Гагарин

Глава 15

15.

Антипова и Гусакова невзлюбили друг друга буквально с первого дня, когда вертолёт высадил женскую шестёрку и двух инструкторов в тайге, выгрузил контейнеры со всяким полезным и улетел.

Капитан ВВС Мисевич, инструктор по выживаю, выстроил женотряд на снегу и объявил вводную:

— Отрабатываем сохранение жизни и здоровья в условиях, когда спускаемый аппарат космического корабля опустился в тайге, как «Восток-1» Юрия Алексеевича. Поскольку до касания земли мы из аппарата не выходим, тренировок по прыжкам с парашютом над лесом не планируется.

— Разрешите обратиться, товарищ капитан? — ввинтилась Антипова, стоило тому допустить секундную паузу. — Но парашютная подготовка в Энгельсе не отменяется?

— Не отменяется. Но экстремальных приземлений нам не надо. Будете заниматься воздушной акробатикой, в свободном падении — как в космосе. Не забегайте вперёд, Антипова. Всему своё время.

Единственная цивильная среди военных авиаторов, Галя явно была разочарована. Ей очень хотелось показать высокий класс в воздухе.

— И так. Разделяетесь на две тройки, каждая — условный экипаж. Вам выдадут по комплекту НЗ из стандартного набора, имеющегося в каждом «сапсане». Сейчас одиннадцать пятнадцать. Нормативы по установке палатки знаете. Далее добываете сучья, разжигаете костёр. Одна берёт коротковолновую рацию, укрепляет антенну на дереве и устанавливает связь с поисковиками. Чья команда справится первой, те — молодцы. Проигравшие ставят палатку инструкторам. Вопросы? Первая тройка: Гагарина, Слюнькова, Петрова, начальник группы — старший лейтенант Гагарина. Вторая тройка: Гусакова, Антипова, Шадрина, лейтенант Гусакова — командуйте. Вперёд, время пошло!

Девушки опрометью бросились к указанным Мисевичем контейнерам с клеймом «ЦПК ВВС СССР», вскрыли их и начали быстро разворачивать палатку. Тройка Гагариной оказалась в выигрышном положении, две из них, пробыв в отряде дольше, куда больше натренировались в установке тряпичного убежища. У Гусаковой такой была Антипова, и лейтенант сразу обратилась к ней:

— Галя! Ты много раз её раскладывала. Командуй, мы поможем.

— Я? Командовать? Ты же у нас командирка.

Палатка приняла нужный вид на минуту позже нормативного срока и на три минуты позже конкуренток, лишь тогда, когда Лариса разобралась в правильной её установке. Мисевич выразительно кивнул троим на следующий контейнер, в то время как Шадрина взялась за рацию, а Гагарина и Слюнькова побежали в тайгу за валежником.

Зато на следующем этапе команды сравнялись. Шадрина забросила провод антенны с земли и никак не могла добиться ответа. Гусакова, размотав провод антенны, скинула куртку и, сжимая конец антенны в острых белых зубах, проворно вскарабкалась на верхушку сосны. Опустившись вниз, уже через минуту отрапортовала:

— Товарищ капитан! Радиообмен налажен! Тайга-6 подтвердила приём радиограммы.

— Молодец, лейтенант. Приступайте к приготовлению пищи. И помните, сами-одни в спускаемом аппарате не приземлитесь, с вами непременно будут мужчины. А путь к сердцу мужчины лежит…

— Лучше пусть стоит, а не лежит, — фыркнула Шадрина, остальные прыснули.

— Если он на меня за полгода на станции внимания не обратил, то на Земле, придушенный тяготением, едва шевелящийся в гравитации… Не, без шансов, — поддержала шутку Петрова.

— Правильно, товарищ космонавт. Вы и так с трудом справились с первыми заданиями. А теперь учтите: все будете обессилены. Если не сможете заняться палаткой и костром, то… Антипова, ваш ответ?

— Не покидать спускаемый аппарат, включить отопление, ждать спасателей.

— Правильно. Что же касается всяких шуры-муры с членами отряда космонавтов, знайте: в космосе секса нет. В период подготовки к полётам — тоже. Мы в отряде только товарищи. Если ваш коллега окажется в критической ситуации, вы обязаны думать трезвой головой, не отягощённой волнением за партнёра по койке. Я — мужчина видный, мой ассистент старший лейтенант Орлов — тем более. Но и с нами — никак.

— Не очень-то и хотелось, — тихо начала Слюнькова, но её перебила Антипова:

— А если вы сами вдвоём в палатке с видным мужчиной Орловым…

— Товарищ космонавт! — Мисевич разозлился всерьёз. — Отставить пошлые шуточки. Мы не на пикнике, а на тренировке по выживанию!

Перекусили, отдохнули, потом инструкторы объявили кросс по свежевыпавшему снегу, он был по колено. Снова выиграл экипаж Гагариной и снова из-за Антиповой во втором экипаже, та явно сачковала.

Вечером перед отбоем объединили еду — НЗ из контейнеров и контрабандные ссобойки, повели необязательные разговоры о том, о сём. Антипова по-прежнему выбивалась из общей струи.

— Галь? Что с тобой? Ездили в Куйбышев, вроде нормальная была, со всеми дружила. А тут как с цепи сорвалась, — Ксению вдруг посетила очевидная догадка. — Месячные скоро?

— Прошли уже. Но на душе тоска.

Болтовня за костром разбилась на кусочки, если кто-то прислушивался к откровениям Галины, то не подавал виду.

Москвичка была крепенькая, невысокая, круглолицая, со светлыми крашеными волосами, но без предательской черноты у корней, она и от природы была блондинистой, только поправила оттенок.

— Что же бередит мятущуюся душу? — спросила Гагарина.

— Отсрочка полёта в космос. Прости за прямоту — из-за вас, блатных. Рассчитывала, что хотя бы через год попаду на «Салют-12», а как увидела в Куйбышеве проект «Салюта-14», вообще воспарила духом. И тут — вторая блатная, метр с кепкой, а наглая как базарный торгаш. Мои шансы урезались. И ещё американцы! И космические туристы! Два-три года буду получать назначение, в лучшем случае, дублёром, там и родить пора, перерыв. Ксюха, не обижайся, ты — клёвая баба, но из-за таких как ты нам ни хрена моржового не светит.

— Не сгущай. На двенадцатую точно свозят. Сначала Титов, потом ещё двое, здоровых как быки, хоть рельсы о них сгибай, не вынесли невесомость. Причём на Земле это не выяснить никак. Богатыри, а на орбите ласты клеят.

— Иди ты! И Герман Титов? К нам в школу приезжал. Думала — герой…

— Он и есть герой. На орбите ему тошно было — не передать словами, терморегуляция накрылась нашим органом, замёрз в сосульку. И всё-таки выдержал, вытерпел до конца. Но в космос никто его больше не пустил, да и он сам не согласился бы, дослужил на административной должности и вышел в отставку. Галь! Всё не так, как кажется. Не лучше, и не хуже, а по-другому. Государству не выгодно держать тебя годами, не зная даже, пригодна ли ты вообще к работе на орбите.

— Пригодна. Я уверена. Не хуже, чем эта прошмандовка, — она кивнула в сторону Ларисы. — Докажу.

— Докажешь, если не сорвёшься. Думаешь, Мисевич, что с нами балагурит и колбаской делится, весь из себя душка, хоть к ране прикладывай? Выбрось иллюзии. Он присматривается и мотает на ус. Если напишет тебе в характеристике, что склочная и конфликтная, спишут.

— Гусакову не спишут! — не унималась Галя.

— Верно. Потому что она избегает ссор с тобой. Сожми зубы и не отсвечивай.

Та согласилась, но решимости хватило ненадолго. Через день после очередного конфликта на пустом месте, без явного повода для ссоры, Антипова обратилась к инструктору.

— Товарищ капитан! Прошу перевести меня в экипаж Гагариной. Поменяюсь со Слюньковой или Петровой либо пойду четвёртой.

— Причина?

— Гусакова — отвратительный командир, не пользующийся авторитетом.

Мисевич усмехнулся.

— Старший сержант Шадрина, ко мне! Скажите, ваше мнение о Ларисе Гусаковой как о командире?

— Умелая, старательная, товарищ капитан. Настойчивая. Я с ней сработалась, — она стрельнула глазами в сторону Антиповой. — А вот с ней не смогла найти общий язык.

— Ясно. Свободна. Антипова! Считайте, вы — в космосе. В закрытом объёме в несколько десятков кубометров. Выполнение задания, да и само выживание экипажа зависит от каждого из его членов. Ваша отправка на станцию обошлась казне Советского Союза в десятки миллионов рублей. Если из-за дурного характера и нежелания слушаться назначенного вам командира вы способны сорвать миссию и создать угрозу личному составу, в космосе вам не место. Всё ясно? Марш на место и слушать Гусакову!

— Ладно…

— Эй! Я знаю, вы — не военнослужащая. Но в армии. Аттестовать вас, имеющую высшее образование, не сложно после первого же полёта. Если вы впишитесь в армейские нормы.

— Есть! Разрешите идти — продолжать тренировку?

— То-то. Свободна.

Гагарина, обязанная следить только за своими двумя подчинёнными, наблюдала и за бунтаркой. Когда выжили в тайге положенные дни, никто не простудился, даже похорошели и разрумянились на свежем воздухе, не чета московскому и подмосковному, Ксения спросила у Мисевича о его мнении по поводу Антиповой.

— Зачёт за тайгу получит. Умолчать, что она испытывает проблемы в общении, не имею права. Но хочу дать ей последний шанс. Она единственная из вашей шестёрки имеет парашютный опыт, даже больше моего. Пусть покажет себя, обретёт уверенность. Обрезать ей крылья рано.

— Но она же заклюёт Ларису!

— Ох, девоньки, вы как таракашки в банке, готовы друг дружке лапки поотрывать. Лариса готова её придушить во сне, но держит эмоции в кулаке. Пусть трижды блатная и цековская, она психологически самая стойкая из вас шести.

— Даже по сравнению со мной? — чуть обиделась Гагарина.

— У вас другая сильная сторона: вы лучше организовали свой микроколлектив. Уверен, и Антипову бы укротили, найдя правильные слова. Вы же врач! А Гусакова — всего лишь журналист, — капитан хитро прижал палец к губам. — Нашей цековской блатной этого не говорим, она очень гордится профессией и журналистским удостоверением «Известий».

Обещанная Мисевичем перемена настроения в Энгельсе была очевидна. Галя царила в воздухе. В первом полёте с чувством превосходства стала последней перед люком и хохотнула, когда Шадрина завопила от ужаса перед шагом в бездну, а Гагарину инструктор вообще бесцеремонно подтолкнул.

Поскольку остальные пятеро были новичками, прыжковая программа шла от простейшего к сложному. Наконец, инструктор, а с ними прыгал «видный мужчина» старший лейтенант Орлов, объявил о начале затяжных прыжков с освоением некоторых элементов воздушной акробатики. Теперь труженик Ан-2, наматывая спираль, забирался тысячи на четыре, близко к предельной для него высоте. Девушки уже без страха прыгали в открытый проём, а вот выпустить парашют не сразу было новым и достаточно жёстким испытанием. Орлов не рисковал и требовал открыть парашют не ниже четырёхсот метров. Далее сработал бы автомат ППК-У.

Антипову прорвало на третий день затяжных прыжков. Она заявила Орлову, что ей не понравилось раскрытие её основного парашюта, «стропы едва не запутались», и вознамерилась лично его уложить. Разговор на повышенных тонах происходил именно в зале для укладки, где подготовленные к заправке парашюты лежали на длинных столах, расправленные во всю длину.

Гусакова резонно заметила: в чём проблема, пусть парашют будет уложен в присутствии Галины, коль она сомневается, и ту прорвало.

— Ты, бл… блатная, будешь мне ещё указывать?

Все повернули головы в сторону ссорящихся и были вознаграждены зрелищем в киношном духе: Лариса уклонилась от летящей ей в лицо пятерни, перехватила Антипову за запястье и швырнула на пол, одновременно вывернув руку на болевой, а сама ногой в шнурованном ботинке наступила ей на голову.

— Гусакова! Оставить! — заорал старший лейтенант.

— Есть! — она отпустила поверженную парашютистку и обернулась к инструктору. — Прошу зафиксировать факт: гражданское лицо напало на офицера в процессе несения офицером службы. Товарищ старший лейтенант! Прошу принять соответствующие меры. Я как командир экипажа отстраняю Антипову от дальнейшего исполнения обязанностей.

— Я же просила перевести меня к Гагариной, — всхлипнула та, поднимаясь с пола и встряхивая рукой.

Орлов оглянулся. Решение должен был принять Мисевич как старший над группой из шести новобранок, одна из которых явно напросилась на отчисление. Но капитан убыл из расположения по каким-то делам, и старший лейтенант не взял на себя ответственность утвердить отстранение Антиповой от занятий, тем более оставался единственный прыжок, зачётный.

Когда случилась трагедия, он, наверно, сожалел. Но было поздно.

Галина, понимавшая, что увольнение из отряда космонавтов практически неизбежно, решила показать себя напоследок — раскрыть парашют на предельно малой высоте. Отключила автомат — ради форса или глупого выпендрёжа, кто знает. Прыгала шестой, пронеслась камнем между раскрытых куполов других девушек, и дёрнула за кольцо позже всех, а основной купол не наполнился целиком. Времени избавляться от него не осталось, Антипова в отчаянии выпустила запасной, он перекрутился с основным и окончательно погасил его.

Когда пятеро приземлившихся космонавток и инструктор избавились от подвесов, они опрометью бросились к бесформенному комку двух куполов, стащили его с тела парашютистки. Галя уже не дышала. Крови не выступило нисколько. Просто лежала с широко открытыми глазами, Орлов опустил ей веки.

Происшествие вызвало нешуточный резонанс. С шестьдесят первого года, когда в сурдобарокамере заживо сгорел Бондаренко, всего второй человек погиб в период подготовки к космическому полёту, к тому же молодая девушка. Как раз накануне визита супруги избранного президента США! Времени более некстати не сыскать. Если только подобная смерть вообще может быть кстати.

Накануне слушаний перед комиссией ВВС Гагарин-старший уединился с дочкой в кабинете начальника ЦПК и спросил в лоб: какова во всём этом роль Гусаковой. Ксения, не стесняясь в выражениях, выразила всё что думала про квалификацию психологов, допустивших психически неуравновешенную Антипову в отряд космонавтов.

— А Гусакова? — не унимался Юрий Алексеевич.

— Проявила чудеса сдержанности. Я бы давно на её месте вырвала этой сучке половину крашеных волос. Прости, понимаю, о покойнице так нельзя. Но это правда. Гусакова не виновата.

— Но она же ей руку вывернула!

— Хотя имела полное право и возможность вывихнуть. Мелкая, тощая, но невероятно сильная.

Он побарабанил пальцами по столешнице.

— Ты же знаешь про сложности моих отношений с её отцом. И что присутствие этой Ларисы в отряде космонавтов может принести вред. Уже принесло.

— Что ты хочешь?

— Давай немного иначе расставим акценты в твоём выступлении перед комиссией. Я не хочу, чтоб ходили слухи: одна блатная выгораживает другую.

— Нет! — Ксения даже вскочила со стула. — Не проси сделать меня подлость!

— Почему ты её намерена защищать? — спокойно спросил Гагарин.

— Потому что девочка не виновата в твоём конфликте с её отцом. Когда ехали в поезде в Москву, рыдала. Знаешь, почему? Сказала: если бы сломала Гале запястье или хотя бы порвала сухожилия, ту бы не допустили к прыжку, и она бы осталась жива! Я ей: ты — дура? Саму ведь могли отчислить, никакой папашка бы не помог. А она: ну и пусть, человеческая жизнь дороже. Даже такой суки и стервы как Галя. Пойми, Лариса — хорошая, не без тараканов в голове, но своя. И — да, такая же как я блатная, и как Андрей, и мы все хотим доказать, что чего-то стоим сами, не только пользуемся происхождением от высшего коммунистического дворянства.

Она плюхнулась обратно на стул. Глаза, предательски блеснувшие слезами, быстро высохли.

— Значит, на твою помощь рассчитывать не могу. Очень жаль.

— Прости. Сам учил меня всю жизнь — не идти на компромиссы там, где на них нельзя идти. Если я предам Ларису, я предам товарища по отряду космонавтов. Какой тогда из меня самой космонавт?

— Ты знаешь, что она соблазнила Андрея? — походил с последнего козыря Гагарин-старший.

— Да, призналась. Как раз после того, как билась головой о вагонное стекло — почему не искалечила Антипову. У них всё не просто. Андрей увидел её родителей и охренел. Поэтому к ней относится вроде и с чувством, но настороженно. К тому же мама Ларисы была категорически против её поступления в отряд космонавтов, отец костьми ложился: ни слова об этом семье Гагариных, иначе нам сунут палки в колёса. Ты, папа, сунешь.

— Естественно, — он не стал отрицать.

— Увидела Андрея в Звёздном только рядом с тобой, раньше никак не могла с ним пересечься, теперь не знает, как ему глядеть в глаза.

Ксения умолчала, что Лариса просила помощи, и отказать ей было невозможно.

Слушания продлились часов шесть, потом девушек предупредили, что их дополнительно будет пытать военная прокуратура. По факту гибели члена отряда космонавтов возбуждено уголовное дело. Очевидно, что крайними оказались Мисевич и Орлов. Первый отлучился из расположения части без уважительной причины, оставив вверенную группу без контроля, второй не отреагировал должным образом на неадекватное поведение обучаемой и не воспрепятствовал её участию в укладке парашюта. Непонятно, чему её учили в аэроклубе, или, быть может, она что-то забыла или перепутала, но стропы основного парашюта запутались и перекрутились. Ей бы запаса высоты — избавиться от основного, девушка бы спаслась. Даже с частично наполненным куполом имела шанс выжить, не выпуская второй, тем более что внизу лежал снег.

Не повезло.

А потом Гагарина, прихватив Гусакову под руку, отправилась искать Андрея, и поиски быстро увенчались успехом — у макета-тренажёра «Салют-11».

— Привет, братец. С моей спутницей ты очень хорошо знаком, в представлении она не нуждается. Бросай! Есть повод забить на дисциплину и режим. Напиться. У нас в общаге никак. Идём к тебе на квартиру.

Он что-то хотел сказать, глядя на Ларису, и Ксения поняла, что та была права, попросив «невзначай» оказаться третьей при их встрече с Адреем.

— Ну… идём.

— Разве так радуются грядущему визиту прекрасных дам? Кстати, брат, у тебя бухнуть есть? Или девочкам самим…

— Самим! — он, порывшись в кармане, достал два червонца и ключ от квартиры. — Ксю, купи что-нибудь по пути, я присоединюсь.

Когда вышли за КПП особо режимной территории, Лариса заметила:

— Он же практически не пьёт.

— За компанию и от радости, что ты к нему вернулась — сто процентов выпьет. Мужики!

— Мужики…

Что-то роднящее женское-солидарное, уже неоднократно мелькавшее между ними, пронеслось в очередной раз.

Ксения купила бутылку коньяка, в ближайшем магазине он был не очень — только грузинский пятизвёздочный, послусладкое «Советское шампанское», сок, фрукты, колбаску, салат. Не уложившись в андрееву двадцадку, добавила своих. В его квартирке ориентировалась свободно, однажды здесь побывав в начале ноября.

— Смотри, какой эстет! — сказала она, инспектируя морозильник. — Лёд имеется.

— Хорошо, что не обнаружила женские трусики. Андрюша мог подумать, что я его бросила, и выписать себе вольную.

— Женщины вообще-то их уносят их на себе, а если оставляют, то только чтоб позлить жену любовника, — с видом знатока сообщила Ксения.

Когда пришёл неженатый и толком не понимающий своего статуса — любовник он или чьё-то прошлое мимолётное увлечение, сели ужинать. Лариса предложила не делить спиртное на мужское и женское, а сделать коктейль три к одному, добавив льда. Наверно, в классических рецептах коктейлей присутствуют и другие ингредиенты, на тот момент не нашедшиеся под рукой, да и пропорции другие, но — и так сошло. Тем более пить чистое шампанское, праздничный напиток, когда тело Антиповой только привезли в Москву на вскрытие, рядом с ним рыдают её родители, вряд ли правильно.

Ксения сказала поминальное слово об усопшей — коротко, но энергично.

— Стервозная баба была, завистливая. Но не заслужила смерти, тем более такая молодая. Помянем!

По причине отсутствия соломинок пригубили прямо из стаканов. Налегли на бутербродики. Несмотря на достаточно уютную обстановку, а Андрей успел неплохо обставить холостяцкое гнёздышко, угловой диван на кухоньке был вполне удобен, в воздухе висело напряжение, ни хозяин, ни Лариса не решались разрядить его, ибо по громоотводу в силу законов физики течёт очень большой ток. Облизав губы после кулинарийного салатика, Ксения снова «взяла микрофон».

— Лариса! А ну быстро говори: «прости меня, любимый», прыгай к нему на колени и целуй. Не то не посмотрю, что ты — каратистка страшная, брата в обиду не дам.

Не готовая к такому резкому повороту, та только пискнула «прости» и свесила чёрную головку, предоставив Ксении возможность разглагольствовать далее. Та лишь придвинула Андрею кувшин с шампанско-коньячной смесью.

— Освежи. Ну, что сидишь, ухаживай. Я вас и мирить, и обслуживать должна?

Коньяк с газированным напитком впитался в кровь гораздо быстрее, чем чистый, дальше стало легче. Уже через пять минут Андрей и Лариса сидели в обнимку. Микроскопическая грудь девушки бурно вздымалась под форменной зелёной рубашкой.

— Ага, голубки! Я — третья лишняя? Терпите. Сейчас ещё накачу, а по форме и в поддатом виде шастать по Звёздном не же-ла-ю. Наливай!

На самом деле, смерть Антиповой продолжала давить на психику. Статистика благополучных полётов в космосе, где никто не погиб, хоть ситуация неоднократно скатывалась к самой грани несчастья, несколько успокаивала. Эта нелепая кончина в очередной раз напомнила: мелочей не бывает, каждый, пусть даже самый малозначительный просчёт чреват деревянным макинтошем.

Ксения, приглушив стресс самым проверенным из народных способов, устроилась на кухонном диване под пледом, игнорируя звуки, доносящиеся из комнаты.

— Ты эгоист, братец. Пригласил бы и мне кого из офицеров. Мирослав куда-то исчез, ну и… на него.

Загадочное молчание бывшего учителя и нынешнего нежного друга было словно знак судьбы, потому что получилось как у Андрея, искавшего Ларису: «в длительной командировке». Даже хуже, Ксения позвонила в ГПТУ и узнала, что тот больше не работает, домашний телефон отзывался только длинными гудками.

История трагедии под Энгельсом закончилась к Новому году: укладчица парашюта, расписавшаяся за правильность его упаковки в ранец, получила два года условно, оба инструктора из ЦПК отделались отстранением от работы и перевод в другую часть ВВС с понижением.

Действия Гагариной, Гусаковой и трёх остальных девушек были признаны правильными, все получили зачёты за парашютную практику с оценками «хорошо» и «отлично», вроде бы для этих космонавток инцидент окончился без неприятных последствий. Но осадок остался.