Философ

Глава 19 ЗАВОД

Огромный зал гудел от множества голосов. Сергей стоял посреди этого хаоса, растерянно озираясь по сторонам. Люди в праздничных нарядах сновали вокруг, смеялись, чокались бокалами, жадно поглощали закуски с длинных столов. В воздухе витал густой коктейль из запахов духов, алкоголя и жареного мяса. Он попытался сфокусировать взгляд, но все расплывалось перед глазами, словно смотрел сквозь толстое мутное стекло.

«Где я? Что это за место?» — пронеслось в голове. Последнее, что он помнил — как лег спать в доме деда Афанасия после долгого трудового дня и душевных разговоров. А теперь оказался здесь, в этом странном месте, среди незнакомых людей. Сергей попытался протиснуться сквозь толпу, чтобы найти выход, но его то и дело толкали, наступали на ноги, забрызгивали вином. Он чувствовал себя песчинкой в бурном потоке, неспособной противостоять его силе.

Вдруг громкий молодой голос перекрыл общий гул: «Горько! Горько молодым!» Крик подхватили, он покатился по залу, нарастая как снежный ком. «Свадьба, — понял Сергей. — Я каким-то образом попал на свадьбу». Люди вокруг начали браться за руки, образуя круг. Его тоже втянули, и он почувствовал, как чьи-то горячие ладони сжали его пальцы. Круг завертелся, набирая скорость. Все слилось в разноцветную карусель, в ушах зашумело. Сергей зажмурился, пытаясь справиться с головокружением.

Когда он открыл глаза, то обнаружил себя на залитой солнцем лесной поляне. Круг распался, люди исчезли. Посреди поляны стояла старая железная кровать, покрытая цветущим разнотравьем. На ней лежала молодая пара — девушка в белом подвенечном платье и парень в строгом костюме. Они о чем-то тихо переговаривались, нежно держась за руки. Сергей невольно залюбовался этой идиллической картиной. Но что-то здесь было не так. Он прищурился, вглядываясь внимательнее. И тут его пронзило ледяным ужасом осознание — это была не кровать, а могила! Молодожены лежали в открытой могиле, утопая в траве и цветах.

Сергей хотел закричать, предупредить их об опасности, но не мог издать ни звука. Горло словно сдавило невидимой рукой. Он в панике огляделся по сторонам — поляна исчезла, теперь вокруг простиралось старое кладбище с покосившимися крестами и замшелыми памятниками. Молодая пара все так же безмятежно лежала в могиле, не замечая зловещей перемены декораций. Сергей попытался сдвинуться с места, но ноги будто приросли к земле. Он чувствовал, как холодный пот стекает по спине. В голове лихорадочно метались мысли: «Что происходит? Почему они не видят? Как их спасти?»

Вдруг из-за ближайшего надгробия вышел старик в черном балахоне. Лица не было видно под низко опущенным капюшоном. В руке он держал длинную косу. Фигура медленно двинулась к могиле с молодоженами. Сергей понял, что нужно действовать немедленно, иначе случится непоправимое. Собрав все силы, он рванулся вперед и…

Внезапно окружающий мир снова изменился.

Теперь Сергей стоял посреди огромного заводского цеха. Вокруг гудели станки, летели искры электросварки, пахло горячим металлом и машинным маслом. Рабочие в промасленных спецовках сосредоточенно трудились у своих агрегатов. Судя по оборудованию и внешнему виду людей, это был какой-то завод времен его молодости — конец 70-х годов. Внезапно Сергей заметил, что никто из рабочих не обращает на него никакого внимания. Он попытался заговорить с проходившим мимо мужчиной, но тот даже не повернул головы. Сергей с удивлением обнаружил, что его словно не существует в этой реальности — он мог все видеть и слышать, но сам оставался невидимым и неслышимым для окружающих. В этот момент его внимание привлек громкий разговор, доносившийся из небольшого кабинета у стены цеха.

Дверь была приоткрыта, и оттуда доносился раздраженный мужской голос: «Ты понимаешь, что ты натворил, Дмитрий Степанович? Ты хоть представляешь, какие могут быть последствия?» Сергей осторожно заглянул в кабинет. За столом сидел грузный мужчина лет пятидесяти в добротном костюме — судя по всему, директор завода. Он гневно смотрел на стоявшего перед ним начальника цеха — худощавого мужчину с залысинами, нервно теребившего в руках папку с бумагами. «Виктор Семенович, я же не знал, что этот Сергей Петрович такую кашу заварит! Кто же мог подумать, что он прямиком в комиссию напишет?» — оправдывался начальник цеха. Директор грохнул кулаком по столу: «А ты должен был знать! Должен был предвидеть! Теперь из-за твоего разгильдяйства вся наша схема под угрозой! Ты хоть понимаешь, что будет, если комиссия начнет копать?» Начальник цеха совсем сник: «Понимаю, Виктор Семенович. Но что теперь делать? Может, как-то замять это дело?» Директор задумался, постукивая пальцами по столу. Потом медленно произнес: «Ладно, сейчас главное — не дать ход этому письму. У меня есть связи в городском комитете, попробую придержать его. А ты займись этим Сергеем. Надо его как-то нейтрализовать, понимаешь? Чтобы больше не лез, куда не следует». Начальник цеха покорно кивнул: «Сделаю все, что нужно, Виктор Семенович. Не подведу». «Смотри у меня, — погрозил пальцем директор. — Если что — твоя голова первая полетит. А теперь иди, разберись там у себя».

Когда начальник цеха вышел, Сергей на секунду замешкался — идти ли за ним или остаться послушать, что еще скажет директор. Но любопытство взяло верх, и он поспешил вслед за начальником. Тот быстрым шагом направился в другой конец цеха, где располагался небольшой закуток мастера смены. Войдя туда, он плотно прикрыл за собой дверь. Сергей проскользнул внутрь вслед за ним, радуясь своей невидимости. В тесной каморке за столом сидел коренастый мужчина лет сорока — судя по всему, мастер смены. Увидев начальника цеха, он вскочил: «Иван Степанович, что случилось? Вы какой-то бледный». Начальник цеха тяжело опустился на стул: «Беда, Михалыч. Большая беда. Этот твой Сергей Петрович накатал телегу прямо в комиссию. Про все наши дела написал». Мастер охнул: «Да вы что! Вот ведь гад какой! И что теперь?» «А теперь нам всем крышка, если срочно что-нибудь не придумаем, — мрачно ответил начальник цеха. — Директор велел разобраться с Сергеем. Чтобы больше не высовывался». Мастер почесал затылок: «Может, припугнуть его как следует? Или уволить по какой-нибудь статье?» «Нет, этого мало, — покачал головой начальник цеха. — Нужно что-то по серьезнее. Чтобы и думать забыл про свое письмо». Они замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Наконец мастер осторожно произнес: «Есть у меня одна идея, Дима Степанович. Рискованная, конечно, но если все провернуть аккуратно…» Он наклонился к начальнику и зашептал ему что-то на ухо. Сергей напряг слух, но смог разобрать только обрывки фраз: «…труба с раскаленным металлом… будто случайно лопнула… никто ничего не заподозрит…» По мере того, как мастер излагал свой план, лицо начальника цеха прояснялось. Когда тот закончил, начальник решительно кивнул: «Действуй, Михалыч. Только аккуратно, без следов. И чтобы никто ничего не знал, кроме нас двоих».

Мастер козырнул: «Не сомневайтесь, Дмитрий Степанович. Все будет шито-крыто». Когда начальник цеха ушел, мастер некоторое время сидел неподвижно, о чем-то размышляя. Потом тяжело вздохнул и вышел из каморки. Сергей последовал за ним. Мастер подошел к группе рабочих, столпившихся у одного из станков. «Бригадир Василий Кузьмич, на пару слов», — негромко позвал он одного из них — коренастого мужика с окладистой бородой. Отойдя в сторонку, мастер что-то быстро зашептал ему на ухо.

Бригадир нахмурился, потом кивнул: «Сделаем, Михалыч. Только…» «Никаких только, — оборвал его мастер. — Делай, как я сказал. И чтоб комар носа не подточил, понял?» Бригадир снова кивнул и направился к своему участку. А мастер, еще раз окинув взглядом цех, быстро зашагал к выходу. Сергей остался стоять посреди цеха, пытаясь осмыслить увиденное и услышанное. Что они задумали? Какую опасность готовят для того Сергея, который написал письмо? И почему ему кажется, что речь идет о нем самом? В голове крутились обрывки воспоминаний — какая-то авария, боль, жар… Но картина никак не складывалась воедино.

Внезапно его размышления прервал громкий голос: «Эй, Серега! Ты чего застыл? Давай к печи, пора выпускать плавку!»

Сергей вздрогнул и огляделся по сторонам. Голос, окликнувший его, принадлежал молодому парню в прожженной спецовке — подручному сталевара. Он махал рукой, подзывая Сергея к огромной мартеновской печи, из которой вырывались языки пламени. «Идешь? Чего копаешься?» — снова крикнул парень. И тут Сергей с изумлением понял, что теперь он не просто невидимый наблюдатель. Каким-то непостижимым образом он оказался в теле того самого Сергея Петровича, о котором говорили начальник цеха и мастер.

Он чувствовал жар от раскаленной печи, слышал гул работающих механизмов, ощущал тяжесть защитного костюма на своем теле. Машинально он направился к печи, на ходу натягивая защитные рукавицы. Его тело двигалось словно само по себе, выполняя привычные действия. Руки уверенно взялись за рычаги управления, глаза внимательно следили за показаниями приборов. «Готовность пять минут!» — крикнул мастер, стоявший неподалеку. Сергей кивнул, чувствуя, как внутри нарастает напряжение. Что-то было не так. Какое-то смутное беспокойство грызло его изнутри. Он снова вспомнил подслушанный разговор начальника цеха и мастера. Неужели они действительно что-то задумали? Но что именно? И как ему предотвратить возможную беду?

Краем глаза Сергей заметил, как бригадир Василий Кузьмич о чем-то быстро переговаривается с одним из рабочих — тем самым Николаем, которого упоминали в разговоре. Лица у обоих были напряженные и встревоженные. Николай то и дело бросал взгляды в сторону Сергея, и в этих взглядах читалась какая-то странная смесь вины и страха. «Может, предупредить их? Рассказать о том, что я слышал?» — мелькнула мысль. Но тут же пришло понимание — никто ему не поверит. Скажут, что померещилось, или того хуже — обвинят в клевете. Нет, нужно быть начеку и самому следить за ситуацией.

Сергей еще раз внимательно осмотрел оборудование, проверил соединения и крепления. Вроде бы все было в порядке. Но ощущение надвигающейся беды не отпускало. «Две минуты до выпуска плавки!» — снова раздался голос мастера. Сергей глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. Он должен быть собранным и внимательным. От его действий сейчас зависят жизни людей. Вдруг его внимание привлекло какое-то движение сбоку. Повернув голову, он увидел, как Николай, озираясь по сторонам, быстро крутит какой-то вентиль на трубе, по которой подавался раскаленный металл. «Эй, ты что делаешь?» — крикнул Сергей, но его голос потонул в общем шуме цеха. Николай, заметив, что на него смотрят, торопливо отошел от трубы, делая вид, что просто проходил мимо.

Сердце Сергея учащенно забилось. Он понял, что сейчас произойдет что-то страшное. Нужно немедленно остановить процесс, предупредить всех об опасности. Но было уже поздно. «Начинаем выпуск плавки!» — скомандовал мастер. И в этот момент раздался оглушительный грохот. Труба, которую только что крутил Николай, не выдержала давления и лопнула. Поток раскаленного металла хлынул в цех, заливая все вокруг. Люди в панике бросились врассыпную, крича от ужаса и боли. А Сергей словно прирос к месту, не в силах двинуться. Он видел, как огненная река неумолимо приближается к нему, чувствовал нестерпимый жар…

И вдруг все исчезло. Сергей снова оказался в роли невидимого наблюдателя. Он стоял посреди опустевшего цеха, глядя на последствия аварии. Вокруг дымились лужи застывшего металла, в воздухе висел едкий запах гари. А в центре этого хаоса лежало обгоревшее тело — то, что осталось от Сергея Петровича. Теперь он вспомнил все. Вспомнил, как писал то злополучное письмо в комиссию, надеясь прекратить махинации начальства. Вспомнил, как пытался предотвратить катастрофу, но не успел. Вспомнил боль и ужас своих последних мгновений. Но почему он здесь? Почему вынужден снова переживать эти страшные события?

Внезапно Сергей почувствовал, что его куда-то тянет. Мир вокруг снова начал меняться, расплываться, словно акварельный рисунок под дождем. Он зажмурился, чувствуя легкое головокружение.

Серый осенний день. Заводские корпуса мрачно высились над Череповцом. Сергей шагал по территории, сам не понимая, как здесь оказался. Вокруг сновали рабочие, гудели станки, но никто не обращал на него внимания. Словно призрак, Сергей двигался сквозь толпу, пока не оказался возле кабинета директора.

Громкий голос раздавался из-за двери: «Ты понимаешь, что натворил твой подчиненный? Этот Сергей Петрович! Накатал телегу в комиссию! Теперь ревизоры нагрянут, все наши дела раскроются!» Директор, грузный мужчина в костюме, нависал над столом. Перед ним, втянув голову в плечи, стоял начальник цеха.

«Виноват, Дмитрий Степанович! Недоглядел! Кто ж знал, что он такую свинью подложит», — оправдывался начальник цеха. «Ладно, ступай. Разберись там у себя. Чтоб духу его на заводе не было!»

Сергей словно провалился сквозь пол. В следующий миг он уже стоял в цехе. Начальник отчитывал мастера: «Ты что, не мог придержать своего работничка? Теперь все наше дело под угрозой!»

Мастер, худощавый мужчина с усами, оглянулся по сторонам: «Да кто ж знал, Петр Николаевич? Он же тихоня был. А оказался стукачом». «Ладно, слушай сюда. Надо проучить паршивца. Чтоб другим неповадно было».

Сергей с ужасом слушал, как эти люди обсуждали его судьбу. Внезапно картина поплыла перед глазами. Он увидел, как в раздевалке мастер шептался с бригадиром Василием Кузьмичом: «Короче, Кузьмич, надо устроить несчастный случай. Чтоб комар носа не подточил».

Бригадир почесал затылок: «Дык как организовать-то? Чтоб комиссия не докопалась?» Мастер понизил голос: «Помнишь, мы с тобой трубы на третьем участке меняли? Там одна осталась старая. Давление-то мы с тобой повысили. Ну, сам понимаешь, для производительности. Так вот, надо будет еще поднять. Труба не выдержит — лопнет. А там уж как повезет…»

Сергей похолодел. Он вспомнил, как сам подписывал акты о замене труб. Тогда он не придал значения тому, что одну трубу оставили старую. Теперь же все встало на свои места.

Картина снова изменилась. Сергей увидел, как мастер заходит в кабинет начальника цеха с пухлым конвертом. «Петр Николаевич, вот наша доля. Как договаривались». Начальник цеха быстро спрятал конверт в ящик стола: «Молодец, Семеныч. Держи хвост пистолетом».

Сергей понял, что стал свидетелем махинаций, которые творились на заводе. Вот откуда у мастера появилась новая «Волга», а начальник цеха недавно справил новоселье в кооперативной квартире. Об этом болтали в его цеху все.

Снова мелькнула сцена в раздевалке. Бригадир Василий Кузьмич разговаривал с рабочим Николаем: «Колян, надо будет сегодня задержаться. Дельце одно провернем». Николай кивнул: «Понял, Кузьмич. А навар-то будет?» Бригадир усмехнулся: «Обижаешь. На твое новоселье точно хватит».

Сергей вспомнил, как не раз замечал, что Николай приходил на смену с похмелья. Теперь стало ясно, откуда у простого рабочего деньги на ежедневные возлияния.

Внезапно Сергей оказался в цехе. Часы показывали начало двенадцатого. Он увидел, как бригадир подошел к пульту управления. Василий Кузьмич огляделся по сторонам, убедился, что никто не смотрит, и начал крутить какие-то рычаги. Сергей понял — сейчас все случится.

Бригадир отошел от пульта, вытирая вспотевший лоб. Он поймал взгляд мастера и едва заметно кивнул. Тот ответил таким же кивком.

Сергей чувствовал, как нарастает напряжение. Он хотел крикнуть, предупредить людей. Но никто его не слышал. Он был лишь безмолвным наблюдателем.

Мастер подошел к рабочим: «Так, мужики. Сейчас будем пробный запуск делать. Новую технологию осваиваем. Чур, без самодеятельности. Все по инструкции».

Рабочие недоуменно переглянулись. Какой еще пробный запуск? Почему не предупредили заранее? Но спорить с начальством не стали.

Сергей видел, как мастер отводит в сторону Николая: «Колян, ты вот тут встань. Как начнется — сразу рычаг дергай. Понял?» Николай кивнул, хотя по его лицу было видно — ничего он не понял.

Бригадир тем временем собрал вокруг себя остальных рабочих: «Значит так, мужики. Сейчас важный эксперимент будет. От нас зависит, получим премию или нет. Так что глядите в оба».

Сергей чувствовал, как нарастает гул в трубах. Давление поднималось. Он видел, как мастер нервно поглядывает на часы. Как бригадир утирает пот со лба. Как недоуменно озираются рабочие.

И вот настал момент. Труба не выдержала. Раздался оглушительный грохот. По цеху разлилась огненная река расплавленного металла. Крики, паника, суматоха.

Сергей в ужасе наблюдал за происходящим. Он видел, как мастер и бригадир, изображая панику, выводят людей из цеха. Как Николай, не понимая, что произошло, застыл у рычага. Как остальные рабочие в страхе бегут к выходу.

Картина снова изменилась. Сергей увидел, как в кабинете директора собрались заговорщики. Директор мрачно смотрел на подчиненных: «Ну что, добились своего? Теперь точно комиссия нагрянет».

Начальник цеха оправдывался: «Дмитрий Степанович, мы же как лучше хотели. Чтоб концы в воду». Мастер поддакивал: «Да, все по-умному сделали. Комар носа не подточит».

Директор махнул рукой: «После драки кулаками не машут. Теперь наша задача — отвести подозрения. Чтоб все выглядело как несчастный случай. Ясно?» Все согласно закивали.

Сергей чувствовал, как его охватывает отчаяние. Он понял, что правды не добиться. Система защищает своих. А он — чужак, выскочка, идеалист. Такие долго не живут.

Картина снова изменилась. Сергей увидел, как в заводской столовой судачат работницы: «Слыхали? В третьем цехе авария. Говорят, труба лопнула». «Да ладно! А я слышала, что кто-то напортачил». «Нет, девоньки. Тут дело темное. Поговаривают, неспроста все».

Сергей хотел крикнуть, рассказать правду. Но никто его не слышал. Он был лишь безмолвным наблюдателем.

Снова кабинет директора. Тот разговаривает с каким-то чиновником: «Да, несчастный случай. Проводим расследование. Виновные будут наказаны». Чиновник кивает: «Смотрите, чтобы без шума. Нам скандалы ни к чему».

Сергей понял, что правды не будет. Система защищает сама себя. А он — лишь песчинка, которую смыло волной.

Вновь заводской цех. Рабочие собрались вокруг нового мастера: «Значит так, мужики. Работаем как обычно. Никаких разговоров о случившемся. Ясно?» Все молча кивают.

Сергей понял, что его жертва была напрасной. Система оказалась сильнее. Она переварила его, выплюнула и продолжила работать как ни в чем не бывало.

Снова мелькнула сцена в раздевалке. Рабочие переговариваются: «Слыхал? Начальству премии выписали». «Да уж. За борьбу с несчастными случаями». «Вот так-то, брат. Кому война, а кому мать родна».

Сергей чувствовал, как его охватывает безысходность. Жизнь продолжается. Завод работает. А он… Он стал лишь страницей в истории. Страницей, которую все постараются поскорее забыть.

Снова мелькнула сцена в цехе. Новый мастер проводит планерку: «Так, мужики. План горит. Надо поднажать. Сверхурочные оплатим как положено». Рабочие довольно переглядываются.

Сергей понял, что ничего не изменилось. Новый мастер, как и старый, готов идти на нарушения ради выполнения плана. И рабочие рады подзаработать. Никто не думает о последствиях.

Вновь кабинет директора. Тот разговаривает с представителем министерства: «Да, товарищ начальник. План перевыполняем. Люди стараются». Чиновник довольно кивает: «Молодцы. Так держать. К празднику премия будет».

Сергей чувствовал, как его охватывает отчаяние. Неужели вся его борьба была напрасной? Неужели ничего нельзя изменить?

Снова заводской двор. Рабочие собрались у стенда с показателями: «Гляди-ка, снова в передовиках!» «Да уж, директор наш умеет дела вести». «Точно. Не зря его орденом наградили».

Сергей понимал, что правда никому не нужна. Всех устраивает существующий порядок. Красивые цифры в отчетах, премии, награды. А что за этим стоит — никого не волнует.

Картина снова изменилась. Сергей увидел, как в кабинете директора собрались все участники заговора. Директор поднял бокал: «Ну что ж, товарищи. За успешное разрешение ситуации!» Все дружно чокнулись.

Начальник цеха довольно потирал руки: «А ловко мы все провернули! Комар носа не подточит». Мастер поддакивал: «Да уж, комиссия ничего не нашла. Все шито-крыто».

Бригадир Василий Кузьмич хмыкнул: «А Сергей-то наш… Не ожидал я от него такой прыти. Думал, тихоня-тихоней». Директор нахмурился: «Ладно, не будем о грустном. Главное — проблема решена».

Сергей чувствовал, как внутри все клокочет от возмущения. Но что он мог сделать? Он был лишь тенью, призраком, бессильным свидетелем происходящего.

Снова мелькнула сцена в цехе. Рабочие переговариваются: «Слыхал? Начальство премии получило». «Да уж, за успешное проведение реконструкции». «Вот так-то, брат. Кто у кормушки — тот и в шоколаде».

Сергей понимал, что его жертва была напрасной. Система оказалась сильнее. Она переварила его, выплюнула и продолжила работать как ни в чем не бывало.

Вновь кабинет директора. Тот разговаривает по телефону: «Да, товарищ секретарь обкома. Конечно, приняли меры. Больше такого не повторится». Положив трубку, директор усмехнулся: «Еще как повторится. Только теперь будем умнее».

Сергей чувствовал, как его охватывает безысходность. Жизнь продолжается. Завод работает. Планы перевыполняются. А он… Он стал лишь досадной помехой, о которой все постараются забыть.

Снова заводской двор. Рабочие идут на смену. Сергей слышал их разговоры: «Новенького к нам назначили. Вместо Сергея Петровича». «Да, слыхал. Говорят, толковый мужик». «Ну, поживем — увидим».

Сергей чувствовал, как его охватывает горечь. Его уже списали со счетов, забыли, заменили. А ведь он хотел как лучше, боролся за правду, справедливость.

Картина снова изменилась. Заводская проходная. Мастер встречает нового работника: «Значит так, Дима. У нас тут свои порядки. Будешь соблюдать — в накладе не останешься». Новенький понимающе кивает: «Не беспокойтесь, Семен Семеныч. Я человек понятливый».

Сергей видел, как легко и быстро новый человек вписался в систему. Никаких вопросов, никаких сомнений. Просто принял правила игры и стал частью механизма.

Снова сцена в раздевалке. Бригадир Василий Кузьмич инструктирует новичка: «Слушай сюда, Дима. Иногда придется задержаться, поработать сверхурочно. Но ты не боись — все компенсируем». Дима усмехается: «Понял, Кузьмич. Я не гордый — от хорошего заработка не откажусь».

Сергей чувствовал, как внутри все сжимается. Вот так просто все и происходит. Новые люди приходят и принимают существующий порядок. Никто не задает лишних вопросов, не пытается что-то изменить.

Вновь кабинет директора. Тот беседует с начальником цеха: «Ну как там новенький? Не задает лишних вопросов?» Начальник цеха довольно кивает: «Нет, Иван Степанович. Парень смышленый, быстро понял, что к чему». Директор удовлетворенно хмыкает: «Вот и славно. Такие нам и нужны».

Сергей понимал, что система воспроизводит сама себя. Новые люди приходят и становятся частью механизма. Никто не хочет рисковать, идти против течения.

Снова цех. Рабочие собрались вокруг мастера: «Мужики, план горит. Надо поднажать. Сами понимаете — премия на кону». Все согласно кивают. Новенький Дима особенно усердно: «Не подведем, Семен Семеныч!»

Сергей видел, как легко люди готовы закрыть глаза на нарушения, если им обещают материальную выгоду. Никто не думает о последствиях, о безопасности. Главное — получить свою долю.

Картина меняется. Заводская столовая. Рабочие обсуждают последние новости: «Слыхали? Наш завод опять в передовиках!» «Да уж, директор молодец — умеет дела вести». «Это точно. Глядишь, скоро и нам премию выпишут».

Сергей чувствовал, как его охватывает отчаяние. Людям нужны только деньги, премии, награды. Никто не задумывается о том, какой ценой достаются эти успехи.

Вновь сцена в цехе. Мастер инструктирует бригаду: «Так, мужики. Сегодня важный заказ. Нужно сделать в срок, чего бы нам не стоило. Сами понимаете — начальство просило». Рабочие переглядываются, но молчат. Только новенький Дима подает голос: «Не беспокойтесь, Семен Семеныч. Сделаем в лучшем виде».

Сергей видел, как люди готовы идти на любые нарушения, лишь бы угодить начальству. Никто не думает о безопасности, о возможных последствиях. Главное — выполнить указание сверху.

Снова кабинет директора. Тот разговаривает по телефону: «Да, товарищ министр. Обязательно выполним. Можете на нас рассчитывать». Положив трубку, директор вызывает начальника цеха: «Петр Николаевич, тут такое дело. Сверху спустили план — нужно перевыполнить на 15 %. Как хочешь, а сделай».

Сергей чувствовал, как нарастает напряжение. Он понимал, что ради выполнения этого плана пойдут на любые нарушения. И снова может случиться беда.

Картина меняется. Раздевалка. Бригадир Василий Кузьмич инструктирует рабочих: «Значит так, мужики. Работаем в три смены. Отказ не принимается. Кто не согласен — пишите заявление». Все молчат. Только новенький Дима бодро отвечает: «Не сомневайтесь, Кузьмич. Сделаем как надо».

Сергей видел, как люди готовы жертвовать своим здоровьем, безопасностью ради выполнения плана. Никто не протестует, не задает вопросов. Все принимают как должное.

Вновь цех. Мастер проводит летучку: «Так, бригада. Сегодня работаем на пределе. Оборудование может не выдержать, но нам нужен результат. Ясно?» Рабочие молча кивают. Новенький Дима выступает вперед: «Не подведем, Семен Семеныч. Хоть костьми ляжем, а план выполним».

Сергей чувствовал, как внутри все сжимается от ужаса. Он понимал, что такое отношение к работе, к безопасности рано или поздно приведет к новой трагедии. Но ничего не мог сделать — он был лишь безмолвным наблюдателем.

Снова кабинет директора. Совещание руководства. Директор довольно потирает руки: «Ну что ж, товарищи. План перевыполнили на все 20 %. Молодцы!» Начальник цеха сияет: «Так точно, Дима Степанович. Люди старались». Мастер подхватывает: «Да, коллектив у нас отличный. Ни от какой работы не отказываются».

Сергей видел, как руководство радуется успехам, не задумываясь о том, какой ценой они достались. Никто не вспоминает о нарушениях, о риске для жизни рабочих. Главное — результат.

Картина меняется. Заводская проходная. Рабочие расходятся после смены. Слышны обрывки разговоров: «Ну и вымотался я сегодня». «Да уж, такими темпами долго не протянем». «Ничего, зато премию обещали хорошую».

Сергей чувствовал, как его охватывает горечь. Люди готовы рисковать здоровьем, жизнью ради денег. Никто не думает о завтрашнем дне, о возможных последствиях.

Вновь цех. Мастер проводит инструктаж: «Мужики, надо еще поднажать. Соседний завод наступает на пятки, нельзя отставать». Рабочие устало переглядываются, но молчат. Новенький Дима снова выступает вперед: «Не беспокойтесь, Семен Семеныч. Покажем класс работы!»

Сергей видел, как азарт соревнования затмевает здравый смысл. Никто не думает о том, что такие темпы работы опасны, что оборудование может не выдержать. Главное — быть первыми, получить награду.

Снова кабинет директора. Тот разговаривает с представителем министерства: «Да, товарищ начальник. У нас все под контролем. Техника безопасности на высоте». Чиновник довольно кивает: «Хорошо, хорошо. Так держать. Глядишь, скоро и на Доску почета попадете».

Сергей чувствовал, как внутри все клокочет от возмущения. Он вспомнил, как сам пытался бороться с нарушениями, как писал письмо в комиссию. И вот чем все закончилось — система продолжает работать, пожирая новые жертвы.

Картина меняется. Заводской двор. Торжественное собрание. Директор выступает с трибуны: «Товарищи! Наш завод занял первое место в соцсоревновании! Это наша общая победа!» Толпа рабочих радостно аплодирует.

Сергей видел, как люди радуются, не понимая, какой ценой досталась эта победа. Никто не вспоминает о нарушениях, о рисках, о возможных жертвах. Все захвачены общим ликованием.

Вновь цех. Рабочие собрались вокруг стенда с показателями. Бригадир Василий Кузьмич довольно хмыкает: «Вот так-то, мужики. Теперь нас весь Союз знает!» Новенький Дима подхватывает: «Да уж, Кузьмич. Мы им всем показали, как работать надо!»

Снова кабинет директора. Совещание руководства. Директор обводит взглядом подчиненных: «Ну что ж, товарищи. Мы добились многого. Но нельзя останавливаться на достигнутом. Нам нужны новые рекорды, новые достижения!» Все согласно кивают.

Сергей видел, как запускается новый виток гонки за показателями. И понимал, что рано или поздно она приведет к новой трагедии. Но ничего не мог сделать — он был лишь безмолвным свидетелем, призраком, наблюдающим за происходящим.

Картина постепенно тускнеет, расплывается. Сергей чувствовал, как его затягивает в темноту. Последнее, что он увидел — яркий лозунг на стене цеха: «Пятилетку — в четыре года!» И понял — ничто не изменилось. И не изменится. Система продолжает работать..

Реальность снова поплыла перед глазами, и Сергей вновь оказался в Большом зале. Теперь все выглядело иначе. Праздничные улыбки гостей казались натянутыми, в глазах читалась тревога. Сергей заметил среди них бригадира Кузьмича, который нервно оглядывался по сторонам. Мастер участка Михалыч что-то шептал на ухо начальнику цеха Ивану Степановичу.

Словно пелена спала с глаз Сергея. Он вдруг понял, что праздничный зал — лишь иллюзия, скрывающая страшную правду. Нашептывания, беспокойные взгляды, напряженные позы гостей — все говорило о том, что произошло нечто ужасное. Они собрались здесь не праздновать, а заметать следы.

Молодой человек, чей крик положил начало странным событиям, подошел к Сергею. Теперь он узнал его — новый стажер Дима, работавший с Николаем в тот роковой день. Парень выглядел измученным, под глазами залегли темные круги.

Взгляд Сергея упал на молодоженов. Они сидели в центре зала, принимая поздравления. Но теперь Сергей видел, как напряжена спина Николая, как нервно сжимает он руку невесты. Они оба словно пытались скрыться за маской счастья от чего-то страшного.

Обрывки разговоров долетали до Сергея, складываясь в жуткую картину заговора. Он случайно узнал о серьезных финансовых махинациях на заводе. Его пытались заставить молчать угрозами, но он собирался обратиться в правоохранительные органы. Авария должна была стать предупреждением.

Теперь заговорщики решили действовать иначе. Они организовали эту «свадьбу», чтобы усыпить бдительность Николая и его невесты. На самом деле это была ловушка. Как только молодожены покинут зал, их ждет «несчастный случай» во время свадебного путешествия.

Сергей понял, почему видение свадьбы превратилось в похороны. Подсознание пыталось предупредить его об опасности, нависшей над другом. Диван-кровать, превращающийся в могилу, был жутким символом того, что ждет молодоженов, если не вмешаться.

Но как предупредить Николая? Сергей попытался пробиться сквозь толпу гостей, но они словно специально вставали на его пути. Каждый шаг давался с трудом, будто он двигался сквозь густой кисель. А время неумолимо утекало.

Внезапно музыка стихла. Начальник цеха Иван Степанович поднял бокал, привлекая внимание гостей. «А теперь, дорогие друзья, давайте проводим счастливых молодоженов! Их ждет романтическое путешествие, которое они никогда не забудут!»

В его голосе Сергею послышалась зловещая нотка. Он видел, как Николай и невеста встали, готовясь покинуть зал. Нужно было действовать немедленно!

Но прежде, чем он успел что-то сказать, мир вокруг снова закружился. Сергей ощутил под ногами мягкую траву и огляделся. Кругом простиралось кладбище, бесконечные ряды серых надгробий терялись в туманной дымке. Сердце екнуло, когда взгляд упал на ближайшее надгробие. На нем была высечена дата — дата смерти Сергея.

Холодный пот выступил на лбу. В голове промелькнула безумная мысль: что, если все это время они на самом деле праздновали не свадьбу Николая, а его, Сергея, смерть? Может, весь этот маскарад — лишь изощренная шутка потустороннего мира над покойником, не осознающим своей участи?

Додумать эту мысль до конца Сергей не успел. Его внимание привлекла странная фигура, сидящая на одном из надгробий. Он ожидал увидеть классический образ смерти — скелет в черном балахоне с косой. Но вместо этого на камне восседал древний старик. Его длинная седая борода касалась земли, а глубоко посаженные глаза светились неземным светом, словно два тлеющих уголька.

Старик смотрел прямо на Сергея, и в его взгляде читалось странное выражение — смесь сочувствия и какого-то мрачного удовлетворения. Он поманил Сергея морщинистой рукой, словно приглашая приблизиться и узнать некую страшную тайну. Сергей почувствовал, как ноги сами несут его к этому жуткому хранителю кладбища, хотя все его существо кричало об опасности. Он схватил меня и начал трясти.

«Смотри внимательно, мальчишка!» — прошипел он, и вдруг всё вокруг закружилось, размазалось, словно краски на холсте безумного художника. Когда мир снова обрёл чёткость, Сергей увидел себя со стороны — он стоял возле школы, а перед ним, скорчившись от боли, лежал Витя Гвоздь. «Ты думаешь, это была победа? — прогремел голос старика. Взгляни глубже!» И Сергей вдруг ощутил ту ярость, тот гнев, что кипел внутри него в тот момент. Он увидел страх в глазах Гвоздя, увидел, как дрожат его руки. «Это не сила, мальчик. Это слабость, облачённая в маску силы», — прошептал старик.

Картина снова размылась, и теперь Сергей наблюдал за собой в кабинете директора. Он видел, как ловко манипулирует словами, как умело расставляет ловушки в разговоре. «Ты гордился своей правотой, не так ли? — спросил старик. Но посмотри на их лица. Видишь ли ты там понимание? Или только страх и замешательство?» Сергей вглядывался в лица директора и отца Гвоздя, и с ужасом осознавал, что старик прав. Вместо мудрости и справедливости он видел лишь растерянность и желание поскорее закончить этот неприятный разговор. «Ты не научил их ничему, — продолжал старик. — Ты лишь показал, что умеешь играть в их игры лучше них самих».

Мир снова завертелся, и Сергей увидел себя на уроках — физика, математика, история. Он поднимал руку, отвечал, удивлял всех своими знаниями. «Ах, как ты наслаждался их восхищением! — старик издал жуткий смешок. Но разве ты не понимаешь? Все эти знания — они не твои. Ты украл их у того мальчика, в чьё тело вселился. Ты паразит, Сергей, пожирающий чужую жизнь!»

Сергей попытался возразить, но старик снова дёрнул его за грудки, и мир закружился. Они оказались на поле, где Сергей помогал пасти коров. «Слушай внимательно, мальчик», — прошипел старик, и Сергей услышал свой разговор с Петровичем. О СССР, о плановой экономике, о ведающих и бесах. «Ты веришь в эти сказки? — спросил старик. — Или просто хочешь верить, потому что реальность слишком страшна и непонятна?» Сергей молчал, не зная, что ответить. А старик продолжал: «Ты думаешь, что всё понимаешь, что разгадал загадку этого мира. Но ты лишь ребёнок, играющий с огнём, не понимая его природы».

Снова водоворот красок, и вот Сергей видит себя на дороге, встречающего возничего Афанасия. «Посмотри внимательно», — приказал старик. И Сергей увидел то, чего не заметил раньше — странный блеск в глазах Афанасия, неестественную плавность его движений, словно он был не человеком, а искусно сделанной куклой. «Он не должен был быть здесь, верно? — прошептал старик. — Но ты так отчаянно хотел найти своё место в этом мире, что создал его. Создал целую реальность, лишь бы не возвращаться к правде. Лишь бы остаться здесь навсегда».

Сергей почувствовал, как земля уходит из-под ног. «Что ты имеешь в виду?» — прохрипел он. Старик усмехнулся: «А ты подумай. Почему ты не вспомнил о своей настоящей бабушке? Почему так легко принял новую жизнь? Потому что это всё — твоё творение, Сергей. Твой разум не выдержал правды и создал новый мир». Сергей задрожал, пытаясь осознать услышанное. «Но кто тогда ты?» — спросил он старика. Тот рассмеялся — жутким, леденящим душу смехом. «Я? Я — это ты, Сергей. Та часть тебя, которая знает правду. Которая пытается достучаться до тебя через эти иллюзии». Старик притянул Сергея ещё ближе, так что их лица почти соприкасались. «Без тебя не будет меня, Сергей. Я — это ты, а ты — это я. Мы заперты в этом кошмаре вместе, и только ты можешь нас освободить».

Сергей почувствовал, как реальность вокруг него начинает трескаться, словно старое зеркало. Он видел обрывки воспоминаний — завод, раскалённый металл, крики, боль… «Нет!» — закричал он, пытаясь оттолкнуть старика. Но тот держал крепко. «Ты должен, Сергей», — прошептал он. «Только так ты сможешь освободиться». Мир вокруг них рассыпался на осколки, и Сергей падал, падал в бесконечную тьму. Он слышал эхо голоса старика: «Вспомни, Сергей. Вспомни, кто ты на самом деле…» А потом наступила тишина. Абсолютная, оглушающая тишина.

Мир вокруг них рассыпался на осколки, и Сергей падал, падал в бесконечную тьму. Он слышал эхо голоса старика: «Вспомни, Сергей. Вспомни, кто ты на самом деле…» А потом наступила тишина. Абсолютная, оглушающая тишина.

В этой тишине Сергей почувствовал, как его сознание сжимается, уменьшается, словно он проваливается в воронку времени. Мысли путались, воспоминания ускользали, как песок сквозь пальцы. И вдруг…

Яркий свет ослепил его. Резкие звуки, голоса, какофония ощущений обрушилась на него. Сергей чувствовал, как его тело сжимается, проходит через узкий туннель. Паника охватила его — он не мог дышать, не мог двигаться.

И вот, внезапно, свобода. Холодный воздух ворвался в его лёгкие, обжигая их. Сергей открыл рот и…

Крик. Пронзительный, громкий крик новорождённого разорвал тишину родильного зала. Сергей чувствовал, как его маленькое тельце дрожит, как бьётся сердце, как кровь пульсирует в венах. Он был жив. Он родился.

Большие руки подхватили его, осторожно вытирая и заворачивая в мягкое одеяло. Сергей моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд. Над ним склонились два лица — усталое, но счастливое лицо женщины и взволнованное лицо мужчины.

«Смотри, какой он красивый», — прошептала женщина, и Сергей понял — это его мать.

«Наш сын», — произнёс мужчина, его отец, и в его голосе звучала гордость.

Сергей хотел что-то сказать, хотел рассказать им о своём путешествии, о старике на кладбище, о том, что он уже прожил целую жизнь. Но из его рта вырвался лишь ещё один крик.

Он чувствовал, как его передают из рук в руки, как прикладывают к груди матери. Тепло её тела, стук её сердца — всё это было таким знакомым и в то же время новым.

«Добро пожаловать в мир, Серёженька», — прошептала мать, и Сергей почувствовал, как по его щеке скатилась слеза.

Он всё ещё помнил. Помнил свою прошлую жизнь, свои ошибки, свои уроки. Но с каждой секундой эти воспоминания становились всё туманнее, словно сон, который забывается после пробуждения.

Сергей попытался ухватиться за эти воспоминания, сохранить их, но они ускользали, растворялись в ярком свете нового дня. Он чувствовал, как его разум заполняется новыми ощущениями — запахом молока, теплом материнских рук, звуком голосов вокруг.

И вот, последняя искра понимания мелькнула в его сознании. Последняя мысль взрослого Сергея: «Я буду лучше. Я буду сильнее. Я буду добрее.»

А потом… забвение. Чистый лист. Новая жизнь.

Маленький Серёжа зевнул и закрыл глаза, засыпая на руках у матери. Впереди у него была целая жизнь — жизнь, которую он мог прожить по-новому, сделав правильные выборы, став тем человеком, которым всегда хотел быть.

А где-то далеко, на старом кладбище, странный старик улыбнулся и растворился в воздухе, словно его никогда и не было. Его работа была выполнена. Ещё одна душа получила шанс всё исправить, всё начать сначала.

И мир продолжал вращаться, неся в себе бесконечное множество историй, каждая из которых ждала своего часа, чтобы быть рассказанной, прожитой, переосмысленой и, возможно, начатой заново.