Ферзевый гамбит. 1942-1943

Глава 4

Тихий океан, март-май 1942 года

Пока солдаты японской армии гибли за своего императора, флот активно обживал новые приобретения, разбирая трофеи и приспосабливая новообретенное имущество под собственные нужды. В первую очередь речь идет о американской базе на острове Оаху, где подданые микадо захватили огромнейшие трофеи, как в технике, припасах, инфраструктуре так и в самих боевых кораблях. Не успели отгреметь последние выстрелы, как на остров словно по мановению волшебной палочки слетелись различного рода трофейщики, техники и прочие служащие тыла.

Первым большим кораблем, на который упал их взгляд, стал стоящий в сухом — вернее, учитывая, что во время боевых действий его затопили, — мокром — доке «Пенсильвания». Пострадавший от огня снаружи и от воды внутри — открытые кингстоны, затопленная подводная часть — он, тем не менее, на проверку оказался в очень хорошем состоянии. Уже в начале марта удалось устранить основные неполадки, связанные с затоплением и отправить корабль на ремонт в метрополию. Более того, в Сасебо «Кии» (В двадцатых годах японцы собирались строить серию из четырех линкоров, которым уже были придуманы имена, однако из-за ограничений Вашингтонского договора строительство было отменено. Предположим, что имена перешли на новые корабли) ушел своим ходом под охраной пары эсминцев. Японские инженеры обещали поставить боевую единицу в строй уже в июне-июле.

Вторым кораблем, заинтересовавшим японцев, стал «Мериленд». Практически не пострадавший от налетов японской авиации — пара бомбовых попаданий, не приведших к серьезным последствиям не в счет — он стал жертвой собственной команды, открывшей кингстоны прямо на месте стоянки. Благо — глубина в Жемчужной бухте не очень большая, поэтому даже ушедший на дно на ровном киле линкор, погрузился лишь по башни главного калибра. Отдельной проблемой стала его силовая установка гибридного турбинно-электрического типа, где турбина, работающая на постоянных оборотах, вырабатывала электричество, а винты крутили электромоторы. Понятное дело, что знакомство с соленой морской водой на пользу этой достаточно надежной в иных случаях системе не пошло. Тем не менее, отсутствие лишних дырок в корпусе позволило достаточно легко поднять корабль, просто откачав воду. В Японию «Овари» пришлось отправлять на буксире, а сроки восстановления назывались порядка полугода — восьми месяцев. Но прогноз, как говорят врачи — благоприятный.

Последним линкором, который можно было восстановить и превратить в полноценную боевую единицу в разумные сроки стал «Теннесси». По время самого первого налета он сильно пострадал от бомб и потом еще сильнее от огня, однако ничего фатального на этом корабле повреждено не было. Более того из-за того, что команда не была уверена в своей способности побороть пламя и удержать корабль на плаву, он был еще 18 января выброшен на мель, и в итоге не смог выполнить команду о самозатоплении. Тем не менее, разрушения надстройки были очень значительны, одна из башен главного калибра была вместе с орудиями просто уничтожена, мостик, пост управления огнем и т. д., и вообще весь черный от копоти казалось корабль только-только выплыл из ада. Впрочем, так где-то и было. Однако опять же отсутствие подводных пробоин и вообще хорошая сохранность всего, что находилось ниже палубы предопределили его судьбу — службу под флагом страны восходящего солнца. «Суруга» должна была войти в строй ориентировочно ближе к концу 1942 года.

Оставшийся не затонувший линкор «Невада», был настолько плох — избитый сначала бомбами, а потом снарядами — что его решили не восстанавливать, а переделать в блокшив, защищающий вход в Жемчужную бухту. «Аризона» взорвалась, а «Вест Вирджиния» и «Оклахома» перевернулись и затонули, и восстановлению не подлежали. С них лишь сняли наиболее ценное оборудование, включая орудия ГК, которые потом установили вместо уничтоженных на восстанавливаемых линкорах.

Из двух авианосцев в ремонтопригодном состоянии был только «Лексингтон». Хоть он и сильно пострадал от пожара, но, как и «Теннесси» выбросившийся заранее на берег, был вполне себе лаковым куском для японских трофейщиков. Сроки восстановления авианосца были туманны, все же ему крепко досталось, однако к началу 1943 года «Ивами» обещали поставить в строй.

«Йорктауну» повезло меньше — впрочем, если бы корабль мог говорить, возможно, он не согласился бы. Имея меньшое водоизмещение и приняв на себя больше снарядов, авианосец, не смотря на усилия команды пошел ко дну и теперь не являлся ни перво- ни второочередной целью для японцев.

Из пяти тяжелых крейсеров, находящихся 17 января в Перл-Харбор, к восстановлению приняли только два: «Новый Орлеан», получивший пару бомб в надстройку и палубу и практически не пострадавший «Чикаго». «Сан-Франциско» и «Астория» получили свою порцию торпед еще в самом начале, а «Портленд» выхватил порцию четырнадцатидюймовых снарядов при попытке поддержать свои войска артиллерийским огнем.

Кроме больших кораблей японцам досталась еще куча всякой мелочи — эсминцы, подводные лодки, плавучие мастерские, катера, тральщики, заправщики и прочее. Однако самый большой трофей, который с самого начала так манил японцев — запасы топлива — помахал подданым микадо ручкой. Руководствуюсь принципом «так не доставайся же ты никому», американцы в самый последний момент подорвали нефтяные танки, устроив обеим армиям знатный фейерверк, который, впрочем, не одну из сторон не порадовал. Кое-что японцам в итоге удалось спасти, однако это была капля в море, которая стратегически им никак не помогала.

Кстати, о капле в море: одномоментное затопление такого количества кораблей в бухте привело попаданию в воду огромного количества различных жидкостей — топлива, масла и прочего — которое на многие годы вперед отравило местную экосистему.

Всю весну продолжались боевые действия пяти тысячах километрах к юго-западу — в Юго-восточной Азии. Там, блокировав американцев на полуострове Батаан, к концу марта японцы закончили оккупацию остальной части Филиппин и начали достаточно быстро продвигаться вглубь голландских владений. Никакого организованного сопротивления тут завоеватели не встретили: мелкие стычки на земле и на море не в счет. Лучше всего ситуацию охарактеризовал в своих мемуарах бедующий лидер независимой Индонезии Сукрно:

«Наш народ ненавидел голландцев, тем более теперь, когда они бежали, как крысы, оставив нас на милость победителей. Никто из них даже не пытался защитить нас или нашу страну… Я знал жестокость японцев, знал, как они себя вели на оккупированных территориях, но что поделать — с этим нам пришлось смириться на несколько лет».

На этом этапе единственная точка на карте, о которую споткнулся «японский паровой каток», стал Сингапур. Это была отлично укрепленная крепость, с хорошо вооружённым и многочисленным гарнизоном, имеющим желание и возможность оказать врагу достойное сопротивление. Японцы же со своей стороны, пробившись с определенным трудом с севера на юг сквозь Британскую Малаю и испытывая недостаток буквально во всем — растянутые на тысячи километров коммуникации не способствовали активному продвижению вперед — и блокировав Сингапур с суши подданые императора выдохлись, приступив к планомерной осаде.

Город-крепость сполна попил японской крови, став своеобразной «затычкой» в горлышке Индийского океана и стойко обороняясь всю весну и половину лета. Именно осада Сингапура показала, что японская армия попытавшись шагнуть пошире, если и не порвала, то уж точно надорвала штаны. Три с половиной месяца держались защитники крепости, пережив два генеральных штурма и бесконечное количество обстрелов и бомбежек, пока не исчерпали все возможности к обороне до самого донышка и не капитулировали 28 июня 1942 года. Из почти сотни тысяч защитников — гарнизона и отступивших с континента частей — в плен попало меньше сорока тысяч.

Последним успехом Японии на этом этапе войны стала оккупация северной части Бирмы. Сама Бирма островитянам, по правде говоря, была и близко не нужна, однако таким образом они перекрывали последний канал помощи Чан Кай Ши. Последний с южной стороны: был еще Советский Союз на севере, который не смотря на все обещания помощь китайцам не прекращал. Однако это были совсем не те объемы, поэтому китайской армии пришлось вынужденно затянуть пояса, что вылилось в очередные поражения, отступления, массовые казни и репрессии. Впрочем, китайцев много — кто их считает.

Таким образом на этом театре военных действий к концу весны-началу лета вынужденно установилось хрупкое равновесие, которое, однако, было скорее паузой, затишьем перед очередной бурей, чем предвестником мира. Подданые императора подтягивали тылы и обживали новые приобретения, а силы ABDAF (объединенное командование сил Америки, Британии, Голландии, Австралии и Франции), собирали разрозненные силы, перебрасывали подкрепления и готовились дать новый бой.

В Европе 1942 год тоже принес собой определенные новшества, которые напрямую были связаны с событиями на востоке. Уже на следующий день после нападения Японцев на Перл-Харбор, Германия в соответствии с союзническим долгом и своими геополитическими интересами тоже объявила войну североамериканской стране.

Здесь нужно на остановиться на секунду и объяснить, в чем же был Германский интерес в переведении отношений с США в плоскость горячего конфликта. Дело в том, что хотя война и не была объявлена до 1942 года, Америка, по факту, в ней уже учувствовала полным ходом. Широкой рекой в Европу шли поставки техники, продовольствия, стратегического сырья. С каждым днем на европейский континент попадало все больше добровольцев. А порой и «добровольцев»: почему бы не отправить кое-каких специалистов набираться опыта на реальной боевой работе, если есть возможность.

Таким образом получалось, что США уже воевали с Германией, а Германия с США — нет. Дипломатическая нота в такой ситуации стала лишь логичным закреплением уже сложившейся на практике ситуации.

Вообще зима 1941–1942 годов на Западном фронте во многом отличалась от предыдущей. Боевые действия — на земле, конечно, в воздухе они и в прошлую зиму были активными — не замерли насовсем. Вместо этого ОКХ смогло удивить французов парой наступлений локального характера на южном участке фронта в районе Швейцарской границы. В результате, после долгих и упорных боев, по своему ожесточению напомнивших ветеранам прошлую войну, немцам удалось взять город Безансон. Вернее то, что от него осталось после двух месяцев ожесточенных боев.

Никакой тактической или стратегической надобности в наступательной операции, которая стоила немцам почти тридцать тысяч человек убитыми и раненными — впрочем французы потеряли не меньше — не было. Зато в политическом плане это был не то, чтобы звоночек для Дуче — скорее настоящий колокольный звон.

От Безансона до границы с Италией — сто километров, если по прямой. Если учесть наличие на пути такой помехи, как нейтральная Швейцария — чуть больше. Таким образом, продвижение вермахта на юг стало вполне очевидным намеком для итальянцев о том, что они могут не успеть к разделу французского пирога, если еще немного промедлят.

В какой-то момент Муссолини уже был близок к тому, чтобы поучаствовать в предстоящей летней наступательной кампании, однако в начале февраля Рузвельт объявил об отправке во Францию экспедиционного корпуса для помощи союзническим войскам в борьбе с Гитлером.

На первом этапе предполагалась отправка всего двух пехотных и одной танковой дивизии плюс части бомбардировочной авиации. Стратегическую авиацию, что характерно американцы предпочли расположить в Британии, что для стороннего наблюдателя отлично характеризовало все отношение янки к стратегическим перспективам галлов.

Первые транспорты с войсками начали прибывать в Европу в середине марта, как раз в момент оперативной паузы, когда все планы на зиму уже были выполнены и стороны во всю готовились к летней кампании. Ждали только установления хорошей погоды.

Появление на шахматной доске мгновенно изменило расстановку сил. Теперь немцам приходилось торопиться и, по сути, идти ва-банк, ставя все на самый первый, самый мощный удар, который позволил бы закончить войну, скинув союзников в океан. ОКХ не могло позволить американцам нарастить контингент до миллиона штыков — как это было в Первую Мировую — такого подкрепления вермахт мог и не «переварить».

У французов же наоборот забрезжил свет в конце тоннеля, появился стимул держаться, тянуть время и пытаться не проиграть войну до прибытия американской армии.

Ну а Итальянцы вновь уселись на забор поудобнее, все мысли о вступлении в войну мгновенно оказались отложены на неопределенный срок.

В Малой Азии подписание мирного договора не вернуло спокойствие на полуостров. Далеко не все были согласны с установлением марионеточного правительства и территориальными потерями вследствие проигранной войны. Как только советские войска были выведены с основной территории ТНР, а контроль над границами был передан туркам, мгновенно начали то тут то там появляться разного рода борцы за величие и независимость родной земли. Часть из них просто кричали на площадях, некоторые попытались интегрировался в новую вертикаль власти, чтобы бороться с ней изнутри, но большинство — брали оружие и выходили на большую дорогу.

Как это часто бывает, большая часть народных мстителей, ратовавших за все хорошее и против всего плохого на практике ничем, не отличались от обычных бандитов. Действительно, жизнь революционера и подпольщика зачастую коротка, так зачем отказывать себе в простых земных радостях.

Меньшая же часть — действительно «политические» — открыли для себя такой источник средств и оружия как иностранная помощь. Благо граница с Сирией, то есть, по сути, с дружественной Францией была под боком. Ну и конечно ни англичане не французы не испытывали ни капли мук совести снабжая турецких патриотов всем необходимым для продолжения борьбы. В общем — покой в Малой Азии людям только снился.

В Эфиопии также продолжалась активная партизанская война. После захвата этой территории Итальянским королевством, римлянам приходилось тратить огромные средства на поддержание хоть какого-то порядка на оккупированной территории. И чем дальше, тем ситуация становилась печальнее: колония вместо того, чтобы приносить деньги в казну, высасывала их оттуда со скоростью пылесоса. Конечно и здесь не обошлось без заграничной помощи. В России считают, что «англичанка гадит» это только по отношению к одной шестой части суши. На самом деле, этого самого «гадит» у британцев всегда хватало на всех. С другой стороны, кто сказал, что политика — благородное дело?

А возле небольшого польского городка Освенцим, переименованного на немецкий манер в Аушвиц, зимой 1942 года был введен в действие концентрационный лагерь Аушвиц II Биркенау. Теперь каждый день прямо на территорию лагеря заезжали поезда с вывозимыми с территории Рейха евреями, цыганами и прочими неполноценными людьми, чтобы прямо на перроне отсортировать: кому умереть сразу, а кому еще придется поработать на благо Рейха.

70 % людей — старики, маленькие дети и их матери, больные, слабые, слишком толстые/худые/высокие/низкие и просто те, кто не понравится СС-овцу на сортировке сразу отправлялись в газовые камеры. Средний срок жизни остальных в лагере — два-три месяца. Большинство умирали от тяжелой изматывающей работы, скудной пищи и постоянных издевательств. Кого-то убивали надсмотрщики, а кто-то сам предпочитал «уйти на проволоку» — броситься на находящееся под высоким напряжением проволочное ограждение. Из тех, кто попал в этот лагерь в 1942 году, до освобождения его Красной Армией не дожил ни один человек.

Мир продолжал уверенно катиться в светлое будущее.