Формула истинной

Глава 29. Поединок

Риввард

Кажется, все во дворце уже знают, что должно произойти сегодня. Нас с Аланом провожают взгляды — сочувствующие, ожидающие. Они не знают, кто из двоих сегодня вернется живым.

Я тоже не знаю, хоть и полон решимости. Тело восстановилось, и когда мы с Аланом молча отъезжаем на лошадях от дворца, я вижу причину: над графством повисли тучи. Ночью не утихал дождь, и вопреки всем законам природы уже сегодня через мокрую землю проклевываются первые зеленые ростки. От них даже болят глаза — я давно не видел своего края цветущим, ярким. Еще несколько дней, и его будет не узнать.

Мы едем к полю, вернее, к равнине, не сговариваясь. Нет смысла устраивать показательные бои во дворце или возле города, люди будут только отвлекать. Велика вероятность задеть кого-нибудь ненароком. Драконий поединок — не шутки, не детские забавы. В идеале уехать бы километров за пятьдесят от любых поселений, но у меня дрожат руки от нетерпения. Чувствую, что и Алан хочет побыстрее разобраться с ситуацией.

Через полчаса езды мы спешиваемся, бьем каждый свою лошадь по крупу, чтобы они отбежали или вообще вернулись во дворец, после чего идем дальше пешком.

— Для меня честь — сражаться именно с тобой, — вдруг произносит Алан. — Мы через многое прошли. Ты спасал мне жизнь десятки раз. Проиграть такому дракону не зазорно, а выиграть — выше всяких ожиданий.

— Взаимно, Ал. Я благодарен тебе за то, что ты вернул меня к жизни. Увы, в ней всё оказалось по-другому. Мне никогда не хотелось быть твоим врагом… да и сейчас не хочется.

Бросаю на него взгляд. Идет рядом, смотря под ноги, словно вообще не хочет видеть, что происходит вокруг, оценивать обстановку, прикидывать траекторию полета. Совсем не похоже на Ала. Он не самый сильный дракон, не самый большой, но на войне его не раз выручали смекалка и умение ориентироваться на местности. Если бы еще не горячая голова, которая заставляла его бросаться в бой без раздумий, ему бы не было цены как боевой единице.

Мы встаем друг напротив друга, смотрим друг другу в глаза. Я не вижу страха у него во взгляде, только решимость. Ради Леотты он действительно готов убить меня… Как и я — его.

— Не будем оттягивать неизбежное, — бросает Алан и начинает обращаться в дракона. Я следую его примеру.

Чешуя, как кристаллы льда, покрывающая мое тело. Лапы зарываются когтями в землю, крылья наизготовку, чтобы в любую секунду поймать порыв ветра и избежать удара — или нанести его первым. Алан стоит напротив. Он обратился чуть раньше, дал мне лишние десять секунд, чтобы я окончательно принял облик.

Рывок. Мы одновременно мчимся друг на друга. Извернуться, поднырнуть под молодого дракона — маневр удается, и я впиваюсь в его шею… почти. Алан, хорошо знающий мои привычки, взмахивает крыльями и приподнимается, мои клыки щелкают в воздухе в полуметре от его шеи.

Разворачивается в воздухе и летит на меня. Встаю на задние лапы, выбрасывая передние вперед — одна бьет Алана по крылу, и тот падает на землю плашмя. Он плюет в меня черным пламенем — глаза на несколько секунд заволакивает дымом и болью. Хитрец! Его любимый прием, чтобы избегать прямых столкновений. Ослепить врага и ударить сзади… Даже не видя его, я легко угадываю движение, разворачиваюсь, мой хвост бьет Алана по морде, оставляя глубокий порез сбоку. По чешуйчатой щеке сползает алая кровь и теряется в черных пластинах.

Мой друг и боевой товарищ! Тебе лучше бы придумать что-то новое, чего я еще не видел, чтобы застать меня врасплох.

Но и Алан прекрасно знает мои приемы. Он оказывается рядом, я выдыхаю на его лапы ледяной огонь — он может буквально приплавить дракона к земле, как льдом. Алан понимает это и взлетает, когтями бьет меня по шее. Это уже опаснее, но далеко не смертельно.

Наш бой продолжает долго. Дольше, чем с любым другим драконом. Мы предугадываем действия друг друга, отражаем, сходимся вновь. В какой-то момент мне удается садануть когтями по левому крылу Алана разорвать перепончатую ткань, и он теряет возможность к идеальным маневрам, хотя все еще может летать. Почти сразу после этого он подныривает под меня и почти пробивает грудину резким взмахом. Я прикусываю его в бок — это не то что не опасно, даже не больно, но заставляет его отпрянуть.

Ран все больше, но пока еще никто не дорвался до сердца соперника. В этом вся суть. Когтями можно разорвать ребра и убить, но нужно подгадать идеальный момент, ударить ровно и с достаточной силой. Была бы на мне броня, которую придумала моя жена, и Алана уже не было в живых…

Леотта! Смотрит ли она за нами? Или наоборот, закрылась в комнате, не желая знать исхода? Когда я вернусь к ней, она, конечно, будет в печали. Сложно будет остановить ее рыдания, но я буду рядом, подставлю ей свое плечо. Пусть плачет и гневается сколько угодно, однажды это пройдет. И тогда она точно будет моей…

Удар. Замечтавшись, пропускаю удар, похожий на пощечину. Выпускаю синий огонь на зарвавшегося Алана. Тот взлетает, но, к моему удивлению, не набрасывается на меня, а отлетает дальше.

Что он задумал? Почему не продолжает бой?

Алан с высоты полета изрыгает черное пламя, как бы очерчивая вокруг нас поле. Все заволакивает густым, почти непроглядным туманом. Это что-то новенькое! Я понимаю, почему раньше, в крупных сражениях он не использовал этот прием — так воины не смогут ориентироваться в пространстве, могут задеть своих. Но в схватке один на один — прекрасно! Надо отдать ему должное, Ал дает мне отпор.

Но есть одна проблема. Я на свое земле. Нет места в мире, где я был бы сильнее, крепче, быстрее. Вокруг так темно из-за густого тумана, словно наступила ночь. И через эту мглу, как летучая мышь, врывается Алан. Я успеваю сориентироваться, бодаю его снизу башкой. Черный дракон переворачивается в воздухе и падает с грохотом, словно случилось землетрясение. А я взлетаю вверх, над туманом, чтобы больше не допустить атаки исподтишка.

Оглядываюсь на дворец. От него движется всадник… нет, всадница. Леотта. Все-таки не выдержала, не смогла усидеть дома. Что ж, пусть видит, как падет ее возлюбленный!

Пф-ф-ф… Воздух выходит из груди одним рывком, когда Алан вылетает из тумана прямо подо мной, в слепой зоне. Я не успеваю задеть его, и он бьет меня в грудь, из-за чего я на несколько секунд теряюсь, в глазах темнеет. Его когти впиваются в ребра, и я чувствую это… Острый конец у своего сердца. Не физическое ощущение, а, скорее, просто понимание: еще несколько сантиметров — и он доберется до сердца. Мой крылья взмахивают, позволяя оставаться в воздухе, но я едва могу сопротивляться зову смерти.

Алан не спешит убивать меня, хотя он как никогда близок. Так мы и зависли в воздухе.

Победа. Его безоговорочная победа. На моей земле! Просто невероятно, что это случилось, так не могло быть. На глазах у моей жены!

— Ты… р-р… — пытается сказать он драконьим ртом, но это не самое простое действие. — Р-р-рив… Я тебя… от… пускаю. По… милован.

Что? Помилован?

Коготь Алана вырывается у меня из груди, не задев сердца. Я в непонимании смотрю на него…

Помилован… Так на тренировках милостиво отпускают самых слабых учеников-воинов, когда те повержены и беспомощно валяются на земле. Так преступников, которым грозила казнь, милуют и щадят по воле повелителя.

Снисхождение. Жалость? Ко мне!!! Словно это я — неудачливый мальчишка, который не смог победить в поединке. Или преступник, у которого не хватает смелости принять справедливую участь. Алан что, решил показать свое превосходство надо мной? Бесполезным мужчиной, который еще недавно валялся пластом и не мог даже вздохнуть без боли?

Я не позволю испытывать ко мне жалость! Я никогда не позволял!

С новой силой я влетаю в Алана. Он не ожидал этого, поэтому не успевает ответить, а мои когти рвут его плоть, крошат его крылья на кусочки. Мы уже не держимся в воздухе, а падаем, несемся к земле, уже в стороне от тумана. От ярости я и сам забываю про свои крылья, в голове лишь одна мысль: отомстить, убить! Не позволить кому-то надсмехаться над моей слабостью, проявлять ко мне снисхождение. Я силен! Я способен уничтожить кого угодно, я не слаб!!!

— Р-р-рив! — рычит Алан, но это больше похоже на крик умирающего.

Черные чешуйки проносятся мимо, мы летим к земле. Бах! Громкое падение, я приземляюсь на Алана, вдавливаю его в сырую почву. Он не может сопротивляться, лишь пытается лапами прикрыть грудь, где спрятано сердце… Я вырву его!

Зубами впиваюсь в его лапу, рывком убираю ее.

Я убью его за всё. За презрение к моей слабости. За то, что попытался быть благородным, унизив меня. За Леотту, которую он у меня отнял!

Ал уже не защищается. Его лапы с оборванными мышцами безвольно повисают, и теперь я могу добраться до груди. Заношу свою лапу для последнего удара…

— Риввард!

Что за?.. Голос моей любимой женщины. Он слышится где-то сбоку, несется к нам, продолжая звать меня. Поворачиваю голову. Леотта здесь! Так быстро добралась от дворца? Или мы так долго сражались?

— Рив! Отпусти его!

Она выпрыгивает из седла почти на ходу и бежит ко мне. Ал, тяжело дыша под моей хваткой, поворачивает голову в ее сторону.

— У… ходи… — просит он.

— Риввард, отпусти! — молит Леотта. Она совсем близко. Подбегает к моей лапе, смотрит снизу вверх. Маленькая, беззащитная. Не понимает, что мы можем случайно ее раздавить?

— Нет, — выдыхаю и не отпускаю лапы.

— Алан говорил, что дракон не может ослушаться просьбы истинной. Отпусти! — молит она.

Хм… Дракон не может ослушаться просьбы истинной. Это правда. Но я почему-то могу. Понимаю, что никакая неведомая сила не сдерживает меня, я без проблем могу ударить Ала. Вырвать его сердце.

— Я могу… — отвечаю.

— Значит, я не твоя истинная. Так зачем это все? — кричит Леотта.

Этого не может быть. Я знаю это чувство. Я уже испытывал его. Моя первая жена была моей истинной, и ради нее я точно так же мог убить любого. Леотта может говорить что угодно, но она не права.

Опускаю лапу на грудь Алана, впиваюсь когтями. Он рычит от боли, а Леотта взвизгивает.

— Риввард! — Ее голос вдруг меняется, становится грубее, более… приказным, что ли. — Посмотри на меня!

Я опускаю на жену взгляд. Что это у нее в руках? Сверкнуло сталью, прижатое к шее.

— Убьешь его — и я покончу с собой. Понял?! — кричит Леотта. Слезы застывают в ее глазах и блестят так же, как клинок.

— Не смей, — требую я.

— А я посмею! И ты не успеешь меня остановить. Что ты делаешь, Рив? Алан уже победил и дал тебе уйти. А ты напал на него опять! Он не ожидал этого, это нечестный бой! Хочешь выиграть противника, как трус?

Я не… Я не трус! Никто не смеет так говорить! Я вновь начинаю закипать.

— Что, злишься? — кричит Леотта снизу. — Злись на себя! Так вспылил, что даже о чести забыл? И как ты потом сможешь наслаждаться своей победой? Ты потеряешь с ней все, Риввард. Уважение к себе, честь, славу. И меня!

Ее слова бьют больнее меча, но достигают цели.

Честь, слава… возможно, без этого я как-нибудь смог бы прожить. Тяжело, но возможно. Но что мне делать, если Леотта умрет? Потерять вторую любимую за жизнь — невозможное испытание. Но ведь если пощажу Ала, он заберет ее, увезет… Они будут где-то далеко, счастливы…

Но живы.

Сложно, слишком сложно. Остался ли у меня выбор? Думаю, нет.

С рыком бессилия спрыгиваю с соперника и взмахиваю крыльями. Прочь отсюда! Подальше от этих двоих, взаимно влюбленных. Залижу раны подальше отсюда. Если вообще возможно излечиться от такого.

Пусть будут прокляты эти двое! Прокляты… и счастливы.