Фиктивный брак госпожи попаданки

Глава 8

Я посмотрела на Норфолка. Спорить с ним из чистого упрямства я не хотела, но… Помимо Уильяма в особняке оставались еще и чертежи. И сообщать их местонахождение незнакомым мне людям, пусть и преданным герцогу, я не собиралась.

Они спрятаны достаточно надежно — как показало ограбление. И будет лучше, если я заберу их сама, потому что они, фактически, мое последнее преимущество.

Последний рубеж обороны.

Герцог, оглядев меня критическим взглядом, протянул пальто, в котором я утонула. Мы вышли из кабинета в темную приемную и затем оказались в коридоре, по которому я стремительно неслась еще часом ранее.

Так мало времени прошло. А моя жизнь перевернулась с ног на голову несколько раз. За стеной по-прежнему стоял монотонный, размеренный гул.

— М’лорд! — когда мы спустились вниз по железной лестнице, к нам наперерез из высоченных дверей, похожих на те, что устанавливали в амбарах с зерном, бросился какой-то мужик.

Я невольно дернулась в сторону: в последний раз, когда я видела рабочих с фабрик Норфолка, они пытались накинуться на своего хозяина с кулаками.

— Том, не сейчас, — но герцог оставался спокойным. — Завтра поговорим.

— Но Ваша светлость! — тот запротестовал, ничуть не смущенный. — Мы ту детальку-то выплавили!

И он с гордостью выпятил вперед грудь. Его лицо покрывал темный налет, руки казались почти черными от сажи, простая домотканая одежда была покрыта сальными пятнами и грязными разводами, но взгляд сиял так ярко, что затмевал все остальное.

— Завтра, Том, — железным голосом отрезал Норфолк и покосился на меня. — Я буду к ночной смене.

— Доброго вечерочка, м’лорд, — обиженно протянул рабочий и махнул рукой.

Мне показалось, или он действительно недовольство нежеланием герцога говорить прямо сейчас?..

Норфолк усмехнулся и, придерживая меня за локоть, вывел на улицу. Ливень к тому часу уже закончился, и лишь множество луж, в которых отражался тусклый свет газовых фонарей, напоминали о нем.

Герцог взмахнул рукой, и экипаж подъехал так быстро, словно только и ждал отмашки. Кучер вытаращил глаза, увидев меня, потом перевел взгляд на Его светлость и мгновенно потупился. И больше в мою сторону даже не косился.

— Я бы прокатил вас на паромобиле, — сказал Норфолк, подав мне руку, чтобы я могла забраться внутрь без приставной лестницы, что в узком тяжелом платье было еще тем испытанием. — Но закрытый экипаж со шторками надежнее для шпионской игры.

Губы сами собой расплылись в улыбке.

— У вас есть паромобиль? — заинтересовалась я.

— Конечно, — ответил Норфолк непринуждённо, и я вздохнула.

Паромобиль здесь был моей давней мечтой, но девушкам не полагалось кататься без сопровождающего. А оба ныне почивших опекуна моей страсти к технологиям не разделяли.

— Вы научите меня водить?

Герцог искоса на меня посмотрел. В его взгляде мелькнуло любопытство и озабоченность, словно он решал для себя какую-то дилемму.

— Зависит от вашего поведения.

Я фыркнула.

— Что же. Значит, паромобиля мне не видать.

Клянусь, его губы дрогнули прежде, чем он отвернулся к окну.

— Я отвезу вас в дом тетки по матери. Но сначала отправлю своих людей за вашим братом, с которым вы встретитесь в доме. И утром попытаюсь в ратуше получить разрешение на наш с вами поспешный брак, — очень четко и по-деловому сообщил мне Норфолк.

В этот момент как раз остановился экипаж.

— Оставайтесь внутри и не выглядывайте, — предупредил он меня прежде, чем открыл дверь и с лёгкостью спрыгнув на брусчатку.

Конечно же, я не послушалась и сразу же приникла щекой к окошку, чуть сдвинув занавески. Снаружи было темно, и стекло было мутным, потому я смогла лишь разглядеть со спины силуэты нескольких мужчин. После короткого разговора трое из них разошлись в разные стороны, а Норфолк вернулся в экипаж.

Увидев меня у окна, он даже не удивился. Лишь выразительно повел бровями.

— А разве не нужно разрешение опекуна на мой брак? Пока Уильяму не исполнится одиннадцать? — спросила я, когда мы вновь тронулись с места.

— Нужно, — с коротким вздохом подтвердил он.

Откинувшись спиной на сиденье, он ослабил узел, которым был завязан шелковый шейный платок, а потом и вовсе сдернул его резким движением и отшвырнул в сторону. Затем он расстегнул две верхних пуговицы белоснежной рубашки и вытащил из-под воротника жесткую картонную вставку, которая превращала его в воротник-стойку.

— И что мы будем делать?

Норфолк открыл глаза, которые едва успел прикрыть, и недовольно посмотрел на меня.

— Вы, миледи, станете ждать в доме моей тетушки. Тихо и спокойно, не предпринимая никаких действий. А я займусь решением этой проблемы.

— Каким же образом?

— Вы всегда такая болтливая или только по ночам? — поморщился он.

— Речь идет о моей жизни! И жизни моего брата! — вскинулась я моментально.

— И я уже пообещал вам свою защиту, — чуть повысив голос, отбрил меня герцог. — А теперь, ради всех Богов, помолчите. Я мыслей своих не слышу.

Я шумно, эмоционально выдохнула и отодвинулась от него на сиденье в противоположный угол. Негодование распирало изнутри, и я скрестила на груди руки. Наглец! Как будто я чирикала с ним о цвете нижней юбки, а не интересовалась тем, что напрямую затрагивало мою жизнь!

Мы ехали довольно долго. На сей раз — в тишине. Кажется, я успела даже задремать и очнулась будто от толчка, когда экипаж остановился.

— Мы прибыли, — произнес герцог и открыл дверь.

Он первым вышел наружу, небрежным движением пригладив фрак и обернулся ко мне. Протянув руку, он помог мне выбраться из наружу. Пальцы мгновенно замерзли, и я спрятала ладони в длинных рукавах его пальто.

Фонарь на экипаже осветил дорожку, которая вела к старинному дому, чьи высокие окна были плотно занавешены. Мы стояли напротив больших железных ворот, окруженных высоким каменным забором. Уставшие лошади всхрапывали, изо ртов у них вырывались облачка пара, которые тут же растворялись в холодном воздухе.

Норфолк по-своему истолковал мой заинтересованный взгляд, которым я скользила по обстановке.

— Этот дом — последнее место, где маркиз или опекун будут вас искать.

Мы беспрепятственно прошли сквозь ворота, но прежде, чем достигли дверей, они открылась, и на пороге появилась женщина в длинном халате, закутанная в шаль. Ее седые волосы, несмотря на поздний час, были аккуратно уложены.

— Эдвард? — взволнованно позвала она, и я с удивлением осознала, что впервые услышала и узнала имя герцога. — Что случилось? Кто эта юная леди?..

— Тетушка, — коротко кивнул Норфолк, — это леди Тесса Толбот. Я объясню все завтра. Сейчас важно, чтобы она осталась на эту ночь с тобой. Ей… нужно побыть в безопасном месте.

Пожилая леди смерила меня пристальным взглядом, но ничего не сказала и ничего не спросила у племянника. Она лишь отступила в сторону, позволяя нам войти.

Дом оказался уютным и теплым, с высокими потолками и старинной мебелью.

Пока я осматривалась, герцог отвел в сторону тетушку, и они о чем-то зашептались. Донесшийся снаружи шум заставил попятиться от входной двери.

— Это ваша охрана, миледи, — герцог решительным шагом пересек короткий коридор и вышел из дома.

Я услышала позади себя легкое покашливание и обернулась.

— В привычных обстоятельствах я бы сделала племяннику реприманд за то, что он не соизволил нас представить, — заговорила она певучим, хорошо поставленным голосом.

От ее речи повеяло старой, добротной и уже частично утраченной даже в этом мире аристократией.

— Меня зовут леди Дороти Хавершем, — из ее имени я сделала вывод, что она не бывала замужем.

— Приятно познакомиться… — начала я, но стремительное возвращение герцога заставило меня замолчать.

Он вошел в сопровождении троих мужчин.

— Ваши охранники на сегодняшнюю ночь, миледи, — скупо бросил он и взмахом руки отпустил их прежде, чем я успела разглядеть или узнать имена. — Что ж. На этом все, я оставлю вас. Графа Толбота привезут через пару часов. Днем сообщу, удалось ли договориться в ратуше.

Норфолк посмотрел на меня, затем на тетушку и кивнул сам себе. Легко поклонился нам обеим и скрылся за дверью, оставив меня наедине с незнакомой женщиной посреди бог-весть-чего.

— Что же, леди Тесса, — раздался за моей спиной голос пожилой женщины, которую язык не поворачивался назвать старушкой. — И какие же отношения связывают вас и моего племянника?

Подавив вздох, я повернулась к ней и наткнулась на пристальный, внимательный взгляд.

Время до приезда Уильяма легким для меня не будет.

— Я прихожусь вашему племяннику невестой.

Вся выдержка потребовалась пожилой аристократке, чтобы не позволить эмоциям взять вверх.

Мы разместились на кухне: леди Дороти сообщила, что живет скромно (по своим меркам), держит лишь кухарку, горничную и лакея, которые уходят ночевать в свои дома в деревне, расположенной неподалеку от старинного особняка.

Действуя ловко и привычно, она сама поставила на чугунную плиту чайник и села за стол напротив меня. И вцепилась въедливым, пронзительным взглядом.

— Невестой? — протянула нараспев, смакуя это слово. — Вы что же, не сохранили себя до брака и понесли? — спросила она, сохраняя на губах легкую полуулыбку.

Она произнесла это с такой легкостью, будто речь шла о выборе шляпки для утренней прогулки.

Вот и милая тетушка герцога.

— Иначе, — продолжила она, сложив руки на коленях, — я не могу объяснить то обстоятельство, что всего лишь два дня назад мой дорогой племянник и речи не вел о женитьбе.

— Не думаю, что ваш племянник — герцог в своем праве и, к тому же, взрослый мужчина — советуются с вами о таких вещах на ежедневной основе, — произнесла я ровным голосом, глядя ей прямо в глаза.

Улыбка Дороти сделалась чуть шире, а взгляд — острее.

Я ласково улыбнулась в ответ. Если бы я повстречала старушку раньше, в свои самые первые дни в этом мире, наверное, ее колкие выпады задели бы меня, и я вспылила. Но не теперь. Не после общения с Элоизой, толстяком-опекуном, маркизом Хантли и многими, многими неприятными людьми.

— Как бы то ни было, очевидно, что ваша скорая и поспешная свадьба обернется для моего племянника большим скандалом. Тень падет на имя герцога Норфолка, — леди Дороти больше не улыбалась.

В ее взгляде сквозило острое осуждение.

— Вы должны освободить моего племянника от данного вам слова. Эдвард — благородный человек, и вы воспользовались этим в своих меркантильных интересах, леди Тесса, — припечатала она.

Кто еще кем воспользовался, подумала я, вспомнив поставленные герцогом условия. Рождение наследника, не_фиктивный брак… Он получит красавицу-жену с достойным приданым, возможность распоряжаться имуществом Уильяма, чертежи и разработки покойного графа Толбота, сына и наследника титула, в конце концов.

Я же?

Надеюсь, для начала, не умереть в ближайшее время.

Я тянула с ответом, и по моим губам бродила горькая улыбка, пока я предавалась невесёлым размышлениям.

— Вы находите что-то из этого смешным? — с ледяной вежливостью осведомилась Дороти, поджав губы.

— О, миледи. Я многое нахожу смешным, — отозвалась я и отвернулась от нее.

Желания продолжать эту перепалку не было.

Время, которое всегда тянулось особенно медленно в ожидании, в компании леди Дороти, казалось, и вовсе застыло на месте. Чай не лез в горло. Я не могла усидеть на одном месте и постоянно вскакивала со стула, принималась ходить кругами по кухне, на что старушка фыркала и неодобрительно на меня косилась.

Но не существовало способа для меня успокоиться, кроме как увидеть Уильяма: живого и здорового.

Как сильно я привязалась к незнакомому мальчишке…

Тетушка Норфолка пыталась выпытать у меня, почему мы должны провести эту ночь у нее. Наверное, вначале она действительно подозревала, что я, как говорится, «принесла в подоле». Этим и объяснялась поспешность свадьбы и необходимость получать разрешение на заключение брака уже на следующий день.

Но глупа Дороти не была и потому вскоре отмахнулась от этой версии, осознав, что здесь кроется нечто иное. Но удовлетворять ее любопытство я не намеревалась. Речь ведь шла не о глупой интрижке или нечаянной обиде…

Когда мне послышалось, что снаружи захрапели лошади, я рванула из дома.

Только что бы у дверей меня перехватил приставленный герцогом охранник.

— Миледи, — произнес он наставительно, — Их светлость не велел вам покидать особняк. Нужно подождать в холле.

И он не пустил меня даже на порог.

Те несколько минут и впрямь стали для меня вечностью, но вскоре я, наконец, увидела Уильяма. Растерянного, но храбрившегося. Когда охранники распахнули перед ним дверь, и он заметил меня, то сперва побежал, но вскоре заставил себя перейти на шаг — все же за нами наблюдало множество чужих глаз, и графу Толботу не подобало вести себя в обществе словно младенец.

— Тесса! — все же воскликнул брат, не сдержавшись.

И лишь по тому, с какой силой и с каким пылом он стиснул меня в ответных объятиях, я смогла понять, что он был очень напуган. Но старался не показывать этого.

— Добрый вечер, молодой человек.

Показавшаяся в холле пожилая аристократка прервала нашу встречу. Уильям вскинул на меня растерянный взгляд, но, повернувшись к Дороти, учтиво поклонился ей и представился, и та, стрельнув не слишком приветливым взглядом, протянула для поцелуя руку.

Когда мы, наконец, остались вдвоем в спальне, которую нам любезно выделила старушка, я ожидала, что брат даст себе волю и накинется на меня с вопросами. Но он, напротив, понуро молчал и, стоя у окна, вырисовывал на стекле лишь ему понятные узоры.

— Уильям? — я опустилась на одну сторону огромной кровати и пригласительно похлопала по покрывалу рукой.

Он ожесточенно мотнул головой и приник лбом к прохладному стеклу.

— У тебя, наверное, есть вопросы, — вздохнув, заговорила я. — Я… герцог Норфолк сделал мне предложение, и теперь я его н-невеста… В доме леди Дороти мы проведем один или два дня, пока Его светлость хлопочет насчет свадьбы. А затем мы переедем в особняк герцога! — тут мой голос сфальшивил и из-за плохо сыгранного восторга ушел слишком высоко.

Уильям поежился и вздрогнул, и вжался в окно, словно хотел сбежать.

Наверное, так оно и было.

— И сразу после того, как… как будут утрясены все формальности с нашим браком, мы сможем, разумеется, вернуться домой, и ты заберешь свои вещи…

— Твой дом теперь в другом месте, — с недетской жестокостью оборвал меня брат. — Ты скоро будешь не Толбот, а Норфолк. Ты должна называть домом особняк герцога.

Его выпад заставил меня скривиться и сжать губы.

— Зачем ты это устроила⁈ — стиснув кулаки, он повернулся ко мне лицом, и я увидела то, что он так старался скрыть, когда прижимался к стеклу.

По щекам у него были размазаны слезы.

— Зачем тебе понадобился в мужья герцог⁈ — выкрикнул он.

— Потому что благородной леди положено выходить замуж, — я старалась сохранять спокойствие, но мой голос начал дрожать.

Посвящать его в тонкости наших договоренностей и во все то, что им предшествовало, я, конечно же, не собиралась.

— Лучше бы ты отдала толстяку отцовские изобретения, и он бы от нас отстал! И никуда бы меня не отправил, и я бы смог жить в нашем доме! А теперь герцог точно ушлет меня подальше с глаз!

— Уильям, да что ты такое говоришь! — я порывисто поднялась с кровати и сделала два шага по направлению к нему, но он отшатнулся прочь. — Его светлость дал мне слово, что не станет отсылать тебя в пансион. Ты будешь жить с нами до своего совершеннолетия…

— Он тебя обманет! — мои слова отчего-то еще сильнее обозлили Уильяма. — И вообще! Отец даже не был тебе отцом! Ты не моя сестра взаправду! Это я, я должен решать, что делать с наследством! Со всеми бумажками! А не ты…

Он выдохся и замолчал, тяжело дыша. В его глазах я увидела слезы вперемешку с гневом. Я прикусила губу и покачала головой. Ох, как же чесалась ладонь подскочить к нему и влепить пощёчину.

Но я не сэр Джон, я не стану бить ребенка.

Тем более чем дольше я его слушала, тем четче понимала, что он повторял чужие слова. Которые кто-то вложил ему в голову, пока я почти не бывала дома, пытаясь нас спасти.

Говорил он, но из его уст лились ядовитые речи Элоизы.

— Вот что, — произнесла я как можно спокойнее, хотя крылья носа трепетали от распиравшей меня злости. — Ложись спать. Мы поговорим обо всем утром.

— Не хочу! — дернулся он как-то обиженно.

— Как угодно, — я пожала плечами и отвернулась от него.

В постель я легла в одежде поверх покрывала. Меня колотил озноб: смесь усталости, недосыпа и гнева. Я думала, что не засну, но сон пришел ко мне в считанные мгновения, едва голова коснулась подушки.

Я спала крепко и долго: не почувствовала, как нехотя Уильям все же улегся на другой стороне широкой кровати, как взошло солнце, и его лучи проникли в спальню сквозь неплотно прикрытые шторы, как брат проснулся и вскочил, как выскользнул из комнаты…

Разбудили меня громкие голоса, доносившиеся с первого этажа. Какие-то крики, шум, кажется, даже возня.

Я проснулась мгновенно и бросилась вниз.

Первым, кого я увидела, еще когда спускалась по лестнице, стал герцог Норфолк. Я потерла ладонями глаза, чтобы смахнуть остатки сна, и еще раз посмотрела вниз.

Но нет, он действительно стоял в просторном холле. Рядом с ним недовольно сопел Уильяма, а леди Дороти, уперев ладони в бока, что-то недовольно выговаривала моему брату.

— А вот и леди Тесса, — оповестил всех герцог, заметив меня.

— Доброе утро, — пробормотала я растерянно…

— Уже день, дорогуша, — старушка чопорно поджала губы.

Сколько же я спала?..

— Что здесь произошло? Я услышала крики, — я посмотрела на герцога и брата.

Первый лишь небрежно пожал плечами, и Уильям резко отвернулся.

— Как я и говорила, — леди Дороти всплеснула руками с демонстративной радостью. — Дорогой племянник, этому упрямому мальчишке необходимы розги!

Голова все ещё была тяжёлой после сна, но её слова отрезвили меня моментально. Я резко тряхнула волосами, избавляясь от остатков сна, и открыла рот, чтобы высказать этой старой ведьме все, что думала о её методах воспитания. Но прежде чем я успела произнести хоть слово, герцог решительно ступил вперед. Его ладонь уверенно легла мне на талию —и этот жест заставил меня замереть на месте.

— Миледи, мне нужно с вами поговорить. Поднимемся в спальню.

В его голосе прозвучали предупреждающие нотки, и звякнуло железо. Я не стала с ним спорить лишь потому, что не хотела давать старухе лишнего повода высказать свое никому не нужное мнение, и покорно прошла следом за герцогом обратно в спальню.

Закрыв дверь изнутри, он отпустил меня и спрятал за спину обе ладони.

— Я не позволю применять розги к своему брату! — едва мы оказались наедине, пылко выпалила я.

Норфолк скривился.

— Тогда вам стоит научиться держать мальчишку в узде, — бросил он раздраженно. — Ваш брат попытался сбежать. Я случайно встретил его и вернул в дом. Повезло, что он не успел далеко уйти. Приставил к нему личного охранника, присмотрит за ним.

Шумно, тяжело вздохнув, я рухнула на постель и закрыла лицо ладонями. Сбоку прозвучало недовольное цыканье, и я услышала шаги, затем по полу заскрежетали ножки. Герцог поставил напротив меня стул и сел на него.

— Знаете, миледи, в возрасте вашего брата я тоже пытался сбежать из дома. Разумеется, меня нашли и вернули, а потом покойный батюшка сломал об меня розги. Но, смотрите, сижу перед вами живой и здоровый.

— А какие у вас потом с отцом отношения были? — я посмотрела на него сквозь зазоры между пальцами.

Норфолк весело фыркнул.

— Не было никаких отношений. Он умер, я унаследовал титул.

— Вот именно, — пробормотала я с намеком, который герцог, кажется, не уловил.

Еще раз вздохнув, я отвела от лица руки и распрямилась. Норфолк сидел так близко, что его колени почти касались моих, и когда я подняла голову, то кончики распущенных, длинных волос задели его ладони. Он убрал руки столько стремительно, словно обжегся.

— Оставим этот разговор. Вы вернулись раньше, чем говорили. Что-то случилось?

— Я получил разрешение на брак.

— Так просто?.. — невольно вырвалось у меня.

— Ничего не бывает «просто», — герцог жестко усмехнулся. — Одну часть нашей сделки, миледи — ту, где вы обеспечиваете меня наследником — нам придется отложить на какое-то время.

Обеспечиваете наследником.

Меня передернуло от прозвучавшего в его словах цинизма, но я заставила себя сжать зубы и никак это не прокомментировать.

— Почему же?

— Какая вам разница?

Настроение Норфолка переменилось: он резко поднялся и схватил стул, чтобы оттащить его на место, но это было лишь предлогом. На самом деле он пытался выплеснуть раздражение, что скопилось у него внутри. Ножки стула коснулись пола с оглушительным грохотом, и герцог вдавил обе ладони в спинку, нависнув над ним на мгновение.

Затем распрямился и посмотрел на меня.

— Что же вы, совсем не рады этому, миледи? — спросил он, прищурившись. — Я думал, эта часть сделки всегда вызывала у вас наибольшее неприятие?

— Покиньте мои покои, герцог, — я встала с кровати, выпрямилась и с достоинством на него посмотрела. — Я должна привести себя в порядок прежде, чем мы отправимся в путь.

— Вы можете остаться до завтра. Разрешение я получил завтрашней датой.

— Я не намерена злоупотреблять гостеприимством вашей родственницы.

Мне хватило и нескольких минут наедине с леди Дороти, чтобы решить для себя, что лучше уж особняк герцога, чем ее общество.

Норфолк вскинул брови.

— Воля ваша, — бросил он напоследок и покинул спальню.

Едва за ним закрылась дверь, я вновь рухнула на кровать на спину и несколько минут пустым взглядом изучала потолок. Затем время, отведенное на жалость к самой себе, закончилась, я решительно поднялась и принялась умываться.

Дом леди Дороти не был обустроен теми минимальными удобствами, какие наличествовали в городских особняках, потому пришлось умываться холодной водой из кувшина и неглубокой миски. Волосы я кое-как заплела в косу, расчесав их руками. Больше всего хотелось вернуться домой, принять теплую ванную и сменить вещи, в которых я провела ночь.

Когда я спустилась вниз, герцог и его тетушка, расположившись в гостиной, пили чай. Уильям с напускным безразличием стоял в холле, рядом с ним в дверях замер охранник.

— Позвольте, я поговорю с братом наедине, — миновав гостиную, я подошла к мужчине.

Тот взглянул поверх моей головы — очевидно, на Норфолка, и, лишь получив его одобрение, отступил в сторону. Я сцепила зубы.

— Уильям, идем, — я открыла дверь и позвала брата.

Крайне неохотно он все же отлипнул от стены и, шаркая ботинками, уныло поплёлся за мной.

— Я думала, ты взрослый человек, — огорошила я его, едва мы оказались снаружи. — И вела себя с тобой как со взрослым.

Брат недовольно вскинул осунувшееся лицо с залегшим под глазами тенями. Сердце кольнули жалость и сочувствие, но я немедленно их прогнала.

— Герцог сказал, что поймал тебя на дороге. Куда ты собирался?

Он буркнул что-то неразборчивое и отвернулся, и пришлось крепко схватить его за подбородок и заставить смотреть себе в глаза.

— Значит, так, — произнесла я жестко. — Выбирай: или ты взрослый человек и ведешь себя как взрослый. Или дитя, за которым необходим постоянный присмотр, но и тогда отношение к тебе будет соответствующим.

Мальчишка насупился и раскрыл рот. Его глаза метали молнии. Он набрал воздуха в грудь, чтобы выкрикнуть что-то, и осекся в последний момент.

— Взрослый, — выдохнул он едва слышно, очевидно, взвесив все «за» и «против».

— Очень хорошо. Тогда говори, куда ты направлялся утром?

Он колебался. Опустил взгляд, принялся копать носком ботинка землю.

— Домой… — прошептал совсем тихо.

Усилием воли я заставила себя не фыркнуть. Звучало жутко и смешно одновременно.

— Значит, так. У меня совершенно нет сил и желания сейчас тебя воспитывать. Я очень разочарована. Сегодня мы поедем в особняк герцога, а завтра ты напишешь и потом покажешь мне эссе на тему последствий, к которым могла привести твоя затея!

Под конец голос сорвался на крик, потому что эмоции все же захлестнули меня на несколько секунд. Стоило только представить, каких ужасов Уильяму удалось избежать. И чудом!

Я выпустила его подбородок, развернулась на каблуках и вернулась в дом. И услышала уже в спину.

— Тесса!

Но не стала оборачиваться к брату.

Затем последовал быстрый, скромный завтрак: пресные сконы* и чай, наполненный косыми взглядами леди Дороти. За ночь ее отношение ко мне из прохладного стало нелюбезным, и я не понимала причин. Да, вчера она всячески намекала на то, что я добилась помолвки с герцогом путем шантажа, но мне показалось, что к моменту, как мы разошлись по спальням, ее неприязнь поуменьшилась. И подозревать меня в «залете» она перестала.

Наверное, мне показалось неправильно.

Многое прояснилось, когда мы прощались. Герцог вышел, чтобы переговорить с охраной, Уильям со пришибленным видом последовал за ним, а мы остались с леди Дороти наедине в холле.

Она окинула меня взглядом хищной акулы, пристальное внимание уделив животу.

— Значит, ты все же понесла от моего племянника до брака, — с нескрываемым презрением произнесла она и сморщилась. — Иначе в ратуше племяннику бы отказали в разрешении на ваш брак. А так, может, получится прикрыть позор.

Мне захотелось покрутить пальцем у виска. Я посмотрела на старую ведьму и приподняла подбородок.

— Не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите.

Я стиснула зубы, чувствуя, как волна гнева поднимается изнутри.

— У герцога Норфолка родится нагулянный до брака ребенок. Какой позор, — она покачала головой. — Вы станете острейшей темой для сплетен на десятилетия вперед. Подумай, что ты творишь! — старуха перешла со мной на «ты».

— Имя моего племянника вываляют в грязи, — продолжила она, все больше распаляясь. — Тебя отлучат от общества, от тебя отвернутся друзья и знакомые. А твой бастард станет парией, презираемым всеми.

— Довольно.

Герцог, прервавший ее обличительную речь, тяжело дышал. Он стоял на пороге, и в его глазах полыхала ярость. Лицо было напряженным, челюсти стиснуты так, что виднелись скулы. Его взгляд, устремленный на тетушку, говорил больше, чем любые слова.

Леди Дороти осеклась и поднесла ладони ко рту, но было уже поздно.

— Ты сказала достаточно.

— Дорогой, это совсем не то, о чем ты подумал… — забормотала она, протягивая руки.

Норфолк даже не взглянул на нее.

— Идемте, миледи, — холодно приказал он, и я послушалась с величайшей радостью.

Леди Дороти что-то лепетала нам вслед: я не хотела прислушиваться. Перед тем как сесть в экипаж, я придержала герцога за локоть, вынудив его остановиться. Его взгляд тут же опустился на мою руку, а затем поднялся к глазам — холодный, выжидающий.

— Вы знали, да? На мое, так называемое «положение», вам намекнули в ратуше? Потому вы сказали в спальне, что необходимо отложить часть сделки с… с наследником?

Герцог нахмурился.

— Да, — коротко сказал он.

Я стиснула зубы, не отводя взгляда.

— И что теперь?

— Ничего. Но я не позволю сплетням коснуться моего имени, моей жены или моего сына — их уже было предостаточно. Мы выждем столько, сколько потребуется, чтобы у всех отсохли языки, и даже слепой убедился, что вы… не понесли, — он брезгливо скривился, словно слово не пришлось ему по вкусу.

— Вы серьезно? — прошипела я. — Вам правда кажется, что это лучший способ справиться с ситуацией?

— Мне кажется, — резко перебил он, шагнув ближе, — что это единственный способ. А теперь, миледи, садитесь в экипаж. И довольно, мы больше не станем об этом говорить.

Станем, еще как!

Я не ответила ему вслух, но мой взгляд сказал ему о многом. Если он думал, что это конец разговора, он явно недооценил меня.

Пока мы добирались до владений герцога, раздражение и злость непостижимым образом улетучились. Я даже радовалась, что промолчала, когда мы стояли возле экипажа. Не пришлось теперь чувствовать себя несдержанной идиоткой.

Норфолк сопровождал нас верхом, и потому внутри мы сидели с Уильямом вдвоем. Он выглядел тише воды, ниже травы. Может, и правда одумался, а может, притворялся. Влезть ему в голову и понять, что у него за мысли, я, увы, не могла.

Мне бы со своими разобраться.

Почти каждый разговор с герцогом поднимал во мне целую бурю чувств, и порой они затмевали разум. Я могла себя контролировать, когда общалась с толстяком-опекуном. Или с Элоизой. Или с поверенным Россом, маркизом Хантли, предыдущим опекуном сэром Найджелом… Да с кем угодно! Я всегда держала себя в руках.

Но именно при Норфолке мое самообладание, которым я так гордилась, ни черта не годилось.

Я привыкла полагаться только на себя в этом мире. Уже практически целый год. И не ждала ни от кого помощи, даже от покойного сэра Найджела — хотя он был невероятно мил. Я научилась стоять за себя и быть сильной, потому что мне не на кого было больше опереться.

Я привыкла готовиться к нападению. Привыкла ни с кем не делить своих тягот и решений. Привыкла быть одна. И мне это казалось логичным. И единственно верным.

Ни разу за все время в этом мире я не задумалась насчет своего будущего. Насчет замужества. Словно отмела это в подсознании один раз и навсегда, и больше не возвращалась к этому вопросу.

А потом подслушала тот роковой разговор между опекуном и Хантли, и выбора не осталось. Ничего не осталось, и я бросилась к Норфолку, и теперь подсознание бунтовало, не желая мириться со сделанным…

И рядом с герцогом спокойствие и уверенность, которые я в себе выпестовала, начинали шататься. Может, все дело в том, что мы похожи? В своем нежелании доверять и готовности сделать все, чтобы сохранить контроль над ситуацией.

Только вот я оказалась сейчас в слабом, зависимом положении. И чувствовала, как теряю контроль, видела, как Норфолк даже не пытается притвориться и сделать вид, что он меня слушает, советуется, что ему интересно мое мнение. Он просто решает что-то у себя в голове, а потом озвучивает мне это безапелляционным тоном и ждет, очевидно, что я стану подчиняться.

А я не могу…

— Мы прибыли, — раздался глухой голос герцога снаружи, и, качнувшись, экипаж остановился.

Я чуть вздрогнула и повела плечами. Совсем утонула в мыслях, даже не заметила, как мы добрались.

Уильям открыл дверь и вышел первым, и когда я ступила на приставную лестницу, то руки мне подали сразу оба: и брат, и герцог. Под взглядом Норфолка Уильям смутился и отступил, и мои губы дрогнули в невольной улыбке.

Приняв ладонь герцога, я осмотрелась. Экипаж остановился у двухэтажного особняка, обнесенного невысокой оградой с простыми коваными узорами. Фасад дома выглядел сдержанно: никаких вычурных барельефов или величественных колонн.

На пороге нас ждал дворецкий — невысокий, подтянутый мужчина. Когда мы вошли внутрь, я ощутила приятную простоту: просторный вестибюль, пол из светлого дерева, минимум мебели — лишь нужное и ничего лишнего.

— Добро пожаловать, — произнес Норфолк, обернувшись ко мне и Уильяму.

За дворецким в ровную линию выстроилась вся прислуга в доме, и невольно я отметила ее малочисленность: два лакея, горничная и кухарка. Кажется, он обходился даже без камердинера. Свидетельство сдержанности герцога? Или доказательство его тяжелого финансового положения?

Я с трудом подавила неуместную усмешку. Забавно, что за год я привыкла к наличию в домах прислуги, хотя в первые месяцы считала это блажью, и теперь всерьез размышляла, как Норфолк мог самостоятельно одеваться без помощи камердинера?..

— Мистер Крэйвен проводит вас, миледи, и лорда Толбота в отведенные покои. Бетси поможет с гардеробом на сегодня и на завтра, а после церемонии мы навестим ваш особняк, — сказал Норфолк, и дворецкий кивнул, а горничная сделала книксен.

— Милорд, утром вам доставили телеграмму, — дворецкий шагнул вперед, и герцог нахмурился.

— От кого?

— С фабрики, милорд, — мужчина понизил голос.

Норфолк вскинул брови и посмотрел на меня.

— Возможно, мне придется отлучиться до вечера, леди Тесса. Не беспокойтесь, к воротам особняка приставлена охрана, но я настаиваю, чтобы ни вы, ни юный лорд Толбот его не покидали.

Уильям фыркнул и нарочно отвернулся, а я твердо ответила за нас обоих.

— Конечно. Мы будем здесь.

— Очень хорошо, — сухо констатировал он и с каким-то обреченным выражением лица повернулся к дворецкому. — Где телеграмма?

Подошедшая Бетси увела нас в сторону, и я не увидела дальнейшего.

Особняк герцога Норфолка оказался таким же, каким я себе его представляла, и совсем не таким одновременно. Просторные залы с высокими потолками казались пустыми, несмотря на идеальный порядок и приглушённый свет, мягко льющийся из ламп на стенах. Эхо наших шагов терялось где-то в глубине коридоров, а глухая тишина, стоявшая в доме, навевала странное чувство оторванности от мира.

— Ваши комнаты на втором этаже, миледи, — сообщила Бетси, останавливаясь перед широкой лестницей.

Она проводила нас по узкому коридору, который показался мне бесконечным. Служанка открыла одну из дверей и чуть отступила в сторону.

— Это ваша комната, миледи, — сказала она с легким кивком.

Я вошла внутрь и огляделась. Спальня была просторной и светлой, но в ней не было ни одной лишней детали, ни одной мелочи, которая могла бы намекнуть на то, что здесь когда-то жили и чувствовали себя дома. Единственное украшение — часы с бронзовым обрамлением на стене.

— Комната лорда Толбота напротив, — добавила Бетси

Я посмотрела на Уильяма: он стоял в дверях, выглядя слегка растерянным, но не возражал.

После того как Бетси ушла, я прошлась по спальне, провела рукой по столу, отметила ровно заправленную постель. Окно выходило на небольшой сад с видом на город. Все здесь казалось каким-то безжизненным.

Но зато в смежной комнате что примыкала к спальне, я увидела настоящую ванну. Как ни удивительно, но герцог следил за всеми новомодными явлениями и, очевидно, проложил в своем доме водопровод.

Следующие четверть часа я провела в блаженстве и вылезла лишь потому, что впереди ждало много дел, иначе я с удовольствием пролежала бы в теплой воде еще несколько часов.

Бесшумно пришедшая Бетси оставила для меня одежду, которая, как она сказала, принадлежала покойной матери герцога. Ощущения были странными, но если бы мне принесли платье какой-нибудь любовницы герцога или его умершей жены, было бы хуже, и потому, помедлив, я все же переоделась.

Потом вышла в коридор и постучала в комнату Уильяма, но услышала лишь, что он не хочет выходить, и что он не голоден.

Я пожала плечами. Предпочитает сидеть взаперти целый день — его право. Он не дитя, и я не стану его уговаривать.

Когда я спустилась в холл, где меня ждала Бетси, чтобы показать еще несколько комнат, я поймала себя на странной мысли: особняк казался одновременно огромным и пустым. Здесь, кроме герцога, не жило ни одной души, и немногочисленная прислуга, которой было необходимо поддерживать порядок, оставалась незаметной. Они двигались бесшумно, их лица были спокойными и замкнутыми. Они не бросали косых взглядов, не шептались, не пытались задавать вопросы, как это часто бывает в больших домах.

Поневоле мне сделалось любопытно: знают ли они, кто я такая? Что завтра стану герцогиней Норфолк и их хозяйкой.

Судя по тому, что Бетси уверенно вела меня по всем хозяйственным и подсобным помещениям, показывая, где что лежит, то прислуга была в курсе.

Герцог не вернулся ни к обеду, ни к ужину, и у меня зародилась легкая тревога.

— Его светлость часто возвращается со своего предприятия поздней ночью, миледи, — сказал мне дворецкий, когда уже вечером я его спросила.

Часы показывали девять, и мы с Уильямом сели за стол. Голод взял свое, и брат вышел из комнаты и спустился в столовую.

Оставалось надеяться, что к утру герцог вернется, и мы доберемся до ратуши, и мое вынужденное заточение закончится.

Я уже переоделась ко сну и легла в постель, когда снаружи мелькнул свет. Он прошелся по стеклам и проник в комнату сквозь щель в неплотно задернутых шторах. Я встала и подошла к окну, чтобы увидеть, как к особняку подъехал паромобиль, и дворецкий по дорожке, освещаемой газовыми фонарями, подошел к нему, чтобы поприветствовать вернувшегося герцога.

Хорошо. Значит, в ратушу утром мы все же отправимся.

Но даже после этого я не смогла заснуть. Казалось, давила атмосфера чужого дома. Все было не так, не привычно. Кровать, матрас, подушка, одеяло. Идиотские мелочи, сказала бы я, но что поделать, если они мешали уснуть?

Или это была тревога, что снедала меня изнутри?

Устав перекатываться с одного бока на другой, я встала и, накинув ночной халат с длинными подолом и рукавами, вышла в коридор. На первом этаже горел свет, и я спустилась туда, и почти сразу же наткнулась на Норфолка.

Дверь в гостиную была приоткрыта, и я остановилась на миг, прежде чем заглянуть внутрь. Герцог сидел в кресле у камина, его силуэт вырисовывался на фоне пляшущих языков огня. Одна нога закинута на другую, спина прямая, рука, свободная от стакана с янтарной жидкостью, легко опиралась на подлокотник кресла.

Половица под ногой чуть скрипнула, и герцог, услышав, поднял голову. Опустив стакан на небольшой столик рядом с креслом, он привычно встал мне навстречу и пробежался рукой по пуговицам на расстегнутом жилите, приводя их в порядок.

— Миледи, что-то случилось?

Я смутилась от того, что прервала его уединение. Гораздо больше мне понравилось наблюдать за ним с безопасного расстояния, тайком из-за двери.

Но раз уж я пришла…

Я шагнула в гостиную, чувствуя, как под босыми ногами мягко пружинит ковер. На мгновение я замерла, оглядываясь, и направилась к соседнему креслу. Оно стояло чуть в стороне от камина, напротив герцога.

— Не будете возражать против компании? — спросила я, прежде чем сесть.

Герцог молча кивнул, пристально наблюдая за мной. По его спокойному, выжидающему взгляду я не могла понять, был ли его жест искренним приглашением или просто уступкой.

Хотя в первом я сильно сомневалась.

— Я хотела поблагодарить вас, — начала я, следя за его реакцией.

Норфолк сел обратно, небрежно опираясь о подлокотник, но к бокалу так и не притронулся. Он слегка приподнял бровь, но вновь промолчал, ожидая, куда я поведу дальше.

— За то, что не позволили брату сбежать и вернули его в особняк.

Герцог выпрямился, сложив пальцы вместе перед собой.

— Я бы ответил вам «не за что», миледи, — начал он с прохладой в голосе, — но ваш брат мог сильно спутать все наши планы.

— Я понимаю, — тихо ответила я. — Он совершил глупость.

Норфолк прищурился, наклонившись чуть ближе, будто изучал меня под другим углом.

— В его возрасте это уже серьезный проступок.

Я прикрыла глаза и быстро выдохнула через нос, скрывая раздражение.

— Пусть так. И потому, повторюсь, я благодарна, что вы его удержали.

Герцог едва заметно нахмурился — в уголках глаз читалось, что он недоволен, но при этом не намерен продолжать спор.

И это было хорошо, потому что я пришла не для того, чтобы ссориться.

— Хорошо, миледи, — он легко пожал плечами и потянулся за бокалом. — Я рад, — коротко добавил и вновь повернулся к огню.

Я никуда не ушла из гостиной. В камине продолжали потрескивать дрова, и этот монотонный, уютный звук действовал на меня успокаивающе. Было тепло, и я пригрелась, устроившись в кресле. И даже присутствие герцога, чуть хмурого и отстраненного, меня не раздражало.

— Вы поздно вернулись, — заметила я спустя время. — Что-то случилось на фабрике?

Герцог Норфолк усмехнулся уголками губ, суховато, но без злобы, и провёл ладонью по волосам, откидывая их назад.

— Обычный день, — проговорил он негромко, глядя в танцующие языки пламени.

— Вы сможете их спасти? — вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать. Возможно, стоило прикусить язык — хотя бы в этот вечер. — Свои фабрики? Вернуть людей на рабочие места? Если используете изобретения моего отца, если получите его чертежи…

Герцог застыл, будто на долю секунды утратил свой привычный хладнокровный облик. Его глаза сверкнули предостережением, и мне показалось, что воздух в комнате стал холоднее на несколько градусов. Затем меня обжег его острый взгляд.

— Я не знаю, — напряженно выдохнул он.

Норфолк сказал мне правду, осознала я в ту же секунду. Вольно или невольно, но он сознался.

Я нервно сглотнула, ощущая, как моё сердце начинает биться быстрее.

— Почему? Разве вы не намерены добиваться этого всеми силами, милорд? Разве не в этом цель?

Он прищурился, сжав челюсти так, что проступили острые скулы.

— Полагаете, что все можно исправить одним рывком? — спросил герцог, и в его голосе слышалась усталая насмешка. — Думаете, когда у меня появятся чертежи вашего отца, я смогу мигом отмахнуться от всех долгов, от проблем с поставками и от недоверия партнеров?

— Нет, я так не полагаю, — очень спокойно отозвалась я, решив не реагировать на его раздражение и злость. — Я спросила потому, что мне важно услышать ваш ответ. И жаль рабочих, которые лишились денег и возможности платить за кров… Та стычка между ними и вами во время аукциона… до сих пор стоит у меня перед глазами.

Прикусив губу, я сглотнула горький комок в горле и отвела взгляд. Сейчас я тоже сказала ему полную правду от чистого сердца. Возможно, впервые.

И герцог, кажется, заметил это. Он задержал на мне долгий взгляд, от которого по спине будто пробежал холодок.

— Вот уж не думал, миледи, что вас может так сильно задеть положение рабочих, — произнес он удивленно, без издевки или укола.

Я усмехнулась, коротко и несколько горько. В гостиной сидели два полнейших незнакомца, намеренных утром связать себя узами брака.

— Но оно задевает. И, как я уже говорила, я помню, что косвенно приложила к этому руку…

Норфолк провел ладонью по подлокотнику кресла, будто проверяя гладкость дерева, и снова взглянул на меня. В камине треснуло полено, и короткая вспышка света осветила его глаза, которые показались вдруг теплее, чем раньше.

— Мои фабрики и производство — слишком сложная материя, чтобы говорить о них в такой час у камина. Позвольте, миледи, я провожу вас в спальню. В конце концов, завтра у нас свадьба, и невесте необходимо выспаться, — сказал он с такой серьезностью, что я невольно улыбнулась, а затем и рассмеялась вполне искренне, оценив иронию момента.

— Как скажете, милорд.

Он фыркнул, встал на ноги и протянул мне руку. Когда он помог мне подняться, я ощутила легкий аромат его парфюма — почти незаметный, терпкий и спокойный. Комната, где мы сидели, моментально показалась тесной, когда мы оказались рядом.

Затем мы вышли в полутемный холл и поднялись по лестнице. Герцог уверенно вел меня, а я старалась не думать о завтрашнем дне: как изменится моя жизнь после наполовину фиктивного, наполовину ненормального брака, как сложатся наши отношения и хватит ли сил разобраться с фабриками, заговорами, наследием покойного графа Толбота…

— Вот ваша дверь, — сказал герцог, остановившись.

Он на миг замер, словно подбирал слова или раздумывал, стоит ли говорить что-то еще. Но вместо этого он неожиданно наклонился и мимолетным поцелуем коснулся моей ладони, которую все это время держал в своей руке. Этот жест был столь внезапен, что у меня перехватило дыхание.

— Знаете, миледи, порой супругам лучше оставаться двумя холодными, бездушными и корыстными истуканами, — произнес он, выпрямляясь и впившись в меня взглядом. — Так гораздо проще.

Его голос звучал почти безразлично, но в самом конце фразы прорезалась горечь, которую он не мог скрыть.

Прежде чем я успела ответить, он стремительно развернулся на каблуках и зашагал прочь по тусклому коридору. В груди у меня что-то сжалось, а в горле застряли слова, которые уже не имело смысла произносить.

Я опустила взгляд на свою ладонь. Там, где его губы легко коснулись кожи, чувствовалось легкое покалывание. Этот короткий поцелуй стал на удивление ярким противоречием всему, что он сказал — будто за холодными, отстраненными словами прятался настоящий человек, которому было не все равно.

Наверное, он прав.

Оставаться холодными и равнодушными истуканами действительно проще.