Физрук-10: назад в СССР

Глава 24

— Граф! — обратился я к Третьяковскому. — Тебе лучше остаться в городе. Если через час от нас не будет никаких вестей, поднимай тревогу.

— Хорошо! — откликнулся тот. — Держите оборону!

Сидоров и Морозов сели в «Москвич», на котором они все втроем приехали, а Красавина — в мою «Волгу». И мы помчались по ночным улицам. Пошел дождь, асфальт стал мокрым, но сбросить скорость я не мог. Лиля посматривала на меня и явно хотела о чем-то спросить, но не решалась отвлекать. Ну и правильно делала. Мне сейчас было не до разговоров. Очень хотелось верить, что внезапно приехавший в Литейск руководитель проекта «УВ» сейчас кушает водочку в ресторане, а отлов моих пацанов отложил на завтра.

Надо бы позвонить Илге, но не хотелось терять времени. Если мои восьмиклашки уже собрались, то вполне могут уйти в подземелья. А вдруг они попадут в яму с людоедами? Меня даже передернуло от такой перспективы. И напрасно. Машина вильнула и я едва не выскочил на встречку. Хорошо что по ночам в этом городке пустынно. Старлей встревоженно взглянула на меня, но промолчала. Выдержка! Больше я не позволил себе утратить контроль над дорогой.

Через двадцать минут мы были уже в Заречье. Подъехали к Чертовой башне как можно ближе. Фары высветили мокрые кусты, кирпичные стены самой башни, но больше ничего и никого. Мы выскочили наружу. Красавина открыла багажник «Москвича» и вынула из него сумку, в которой оказались плащи-дождевики. Мы надели их, засветили фонарики. Двинулись ко входу в башню. Первым спустился к двери Морозов. Подергал ее. Помахал лучом фонаря, подзывая нас.

— Что там? — крикнул я.

— Заперто!

— Изнутри?

— Снаружи. Здоровенный такой замок. В эту развалину никто залезть не мог.

Я верил младлею, но все-таки спустился в ямку возле двери и лично проверил замок. Алексей прав — заперто надежно. Никто не мог проникнуть в башню снаружи. В это время Лиля и Кирилл обшаривали окрестности. Это было правильно. Даже если здесь, кроме нас четверых, нет ни души, все равно следовало убедиться в этом. Потом мы вновь собрались у машин. Надо было решить, что делать дальше? Где искать пацанов? А может они сидят дома, а мы тут, как дураки, зря мокнем?

— А ну стойте! — вдруг крикнул старшина. — Не двигайтесь! Топчемся, как слоны… А ведь трое из нас — милиционеры…

И он принялся шарить лучом фонаря по траве и битому кирпичу. Ахнула с раскаянием Лиля, а Леха покачал головой. Я их понимал. Они же менты, а никто, кроме Сидорова не дотумкал, что надо поискать следы! Я, впрочем, тоже. Правда, мне очень не хотелось, чтобы они обнаружились. Ведь если их нет, то пацаны, наверняка, сидят по домам. Вернее — уже спят. Насыщенная битым кирпичом почва вокруг была мало подходящей для оставления отпечатков, тем более — в дождь. Не двигаясь с места, мы с Морозовым и Красавиной, стали обследовать землю возле машин.

Все молчали, потому что никаких следов не находили. Я тоже не видел ничего, что напоминало бы отпечатки подошв максимум тридцать девятого— сорокового размеров. А ведь три десятка пацанов должны были их оставить во множестве! Старшина метался вокруг, как ищейка, постепенно расширяя круг поиска, но, видимо, им двигала профессиональная добросовестность. Не зная, как другим, а мне стало казаться, что не было здесь моих восьмиклассников. По крайней мере — сегодня.

— Кирилл Арсентьевич! — окликнул его я. — Хватит! Итак ясно. Не было их здесь. Надо позвонить, узнать, может это ложная тревога?

— Следов действительно нет, — откликнулся он. — Если не считать — отпечатков протекторов. Колеса не сдвоенные. Так что это вполне мог быть автобус. Большой, типа «Икаруса». Подъехал со стороны города, постоял, а потом двинулся дальше.

— Так значит… — проговорил я, потому что открытие Сидорова мне очень не понравилось. — Рации захватили?

— Да! — откликнулся Морозов.

— Может кто-нибудь связаться с ГАИ? Пусть задержат «Икарус», который идет из Литейска со стороны Заречья.

— Я свяжусь! — сказала Красавина. — Здесь неподалеку есть пост. Задержать может уже не задержат, а вот сообщить проезжал ли такой — сообщат.

Младший лейтенант протянул ей «Виолу-Н». Взяв ее, Лиля принялась вызывать гаишников:

— Пост номер триста девятнадцать, прием!

Рация захрюкала и отозвалась:

— Пост триста девятнадцать на связи! Кто говорит?

— Говорит старший лейтенант Красавина, инспектор по делам несовершеннолетних!

— Слушаю, товарищ старший лейтенант. Что случилось?

— Сообщите, проезжал ли мимо поста автобус, номер не знаю. Марка — предположительно «Икарус»?

— Так точно! Проезжал. Тридцать пять минут назад, в направлении областного центра. Госномер тридцать четыре пятьдесят шесть ЛИК.

— Были в автобусе дети, триста девятнадцатый?

— Так точно! Были! Транспорт двигался с разрешенной скоростью. Все положенные знаки и таблички имеются.

— Спасибо, триста девятнадцатый! Просьба, передать на следующий пост, чтобы задержали автобус.

— Передам, товарищ старший лейтенант!

— По машинам! — скомандовал я.

Лиля снова села со мною. Я вывел «Волгу» на проезжую часть. «Москвич» за нами.

— Это могут оказаться и не они, — сказала Лиля. — Мало ли. Вдруг экскурсия.

— Тормознут гаишники, проверим, — пробурчал я.

— Ты на это особо не рассчитывай, Саша! — отозвалась старлей. — Ведь чтобы надолго задержать автобус, да еще с детьми, ночью, нужны веские основания, а у водителя и сопровождающих, наверняка, все документы в полном порядке. Мне и так по шапке дадут за выход на связь без служебной необходимости.

В ее словах звучал здравый смысл и я понимал, что она права, но деваться было некуда. Нужно убедиться, что в «Икарусе» под номером «3456 ЛИК» везут моих пацанов. Или — в обратном. Мы выкатили на шоссе. Соблюдая скоростной режим, проехали мимо поста ГАИ №319, и наддали. Черная полоса асфальта летела под колеса «Волги», фары встречных машин переключались на ближний свет. Мы проехали километров тридцать, когда встречный грузовик помигал, предупреждая — впереди гайцы.

Я и сам это знал и очень надеялся на них. Наконец, сквозь дождевую завесу и впрямь засияли окошки поста Госавтоинспекции. А перед ним замаячила широкая корма «Икаруса». Я успел заметить номер — тот самый, названный гаишником — как вдруг автобус тронулся и начал набирать скорость. Что ж, Лиля оказалась права, инспектора не могли долго держать транспорт с детьми, если водитель не сделал никаких нарушений. Придется догонять. В принципе на «ГАЗ-24» настичь «Икарус» не проблема, но дальше-то что делать?

— Лиля, — обратился я к своей спутнице. — Попробую аккуратненько догнать автобус. Я поравняюсь с ним, а ты постарайся рассмотреть, нет ли знакомых ребят в салоне?

— Давай попробуем, Саша. Только осторожнее!

— Конечно! Даже если там не мои пацаны, они все равно — дети!

И я тихонько пошел на обгон. Благо ширина полосы позволяла. Когда я поравнялся с «Икарусом», Красавина прильнула к стеклу, потом опустила стекло и высунулась. Она смотрела долго и молчала, а я не спрашивал, потому что все мое внимание было сосредоточенно на соблюдении необходимой скорости и дистанции, что не так-то просто было сделать на мокрой дороге. Наконец, мне пришлось сбросить скорость и снова пристроиться в хвост автобусу.

— Ну что? — спросил я Красавину, которая втянула голову обратно и спешно подняла стекло.

— Прости, не разглядела, — виновато пробормотала она. — Поздно уже. Спят ребятишки. Да и стекла залиты водой.

— Это ты меня прости, — сказал я. — У тебя голова намокла… С самого начала это была глупая затея.

— Откровенно говоря, трудно было поверить в то, что рассказал тот товарищ. Если бы не ты, я бы его рассказ всерьез бы не восприняла.

— Может, свяжешься со следующим постом? — спросил я, не отреагировав на ее слова.

— Нет, — возразила Лиля. — Идем на обгон и попросим гаишников напрямую, чтобы тормознули «Икарус».

— Согласен.

Старлей связалась с экипажем «Москвича», сообщив о наших планах, приказав автобус не обгонять, а держаться позади. Идея была правильная и я пошел на обгон. Благо обстановка на дороге позволяла. Таким образом водила «Икаруса» вынужден был оставаться между нашими машинами. Правда, когда впереди опять замаячил пост ГАИ, я прибавил скорости, чтобы оказаться возле него раньше автобуса. Я выиграл минут пять и этого должно было хватить. Остановившись возле поста, я выскочил из машины и протянул гайцу свое хитрое удостоверение. Посвятив фонариком, парень откозырял.

— Сержант Еремин. Чем могу помочь, товарищ Данилов?

— Сейчас подойдет «Икарус», номер тридцать четыре пятьдесят шесть ЛИК, — сказал я. — Пусть водитель выйдет и не разрешайте ему сесть за руль, пока я не скажу. Да, и пусть шофер откроет пассажирскую дверь. Только ведите себя спокойно и естественно. И говорите тише. В автобусе спят дети.

— Есть, товарищ Данилов! А что случилось?

— Пока ничего.

Я отошел к машине, а он вышел на проезжую часть. «Икарус» как раз подъезжал к посту. Сержант указал ему полосатой палочкой на обочину. Водила ослушаться не посмел. Автобус замедлил ход, проехал немного вперед, прижался к обочине и остановился. Гаишник, помахивая жезлом, не торопясь, двинулся к нему. Подъехал наш «Москвич» и тоже остановился, но оба милиционера остались в салоне. Из «Волги» вышла Лиля и мы вместе пошли к «Икарусу». Когда мы приблизились, пассажирская дверь как раз открылась. Красавина первой вошла в салон. Я — следом.

С первого взгляда я понял, что мы не ошиблись. В автобусе сидели мои пацаны. Почти все они спали. Только братишка, увидев меня, вскинулся, но я прижал палец к губам, дескать, тише. С переднего сиденья на нас уставился грузный, лысый старик с короткой заостренной седой бородкой. А рядом с ним сидела Илга. Она тоже дремала. Старикан выкатил зенки и открыл было рот, но я прижал палец к губам, ткнул ему в нос свои «корочки» и жестом поманил из автобуса. Сердито пожав плечами, гражданин поднялся, а на его место скользнула инспектор по делам несовершеннолетних. Я помог толстяку спуститься и отвел его в сторонку.

— В чем дело, товарищ! — тут же прошипел он. — Я академик Переведенский! По какому праву⁈

— Документики предъявите, гражданин! — ледяным тоном потребовал я.

— Это произвол! — закудахтал академик. — Я доложу о вашем возмутительном поведении самому товарищу Андропову!

Однако за документами все же полез. Протянул мне свои «корочки». На передней части коричневой обложки красовался тисненый золотом герб СССР и надпись «АКАДЕМИЯ НАУК СССР». Я открыл документик. Слева была фотка старикана, только чуть более молодая, печать Академии и надпись: «ИЗБРАН 5 МАРТА 1974 ГОДА». На правой стороне «АКАДЕМИЯ НАУК СОЮЗА СОВЕТСКИХ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ РЕСПУБЛИК. ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЙ ЧЛЕН (АКАДЕМИК) АКАДЕМИИ НАУК СССР АФРИКАН СИЛОВИЧ ПЕРЕВЕДЕНСКИЙ». Ниже шла надпись: «ПРЕЗИДЕНТ АКАДЕМИИ НАУК СССР» и подпись. Не разобрал. А слева номер 392.

— Та-ак, — протянул я, закрывая удостоверение, но не возвращая его старикану.

— Что — та-ак! — злобно передразнил меня толстяк. — Документы не в порядке?

— Да вроде в порядке, только вот подпись не разборчива!

— Как это не разборчива⁈ — совсем взбеленился Переведенский. — Келдыш! Мстислав Всеволодович Келдыш!

— И это товарищ Келдыш разрешил вам вывозить из города детей?

— А это вас не касается, молодой человек! Я выполняю задание государственной важности! И вы ответите за срыв правительственного мероприятия!

— Полноте, Африкан Силыч! Вам ли привыкать срывать правительственные задания! Напомнить? «НИИ-300», который сожрал невесть сколько государственных средств и не окупил ни копейки… «Гнездовье» в Эстонии, где вы издевались над больными инсектоморфией людьми, и в итоге бросили этих несчастных на произвол судьбы… А людей захлебнувшихся в парафине, когда обвалилась эта ваша Башня, напомнить! Надо еще проверить, как это вам академика дали…

— Не порите чуши, как вас там… — забормотал академик, явно струхнув. — Научный поиск — это вам не по бульвару с барышней фланировать… Ученый, прокладывающий новые пути в науке, не застрахован от ошибок и неудач…

— С неудачами вашими будут разбираться в прокуратуре, по делу о разбазаривании государственных денег, а пока суд да дело, дети вернутся домой, к родным.

— Ах ты, щенок! — прошипел тот, и сунул руку в боковой карман пальто.

Я схватил его за жирное запястье, выдернул из кармана и вывернул. Академик тихо взвыл и на асфальт брякнулся короткий массивный металлический стержень, я пинком отшвырнул его в сторону.

— Товарищ милиционер! — заблажил старик, тряся вывихнутым запястьем.

Из будки как раз выглянул второй гаишник. Видать, решил полюбопытствовать, что вообще происходит.

— Можно вас на минутку! — надрывался Переведенский, с ненавистью буравя меня свинячьими глазками.

Милиционер подошел, представился:

— Инспектор Сейфуллин! В чем дело, граждане?

— КГБ СССР! — сказал я, показав и ему свое спецудостоверение. — Инспектор, вот этому гражданину нужно в областной центр, так как автобус, на котором он ехал, возвращается в Литейск. Обеспечьте, пожалуйста, гражданина академика транспортом.

— Вы не имеете права! — снова завел ту же пластинку академик. — Это произвол!

— Выполняйте, инспектор! — сказал я.

— Пройдемте, гражданин, — сказал тот, беря старикана под локоток. — Сейчас я остановлю попутку и попрошу водителя подбросить вас до города.

— Удостоверение! — принялся вырываться академик. — Удостоверение верните!

— Вам его вернут. В прокуратуре. Если сочтут нужным, — проговорил я и подобрав оброненный Переведенским предмет, направился к автобусу.

— Товарищ инспектор! — залебезил перед гайцом старик. — Вы были свидетелем вопиющего факта превышения власти!.. Я могу позвонить с поста?

Что ему ответил Сейфуллин, я не расслышал. Тем более, что мне стало не до старой гниды, именующей себя академиком. Возле «Икаруса» стояли Лиля, Илга и мой брательник. Я подошел к ним. Володька тут же ко мне прижался. Приобняв его, я спросил у своей бывшей:

— И куда это вы, Илга Артуровна, везете моих пацанят? — осведомился я.

— На обкомовскую базу отдыха, — пробормотала она, потупив взгляд. — Так сказал академик.

— А детей вы спросили? Некоторым из них завтра защищать честь нашей школы на соревнованиях по самбо!.. Ну ладно, на их спортивные успехи вам, с этим старым хрычом, плевать, а как быть с их родителями? У Ильина парализованная мать! А Макаров живет с бабушкой, которая тоже нуждается в помощи…

— Они сказали, что везут нас на отдых, но мы не поверили, — встрял братишка. — Мы хотели в пещере спрятаться, но Чертова башня оказалась закрытой, а тут подъехал автобус… А с ним какие-то дядьки на черной машине… Один — лысый с бородкой — сказал, чтобы мы лезли в автобус… Мы хотели ноги сделать, но эти, из черной машины, наставили на нас какие-то пукалки и нам резко захотелось спать… Я, правда, спрятаться намылился и даже метнулся за кучу битого кирпича, но потом не захотел пацанов бросать и поплелся, как они, к автобусу…

И Володька показал — как. В другой ситуации это было бы забавно.

— Вы хоть понимаете, Илга Артуровна, что стали соучастницей преступного применения спецсредств против несовершеннолетних? — спросил я.

— Я не хотела, — проговорила она. — Меня заставили…

— Так. Все в автобус! — скомандовал я. — Лилия Игнатьевна, прошу вас сопровождать детей. Они возвращаются в Литейск.

— Хорошо! — откликнулась она. — Только я не понимаю, что тут происходит?

— Об этом потом, — сказал я и снова обратился к своей бывшей. — Где эта черная машина?