Гасконец. Том 1. Фландрия

Глава 20

Атос оказался щенком. На самом деле ему было только лет на пять меньше, чем мне. Однако выглядел он словно подросток — мальчишка мальчишкой.

А я ведь все это время искал совершенно другого Атоса. Надеялся встретить кого-то хоть бы немного похожего на актёра, сыгравшего этого персонажа в советском фильме. Максимально уравновешенного, благородного, почтенного, харизматичного. Заслуживающего уважения с первой же минуты знакомства.

Потому у меня челюсть упала от удивления, настолько я был шокирован и внешностью, и поведением настоящего Атоса.

Вот только уважаемый Арман де Сиег воспринял моё удивление по-своему.

— Значит вы слышали мою фамилию, — с уверенным видом он задрал подбородок и убрал руку с эфеса шпаги. — Надеюсь, это послужит для вас уроком. Не гавкайте на тех, чьего имени ещё не спросили, кадет.

Вот если бы он не сказал это «кадет», если бы в его голосе не было столько презрения, клянусь, я бы сдержался. Но кровь д’Артаньяна вскипела. Моё сознание безуспешно попыталось подавить естественную реакцию тела, однако не справилось с задачей.

Я схватил Атоса за грудки и с размаху, лбом, ударил его в переносицу. Приём очень необычный для дворянина. Но, видимо, рефлексы д’Артаньяна вступили в симбиоз с моим прошлым опытом уличных драк.

Атос отшатнулся, но, к его чести, не упал. Лишь криво усмехнулся, вытерев рукавом кровь из разбитого носа. В его глазах пылал гнев.

Де Порто и д’Арамитц бросились к нам почти одновременно.

— Дуэль? — крикнул я. — Да вы ведете себя как базарная старуха! Будет честнее, если я попрошу своего слугу сразиться с вами!

— Хватит, Шарль! — крикнул мне де Порто, одновременно пытаясь помешать несчастному д’Атосу выхватить шпагу. — Вы только усугубляете ситуацию.

— Я гасконский козопас! Я не знаю, что значит слово «усугублять», — огрызнулся я.

— Но склоняете его верно, — улыбнулся д’Арамитц, стоя между мной и зарвавшимся парнем. — В конце концов, мы все тут гасконцы.

— Вы вроде бы из Беарна.

— Как и я! И вы позорите наш честный город, мешая мне сразиться с этим выскочкой!

— крикнул никак не желающий угомониться д’Атос.

— Расступитесь, месье. Позвольте нам драться! Хотя бы до первой крови! — сказал я.

— Этот трус ещё и имперские традиции хочет нам навязать! У нас тут не Вена! — рычал парень.

— Да при чём тут…. — я начал успокаиваться. — Или дайте нас сразиться, или позвольте мне его поколотить!

— К дьяволу! — выкрикнул де Порто. Здоровяк попросту сорвал с мальца пояс с ножнами и выбросил его куда-то в сторону. — Хорошо. Королю нужны ваши шпаги, а вы можете драться в грязи, как свинопасы, если так хотите.

— Я согласен! Давайте как свинопасы, если мальчишка выучит свой урок, — я принялся стягивать пояса.

Д’Арамитц со вздохом отступил. Я передал ему своё оружие. Затем нам принесли новые пояса, исключительно для того, чтобы у благородных дуэлянтов не слетели штаны. Атос глядел на меня затравленным зверёнышем.

Ему явно не очень нравилась идея драться на кулаках, но отступать было уже некуда. Такие люди лучше умрут, чем покажут себя трусами. И потому умирают по трое на дню.

— Вы готовы? — обычно в драке адреналин уходит довольно быстро.

Если горячие головы развести хотя бы на пару минут в стороны, их друзья вполне могут успокоить дурачков.

Но с моим телом что-то было не так. Д’Артаньяна — меня! — всё ещё колотило от злости.

— Всегда, месье, — ответил Арман де Сиег д’Атос. — Вы будете просить у меня пощады.

— Вам будет достаточно просто не вставать. Чтобы я сжалился и прекратил трёпку, — улыбнулся я.

Слова про «жалость» всегда действуют как красная тряпка. Атос бросился на меня, не слишком умело. Сразу стало понятно, что со шпагой он обращался куда лучше, чем с кулаками. Я встретил его простым прямым ударом, точно в корпус.

Удар выбил воздух из его легких, и парень отступил на шаг. Этого было достаточно. Я ударил слева, но честно скажу, хуки у меня как у школьницы. Главное, чтобы Атос не успевал приходить в себя.

Я снова ударил прямым справа, ровно в сломанный нос парня. На этот раз, мушкетёр всё-таки упал. Я мог продолжать, но злость наконец-то начала утихать. Подавив желание запрыгнуть сверху и продолжить метелить наглеца, я вместо этого подошел к нему и подал руку.

— Отлично держались для человека, никогда не дравшегося со свинопасами, — примирительно улыбнулся я.

И, конечно же, получил ногой по колену. Ну кто бы мог подумать, правда?

Я взывал, припал на колено, стараясь понять, не выбил ли его мушкетёр. Тот уже вскакивал. Мгновение, и я едва успел упасть на спину, чтобы не встретиться лицом с ногой уважаемого Атоса.

— Вот вы как? — вздохнул я, вставая на ноги.

Мушкетёру хватило чести не бить меня в этот момент, хотя, я всё равно был к этому готов. Подняв руки перед лицом, я продолжил:

— В моих краях, считают до трёх падений на спину. У нас пока равный счёт, вас это устраивает?

— Устраивает. Бесчестный вы трус! — процедил Арман де Сиег и снова бросился вперёд. Подловить его было уже сложнее, чем в прошлый раз.

Мой прямой удар он заблокировал, правда, не слишком умело.

— Вы ударили из положения лёжа!

— Вы ударили закрытым кулаком, — взревел Арман, а затем, к моему бесконечному удивлению, пнул меня лицо!

Я кое-как заблокировал удар, по-боксёрски, но меня неслабо так пошатнуло, и мушкетёр воспользовался этим.

Следующий удар, уже левой ногой, пришёлся мне в корпус. Я отшатнулся снова, зарычал и бросился вперёд, сокращая дистанцию.

Меня удивило даже не то, как бодро француз размахивал ногами. А то, что такой не интуитивный для меня способ ведения боя вообще пришёл в голову человеку семнадцатого века! Честно признаюсь, всегда мне это ногомашество казалось баловством для тех, кто любил китайские боевики. Однако, будучи человеком своего времени, я знал одну непреложную истину: если против тебя борец — держи его на расстоянии; если против тебя ударник — проходи в ноги.

Проблема была в том, что, если бы я попытался сделать всё «по-науке», скорее всего, получил бы коленом в лицо. Это не входило в мои планы, так что я ударил плечом и корпусом в живот парня, сбивая его с ног. Прямо как в американских фильмах про футбол или в той передаче с Фоменко из детства.

Арман упал на спину, но всё равно умудрился ударить меня коленом. Я сел на него сверху, блокируя ноги и в этот момент он отвесил мне увесистую такую пощёчину. Я потерялся на секунду, и тогда последовала вторая. Она меня уже скорее вывела из себя.

— Пощёчина? — рыкнул я. — Что, совсем никакого уважения? Бей как мужчина!

— Я и бью, трусливая ты деревенщина! — ответил Арман и снова замахнулся открытой ладонью. Я такого стерпеть уже не мог и перехватил его руку.

— А ну хватит, сожми кулак, ты меня позоришь!

— Это ты себя позоришь, свинопас!

— Так, всё! Это уже какой-то ярмарочный балаган! Шарль, ты и впрямь дерёшься бесчестно! — крикнул де Порто.

— Что⁈ — от удивления у меня даже челюсть упала. Но я поднялся на ноги и всё равно протянул руку Атосу.

— Вы что, с ума все посходили? — спросил я.

— Может это после ранения? — д’Арамитц многозначительно постучал себя пальцем по лбу.

— Ударил головой! Потом ещё и кулаком, — продолжал здоровяк.

— Раз уж вызвал на босяцкий бой, то будь добр, дерись как мужчина, — пожал плечами д’Арамитц.

— Кулачный бой называют кулачным не просто так!

— Никто во всей Франции, чёрт тебя подери, не называет босяцкий бой кулачным! Дерутся ногами и открытой ладонью! А то что ты тут устроил, это какое-то… извращение! Как бандит на улице! — де Порто уже окончательно вышел из себя.

Я вообще ничего не понимал. Происходящее не укладывалось в моей голове.

Я понимаю, языки и культуры, но ведь драка — это вещь совершенно интуитивная. Как вообще может быть, чтобы люди запрещали друг другу удары кулаком? И вместо этого придумывали какие-то свои правила?

Но всё же, именно я, со своим попаданческим непониманием эпохи, попал тут впросак. Нельзя ведь даже было оправдаться, что у нас так дерутся в Гаскони, ведь я тут далеко не единственным гасконцем был. Оставалось только признать свою вину.

— Проклятье, — вздохнул я. — Проклятье.

— Вот именно. Я не прошу от тебя извинений, де Батс, но я прошу хотя бы объясниться, — сказал здоровяк, утирая со лба выступивший пот.

Мне нечего было ответить. Если честно, в тот момент я был скорее раздосадован и уязвлен, к тому же, мне не давал покоя правильный перевод того вида боя, что практиковал Арман де Сиег д’Атос.

Для вас я перевёл его как «босяцкий», но сам то я отчётливо слышал слово «башмак». Сам не знаю почему, но попав в новое тело, я стал жадными до лингвистических вывертышей.

Как я узнал, использованное мушкетёром слово действительно означало именно «стоптанный башмак», и это было обозначение для уличной драки, в которой чаще всего принимали участия горожане и бедняки Парижа. Скорее всего, уже от него пошёл французский сават, а ещё позже и знаменитый французский бокс.

В любом случае, виноват был именно я.

— У меня нет объяснений, Исаак, — произнёс я, и повернулся к д’Атосу. Тот снова вскинул подбородок и мне снова захотелось ему треснуть. Но я сдержался, потому что я всё ещё образованный и интеллигентный мужчина, оставивший улицу после поступления в вуз.

— Есть только извинения. Прошу прощения, месье, я был не прав в том, что ударил вас кулаком, — сказал я д’Атосу.

— И лбом по носу, — напомнил здоровяк.

— Спасибо, — кисло улыбнулся я. — И лбом по носу. Если вам мало моих извинений, можете назначать время дуэли.

— А ну, хватит!

— Де Порто, это уже не ваше дело, — заявил Атос. Потом сделал шаг ко мне. — Но извинения приняты. Вы были ранены?

— Прямо в голову, месье, — тихо засмеялся злой близнец Арамиса. — Совершеннейший сорвиголова, именно то, что нужно Его Величеству.

— Ну уж знаете, — огрызнулся Атос. — Я сорвиголова не меньше и точно…

— Они друг друга стоят, — махнул рукой д’Арамитц, а потом похлопал по плечу де Порто. — Я умываю руки.

Он действительно направился куда-то в свою палатку, продолжая тихо посмеиваться себе под нос. Я посмотрел на Атоса, и вздохнул.

— Хотите драться, давайте драться. Слова извинения я уже произнес и повторять их не стану.

— Хочу, — уже спокойно ответил мне мушкетёр. Де Порто, кажется, тихо завыл. Тогда д’Атос продолжил:

— Но вы по меньшей мере не боитесь драки, а это я уважаю в людях сильнее всего. Можем отложить дуэль до взятия Бапома.

Он протянул мне руку, правда без особой приязни. Не сказать, что мы сразу и в мгновение ока стали друзьями, но так всегда бывает если драка не закончилась совсем уже некрасиво. Злость уходит, пелена с глаз тоже, и наконец-то можешь видеть ситуацию относительно объективно. Мы обменялись рукопожатием.

— Теперь, дружище Исаак. Если уж тебя назначили нашей общей нянькой, я бы хотел обсудить то, что мы нашли с д’Арамитцем, — я усмехнулся.

— И что же вы с Анри нашли? — де Порто сложил руки на выпирающем животе. Атос никуда не уходил, с интересом слушая нашу беседу. Ну и ладно, раз уж нам всё равно придётся воевать бок о бок.

— Тайный ход в город. Ведёт в одну таверну, и ночью, со стен нас никто не увидит. Можно атаковать одновременно, с началом штурма. Пройти может не маленький такой отряд.

— И ты хочешь продать мне информацию об этом ходе? Раз уж мы с тобой большие друзья, признаюсь, мне уже доложили о твоих записях. Весьма любопытно, если конечно, эти рисунки то, о чём я думаю, — улыбнулся здоровяк.

— Выкладываете карты на стол?

— Люблю честную игру.

— Твоя честная игра означает, «дорогой Шарль, я за вами приглядываю, не делайте глупостей». Тебе когда-нибудь говорили, де Порто, что ты старый и хитрый котяра?

— Обычно говорят, старый и жирный котяра, Шарль, — улыбка мушкетёра стала ещё шире. — Но что же стало с «дружищем Исааком»?

— Не люблю, когда за мною следят.

— Значит у вас нет важнейшего качества, так необходимого, чтобы быть мушкетёром.

— Мне тоже такое было бы не по душе, де Порто! — довольно грозно произнес Атос. — Вы следили за гасконцем?

Я повышен из кадетов, отличная новость. На самом деле, вопрос был не в том, что говорит Арман, а как он это произносил. Де Порто лишь скривился, переведя взгляд на парня и вздохнул. Видно было, что ему не очень нравилось засилье родственников де Тревиля в роте, и д’Атос был отличным аргументом почему. Толстяк пожевал секунду ус, потом расправил его и сказал:

— Да, Арман. Я и за тобой буду следить, раз уж твой троюродный дядя хочет, чтобы из тебя вышел толк.

— Ты старше меня едва на пару лет!

— Но в королевских мушкетёрах я уже давно, — пожал плечами толстяк и снова вернулся ко мне. — Так вот, твои рисунки. Я сразу разгадал твой манёвр, Шарль. Ты решил стать вторым Валленштайном?

— Я и первого то не знаю, — честно признался я. — Только Раммштайн знаю.

Де Порто чуть склонил голову, изучая меня.

— Вы не шутите, да?

— Раненный в голову шутить не умеет, — усмехнулся я. — Дались вам мои рисунки, чёрт подери, Исаак. Я учусь писать!

— Вы не умеете писать? — удивился Атос.

— Бога ради, Арман, — взревел де Порто. — Не лезьте в чужие разговоры, если вас об этом не просили!

— А вы, не указывайте мне, что делать! Так, де Батс, вы не умеете писать?

— Учусь, — со вздохом ответил я. — Мы можем наконец-то вернуться к моему предложению, де Порто?

Толстяк кивнул. Атос с интересом смотрел на меня.

— Мы можем пойти туда не сговариваясь. Мушкетёры и гасконцы, но тогда, мы будем друг другу только мешать. А то и перебьем друг дружку, в погоне за славой и милостью Его Величества. Сами понимаете, не самый благоприятный исход.

— Что верно, то верно.

— А можем сделать всё по уму. Выступить вместе, вместе занять таверну и потом атаковать ключевые точки города, когда начнется штурм. По сигналу месье де Ла Рошфуко, какой-нибудь канонады.

— Почему человек, утверждающий, что он якобы не умеет писать, произносит такие слова как «ключевые точки» и «канонада»? — спросил Атос. Де Порто с уважением кивнул в его сторону. Я ответил:

— Именно потому, месье, что этого человека учили войне, а не искусству каллиграфии!

— Хорош, — де Порто рассмеялся и подошел к нам ближе. К нам, потому что весь разговор, Арман д’Атос, с которым мы несколько минут назад навешивали друг другу тумаков, стоял рядом со мной. Здоровяк положил по лапище каждому из нас на плечо. — Чертовски хорош, согласен. Тогда так. Как только де Тревиль закончит с пленником, я изложу ему твой план. И мы вместе выступим, когда пробьёт час. Тебя это устроит?

Я кивнул, но я уже был в этом проклятом времени далеко не первый день. Слова значат не так много, если не загнать друга и товарища в этическую ловушка. Я протянул де Порто руку:

— Слово чести, мой друг, что я тебя не подведу, — улыбнулся я.

Атос засиял. Кажется, этот парень был выращен на рассказах о героических деяниях мушкетёров. Не удивительно, с таким-то троюродным дядей.

Исаак де Порто, в свою очередь, скорее оскалился. Довольно, как скалится кот, когда его отпрыск впервые душит мышь. В такой «улыбке» нет ничего доброго для мыши, но для котёнка она служит наградой. Ладно, пусть де Порто наслаждается своим положением «старшего среди мушкетёров».

— Слово чести, мой друг, — повторил он следом. — Что и я тебя не подведу.

Атос положил руку на нашу, прямо как в кино.

— Месье, возьмите меня! Вы не пожалеете!

— Куда ты денешься, Арман, ты же сам мушкетёр! — устало произнес де Порто. Д’Атос улыбался точно также, как и Боярский в той сцене с гвардейцами. Не хватало только Арамиса, но парень словно прочитал мои мысли.

— Д’Арамитц! — крикнул он. — Рожа твоя сатанинская, скорее сюда!

— Как ты меня назвал, щенок⁈ — звать долго не пришлось. Недобритый гугенот, всё ещё сжимая в руках клинковую бритву и в одном сапоге, выскочил из палатки. — Да я прямо сейчас тебя…

— Нет нужды, — продолжал Арман. — Слово чести, друзья мои, что и я вас не подведу!

Арман устало оглядел всех троих. Мы с де Порто продолжали стоять, сцепившись руками, как дураки.

Вздохнув, злой брат близнец Арамиса подошёл к нам и положил свою руку поверх наших.

— Слово чести, друзья мои, — безо всякого энтузиазма произнес он, — что и я вас не подведу.

— Unus pro omnibus, — произнёс с героическим видом д’Атос. — Omnes pro uno!

— Он говорит, — пояснил де Порто, скорее всего, для меня. — Один за всех…

— И все за одного, — устало подхватил я. Атос продолжал сиять.

— Это отныне будет наш девиз! — сказал он, и положил два пальца поверх руки д’Арамитца.