустил бы ты крестьянку, — улыбнулся мне тот испанец, что вылез первым и чисто говорил по-французски. Был он слишком светленьким для испанца — блондин, кудрявый к тому же. Глаза то ли голубые, то ли серые, с такого расстояния было не разглядеть. Он держал свой арбалет поднятым на уровне глаз.

— Пожалуй, я с ней немного прогуляюсь, — ответил я, делая ещё несколько шагов назад.

— Не бери грех на душу, — голос испанца, говорящего по-французски, был бархатным и приятным. Таким бы песни петь, а не людям угрожать. — Я всё равно выстрелю, а так хоть бабёнка в живых останется.

— Свинья! — взвизгнула женщина. — Мы же с вами союзники!

Пищала она очень даже по-поросячьи, и это выглядело крайне уморительно. Глядя в глаза смерти, всегда нужно веселиться, что я и делал теперь с удовольствием истинного гасконца.

— Ещё шаг назад, парень, и я стреляю… — предупредил испанец.

Его товарищи также подняли арбалеты на уровень глаз. По всему выходило, что этот день мне не пережить.

Я быстро огляделся. По обе стороны от нас росла лишь редкая трава. Никаких деревьев, валунов или других укрытий. Даже если бы я оказался настолько скотиной, что решился прикрыться беззащитной женщиной, удерживать тело с болтами в нём я бы долго не смог. А потом кто-то бы всё равно попал мне в голову. Ситуация, мягко скажем, не слишком приятная.

— Если я её отпущу, вы мне гарантируете справедливое обращение, как с пленным дворянином? — спросил я.

Блондин усмехнулся.

— Вот как ты заговорил. Ну что ж, резонно. Даю слово лейтенанта Переса.

— Это он, — вдруг захрипела женщина. — Он убил вчера ваших товарищей и запер нас с Диком!

Клянусь, я не помню, как звали толстяка. Ну, пусть будет Дик. Не в смысле Ричард, или как вы могли подумать, а в смысле Dik. По-голландски «толстяк» и будет.

— Всё ещё хочешь сдаться в плен? — спросил блондин.

— Ну вообще-то да. Вашим товарищам я предлагал сдаться, но они сражались как безумные.

— Что верно, то верно, — блондин повёл плечом и нахмурился, словно бы задумавшись.

У меня появилась робкая надежда. Может быть, если я смогу заболтать испанцев, то они опустят арбалеты. Будет хоть какой-то шанс воспользоваться неразберихой и броситься на них. Может быть, злой брат-близнец Арамиса наконец-то пойдет проверить, что случилось и пришлёт помощь.

— Парни были славные. Я могу рассказать, как они погибли, если гарантируете мне жизнь.

— Ха, вот же хитрый жучара! — рассмеялся блондин, наконец-то опуская арбалет. — Ну давай, удиви меня.

Однако остальные продолжали держать меня на прицеле.

— Прежде всего, они умерли с честью, — ни капли не покривив душой, сказал я. — Признаюсь, лучше бы я взял их в плен. Последний задал мне жару, мы сражались один на один и я едва мог устоять под его ударами!

— И что же случилось? — с подозрением прищурился блондин. Врать мне не было смысла. Скорее всего, толстяк уже передал испанцам тела их товарищей.

— Мой слуга, трусливый ублюдок, — я плюнул на землю, стараясь вложить в этот плевок всё моё притворное дворянское негодование. — Выстрелил ему в спину, холоп несчастный!

Прошу прощения, за то, что отвлекаюсь от рассказа на минутку занимательной лингвистику, я просто не могу удержаться. На самом деле, я сказал что-то вроде larbin, которое обозначало не столько поражённого в правах крестьянина… сколько услужливого и скользкого негодяя. Но хотел я сказать именно «холоп». Понятия не имею, зачем вам вообще эта информация.

В любом случае, испанцев моя выходка явно порадовала и один даже рассмеялся.

— Это был Табарка, — кивнул блондин. — Его и впрямь можно было только в спину убить. Ублюдок твой слуга.

— Как пить дать ублюдок, но благодаря ему я жив.

— Хорошо, — блондин, кажется, был удовлетворён. — Я даю вам честное слово, что вам не причинят вреда. Но и вы дайте мне слово дворянина, что разоружитесь и не попытаетесь сбежать.

Я уже собирался соврать, как мою голову и челюсть пронзила внезапная, и очень острая боль.

Из глаз брызнули слёзы, я ослабил хватку — и женщина вырвалась. Я не успел даже схватить её снова, настолько сильной была боль.

Кажется, остатки памяти д’Артаньяна, сопротивлялись моему порыву повести себя бесчестно. Мне думалось, что его сознания в этом теле не осталось, но оказалось, что какие-то клочки нейронных связей были так сильно завязаны на этих магических словах — «слово дворянина» — что я в принципе не мог соврать даже врагу!

Но и испанцы, чёрт их дери, тоже оказались людьми неожиданно благородными. Стоило женщине отбежать, и они бы с лёгкостью нашпиговали меня болтами — я бы и пикнуть не успел. Однако они так не поступили, а блондин спросил:

— Вы в порядке, сеньор?

— Нет… — я ощупал голову. Болела она ужасно, но уже не так пронзительно. Хуже всего было то, что рука коснулась чего-то горячего и липкого. — Похоже, это вам О’Нил привет передаёт через меня.

— Чего? — ещё один арбалет опустился. Я начал медленно приходить в себя.

— Под Аррасом, — пояснил я, оглядывая противников. — Великий человек ваш ирландец.

— Других не держим, — хмыкнул блондин. Остальные закивали. — Пусть и чужестранец, но душа у него настоящего кабальеро. Идальго!

— Сеньоры, — улыбнулся я, примирительно поднимая руки. — Раз уж у нас получается такая вежливая беседа, не хотите ли вы обсудить условия сдачи?

— Какие условия? Ты бросаешь не землю шпагу и мы тебя вяжем.

— Нет же, друзья! Ваш город осаждён. Спинола на севере и не придёт на помощь. Если даже О’Нил не удержал Аррас…

— Сколько человек было у него в гарнизоне? Тысяча или две? — рассмеялся блондин. — Хватит ломать комедию. Бросай шпагу, а не то получишь болт в сердце.

— Лучше в горло, сеньор, — сказал стоящий по правую руку от него. — Так живописнее.

— Может тогда лучше в пузо? — поинтересовался третий.

— Орать будет, — покачал головой второй.

— В сердце, сеньоры, — сказал блондин. — Мы же не звери. Считаю до пяти.

— Да к чёрту плен, сеньоры. Я могу вас нанять!

— На что угодно пойдёт, чтобы шкуру спасти… Итак — уно!

— Бапом падёт, но вы к этому моменту можете быть уже далеко, и с золотом в карманах.

— Дос!

— Можете даже вернуться под командование О’Нила!

— Трес! Его взяли в плен и с тех пор, никто не знает где он.

— Я знаю! Я лично его пленил, и отвёл… я расскажу, если мы заключим сделку.

— Квадро! Вашу шпагу, сеньор.

— Синко! — вдруг крикнул кто-то за моей спиной, а в следующее мгновение раздался выстрел.

Выхватывать шпагу смысла не было, испанцы были далеко, так что я просто прыгнул в траву.

Лязгнула тетива, потом вторая — первый болт вонзился в землю прямо перед моим лицом, а вот второй пролетел совсем мимо. Я вытащил из-за голенища сапога охотничий нож и, не вставая с земли, метнул его. Раздался хрип, но мне уже нужно было ползти или бежать в другую сторону.

Д’Арамитц — я уверен, что это был он, больше некому — выстрелил ещё раз. Скорее всего, зарядил пару пистолетов. Испанцы кричали, в основном матом. Кто-то снова выстрелил в меня, но судя по всему, Господь сегодня был на стороне попаданцев.

Лишней пары ножей у меня не оказалось, пришлось шпаге покинуть ножны. Я бежал, практически в приседе, и спасало меня лишь то, что оставшиеся испанцы переключились на Арамитца. Тот же, ничего боясь, уверенно шёл прямо на испанцев. Два пистолета уже дымились за его поясом, третий он заряжал на ходу. Солнечный свет бил ему в спину, вокруг головы мятежного мушкетёра-гугенота будто бы светился божественный нимб. Хуже всего, что при этом он спокойно читал молитву на французском. Молился в то же время, пока заряжал своё оружие и стрелял.

Ещё один арбалетчик выстрелил, очередной болт просвистел мимо Анри д’Арамитца. Это было уже похоже на комедию — сам мушкетёр дважды попал из пистолета, который прыгает в руке как сумасшедший. А по нему, идущему в полный рост, мазали из хороших, охотничьих арбалетов! Никогда не был религиозным человеком, но в тот момент я почти поверил в то, что Арамис был заговорённым.

Но думать всё равно было некогда. Я добежал до ближайшего испанца, перезаряжавшего своё оружие. Времени на гуманность и попытки оглушить врага у меня не оставалось. Потому я вонзил шпагу ему в череп, точно между глазом и переносицей. Было достаточно чуть приподнять шпагу, и тело соскользнуло в траву, арбалет выпал из ослабевших рук.

Оставалось четверо.

Д’Арамитц уже поднимал пистолет правой рукой, держа в левой ключ от колесцового замка. Он был похож на ангела — лицо такое же отстраненное. Казалось, я чувствовал страх, волнами исходящий из испанцев.

— Моё предложение ещё в силе, сеньоры! — прокричал я, привлекая к себе внимание испанцев. — Вы можете сдаться или перейти на сторону победителя. В любом случае, Бапому вы не поможете.

— Мы умрём с честью! — выкрикнул блондин.

Тут же прозвучал выстрел. Блондин вздрогнул, но остался стоять — рядом с ним упал другой испанец. Тогда блондин наконец-то выхватил шпагу и бросился ко мне. Двое других выживших собрались встретить приближающегося Арамитца.

Огнестрельное оружие он уже не мог использовать и потому тоже обнажил клинок. Зазвенела сталь.

Блондин рядом со мной чувствовал себя не слишком уверенно. Он атаковал быстро, торопливо, то и дело оглядываясь по сторонам и наверняка надеясь отыскать путь к спасению.

Испанцы, решившие попытать счастья с моим товарищем-гугенотом, тоже успели пожалеть о своем решении. Д’Арамитц дрался будто одержимый. Прошло всего несколько секунд, а один из двух его противников уже схватился за живот и повалился на землю.

— Последний шанс, чёрт тебя дери! — выкрикнул я.

Нам смертельно был необходим язык — кто-то, кто сможет предоставить ответы на весьма важные вопросы.

— Жизнь, свобода, золото. Хочешь? Я отведу тебя к О’Нилу, и вы устроите медовый месяц в Ирландии!

Я не уверен, что испанец понимал значение выражения «медовый месяц», но шпага в его руке задрожала. Блондин понимал, что выбор у него действительно лишь между героической смертью и сдачей в плен. Вот уже и его последний товарищ вскрикнул и упал на траву.

— Я умру достойно… — тихо, но уверенно проговорил блондин и атаковал меня сверху.

Но его рука уже устала, шпага буквально плясала в ней. Я легко отразил эту жалкую последнюю атаку, после чего ударил, со всей силы… по его оружию.

Шпага противника полетела в траву. Я приставил лезвие к шее блондинчика.

— Это не Шарль выбил шпагу из твоих рук, — произнёс Анри д’Арамитц, подходя к нам. Он меланхолично вытирал кровь со своего оружия бардовым носовым платком. — Это Господь решил сохранить тебе жизнь.

Кстати, женщина, отползшая в сторону, даже не пыталась сбежать. Только бормотала что-то на латыни и пялилась на разыгравшуюся у нее перед глазами бойню.

— Это всё ты, — вдруг прошипел испанец, поворачиваясь к женщине. — Если бы ты только сказала, что он не один. Все мои друзья остались бы живы.

— Не нужно винить испуганную женщину, — нравоучительно укорил Арамитц пленного. Я же быстро связал его по локтям. Верёвка была длинной и часть её свободно волочилась по земле.

— Это всё твоя вина, — продолжал блондин, не отрывая взгляда от побледневшей бабёнки. — Все они умерли только из-за тебя, тупая ты курица.

— Месье д’Арамитц, — обратился я к мушкетёру. — Анри, вы спасли мне жизнь. Я у вас в долгу, получается.

— Я это запомню, — ответил тот. — И прошу прощения, что не сообразил пойти за вами. Что вы собираетесь делать с пленником?

— Хочу его подкупить, — я пожал плечами. — Нам определённо стоит его допросить.

Я глянул на испанца. Тот продолжал поносить жену толстяка. Та по-прежнему не пыталась сбежать, а просто сидела, обхватив колени и плакала.

— Вам не кажется, мой друг, что испанец слишком жесток к этой женщине? — спросил я мнение Арамитца.

— Его друзья погибли.

— Его друзья солдаты, а она нет.

— Ох, узнаю школу софистики Исаака, — от ледяного смеха злого Арамиса у меня даже мурашки пошли. — Крестьяне должны сеять, солдаты должны умирать.

— Там, откуда я родом, считают, что солдаты должны защищать, — горделиво вскинув подбородок, ответил я. Признаюсь, мой голос прозвучал куда холоднее и грубее, чем следовало.

Злой Арамис не сразу ответил. Он осмотрел берег реки и трупы, что мы оставили на нём. Закусил на секунду губу, потом повернулся к плачущей женщине. Только потом кивнул.

— С этим я ещё готов согласиться, месье.

— Перед тем, как я попробую спасти жизнь этого несчастного, — я указал шпагой на связанного, — посредством бессовестного подкупа. Могу ли я задать вам вопрос, Анри?

— Мы с вами, как говорит в таких случаях Исаак, без пяти минут друзья.

— Он всем так говорит? — я почти обиделся.

— Только тем, в ком видит потенциал. Правда, прошлый его протеже умер неделю назад, вызвав на дуэль не того человека.

— И много у него протеже?

— Он ведь близок с моим дядей, и может быть, займёт его место рано или поздно, — пожал плечами мушкетёр. — Если проживет достаточно долго. К тому же, сам дядя скоро вернётся в Париж и ему нужны доверенные люди.

— Зачем?

— Париж полон грязи, Шарль. Полон заговоров. Без доверенных людей никак, а де Порто отлично подходит на роль человека, способного… выполнить пару деликатных поручений.

— Вернуть утерянные подвески королевы?

— Не понимаю, о чем вы, но звучит ужасно, — усмехнулся Арамитц. — На самом деле, я имел в виду что-то в духе спасения ценных пленников или похищения секретных вражеских писем.

Он замолчал, продолжая улыбаться. А я решил сменить тему:

— Анри, мне говорили, что вы отличный дуэлянт. Но пистолеты! Клянусь, такого мне еще никогда не приходилось видеть. Я тоже обожаю этих маленьких сорванцов, но ведь они же совершенно неприцельные! А вы положили три цели с трёх выстрелов!

— Простите? — мушкетёр меня кажется не понял.

— Как вы научились так с ними обращаться? Так хорошо стрелять.

Анри улыбнулся. Снова по-человечески, а не как маньяк из «Молчания ягнят». А потом даже тихо рассмеялся:

— Шарль, они стояли очень близко друг к другу. А я всё это время, понимаете, все три раза, целился в вашего пленника. Их главаря!

Я так и не понял, он шутил или говорил всерьез.

Арамитц ещё раз улыбнулся и направился, к моему удивлению, в сторону плачущей женщины. Присел рядом с ней на корточки, начал тихо успокаивать. Не гладить или как-то тянуть руки, а просто говорить что-то тихо и вкрадчиво. Я же отвёл в сторону блондина, убрав в ножны шпагу.

— Приятель, — усмехнулся я, усаживая испанца на землю. — Ты знал имена своих товарищей?

— Что за вопрос, конечно! — огрызнулся тот.

— И сможешь найти их семьи?

— Что? — испанец посмотрел на меня, как на умалишённого. — К чему ты вообще?

— Я дам тебе по дублону за каждого убитого, — спокойно ответил я. — Чтобы ты позаботился об их семьях. И отведу тебя к О’Нилу, если хочешь продолжить службу. Правда, я думаю, он точно уже устал от этой войны.

— Зачем?

— Ты же из Бапома, приятель.

— Просто убей меня.

— Бапом падёт, — продолжал я. — И тогда погибнет куда больше людей. Или ты покажешь нам ваш тайный ход в крепость, и мы сделаем все очень быстро и с минимальными жертвами.

— Пошёл к чёрту, — блондин закрыл глаза.

Я вздохнул, уже готовясь к следующему раунду переговоров, когда меня отвлёк Арамитц.

— Боюсь, Шарль, — сказал он, указывая на крепость. — Мы опоздали.