Гагарин

Глава 12

12.

Компания подобралась подходящая — трое и мужчин и три девушки. Все претенденты на полёт в космос мужского пола были средних лет и старше, Александру Викторенко исполнилось сорок семь, Александру Масютину и Мусе Манарову по сорок два. Все из разных концов СССР, Викторенко родился в Северном Казахстане, Манаров в Азербайджане, Масютин приехал из Украины. Если в первый космический рейд отбирался только очень русский человек из самых центральных областей России, им стал Гагарин, теперь стремились привлечь мужчин из других частей СССР. Достаточно было убрать этнические ограничения, и в отряд космонавтов начали проситься лётчики и технари из автономий РСФСР и союзных республик, их брали, не обращая особо внимания на пятую графу. Правда, евреям пробиться не получалось, тех отсеивали на взлёте — ещё при поступлении в авиаучилища, особенно вздумавших прорваться на космический факультет в Саратове. Волынов остался первым и последним космическим евреем СССР, не выпячивая происхождение, Королёв с огромным трудом отстоял его перед Хрущёвым, когда тот требовал «гнать жидка пинком под зад», а полетел в космос уже после отстранения кукурузного вождя. Родимые пятна сталинской «борьбы с космополитизмом» и хрущёвской кампании «запрём их нахрен в Биробиджан» въелись в кожу советского общества накрепко, если не навсегда. В восемьдесят четвёртом — ни один член ЦК КПСС не еврей, даже ответственные за торговлю и бытовое обслуживание населения.

Три девочки подобрались двадцати четырёх — двадцати пяти лет, все были из Москвы, даже Ксения, родившаяся в Мурманске, считала себя москвичкой, потому что другой жизни не знала и практически не помнила даже Зелёный-Звёздный городок. Галя Антипова успела получить первый разряд по парашютному спорту, закончила МВТУ имени Баумана, она единственная из шести была гражданской. Ольга Слюнькова имела специальность военфельдшера и звание сержанта медслужбы, в прошлом — кандидат в мастера по спортивной гимнастике. Не так чтобы мисс Вселенная на вид, Галя откровенная простушка, но каждую не стыдно показать на публике, когда начнут щёлкать фотокамеры журналистов, а в новостях появятся сообщения, что в Советском Союзе снова начали запускать в космос девушек.

Ехать до Куйбышева предстояло семнадцать часов, до десяти утра, Муса с кавказской щедростью накинул ещё на два билета, тем самым выкупили пару соседних купе полностью. Естественно, отметить отправление сели в одном, закрыв сдвижную дверь. Викторенко первым извлёк курицу в фольге и варёные яйца, хлеб, сыр, его явно собирала жена. Слюнькова тоже достала курицу, а когда третью извлекла Антипова, все поняли — перебор. Нет гарантии, что продукты выживут до утра, надо спасать сейчас!

Масютин, единственный из мужчин неженатый, поступил истинно по-мужски, прихватив двенадцать бутылок пива «Ленинградского», Муса открыл сумку с фруктами и азербайджанскими лепёшками, но уже ничего на стол не выставил — некуда. Замешкавшаяся Ксения только озвучила: у неё с собой мамины печёности и консервы, на что её попутчики единогласно отреагировали: на завтрак!

Чистились вкрутую сваренные яички, нарезались и подсаливались огурцы, курицы расстались с лапами, оторванными вместе с бедром — каждому вышло по лапе.

Масютин принялся открывать бутылки. Дотянуться к открывашке-колечку по столом ему было неудобно. Он просто прикладывал зубчики металлических крышечек к краю стола и звучно хлопал ладонью сверху. Алюминиевый кантик столешницы нёс на себе зарубки тысяч таких открываний и ничуть не изменился с виду. Пробка отлетала, падала на пол и куда-то закатывалась, из горлышка показывалась душистая пена.

— Мы с мужиками по-простому, из бутылки, — сообщил он, вскрыв шестую. — Ксения, вам стакашки нужны? Тогда надо к проводнице.

— Мы — военные, — отмахнулась она. — Даже Галя наша, неаттестованная, она — своя, пропитаем её армейским духом. Из горлышка вкуснее.

— Эх, Масютин! — упрекнул его Манаров. — Смотри, какие цветочки! Поухаживал бы, сбегал сам к проводнице, не спрашивал. Это мы уже окольцованные, только смотрим на них и слюнки пускаем.

— Хочешь сказать, ты верен жене? — притворно изумился Викторенко. — С такими усами Дон Жуана?

— Именно! Хочу сказать… Как ты верно сформулировал!

Выходцам из Кавказа в армии разрешалось щеголять с усами, и то — небольшими, аккурат на верхней губе, без жандармских подусников или висячих по образцу запорожских казаков. Считалось, что без них джигит чувствует себя национально ущемлённым.

Пиво, хоть и несло в себе какие-то объёмные проценты этилового спирта, в СССР не считалось всерьёз алкогольным напитком. Александр купил его прямо на вокзале по сорок восемь копеек за бутылку, а поскольку тару они с собой не унесут — где им в Куйбышеве с ними таскаться и искать приёмный пункт, она останется проводнице, та сдаст по двадцать копеек за бутылку. Итого два рубля сорок копеек с одного купе за рейс в одну сторону. Хорошо работать проводницей!

Под печёную курочку пиво шло отменно, прохладное после хранения в вокзальном ларьке. Закусили яичком, лепёшкой, огурчиком, ещё по пивку, и уже, наверно, хватит, а куриные тушки лежали практически целые, только лишённые шасси, словно убрали их перед взлётом. Муса завёл застольную беседу.

— Хорошо, да? Пить пивко в компании приличных мужчин… А скажите, девочки, каково одной будет на орбите с мужиками? А если месяц? Ну, Саша наш Викторенко уже только любовник-наблюдатель по возрасту…

— Что ты несёшь! — обиделся тот. — Я же с тобой наравне медкомиссию прохожу.

— Но на мужскую могучесть нас не проверяют, — парировал Манаров. — Жалоб нет, анализы в порядке — годен, если не трусишь.

— Тогда скорее к тебе вопрос, — вступился за товарища второй Александр. — Кавказски кров гарачы-гарачы, а тут вай какой красывы дэвушк перед глазами порхает туды-сюды, туды-сюды, попа круть-круть, и так месяц, второй, третий… А шайтан на ушко шепчет: ну давай хоть разочек!

— Вы не женаты и не понимаете, товарищ полковник, что сами ответили на свой вопрос, — отпарировала за Мусу Галина. — Если полетите со мной, то за месяц в одном отсеке я вам кишки проем хуже, чем моя мама моему папе, они хотя бы на рабочее время расстаются. Клянусь, будете искать место у дальней переборки!

— То есть мы в зоне риска только первые сутки после старта? — заключила Ольга. — Значит, доставать партнёра начну уже в ЦПК. Только аккуратно, чтоб с полёта не сняли.

— Ксюша, ты чего молчишь? — потащил её на откровенность Муса. — Ладно, эти две вертихвостки нас задирают, но ты же — солидный лейтенант, медик ВВС. Жених у тебя есть?

— Как не быть. Солидный мужчина вашего возраста.

— Вот это правильно. У нас на Кавказе такую красавицу никто за молодого не отдаст. Несерьёзные они, слушай! Машина у него есть?

— Ну, как машина… Иж-412.

— А ты говоришь — «серьёзный», — усмехнулся Викторенко. — И как же твой «серьёзный» относится к тому, что у тебя отец — в ЦК КПСС и вообще самый знаменитый генерал СССР, у каждого в семье «жигули» или «волга»?

— У мамы ещё солиднее — белорусский «МАЗ-Березина» в экспортном исполнении, копия немецкой «Ауди-100». Знаете, Александр, я его не пускаю в эту жизнь. Встречаемся просто в городе или у него, не привожу ни в цековскую квартиру, где сама живу, ни к родителям в дом. И не только потому, что не хочу смущать.

— Отделяешь себя от родителей? — предположил Муса.

— Знаю, на Кавказе так не принято, у вас семьи как кланы. А мне, представь, надоело слышать, что всё само падает в руки, потому что «дочь того самого Гагарина». Я — вот она, какая есть, без папиной квартиры и подаренной мне машины. Кстати, и на то, и на другое сама уже могу заработать. Правда, если только возьму в кредит.

— М-да… — вздохнул Викторенко. — Занимаешься самообманом. Что, разве совпадение — оба ребёнка Гагарина в отряде космонавтов, хоть стольких отсеивают с первого пинка? Давай без глупостей и самоуничижения. Отец твой — благородный человек, всеми уважаемый. Помогает детям — и хорошо, лишь бы они не подвели. Поверь, никто тут тебе не желает зла и не держит камня за пазухой. Тебе повезло родиться дочкой «того самого Гагарина», и мы все за тебя рады, правда, товарищи? Саш, что ты возишься, раздавай последние бутылки, выпьем за Юрия Алексеевича.

Тот как раз откупорил двенадцатую.

— Лучшая в мире открывашка — пистолет Макарова. Берёшь пиво в левую руку, пистоль в правую, цепляешь за крышечку выступом магазина, стволом повел вверх и готово! Очень, очень удобное оружие. Если из него не стрелять.

Под вторую попробовали спасти ещё курятины, но силы были не равны перед куриным превосходством в массе. Ещё сидели, болтали долго. Спели гагаринскую «Отпусти тормоза», ну какое летчицкое застолье без неё! Потом недоеденное, свёрнутое в газеты, отправилось в мусорный ящик у дальнего от проводницы конца коридора, Муса напомнил о фруктах, но втуне, и девушки отправились в своё купе — взять зубные щётки и пройти в туалет перед сном.

Несмотря на тяжесть в желудке, если так каждый вечер ужинать — ни в какой «сапсан» не влезешь, Ксения ощущала необычайную лёгкость на душе. Кроме психолога при зачислении в отряд, ни с кем на службе не поговорила по душам. Постоянно чувствовала на себе взгляды, истолковывала их однозначно: блатная, без папочки бы хрен сюда пролезла.

Может, кто-то в Звёздном и впрямь так думает, но Викторенко не лукавит. С его опытом советует: прими жизнь такой, какая она есть, и не кочевряжься. Остальные в купе вряд ли с ним не согласны.

Быть дочерью «того самого Гагарина» — далеко не худшая судьба.

Вот только всегда гложет червячок сомнения: для Мирослава и других мужчин, прошлых и потенциальных будущих, важнее её собственные достоинства или «звёздное» происхождение? Попробуй угадай.

Утром пили чай. Галина принесла шесть стаканов с кипятком, Ксения достала коробку с импортными пакетиками чая и сахар.

— Зачем такие сложности? — удивился Викторенко. — Взяла бы чай у проводницы.

— Спитой и заваренный в третий раз? Да ещё что-то добавляют, чтоб цвет был гуще. Попробуйте индийский польской расфасовки и домашние печёности. Коль я номенклатурная и блатная, давайте все пользоваться случаем. В принципе, в поезде есть вагон-ресторан, рейс же дальний, идёт в Казахстан.

— Только не это! — взмолился Масютин. — Или без меня. Так курочкой утоптались…

Мужчины отправились покурить в дальний тамбур, девочки подкрасились, чтоб предстать на месте стажировки в лучшем виде.

— Галя! — шепнула Ольга. — А единственный неженатик у нас — ничего такой. В тридцать два уже полковник. Как говорила одна подружка «хочу быть подполковником». С пробелом после «под».

— Мне кажется, он больше на Ксению глядел. Всё же лейтенант…

— В таком случае как старшая по званию приказываю: отставить сплетни! — изобразила гнев Гагарина. — Пока не будет настоящего повода посплетничать. У меня парень есть, уступаю Масютина, пользуйтесь.

— Спасибо! — с ехидцей поблагодарила Оля. — Но я бы лучше Мусу соблазнила. Вах какой джигит! Тем более из мусульманской республики, можно много женщин любить… Всё-всё, докладываю, сержант Слюнькова разговор на развратные темы закончила.

По статусу директор ГПТУ, отягощённый алиментами, не конкурент полковнику ВВС на должности космонавта, подумала Ксения. Но Масютин — невысокий и тощий, викинг Мирослав его легко согнёт одной левой. Что-то из глубины натуры толкало её в объятия большого, сильного, доброго. Привязанность к Мирославу постепенно росла. Не то чтобы очень скучала, но возвращения в Москву и новой встречи ждала.

На «Прогрессе» они предъявили удостоверения милиционеру на проходной, выписали временные пропуска и с ними проникли в святая святых космической промышленности. Береговой вслед за предшественниками считал, что будущие звездолётчики обязаны своими глазами увидеть, как собираются ракеты-носители и космические корабли, не только современные, но и из ближайшего будущего.

При виде внутренностей спускаемой кабины «сапсана» впечатлительная Галя ахнула, Масютин пробормотал: «Хуже, чем у меня в гараже». Оборудование было установлено лишь частично, вились пучки проводов, часть осталась с оголёнными и ни к чему не присоединёнными концами. В общем, интерьер обитаемого пространства выглядел жутковато, ничуть не напоминая аккуратные рабочие места космонавтов на тренажёре в ЦПК.

— Хаос, да? — к ним подошёл улыбчивый парень в зелёном комбинезоне с надписью «Прогресс» на рукаве и вышитой фамилией над нагрудным карманом. — Я где-то читал, что космонавтам и пилотам самолётов вредно смотреть на летательные аппараты, пока они не собраны полностью. Вид недоделанных конструкций разрушает доверие к технике. Надеюсь, у вас нервы крепкие, товарищи космонавты. А это ваши жёны?

— Коллеги, — сурово отрезал Викторенко. — Из женской группы отряда космонавтов.

В середине экскурсии к ним присоединился Козлов, извинившийся, что не успел к самому началу — совещание. Он же рассказал о разлетевшемся слухе, что к Марсу на «Аэлите» полетят четверо — мужчина и женщина от наших, такая же пара от американцев. Как раз подошли к полуцилиндрическим кабинам корабля.

— Так вот почему нас шестеро! — выдал догадку Манаров. — Основной кандидат, дублёр и запасной космонавт женского и мужского пола.

— Но ведь никто из вас не летал? — удивился его самонадеянности директор. — Вряд ли Береговой отрекомендует новичка.

— До восемьдесят восьмого успеем — хотя бы на «Салют-12», — заверил кавказец.

— И как же нас разместят? — поинтересовалась Ольга. — На пару с мужчиной из своей страны или мальчики в одной, девочки в другой кабине?

— Второй вариант, простите, что разочаровываю, — ухмыльнулся Козлов.

— И даже на свидание невозможно сходить, пока корабль крутится? Виноват, не представилась, сержант медицинской службы ВВС Слюнькова.

— Как правило — нет, товарищ сержант медицинской службы. Но в каждой кабине есть шлюз — на случай необходимости наружных работ. Все вы будете снабжены скафандрами. Два скафандра для передвижения по Марсу вы найдёте в спускаемом на Марс аппарате, они с автономным питанием терморегуляции и дыхательной системы. При очень острой необходимости можно перебраться по тросам в другую кабину. Но лучше этого не делать. Надо стянуть обе вместе, тогда перейти через люк, но учтите, конструкция крутится со скоростью более четырёх оборотов в минуту. Голова закружится, это ещё предстоит опробовать на орбите.

Полуцилиндры радовали просторностью. Все шестеро видели в музее Звёздного тренажёры кораблей «Восток» и «Восход», просто гробики, сложно представить, как там находиться сутками, самый психически здоровый начнёт страдать от клаустрофобии. Впрочем, ровно такой же крошечный — обитаемый объём ракеты, что доставит первых покорителей Марса обратно на круговую орбиту вокруг планеты.

Викторенко зашёл в спускаемый аппарат.

— То, что совсем недавно казалось фантастикой… Первый обитаемый модуль долговременной марсианской станции!

— Не торопитесь, товарищ полковник. Конкретно этот экземпляр полетит на Луну уже в восемьдесят пятом. Центральный Комитет довёл нам задачу — отрапортовать к XXVII съезду, что на Луне основано наше постоянное поселение.

Партийное влияние чувствовалось здесь, как и везде, то есть на каждом шагу. Над спускаемым аппаратом висела растяжка с профилем Ленина и лозунгом «Тебе, Родина, наш ударный труд». Внутри кабины виднелись пустые гнёзда для оборудования, явно многое ещё не сделано, но огромные серп и молот уже украшали крышку входного люка.

Мама Ксении, выпив хорошо шампанского, однажды сказала, что это — символ медицины в странах третьего мира, молот вместо анестезии для глушения по голове, серп вместо скальпеля. Протрезвев, категорически отрицала, что могла подобное ляпнуть, и наказала никогда не повторять эту шутку за пределами семьи, вдруг кто-то подумает, что это насмешка над социалистической медициной.

Про родителей спросил Козлов, неоднократно гостивший в Серебряном Бору, пока Ксения ещё жила там.

— Как мама? Как у папы впечатления после визита к нам?

— Мама хорошо. А с папой я только по телефону говорила по его возвращении, — по второму пункту она соврала, стараясь, чтоб на лице не дрогнул ни один мускул. — На нём же не только космические проблемы висят.

Один пункт правдивый. Гагарин-старший, преодолев чудовищное сопротивление некоторых экологов и целых институтов Академии наук, добился реанимации принятого постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР семидесятого года «О перспективах развития мелиорации земель, регулирования и перераспределения стока рек в 1971—1985 гг.», сроки, конечно, сорваны, но работы начаты, на девятую пятилетку выделены достаточные средства, на тысячах километров работают десятки тысяч строителей, количество техники задействовано воистину космическое.

На ответ на все возражения об экологической катастрофе в западной части Сибири, подтоплении обширных площадей вдоль каналов и обещания прочих катаклизмов Гагарин никогда не пытался оспорить вред от этих строек, но приводил единственный аргумент: неприятие мер повлечёт куда горшую катастрофу из-за исчезновения Аральского моря. Челябинская, Оренбургская области РСФСР и Северный Казахстан задыхаются от дефицита воды. Если дотянуть систему каналов до Каспия, подпитать и это внутреннее море во избежание обмеления, напрашивается особо амбициозный проект: совместный с Ираном судоходный канал, соединяющий Каспий с Персидским заливом! Плотное сотрудничество с исламской республикой, главным врагом американского влияния в этой части Азии, тем более север страны населён этническими азербайджанцами, чрезвычайно укрепит позиции СССР.

Да — дорого. Но интеграция советской экономики в мировую, в первую очередь со странами, избравшими некапиталистический путь развития, необратима. Удешевление логистики за счёт прямого морского пути на юг из европейской части Советского Союза, Казахстана и Западной Сибири придаёт бизнес-смысл проекту уже в краткосрочной перспективе. Папа — молодец!

А вот относительно Козлова он поделился с дочкой соображениями, которые просил сохранить в строжайшей тайне. Они встретились в квартире на Садовом. Ксения сюда наведывалась по воскресеньям, вытирала пыль, поддерживала какой-то минимум продуктов, но жила теперь в общежитии Звёздного городка, называя его «казармой».

— Привет, па! — она обняла его за шею, но не могла повиснуть как в детстве, потому что была выше ростом. — Один, без мамы?

— У неё гости. И с Жулькой гуляет. Представляешь? Не отдала её Андрею. Заявила: хочешь навещать её — приезжай в Серебряный Бор. И не поспоришь, собака перешла в распоряжение маминого института.

— Ты их пойми… Быть может, хочет чаще видеть сына. Это у нас с тобой, папа, ясные отношения. Мама для меня зачастую — пример того, как не надо делать.

Они пообедали. Гагарин-старший аккуратно спросил про развитие отношений с Мирославом и почему дочь до сих пор не представила его родителям, услышал в ответ короткое «рано» и больше не углублялся в личную тему.

— Есть ещё один вопрос. Мог по телефону сказать, но раз мы уже условились встретиться… Ты во вторник едешь в Куйбышев на «Прогресс»?

— Да, вечером.

— У меня просьба есть. Пригляди за Дмитрием Ильичом.

— А что с ним не так?

— Практически всё. Он, по сути, сейчас получил такое же место в создании космических систем, как Королёв в начале шестидесятых. И эффект тот же.

— Та-ак… Сергей Павлович вроде же причислен к лику святых. Что плохого в сравнении с Королёвым?

Гагарин, уписавший бифштекс с гарниром, с удовольствием прихлёбывал чай. Хоть говорил о делах служебных, было заметно, как ему приятно расслабиться в домашней обстановке, ни с кем не спорить, не выписывать нагоняи с занесением в голову, не просить и убеждать… Просто болтать с дочкой, которая — космонавт и единомышленник.

— Все знают Королёва как Главного конструктора, благодаря ему… Нет, я бы так сказал — во многом благодаря ему и под его руководством созданы Р-7, РН «Восток» и «Восход», первые спутники и пилотируемые космические корабли. Но мало кто слышал о его провалах на закате карьеры. Ты — точно слышала, но не придала значения. Для большинства — это вообще секрет под двумя нолями.

— Я допущена.

— Ну так слушай. Он с упорством, достойным лучшего применения, упирался в идею ракеты с рамно-каркасной конструкцией и с шаровыми баками внутри. В неё ввалили прорву денег, потом, наверно, угробили бы ещё не один миллиард. Нас спасли комитетчики, выкравшие документацию по американской «Сатурн-5» и особенно по её двигателям первой ступени. Наша «Энергия», которая реализована на «Прогрессе» усилиями Козлова, это модульный вариант «Сатурна». Причём «Прогресс» подчинялся ОКБ-1 Королёва, после смерти Сергея Павловича его возглавил Мишин, он, вопреки решениям и вышестоящих органов, и здравого смысла, пытался всё же реализовать каркасную ракету! Козлову мешал, но убить «Энергию» ему не дали. Я в том числе.

— Потрясающе. Думала, вы с Мишиным были в хороших отношениях.

— Были. Но сам же его снял, став генсеком. Камнем преткновения послужил корабль «Союз», рассчитанный заместить «Восход» и выводимый на орбиту той же небольшой ракетой, наследницей Р-7. Козлов предлагал свой проект, тяжелее на несколько тонн, но куда более функциональный. Его поднимала «Энергия» в самой простой конфигурации — с одним двигателем РД-700 в первой ступени. Чтобы расчистить дорогу Козлову, я вывел Куйбышев из подчинения Королёву, заменил Мишина на более сговорчивого… Дальше ты знаешь.

— Да, мозговой центр переместился на Волгу. И, не считая военно-ракетных программ Реутово и Южмаша, отныне Фили и Королёв стали вагончиками за куйбышевским паровозиком с одноруким машинистом.

— Про одну руку при Дмитрии Ильиче не ляпни. Он воевал, руку на фронте потерял. Будь уважительной.

— Конечно. Прости.

Гагарин поставил на стол пустую чашку.

— Мне кажется, что Козлов слишком уверовал в свою непогрешимость. Как говорится, зазвездился. Лауреат всех возможных премий СССР, дважды Герой Социалистического Труда, академик. Тревожных звоночков было много, критической каплей стал проект «бублика», то есть тороидальной обитаемой станции, имитирующей тяготение Марса. Он соорудил гигапроект. Остроумный, эффектный, продуманный, слов нет. Но неподъёмно-дорогой. Любые мои попытки сделать его дешевле, например — уменьшить диаметр трубы тора, да и общий диаметр колеса, отметаются с порога. Дело даже не в самом проекте… Я почему ушёл с поста Генерального секретаря — ради сменяемости власти. Пусть даже следующий руководитель будет не столь удачен, сменяемость дороже, потому что отказ от неё — закостенелость. Правящий десятилетиями хоть государством, хоть промышленным гигантом вроде «Прогресса» неизбежно уверует в собственную непогрешимость. Едва ли не в божественную миссию на Земле. И перечеркнёт последними годами правления многое из сделанного в лучшие годы. Тот же Сталин натворил много весьма противоречивого. Пользу для СССР принёс огромную, но и репрессии ему простить нельзя. А что выкинул в последние годы? Дело врачей, «борьба с космополитизмом» — это уже чисто от паранойи и деменции, помноженных на сознание собственной гениальности и имперского величия.

— Значит, ты будешь ходатайствовать об отставке Козлова?

— Дорогая, при мне он ведёт себя иначе. При вас стесняться не будет. Мне нужно твоё мнение. Все его решения по программе «Аэлита» я с большего поддерживаю. А вот об их бублик советская экономика сломает зубы. В восемьдесят пятом, наверно, Дмитрия Ильича придётся менять, хоть пока равноценного преемника не вижу. Только ни слова никому, обещаешь?

Она полностью оценила правоту отца, когда Козлов подвёл шестёрку космонавтов к сегменту бублика. Похоже, дело не в выполнении государственной задачи о создании станции «Салют-14». Конструктор нацелился сделать её собственной лебединой песней, памятником самому себе, не считаясь с казёнными затратами. Даже на первый взгляд некоторые решения казались весьма спорными.

— Большой диаметр тора позволит сдвинуть рабочие места космонавтов и бытовое оборудование к стенкам, за счёт чего оставить свободной двухсотметровую кольцевую беговую дорожку, — заявил конструктор.

То есть он предлагает выбросить в космос на сотни миллионов рублей больше необходимого ради бега по кругу вместо тренировки на обычном ленточном беговом тренажёре? Может, ещё лошадь забросить на орбиту — двести метров она отлично проскачет галопом…

Папа прав. Если долго носить корону, пусть даже заслуженно, она начинает жать на голову и влиять на мышление не в лучшую сторону.