Формула истинной

Глава 16. Гонка вооружений

Я испугалась за Леса, словно это меня чуть не проткнули мечом! Бросаюсь к нему сразу же, подбегаю и встаю на колени, склоняясь на внуком. Поначалу он лежит так же неподвижно, как тогда, в пожаре…

Но потом резко садится, чуть не ударив меня лбом.

— Блин! Не получилось! — В его голосе ни капли испуга, только досада.

— Как ты? — Я подаю руку, чтобы помочь ему подняться, но Лесандр не принимает ее, встает сам.

Он с печалью смотрит на удаляющихся Ривварда и Алана.

— Я правда думал, что сработает, — бормочет себе под нос.

— Они тебя чуть не убили!

— Да нет, ба… Леотта, ты правда не понимаешь? — Лес поворачивается ко мне, и в его глазах я вижу ярость. — Я должен стать драконом! Любым способом! Иначе что мне еще делать в этом мире? Это же моя цель… наверное.

Бедный мой внук. Подростковые гормоны, поиск смысла жизни. Всё это я проходила будто бы вечность назад, но опыт учителя в школе подсказывает: все через это проходят. Я думала, моего внука минует эта участь. Он всегда просто исполнял то, что я ему говорила. Надо учится? Учится. Надо походить на дополнительные занятия? Идет. Своего интереса у него не то чтобы не было, но он никогда не показывал его так явно. Даже, кажется, смирился с тем, что поступать будет в медицинский, как я ему советовала.

И вот сейчас, оказавшись в другом мире, Лесандр чувствует свободу. И необходимость самому принимать решения, раз уж все цели, которые я давала ему раньше, уже бесполезны. Выбрал вот такую задачу — стать драконом. И сейчас злится, потому что не получается! Но как можно мечтать об этом, если тебе постоянно будет угрожать опасность? Если даже для обретения формы дракона Лесандру приходится рисковать жизнью? Мне этого не понять.

Или Риввард прав, я слишком о нем забочусь? Но иначе и быть не может.

Лесандр осматривает рубашку, на которой остались следы крови. Приподнимает ее, проводит пальцем по коже. Там ни намека на царапину или шрам. Всё затянулось в считанные минуты.

— Тебе лучше отдохнуть, Лес, — беспомощно блею я, словно овца.

— Иди отдыхай, если тебе хочется. А я лучше потренируюсь, — отвечает Лесандр и идет к Ниллу за заданием.

А я ухожу прочь.

Как может быть, чтобы всего одно занятие с неродным отцом так переменило моего внука? Я ведь всегда заботилась о нем, оберегала. И вдруг оказывается, что ему нужно было совсем не это. Мальчик хочет играть в войнушки, рассекать небо… Хотя какой уж это мальчик. Взрослый парень. Просто я никак не могу смириться, что он не навсегда останется ребенком.

В расстроенных чувствах я иду в единственное место, которое здесь могу назвать уютным, — в библиотеку. Спрятаться в книгах, поискать ответы на беспокоящие меня вопросы — это всегда успокаивало меня, но не сейчас. Мне бы выход в интернет, с доступом к современным книгам. Я бы почитала, что советуют психологи во время кризиса подросткового возраста. А в этом мире поди и не знают, что бывают какие-то кризисы. Как мои сверстницы любили говорить: если мучает депрессия — иди в огород, и всё пройдет. Старые курицы!

Я зарываюсь в книги, и беспокойство потихоньку отступает. Больше читаю о драконах: мне уже известно, что их можно убить, только попав в сердце. По сути, это значит, что на остальные места дракону плевать: ему хоть голову могут отрубить, и это его не убьет. Но почему же во всех этих трактатах нет ни слова о защите, о каком-нибудь средневековом бронежилете?

Спустя несколько часов поиска я наконец нахожу коротенькое примечание в военной книге о том, что попытки создать такую броню были. Но местным не пришло в голову ничего лучше, чем просто нацепить на дракона такую громоздкую конструкцию, что «первоиспытатель» даже взлетал с трудом. Если я правильно понимаю, та броня была сделана сплошь из металла и весила слишком много даже для дракона. Можно было бы сделать броню и полегче, но тогда баллисты легко их пробивали. Значит, у нас есть две задачи: уменьшить вес и укрепить место для удара…

Я возвращаюсь к пергаменту и начинаю рисовать…

Вечер наступает незаметно. Голова болит. Весь день я либо читала, либо пыталась вспомнить всё, что мне известно о свойствах материалов и военных действиях. Увы, если про материалы я хоть что-то помнила, то вот с военными делами близко не знакома. Слишком уж болезненная для меня тема: родители прошли войну, и во мне вся эта тематика всегда отзывалась болью. Сейчас даже те крупицы знаний, которые у меня были, пригодились.

Я вздрагиваю, когда со скрипом открывается дверь и входят Риввард и Алан. Пора бы уже привыкнуть, что от присутствия второго у меня перехватывает дыхание, но я не могу.

— Мне сказали, что ты здесь, — вместо приветствия говорит мой муж. — Не замечал, что тебе нравится читать.

— Я… — стараюсь взять себя в руки и продолжаю уже тверже: — Прости. Просто меня беспокоило то, в каком состоянии ты вернулся домой. Захотелось найти что-нибудь, что бы тебе помогло.

Кстати говоря, хотя прошло меньше суток, Риввард выглядит уже не так плохо. Он подходит ко мне слегка прихрамывая, но уже без трости. Алан следует за ним и смотрит на друга с беспокойством, будто в любой миг готов подхватить его. Вместе они похожи на отца и сына. Оба с черными, угольными длинными волосами, стройные и высокие. Только лицо Ривварда искажено морщинами, хоть и не глубокими, а Алан сияет молодостью и силой.

— Над этим вопросом бьются лучшие умы, госпожа, — говорит Алан с легкой улыбкой. — Вы же не думаете, что пара часов в библиотеке помогут вам придумать то, до чего не додумались наши генералы?

Пара часов в библиотеке — вряд ли. А вот современные, пусть и поверхностные, знания — вполне. Но вам об этом знать не обязательно.

— Тогда расскажите мне вы, — прошу я. — Почему драконы вступают в бой без единой защиты, в то время как обычные солдаты облачены в латы?

Риввард садится за стол напротив меня, Алан встает у него за спиной. Мой муж объясняет:

— До недавнего времени вообще не нужно было никакой брони. Мы правили на любом поле боя, не было никаких угроз. Победа зависела лишь от того, если ли у сражающихся драконы, насколько они умелы, у кого их больше. Только недавно появились баллисты, из-за которых наличие драконов перестает быть преимуществом.

Ага, понимаю. Значит, началась гонка вооружений. Появилась угроза, и драконы еще просто не придумали, как с ней бороться.

— Думаю, теперь это необходимо, мой дорогой муж. — Такое обращение дается мне непросто, но я пересиливаю себя. — Если ваши воины ходят в броне, то драконы тем более должны быть защищены.

— Были попытки, — морщится Риввард, как от каких-то неприятных воспоминаний. — Пару месяцев назад сам видел, как на одного огненного напялили громоздкую бандуру. Он едва шевелил крыльями — броня их сковывала. Ал, помнишь этого бедолагу?

Алан усмехается:

— Он летел над землей так низко, что царапал землю пузом. А когда попробовал изрыгнуть пламя, его броня раскалилась и потекла вниз металлическим дождем. И это не говоря уж от том, что ее так и не смогли нормально закрепить на драконе, чтобы не сковывать движения крыльев. Бесполезное дело.

Металлическая броня будет плавиться… Об этом я не подумала. Хотя — мы же в мире магии! Наверняка найдется ответ и на этот вопрос. Про удобство вообще молчу — здесь даже платья делают так, что в них неудобно ходить. О комфортных застежках и креплениях будто и не слышали.

— Как видишь, броня только мешает и ни капли не защищает, — подводит итог Риввард.

— Она мешает, потому что ее делали целиком из металла, не так ли? — спрашиваю я.

— Разумеется.

— Но ведь у ваших воинов, помимо стальных лат, наверняка есть и что-то другое. Кольчуга, под ней — эти штуки… мягкие… — Я путаюсь и понимаю, что теряю внимание мужчин.

— Поддоспешник, — подсказывает Алан.

— Точно. Это всё ведь не только для мягкости и удобства, но и для амортизирующего эффекта.

Мужчины переглядываются, будто не понимая, о чем я говорю. Возможно, сам эффект им знаком, но не термин. Я стараюсь объяснить:

— Слои из разных материалов могут замедлить удар. Вот смотрите… — Я оглядываюсь в поисках чего-то металлического и хватают какой-то поднос. Кладу его на стол. — У вас есть что-нибудь острое?

Алан вытаскивает из-за пояса короткий клинок, типа кинжала. Он что, постоянно его носит?!

Я беру нож и бью по подносу. В нем остается вмятина — металл довольно мягкий и тонкий. На столе остается скол.

— Только металл плохо защищает. Но если подложить под него что-то мягкое, вот что получится: сталь распределяет нагрузку по всей поверхности. Ткань снизу создает амортизирующий эффект, она же замедляет удар. Вот смотрите.

Я подтягиваю к столу штору, складываю ее в несколько слоев, прижимаю ее к столу и сверху располагаю поднос. Уже после этого бью — и клинок не достигает стола.

— Если сделать таких слоев несколько, это будет иметь эффект. Сталь, потом войлок, потом сталь, войлок и снова сталь. Каждый слой будет замедлять стрелу от баллисты. Войлок весит меньше металла, поэтому броня не будет весить столько же, сколько полностью стальная. А если сделать ее под наклоном… Вот, посмотрите, я нарисовала. Прямой удар всегда сильнее. Чуть округлая броня не только защищает, но и как бы отводит удар в сторону. По такому принципу действуют шлемы — прямой удар все равно пробьет голову, но если он чуть косой, то пройдет по шлему вскользь. У драконов широкая грудь, поэтому там такой вариант не сработает, но можно сделать броню в виде клина, как на рисунке. Тогда все прямые удары будут отражаться в сторону. Они пробьют крыло, может быть, или улетят в небо, или застрянут в броне, но сердце не заденут!

Я с победным видом смотрю на мужчин. Риввард берет в руки мой рисунок и изучающе смотрит. Ал склоняется над ним и наблюдает через плечо. Оба молчат, и мой триумф потихоньку гаснет.

Про клинообразную броню я придумала, вспомнив рассказ моего отца про службу в танковых войсках. Мол, в танках специально делают наклонные поверхности металла — так при том же расходе стали броня всё равно получается толще. Но чем дольше я смотрю на молчащих мужчин, тем сильнее сомневаюсь в собственной идее.

— Не знаю, сработает ли это, — говорю я уже совсем неуверенным голосом. — Но мне захотелось защитить дракона, которому я отдала свое сердце.

Риввард не поднимает глаз от пергамента, а вот Алан вскидывает голову и смотрит мне в глаза.

— Если бы у каждого дракона была такая женщина, мы были бы непобедимы, — говорит он.

Мой муж тоже наконец переводит взгляд на меня.

— Ты удивила меня, Леотта. Уже не в первый раз за сегодняшний день. Это может сработать.

— Если в войлочные слои встроить ледяные кристаллы, броня не будет плавиться. По крайней мере так быстро, как раньше, — подсказывает Алан, и я удивляюсь, как такая простая идея не пришла мне в голову раньше.

— Точно!

— Хорошо, — кивает Риввард и встает. — Я заберу этот рисунок. Договоримся с кузнецами, пусть подготовят пробный вариант. На это уйдет много стали… Но если сработает, мы вновь будем непобедимыми.

Он выходит из библиотеки, а вот Алан задерживается. Я вспоминаю, что, кажется, графиням запрещалось находиться с другими мужчинами наедине. Но то в нашем мире, а здесь, наверное, можно? Об этом нигде не написано.

— Ваши идеи поразительны, — выдыхает Алан и делает шаг ко мне. Я встаю из-за стола. — Неужели ваши чувства к графу дают вам столько вдохновения?

Мне кажется, в этом вопросе есть второе дно, но я не могу его разгадать.

— Я бы не хотела, чтобы в следующий раз вы принесли домой его бесчувственное тело, граф Старрвинд. Лесандру нужен живой отец.

— А вам, полагаю, нужен живой муж.

— Без него я никто, — отвечаю честно.

— Но вы с Риввардом не истинные. Разве вас это не тяготит?

У меня сердце сжимается от этой фразы. Уж не намекает ли Алан на то, что тоже что-то чувствует ко мне?.. Его черные волосы спадают на плечи, а последние лучи солнца красиво освещают четкие скулы и крепкий подбородок. В нашем мире он мог бы стать моделью…

— Многие люди живут без истинности. Зато они умеют просто любить. И я — тоже умею. — Это правда хотя бы потому, что у меня есть внук, за которого я готова отдать жизнь. Но Алан может думать, что я говорю о Ривварде. — А у вас, граф Старрвинд, есть истинная?

Он чуть хмурит лоб, словно вопрос застал его врасплох.

— Мне кажется, есть.

— Кажется? Разве вы не должны знать об этом точно? — удивляюсь я.

— Истинность всегда взаимна. А я во взаимности совсем не уверен, — отвечает он, слегка кланяется и уходит.