Даниил Корнаков Дети Антарктиды. Возвращение. Часть I

Пролог

«Ты свободен в своих поступках, но не свободен от последствий этих поступков».

Карл Юнг

Это произошло через несколько дней после того, как «Туман» пересёк черту субэкваториального пояса.

Ранним утром тесные стены коридора отразили одинокий женский вопль, приглушённый в шуме тряски старого двигателя. Тихий, почти беззвучный, этот вопль можно было расслышать, лишь оказавшись возле каюты, откуда он доносился. Там это продолжалось минуту, две, пока вдруг дверь рывком не открылась и оттуда не выбежала Маша Зотова, выпустив в пространство коридора громкий и преисполненный болью крик отчаяния.

Малочисленный экипаж корабля повскакивал на ноги, сбрасывая одеяла, и, словно по команде, потянулся за оружием. В голову каждого пришла одна мысль: «Неужто мерзляк проник на борт?»

А затем:

«Минуту… но разве они не прошли опасную зону ещё три дня назад, оставив их позади?»

И когда их пальцы уже смыкались на дверной ручке, и становилось возможным расслышать, кто именно кричал, происходило озарение. Мысленно они выдыхали, клали винтовки, пистолеты и дробовики на пол, а после все как один бормотали приблизительно одну и ту же фразу:

— Надя рожает…

Каждый из них имел свою роль в этом заранее оговорённом деле, а потом, не медля ни секунды, рванули в разные части корабля.

* * *

— Воды отошли? — Эрик шёл по коридору, на ходу протирая заспанные глаза и пытаясь окончательно стряхнуть остатки сна.

— Да, — ответила Маша.

На пути им встретился Лейгур. Исландец прижимал к груди охапку тряпья из старой одежды и обрывков одеял.

— Это всё, что мне удалось отыскать, — отчитался он, протягивая ношу.

— Маловато будет. — Эрик метнул быстрый, оценивающий взгляд на кучу ткани. Губы его сжались в тонкую ниточку. — Может, ещё поищешь?

— Сбегаю к Максиму, спрошу у него. Это же его посудина, в конце концов. Кому, как не ему, знать, где что здесь лежит.

— Поторопись. — Эрик резко обернулся и окликнул исландца:

— И да, понадобится губка, ну или что-нибудь похожее, для впитывания.

Лейгур кивнул и спешно удалился.

Эрик с Машей ускорились. Шлёпанье их шагов эхом разносилось вдоль тесного коридора.

Они подошли к Надиной каюте, одновременно сделали глубокий вдох и открыли дверь. Ступив за порог, столкнулись с нестерпимой духотой и головокружительным жаром. Оба поморщились, привыкая к неприятному жжению в глазах.

Роженица металась по койке, словно её бросили на раскалённую сковородку. Кожа лоснилась от пота, глаза сжались от боли, а на лице пролегли глубокие морщины. Она протяжно стонала и ругалась матом.

На краю койки возле Нади сидела Арина. Одной рукой она крепко сжимала её кисть, второй гладила по сальным волосам.

— Арина, позволь мне… — Эрик склонился над кроватью и коснулся Надиного лба. — Жара нет, это хорошо. Как ты себя чувствуешь, Надежда?

— А что, по мне незаметно? — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Хреново мне! Вот-вот сдохну!

— Ну-ну, вот так говорить не надо.

— Буду говорить так, пока эта чёртова боль не пройдёт! — Её лицо исказила судорога. — Просто скажи мне, ты правда в этом разбираешься? Как принимать роды?

— Да, принимал много родов у нас, в Лонгйире. — Он аккуратно раскладывал тряпицы на прикрученной к полу тумбочке, придирчиво проверяя каждую на чистоту. Одну с большим чёрным пятном, не глядя, отбросил в угол.

В каюту вошёл Матвей с ведром в руках.

— Я принёс воду. — Он мельком глянул в сторону Нади и быстро отвёл взгляд, словно опасаясь смутить её.

— Как следует прокипятил?

— Да.

— Хорошо, ставь сюда.

Матвей поставил ведро возле кровати и встретился взглядом с Надей.

— Как ты? — спросил он.

Заданный вопрос образовал на её лице жуткую улыбку.

— Если меня сегодня ещё раз спросят «как я»…

— Арина, Матвей, вы идите, — спешно вставил Эрик, окуная палец в воду для проверки. — Дальше мы с Машей справимся сами.

— Ладно. — Арина ещё крепче стиснула руку Нади. — Держись. Всё будет хорошо.

— Спасибо, — с усилием ответила она.

— Мы будем за дверью, если вдруг понадобимся, — дал знать Матвей.

Выйдя в коридор, Арина прислонилась к стене и медленно сползла на пол.

— Вот что я тебе скажу, Матвей. — Её карие глаза взглянули в его лицо. — Никогда не буду рожать.

Собиратель опустился рядом, положил руку ей на плечо и прижал к себе. Арина уткнулась носом ему в грудь.

— Может, пойдёшь обратно в койку? — тихо спросил он. — Я подежурю.

— Не хочу. Всё равно не засну, пока не удостоверюсь, что с малышом всё хорошо.

— Это может надолго затянуться.

— Знаю. — Она спрятала руки в рукавах и прижала их к животу. — Помнишь Мишель, француженку с нашей станции? Так она вроде часов двенадцать свою двойню рожала. Я как услышала, так и не поверила сперва, что так долго. Раньше думала, это намного быстрее происходит.

— Да, бывает по-разному. Порой и двух часов хватает.

Матвей сверился с часами на ваттбраслете. Половина пятого утра.

— Надеюсь, с ней всё хорошо, с Мишель, — прошептала девушка и виновато добавила:

— И с её малышами. Не помню, как она их назвала.

Матвей без слов разделил её надежду.

— Нет уж, сто процентов. Никогда я не буду рожать, — сонно пробормотала Арина и задремала у него на груди.

Когда из-за двери донеслись сдавленные крики, она вздрогнула и крепче к нему прижалась. Голос Эрика настойчиво советовал роженице тужиться.

Появился Лейгур с охапкой старых полотенец, наволочек и простыней, похожий на гигантский снежок. Молча кивнув Матвею, он осторожно постучал в дверь. В проёме показалась Маша.

— Спасибо, — торопливо бросила она, подхватывая у него ткань, и захлопнула дверь.

Лейгур озадаченно постоял с минуту, посмотрел на Матвея с Ариной.

— Пойду что ли стулья нам всем принесу, — задумчиво произнёс он, почесав затылок, и скрылся за поворотом.

Но Матвей стульев так и не дождался. Арина заразила его дремотой, и он медленно погрузился в приятную пучину ярких сновидений.

Его разбудил голос Максима:

— Ну что, чудо рождения ещё не произошло? — Он прислонился ухом к двери.

— Видел Тихона? — спросил Матвей, протирая глаза.

— Да, оставил пацана дежурить в рубке. На всякий случай держим связь по рации. — Он похлопал по карману, откуда торчала чёрная антенна. — Весь день мне мозги плавит вопросами, хочет кораблём научиться управлять, видите ли.

Он отодвинул один из поставленных рядом стульев — видно, Лейгур всё же притащил их, пока они спали — и сел, прислонившись к стене.

— Сколько прошло-то? — Максим кивнул на дверь.

Матвей взглянул на часы ваттбраслета и обомлел от увиденных цифр. Он был готов поклясться, что прикрыл глаза на минуту.

— Восемь часов, — ответил он.

— Восемь часов, одуреть. — Максим шумно выдохнул. — И вы тут всё это время сидите? Может, хоть поедите?

При упоминании еды в животе заурчало, и Матвей почти было согласился, как вдруг из каюты донёсся крик:

— Нет! Нет! Господи!

У него сердце оборвалось. Арина быстро проснулась, двинув затылком по челюсти Матвея. Максим вскочил со стула, подошёл к двери, замешкался на мгновение, но затем открыл.

В каюте стоял тяжёлый запах пота. От разбросанных по полу окровавленных полотенец тянуло металлическим духом.

Надя, лёжа на кровати, протягивала дрожащие руки к Эрику, державшему на ладонях крохотное синюшное тельце. Новорождённый не шевелился и, кажется, не дышал.

— Холодной воды мне, живо! — скомандовал Эрик.

— Я принесу, — бросил Максим и выбежал в коридор.

— Что с ним, Эрик? — умоляюще простонала Надя. — Скажи, что с ним всё хорошо, прошу тебя…

Эрик молчал. Большим пальцем он очистил крохотные губы младенца от слизи, затем сел на край койки и положил безжизненное тельце животом себе на бедро. Все замерли, наблюдая, как он легонько постукивает запястьем по спине малыша.

— Раз, два… — шептал он.

— Господи, умоляю тебя… — рыдала Надя, прижимая ладонь ко рту.

— … три, четыре…

Ребёнок не шевелился.

— … пять.

Эрик перевернул малыша лицом к себе — все увидели, что это мальчик. Тремя пальцами он осторожно надавил на маленькую грудь.

— Раз, два, три…

Крохотная ручка дёрнулась, потянулась к бородатому лицу, и каюту огласил громкий младенческий плач.

Малыш беспомощно размахивал ручками, постепенно приходя в себя. Эрик склонил голову, вытирая тыльной стороной ладони капли пота со лба. Его пухлое лицо налилось кровью.

— Спасибо, спасибо… — всхлипывала Надя. — Можно мне его?

Эрик поднялся и бережно передал новорождённого в объятия матери. При виде этого крохотного создания у Матвея засвербело в носу.

— Йован, — измученным, но в то же время радостным голосом произнесла Надя, осторожно прижав сына к груди. — Так тебя зовут. Йован.

Дневник Арины Крюгер

Ничего не писала здесь с июня. Перечитала последнюю запись про поединок Юдичева и отчётливо ощутила, как с того времени словно минула вечность. А ведь за окном только октябрь.

Сейчас мы на пути домой, в Антарктиду. Шпицберген покинули две недели назад. Сначала несколько дней плыли до Кольского залива, а по нему — к Мурманску. Город я не рассмотрела, поскольку мы задержались там всего на несколько часов. Сопровождающие нас собиратели из архипелага отвели всю группу к одному из складских зданий и показали большой грузовик. Сперва он не завёлся, даже когда мы зарядили его ваттами, но один из механиков покопался немного в двигателе, заменил несколько деталей, и эта громадина в конечном счёте завелась.

Потом мы поехали на юг. Всю дорогу дежурили по очереди, наблюдая за показателями моего датчика. Даже несмотря на зелёный уровень опасности, который объявил Матвей прежде, чем мы сошли на берег, все ожидали появления мерзляков — в особенности Тени. Однако нам повезло, и до того самого завода мы добрались без приключений.

Когда Эрик и его люди увидели сотни статоров и катушек, разбросанных на конвейерных лентах, их радости не было предела. Выглядели они так, будто уже одержали победу в войне с мерзляками.

Признаться честно, я совершенно не верю в затею Эрика перебросить людей с другого конца земли в Антарктиду. Прогрессисты ни за что не отдадут контейнеровоз чужаку, прибывшему невесть откуда, как бы Зотова ни пыталась убедить Эрика в обратном. А в первую очередь — себя.

На заводе мы задержались недолго и продолжили поездку до Приморска. И вдруг на пути встретили его — «Титан». Вездеход так и стоял там, брошенный посреди дороги со всем тем оружием и запасами, которые нам не удалось взять тогда с собой. Стоял и словно ждал, когда мы к нему вернёмся.

Не зря Вадим Георгиевич нахваливал это чудо техники. «Титан» — мы только зарядили его электричеством — завёлся так, словно и не простаивал там один-одинёшенек все эти шесть месяцев. Это позволило нам отпустить людей Эрика обратно, а самим добираться до Приморска на «Титане». Когда мотор загудел, я поймала себя на мысли, что техника порой надёжнее людей.

Эх, «Титан», как бы ты пригодился нам тогда, в лесу…

В город мы прибыли на следующее утро. Корабль Юдичева (старый козёл теперь требует называть его по имени, но хренушки ему) никуда не делся за прошедший год. (Написала глупость какую-то! Куда бы, интересно, подеваться этой ржавой посудине? Если только мерзляки вдруг не научатся управляться со штурвалом и угонят его).

В Приморске мы задержались ещё на целых три дня, пока Лейгур и Юдичев пытались оживить двигатель. Собиратели со Шпицбергена уже отправились обратно — загружать запчасти и отвозить их на архипелаг. Ну а нам оставалось лишь молиться о холодной погоде.

На второй день мне удалось подстрелить кролика, пробегающего через запорошённую снегом дорогу. Лейгур порезал тушку на мелкие куски и сварил. Получилось вкусно.

Когда двигатель, наконец, починили, мы стали возвращаться ровно тем путём, каким прибыли сюда когда-то — через Балтийское и Северное море. И только после того, как мы вышли в океан и оставили сушу позади, а впереди простиралась лишь сплошная водная гладь, все вздохнули с облегчением. Но ненадолго. Оставалось только пройти через субэкваториальный пояс и надеяться на избежание встречи с Летунами.

Но и здесь, к счастью, нас не ожидали никакие сюрпризы. Этот опасный участок мы прошли без проблем — в полной тишине и душной каюте. Чтобы не повторилось предыдущего раза, пришлось связать Тихона и заклеить ему рот скотчем.

Ладно, это я пошутила.

Теперь осталось преодолеть лишь путь до Антарктиды. Если не ошибаюсь, сейчас мы проплываем где-то между…

* * *

Пришлось прерваться на полуслове из-за Нади. Поздней ночью у неё начались схватки, а утром она родила малыша — мальчика. Все теперь её поздравляют, желают здоровья ей и младенцу.

Во время родов случилось нечто ужасное. Когда кроха появился на свет, он не дышал. Просто лежал — маленький, синий, страшно тихий.

Пока в нём не вспыхнула жизнь.Казалось, само время застыло. Но Эрик не растерялся. Он знал, что делать. Он прижал малыша к себе, сделал искусственное дыхание — снова и снова, пока крохотное тело не вздрогнуло.

Позже Эрик рассказал: это была острая асфиксия. Вероятно, пуповина затянулась вокруг шеи прямо во время схваток и почти задушила его.

Зачем?.. За что?..И вот иногда, когда я всё это прокручиваю в голове, я не могу не спросить:

Почему ты так жесток?.. Почему рвёшь жизнь на клочки ещё до того, как она успевает сделать свой первый вдох?Бог, природа, вселенная — не знаю, как тебя звать и есть ли ты вообще. Но если ты слышишь — хоть раз, хоть сейчас — скажи мне: почему?

* * *

Признаться, я немного завидую решительности и стойкости ярла Эрика. Всё же не зря его избрали лидером на Шпицбергене.

Да, совсем забыла упомянуть, что Надя назвала малыша Йованом. Я не одобряю её выбор, но пускай будет.

Сегодня удалось подержать его на руках. Он выглядит таким хрупким и чудаковатым…

А ещё прикольно пускает пузырьки изо рта!

Глава 1 Всякого рода неприятности

— Вот стукнет мелкому десять, обязательно научу его играть в покер, — решительно заявил Тихон, глядя на спящего малыша, которого покачивала на руках Надя.

— Почему именно в десять? — полюбопытствовала Маша. Она сидела над наполненным морской водой тазиком и пыталась оттереть грязное пятно на воротнике кофты.

— Да не знаю, — Тихон развёл руками. — Меня в десять научили, вот и я его научу. Будем с ним обдирать до нитки всяких лохов, а прибыль делить пополам! Знаю я пару трюков…

— Нет уж, милый мой, — устало отозвалась Надя, — нечего подписывать его на свои карточные аферы. Да и вообще, ты там вроде собрался судном учиться управлять.

— Ну да. — Он виновато потупил взгляд. — Но только в пределах Ледышки. Хрена с два я ещё раз вернусь в Захваченные земли!

Маленький Йован засопел, и его ручка слегка дрогнула во сне, словно выражая жест согласия.

— Давай потише, — шикнула Надя. — Я его весь день укачиваю, с трудом усыпила.

— Хорошо, — прошептал Тихон.

После некоторого молчания Надя поинтересовалась:

— Кстати, о Ледышке — всё забываю спросить, как долго нам ещё до неё? Юдичев ничего тебе не говорил?

— Говорил! — чуть громче отозвался Тихон, заметил укоряющий взгляд Нади, напоминающий ему о соблюдении тишины, и сразу же перешёл на громкий шёпот:

— Вчера мы прошли тридцатую параллель южной широты и взяли курс на восток.

— Погоди, восток? — Надя поморщилась. — Но разве мы не должны плыть на запад, в «Мак-Мердо»?

— Так планировалось изначально. — Маша сдалась в попытке оттереть пятно и отбросила кофту мочиться в тазик. — Но я ещё раз поговорила с Матвеем и Лейгуром и переубедила обоих сменить курс в сторону «Прогресса». Сейчас в приоритете — встретиться с дядей, организовать совет и решить, как нам заполучить «Копьё» обратно. Вызволение того американца может подождать.

— И почему я узнаю об этом только сейчас… — выдохнула Надя.

— Прости, — она села напротив и коснулась ручки младенца, — мы приняли это решение, когда ты отходила от родов и спала целыми днями. Да и не хотелось попусту тебя беспокоить.

— Ничего страшного, — прошептала Надя с полуулыбкой, — откровенно говоря, это даже хорошо. Чем раньше Йован будет в безопасности, тем лучше. К тому же… — Она улыбнулась ей, — я чертовски соскучилась по дому.

— Я тоже, — с едва заметной горечью в голосе отозвалась Маша.

* * *

Прислонившийся к поручням Матвей наблюдал, как за горизонтом не спеша пряталось солнце, отбрасывая лучи на поверхность воды и заставляя гореть её оранжевой рябью.

Приятная прохлада ласкала кожу. Шорох волн успокаивал, прогоняя тревожные мысли. За последние несколько дней они снова окутали его разум, грызли изнутри, как паразиты.

— Ты в порядке? — голос Арины послышался, словно бы издалека.

«Нет», — хотел ответить он, но вместо этого произнёс:

— Да.

Сказанное упало в напряжённую тишину.

— Тебя что-то тревожит? — спросила Арина, приглядевшись к нему.

— Нет. С чего ты взяла?

— Да у тебя это на лице написано. Ты словно мерзляка увидел и никому об этом не говоришь. — Она пихнула его локтем в ребро. — Ну а мне скажешь. Давай, выкладывай, что у тебя там.

Матвей тяжело вздохнул. Эх, Аринка, всё-то она поймёт, всё-то учует. Может, и впрямь ей всё рассказать? Кто знает, вдруг поможет?

— Переживаю из-за Дэна, — ответил он и немедленно пожалел. Грудь ещё сильнее стиснуло это паскудное чувство вины.

— Того американца с «Мак-Мердо»?

— Да, он самый.

Арина облокотилась на планширь, опустила подбородок на руки, взглянула в сторону заката.

— Должно быть, он и правда тебе настолько дорог, — сказала она с мимолётной грустью в голосе.

— Мы с ним многое пережили, всего и не перечислишь. Вышли из стольких передряг… — Матвей горько ухмыльнулся, и перед глазами пронеслись короткие эпизоды из воспоминаний. — Хватило бы на целый приключенческий роман.

— Но разве эта, как её… — лоб его собеседницы собрался в складках, пока она вспоминала. — Кейт. Та ирландка. Разве она не обещала сохранить ему жизнь тогда?

— Обещала, — с толикой неуверенности согласился Матвей. — И даже если и сдержала это обещание, то Дэн сейчас явно не живёт, а скорее существует — если не выживает. Те макмердовцы, восставшие против старого мэра, — ты и сама прекрасно видела, что они вытворяли с законниками и силовиками, служившими прежнему мэру…

Арина отвернулась, посмотрела в сторону. Матвею не требовалось уметь читать мысли, чтобы узнать, что сейчас было у неё на уме. Она точно вспоминала тех выродков, которые почти надругались над ней.

— Возможно, Дэн уже мёртв — это вполне вероятно. Но… — Матвей пытался распустить запутанный клубок переживаний в своей голове и наскоро связать подходящие слова, в желании понятнее объясниться: — Но я хочу либо убедиться в этом окончательно, либо, если он всё же жив, прекратить его страдания и вытащить оттуда любой ценой. Я хоть и неосознанно, но всё же предал его. Все муки, которые он испытывает сейчас, — на моей совести.

Арина долго молчала, прежде чем ответить:

— Знаешь, не стоило тебе идти на поводу у Маши. Нужно было держать курс на «Мак-Мердо» и сделать по-твоему.

— Нет, — произнёс твёрдо Матвей, — здесь Маша всё же права. Сперва нам нужно плыть на «Прогресс» и думать, как вернуть обратно токсин.

Предательское сомнение зашептало мерзким голоском: «А если Дэн нуждается в твоей помощи сейчас? Вдруг ему осталось совсем недолго, и потраченное тобой время на „Прогрессе“ сыграет роковую роль?»

— По мне, так это «Копьё» может подождать. — Арина спиной оперлась о поручни.

— Эх, знать бы, существует ли до сих пор это «Копьё», — с сомнением пробормотал Матвей. — Может, Бурову и не удалось добраться до Антарктиды.

— Очень надеюсь, что удалось.

Матвей заметил, как веко её дрогнуло. Ей словно и не было дела до «Копья» и будущего человечества, чего не скажешь о жажде мести.

* * *

Максим задумчиво поглядывал на Луну и всё никак не мог выкинуть из головы навязчивой мысли, что та похожа на гигантский пряник. Подумав об этом, он страшно захотел есть, а живот лишь подпитал его желание протяжным журчанием.

— А чего это за хреновина с кружком и стрелкой? — прозвучал у самого уха въедливый голос Тихона.

— Это не хреновина, а гирокомпас. — Юдичев подошёл к столу, стал открывать ящики. — Нужен для определения точного курса.

— А какая разница между гирокомпасом и обыкновенным компасом?

Максим не торопился отвечать. Сначала надо бы найти, чего пожевать. Он был уверен, что припрятал в дверце какого-то из этих шкафов одну из тех высушенных рыбёшек, прихваченных со Шпицбергена. Кушаешь такую — и ни костей, ни даже вкуса не чувствуешь, но зато убиваешь это до омерзения противное чувство голода.

— Ты отсюда рыбу не брал? Мелкую такую? Сушёную?

Он обернулся к Тихону и заметил, как у того уши покраснели, а взгляд виновато скользнул по полу.

— Ты мою рыбку сожрал⁈

— Да она лежала там без дела чёрт-те сколько! Вот я и схавал её. Чего добру пропадать?

— Ну едрить твою налево… — Пацана придушить хотелось.

— Я тебе новую поймаю! — попытался извиниться Тихон. — Честное слово. Я умею рыбу сушить и засаливать.

— Не надо ничего ловить, малой. Ты лучше сбегай и принеси мне чего-нибудь из камбуза, а то уже кишки морским узлом вяжет.

— Ладно, ладно…

Тихон спрыгнул со стула, накинул куртку и вышел наружу, оставив после себя столь приятную для сердца Макса тишину и одиночество. Этот шкет последние несколько недель как заноза в заднице — ни минуты отдыха. Приспичило ему, видите ли, полезным для команды стать! Так прямо и заявил, когда они вошли в Северное море. И ведь не придумал ничего более полезного! Кораблём ему, видите ли, управлять хочется. Стрелял вопросами, как из пулемёта — только и успевай уворачиваться! А где не успел — будь добр, ответь заново.

В душе, конечно, хотелось послать парнишку куда подальше, да только вот привязался он к нему малость. К тому же парень-то и впрямь не дурак, да и капитан из него может выйти толковый, если как следует понатаскать. Вот бы только голова не шла кругом от его постоянного присутствия…

— Щас придёт и поговорю с ним, — дал себе обещание вслух Макс. — Составим, типа, расписание. Скажем, утром он может донимать меня расспросами, а вечером пускай сидит с закрытой пастью — а лучше и вовсе свалит в каюты к остальным.

Он вернулся к штурвалу, коснулся его, почувствовал, как тот дрожит, и довольно улыбнулся. Словами не выразить, до чего ему было приятно вновь управлять кораблём после стольких месяцев на суше. Подумать только: ещё до Вторжения он и помыслить не мог, что станет капитаном корабля. В приюте вообще редко задумываешься о своём будущем и лелеешь надежду, что деньги как-нибудь сами упадут на голову. В целом, так оно и произошло, да только это всё сделало лишь хуже.

— Эх, Туманчик мой… — Он погладил приборную панель. — Скучал я по тебе, страсть как скучал. Хорошо, дождался ты меня. Мы с тобой ещё вволю наплаваемся, даю тебе слово. Но дальше Антарктики я тебя больше не отправлю. Довольно с меня.

С него и впрямь хватило последнего приключения. Он дал себе зарок: никаких впредь собирателей, какую бы цену те ни давали. Пусть хоть целую электростанцию из пятисот ветряков ему отгрохают в качестве платы — но ноги его больше не будет на Захваченных землях.

Дверь сзади с грохотом открылась, впустив холодный воздух.

— Макс! — крикнул Тихон. Лицо парня — белое как мел. — Там дым!

— Дым? — Максим почувствовал, как сердце ушло в пятки. — Какой ещё к… матери дым⁈

— В коридоре! Там всё в дыму, дышать нечем!

Юдичев подбежал к панели, нажал пару кнопок, выведя на сенсорный экран схему корабля. Чувство голода улетучилось вмиг, когда он увидел красную мигающую точку в машинном отделении — это сработали датчики дыма.

— Твою-то за ногу, долбаное корыто! — Макс пнул по нижней части панели, сетуя на несработавшие звуковые сигналы.

— Пацан, живо тащи воды! Мы, сука, кажись, горим!

Он со скоростью молнии рванул к пожарной сигнализации и дёрнул за рычажок.

* * *

Лейгура выдернул из сна громкий трезвон, и первые несколько секунд после пробуждения он пытался понять — это продолжение сна или реальность?

— Реальность, — пробормотал он себе, когда услышал за стеной плач ребёнка.

Наскоро влез в сапоги и выбежал в коридор, в котором отчётливо ощутил запах гари. Нехорошо. Очень нехорошо.

Дверь соседней каюты приоткрылась, выпустив крик малыша. Маша вышла наружу — сон ещё не до конца покинул её лицо.

— Что происходит? — спросила она и сняла куртку с крючка. — У нас что, пожар?

— Не знаю, — ответил Лейгур, направляясь к лестнице. — Ступайте на всякий случай на палубу. Пойду к мостику, выясню, в чём дело.

Но до мостика он так и не дошёл. Горе-капитан этого на ладан дышащего судна бежал по коридору с выпученными зенками и красной, как после знатной попойки, физиономией.

— Так, давай живо за мной! Поможешь! — заорал он, пробегая мимо.

— Где горит? — поспешил за ним Лейгур.

— Машинное отделение.

— Þetta er alveg fokking ömurlegt! — сдержанно выругался про себя исландец.

Из дверной щели, ведущей во вход в сердце корабля, валил густой и едкий дым, отравляя воздух. Юдичев, матерясь, натянул на нос воротник кофты и дёрнул за ручку.

Глаза заслезились, в горле запершило. Откашливаясь и отгоняя рукой дым, Юдичев добрался до красного щитка, открыл его и вытянул длинный шланг.

Сквозь белую и густую пелену ему удалось заметить крохотный огонёк возле энергоприёмного модуля, со вставленными в ёмкости батареями. Двигатель выглядел целёхоньким. Кажется.

Лейгур догадался, в чём проблема.

— Да погоди ты! — заорал исландец и резким движением остановил Юдичева, уже открывающего рукоятку запорного клапана на шланге.

— Подождать? Ты чего, детина, совсем…

— Да ты глаза разуй! — Он с трудом перебарывал рвущийся наружу кашель. — Воспламенение идёт от тех двух батарей, а другие ещё в норме. Если сейчас зальёшь их — угробишь!

— Зараза, а ты прав! — немедленно ответил он и отбросил шланг. — Тогда скорее, вытаскиваем целые!

Лейгур снял куртку и стал сбивать пламя. Юдичев тем временем осторожно подошёл к двум из десяти уцелевших батарей, натянул рукава и стал извлекать их из приёмника. Добравшись до последней, он обратился к Лейгуру:

— Готов⁈

— Да!

Он вытащил батарею из ячейки — и на борту наступила тьма. Так длилось долгих несколько секунд, пока техническое помещение не озарил луч света, вырвавшийся из ваттбраслета.

Матвей появился в дверях и окликнул их, морщась из-за дыма:

— Эй, что происходит⁈

— Туши! Туши остальное! — крикнул Максим собирателю. Его охватил безудержный кашель. Одной рукой он прикрыл рот, а другой под мышками держал батареи.

Матвей схватил лежавший на полу шланг и пустил холодную струю морской воды на подбирающееся к двигателю пламя. Не прошло и минуты, как с пожаром было покончено.

* * *

Наутро весь экипаж собрался в кают-компании, кучкуясь вокруг небольшого столика.

Лампочки не горели, поэтому приходилось довольствоваться лишь солнечным светом, пробивающимся через окна. Больше половины сенсорных экранов были отключены, за исключением основных. С момента пожара они перешли на максимальную экономию электроэнергии.

— Короче, не буду тянуть кота за яйца и перейду сразу к плохой новости. — Юдичев обвёл тяжёлым взглядом лица присутствующих и опустил кулаки на стол, на котором разложил старые карты. — Оставшихся ватт на путь до «Прогресса» нам не хватит.

— О боже… — прошептала Маша, медленно села на стул и спрятала лицо в ладонях.

Возникла напряжённая тишина. Всем как будто бы нужно было время для переваривания сложившейся ситуации.

— Как этот пожар вообще случился? — нарушила тягостное молчание Надя.

— Не было никакого пожара, по крайней мере, до него не дошло, — объяснил Максим и почесал бородавку на затылке. — Ну а насчёт возгорания, я ещё пока не уверен. Там надо копаться, выискивать причину, на это уйдёт время. Но, возможно, всему виной система охлаждения. Она вышла из строя, батарея сильно накалилась и возникло возгорание.

— А чего датчики дыма не сработали? — Лейгур стоял дальше всех, облокотившись о стену и сложив руки на груди.

— Оказались неисправны, — буркнул Юдичев, опустив взгляд в карты на столе.

— На этом паршивом корабле может хоть что-нибудь нормально работать⁈ — почти на крик сорвалась Маша.

— Эй, попридержи-ка свой язык, милочка, — Юдичев ткнул в неё пальцем. — И скажи спасибо, что я тебя вообще взял на борт, а не оставил на том куске мха и лишайника на Севере. — Он обернулся к Эрику и быстро пробормотал:

— Не в обиду, но Шпицберген оказался мне не по душе.

Эрик выдавил из себя неловкую улыбку.

— И попрошу не забывать, что этот корабль уже больше года не получал должного техобслуживания, — добавил капитан. — Здесь львиная доля деталей нуждается в замене. Чудо, что он вообще на ходу после стольких месяцев простоя.

— Да хорошо, хорошо! — Маша выпятила перед собой ладони, принимая возражения Юдичева. — Мы всё поняли.

В разговор вступил Матвей:

— Сколько батарей уцелело?

— Две, — ответил Юдичев. — Обе заряжены на полную.

— На какое расстояние их энергии должно хватить?

Капитан задумался.

— Примерно на две с половиной тысячи километров ходу, не больше. Это при учёте, что мы не столкнёмся со льдами.

— Хорошо… — Матвей подошёл к Юдичеву и ударил пальцами по карте. — Можешь показать, где мы сейчас находимся?

Максим отошёл к панели управления, нажал на сенсорный экран и пробормотал появившиеся на нём координаты. Записал их в блокнот, вернулся к столу и спустя несколько секунд вычислений ткнул пальцем в один из синих квадратов.

— Здесь. Примерно посередине между южной оконечностью Африки и Южной Америкой.

— Сколько отсюда до «Прогресса»?

Юдичев взял линейку и стал высчитывать.

— Порядка пяти с половиной тысяч километров. Это дней десять-двенадцать ходу, и то при благоприятных условиях. Но даже если эти условия действительно будут охренеть какие благоприятные, мы в лучшем случае проделаем чуть больше половины пути и встрянем в океане между Африкой и Антарктикой — и тогда пиши пропало.

— А если мы отключим всё электричество на корабле и перенаправим его исключительно на двигатель?

Все обратили тревожные взгляды в сторону Матвея.

Юдичев снова задумался, поглаживая бороду, но отвечать не спешил. Вместо него это сделал Лейгур:

— На такое большее расстояние точно не хватит, даже если пустить все остатки ватт в двигатели. Однако…

Лейгур подошёл к Матвею, взял карандаш и обратным его концом прочертил невидимую линию.

— Мы можем вернуться к нашему изначальному маршруту — в сторону «Мак-Мердо». Энергии в батареях до него точно не хватит, но зато вполне можем доплыть до «Палмера», пополнить там запасы ватт и уже оттуда отправиться на «Прогресс».

— Эй, а это отличная идея! — Максим широко улыбнулся и хлопнул исландца по спине. — Как я сам до этого не допёр? Я хорошо знаю тамошнего мэра, Энтони Ларсена. Он нам обязательно поможет.

— Поможет? — сказал с сомнением Матвей. — Это как же?

— Достанет нам батарей, как же, блин, ещё!

Но Матвея продолжали грызть сомнения.

— И насколько хорошо ты его знаешь?

— Достаточно хорошо, чтобы он нам помог. Более того, этот сукин сын мне задолжал.

— Вот как? И он просто так отдаст тебе долг?

— Отдаст, отдаст, никуда не денется.

Но все обращённые к нему лица говорили об обратном.

— Слушайте, — защищался Юдичев, — он поможет, ясно? Тони, конечно, тип не особо приятный, но слово своё всегда держит. Он даст нам нужное количество ватт.

— Ну, будем на это надеяться, — не без надежды в голосе произнёс Матвей. — Да и выбирать-то, собственно, не из чего.

— Поганая станция, — фыркнул Тихон, — и люди там — говно.

— О, это чистейшая правда, — подхватил Юдичев. — Там мерзавец мерзавца погоняет. Но и хорошие люди там водятся.

— Я многое слышала про «Палмер», — Надя с недоверием смотрела на красную метку на карте с месторасположением станции, — и не горю желанием появляться там с Йованом.

— Тебе и не надо будет! Посидишь и переждёшь на корабле, пока дядя Максим всё не разрулит. Я, может, даже мелкому куплю какую-нибудь игрушку или новую соску!

— А не свалит ли этот дядя Максим при первой же возможности? — спросила Маша и заставила Юдичева закатить глаза. — Ты ещё в Москве все уши прожужжал этим «Палмером». Что-то мне подсказывает, что едва только ты ступишь на территорию станции…

— До чего же сучье у тебя мнение обо мне, — прошипел Максим. — С тех пор прошло сколько, десять месяцев? Может, многое поменялось.

— Вот уж не знаю. Не зря же говорят: горбатого могила исправит…

— Маш. — Матвей взглянул на неё с укором. — Довольно.

— Да и пошло оно к чёрту, — махнула рукой и направилась в сторону выхода. — «Палмер» так «Палмер».

Дверь за ней громко захлопнулась, и для Матвея это стало своего рода сигналом к назревающей обиде с её стороны.

Надя вышла вслед за Машей.– Ох, и не нравится мне эта затея, — сказала Надя, — но, видимо, другого выхода у нас и вправду нет. Пойду проверю, как там Йован.

— Грёбаный цирк, — проворчал Юдичев и повернулся ко всем спиной, перекладывая курс на панели управления. — Могила исправит… Да катись ты…

Матвей наблюдал, как ненависть разливается по телу капитана. Кажется, тёркам между ним и Машей не будет суждено закончиться никогда — даже если завтра все мерзляки разом сдохнут.

Эрик стал расспрашивать Лейгура о «Палмере». Тихон уже стоял рядом с Максимом и молча наблюдал, какие кнопки тот нажимает.

— Вечно у неё все виноваты, — тихо проговорила стоявшая рядом Арина, — хотя у самой рыльце в пушку. Батареи потеряла ещё тогда, в Москве, а ведь мы могли с их помощью…

— Хватит, — оборвал её Матвей и сжал пальцами переносицу. Все эти скандалы порядком били по голове, вызывая тупую боль в затылке.

— Что «хватит»? Я говорю по факту. Не просри она в тот день батареи, мы…

— Я не об этом! — Матвей взглянул в её глаза, блестевшие неприязнью.

Все прервали свои разговоры и повернули головы в их сторону. Матвей взял за руку Арину и силой вывел в коридор.

— Чего ты хватаешь меня⁈ — она вырвала руку.

— Давай, отвечай мне, — потребовал Матвей.

— Да что я должна тебе отвечать? — сопротивлялась Арина.

Матвей и понимал, что она прекрасно его поняла. Ну раз и дальше пытается гнуть свою линию, так он спросит её напрямую:

— Откуда у тебя столько злобы к Маше? Чего она тебе такого сделала?

— Нет никакой злобы, — возразила она и повернулась к нему спиной.

— Нет, говоришь? Почему же тогда я то и дело наблюдаю, как ты огрызаешься в её сторону — ещё с тех самых пор, как мы оказались на Шпицбергене?

— Тебе показалось. — Она зашагала к выходу, но Матвей схватил её за плечо.

— Арина!

— Отвали!

Она снова стряхнула его ладонь и быстрым шагом направилась вниз по лестнице. Оставшийся один, Матвей страстно пожелал пнуть чего-нибудь в гневе, но рядом не оказалось ничего подходящего, поэтому он обошёлся лишь громким крепким словом и выпустил каплю скопившегося за столь короткий срок гнева наружу.

Легче не стало.

* * *

Прошло несколько действительно холодных дней. Как и условились, всю систему отопления на корабле пришлось отключить с целью перенаправить энергию в работу двигателя. Исключение сделали лишь для каюты Нади и её малыша. Все же остальные ограничивались тёплой одеждой или огнём из самодельных ламп на китовом жиру.

Теперь все разговоры сопровождались облачками пара изо рта и трением озябших рук. Лица побледнели, носы шмыгали.

Все лишь молились поскорее добраться до «Палмера».

Этой ночью Маша впервые за минувшие холодные дни сделала исключение и оголилась, сильно желая почувствовать тепло Матвея внутри себя. К тому же его объятия согревали лучше всяких курток и штанов, а горячее дыхание нежно ласкало уши и остальные части тела.

Когда они закончили, её бёдер коснулась приятная судорога, а вместе с ней десятки тысяч крохотных иголочек ласково стали покалывать от макушки до пальцев ног. Затем всё тело накрыла жаркая волна, которая потом медленно сползала с неё, подобно шёлковому одеялу.

Секс помог отвлечься, забыть о крахе изначального плана попасть на «Прогресс». Но стоило только приятному ощущению последней каплей покинуть её тело, как в голову сразу ворвались размышления: «Что делать дальше, когда мы доберёмся до „Палмера“? Как потом добраться до „Прогресса“? А если и доберёмся, то как…»

— Расскажи… — его голос коснулся её уха.

— О чём?

Он облокотил голову на руку.

— Ты смотришь в потолок уже минут пять, почти не моргая. Ясное дело, думаешь о чём-то. Вот я и хочу знать…

— Ты все эти пять минут смотрел на меня и ничего не говорил?

— Ну да. Любовался твоей красотой.

— Подлиза.

Он ласково ущипнул её за плечо, она ответила тем же. Маше вдруг снова захотелось почувствовать его в себе, в очередной раз забыться, прогнать все эти настигающие размышления прочь, но те упорно сопротивлялись.

— Всё пытаюсь думать, как нам вернуть «Копьё», — прошептала она, положив голову ему на плечо. — Если Буров выжил и ему удалось добраться до «Звёздной»… понятия не имею, что нам делать.

— Ты знаешь что-нибудь об этой станции?

— Совсем немного. Сама я там не была, но вот папа побывал там однажды, лет пять назад. По его рассказу живущие люди там считают себя… как бы так сказать… — Она стала перебирать в голове подходящее слово, пока не отыскала его:

— Исключительными. Они верят, что за ними — и только за ними — будущее всего человечества.

— Да, Буров рассказывал о чём-то подобном. Ещё он говорил про чистку неугодных или невыгодных станции людей…

— Чистка лишь верхушка айсберга. Уверена, в недрах станции у них целый склад шкафов с дюжинами скелетов внутри. Эти люди годами сидят и не высовывают носа, наращивают силу, — она повернула голову к нему, — и теперь представь, что будет, если им удастся синтезировать токсин…

При мысли об этом у неё внутри всё похолодело.

— Они обретут власть над всеми станциями Антарктиды, — продолжала она, — ведь теперь в их руках будет мощнейшее оружие, позволяющее диктовать свои условия, и ни у кого не будет выбора, кроме как подчиниться, ведь на кону — возвращение на большую землю. Такие люди, как они, не должны брать бразды правления — иначе мерзляки покажутся нам лёгкой прогулкой в сравнении с тем, что они могут устроить.

Она увидела, как заразила Матвея своими мыслями и заставила его сесть на край кровати, задуматься.

— Но дело даже не в этом, — продолжала Маша и села позади него. Она положила руки ему на плечи и уткнулась носом в лопатку. — Плевала я на их исключительность. Меня волнует лишь то, что бо́льшая часть звезданутых — мы их так звали на «Прогрессе» — являются людьми с военной подготовкой. Не знаю, сколько их там, но мне лишь известно, что все они вооружены до зубов и близко не подпустят чужака даже к порогу станции.

— В таком случае нам нужна армия, — вдруг ответил Матвей. — Много людей, готовых взять штурмом станцию. Только вот…

— Где найти эту армию? — закончила она его слова.

Матвей кивнул.

— Людей с «Прогресса» точно не хватит для штурма, — размышляла она вслух, — к тому же большинство наших жителей — либо обыкновенные работяги, либо учёные. Я думала попросить помощи у китайцев с «Чжуншаня», у них много бойцов и хорошие отношения с нашей станцией, но чтобы те согласились, им придётся рассказать правду о существовании токсина. И если всё закончится нашей победой, церемониться они не станут и просто заберут его себе.

Матвей ненадолго задумался.

— Ты не думаешь, что «Чжуншань» станет куда лучшей альтернативой «Звёздной»?

— Возможно… — нехотя согласилась Маша, — но это несправедливо, Матвей. Все мои друзья и учёные-прогрессисты сложили головы там, в Москве, пытаясь добраться до «Копья». Мой отец умер, пытаясь спасти меня. — На мгновение её голос сел, она немного помолчала и продолжила: — Там же погиб твой лучший друг, и мы вместе пережили столько… — Дыхание вдруг перехватило от возникшей перед глазами картинки прошлого: эти мёртвые города, бесконечные леса, голод, холод и мерзляки, способные оказаться рядом в любой миг. — Токсин — заслуга «Прогресса» и «Востока», и ничья больше.

— Да, это так. — Матвей подвинулся к ней ближе, и Маша почувствовала горячее прикосновение его руки. — Но давай мыслить трезво: возможно, у нас не будет выбора, и мы будем вынуждены обратиться за помощью к «Чжуншаню». Из худших зол выбирай наименьшее.

Маша молчала. Как ни крути, Матвей прав, хоть и выразить своё согласие совесть не позволяла.

— Осталось только выбраться из всей этой передряги и вернуться на «Прогресс», — прошептала Маша, чувствуя, как холод каюты постепенно начинает накрывать её. Затем мыслями она снова вернулась к настоящему, к следующему шагу на пути к основной цели и вспомнила, как хотела сообщить нечто важное своему возлюбленному:

— Матвей, ты не должен так слепо доверять Юдичеву.

Она почувствовала, как его спина напряглась от тяжёлого вздоха. Да, она снова подняла неприятную для него тему, но всё же должна была его предупредить.

— Почему? — устало спросил он. — Он обещал помочь, и не думаю…

— Такие как он, неисправимы, Матвей, — настаивала она и на этот раз посмотрела прямо ему в глаза, сообщая вполне серьёзно: — Я знаю, о чём говорю, потому что лично видела, на что он способен. Ради спасения себя любимого он пойдёт на всё…

— Например?

— Например, на убийство.

— У него не было выбора, Маш. Либо тот швед прикончил бы его, либо…

— Я не о том случае с поединком. — Она постаралась придать голосу уверенности и продолжила: — Матвей, ещё прежде, чем вы нашли нас, он на моих глазах убил одного из сопровождавших нас солдат — Серёжу Левченко.

Матвей повернулся к ней.

— Убил?

— Да, одного из наших, с «Прогресса», совсем ещё юного. Он и остальные сопровождали нас в первой экспедиции, — вспоминала Маша. — Я рассказывала о нём ещё, когда мы встретились там, в московском метро. Тогда я не упомянула, как именно он погиб. Теперь вот рассказываю: Юдичев задушил его, потому что тот, видите ли, громко стонал от боли и привлекал мерзляков. Взял и просто закрыл ему рот ладонью, а второй рукой зажал нос. Парень задохнулся и даже слова вымолвить не успел. — Глаза наполнились горячей влагой, и она резко отвернулась. — Я пыталась остановить его, но он…

Больше она не могла говорить — шею сковало странное удушье. И всё же она сдержала слёзы.

— Маш… — осторожно спросил Матвей, будто каждое слово могло приравняться к неправильно перерезанному проводку бомбы при её дальнейшем обезвреживании, — может, так было нужно? Чтобы спасти тебя и…

— У него был выбор! — крикнула она. — Например, не убивать его, ясно? Он мог бы просто заткнуть ему рот! Оттащить в сторону, спрятать в другой комнате, сделать что угодно! Но этот ублюдок прикончил его. Выбрал самый простой путь.

Она буквально слышала, как в голове Матвея поднялся ураган, мешающий ему заговорить.

Маша не собиралась останавливаться:

— Ты думаешь, он хочет помочь нам? Как бы не так. Его заботит только он сам. И всё это время он был с нами лишь потому, что без нас не выжил бы. Им движет исключительно шкурный интерес — только он сам, почти весь этот год. Максим Юдичев плевал на всех нас с высоченной горы.

— Не знаю, Маш. Может, он стал другим?

Маша издала вздох огорчения.

— Ничего он изменился, Матвей. Ни на йоту.

* * *

Судно медленно пробивалось сквозь хрупкий панцирь однолетнего льда. Корпус глухо стонал, раскалывая белое поле на звонкие осколки. Ветер дул с запада — капризный и резкий, словно спешил расчистить путь, гоняя перед собой льдины. Полыньи, чернеющие трещинами между белых просторов, манили вперёд — как ловушки и спасение одновременно.

Слева по борту берег, словно высеченный гигантским резцом, вздымался крутыми скалами, увенчанными снежными шапками. По их склонам сползали языки ледников — синеватые, испещрённые трещинами, будто морщинами на лице древнего божества. Время от времени с грохотом, эхом разносящимся по заливу, откалывались глыбы льда, падая в воду с белым взрывом брызг.

«Вот она, земля обетованная», думал он. «Вот она, надежда для моего народа».С самого утра ярл Эрик наблюдал за впервые в жизни открывшимся перед ним величественным зрелищем и не мог оторвать взгляда.

И всё же… неужели в этих землях и правда может существовать человек?

— Вижу полынью по левому борту, — передавал Лейгур инструкции Юдичеву по рации, наблюдая за водами. — Держи курс 215, пройдём как по маслу.

В ответ послышался шуршащий голос из рации.

— Ну, как ощущения? — спросил подошедший к нему Матвей. Он встал рядом с ним и разделил с ним наблюдение великолепного зрелища.

Эрик взглянул на собирателя, подметил осевший на его бороде иней и машинально потянулся к собственной щетине, нащупав там влажность. Он облизал губы и почувствовал, как те сильно обветрились.

— Как у человека, оказавшегося на другом конце земли, — ответил он.

— Поверь, мы испытали то же самое, когда оказались на Шпицбергене.

— Теперь родные зимы я вспоминаю с теплотой, в сравнении со здешним промозглым холодом. — В доказательство своих слов он глубже спрятал в рукава облачённые в варежки руки.

— Промозглый холод? — Матвей ухмыльнулся. — Погодите, это мы ещё до «Прогресса» не добрались. Про «Восток» я и вовсе молчу.

Эрик подумал о своих людях, попытался представить, как они смогли бы ужиться здесь, в царстве вечной зимы и холода.

— Я видел несколько небольших поселений на берегах этим утром, — поделился своим наблюдением Эрик, — но не заметили ни одного человека. Лишь полуразрушенные жилые модули.

— Большинство этих станций давно заброшены, — ответил Матвей.

— Но почему? Разве температура на полуострове не более щадящая, чем в сердце континента?

— Всё верно. Но, как вам, возможно, известно, до Вторжения в Антарктиде добывали кобальт, залежи которого в основном находились в восточной части континента. Потому там и начали строить все эти огромные станции с долговечными ветряками. На полуострове остались лишь маленькие научные станции, оснащённые парочкой старых ветряков и хлипких жилых модулей. Долго в таких не проживёшь.

— Нещадящая рука капитализма.

— Вроде того, — подтвердил Матвей. — Потому с годами все и стали перебираться на «Палмер», поскольку эта станция была единственной, самой крупной на полуострове, с самым большим количеством ветряков. Некоторым удавалось попасть и на «Мак-Мердо», если хватало ватт. Уж не знаю, как это так получилось, но уверен: если покопаться в архивах станции «Амундсен-Скотт», можно найти причину — какую-нибудь статейку или заметку. Возможно, американцы, прежде владеющие этой станцией, всё же выделяли бюджеты для поддержания «Палмера» в расчёте превратить из него туристическое местечко вроде «Мак-Мердо».

— Но Вторжение мерзляков внесло свои коррективы в эти планы.

— Угу.

К ним подошёл Лейгур:

— Нам повезло, — пробормотал он. — Лёд совсем как вата, проходится легко. Обыкновенно в это время года он намного толще.

— Я тоже это заметил, — согласился Матвей, наблюдая за мозаикой льда в море. — Как так вышло?

— Полагаю, причина кроется в западном ветре. — Лейгур отвлёкся на передачу очередной команды по рации и вернулся к объяснению: — Он отгоняет лёд от берега и образует полыньи. — Исландец указал на участок открытой воды, по которому плыло их судно. — Ну и чувствуется влияние аномально тёплой погоды для октября. Она тоже сыграла свою роль.

— Аномально тёплая, говоришь… — с сомнением проговорил Эрик и встретил на себе сомневающийся, озабоченный взгляд Матвея. Именно словосочетание «аномально тёплая» заставило его покинуть родной Шпицберген для поиска нового дома для своего народа.

— Так, держи курс… — Лейгур внезапно замолчал, прищурившись. Его рука с рацией медленно опустилась, словно весло, встретившее невидимую преграду. Но затем он быстро поднял устройство и проговорил в динамик:

— Я вижу судно.

Эрик и Матвей последовали взгляду исландца и заметили, как из-за переливающегося синевой айсберга выплыла тень. Ею оказался небольшой траулер — приземистый и угловатый. Его корпус, матово-чёрный, сливался с водой, а на носу, чуть выше ватерлинии, был символ: две грубые линии, сплетённые в изображение птицы, нарисованной белой краской.

— Проклятье, — пробормотал Лейгур.

— Кто эти люди? — Эрик вдруг почувствовал полную беспомощность впервые с того дня, как сошёл с родных берегов Шпицбергена.

— Ещё одна из причин, почему местные покинули все станции в окру́ге и свалили на «Палмер», — мрачным голосом сообщил исландец, видимо, ставший невольным слушателем их прежнего разговора. — Пираты из Братства.

Глава 2 Новые порядки

— ГЛУШИ ДВИГАТЕЛЬ! — раздался голос из громкоговорителя на грубом английском, отражаясь от холодных антарктических вод.

Матвей заметил, как на палубе приближающегося траулера один за одним стали появляться одетые в тёплую одежду люди, вооружённые до зубов. Он успел насчитать порядка две дюжины человек.

Голос в громкоговорителе вынес очередное предупреждение, на этот раз куда более серьёзное:

— ГЛУШИ ЧЁРТОВ ДВИГАТЕЛЬ ИЛИ МЫ ОТКРОЕМ ОГОНЬ!

В рации Лейгура зашуршал голос Юдичева:

— Эй, это что, долбаные пираты⁈

— Да, — ответил исландец, чуть ли не прильнув губами к динамику рации.

— Дерьмо… — бросил Юдичев и, поразмыслив мгновение, быстро пролепетал: — Вот что, там слева по борту есть айсберг. Я даю полный ход, попробуем улизнуть…

Матвей выхватил рацию у Лейгура и произнёс:

— Нет. Делай, как они говорят. Глуши двигатель.

Голос из громкоговорителя не унимался:

— ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ!

— Ты не ослеп часом? Это пираты из грёбаного Братства! Они сюсюкаться не станут, а просто возьмут…

Матвей обернулся к рубке, задрал голову и понадеялся, что Юдичев отчётливо увидит его разгневанное лицо:

— Немедленно вырубай долбаный двигатель! — Он отключил рацию и пихнул её в грудь Лейгура, с ужасом вслушиваясь в нависшую над их головами тишину.

Жужжание двигателя под ногами прекратилось, и Матвей понадеялся, что пираты заметят это прежде, чем решат обратить в явь своё предупреждение о стрельбе.

— Пираты, значит… — прошептал Эрик, вытирая запястьем влагу под носом. — Мне казалось, они остались лишь на страницах старых книжек про морские приключения.

Ему никто не ответил.

— Нам ждать неприятностей? — сказал он.

— Несомненно, — произнёс Лейгур, спрятав рацию в широкий карман куртки.

— Нет у нас иного выбора, — добавил от себя Матвей, поняв это сразу, как только разглядел экипаж траулера. — У нас почти нет оружия, ватты на исходе, ещё и младенец на борту. Устроим драку — непременно проиграем.

— Переговоры с Братством тоже не самая лучшая затея, — Лейгур догадался, к чему клонил Матвей. — Но здесь я с тобой соглашусь, в бою между ними у нас нет шанса.

Траулер подошёл вплотную к «Туману» и пираты сбросили металлический трап.

— Говорить буду я, — сказал Матвей.

Десять человек, укутанных в одежду из тюленевого меха, в несколько шагов оказались на борту их корабля.

— Руки за голову! — рявкнул один из пиратов, судя по тяжёлому английскому акценту, обладатель того самого голоса из громкоговорителя. Верхнюю половину его лица скрывали толстые стёкла ветрозащитных очков. Накрытый шарфом рот приглушал голос.

Матвей и все стоявшие рядом с ним подчинились и медленно сцепили ладони на затылках.

Внезапно ведущий к рубке люк открылся, и оттуда вышла Надя с прижатой к плечу винтовкой. За её спиной с поднятым револьвером стояла Арина. Дула пиратских карабинов в безмолвной команде обратились в их сторону, как хищные птицы, заметившие добычу.

У Матвея сердце ёкнуло. Только бы не выстрелили!

— Бросайте! — крикнул он, ожидая услышать начало короткой перестрелки в любую секунду.

Обе не торопились исполнять волю Матвея. Мушка Надиной винтовки уже нашла цель в лице пирата с чёрной бородой и плохим английским.

Вдруг этот самый чернобородый заговорил на чистейшем русском:

— Делай, как тебе велят, иначе изрешетим к чёртовой матери.

Глаз Нади, смотревший на мушку, обратился к Матвею.

— Бросайте, — повторил он, и выражением лица постарался ей передать команду так, словно общался с глухонемой.

Надя резким движением убрала приклад от щеки, бросила оружие под ноги и пнула его в сторону.

— И ты, девчонка. — Чернобородый говорил спокойно. — Бросай пушку, иначе схлопочешь пулю в свою дурью башку.

Бездонные дула карабинов и автоматов за его спиной зашевелились, в любой миг готовые выплюнуть грохот и смерть. Арина нахмурилась и повела носом так, будто унюхала запах чего-то отвратительного. Она ослабила хватку, и револьвер перевернулся, повиснув на её указательном пальце. Она дёрнула рукой, и оружие грохнулось на пол.

— Хорошая девочка, — улыбнулся ей чернобородый и громко отдал команду стоявшим позади. — Обыскать их!

Трое пиратов быстрым шагом отправились исполнять приказ. Ещё пятеро зашло по трапу с траулера и прицелились в их сторону, не упуская их из виду ни на секунду.

— Если вы собираетесь обнести это судно, то у меня для вас плохие новости, — сказал Матвей, обращаясь к чернобородому, — у нас на борту ничего ценного нет.

— Захлопни пасть, — рявкнул тот в ответ. — Рот будешь разевать, когда я скажу.

Обыскивающий Матвея пират нащупал ваттбраслет и задрал рукав его куртки. Не церемонясь, он отстегнул ремешки и снял устройство с кисти.

— Не трогай меня! — огрызнулась Арина в адрес обыскивающего его пирата, на голове того была дурацкая шапка с помпоном. Тот ответил ей размашистой пощёчиной, заставив девушку упасть на спину.

Терпению Матвея пришёл конец.

— Эй, убери от неё руки, ублюдок! — Он рванул в сторону обидчика, но немедленно получил удар прикладом в спину. Его гнев полностью затмил взорвавшийся нестерпимой болью позвоночник.

Чернобородый сел на корточки перед его лицом, схватил за волосы и процедил:

— Я что, неясно выразился? Говорить будешь, когда я скажу!

Он расцепил пальцы и швырнул его в сторону.

Лёжа на боку, Матвей наблюдал, как пират — долговязый, с изодранными полами куртки и придурковатой шапкой с шерстяным помпоном, — стоял над сидящей на полу Арине, прижимающейся к люку. Он шёл за пятившийся девушкой и настиг её, когда она упёрлась лопатками о стену надстройки.

Пират снял шапку и неожиданно для Матвея оказался девушкой. Лицо вытянутое, волосы короткие с грубо стриженными концами. На шее белая полоса от шрама.

Арина вперила в обидчицу взгляд, полный горячей злобы и ненависти.

Надя попыталась вмешаться, но стоявший рядом пират схватил её за шиворот куртки и с силой дёрнул на себя.

— Эй, Паркер, я просил тебя обыскать её, а не разглядывать, — обратился чернобородый к своей подопечной. — Обыщи эту сучку!

— Конечно, босс…

Быстрым движением она вытащила из-за пояса пистолет и села на корточки возле Арины.

— Ты же будешь хорошей девочкой, да? — Пиратка покачала дулом пистолета в воздухе. — И дашь мне полазать в твоих кармашках БЕЗ всяких неприятностей. Верно?

Ноздри Арины раздувались и сдувались. Карие глаза как ножи резали лицо пиратки.

В конце концов, она медленно кивнула.

— Умничка. — Пиратка похлопала её по щеке и стала одной рукой обыскивать карманы. Другой — держать на мушке. Матвей заметил, как она явно не торопится, скользя пальцами по штанам, бёдрам, груди…

Арина не сопротивлялась, вжимаясь спиной к стене.

— Паркер, ты закончила там или нет⁈

Пиратка встала в полный рост.

— Да. У неё только пару патронов к револьверу и вот это.

Боссу она показала нож из кремня и китовой кости. Тот самый, предназначенный для души сержанта Бурова.

— Ну если это всё, значит возвращайся в долбаный строй! — зарычал Чернобородый так, что слюни полетели. Пиратка подчинилась, подобрала брошенный Ариной револьвер и вернулась к своим, по пути припрятав нож из кости в кармане.

— Кто ещё на борту?

Матвей не сразу расслышал заданный ему вопрос. Звон в ушах, рождённый гневом, не утихал.

Тогда он почувствовал, как его схватили за плечи и подняли на ноги.

— Оглох⁈ Кто ещё на борту? — Чернобородый так и не открыл своего лица, и у Матвея создалось впечатление, будто он общается с чучелом.

— Ещё трое, — ответил он.

Чернобородый жестом подозвал к себе человека с громкоговорителем, взял устройство и грубо пихнул Матвею.

— Вели им выходить по одному с поднятыми руками. И предупреждаю сразу. Если не сделают этого через минуту, мои люди зайдут внутрь и вынесут оттуда всех вперёд ногами.

— С нами на борту ребёнок, младенец пары недель от роду. — Матвей быстро взглянул на Надю, чьё лицо побелело как простыня. Не было сомнений, она думала о малыше Йоване. — Если он не выйдет, его тоже пристрелят?

Хотелось бы Матвею увидеть, как услышанное отразилось на скрытом за очками и шарфом лице чернобородого. Возможно, тогда бы он смог понять, до конца ли прогнил этот человек, или же в нём имеется ещё хотя бы искра совести.

— Сопляка никто не тронет, но вот что касается остальных… — Он пихнул ему в грудь громкоговоритель. — Я, сука, не шучу. Поэтому пускай выйдут все.

Матвей взял устройство, облизал пересохшие губы и почувствовал металлический привкус крови. Потом он исполнил приказ Чернобородого:

— Тихон, Макс, Маша, это я, Матвей. Выходите на палубу с поднятыми руками… — он на мгновение осёкся, размышляя, стоит ли давать возможно ложное обещание того, что их не тронут? Но всё же предпочёл этого не делать, отключил громкоговоритель и отдал Чернобородому.

— Отлично. — Устройство для переговоров он вернул в руки подчинённого, а после обратился к Матвею. — Отныне это судно, как и все прочие, незаконно вторгнувшиеся в воды полуострова, принадлежит Братству…

— Постойте, но мы…

Очередной удар прикладом в спину заставил его прикусить язык.

Теперь из люка вышли остальные. Тихон с поднятыми руками, с опаской озирающаяся на уставившиеся в его сторону бездонных дыр карабинов, а за ним Маша…

«Если ли они её хоть пальцем тронут…» — клялся про себя Матвей.

Увидев Матвея её глаза заблестели от влаги.

Последним вышел Макс, бормоча под нос проклятья.

— Обыщите этих, — приказал Чернобородый, указывая на троицу, — а после тащите каждого на траулер и заприте в трюме. И проверяйте их карманы тщательнее, а не как в прошлый раз!

* * *

Их согнали в грузовой трюм: сырой, воняющий рыбой, но хотя бы тёплый. Вдоль стен громоздились старые пластиковые контейнеры с блестящими на дне чешуйками. Свёрнутые в углу канаты походили на дремлющих змей. Единственный источник света — несколько иллюминаторов с проплывающими мимо белоснежными льдинами и айсбергами.

Маленький Йован почувствовал существенное различие между тёплой каютой на «Тумане» и складом для рыбы, а потому сразу заревел.

— Тихо милый, тихо… — прошептала Надя, быстрыми движениями укачивая сына на руках. Малыш не успокаивался. Тогда ей пришлось повернуться ко всем спиной, отстегнуть пуговицы куртки и покормить малыша.

На эти минуты в трюме повисла уважительная тишина. Все дожидались, пока ребёнок успокоится. Когда же это произошло, Матвей заговорил первым. Он сел рядом с Ариной и протянул руку к её покрасневшей от оплеухи щеке.

— Ты как?

— Нормально, — быстро пробормотала она и отдёрнулась.

Матвей ощутил неловкость.

— Может я…

— Хватит нянчиться со мной, — огрызнулась она, пронзив его взглядом. — Говорю, всё со мной нормально.

Он посидел рядом ещё немного, хотел коснуться её, но передумал и оставил в покое. Огонь злобы горел в неё ещё ярко и сильно обжигал.

— Влипли же мы… — пожаловался Максим, шаркая ботинком по полу. — Влипли, мать твою, по полной!

— Замолкни или говори тише, — шикнула ему Надя обернувшись. — Йован только заснул.

Капитан ответил чем-то нечленораздельным и плюхнулся на сваленные в кучу канаты, спрятав лицо в руках.

— Как думаете, куда они нас везут? — спросила Маша.

— Должно быть, на станцию «Горизонт», остров Тринити — ответил Лейгур, захлопнул крышку одного из контейнеров и сел на него. — Они там вроде как обитают. Ведь так, пацан?

Все головы обернулись к Тихону, прислонившемуся к стене.

— Наверное… — растерянно ответил он, заламывая пальцы.

— А ему то почём знать? — спросил Юдичев.

Матвей решил коротко рассказать, как судьба свела парня вместе с их командой ещё в начале этого года.

— Это же надо, пират! — Густые брови Эрика согнулись дугой от удивления. Он произнёс это слово так, будто речь шла о храбром герое из приключенческого романа, всю свою жизнь посвятивший поиску сокровищ.

— Ты-то малой, и член Братства? — Максим сплюнул и вытер ладонь о штанину. — И я тебе засранцу ещё руку жал…

— Если ты вдруг не заметил, я уже давно не с Братством, — с толикой обиды в голосе огрызнулся в его сторону парень. — И не собираюсь иметь с ними ничего общего.

— В этом никто и не сомневается, Тихон, — искренне сказал Матвей, вспомнив причину, побудившую мальчика и его старшего брата вступить в шайку пиратов.

Максим вдруг вскочил и заговорил громче:

— Так погоди, раз ты один из них…

— Я велела потише! — громким шёпотом отозвалась Надя.

Максим недовольно издал звук, похожий на хрюканье, и, убавив голос, продолжил:

— Раз ты один из них…

— Был одним из них! — одёрнул его парень.

— Ну хорошо, хорошо, был одним из них! Сути это не меняет. Короче, может, ты им так и скажешь, этим бармалеям? Мол, служил с вами плечом к плечу, отпустите меня, а заодно и нас всех. Авось сработает!

— Да не поверят они мне. Да и к тому же никто из Братства меня толком и не знал, — Тихон шмыгнул, нервно почесал щёку. — А те, кто знал, уже мертвы. Вы их и убили.

— Прости, что нам тогда пришлось защищаться… — прошептала Арина, поглаживая костяшки пальцев.

Тихон ей не ответил. Его уши побагровели.

— Ну, может, хоть попытаться, а? — не сдавался Максим и сделал шаг к двери. — Давай я позову одного из них, и мы…

— Без толку это, Макс, — прервал его Матвей. — Даже если они узнают, что он один из них — что с того? Это не повод отпускать нас. И уж тем более возвращать корабль.

Кулак Юдичева замер в воздухе перед самым стуком и опустился. Он плюнул и сел возле иллюминатора, уставившись на движущуюся сине-белую панораму воды и льда.

— Что с нами будет? — спросила Маша.

Её вопрос повис в воздухе. Никто не решался ответить.

— Вообще, странно это… — вдруг разорвал гнетущую тишину голос Тихона. — Братство людей вот так не забирает. Обычно мы просто брали корабль на абордаж, обносили его и отпускали плыть дальше. Убивали лишь тех, кто пытался сопротивляться, но никогда никого не похищали.

— А зачем отпускали? — поинтересовался Эрик.

— Грабят они в основном корабли с собирателями, — стал пояснять Матвей, — и отпускали их с намерением снова ограбить через год. Эдакий ежегодный сбор урожая. Ведь у собирателей как устроено — они живут за счёт добытого на Захваченных Землях, и если не стремишься сдохнуть от холода, хочешь не хочешь, а в следующий рейд отправишься. Львиная доля собирателей, которых я знал, перестали заниматься этим опасным делом лишь из-за одних только пиратов, которые попросту отнимали всё добытое потом и кровью.

— Всё это, конечно же, так, — согласился Лейгур, — только вот среди нас лишь один собиратель и пустой трюм. Ну и самое главное, сейчас несезон вылазок. Рейды начнутся только через месяц, в ноябре, а возвращаться они будут в марте — апреле. До тех пор все эти бандиты сидят у себя на Тринити, носа не высовывают. Мы не должны были с ними столкнуться, не сейчас, в октябре.

— Совсем как в тот раз, в январе, — подхватила Надя, обратив на себя взгляды всех присутствующих. — Помнишь, Лейгур? Они тоже напали на твоё судно.

— Да, — сказал исландец. — Их не должно было быть тогда. Не в январе.

— Всё это чертовски странно, — согласился Матвей, задумчиво почёсывая конец отросшей бороды.

— Угу, — вторил его предположениям исландец.

— С другой стороны, какая к чёрту разница? — шептала Надя. — В марте нас должны были бы схватить или в октябре? Сидим здесь и только воздух сотрясаем. — Она повернулась к ним, прижимая к груди уснувшего малыша, плотно укутанного в свёрток из шерсти. — Делать то мы что будем⁈

— Я вот что думаю, — сказал Матвей после коротких размышлений, — если они нас не убили, но и не отпустили, значит им от нас что-то нужно. Скорее всего, хотят знать кто мы и откуда. Зачем? Понятия не имею. Но мы можем рассказать им то, чего они хотят услышать. Тогда, возможно, у нас получится выкрутиться.

— Как? — заговорила Маша. — Предлагаешь рассказать им нашей экспедиции?

— Разумеется нет, они ничего не должны знать об этом, — уверил он возлюбленную, а затем осмотрелся, желая убедиться, что их нигде нельзя подслушать, и прошептал: — Мы расскажем им другое. Например… — Он коснулся подбородка, задумчиво уставился на носки своих потрёпанных ботинок и стал говорить: — Например, что мы отправились в экспедицию со станции «Халли». Она расположена недалеко от антарктического полуострова. Мы плыли в «Мак-Мердо», нанять дополнительных техников и солдат для сопровождения, но по пути случилась авария в двигательном отсеке, а потом ещё и «Братство»…

Надя возразила:

— Тебе не кажется, что я немного не подхожу для участия в научной экспедиции? — И в качестве доказательства взглядом указала на малыша. — Не говоря уже о мальчишке и Арине. Они оба не походят на учёных, собирателей или солдат.

Матвей дал себе минуту на размышления, но не успел он и рта открыть, как за него ответила Маша:

— Всё просто. Скажем, что Тихон — твой сын, и вместе с ним и новорождённым малышом ты перебираешься с одной из мелких станций. Таких здесь сотни.

— Ну допустим… — Надя наморщила лоб.

Маша продолжала:

— Наш корабль как раз недавно пришвартовался возле одной из них, чтобы пополнить запасы. Ты узнала, куда мы направляемся, и попросилась с нами, довезти тебя до «Мак-Мердо».

— И зачем же мне плыть в «Мак-Мердо»?

Маша пожала плечами.

— За лучшей жизнью, как это сделало большинство тех, кто ранее жил на этом полуострове, а затем разбрелись по разным более населённым и крупным станциям.

— Да, такая история может сработать, — согласился Тихон. — Мы с братом… пытались так сделать однажды.

— Как я понимаю, не сработало? — уточнила Надя.

Мальчик покачал головой.

Ещё немного помолчали. Думали.

— Арина, что касается тебя… — начал Матвей, обратив на себя её хмурый взгляд, — то ты моя дочь. А взял я тебя с собой в качестве ученика, обучать премудростям собирательского ремесла.

— Как скажешь, — ответила она и снова уставилась в пол, сжимая пальцы рук. Нервничала.

— Раз уж мы выстраиваем легенду, нужно сделать её более надёжной, — добавил Эрик. — Вот, к примеру, ты сказал, что мы плывём в «Мак-Мердо» за техниками. А для чего они нам?

— А это вот самое главное, — ответил Матвей, ожидая данного вопроса, и чуть подался вперёд, словно намереваясь поведать всем большую тайну. — Теперь слушайте внимательно, они нас обязательно спросят о цели нашей миссии. Я тут сообразил кое-что, поэтому запоминайте: мы отправляемся починить радар-метеостанцию на юге Анкориджа, в Аляске. Успех этой миссии напрямую скажется на результативность работы собирателей. Как именно? Всё просто: риск стать жертвой мерзляков снизиться в разы, и собиратели будем привозить больше добычи в Антарктиду…

— … что позволит этим мерзавцам грабить намного больше и чаще? — предположил Лейгур.

Матвей подтвердил его догадку кивком и добавил:

— Так, возможно, нам получится их убедить отпустить нас и отдать корабль. Как никак, подспудно мы им делаем большое одолжение этой «экспедицией».

— Радар-метеостанция? — ухмыльнулась Маша. — Как тебе это вообще в голову взбрело?

— Не мне, а твоему отцу, — уголок его губы приподнялся в ухмылке. — Однажды я спросил Вадима Георгиевича, что именно сподвигло его дочь отправиться в Москву. Он наплёл мне эту сказку про радар-метеостанцию, рисующую с помощью спутника синоптические карты в больших масштабах.

Маша горько улыбнулась. Упоминание отца всегда оставляло печальный след на её лице.

— Да, он вполне мог придумать нечто подобное, чтобы скрыть правду.

— Значит, запомнили, — подытожил Матвей. — Что же касается остальных… — Он стал оглядывать всех присутствующих и остановился на исландце: — Лейгур, ты будешь нашим солдатом. Эрик — врач. Маша — одна из инженеров. Для тебя, Макс, ничего не меняется. Ты по-прежнему наш капитан.

Все кивнули, утверждая свои роли. Один только Юдичев не ответил, всё внимательно смотрел в иллюминатор.

— Макс, ты услышал меня? — твёрже спросил Матвей.

— А? Да, да, услышал. Я капитан, само собой.

Матвей ещё раз прокрутил в голове все ключевые моменты этой аферы, пытаясь найти в ней уязвимость.

— Понимаю, план не ахти какой, но может сработать, — добавил он задумчиво. — К тому же выбора у нас нет, драться с ними у нас не получится, особенно учитывая, что мы плывём в их логово…

— Вот тут я бы с тобой поспорил, — отозвался Макс.

Всё внимание присутствующих переключилось на него. Макс продолжал внимательно наблюдать за происходящим пейзажем снаружи.

— Ты это о чём? — сказал Матвей.

— Траулер не меняет курса. Если бы они хотели идти до Тринити, то уже повернули бы на юго-восток, а мы продолжаем плыть прямо, по Брансфилдскому проливу.

— И что с того? — настороженно спросила Надя.

— А то, что впереди нас ждёт только одна станция.

Макс впервые оторвался от иллюминатора, взглянул на остальных, быстро заморгал и произнёс:

— И это «Палмер».

* * *

Пиратка снова возникла перед ней — в той же придурковатой шапке с помпоном. Губы мерзавки скривились в странной, почти довольной ухмылке. Курносый нос подрагивал, втягивая воздух рядом с Ариной, а хищный, лисий взгляд скользил по ней, будто по мясной вырезке.

Из-за пояса у неё торчал нож, её нож. Над ним она корпела долгие дни, а когда он был готов — нашёптывала в холодный кремень проклятия, напитывая его ядом собственного гнева и ненависти.

Это её нож. И она обязательно заполучит его обратно.

— Выходим, живо, живо! — велел один из пиратов на английском, указывая в сторону коридора.

Крик разбудил малыша. Оглушительный плач разнёсся по всему траулеру.

— Заткни сопляка или мне это придётся сделать! — рявкнул он всё на том же английском.

Надя бросила в его сторону презрительный взгляд и крепче прижала малыша. В эту минуту к ней подошёл Тихон, взял её за руку.

— Мама?

На лице Наде на короткий миг отразилось недоумение, но затем сменилось на обеспокоенность. Её пальцы сомкнулись на руке мальчика, и она вступила в старательный отыгрыш, отведённый ей несколько часов назад роли.

Арина не отставала и вышла в коридор рядом с Матвеем. Дула карабинов и винтовок, как сторожевые псы, следили за каждым их движением.

— Держись рядом, — велел Матвей и взял её за плечо.

Она промолчала. Возможно, стоило бы ответить, поддерживать игру в дочки-отцы. Однако больше всего её беспокоила эта воришка её ножа, идущая позади. Арина спиной ощущала её хищный взгляд. Чаще остальных пиратов она пихала её стволом карабина в пояс и чуть ниже, издавая при этом тихое мычание.

Нужно терпеть, иначе Матвей снова бросится ей на защиту и получит тумаков. Ей этого не хотелось.

Холод стал касаться их лиц, и они поднялись на палубу. Малыш Йован успокаивался под улюлюканье Нади. С ребёнком она стала выглядеть такой… мягкой? Словно появление сына на свет образовало трещину в скале, сделав её более уязвимой. Арина видела в этом слабость, ребёнок стал обузой для всех них, но всё же…

— Пошевеливайся!

Дуло упёрлось ей в копчик, и мысль оборвалась на полуслове. Теперь внутри властвовал один лишь гнев.

Оказавшись на палубе, в окружении серого неба и крика парящих над головами чаек, перед ним предстал громадных размеров лайнер, причаленный к небольшому пирсу. Его корпус покрывали бурые потёки ржавчины и сотни маленьких металлических заплат. Палуба была усеяна множеством пристроек из кусков жилых блок-контейнеров. Издалека этот исполинский корабль походил на выброшенного на берег кита, окружённого стаями стервятников из десятка маленьких судов.

На борту едва различимыми, стёртыми временем и суровым климатом, считывались буквы с названием:

MARIS IMPERIUM

— Это и есть «Палмер»? — послышался тихий и охваченный изумление голос Эрика.

— Да, — ответил стоявший рядом Матвей.

— Но разве «Палмер» это не станция?

— Так и есть, но она расположена по ту сторону лайнера, и в ней живёт не так много людей. Большинство обитает именно внутри корабля.

Арина впервые видела «Палмер», но довольно часто слышала про станцию из рассказов Матвея и других собирателей «Востока». В период Вторжения выживших эвакуировали сюда на этой гигантской посудине из северной части Канады, куда за «счастливым билетом» в Антарктиду бежали со всех теперь уже бывших США и той же Канады, как некогда Матвей и Надя в Архангельск. Прежде круизный лайнер — на самом деле их было несколько, но не все дошли до пункта назначения, — в одночасье приобрёл статус спасательного и смог перевести более десяти тысяч людей на шестой континент.

Разумеется, большая часть спасшихся не пережила Адаптацию, а тем, кому удалось уцелеть, теперь жили в каютах этого металлического гиганта, согреваясь от энергии множества ветряков и солнечных панелей, расположенных на станции.

Так было по крайне мере до недавнего времени, пока…

— Кажется, Братство захватило «Палмер», — предположил Матвей.

— Эй, никаких разговоров!

За предупреждением последовал удар прикладом по лопаткам, не настолько сильный, чтобы Матвей упал, но достаточный для стиснутых от боли зубов.

Арина заметила, как стоявший рядом Юдичев оглядывался назад и всё бормотал себе под нос. Она последовала его взгляду и увидела «Туман», следующий прямо за ним.

— Долбанные сукины…

— Эй и ты тоже захлопни пасть! — предупредил его стоявший позади верзила.

Тень форштевня от лайнера накрыла маленький траулер, и на несколько минут день сменился сумерками.

Арина запрокинула голову. Долгие месяцы она пробыла на Захваченных Землях, ходила рядом с высокими домами в десятки этажей и блуждала в подземельях метро, но ничего из увиденного не могло сравниться с этим гигантом. Не верилось, что ещё три десятка лет назад человек был способен создать нечто подобное.

Траулер причалил к снежному берегу, примостившись между двумя рыбацкими судёнышками, коих здесь было великое множество, не сосчитать. Большинство из них кишело людьми, которые готовились выйти в море; перебирали сети, возились с двигателями, чистили палубы.

Вдоль берега ходили тепло одетые люди, с оружием в руках. Братство.

Один из охранников берега поймал брошенный ему с палубы канат и закрепил на чугунной тумбе. Приплыли.

— Вперёд, — велел голос позади.

Они сошли на берег друг за другом, под цепким взором сопровождающего их конвой Чернобородым. Надя одной рукой прижимала головку малыша к груди, отдавая ему часть своего тепла, а другой держала Тихона. Маша выглядела как испуганная мышь, которую застали в кладовой за поеданием зерна — с ужасом озиралась по сторонам, готовая вот-вот рвануть с места. Лейгур казался совершенно спокойным, обводя хмурым взглядом окружение. Арина часто завидовала стойкости исландца, порой страстно желая обзавестись его хладнокровностью.

Матвей и Эрик, несмотря на неоднократные предупреждения, о чём-то перешёптывались — не разобрать. От стоявшего же рядом Юдичева разило ненавистью, Арина явственно это чувствовала.

Подошли к гигантскому трапу, ведущему внутрь лайнера, где всем им предстояло стать свидетелями страшные картины. Вдоль каждой стороны трапа на закреплённых балках качались висельники. Синие и окоченевшие, они походили на жуткие ёлочные игрушки. У всех жертв перерезано горло.

Вот они прошли мимо первого тела: женщина, полностью обнажённая, похожая на восковую фигуру. На шеи висит табличка с чёрными буквами: «ШЛЮХА».

Следующий покойник. Мужчина. На этот раз одет в задубевшие от холода одёжки из тюленьей шерсти. И при нём табличка, но на этот раз с надписью: «НАРКОМАН».

— Твою-то мать… — шептал поражённый увиденным Юдичев. — Я некоторых из них знаю.

Арина коснулась руки Матвея, почувствовала его тепло, живое тепло.

А таблички не заканчивались, мелькая как страницы из книги ужасов. Написанные краской буквы кричали: «СОДОМИТ»; «ПЬЯНИЦА»; «ВОР»; «УБИЙЦА».

— Не надо смотреть, — прошептал Матвей.

И она перестала, прикрыла глаза, но трупы всё равно вставали перед взором, как движущиеся картинки.

— О нет… — раздался голос Юдичева.

— Что? — Матвей говорил тихо, стараясь не привлекать внимание конвоя.

— Видишь того? Которого пригвоздили над самым входом?

«Пригвоздили? — удивилась про себя Арина. — Как это?..»

Любопытство взяло вверх. Она подняла голову и увидела распятого тучного мужчину с длинной бородой, прибитого огромными гвоздями к борту. Ему досталось сильнее всех: глаза выколоты, язык торчал наружу, пальцы отрезали, между ног кровавое месиво. Табличка отсутствовала.

— Это Энтони Ларсен, — ответил Юдичев, не спуская взгляда с казнённого. — Мэр «Палмера».

— Тот самый, который должен был помочь нам с ваттами? — спросил Матвей.

Юдичев кивнул.

— Ага, должен был, — добавил он.

Зашли внутрь и оказались в просторном зале. В стенах зияли чёрные дыры, походившие на пулевые отверстия, рядом засохшая алая клякса, видимо, кровь.

Эхо недавней перестрелки пронеслось призраком в этом гигантском зале.

— Ну, чего встали? — рявкнул голос за спиной. — Налево, живо!

Не успев как следует разглядеть палубу, они подошли к широкой лестнице. Сверху доносился гул множества голосов, и с каждой ступенью он становился всё громче и шире.

Огромные, потёртые временем буквы над арочным входом сообщили, что они поднялись на шестую палубу. Охранники велели им идти прямо туда. Оказавшись внутри, Арина приоткрыла рот, не в силах скрыть удивления.

Сотни людей ходили по широким коридорам, неся за собой волны шумных разговоров. Старики, дети, взрослые, кажется, здесь собралась большая часть палмеровцев со всего лайнера. Воздух пропитался вонью рыбы, пота, железа и несвежего дыхания изо рта.

Справа как гром ударил голос грузной женщины:

— Рыба, вчера пойманная! Недорого!

Звонкий удар тесака. Она отсекла рыбе голову и бросила в ведро, возле которого уже дежурил — Арина глазам поверить не могла, — кот! Одноглазый пушистик лениво облизывал свою чёрную лапу, видно уже как следует насытившись.

— С дороги! — Арину плечом задел худощавый парнишка с увесистым рюкзаком на спине. Он мчался как оголтелый к ступеням, и никто его не останавливал.

У Арины глаза разбегались. Вон там слева небольшая сценка, на ней стоит коротышка и произносит речь, восхваляя Братство. Его охраняли двое. Толпа зевак слушала его, перешёптывалась, некоторые уходили, согнув головы, и шептали брань.

Ещё с десяток шагов спустя прошли мимо очередного продавца в окружении больших металлических бочек. Скромная вывеска на картонке чёрными буквами сообщала о наличии внутри свежей питьевой воды. Цепочка людей уже выстроилась в очередь, держа в руках разные тары: пластиковые бутылки, железные бидоны, кто-то вообще был с одной только кружкой.

Тюленье мясо, мастерские, одежда из шкур, даже книги. Казалось, здесь можно было купить всё, вытащенное собирателями с Захваченных Земель!

Всё окружение походило не на палубу лайнера, а скорее на один из тех громадных торговых центров, которые Арина видела в Москве.

Идущий рядом Юдичев прошептал:

— Ох «Палмер», ох родненький мой, как же я скучал по всей этой толкотне.

Неожиданно грохнул выстрел.

Арина дёрнулась от испуга. Шум «Палмера» стих, но лишь на короткий миг. Люди понаблюдали, как пираты Братства уволакивают за руки труп с простреленной головой, а затем вернулись к будничной суете. Словно ничего и не произошло.

— Говорят, оскорбил отца Моргана, — послышался шёпот одного из местных.

— Вот же ублюдки… — последовал тихий ответ.

Через минуту шум вернулся. Ожила суета, вспыхнули горячие голоса покупателей, пытающихся сбить цену и звонкие крики ребятни.

Людей из Братства здесь кишмя кишело. Все расступались перед их патрулями, а кто-то и вовсе обходил стороной.

Вскоре они подошли к помещению с подписью АРТ-ГАЛЕРЕЯ ДЖЕССИ ДЖОНСА, правда, внутри не весело ни одной картины. В центре зала стоял лишь столик с кучкой людей вокруг. Одна из парочек переговаривалась на французском, другие на английском.

— Господи боже ты мой… — сидевший за столом мужчина с плешью на голове прикрыл лицо руками. — Кого ты на этот раз притащил сюда, Винник? Не видишь, сколько у меня здесь народу?

Теперь стало ясно, что Винник была фамилия того самого чернобородого пирата.

— Взял их с ребятами в проливе Брансфилд за нарушение закона о вхождении судна в воды Братства, — отчитался Винник.

— Мы и знать не знали ни о каком законе, — вставил Матвей. — Если бы…

— Закрой пасть, пока я тебе сам его не закрыл, — рявкнул Винник.

Плешивый тяжело вздохнул.

— Этот проклятый закон меня в могилу сведёт, ей-богу, — пожаловался он. — Только ватты зря расходуем на патрульные корабли, чтобы такие, как вот ты, Винник, ловили простых бродяг с рыбаками и тащили сюда, рождая мне головную боль.

Мужчина, тот что переговаривался с девушкой на французском, решительно вышел вперёд и строго произнёс:

— Combien de temps encore allons-nous rester ici, ma femme et moi?

— Да не понимаю я французского, слышишь меня⁈ — с раздражением выплюнул плешивый.

— Nous voulons simplement partir loin de cette maudite station!

— Господи ты боже мой… Томми!

Из-за угла выглянула молодая физиономия.

— Да, мистер Стрелков?

— Ты нашёл мне переводчика с французского?

— Ещё нет, мистер Стрелков. Я отправил Гэвина несколько часов назад на поиски, но он до сих пор ищет.

— Значит, пусть ищет быстрее, не то я сам уже скоро этот долбаный французский выучу!

— Да, мистер Стрелков.

— Всё, давай! — Плешивый с фамилией Стрелков отмахнулся от француза как от назойливой мухи. — Жди, слышишь? Как бишь там… Attendez, Attendez!

Лицо француза стало красным от ярости. Он бросил нечто на родном языке, судя по тону явно оскорбительное, и вернулся к женщине, наверное, его жене.

— Видишь, с чем мне приходится иметь дело, Винник⁈ Здесь вот таких, как этот французик ещё человек двадцать, и всех надо выслушать и зарегистрировать, а ты мне подсовываешь ещё… — Пальцем он стал считать. — Ещё восьмерых… даже нет, девятерых! У них же там вон вообще ребёнок. Простые переселенцы, чёрт бы их побрал. Пускай себе идут на все четыре стороны.

— Никакие они не переселенцы.

— С чего ты взял?

— Да потому что их корабль для дальнего плавания, собирательский! Переселенцы на таких не плавают.

— Собирательский, говоришь? — На лице Стрелкова впервые появилось выражение озадаченности. — Кто капитан?

— Я капитан, — отозвался Юдичев.

— Имя? Фамилия?

— Максим Юдичев.

— Вот что, Максим Юдичев, мы твоё судёнышко конфискуем.

У Юдичева глаза чуть из орбит вы вылезли. Он грозно шагнул вперёд.

— Это ещё с каково перепугу?

Винник поднял автомат и прицелился в него.

— А ну, стой где стоишь, утырок, или я тебе быстро пулю промеж глаз заряжу.

— С такого-то перепуга, — буднично передразнил Стрелков. — Конфискуем его для блага Братства, как и всё его содержимое. Когда миссия нашего отца Уильяма Моргана будет выполнена, мы вернём тебе твой корабль.

— Чего? Какая ещё миссия? Да вы здесь все часом не поох…

— Послушайте… — прервал гневную тираду Юдичева Матвей, обратив на себя внимание стволы карабинов, — мы члены важной научной экспедиции на Захваченные Земли, и должны…

— Экспедиции значит, а? Так вот, меня это мало волнует. — Стрелков уже не смотрел на них, отдав всё внимание экрану планшета. — Вы нарушили закон, и за это мы конфискуем ваш корабль. Если не хотите проблем, советую молча подчиниться, развернуться на сто восемьдесят градусов и заняться поиском крыши над головой в пределах лайнера.

— Но нам нужно попасть в «Мак-Мердо», — настаивал Матвей. — Без корабля…

— Меня это мало волнует, — повторил Стрелков с прежним холодом в голосе. — Теперь все прибывшие на «Палмер» остаются здесь до дальнейших указаний. Покидать корабль строго запрещено и карается смертью. Таковы новые порядки.

— И как долго ждать этих «дальнейших указаний»?

— Я же говорил, пока миссия нашего отца Уильяма Моргана не закончится.

— Не стоит их вот так отпускать, — возразил Винник и покосился на Матвея с остальными. — Нутром чую, что-то с этой компашкой неладное.

— Твоё это нутро то и дело чует что-то, Винник, — пробормотал Стрелков, водя пальцем по планшету. — Всех, кого ты приводишь, от рыбаков до переселенцев, все у тебя подозрительные.

— Но я…

— Всё, хорош на мозги капать! — голос Стрелкова сорвался до крика. — Кто здесь подозрительный? Тот вон карапуз, этот пацан или та девка? Тоже мне, враги Братства! Так, вы все, встаньте в одну линию, черканите в планшете своё имя и фамилию, а потом выметайтесь на все четыре стороны.

Делать нечего. Начали с Матвея, а закончили Лейгуром. Арина до сих пор не могла понять, что вообще происходит? Уж очень всё это не напоминает пиратский плен.

Когда последнее имя было внесено в список, в помещение ворвался длинноволосый парень и приземистая женщина.

— Нашёл… — запыхался он, — нашёл!

— Что? Кого ты нашёл? — взревел Стрелков. — Говори по делу, дьявол тебя раздери!

— Переводчика! С французского!

— Переводчика? Какого ещё к дьяволу… Ах да! Переводчика! Слава тебе Господи! Давай её сюда!

Чернобородый не сходил с места, как и его подчинённые.

— Винник, ты и твои лоботрясы ещё здесь? — возмутился Стрелков. — Вон! Живо! Не занимай места!

Винник приказал своим людям выйти наружу. Они вновь окунулись в шум толпы и дикой смеси разных запахов.

— Грёбанная планшетная крыса… — прорычал себе под нос Винник. — Устроили здесь чёрт-те что, балаган.

Его чёрные глаза взглянули на Матвея с остальными и прищурились.

— Пока можете валить, — рявкнул Винник, почесав нос. — Но учтите, я слежу за каждым из вас. Замечу хоть одного, затевающего какую-нибудь херню… — Он выпятил указательный и большой палец, сложив ладонь в пистолет, а после навёл «ствол» на лоб Юдичева. — Пуф! Сдохнете все.

У капитана на шее вены набухли.

— Идём, — велел Винник своей шайке. — Что-то я хочу пожрать.

Арина заметила, как мерзавка не торопилась. Эта сучка достала её нож, подбросила его в воздух и ловко поймала за рукоятку. Два её передних зуба прикусили нижнюю губу.

— Ещё увидимся, злючка, — сказал она и припрятала нож за поясом.

Её нож.

Глава 3 Избранные

Побродив немного по центральному рынку «Палмера» вскоре отыскали укромное местечко за столом в просторном зале. Расселись на хлипких стульях и долго молчали, прежде чем Матвей оборвал тягучую, наполненную отчаянием тишину:

— Полагаю, мы легко отделались.

— Легко отделались? — вспылил Юдичев. — Эти сукины дети мой корабль прикарманили, мой…

— Да тихо ты! — Надя укачивала хлипнувшего носом малыша.

— … мой «Туман»! — закончил Юдичев, перейдя на шёпот.

Матвей сказал:

— Лучше уж пуская заберут корабль, чем наши жизни.

Юдичев фыркнул.

— Не узнаю я что-то Братство, — тихо произнёс Лейгур, оглядываясь на очередной мимо проходящий вооружённый патруль. — Какие-то они… хм…

Он поматывал кулаком в воздухе, пытаясь ухватить слово.

— Не пиратские? — предложил Тихон.

— Можно и так сказать, — согласился Лейгур. — Братство, которое я знал и с которым сталкивался в море, были обыкновенное отребье, ворьё. Нападали себе на судна, грабили, в живых оставляли, если не рыпался, и уплывали обратно в своё логово. А эти вот более организованные. Даже клерком вон обзавелись.

— Уильям Морган терпеть не мог, когда нас пиратами звали, — поделился Тихон, подскрёбывая ногтями по деревянной поверхности стола. — Говорил, никакие мы не пираты, а самые настоящие воины. Мол, борцы за светлое будущее без греха, чё-то такое. Целые проповеди на эту тему читал…

— Ага, как же… — гневно пробормотал Юдичев. — Если грабят суда, значит — пираты, второго не дано.

— Может, перестанем трепаться попусту и начнём думать, что нам дальше делать? — вмешалась Надя, укачивая малыша. — Плевать я хотела, пираты они, или воины. Главное — оказаться отсюда подальше и как можно скорее.

— Надя права, — добавила от себя Маша, — надо придумать, как выбраться отсюда, и как можно скорее.

Сидевшая всё это время в угрюмом молчании Арина прошептала:

— Она украла у меня нож…

Матвей обернулся к ней, заметил, как её пустой взгляд заострился на невидимой точке в центре стола.

— Нож? — Маша подалась чуть вперёд. — Какой ещё нож?

— Мой нож. Та мерзавка забрала его. — Она обернулась к Матвею. — И револьвер Дэна.

— Арина… — Матвей положил ладонь на её руку. — Мы…

— Боже, да плевать всем на какой-то там нож с револьвером! — вспылила Маша, сухожилия на её шее напряглись. — «Копьё», вот что важно! И потому нам нужно как можно скорее…

— Знаешь, иди-ка ты к дьяволу со своим «Копьём». — Арина просверлила её взглядом.

Маша выдавила:

— Что ты сказала?

— Так, давайте не будем… — Матвей поднял руки, призывая их успокоить. Но какое там.

— Ты всё прекрасно слышала, — На кистях Арины набухли вены. — Стоишь себе словно в тёмном тоннеле и видишь одно только это долбанное «Копьё», как луч спасительного света! Так я тебе советую оглядеться по сторонам, оглянуться на другие проблемы.

— ОГЛЯНУТЬСЯ НА ДРУГИЕ ПРОБЛЕМЫ⁈ — Закричала Маша и ударила по столу. — Да все эти так называем «проблемы» и кучки дерьма не стоят в сравнении с тем, что мы… — Она сжала губы, силой заставила себя замолчать. Парочка мужчин, сидевшая в соседнем ряду, обратила на них внимание.

Йован проснулся и заплакал. Надя поднялась со стула, стала его покачивать и мычать песенку. Напоследок она бросила всем:

— Идиоты…

И отошла к соседнему столику.

Матвей не выдержал:

— Вы обе, попридержите рты, когда я говорю! — Он с укоризной посмотрел на них. — Совсем сдурели цапаться? И это сейчас, когда мы как никогда прежде должны держаться друг друга!

Маша возразила:

— Матвей, она…

— Молчи.

Арина ухмыльнулась. Матвей это заметил и быстро стёр это победоносное выражение с её лица:

— И ты, Арин. Не о том думаешь, понятно тебе?

Она сморщила нос и откинулась на стуле, не проронив ни слова.

Матвей выжидал, когда спадёт напряжение.

— Осмелюсь спросить… — впервые заговорил Эрик. — О каком таком «Копьё» идёт речь?

Матвей и Маша переглянулись, та едва заметно кивнула. Можно ли доверять ярлу Лонгйира этот секрет? Пожалуй, да. Он заслужил узнать правду.

— Это долгая история, — устало прошептал Матвей. — Но если совсем коротко… — Он нагнулся как можно ближе к Эрику и сказал: — это оружие, способное прикончить мерзляков. Именно из-за него мы и оказались во всей этой передряги.

Эрик посмотрел на него как на сумасшедшего.

— Это что, шутка такая?

Он поймал на себе взгляды остальных, серьёзные, спокойные, так и кричавшие — «Какие уж там шутки».

— Вот значится как… — Эрик задумчиво погладил бороду, запрокинул голову и набрал воздуха в грудь.

— Я расскажу тебе подробнее, но позже, когда будет время, — обещал Матвей.

— Да уж, не помешало бы, — сказал ярл.

— Только не вздумай никому проболтаться, Эрик, — вставила Маша шёпотом. — Об этом не должна знать ни единая душа!

Тот, не опуская голову, посмотрел на неё.

— Хорошо.

Матвей продолжил:

— Сейчас у нас имеются дела поважнее. Нужно придумать, как достать ватты и вернуть нам корабль. — Матвей обратил взгляд к Юдичеву. — Макс, ты проводил на этой станции больше всего времени и знал аж здешнего мэра. Уж ты-то наверняка должен знать кого-нибудь, способного нам помочь.

— Ещё бы, да меня все шишки Палмера знают!

— Охотно верим… — раздался голос Нади, стоявшей за его спиной.

— Только вот после того, как сюда это поганое Братство влезло, я уж теперь и не знаю, жив ли кто из них… — неуверенно пробормотал Макс, но поспешил добавить: — Но, есть один человечек… твой коллега, Матвей. Думаю, с ней беды не стряслось. Кому здесь сдались эти собиратели?

— С ней? — переспросила Арина.

— Ага. Это она. Баба собиратель, как тебе такое, а? Редкое сочетание!

— Совсем как Максим Юдичев и расчёска с ножницами, — парировала Арина, намекая на его взъерошенную копну волос и растрёпанную бороду.

— Да, да, конечно, — отмахнулся Макс, — ну, короче, можем наведаться к ней магазинчик и порасспрашивать как следует. Она торгует всяким барахлом на седьмой палубе.

— Я один слышу нотки неуверенности в его голосе? — засомневался Лейгур и сложил руки на груди. — Носом чую твоё нежелание встречаться с этой собирательницей.

— И не ты один, Лейгур, — согласился Матвей, скрестил руки на груди и взглянул на Макса так, как сделал бы это перед началом допроса. — Ничего не хочешь нам сказать?

— Да расслабьте вы свои подозрительные задницы, всё на мази. — Пушистые усы Макса согнулись дугой. — Так, было у нас с ней парочка небольших разногласий, но это всё уже в прошлом.

— С тобой «небольших» разногласий не бывает. Только огромные, как этот чёртов лайнер, — сказала Надя.

И когда Юдичев захотел вновь перейти в защиту своего достоинства, над их головами неожиданно раздался голос из динамика:

— Внимание! Именем отца Уильяма Моргана все жители Палмера должны немедленно проследовать на седьмую палубу, в зону Королевского Театра.

Холодный и громкий голос динамика разбудил малыша, и Надя сквозь зубы процедила очередное проклятье.

— Повторяю! Всем пройти на седьмую палубу, в зону Королевского Театра. Тех, кто ближайшие полчаса будет замечен за его пределами, ждёт суровое наказание. Повторяю…

У лестницы между палубами вырастала шумная толпа, опустошая рынок.

— Полагаю, это нас тоже касается, — сказал Матвей.

Они поднялись с мест, готовясь к очередным сюрпризам.

— Держитесь рядом, — велел Матвей, остановившись на секунду возле людской массы. Все толкались, бранились и вытягивали головы, пытаясь разглядеть обстановку впереди. Наблюдая за всем этим, он добавил:

— И крепко возьмитесь за руки.

Арина уже стояла рядом, схватила его ладонь и сжала. Матвей ощутил её холодные как сосульки пальцы. Затем взглянул на Машу и увидел тихое осуждение в её взгляде.

Он так и прочёл в её глазах: «Значит, ты выбираешь её сторону, да? Ну хорошо…»

— Идём, — Арину дёрнула его за руку, подтаскивая вперёд.

Они втиснулись в человеческую кучу. Вбок вонзился чей-то локоть, на пятку наступил позади идущий. Резкий запах мочи и пота ударил в ноздри. Воздух спёртый, дышать невозможно.

Матвей крепче сжал руку Арины.

Где-то там позади ревел Йован.

— Да заткни ты этого ублюдка! — раздался хриплый голос.

— Кто это сказал? — Ответил Юдичева, рассерженный до ужаса. — Это я тебя сейчас заткну, если ещё раз откроешь свою гнилую пасть!

— Да шевелитесь вы уже!

Дошли до лестницы. Каждый шаг делали с осторожностью, лишь бы не упасть.

Все торопились, как стадо подгоняемых злобной силой баранов.

Дошли до лестничного пролёта, и толпа с рынка столкнулась с толпой верхней, восьмой палубы. Настала неразбериха, все орали, просили дать дорогу. Двое юношей затеяли драку прямо в тисках ватаги.

Когда вышли на палубу стало чуточку легче. Здесь были высокие потолки, множество старых ресторанов и кафе, теперь переделанные в небольшие лавки, забегаловки и сады по выращиванию овощей. Прошли мимо целого загона со свиньями, которые уткнулись пятаками в грязную жижу на полу. Рядом с особо жирным хряком стоял коренастый мужик, — видно хозяин, — и внимательно следил за проходящей мимо толпой.

Наконец они добрались до больших стеклянных дверей, за которыми стояли дюжина бойцов Братства. Двое распахнули створки, и людской поток хлынул внутрь. Другие остались начеку, с пальцами на спусковых крючках.

Зал театра оказался огромным, должно быть самым большим местом во всём лайнере. Сотни кресел — которые сразу поспешили занять наиболее шустрые, — и просторная сцена. На ней стояло порядка двадцати человек Братства, у каждого в руке по автомату.

Толпа стала размазываться по залу, как варенье по ломтю хлеба.

Пришедшие первые Арина и Матвей дождались своих друзей у входа и всей группой принялись спускаться, к средним рядам.

— Какого чёрта здесь твориться? — Эрик с изумлением озирался по сторонам.

Юдичев подошёл к одному из кресел, где удобно расположился худощавый как трость мужчина.

— Так, ну-ка поднимай задницу, у нас женщина с ребёнком, — велел Макс.

— Ага, щас, разбежался.

Юдичев положил ему руку на плечо и крепко сжал.

— Живо я сказал.

Тот обернулся, на лице его отразился гнев, но при взгляде на Макса сию секунду сошёл на милость.

— Юдичев? К-конечно, уже ухожу. — Его как ветром сдуло.

— То тоже, — бросил Макс в спину худощавому.

— Знаешь его? — поинтересовался Матвей.

— Нет, но вот он меня да, и мне этого достаточно. — Он указал Наде на место. — Вот, усаживайся.

Йован продолжал плакать на руках матери.

— Ну, спасибо, что ли… — сказала она весьма недоверчивым тоном в сторону Юдичева и заняла завоёванное для неё место.

— Ага, — бросил тот, улыбнулся Йовану и чуть коснулся пальцем его носа. — Ну-ну, малой, всё хорошо. Мамка твоя здесь, это главное.

Чудо, но малыш немного успокоился, смотря большими глаза на волосатую физиономию, нависшую над ним.

— Ты смотри, утих! — удивилась Надя, часто моргая. — Как тебе это удалось?

— Сам не знаю… — Юдичев почесал заросший порослью кадык, выпятив подбородок. — Может, я только что открыл в себе ещё один из многих моих талантов — умение ладить с детьми?

Надя закатила глаза.

— Глядите. — Эрик указал на сцену. — Там что-то происходит.

К первым рядам спустились вооружённые пираты и стали сторожить подступы к сцене. Оставшиеся палмеровцы зашли внутрь театра, последними зашли ещё охранники, заслонив свой проход.

— Тишина! — рявкнул один из пиратов. — Заткнулись все!

И повторил сказанное на английском.

Как только перешёптывания смолкли, и в огромном зале слышалось лишь дыхание стоявшего рядом, из-за кулис вышел мужчина. Первое, что бросалось в глаза это могучий рост этого человека. Виски седые, когда как всю остальную голову покрывала пышная копна чёрных волос. Облачён он был в серый балахон.

Рядом с ним стоял худой парнишка лет двадцати пяти: лицо вытянутое, гладковыбритое, на подбородке след от ожога. Полы его длинного кожаного плаща почти касались пят его ботинок.

— Тот, в балахоне… — прошептал Тихон, — Это он, Уильям Морган.

Лидер пиратов молчал. Его глаза медленно скользили изучающим взглядом по оцепеневшей толпе, будто подгадывая, что же у всех них на уме.

Уильям Морган взял в руки микрофон, и его глубокий голос волной прокатился по театру:

— Люди Палмера, поздравляю вас, ибо вы — избранники Божьи! Вы станете теми, кто очистит этот мир от греха и приведёт этот мир в светлое будущее! Не верите? Я докажу вам…

Юноша в кожаном плаще переводил всё, что говорил Уильям на русский, стараясь сохранять его величественный тон. Получалось недурно.

От подобного обращения простой люд Палмера опешил.

Уильям продолжал:

Но даже этот дьявольский труд не приносил мне достаточно ватт, чтобы обогреть мою коморку. И каждую ночь я засыпал в леденящем холоде, видел снежные сны, просыпался от приступа кашля, будто лезвие скребло горло — и снова шёл в море. Мою душу поглотил Уроборос, бесконечный круг, в котором я жил год за годом, пока однажды с утренним кашлем не начал плевать кровью.– Вот, взгляните на эти руки! — Он выставил вперёд мозолистые ладони с толстыми, скрюченными пальцами, изуродованные шрамами. Мизинец на правой руке отсутствовал. — Совсем недавно я был обычным работягой. Эти самые руки тянули сети с рыбой — до судорог, до боли!

Уильям помолчал, дав переводчику закончить.

— В тот день я ступил на путь греха, — продолжал он свою проповедь, — когда задал себе вопрос: зачем всё это? В чём моя цель? Не проще ли покончить со всем и прекратить мучения? И тогда… — голос его смягчился, — я отправился на одну из гор и поднялся на самую вершину — с намерением прекратить своё бренное существование. Я уже стоял одной ногой над пропастью, всем телом чувствуя близость океанских вод и дыхание смерти, когда вдруг на камень передо мной опустился буревестник. И люди!.. Это крупная, размером с локоть, птица заговорила со мной! Заговорила от имени Господа! Как некогда неопалимая купина говорила с Моисеем голосом Божьим, взывая спасти сынов Израилевых, так и клювом этой птицы Он велел мне отступиться от греха и даровал великое наставление: как спасти наш мир!

Пока звучал остальной перевод, Матвей осмотрелся. Одни палмеровцы слушали его с разинутыми ртами, внемля каждому слову. Другие шептали, спорили.

— И теперь я делюсь этим наставлением с вами! — Громогласным голосом поведал Уильям Морган. — Знайте же, что так называемые мерзляки не что иное, как армия тьмы, ниспосланная самим Сатаной. А причина тому — грехопадение, в коем человечество увязло как в трясине. Я застал эту жизнь и прекрасно помню, как мы всё дальше люди уходили от Бога, как открещивались от его заветов, превращая созданный им мир в бесконечный балаган и царство разврата. Потому Господь и отвернулся от нас, и Дьявол воспользовался этим! Он взял бразды правления в свои руки! И сказал мне тогда буревестник устами Бога: «Выведи их, Уильям Морган, из пучины греха, ибо Я дам тебе силу разорвать цепи тьмы и вернуть заблудших к свету Моего закона».

Абсолютная тишина. Никто не смел даже шелохнуться.

— И вот с Его помощью я здесь, новый правитель «Палмера», ещё несколько лет назад бывший обыкновенным рыбаком. Отец и наставник сотни душ. И теперь все они — избранные! Последователи Божьего Закона! Глашатаи Нового Мир! Писцы Новейшего Завета! Все вы отныне мои братья и сёстры, сыновья и дочери!

В толпе возрастал оживлённый гул.

— И не только они, но и все вы! — подчеркнул Уильям, указывая на толпу. — Но знайте и внемлите моим словам! Звание Избранного можно легко лишиться, достаточно лишь отступить от Его законов и впустить страшный грех в свою душу! Тех же, кто осмелится пойти против Моей воли, а следовательно против воли Бога, ожидает незамедлительная кара!

И вдруг на сцену выволокли под руки троих: головы закрыты мешками, руки за спиной скованы наручниками.

— Боже, что происходит…? — Маша схватилось за Матвея и крепко сжала руку.

— Ничего хорошего… — пробубнил Лейгур.

Уильям Морган сбросил мешок с первого заключённого. Это был мужчина, седовласый, лицо покрывала красная сыпь. Его бешеный взгляд метался по куче людей.

Уильям вытащил из рукава большой охотничий нож. Лезвие устрашающе сверкнуло в дневном свете.

— Узрите, предателей веры! Противников Нового Мира!

Палмеровцы в зале всполошились. Теперь никто не боялся говорить. Охранники встали плотнее друг к другу.

Уильям подошёл к одному из заключённых мужчин сзади, схватил его за волосы и приставил лезвие к его горлу. Кадык несчастного быстро поднимался вверх-вниз.

— Покайся! — раздался голос Уильяма из динамиков. — Пусть все прознают о твоём грехе!

Тот зарыдал. Его лицо блестело от горячей испарины.

— ПОКАЙСЯ! — требовал Уильям и сильнее прижал нож к его горлу.

— КАЮСЬ, КАЮСЬ! — завизжал заключённый.

— Какой грех ты совершил?

— Я… не знаю… я…

— Говори!

— ВЕСЕЛЬЧАК! — завопил тот. — Я торговал Весельчаком!

— Значит, ты целенаправленно убивал людей наркотиком? Давал им нюхать пингвиньи испражнения, помогал затуманивать их разум? Ты отвратителен!

— Нет! Я же… я! Ведь они…

— ПРИМИ ЖЕ МУКИ АДА!

Нож в руке Уильяма медленно полоснул наркоторговца по горлу, и кровь фонтаном брызнула на сцену.

Люди ахнули.

— Так ему, ублюдку! — закричал вдруг кто-то.

— У меня от этой дряни племянник помер!

В толпе слышались одобрительные возгласы.

Настала очередь второго пленника. Им оказался юноша чуть старше Арины. Светлые волосы спускались до самых плеч, глаза карие. Он дрожал как парус во время сильного шторма.

— ПОКАЙСЯ! — потребовал Уильям. — КАКОЙ ГРЕХ ТЫ СОВЕРШИЛ?

— Прошу, не убивайте меня! Я ничего плохого не сделал!

— ПОКАЙСЯ!

— Клянусь, я ничего…

— ПОКАЙСЯ!

У коленок юноши образовалось чёрное пятно мочи.

— Я убил его!

— Вот значит как? И кого же ты убил⁈

— Старика! Но ему оставалось ещё немного, а мне нужны были ватты! Я…

— Ты убил старика ради ватт⁈

— ЭТО ОН! — раздался в толпе женский вопль. — Этот ублюдок убил моего папу!

— Мне нечего было есть! — ревел парень. — Я… я не хотел, но я…

— ПРИМИ ЖЕ МУКИ АДА!

— Нет, пожалуйста, я…

Жуткое кряхтение, разрывается плоть, звуки захлёбывания. Парень упал лицом в лужу собственной крови.

Пришла очередь третьего. Когда мешок сняли, то всем открылось лицо мужчины, искажённое гримасой гнева. Из одежды — лёгкая куртка, кожаный ремень и подранные штаны.

— Вот же чёрт… — прошептал Юдичев. — Я знаю его! Это ж Салли, помощник шерифа.

Услышанное холодом скользнуло в груди Матвея.

— ПОКАЙСЯ!

— Пошёл ты, — рявкнула он.

— Какой грех ты совершил⁈

— Я скажу, какой грех не совершил, — его голос звучал железно. — Не успел прикончить как можно больше вас, долбаных фанатиков!

— Убийца! — сквозь зубы процедил Уильям. — Прими же муки ада!

Помощник шерифа по имени Салли на глазах сотни людей ещё долго мучался в конвульсиях и барахтался на полу словно выброшенная на берег рыба.

— Избранный народ Палмера! — раздался голос Уильяма. — Это лишь крохотный шаг в избавлении нашего мира от греха. Грядёт Новый мир, Новый порядок, и лишь от вас зависит, как быстро это произойдёт. Ну а я помогу вам, — его окровавленные длани распростёрлись в объятиях к присутствующим, — проведу вас за руку по дороге к прекрасному будущему, где будете лишь вы, спокойствие и служение Богу! Ибо аз есмь уста Его и с Его помощью вместе мы очистим этот мир от греха!

Бо́льшая часть палмеровцев ответила одобрительным возгласом.

Глава 4 У Сони есть план

После устроенной проповеди в зале театра толпа стала рассасываться по всему лайнеру. Некоторые шли, склонив голову, погрузившись в глубокие раздумья, не давая словам вырваться наружу. Другие же, напротив, громко судачили, обсуждая случившееся.

Матвей пригрел уши и мельком подслушал разговор мимо проходящей парочки:

— … он же пьяница и извращенец был, наш Ларсен. Или ты забыл, какие шабаши он здесь устраивал?

— Не забыл, помню прекрасно. Он много всякого вытворял, конечно… Но убивать людей? За кражу и торговлю Весельчаком?..

— А я считаю правильно это. У меня столько ребят на этой дряни помешались, все ватты просмеяли…

Их разговор утонул во всеобщем гуле.

— Вот уж чего не отнять у этого Моргана, так это умения срать в головы простым людям… — бормотал Макс, озираясь по сторонам. — Заливает он как соловей. Даже я, признаться, на минутку уверовал в свою избранность.

— По крайне мере теперь понятно, почему за ним так много народу следует, — добавил Лейгур.

Они дошли до лестницы, стали подниматься.

— Не хочу и лишнего дня задерживаться на этой посудине, — пробормотала Надя, прикусывая нижнюю губу. — Надо убираться отсюда.

Макс возразил:

— Эх, сестрёнка, побывай ты здесь до прихода Братства, то влюбилась бы в это местечко с первого взгляда. «Палмер» — станция возможностей! Тут даже однорукий себе дело найдёт. Каждый на Ледышке хоть раз да мечтал приобрести здесь маленькую каюту. Вон пацан не даст соврать.

Тихон подтвердил кивком.

— Только при условии, что перед этим самым приобретением каютки тебя не обчистят на ватты.

— Ну, всякого рода засранцев и прохиндеев здесь, конечно, хватает… — продолжал Максим, поглядывая вокруг. — Но с другой стороны, а куда без этого? Там, где много людей, всегда больше проблем, но и больше возможностей! Так уж устроен мир. Да куда уж там, он был так устроен ещё и до Вторжения.

— Вот уж нет, спасибо, — от себя добавила Арина, — лучше я предпочту жить в маленьком обществе, где все знают друг друга, чем окружать себя сотнями и тысячами незнакомцев. — Она подозрительно покосилась на сидевшую на полу женщину с одной ногой. Та с прищуром наблюдала за передвижением их маленькой компании. — Хватило с меня «Мак-Мердо», теперь хватит и «Палмера».

Максим отмахнулся, мол, ничего-то вы обе не понимаете!

— А вообще, паршиво всё это, — печаль отразилась на его лице, — столько у меня всего хорошего приключилось в стенах этой станции…

— Ты про шлюх и наркотики? — вставила Маша. — Да, это без сомнения прекрасные воспоминания.

Прежде Максим не упустил бы возможности огрызнуться и послать её куда подальше, но в этот раз, на удивление Матвея, смолчал. Отнюдь, сделался слишком уж задумчивым, будто вспоминал о чём-то. Так и зашли в полном безмолвии на восьмую палубу, где продавались разные вещички и жизненно необходимые мелочи, вроде планшетов, запчастей для ваттбраслетов, раций, одежды и ещё много всяко разного, глаза разбегались. Здесь запах не был резким, как на шестой палубе, где рыбная вонь въедалась в кожу.

— Так, ну вот и пришли, — сказал Юдичев. — Будем надеется, что она уже вернулась с этой распрекрасной проповеди.

Он указал на небольшую лавку с английским названием «Всякая всячина». Стеклянная витрина на удивление чистая, почти прозрачная. Старая вывеска гласила, что во времена, когда этот лайнер совершал круизы, здесь находилась лавка со сладостями и называлась Sugar Mount, что в дословном переводе означало «Сахарная гора».

Максим первым зашёл внутрь.

Звякнул колокольчик, заскрежетала металлическая дверь. Они едва протиснулись сквозь завалы товара. Узкая тропка к прилавку петляла между столами, верёвками с развешанной синтетической одеждой и бочкой, в которой лежали мётлы, швабры и лопаты.

— Закрыто! — раздался женский голос позади одной из груд этого полезно-бесполезного хлама. — Я же повесила табличку! — Затем она обратилась сама к себе, полушёпотом:

— Ведь повесила же, верно?

— На двери пусто, а ещё она открыта, — ответил Юдичев, приложив ладонь ко рту.

Что-то упало на пол — судя по лязгающему звуку, алюминиевая чашка или тарелка, — и между ножкой стула и подушкой высунулось лицо хозяйки «Всякой всячины». Карие волосы собраны в лошадиный хвост. На переносице очки, две разные оправы, склеенные скотчем. Годов ей было сорок, может, немного больше. Худощавая, с узкими плечами. Подозрительный взгляд маленьких глаз ощупывал посетителей с придирчивой дотошностью.

— Юдичев? — сказала она, прищурившись и стянув очки на кончик носа.

— Сонечка, моя любимая собирательница! — с воодушевлением произнёс Макс и распростёр руки для объятий. — Давненько не виделись!

— Ты ещё не сдох?

Макс сконфузился.

— Да нет пока, живёхонек…

— Как же прискорбно это слышать. Не отними у меня Братство пушку, прямо щас бы пустила пулю промеж твоих бесстыжих глаз.

Соня-собирательница вышла из-за укрытия, показав себя полностью. Роста она была довольно низкого, облачена в лёгкую куртку с кожаными штанами. На её запястья горел экран тяжёлого ваттбраслета.

Она упёрла руки в бёдра и задрала подбородок, словно ожидая объяснений.

— Ну же, Сонь, ты не такая злопамятная…

— Я-то? Напомнить тебе, кто я по гороскопу? Скорпион! А мы ох какие злопамятные.

Юдичев поджал верхнюю губу, почесал в затылке.

— Да уж…

— Кто это с тобой? — Она приблизилась к остальным на шаг, заметила Йована и просияла. — Боже ж ты мой, это у вас ребёночек?

Надя застенчиво кивнула.

— Могу я посмотреть? Нет, вы только гляньте на эту милаху! И как его или её зовут?

— Йован. Это мальчик.

— Йован! Чу́дное имя для чу́дного малыша. — Соня покосилась на Макса, затем с многозначительным взглядом обратилась к Наде полушёпотом. — Надеюсь, этот карапуз не…

У Нади глаза на лоб полезли.

— От него-то? Боже упаси! — выдохнула она.

Матвей не смог сдержать улыбки от недовольной физиономии Макса.

— Так, ну может хватит уже? — вмешался Макс. — Мы к тебе, вообще-то, по важному делу пришли.

— Важному, говоришь? — Соня села на краешек стола, остальная часть которого была завалена разным хламом, вынула из кармана тряпку, протёрла руки. — Эх Юдичев, когда ты уже перестанешь быть такой невоспитанной обезьяной?

Даже на хмуром лице Арины дрогнула улыбка, когда Юдичев, находясь в полнейшем замешательстве, раскинул руки.

— Я? Да я… В каком месте я с тобой…

— Боже ж ты мой! — Она хлопнула себя по коленям. — Да представь ты мне своих спутников наконец, чучело!

Юдичев недовольно прорычал, как обделённой костью пёс, нахохлился и взялся выжимать из себя требуемую от Сони воспитанность:

— Хорошо, хорошо. Вон тот здоровый детина с хмурой рожей, Лейгур. Кудрявого пацана звать Тихон. Которая с ребёнком Надя. Этот вот с потерянным видом — Эрик. Вот эта…

— Арина, — перебила девушка, косо взглянув на Макса.

Матвей вышел вперёд.

— Моё имя Матвей. Вон та девушка Маша.

— Ага, получается, ты Матвей, этот Лейгур, вон тот красавчик Эрик, — она подмигнула ярлу, тот немного оробел, — и остальные Маша, Арина, Надя, Тихон и карапузик Йован. Верно?

Все кивнули.

— Кстати, Матвей твой коллега, — вставил Юдичев.

— Вот как? — Брови Сони на лоб полезли от удивления. Мимика была довольно подвижной. — И сколько вылазок?

— Последняя была семнадцатой по счёту.

— Семнадцатая! Не хило… Стало быть, ты тёртый калач, а? — Совершенно не стесняясь, она крепко хлопнула его по плечу, словно они были знакомы не первый год. Матвей, совершенно не ожидая подобного жеста, чуть вздрогнул. — У меня только девять на счету, вот планировала отправиться в юбилейную, десятую, к восточному побережью бывших Штатов, в Нью-Йорк. Там, говорят, рискованно, но добра всякого навалом добыть можно. Но, кажись, отменяется мой выход в море. — Она задумалась на секунду, глядя в пол, затем хлопнула в ладоши. — Ну так и чего за важное дело?

Макс бросил взгляд на вход в лавку, затем шёпотом пустился в разъяснения. Коротко он поведал подруге про захват его «Тумана» Братством и дальнейшую конфискацию корабля.

— … короче, свалить нам отсюда надо…

Соня прыснула.

— Ты, кажись, плохо слушал, Максим Юдичев, — сказала она. — Для особо глупеньких повторю, моя вылазка, как вылазки и всех собирателей «Палмера» в этом году того… — она показала руками крест, — отменяются. А знаешь, почему они отменяются? Да потому что ублюдки из Братства взяли станцию под контроль и не выпускают никого за её пределы. Выбраться отсюда невозможно, только если у тебя нет специального разрешения, да и то уплыть дают не далее как на десять морских миль от лайнера, с обязательным куском дерьма на борту в лице вооружённой громилы из этой армии фанатиков.

— Разрешения? Какое ещё на хрен разрешение?

— Да такая бумажечка с датой и личной подписью Моргана. Их выдают только рыбакам. Надо же чем-то кормить станцию? Вот их и пускают, заряжают катера, и в добрый путь. Остальным выход из станции закрыт.

Эрик вдруг нарушил молчание сказав:

— Кажется, единственная приятная вещь во Вторжении была гибель бюрократии, но она и тут умудрилась воскреснуть.

Маша обратилась к Соне:

— Но почему они не выпускают людей? Не понимаю…

— Конкретных причин не знаю, — ответила Соня, — потому остаётся лишь строить догадки. Они хотят как больше можно людей привлечь на свою сторону.

— Отнимая у них корабли и все пожитки? — засомневался Макс.

— Нет, промывая им мозги. Превращая людей в послушное и запуганное стадо. Ты же наблюдал за прошедшим представлением в театре, да? Голову даю на отсечение, сегодняшняя паства этого безумца увеличилась на пару десяток человек.

— Да он же нёс полную чушь, околесицу! — возмутилась Арина. — Как в это можно верить?

— Милая моя, — обратилась к ней ласково Соня, — ты себе и представить не можешь, насколько легко насрать человеку в голову всякими бредовыми идеями. Особенно если их произносить так красноречиво и ярко, как делает это Уильям Морган. Ещё месяц назад все палмеровцы его ненавидели, строили козни, пытались сопротивляться… Теперь, после ежедневной промывки мозгов этими проповедями, большая часть приняла его сторону, одни из-за страха, другие действительно поверили в то, что он мессия. В основном это обыкновенные работяги, работающие за гроши: китоловы, рыбаки, охотники на тюленей и пингвинов. Он нанёс меткий удар по их уязвимому месту. Такие вот дела, подруга.

— И вас эти его речи, конечно же, никоим образом не тронули? — спросила её Маша.

— Речи? — Соня широко улыбнулась. — Да я их толком и не слышала. Спасибо старому доброму року вековой давности.

— Это как?

Соня достала из кармана крохотный наушник, целиком поместившийся на её указательном пальце.

— Вот он, мой секретик. Одеваешь парочку таких, пока этот мудень распинается на сцене, и слушаешь Тома Йорка или Джона Лайдона.

Матвей заметил, как на лице Арины снова мелькнула улыбка. Приём Сони её явно позабавил.

Макс возразил:

— Вот уж нет, я тебя знаю как вылупленную, — он указал пальцем на Соню, — ты из любой передряги вылезешь, терпеть подобного произвола не станешь. Наверняка ты знаешь, как выбраться отсюда.

— Знала бы, сидела бы сейчас в «Мак-Мердо» или ещё дальше, а уж никак не трепалась с тобой. Но я, как видишь, здесь. — Она обратилась к остальным. — Вот что, котятки, забудьте о побеге. Отсюда не выбраться. Я уже всё обмозговала — без толку это, так и так Братство за жопу сцепит, и тогда билет на сцену во время очередной проповеди обеспечат гарантированно. Любая попытка убежать здесь считается за десятый грех.

Тишина. Все опустили головы, осознавая картину происходящего.

— Поверить не могу… — Маша вытерла двумя ладонями лицо. — Вот же влипли, и это после всего пережитого…

Соня вдруг спросила:

— Вы хоть ели чего-нибудь?

— С самого утра ни крошки во рту, — признался Юдичев и добавил, глядя на собравшихся: — Ни у кого из нас.

— И где местечка переночевать у вас тоже не имеется, я правильно понимаю?

Все покачали головой.

— Ладно, вижу вы люди хорошие, потому будете моими гостями. Заранее прошу прощение за царящий здесь беспорядок, это всё Братство во главе с одним точащим на меня зуб ублюдком постаралось. Эти сволочи на днях перевернули здесь всё вверх дном, выискивая у меня хоть что-нибудь, способное стрелять и греметь.

— Кто это на тебя точит зуб? — спросил Юдичев.

— Да неважно, — отмахнулась она. — Расскажу как-нибудь в другой раз.

— Большое спасибо, — сказал ей Матвей. Отдохнуть прямо сейчас им и правда не помешало бы.

— Да не за что, котятки. — Она спрыгнула со стола на пол, пронырливостью напоминая подростка, а не взрослую женщину. — Места у меня здесь, конечно, маловато для такой своры, но уж как-нибудь втиснемся. Я сейчас сгоняю на рынок, куплю чего-нибудь поесть. А вы пока располагайтесь здесь, чувствуйте себя как дома. За обедом расскажете поподробнее, как вас сюда занесло.

— Тут такое дело, Сонь, — Макс почесал в затылке, — у нас голяк. Братство у нас все браслеты с ваттами забрали. Нам нечем с тобой расплатиться.

— А я будто этого и не поняла? Они общипывают всех новеньких вплоть до трусов, ничего не оставляют. Всё хорошо, я угощаю. Да и всё-таки должна же я поддерживать репутацию палмеровцев, как самых гостеприимных во всей Ледышке? Так, вы все отдыхайте, но кроме тебя, Максим Юдичев. Ты пойдёшь со мной на рынок, поможешь мне донести продуктов.

Максим протестующе вздохнул, но не возразил.

— Идём, идём. Поможешь даме.

* * *

Всей группой разместились в подсобке, переделанной хозяйкой «Всякой всячины» в крохотное жилое помещение. Из мебели внутри была койка, столик да пара хлипких стульев.

Стиснулись, прижались друг к другу плечами, но всё же расселись за столом, освещённым огоньком светильника на китовом жире.

Пока привыкали к стеснённой обстановке, Матвей решил оглядеться и разузнать о Соне побольше, изучив убранство её комнатушки. Над кроватью, на низком потолке, висели десятки открыток с изображением птиц, зверей и природы. Рядом покачивался диковинный амулет с круглой сердцевиной, внутри которой была соткана паутина из тюленьих сухожилий. К нижней части амулета крепились полоски кожи с привязанными к ним перьями, косточками и гильзами.

К одной из стен была прикреплена очень старая карта мира. Прямо на ней Соня наносила заметки карандашом, а если места не хватало, прикрепляла небольшие бумажечки с дополнительными пояснениями. Какими именно Матвей не мог разобрать из-за тусклого света.

Там же, на столе, лежали разные записные книжки и блокноты: бинокль, оптический прицел (интересно, почему Братство не забрало его?), колба с синеватой жидкостью и ещё много разной всячины.

Совсем скоро пришла и сама хозяйка в сопровождении Юдичева. Лицо того дышало хмуростью, скрытой злобой. Он то и дело потирал левую щеку, по какой-то причине обрётшую алый цвет. Интересно почему…

— Ну вот, котятки, мамочка принесла всем покушать, — с нескрываемой гордостью сообщила Соня.

На столе одна за другой появились тарелки и миски разных размеров и цветов. Соня поставила большую кастрюлю в центр стола, сняла крышку.

— Ох, как же вам повезло, что я с Лимончиком на короткой ноге. Лимончик — это один из поваров на шестой палубе, настоящий мастер своего дела. Я сама готовить терпеть не могу, потому всегда к нему хожу… — Первой она взяла тарелку Нади и наложила туда кушанье. — Вот это, к примеру, одного из его коронных блюд, сугудай называется. Не пугайтесь, она сырая, но съедобная.

— Это лук там? — удивилась Арина.

— О да, я попросила Лимончика бросить побольше лучку. Он у нас в дефиците, но по старой дружбе он сделал исключением. Кушайте на здоровье.

— Эй, а чего мне так мало наложила? — возмутился Юдичев. — Я ж этим и не наемся толком.

— Наешься, — сухо ответила Соня и следом наложила Эрику порцию чуть ли не в два раза больше.

Щёки ярла далёкого севера покраснели, он застенчиво улыбнулся и поблагодарил хозяйку. Юдичев буравил его взглядом, пробубнил что-то под нос и взялся за вилку.

— А это и впрямь вкусно, — сообщила Надя пережёвывая. — Я бы даже сказала, это чертовски вкусно.

— Говорила же, — улыбнулась Соня.

Все вскоре поддержали Надю во мнении, что так называемый сугудай действительно оказался весьма вкусным, хоть и являл собой обыкновенную сырую рыбу, засоленную и смоченную в чём-то кислом.

Соня вдруг заговорила с нотками печали:

— Эх, это вы ещё не пробовали жаренного клыкача от Леммеля, ещё одного нашего повара. Там вообще пальцы оближешь.

— О, я, кажись, припоминаю этого Леммеля… — жуя, сказал Юдичев. — Это немец который, да? Рыбка у него и впрямь отменная. Чего же к нему не пошли?

— Потому что мёртв он, — ответила Соня, подцепив кольцо лука, — убили за сопротивление Братству, ещё в первый день.

Все на мгновение перестали есть и уныло заскоблили вилками по тарелкам.

— Соня, ты мне вот чего объясни, — громко обратился к ней Юдичев, — как вообще это отребье умудрилось захватить «Палмер»?

— Ты давай говори потише! — громким шёпотом пожурила его Соня. — Мы не на верных палубах с их звуконепроницаемыми стенами. Здесь даже если ты шептуна пустишь, сосед умудрится услышать…

Тихон хихикнул.

Соня осмотрела их осторожным взглядом, будто раздумывая, стоит ли поднимать опасную для разговора.

— Хочешь знать, как Братство взяли «Палмер»? — прошептала она. — Я скажу тебе как: целой долбаной армией! Они приплыли ночью. Десятки кораблей и катеров! Облепили весь лайнер, как пчёлы мёд. Когда тревогу объявили, Братство уже пробралось внутрь лайнера, вооружённые с головы до пят. Думаю, их впустил кто-то из местных или другая подсадная утка, я не знаю. Но как только они оказались на палубах, взялись убивать всех, кто пытался сопротивляться. Местных полегло не счесть, стены некоторых палуб до сих пор вымазаны кровью… Я думаю, вы и сами видели.

Матвей поинтересовался:

— Я редкий гость на «Палмере», последний раз был тут лет пять назад, но прекрасно помню, что и тогда здесь было много охранников. Неужели они не смогли дать отпор?

— Не смогли, поскольку были вдрызг пьяными. Братство и здесь всё продумало. В ночь нападения все праздновали юбилей мэра. Самогон лился рекой, а половина станции была под кайфом от Весельчака, и большая их часть — охранники. Я тебе так скажу, эти ублюдки давно это запланировали, знали когда нападать, вот и напали, когда станция была особенно уязвима. К этому ещё стоит и прибывать, что прежде никто и помыслить не мог, что на «Палмер» способен кто-то напасть, в особенности пираты! Эти проходимцы грабили далеко отсюда, и никогда не подплывали к нам.

— Нельзя недооценивать противника, — пробормотала Арина, — даже если он с виду кажется слабым.

— Мал клоп, да вонюч, ага… — добавил Юдичев.

Соня же продолжала рассказ:

— Уже на следующий день Братство здесь учинило грёбаный Божий суд. Беднягу Энтони пригвоздили к борту на глазах всех, в назидание остальным. Нескольких девчонок из отсека Наслаждений раздели до гола и повесили мёрзнуть заживо. — В глазах Сони блеснула слеза, но она быстро её смахнула.

Максим неловким движением коснулся её плеча и чуть прижал, наклонив к себе.

Аппетит у всех разом как рукой сняло. Кусок в горло не лез.

— Скверное дело, нечего добавить… — произнёс Эрик.

Соня натянула улыбку и произнесла:

— Ладно, что мы всё о плохом. Вы сами-то каким боком здесь?..

Её прервал детский плач, всполошивший Надю. Она взяла малыша на руки и стала его укачивать. Матвей обратил внимание на Соню, как она наблюдает за новоиспечённой матерью с печальной улыбкой и поблескивающим взглядом.

— Может, кушать хочет? — сделал предположение Тихон.

— Я его полчаса назад кормила, нарочно, чтоб он поспал.

— Это у него, наверное, зубы режутся? — подумал вслух Юдичев.

— Какие зубы, болван? — Соня пихнула его в ребро. — Рано же ещё, он совсем малютка.

— Ну чего же ты, миленький… — Надя осторожно качала малыша, но тот не замолкал, — ну же, Йован, ну же… ты чего?

— Эй, пацан, — окликнула Соня Тихона, — там у тебя вон сзади у стенки сундук лежит, видишь? Открой его и поищи там погремушку, была у меня там кажется.

Тихон кивнул и поспешил исполнить просьбу.

— Погремушка? На кой-хрен тебе погремушка? — полюбопытствовал Юдичев.

— А не твоего ума дело.

Йован плакал пуще прежнего, мешая разговору.

— Боже, надеюсь ему не больно… — волнительно шептала Надя.

— Не переживай, милая, с ним всё хорошо. Просто ему надо отвлечься. — Соня перевела взгляд на Тихона. — Ну чего ты там копаешься, малой? Нашёл?

— Не вижу никакой погремушки, — раздался чуть приглушённый голос. Сундук был большой, доставал низкорослому Тихону до самого пояса.

— Дай я гляну, — предложил Лейгур.

— Не надо, я сам, — запротестовал Тихон, разгребая руками.

— Ты глубже посмотри, глубже! Должна она там быть.

Тихон наклонился, свесившись наполовину на краю сундука. Лицо Сони вдруг обрело черты озабоченности. Задумчивым взглядом она смотрела на Тихона, копошившимся в её вещах.

— Нашёл! Нашёл! — отозвался парень и победоносно поднял над головой деревянную погремушку в форме зайчика, внутри животика которого были закреплены кольца.

Тихон протянул находку Наде, и та начала потряхивать ей над головой малыша, издавая приятный шуршащий звук.

— А помогает! — спустя минуту сообщила Надя, когда всё внимание Йована приковала причудливая вещичка в руках его матери. — Глядите!

Все обернулись к малышу и улыбнулись от вида милой картины. Все, кроме Сони, чей взгляд замер на одной точке.

— Соня, вы в порядке? — обратился к ней Матвей.

Макс чуть пихнул её и вывел из дремучего леса размышлений.

— А? Да, да, не за что. — Она резко повернула голову к Тихону. — Как бишь тебя зовут, юноша, напомни?

— Тихон, — ответил тот, чуть стесняясь.

— Тихон, значит. Ну-ка встань вон там, у двери.

Мальчик растерянно посмотрел на Матвея, потом вновь на Соню. Он подчинился и встал на указанное место. Соня подошла к нему, осмотрела с головы до ног, потрогала за руки.

— А ты худой, кожа да кости, — заключила Соня.

Тихон пожал плечами.

— Ну… да, наверное.

— Такой как ты может протиснуться где угодно, да?

Тихон снова пожал плечами.

— Сонь, ты чего? — обратился к ней Максим. — Совсем чокнулась?

— Вполне возможно, — сообщила она и посмотрела на всех: — Котятки, появилась у меня вдруг идея, как можно нам удрать с Палмера.

* * *

Минут через десять после того, как Соня объявила о своём плане, на очищенном от посуды столе появился высокий рулон ветхой бумаги. Под любопытными взглядами окружающих она осторожно начала его разворачивать.

— Погоди-ка, — Макс прищурился. — Это чего, чертежи лайнера?

— Они самые, — чуть горделиво произнесла Соня и положила палец на верхний левый угол бумаги. — Подробные чертежи круизного лайнера Maris Imperium построенного в 2054 году. С латинского переводится как «Властитель моря» или «Император моря», что-то в этом духе.

Матвей внимательно всмотрелся на сотни прямых линий, мелкий шрифт и множества квадратиков, по всей видимости, означающие каюты.

— Откуда они у вас? — полюбопытствовал Матвей.

— Ох, даже не спрашивай, милый мой, — отмахнулась Соня, — это очень долгая и утомительная история. К тому же она не играет никакой роли в придуманном мной затеей. Итак, следите за пальцем.

Её длинный ноготок опустился и щёлкнул по схеме нижней части лайнера.

— Видите это местечко?

— Машинное отделение, — заключил Лейгур.

— Верно! Опытного капитана сразу видно, — улыбнулась она и с издёвкой оглянулась на Юдичева. Тот фыркнул.

Соня продолжила:

— Короче, именно там Братство держат все батареи. Всё, что успели награбить и снять с кораблей.

— И зачем им это? — спросил Юдичев. — Это ж сколько мороки с перетаскиванием…

— Кажется, я понимаю зачем, — Арина взглянула на Соню и озвучила своё предположение. — Когда мы были снаружи сегодня утром, я заметила, как в доках стояло очень много кораблей, катеров, траулеров. Думаю, они не хотят, чтобы их угнали, и потому просто сняли батареи.

Соня улыбнулась.

— До чего сообразительная девчушка. Верно подмечено! За эти годы сюда прибыло столько людей, что от их кораблей уже доки ломятся, а уж когда сюда свои посудины приволокло Братство, так всё стало ещё хуже. За всеми этими судёнышками одной охраной не уследишь, а уж тем более в царящей снаружи холодрыге. Потому они просто лишили возможности эти корабли сдвинуться с места, и теперь выдают батареи лишь по разрешению рыбаками да китобойцами. Я уже упоминала об этом.

— Машинное отделение большое, особенно у такой-то посудины, — разглядывая чертежи, заключил Лейгур. — Известно, где именно они держат батареи?

Длинный ноготь Сони чётко ударил по бумаге, оставив маленькую вмятину в виде полумесяца.

— Вот здесь, в центральном посту управления двигателями. Мне об этом рассказал знакомый механик, который спускался туда по поручению Братства починить чего-то. Он проходил мимо машинного отделения и видел батареи там, сотни штук. Такого количества хватит, чтобы десять раз вокруг Земли проплыть, но… нам понадобится от силы парочка, чтобы свалить отсюда куда подальше.

Матвей погладил бороду, не спуская с прямоугольника с крохотной надписью «ЦПУ».

— Значит, ты предлагаешь выкрасть батареи и свалить отсюда на одном из кораблей…

Соня одобрительно цокнуло.

— Но тогда я не понимаю, почему ты прежде этого не предложила? Ещё час назад ты говорила, что выбраться отсюда…

— Невозможно, всё верно, — подтвердила Соня. — И эти сомнения не были надуманными. Вход на первую палубу, в машинное отделение, охраняют двадцать четыре на семь. Они стерегут батареи, как дракон золото. Идти напролом, силой, даже с оружием — самоубийство. — Её голос сделался лукавым: — Но вот выкрасть их, тихонечко и осторожно, с помощью небольшого скрытого прохода…

Палец Сони вновь вернулся к чертежу.

— Видите эти линию, которая идёт вдоль каждой каюты? Это шахта вентиляции. Вон она, в углу. — Все посмотрели, куда указала Соня, на небольшую решётку высотой и шириной с кирпич, закреплённую на потолке. — Весь воздух отсюда идёт вниз, в блок управления вентиляции, расположенный… — Её взгляд переметнулся на собеседников, — в машинном отделении.

— Понял я, к чему ты клонишь, — отозвался Юдичев, глядя на решётку вентиляции, — только вот там крыса едва поместится, чего уж говорить об одном из нас.

— Есть шахты больше и шире, — ответила Соня, а затем взглянула на Тихона, — взрослый человек туда не поместится, а вот худенький юноша вроде этого вполне себе сможет.

Тихон от неожиданности приоткрыл рот и весь раскраснелся как заря.

— Я? — Он указал пальцем себя в грудь. — В шахту?

Соня вновь обернулась к остальным.

— На третьей палубе недалеко от ступеней есть техническое помещение, — продолжала объяснять Соня, — там, если верить этим чертежам, имеется вход в шахту, ведущую прямиком в вентиляционный блок. Мы можем пробраться туда и спустить парня на верёвке. Потом, когда он добудет батареи, поднимем его обратно и под покровом ночи сбежим с Палмера. Правда, на этом этапе плана нам, весьма вероятно, придётся применить силу, поскольку выход наружу явно охраняют. Но теперь, когда здесь имеется столько крепких мужчин…

— Звучит это всё как-то ненадёжно, — поделилась Маша.

— А надёжных планов побега никогда не бывает, — заключила Соня. — В любую минуту всё может пойти не так, и какое-нибудь дурацкое обстоятельство всё пустит под откос.

Все помолчали, задумались.

— Это может сработать, — отозвался Лейгур. — Правда, надо ещё обдумать кое-какие детали…

— Погодите, а вы мнение Тихона спросили? — вмешалась Надя, с волнением поглядывая на парня. Кожа мальчика побелела как молоко, а глаза уставились в одну точку на схеме. — Может, он вовсе и не…

— Я сделаю это, — с хрипотцой прошептал Тихон.

— Ты не обязан этого делать. — Надя сквозила переживанием, словно теперь не играла роль его матери, а была ею взаправду.

— Знаю, — ответил мальчик севшим голосом. Он прочистил горло, пробежался по всем взглядом и заявил громче и увереннее:

— Я сделаю это, стащу батареи прямо у них под носом.

* * *

Ещё часа эдак два, а может, и все три разбирали Сонин план на составные в поисках изъяна, каждый шаг продумывали, всё проговаривали. Порешили по итогу так: выступят сегодня в час ночи, когда электричество на всех палубах потушат, а люди разойдутся по каютам.

— Братство организовало комендантский час, — сказала Соня. — Всех нарушителей без объяснений уводят на вторую палубу, за решётку. Потому нам нужно быть осторожными и тихими, как мышки.

Все этапы этого безумного плана — а иначе его называть язык не поворачивался! — по мнению Макса казались неисполнимыми. В особенности последняя его часть, та самая, где они должны были каким-то образом выйти наружу, к докам. Там у входа наверняка парочка бармалеев встретится, с пушками в руках, а у них только кулаки с ножами. Это ещё к ним пробраться как-то надо, отвлечь, завалить, шуму не поднять… Непростая задачка.

А чего делать? Выбираться нужно, да побыстрее…

«Эх, Палмер… — горевал про себя Макс, — ты теперь, наверное, прежним и никогда уже не будешь».

Больше всего внимания уделяли будущей звезде этого дерзкого ограбления. От Тихона зависело всё, и пацан это прекрасно понимал, потому ответственно выслушивал все Сонины наставления, скрывая волнения под маской серьёзности. Надя по ходу дело всё спрашивала его «ты хорошо подумал, прежде чем влезать в эту передрягу?», а он каждый раз однотипно отвечал «очень хорошо», «я должен это сделать», «это мой долг», «кто ещё, если не я?».

Когда уже все зевали и клевали носами, Соня, взглянув на экран ваттбраслета, объявила:

— Уже шестой час. Вот что, котятки, вы сейчас спать ложитесь. Надя, ты с малюткой мою койку займи, а ты, Арина, можешь вот здесь, на диванчике разместиться. Маше мы тоже место сыщем, а мужики пойдут в магазине поспать. Найдут, куда кости положить. Я вам всех разбужу, как время настанет.

— А ты то сама где будешь? — поинтересовался у неё Макс.

— Я каюту небольшую сняла здесь напротив. Мне побыть одной нужно, обдумать ещё раз всё как следует. Когда я одна, мне немного легче думается.

Прежде чем все разошлись по спальным местам, Соня поскреблась у себя в магазине и отыскала несколько поношенных ваттбраслетов.

— Вот, берите, заместо тех, что украли, — она раздала устройства всем. — Они старенькие, глючат иногда, но свои функции выполняют.

Соня ушла, все принялись укладываться. Матвей в кресле задремал, а Арина — Макс приметил, как она последнее время от собирателя ни на шаг, как хвостик, — легла неподалёку, на раскладушке. Исландец тоже дрых, пристроившись на полу. Где была Зотова он не видел, да и чёрт с ней.

Не спал один только их общий друг с далёкого севера. Сидел, прижавшись к шкафу, сцепил руки в замок и хмуро поглядывал на свои большие пальцы, которые потирал друг об друга. Макс всё смотрел исподтишка на этого с виду изгоя, не выдержал и подошёл к нему. Сел рядом, — тот на его присутствие никак не отреагировал, — помолчал немного, а потом спросил:

— Чего не спишь-то?

Молчит.

— Выспаться бы перед… сам знаешь, — пробормотал Макс.

— Да ничего, я справлюсь, — пролепетал тот.

Эрик расцепил руки и положил их на колени. Ещё немного он помолчал и в конечном счёте заговорил:

— Меня вдруг осенило, когда мы эту затею с ограблением обсуждали. Вот ведь если мы не выберемся сегодня, если нас и вовсе убьют… Кто тогда позаботиться о моих людях? Ведь они полагаются на меня…

— Да прорвёмся мы, — отмахнулся Макс. — Наша развесёлая компания, если ты вдруг не заметил, обладает некоторой долей везения. И не из таких передряг выбирались.

— Да, но всё же… а вдруг? — сомневался Эрик.

Макс думал было возразить, да только это «а вдруг» у него эхом пробежалось в голове.

— Скажи, Юдичев, — пробормотал Эрик, — а это «Копьё» или как его там, оно правда существует?

— Правда, — ответил тот. — Я сам его, конечно, не видел, но вот Матвей с девчушкой его держали какой-то там чемоданчик с колбами внутри.

Эрик задумчиво хмыкнул.

Вдруг дверь в лавку открылась, и в проходе показалась голова Сони. Она оглядела всех спящих и остановила взгляд на Максе.

— Юдичев, иди-ка сюда.

— Зачем?

— За сеном, иди сюда говорю.

Макс лениво поднялся и ещё раз обратился к Эрику.

— Ты постарайся поспать.

— Угу. Попробую.

Макс кивнул и подошёл к Соне.

— Ну, чего тебе? — шепнул он.

— Давай за мной.

— Куда?

— В каюту.

— Зачем?

— Ты идёшь или нет?

Он с неохотой пошёл за ней, поспевая за её не терпящим возражения шагом — только Соня умела так ходить.

Палмеровцы уже расходились по каютам, закрывая свои лавки на замки. Выключалось электричество, шум сходил на нет.

Соня привела его к двери каюты с номером 6298 и пригласила зайти. Внутри ничего необычного, всё как у большинства палмеровцев: кровать, диванчик, столик и круглое окошко иллюминатора с видом на океан. Тесно, но жить можно.

Едва дверь за ним закрылась, как Соня наотмашь влепила ему пощёчину.

— Ай! — Он потёр левую щеку, теперь жгучую от боли, — это-то за что⁈

— За то, что бросил меня, сукин ты сын.

— Да я…

Затем она бросилась ему на шею и страстно поцеловала. Он не стал сопротивляться и ответил тем же. Затем Соня спрыгнула, хлопнула его по паху — с виду слабый удар оказался до ужаса больным, — и присела на диван.

— А это-то как понимать? — скрючившись в три погибели, спросил у неё Макс и заковылял к креслу.

— А вот так, Максим Юдичев. Я тебя ненавижу, терпеть не могу, хуже мужика природа и создать не могла… — она положила ногу на ногу и достала из ящичка крохотную пробирку с чёрным содержимым. — Но я соскучилась по тебе, сволочь ты эдакая. По тебе и твоему запаху. Трудно это признать, но это так.

— Польщён… — Он сел на кресло, всё ещё чувствуя, как боль между ног не утихает, и заметил колбочку в её руке. — Это у тебя там «Весельчак»⁈

— Он самый. Последняя заначка.

— Ты меня за этим сюда пригласила? Надышаться?

— О да, и не только. — Она нюхнула содержимое колбочки, лицо её окрасила плутовская улыбка. — Я собираюсь хорошенько поразвлечься, как в старые добрые времена. — Она сбросила ботинки, распустила короткие волосы. — Потому что завтра уже, быть может, такой возможности нам не представиться никогда.

Она бросила ему свою колбу, на одну треть заполненную Весельчаком. Чтобы уржаться до бессознательного состояния этого явно не хватит, но расслабиться и отвлечься от хреновых мыслей — в самый раз. Видимо, Соня всё продумала заранее.

Но Макс не собирался вот так сразу идти у неё на поводу, хотя боль в паху уже давно утихла — стоило лишь взглянуть на её обнажённые ключицы, и всё прошло. Но чем меньше на ней оставалось одежды, тем сложнее было сопротивляться.

— А я думал, вот здесь должен сидеть этот Эрик? — нахмурился Макс. — Вроде как он сегодня получал от тебя особенное внимание.

— О да, да, — оживилась Соня и прикусила нижнюю губу, — обожаю, когда ты ревнуешь. Меня это чертовских возбуждает.

— Ты нарочно меня заставляла ревновать?

Снова плутовская улыбка.

— Чокнутая.

Она спустила кофту с плеч и обнажила верхнюю часть груди, не доходя до сосков. Макс сглотнул, чувствуя себя как изголодавшийся пёс, у которого перед носом машут костью.

— Да, я такая.

Именно это он в ней и полюбил когда-то. Её ненормальность. Её чокнутость.

Соня отстегнула ремень и спустила штаны.

— Юдичев, ты так и будешь пялиться?

Макс нюхнул Весельчака и немедленно приступил к делу.

* * *

— Надеюсь, нас никто не услышал, — довольно проговорил Макс и удобнее устроился на подушке, подложив под голову ладони.

— Вот уж нет, — ответила Соня и сдула прилипший ко лбу локон волос, — нас с завистью слушала вся палуба, уж ты мне поверь. Я постаралась.

— Чокнутая, — улыбнулся Макс.

Она хихикнула и положила голову на его грудь. Её пальчик игриво теребил кудрявые волосы вокруг его соска.

— Всё хотела спросить, — начала она, её тёплое дыхание коснулось его кожи, — где тебя носило весь этот год? Последние, кто тебя видел в прошлом октябре, говорили, что ты отплыл в «Мак-Мердо», и больше от тебя ни слуху ни духу.

У него перед глазами пронеслись все эти сумасшедшие двенадцать месяцев, начиная от сделки с теми учёными во главе Зотовой, и заканчивая этим днём. Хоть книгу пиши.

— Знаешь, это долгая история, — ответил он, опустив руку ей на плечо. — И дня не хватит, чтобы всё рассказать, а у нас в запасе и двух часов не найдётся.

Она повернулась к нему голову и упёрлось подбородком в грудь.

— Даже коротко?

— Коротко не получится. Говорю же… долгая история.

Теперь её пальцы паучком поползли к его лицу, ногти защекотали возле глаза.

— Этот шрам, я так понимаю, лишь маленький кусочек этой долгой истории?

Шрам? Ах этот… Он и совсем про него забыл. В тот день он думал, что умер, когда мерзляк полоснул ему по лицу. Наверное, так бы оно и случилось, резани своей лапищей мерзляк на пару сантиметров длиннее…

Сказать ей? Нет, не нужно. Не сейчас.

— Маленький кусочек, да… — ухмыльнулся он, понимая, что шрам и впрямь мелочь со всем, что с ним приключилось.

Не получившая развёрнутого ответа Соня разочарованно вздохнула и снова плюхнулась ему на грудь.

— А эти ребята, они всё время с тобой были?

Этого он решил не скрывать:

— Да, можно и так сказать.

— Ты трахался с какой-нибудь из этих девиц?

— Сонь…

— Хорошо, хорошо, молчу.

Помолчали немного.

— Как думаешь, — начала она, когда он уже почти задремал, — получилось бы у нас с тобой во второй раз?

— Ты хотела сказать в третий?

— Нет, тот случай, когда ты праздновал день рождения не в счёт. Не спорю, ты конкретно тогда перебрал с Весельчаком и самогоном, расквасил пару лиц, попал за решётку…

— Зачем ты заставляешь меня это вспоминать…

— … дал в морду охраннику, наложил кучу прямо на полу…

— Сонь, ну хватит.

— … и я сказала, что видеть тебя не желаю, и между нами всё кончено, но через неделю тебя уже простила. Но всё-таки… Даже не знаю, как это объяснить. Это твоё сумасбродство страшно бесит, но потом… Потом я вспоминаю, как ты заботился о Мите, как читал ему эти книжки, как показывал свой корабль и обещал однажды отправиться с ним в далёкое-далёкое путешествие, хоть и знал, что жить ему осталось совсем немного.

Он молчал. На душе сделалось паршиво при воспоминании о семилетнем мальчике, её сыне, которого прибрал туберкулёз. Он знал Митю совсем недолго, каких-то полгода, но когда тот умер, похоронил его как сына. Как родного сына.

— Ты хороший человек, Максим Юдичев, я бы даже сказала прекрасный, когда вспоминаешь, что вокруг тебя тоже есть люди…

Немного погодя она добавила:

— И когда не пьёшь лишнего.

Вскоре она заснула в его объятиях, а сам же Максим погрузился в долгие и изнурительные мысли и воспоминания.

Потом он, сам не зная почему, прошептал Соне:

— Скучал по тебе, чокнутая.

Но Соня не ответила и уже крепко спала, чуть похрапывая.

Глава 5 Так надо

Из динамиков прогремел голос:

— ВНИМАНИЕ! ОБЪЯВЛЯЕТСЯ КОМЕНДАНТСКИЙ ЧАС!

Грозной волной он прокатывался вдоль узких коридоров и больших залов с опустевшими рынками и прилавками. Защёлкивались замки, слышался торопливый топот, раздавались выкрики охранников, подначивающих особо нетерпеливых пошевеливаться.

— НАРУШИТЕЛИ ПРАВОПОРЯДКА БУДУТ НЕМЕДЛЕННО ЗАДЕРЖАНЫ!

Оставалось две минуты.

Паренёк бежал сломя голову по лестнице, к своей каюте на девятой палубе. Лишь бы успеть! Он запыхался, ноги подкашивались, но даже не думал останавливаться. Вчера его друга загребли эти сволочи, за полсотни метров от двери его каюты. Никакие оправдание не помогли. Избили на там же, до полусмерти, и уволокли куда-то на нижние палубы.

— ПРИ ПОПЫТКЕ СОПРОТИВЛЕНИЯ — РАССТРЕЛ НА МЕСТЕ.

Ну же, ещё немного! Вот и палуба, коридор «С». В пересохшем горле першило, подмышки хлюпали от пота. Надо успеть, надо успеть. Ведь у него же ещё есть время, да? Минута. Драгоценная минута.

В коридоре его встретили двое, с автоматами. Дерьмо.

Он попытался пробежать мимо них, но…

— Куда это ты собрался?

— У меня ещё есть время, — выдавил он задыхаясь. — Есть минута…

— Вот как? — Охранник посмотрел на часы своего ваттбраслета и зацокал языком, покачивая головой. — У меня для тебя плохие новости, приятель. Кажись, часики-то твои спешат…

* * *

Где-то недалеко, в коридорах, раздался хлопок, прервавший на мгновение их финальный инструктаж. Некоторое время они смотрели в сторону двери, будто ожидая, что сейчас сюда ввалится свора вооружённых фанатиков. Стояли так с минуту, на нервах, пока не вернулись к делу.

— Ладно, котятки, — заговорила Соня, дождавшись, когда спадёт напряжение. — Повторим ещё раз. Макс проводит разведку на пятой палубе. Мы обязаны знать, сколько там будет охраны, как только начнём прорываться.

Молчание. Соня облокотилась руками об стол, смотрела на Юдичева, чей притупленный взгляд уставился в невидимую точку.

— Макс!

Тот дёрнулся.

— Да понял я, понял! Разведка на пятой палубе. Потом возвращаюсь сюда.

— И без глупостей, Макс!

— Разумеется.

— А почему именно он? — Маша стояла прямо напротив Юдичева, подозрительно посматривая в его сторону.

— Потому что он знает каждый уголок этого лайнера, — объяснила Соня, наблюдая, как Юдичев вперил мрачный взгляд в сторону Маши. — И случись чего сможет где-нибудь затаиться.

Но Машу этот довод не устроил, и скрещённые на груди руки словно выразили негласное возражение против кандидатуры Юдичева.

Соня продолжила:

— Тихон, я и Матвей пробираемся на третью палубу, к входу в вентиляцию. — Она посмотрела на мальчика. — Ты хорошенько запомнил путь?

Тихон сглотнул, быстро закивал головой.

— Там в машинном отделении ты будешь сам по себе, дружок, — с назиданием произнесла она. — Мы не сможем тебе никак помочь…

— Я понимаю.

— Даже по связи. Рациями пользоваться нельзя, Братство может поймать нашу чистоту.

— Хорошо. Я справлюсь.

Соня положил ему руку на плечо, погладила большим пальцем.

— Ну и славно. — Она посмотрела на группу. — Все остальные ждут нас здесь и не высовываются, пока мы не вернёмся. Это понятно?

— Паршиво как-то, — недовольно пробурчал Лейгур, — просто сидеть и ждать, пока вы делаете всю основную работу.

— Согласен, — подтвердил Эрик, — и мне как-то не по себе от такого расклада.

— Ох, дорогие мои, — обратилась к обоим Соня, — с большой вероятностью вы с вашими кулачищами понадобитесь нам, если Макс принесёт плохие вести о куче людей Братства, стерегущих выход к докам. Потому лучше поберегите силы там, они нам точно понадобятся.

— Я вот чего не пойму… — вдруг заговорил Юдичев, и в его тоне послышался отголосок протеста. — Чего это ты с Матвеем идёшь? Пошли вон этого детину! — Он метнул взгляд в Лейгура. — Уж два мужика куда лучше справятся со спуском пацана в шахты.

Соня шумно выдохнула, закатив глаза.

— Потому что, во-первых, я всё это затеяла и я несу за это ответственность, а во-вторых… я так захотела.

— Но…

— Разговор окончен, Максим Юдичев. У нас своя работа, у тебя своя.

Тот хрюкнул недовольно в усы и пошёл делать вид, что проверяет собранные перед вылазкой пожитки.

— Ну тогда всё, — кивнула Соня. — Кому-то что-то неясно? Есть вопросы?

Все отрицательно покачали головами.

— Отлично, — она хлопнула по столу ладонями. — Отдохните ещё немного, выступаем через несколько часов.

* * *

Соня выглянула наружу, осмотрелась по сторонам и жестом поманила Матвея и Тихона.

— Пора, — сообщила она.

Часы на ваттбраслетах сменились на 1:02.

Последний раз этот холл кишел людьми, а стены отражали эхо нескончаемого галдежа. Теперь же Тихон слышал одно только своё дыхание, да участившееся сердцебиение. Сам коридор, казавшийся из-за толпы крохотным, на деле оказался широким, совсем как целая улица одного из города Захваченных Земель.

Электричество отключено. Горело лишь несколько фонарей, подсвечивая тусклым светом центральную часть холла, да развешенные вдоль стен лампы с китовым жиром.

Лайнер с его жителями спал крепким сном.

— Удачи! — раздался шёпот за спиной. Это Надя. Она держала малыша на руках, пока тот смотрел на её подбородок в высшей степени озадаченным взглядом.

У Тихона язык отнялся из-за волнения. Он только и промямлил нечто вроде: «псиба».

Остальные тоже тихо пробормотали напутственные пожелания. Но все они ни и на долю не смогли унять холодные мурашки, сотнями жучков ползающие по его спине.

Сделалось ещё хуже, когда к нему подошла Арина, положила ладонь на плечо и прошептала в ухо:

— Не напортачь в этот раз.

И у него поджилки ещё сильнее затряслись.

— За мной, — прошептала Соня.

Все четверо — он, Матвей, Соня и Юдичев, — вышли наружу и пригнулись. Направляла всех Соня, Юдичев замыкал. Они примкнули к стене, ближе к тени, куда не доставал свет масляной лампы, и пробрались к лестнице. Им предстояло спуститься на целых пять палуб вниз.

Когда они добрались до ступеней, Соня подала им сигнал рукой и ушла вперёд, разведывать обстановку. Спустилась немного, выглянула из-за перил вниз и резко отдёрнулась.

— Прячемся!

Быстрым шагом они переместились к лестничному пролёту и прошмыгнули на седьмую палубу. Там притаились за стеной и стали дожидаться, когда патруль пройдёт мимо. Как только их голоса и шаги смолкли, Соня выглянула из-за укрытия и вышла чуть вперёд.

— Всё чисто, — сообщила она.

Спустились на пятую палубы и притаились за стойкой регистрации конференц-центра.

Соня прошептала:

— Так, здесь расходимся. Макс, удачи.

— Угу, — фыркнул тот и скрылся в тени.

— Ну что ж, теперь самое трудное, — доложила Соня и встретилась взглядом с Тихоном. — Идёмте, здесь недалеко.

* * *

Дверь в комнату для персонала показалась впереди, между двумя жилыми каютами.

— Так, смотрите в оба, пока я вожусь с замком, — велела Соня. В её руках блеснула отмычка.

Длинный коридор едва освещал свет огня. Пронумерованные двери вдоль стен уходили всё дальше, утопая в темноте. Из соседней каюты донеслись приглушённые разговоры. Где-то неподалёку раздавался едва слышная мелодия, играла музыка.

Щёлкнул замок, в лицо лёгкий сквозняк.

— Готово. — Соня приоткрыла дверь. — Заходим, заходим!

Тьму внутри прорезал яркий свет от фонарика ваттбраслета.

От пыли резало в глазах: она как дым витала в воздухе и лежала плотным ковром на полу. Сюда, видимо, лет сто никто не заходил.

Тихон почувствовал, как защекотало в носу, и с трудом подавил так и просившийся наружу чих.

Кружок белого света зашарил по старым полкам с проржавевшими вёдрами, висевшими на стенах планшетами, сломанными швабрам и ветхим тряпкам, пока не упал на вентиляционную решётку.

— Бинго, — сообщила Соня.

Она прикрыла нос рукой и приблизилась к находке, осмотрела её со всех углов, а затем обратила взгляд к Тихону, будто примеряя, действительно ли он пролезет. Потом сняла с плеча рюкзак, вынула из него отвёртку и принялась выкручивать толстые болты.

— Резьба вся проржавела, — пожаловалась она, делая резкие движения рукой, — но ничего, щас я… Ну, давай же…

— Я помогу. — Матвей полез в её рюкзак за второй отвёрткой.

— Тихон, ты пока стой на шухере. Мало ли…

Парень кивнул и осторожно выглянул из дверного проёма в коридор. Его смена на шухере продлилась недолго, от силы минуты три.

— Готово. — Соня обхватила широкую решётку и облокотила её об стену.

И вот в крохотной комнатушке образовалась большая квадратная дыра, походившая на вход в логово таинственного зверя. Своей чернотой она поглощала весь свет без остатка. Тихон взглянул в эту бездну, и вдруг только сейчас пришло осознание во что он ввязался. Все остатки храбрости, которые он так старательно скапливал на протяжении этих нескольких часов, быстро испарялись.

Голос Матвея донёсся словно откуда-то издалека:

— Тихон. — Тёплая рука легла на его плечо. — Если ты не уверен…

— Нет, — без толики промедления оборвал его парень и посмотрел прямо в глаза. — Я дал вам слово с Надей… В тот день, когда вы в очередной раз спасли мою задницу от мерзляков. Этим летом, помнишь?

— Помню, — подтвердил Матвей.

— Больше я портачить не собираюсь. Хватит. Я дал слово.

Матвей потрепал его по голове.

— Да, ты уже не тот шкет, которого я помню…

Тихон с досадой ухмыльнулся. Та жизнь, после всего приключившегося, теперь казалась ему жизнью другого человека.

— Ну что, ты готов? — В голосе Сони проскользнуло нетерпение. — Медлить нельзя.

Тихон кивнул.

— Вот держи. — Она протянула ему кусок тряпки и старые сварочные очки с толстой трещиной на левой линзе. — Для защиты от грязи и пыли. Эти шахты уже давно не использовались по назначению, потому скопилось там всей дряни за прошедшие годы… страшно представить.

Тихон надел очки.

Матвей помог завязать ему узел от тряпки на затылке и натянул её конец ему на нос и рот.

— Запомнил, куда надо идти, как только доберёшься до вентиляционного блока? — спросила Соня.

— Ага. — Он повторял маршрут весь этот день: «Выйти в общий коридор, двигаться вдоль генераторов, найти лестницу, отыскать помещение с окнами. Это и будет ЦПУ, где хранят батареи».

— Знаешь, ты чертовски отважный парень, Тихон, — улыбнулась ему Соня.

— Спасибо, — осевшим голосом пролепетал он. Его подсвеченные фонарями уши раскраснелись.

Матвей вынул из рюкзака крепкую верёвку, найденную среди всего хлама во «Всякой всячине», и обвязал ею талию Тихона.

— Как и договорились, три рывка когда спустишься, и три когда настанет время тебя поднимать, — напомнил Матвей.

— И два, если случится проблема, — добавил Тихон.

— Не случится, ты справишься. Я верю в тебя. — Матвей быстро взглянул на вход в шахту. — Ну что, за дело?

Тихон присел на корточки возле входа, набрал воздуха в грудь, будто намереваясь нырнуть глубоко под воду, и забрался в шахту ногами вперёд. Он сложил руки в локтях и принялся пятиться назад.

— Будь осторожен, — ещё раз последовало напутствие от Матвея.

Лопатками он ощущал объятия стальных стен, а нажимающие на них колени издавали хлопающий, металлический звук. Только бы не услышал кто-нибудь из Братства!

Освещённые белым светом лица Сони и Матвея походили на фотографию в квадратной рамке, которая всё отдалялась и отдалялась…

И вот он почувствовал, как носок его обуви провалился в пустоту. Пришла очередь не самого приятного этапа.

— Готовьтесь меня спускать! — громко прошептал Тихон и в подтверждении своих слов дёрнул верёвку.

Теперь совсем маленькая голова Матвея отозвалась впереди:

— Мы готовы!

Тихон сделал то, о чём раньше и помыслить не мог: обратился к богу, шёпотом произнося наскоро сочинённую молитву. Почувствовал горячее прикосновение дыхания из-за маски и начал медленно спускаться в дырку, крепко обхватив руками за верёвку. Внутренности выворачивало наизнанку от ужаса, и он едва подавлял в себе панику. Левая нога повисла в воздухе, следом правая, и вот уже всё его тело в руках Матвея и Сони, удерживающие верёвку.

— Ладно, главное осторожнее… — успокаивал он себя и крикнул: — Опускайте!

Тело дёрнулось, и на мгновение кровь застыла в жилах, но затем медленно, небольшими рывками, его стали спускать.

Свет провожающих его фонарей над головой растворялся, как бы сообщая: «Теперь ты сам по себе, дружок!». В этот самый миг Тихон выругал себя за небольшую опрометчивость: он забыл включить свет от своего ваттбраслета перед спуском. Сейчас он ни за что не решился бы разжать и пальца.

Ему мерещилось, будто он спускался в глубокую яму, а может и вовсе в ад, о котором в своих проповедях так много говорил Уильям Морган.

Поверить только, а ведь он считал его некогда великим человеком!

А тьма всё сгущалась. Тихон поднял голову и увидел, как свет от фонарей меркнет. Теперь единственное, что соединяло его с друзьями — это верёвка.

Он зажмурил глаза и попытался подумать о чём-нибудь хорошем. Вспомнил о малыше Йоване и об улыбке его матери. Ему нравилось видеть, как улыбалась Надя, пускай и происходило это весьма редко. И почему он думал о ней плохо? Она очень даже ничего, довольно добрая, особенно после появления малыша… Чего не скажешь об Арине. Она вот, напротив, совсем переменилась. Если раньше с ней можно было о чём-то заговорить, то сейчас в ответ она лишь огрызается и просит оставить в покое. А ещё это последнее сказанное ей «не напортачь в этот раз» то и дело отдавалось у него в голове.

Ну зачем она это сказала? Ведь он старается изо всех сил, и…

Он почувствовал под ногами твёрдую поверхность, отрезвившую его от мыслей. Верёвка продолжала спускаться, падая ему на голову. Тихон спешно обхватил её и дёрнул три раза. Не прошло и пяти секунд, как та вдруг замерла.

Тихон нащупал кнопку на ваттбраслете и включил фонарь. Под ногами он увидел продолжение шахты, высотой доходящей ему до пояса. Развязал верёвку, сел на четвереньки и подсветил следующую часть своего пути.

— Вот же…

Соня не преувеличивала насчёт пыли. Там она была всюду, висела огромными комками и лежала мерзким ковром. Пролезть сквозь всю эту дрянь будет той ещё задачкой.

Теперь вдохнуть полной грудью, несмотря на повязку, он не решился. Одна только мысль, чтобы хоть малюсенькая ворсинка этой мерзости угодила ему внутрь…

«Ну всё, хорош отсиживаться. Двигай вперёд, времени в обрез».

И Тихон пополз.

Пыль довольно легко расступалась перед ним, но постоянно оседала на очках. Каждый метр пройденного пути приходилось вытирать линзы, растрачивая драгоценные секунды.

Рука нащупала нечто странное, не вписывающаяся в антураж этого царства грязи и пыли, нечто твёрдое…

Кости! Совсем маленькие. Похожи на кошачьи. Бедняга, как она вообще здесь оказалась? Он размышлял об этом какое-то время, продолжая ползти и ползти, пока не увидел сбоку проблески света. Он приблизился к нему, смахнул пыль, оказалось решётка. Через её отверстия разглядел какие-то гигантские установки, похожие на генераторы. Машинное отделение! Значит, он на верном пути.

Он приободрился и пополз дальше. Грязи становилось меньше. И вскоре под ногами появилась новая решётка. По расчётам Сони, именно она вела в вентиляционный блок.

Тихон прислушался: не слышно ли кого? Вроде тихо. Тогда он приложился к прутьям ладонями и надавил на неё.

— Ну давай, давай…

Клац! Решётка поддалась, и он едва успел ухватить её пальцами. Её он прислонил к стене шахты, затем высунул голову и с высоты разглядел паутину труб, малых и больших. Вдоль стен находились металлические шкафы с маленькими экранами в центре и грязной клавиатурой.

Тихон осторожно вылез наружу, спрыгнул на какую-то огромную штуку, походящую на барабан, и почувствовал приятное облегчение.

Теперь самое важное — отыскать батареи.

* * *

Макс прислушался, вглядываясь в широкую и уходящую вдаль прогулочную палубу. Подувший невесть откуда сквозняк коснулся его щёк, вызвав приятные мурашки.

Краем глаза он уловил силуэт охранника, выходящего из темноты. В руках оранжевым светом одной из огненных ламп блестел автомат. Макс юркнул в нишу рядом с двойной дверью, плотно прижавшись к стене, и почувствовал, как пальцы рук сковал озноб.

«Заметил? Нет? Твою-то мать…»

Макс сжал кулаки, готовясь дать отпор, но выждав немного, услышал лишь непринуждённое посвистывание. Охранник шёл себе дальше, и у Макса на душе отлегло.

«Пронесло…»

Свист медленно удалялся. Максим выглянул из-за угла и разжал скованный страхом кулак.

Тихо он засеменил по грязным остаткам ковролина, истоптанным тысячами пар ног. Утром их вели здесь, вот прямо вдоль этих самых стен с дырами от пуль и засохшими пятнами крови.

Добравшись до поворота, ведущего к трапу, он медленно высунул голову из-за угла. Двое охранников, сидят играют в карты. У каждого на расстоянии вытянутой руки автомат, прислонённый к стене. Но это ещё не всё. Вернулся свистун, с дробовиком в руках. Макс пригляделся — это была женщина с пучком на голове. Она обратилась к играющим дружкам на английском:

— Cut it out with the cards. Father Morgan doesn’t approve of gambling.

Но те двое не обращали на неё внимания, полностью отдав себя игре:

— How about that, huh? — один из игравших с капюшоном на голове разложил перед своим оппонентом карты с картинками. Судя по широкой улыбке, ему выпала хорошая комбинация.

Его противник в ярости ударил по столу.

— Screw you, Jay! You hear me? Screw you!

Свистунья отмахнулась от игроков и спустилась по трапу, продолжая свой патруль снаружи.

Макс из их болтовни ничегошеньки не понял. Кроме «хай» и «гуд-бай» за все эти годы так ничего и не запомнил.

Облокотился затылком к стене, подытожил:

«Итак, что мы имеем. Двое вооружённых бармалеев здесь, и один патрульный. Прорвать через них будет трудно, но шанс есть».

Выяснив всё необходимое, он стал возвращаться. На мгновение задумался о пацане. Интересно, как он там? Залез в эту шахту? Теперь на него вся надежда.

До лестницы оставалось ещё шагов двадцать, как вдруг у него перед носом образовался ещё один охранник, вышедший прямо из-за угла связующего коридора: парень с короткой стрижкой, глаза голубые, лицо как будто бы знакомое. При виде нарушителя его брови полетели вверх, и он потянулся к автомату, но Макс оказался быстрее. Сначала обезоружил его, выбив оружие из рук, и прежде чем тот открыл рот в попытке закричать, Макс нанёс ему быстрый и точный удар в нос. Парень упал на пол, как срубленное дерево. Из ноздрей хлынула кровь.

— Едрить твою… — прошептал Юдичев, вытирая руку о штанину.

Он оглянулся по сторонам, и когда убедился, что его никто не заметил и не услышал, схватил парня под мышки и поволок за собой.

— Ты то откуда взялся, засранец? — бормотал он. — Как я тебя не заметил? Ведь был уверен, что тут один патрульный. Один!

Он увидел небольшую дверь между прилавками, провонявшие рыбой. Оставил на секунду бесчувственное тело, подошёл к этой двери, открыл. Помещение оказалось небольшой подсобкой с кучей старого белья, древних пластиковых бутылок из-под чистящих средств и металлических полок.

«Сойдёт».

Он вернулся к патрульному и затащил его в комнатушку. Почувствовал, как его запястья коснулось тёплое дыхание. И в голове Макса сразу назрел спор:

«Ведь он очнётся, ты это понимаешь?»

— Да, понимаю.

«И поднимет весь лайнер на уши!»

— Да знаю я, знаю.

«И хрен вы тогда сбежите!»

— Проклятье…

Он оставил тело, закрыл дверь и взглянул на парня. Совсем молодой, лет двадцать может. Кровь из носа хлестала ручьём, рисуя красные усы и бороду. Ну а лицо… почему эта физиономия кажется ему такой знакомой?

Глядя на парня, задумчивое и томительное молчание, словно невидимый прессу сжимало его голову.

Макс склонился над обмякшим телом, от которого исходил едва уловимый признак жизни — слабое, сопящее дыхание.

Он медленно потянулся к шее молодого охранника, скрючив пальцы. Коснулся горла, чуть надавил… и начал душить.

— Так надо… надо… — бормотал он, уговаривая себя.

Кадык юноши дёрнулся, веки затрепетали.

— Надо…

Сердце Максима Юдичева колотилось сильнее, пальцы скользили по коже — горячий пот проступил между ладонями. В глазах помутнело.

— Надо…

И вдруг он резко отдёрнул руки — будто испугался, что от лежащего без сознания можно заразиться смертельной болезнью.

— Дерьмо…

Он сел возле стены, спрятал в руках лицо и дал себе минуту остыть. Потом взглянул на свои ладони: шершавые, мозолистые, грубые. Долго смотрел на глубокие борозды с застрявшей грязью и нестриженные чёрт знает сколько пожелтевшие ногти.

— Вот же сука… — выдохнул он и грубо приложил волосы в попытке унять пульсирующую в затылке боль.

Выждал ещё минуту, собираясь с мыслями. Тряхнул головой, словно испачкавший морду пёс, и заметил кучу старых полотенец и всяких тряпок. Увиденное подсказало, как именно он должен поступить:

— Свяжу тебя. Свяжу покрепче и закрою пасть.

И после, утешая самого себя, добавил:

— Да, пожалуй так я и поступлю.

* * *

Тихон шептал в сжатую кулаком руку:

— … вдоль генераторов, найти лестницу, отыскать помещение с окнами…

Бесшумно крадучись он шёл по тёмно-зеленому полу с жёлтыми полосами. Со всех сторон его окружала непонятная ему техника из металла и стали, ограждённая поручнями с облупленной краской. Полсотни шагов ранее он побывал в громадном помещении, где в центре находилась большущая штука, в виде здоровенной цистерны. Может, это и был генератор? Вот же дерьмо, он даже не позаботился узнать о том, как выглядеть этот долбаный генератор!

Блуждая среди железного и холодного лабиринта, освещаемого лишь блёклым светом его фонаря, он чувствовал полную беспомощность. Вот бы сюда Матвея! Он бы наверняка знал, в каком направлении идти.

На стену впереди упал свет и послышались быстрые шаги, а за ними разговоры. Братство! Разве они не должны караулить снаружи, у входа?

Тихон щёлкнул фонарём и втиснулся в крохотное пространство между очередным неизвестным ему «органом» лайнера, в этот раз похожую на гигантскую катушку.

Он задержал дыхание и застыл. «Сделался мёртвым» как однажды услышал он от одного из соплеменников с Чешуйчатой.

Охранники приближались, и теперь можно было отчётливо расслышать каждое их слово.

— … говорю тебе, — басистый мужской голос, — только за сегодняшнюю проповедь к нам записалось ещё десять человек! Ещё неделю назад не было ни одного. Это что-то да значит.

Второй голос, походивший на шелест сминаемый бумаги, ответил:

— А я тебе скажу, что это значит. Палмеровцы держаться за сильных, вот и всё. Только дурак, выбирая между смертью и службе отцу Моргану, выберет первое.

Эти двое прошлись прямо возле него, и Тихон вжался в ледяную стену ещё плотнее.

Шелестящий голос продолжал:

— И это нормально. Я тоже сначала боялся отца Моргана, не одобрял его чересчур радикальные методы и вступил в Братство спасаясь от голода, как и многие из нас. Но потом, когда он помог мне спасти жену… Тогда я понял, он и правда посланник Божий.

Они прошли мимо. Продолжение разговора ушло вместе с ними.

Тихон аккуратно покинул своё укрытие, стал озираться по сторонам — вдруг ещё кого занесёт? — и, убедившись, что он здесь один, пустился на поиск батарей. Направился в сторону, откуда пришли эти двое, свернул за угол и обнаружил лестницу.

— … вот и она, — прошептал он, довольный собой, но затем про себя добавил: «Лишь бы это была та самая».

Крепко вцепившись в поручень, он начал подниматься. Как бы осторожно ни ступал, каждый шаг по железным ступеням отдавался глухим звоном. Оставалось лишь надеяться, что поблизости не бродит очередной патруль.

Теперь всего лишь надо отыскать помещение с окнами. ЦПУ.

«Надеюсь, Соня права и батареи действительно будут там, иначе…»

— … иначе жопа, — закончил он мысль вслух.

Прошёл мимо здоровенных вентилей с трубами и нечто похожее на аккумулятор автомобиля, который ему довелось увидеть ещё не Захваченных Землях — ржавый, с виду весивший под тонну. Минут пять плутал по узким коридорам, навострив уши, пока не заметил неприметную табличку над головой с надписью…

— ЦПУ… — прочитал он, и по спине мурашки побежали от волнения.

Тихон пошёл вперёд и увидел помещение с маленькими окнами (наконец-то!). Внутри горел тёплый свет.

«Значит, там кто-то есть» — заключил он.

Мальчик подкрался к приоткрытой герметичной двери и подглядел в щель. От увиденного перехватило дыхание. Сотни батарей пирамидой были осторожно сложены в центре помещения, рядом с железными шкафами со встроенными в них экранами. Верхушка этого сокровища почти касалась потолка. Такого количества хватило бы для отопления десятка станций на несколько лет вперёд, а уж сколько двигателей вездеходов и кораблей они смогли бы зарядить!

Но ему хватит всего пяти штук. Быть может, никто из Братства даже и не заметит их исчезновения…

Он сделал шаг вперёд и вдруг услышал странный звук, заставивший его вздрогнуть. Парализованный ужасом простоял так секунд десять, боясь посмотреть в сторону, откуда этот самый звук донёсся, но всё же набрался сил и медленно повернул голову.

В полутора метрах от него, откинув ноги на стол, сидел тучный мужчина. Покрытая густой копной сальных волос голова запрокинута назад, а длинная борода-лопата покоилась на груди, напоминая отсюда уютно устроившуюся на животе хозяина кошку.

Тихон вышел из оцепенения и пригляделся к бородатому внимательнее. Да он дрыхнет! Спит себе и издаёт до отвращения противный звук губами — словно где-то под порывами ветра трепещет на верёвке мокрое тряпьё.

Тогда Тихон приказал себе задержать дыхание, и впредь ступать по полу так, будто это лёд — осторожно и медленно. Так он и сделал, подбираясь с каждым шагом всё ближе к батареям и озираясь на бородатого лишь в мгновения, когда издаваемый его ртом странный звук прерывался мерзким всхрапом.

Когда батареи оказались на расстоянии вытянутой руки, он протиснул большой палец под лямку рюкзака и медленно его снял с плеча.

«Дебил!» — выругался он себя, когда заметил, что не потрудился открыть рюкзака заранее. Озябшими от страха подушечками указательного и большого пальцев коснулся язычка молнии и медленно потянул влево, не отрывая взгляда от спящего охранника.

«Вззззз…» — протяжно запела молния. Наверное, нначни он сейчас орать во всю глотку, его крик слышался бы наименее громким, чем звук этого, будь он трижды неладен, металлического язычка!

Когда с молнией было покончено, — к счастью без нарушения сна охранника, — он потянулся к батарее. Осторожно извлёк её из ячейки палета и положил в рюкзак.

«Ну вот, отлично, ещё четыре таких…»

Вторая батарея также легко легла в рюкзаке, за ней третья. Когда же в его ладони оказалась четвёртая…

— Эй, придурок, ты там? Приём!

…Тихон вздрогнул, и столь драгоценный цилиндр выпал из его рук и покатилась бородатому прямо под кресло. Тот встрепенулся, мотнул своей волосатой головой.

— Ярик, приём! Опять дрыхнешь на посту⁈

Тихон спрятался за батареями и подглядел за этим Яриком. Толстяк схватил рацию, протёр глаза пухлыми пальцами, и заспанным голосом ответил в динамик рации:

— Да, да, приём, я не сплю.

— Как же, не спит он, жирный увалень.

— Ещё раз назовёшь меня так, я тебе… — Взгляд охранника опустился под ноги, где лежала батарея.

— Ну? Чего замолчал?

— Да заткнись ты, — рявкнул Ярик и поднялся с кресла.

Внутренности Тихона наполнились ужасом, и лишь благодаря ему он решил действовать быстро. Пока тяжёлые шаги направлялись в его сторону, мальчик обогнул батарейную пирамиду и прошмыгнул прямо за спиной бородатого к выходу.

— Приём, Ярик? Что у тебя там?

А возможно его всё же пронесёт…Но Тихон так и не услышал ответа. Теперь перед ним была только одна цель — как можно скорее добраться до шахты, до ребят, и выбираться отсюда. Возможно, этот Ярик уже заметил отсутствие трёх батарей и сообщает о пропаже своим дружкам. Возможно, они вот-вот объявят тревогу, и в машинное отделение хлынет вся орава Братства.

«Не напортачь в этот раз!» — раздалось звонким эхом у него в голове.

* * *

Матвей приоткрыл дверь, высунул голову и осмотрелся. Ни души. Один лишь свет огня пляшет в дальнем конце коридора.

— Ну? Как обстановка? — послышался голос Сони за спиной.

— Всё тихо. — Матвей вернулся, щёлкнул замком, сел на пол и облокотился о дверь.

Соня выглядела взволнованной, её худые руки не находили себе место: то почешет костяшки пальцев, то ноготками отбивает ритм по экрану ваттбраслета.

— Как думаешь, сколько времени уже прошло? — спросила он.

Матвей развёл плечами.

— Минут сорок, около того.

Её взгляд в который раз опустился на привязанную к ножке металлического стеллажа верёвку, второй конец которой длинной змейкой исчезал в темноте шахты.

— Долго же он там… — Она прикусила указательный палец, наверное, в попытке унять волнение. — Надеюсь, с ним всё хорошо.

— Тихон не пропадёт, — ответил совершенно спокойно Матвей. Отчего-то он с самого начала знал, что парень не подведёт их. — Он смышлёный малый, хоть и не любит признавать этого. Однажды вот, к примеру, спас мне жизнь. Да и не только мне одному.

— Да ну? И как же?

Далёкое воспоминание о случившемся тогда, в станции метро, заставило его выдавить горькую ухмылку.

— Ох, это долгая история…

Соня фыркнула.

— Что? — Матвея озадачила её странная реакция.

— Да Макс ответил то же самое, когда я спросила, кто вы ребята такие.

— Ну, здесь он не лукавил, это и правда долгая история. Скажу лишь одно — нам всем крепко досталось.

— Да я уже заметила. На вас посмотришь, так вы все словно Вторжение заново пережили. Так и хочется вас всех убаюкать, накормить, да уложить спать, бедняжек.

Матвей не сдержал улыбки. Соня с самой первой их встречи пришлась ему по душе. Одного он только не мог понять, как они с Максом вообще друг с другом сошлись? Потому, в желании разбавить гнетущую тишину выжидания, он решил утолить своё любопытство, зайдя немного издалека.

— Давно знаешь Макса? — спросил он.

— Ох, года два… — выдохнула она. — Два года и три месяца, если быть точным. — Уголок её рта слегка улыбнулся, а глаза мечтательно уставились под ноги. — А ты? Как долго вы знакомы?

— Мы познакомились в январе. — И про себя Матвей подумал: «Эх, знала бы ты где и при каких обстоятельствах!». Кажется, с того дня минуло тысячу лет.

— Стало быть, наняли его капитаном, а?

— Вроде того.

— Да, капитан он хороший, — с горечью произнесла она. — Был бы он ещё таким же отличным мужем, как и капитаном, глядишь, цены бы ему не было.

Матвею показалось, будто он ослышался.

— Погоди, — он наклонился чуть вперёд, — я правильно расслышал, ты сказала «мужем»?

— Ох ты ж блин, теперь я сразу вижу, что с Максом ты знаком не первый день. Все, кто знают его чуть дольше, реагируют примерно как ты. — Её плечи расправились, словно она собиралась рассказать нечто важное. — Да, тебе не послышалось, я была его женой целые три недели.

Матвей задумчиво хмыкнул.

— Вот оно значит как, Юдичев и в роли мужа… — Матвей едва подавил смешок. — Прости меня за моё любопытство, но как?..

— Ох, это долгая история, — отчеканила Соня, передразнивая сказанное им несколько минут назад.

Вдруг протянутая в шахту верёвка дёрнулась, с лязгом сдвинув металлический стеллаж. Соня и Матвей переглянулись, как бы убеждая друг друга, что увиденное им не причудилось, и разом схватились за верёвку. Они тянули её несколько минут, пока в чёрном пространстве шахты не послышался слабый кашель.

— Тихон! — Матвей подсветил его путь фонариком. — Давай сюда!

Он схватил парня за подмышки и помог вылезти. В кудрявые волосы затесались серых нитях пыли. Легкая куртка запачкалась и обзавелась дырками. Осматривая Тихона, в голову острым лезвием вонзилось воспоминание о рудниковой шахте Шпицбергена и те тяжёлые, едва поддающиеся булыжники, похоронившие заживо двух мальчишек, но пощадивших маленькую Эльзу.

На мгновение Матвей ощутил прилив вины за то, что согласился послать Тихона в эту вентиляцию.

— Ты в порядке? — Он помог снять с него очки и стянул маску. Всё лицо чумазое, и только чистые круги кожи под глазами и на подбородке с губами.

— Я достал, достал… — произнёс он сбивчивым дыханием и потянулся к лямке.

— Я помогу. — Соня взяла рюкзак и расстегнула молнию.

— Ты молодец, Тихон, ты большой молодец. — Матвей чуть хлопнул его по щеке. — Горжусь тобой.

— Только три? — Соня смотрела в рюкзак рыскающим взглядом. — Три батареи? И всё?

Тихон начал объяснять дрожащим голосом:

— Я хотел больше, но не вышло, иначе он заметил бы меня и…

— Всё нормально, — тон Сони немедленно смягчился. — Я ни в чём тебя не виню, котик мой. Всё хорошо…

Но её голос выказывал обратное.

— Правда, я хотел взять больше, но не вышло. — Он перевёл взгляд на Матвея. — Этот охранник, я надеюсь… надеюсь он не заметил пропажи, я…

— Нам надо возвращаться в лавку, — прервала его Соня, набрасывая рюкзак на плечо. — И лучше как можно скорее.

— Верно, — согласился Матвей и обратился к Тихону: — Ты готов? Последний рывок.

Мальчик кивнул.

— Надеюсь, Макс уже вернулся, — сказал Соня, и в её голосе Матвей отчётливо различил нотку переживания. — И очень надеюсь, что у него будут добрые вести.

* * *

Юдичев ходил по комнате, хлопая себя по бёдрам и уткнув нос в пол. Иногда он на мгновение замирал на месте, бросал взгляд на дверь и вновь возвращался измерять шагами расстояние от стены до прилавка.

Остальные же сидели: кто на полу, кто на стульях, погруженные в томительное ожидание. Даже говорить не хотелось.

— Может, сядешь уже наконец? — не вытерпела Маша, обращаясь к Максу. — В глазах рябит от твоего хождения.

Дверь внезапно распахнулась.

— Ну наконец-то! — выдохнул Юдичев и сразу бросился к Соне.

Все вскочили со своих мест, встречая столь долгожданных друзей.

Арина сразу подошла к Матвею и вцепилась в его куртку.

— Боже, как же вы долго… — сказала она.

— Ну что? Достали? — спросил их Лейгур, перебегая взглядом от одного к другому.

Соня хлопнула по лямке рюкзака.

— Достали, — ответил Матвей.

Соня прибавила:

— Это всё Тихон, его заслуга. — Ладонью она провела парню по волосам, смахнув застрявшую в ней ворсинку пыли.

— Ну пацан… — Юдичев чуть ударил юношу по плечу. — Хочешь верь, хочешь нет, а я в тебе ни минуты не сомневался!

Соня прервала всех отчётливым шёпотом:

— Так, будем дифирамбы петь друг дружке, когда выберемся отсюда. Макс, что там… — Она перевела взгляд на автомат, висевший у него на плече. — Это ещё у тебя откуда?

Юдичев поджал губы, почесал в затылке. Матвей почуял неладное.

— Тут такое дело… Пришлось вырубить одного патрульного…

— Вот же дерьмо… — ахнула Соня и закатила глаза.

— Да этот засранец как из воздуха образовался, я даже…

— Ты хоть спрятал его?

— Разумеется спрятал! Связал говнюка в подсобке и рот тряпкой заткнул. Он очнётся нескоро, я его как следует приложил, но лучше всего нам с вами поторопиться…

— Я сказала ему, что надо было прикончить его, — произнёс кто-то. Матвей не поверил, когда признал голос Арины.

Он взглянул на неё как на чужую, на другую Арину Крюгер. Может, это она так неудачно пошутила? Но нет, какие там шутки. Её лицо отвердело подобно камню от серьёзности.

— Это слишком рискованно! — Возле её веска дёрнулся нерв.

Юдичев задрал голову к потолку и зарычал:

— Да знаю я, знаю! Просто… — Он сомкнул губы, зрачки заметались по стенам, словно в поисках подсказки как бы оправдать своё милосердие.

— Так, что сделано, то сделано, — быстро заговорила Соня. — Вопросы морали обсудим за обеденным столом. А пока, Макс, скажи мне, что там с охраной?

— Двое у входа, и один в патруле, все вооружены, — бросил он, не поднимая головы. — Если отвлечём, то проскользнуть сумеем.

— И как же мы собираемся их отвлечь? — вставил Эрик.

— Придумаем что-нибудь на месте, — спешно ответила зачинщица всего этого мероприятия.

Она осмотрела всю вставшую перед ней группу, взглянула на крепко спящего в руках матери малыша, завёрнутого в шкуры.

Настал решающий момент.

— Ну что, все готовы? Тогда идём за мной, цепочкой по двое. И не вздумайте шуметь!

Всей гурьбой они вышли наружу.

* * *

Роза Симмонс всегда ответственно относилась ко всякому делу: будь то простая готовка, стирка белья, или чистка рыбы от чешуи. Роза не терпела полумер, не выносила лени, и в любом возложенным на её хрупкие плечи деле старалась выложиться на все сто десять процентов. В тех же крайне редких для неё случаях, когда она по той или иной причине не выкладывалась по полной, внутрь неё подселялось эдакое паршивое чувство неполноценности, заражая её раздражительностью и бессонницей. Роза терпеть не могла эти ощущения, а потому, не жалея себя, вкалывала по полной каждый день, только бы заснуть крепким сном.

Вот и сейчас, когда Братство поставило её патрулировать третью палубу, Роза Симмонс старалась сделать всё от неё зависящее, лишь бы сказать себе в конце смены: «Я молодец, сработала на все пять с плюсом!». Но сегодня этой столь желанной похвале самой себе препятствовали два кретина, играющих в карты (Азартные игры — грех! Разве они не читали Библию⁈). И если их Роза ещё могла стерпеть этих двоих (они хотя бы сидят на положенных им местах!) то вот пропажа молодого напарника патрульного её изрядно взбесило:

— Тимми, приём! — Она давно перестала скрывать раздражение в своём голосе, говоря в рацию. — Почему ты не на посту? Где тебя носит? — Она отжала кнопку, потому вдруг пришло озарение, какую непростительную ошибку она совершила и поспешила добавить заветное: — Приём!

Рация молчала.

В северном коридоре послышались удары шагов, не терпящих отлынивания. Это шла Роза, готовая растерзать мальчишку в клочья. Вот только пускай он попробует ей попасться на глаза, она ему…

Роза резко остановилась, когда обратила внимание на тёмное пятно на полу. Сегодня она прошла это место раз пятьдесят, но была готова поклясться, что подобного пятна здесь отродясь не было.

Она села на одно колено, отложила винтовку в сторону, и пальцем коснулась пятна. Мокрое, тёплое, красное…

Кровь.

Её рука сразу схватилась за автомат, а испуганные глаза рыскали по стенам тесного коридора. Тишина. Ни души. Только она и пятно…

Постойте-ка, там не одно пятно.

Их оказалось ещё несколько, совсем маленьких. Как путь из хлебных крошек, разбросанные Гензель, они вели к двери подсобки.

Роза сняла винтовку с предохранителя и сделала два настороженных шага. Она дёрнула ручку, послышался скрип.

Внутри темно как в полярную ночь, блёклый свет коридора не пространство даже на треть. Роза коснулась ваттбраслета и нажала на кнопку, осветив крохотное помещение.

Увиденное тело бездыханного напарника среди обветшалого белья заставило Розу схватиться за рацию.

* * *

Спустились до пятой палубы без приключений.

Юдичев и Соня вели группу. Матвей и Лейгур замыкали, прикрывая тыл.

— За мной, — шепнула Соня, убедившись, что проход чист.

«Слишком уж тихо…» думал про себя Матвей.

За спиной проносились прилавки, на которых до сих пор жил запах сырой рыбой. До выхода из доков оставалось совсем немного. Им ещё предстояло придумать, как разобраться с теми двумя, о которых упомянул Юдичев. Возможно теперь, когда у них имеется автомат, сделать это будет проще…

Воздух сотряс звук тревожной сирены, и вся группа замерла на месте, с ужасом озираясь по сторонам. Электричество на палубе зажглось, лампа за лампой, как неизбежное цунами. Раздался топот шагов и шорох раций вперемежку с криком.

— Вот же сука! — Юдичев передёрнул затвор автомата.

Все девятеро они прижались спина к спине, образовав круг.

Теперь крики раздавались со стороны лестницы, откуда они пришли. Их окружали.

— Нет, нет, нет… — Маша была готов заплакать.

Матвей заметил, как Соня спешно сняла рюкзак и закрутила головой, выискивая что-то наверху. Затем, размахнувшись, она забросила его на козырёк одной из старых кофеин, теперь ставший лавкой по продаже тюленьих шкур.

— Ты чего делаешь? — У Маши чуть глаза из обрит не вылезли, когда она наблюдала за летевшим рюкзаком.

Но Соня ей не ответила. Вместо этого она обратилась к Юдичеву:

— Макс, бросай автомат.

Несколько человек Братства появились из-за угла, в полусотне метрах от них.

— Хрена с два, милая моя… — ответил тот.

Она обхватила дуло автомата и резко опустила его.

— Да думай ты башкой! Ты один, а их целая куча. Даже чудом окажись мы сейчас на корабле, они устроят за нами погоню, и тогда…

Грубый голос со стороны лестницы прогремел:

— Эй, не двигаться, суки! — И повторил по английский: — Don’t move you bustards!

Матвей и Лейгур заслонили собой остальных, готовые принять удар на себя.

— Всё кончено, Макс, — Соня сжала рукав его куртки. — Брось автомат, иначе они всех нас прикончат.

Макс тяжело дышал носом. Вены на его шее налились кровью. Челюсть дрожала.

Малыш Йован проснулся, и к звуку сирены прибавился детский плач.

— Сука! — громко выругался Макс, грубо отбросил автомат и поднял руки над головой. Все последовали его примеру.

— На колени! На колени! — кричали люди Братства, приблизившись к ним вплотную. Дула смотрели на них, как глаза цепных псов, готовых вот-вот сорваться с цепи. — Руки за голову!

Они подчинились приказу.

Их прижали в кучу, сделав их круг ещё плотнее. Множество лиц уставились на них с возбуждённым и злобным выражением.

— Разошлись! — послышался знакомый голос.

Кольцо пиратов разорвалось, расступаясь перед командиром.

Матвей поднял взгляд и увидел Винника, захвативший их корабль минувшим утром. Чернобородый член Братства осматривал их с гордо поднятым подбородком, будто охотник, подстреливший оленя с большого расстояния.

— Так, так, так, ну вы только поглядите, кто у нас здесь… — Он сел на корточки напротив Макса. — Вот я как чуял, что с вами что-то нечисто. И нате-ка!

— А я вот чую, как из твоей пасти воняет даже отсюда, Винник, — прорычала сквозь зубы Соня.

Винник в удивлении приподнял брови.

— У кого это у нас такой острый язык? Никак Соня Зайцева? — Он взглянул ей в лицо. — И точно, она, собственной персоной. Ты уже давно напрашивалась на хорошую взбучку, грязная сука. Ну ничего, считай это дело решённым.

Юдичев не остался в стороне:

— Тронешь её хоть пальцем, и я тебе глаза выдавлю, гнида…

— А это ещё кто, Сонечка? — небрежно спросил Винник. — Очередной твой трахарь на следующую неделю?

Юдичев побагровел и вскочил на ноги…

— Я тебе сука…

…за что немедленно поплатился и получил ударом приклада в под дых. Он скорчился на полу и стал жадно хватать ртом воздух, издавая протяжный хрип.

Соня плюнула Виннику в лицо, и слюна белой ниточкой повисла на его жёсткой как проволока бороде. После он издал звук, походивший на смешок, и влепил обидчице оплеуху со всего размаху, заставив её повалиться рядом с Юдичевым.

Матвей кипел от гнева и едва сдерживал себя, понимая, что любой выпад может сделать лишь хуже.

— Ох и попали же вы все… — сообщил Винник, вытирая бороду от слюны, — крупно попали…

К окружившему их отряду Братства пришло ещё двое: невысокая женщина и долговязый парень с засохшей кровью на носу.

— Взяли их? — спросила она запыхаясь. — Ну-ка разойдитесь.

Винник нехотя сделал шаг в сторону и пробормотал:

— Да они это, они, чёрт бы тебя побрал.

— Не чертыхайся, иначе я всё расскажу отцу Моргану! — пожурила его женщина, и Винник зашевелил губами в немом проклятье.

— Вон тот, который лежит корчится… — ответил юноша с разбитым носом и принялся рассматривать остальных. — Он на меня напал, а на счёт…

Взгляд парня вдруг замер на Тихоне, пока тот с приоткрытым ртом смотрел на него.

— Т-тихон? — дыхание у юноши перехватило. — Это… это ты⁈

— Тима!

Тихон протиснулся между Лейгуром и Эриком и бросился в объятия к парню под пристальным наблюдением оружейных стволов, следивших за каждым его движением. Глаза мальчика блестели от влаги.

— Тихон, брат!

И Матвей вдруг вспомнил про старшего брата Тихона, которого тот однажды потерял на Тринити. Брата, которого он видел в лице призрака, вдруг ожил и оказался самым что ни на есть настоящим.

И живым.

— Боже, где тебя носило? Я думал, ты умер! — Тима вновь прижал голову брата. — Боже, боже!..

— А я знал, что ты жив, знал!

— Где ты был? Поверить не могу, ты жив!

Оба некоторое время смотрели друг на друга, словно давали себе время убедиться в реальности происходящего.

— Я потом расскажу, — спешно говорил Тихон. — Тима, пускай нас всех отпустят. Прикажи этим придуркам нас не трогать! Мы ничего плохого не сделали! Они все мои друзья.

— Ага, щас, разбежался сопляк, — рявкнул Винник и схватил Тихона за шкирку. — Живо вернулся к своим дружкам!

Тимур сжал его запястье — массивное, как полено, — своей маленькой, почти хрупкой рукой.

— Ты что, глухой или слепой? Это мой брат!

— Да хоть мать родная! — Он отдёрнул руку так резко, что тот едва не упал.

— Плевать с вершины самой высокой горы я хотел, что он там нарушил. Мой брат идёт со мной, понял?

Бугристый кадык на шее Винника двигался вверх-вниз, а щёки налились кровью. Он долго сверлил испытывающим взглядом Тимура, прежде чем обратился к подчинённым:

— Уведите это сборище в клетку, пацан пускай идёт.

Верзилы Винника поспешили исполнять приказ, грубо хватая пленников за локти и поднимая на ноги.

— Пошли, Тихон. — Тимур взял младшего брата за руку и потянул на себя, в то время как тот беспомощно наблюдал за друзьями.

— С нами ребёнок, — отозвалась Маша, взглядом указывая на грудничка. — Отпустите хотя бы её!

— Раньше надо было думать, — сказал Винник, и рот его разрезала мрачная ухмылка.

Глава 6 Чертовски хрупкая надежда

— Тима, что с ними будет?

Они вернулись к той самой широкой лестнице, ведущей на верхние палубы. У брата позвякивала связка ключей на поясе. Его ладонь влажная от пота, но ужасно тёплая. Ладонь родного брата.

— Кто они вообще такие? — подавляя строгость, спросил Тимур. — И почему ты весь такой грязный⁈ — Он остановил его и стряхнул осевшую на одежде пыль. — Где тебя носило весь этот год? Боже…

Чувства вновь нахлынули на Тимура, и он ещё крепче прижал его к себе, поглаживая по спине.

— А тебя? Где был ты? — Тихон чувствовал, что не обязан оправдываться перед братом. Это он исчез, ничего не сказав. Он ушёл средь ночи, оставив его совершенно одного.

Взгляд Тимура поник, на скулах заходили желваки.

И всё же Тихон, несмотря на жгучее желание выяснить, где всё это время пропадал его брат, решил отложить этот разговор на другой раз, поскольку именно сейчас его куда сильнее заботила судьба его друзей.

Он остановил Тимура на лестничном пролёте и на этот раз настоятельно потребовал:

— Тима, мои друзья, их нужно отпустить, слышишь?

— Друзей, говоришь? — хмыкнул брат. — А ты в курсе, что один из твоих так называемых друзей хорошенько мне так врезал в нос, едва его не сломал.

«Это ты ещё не видел, как он одним ударом чуть не убил того шведа. Считай, легко отделался».

— Это очень важно, — умоляюще настаивал Тихон.

— Вот как? Это ещё почему?

Тихон вдруг замолк и спросил себя: а стоит ли рассказать правду? Про всё приключившееся с ним с начала этого года, про захват плен, про путешествие на Захваченные Земли.

Про Копьё…

Но ведь перед ним его родной брат! Как он может не рассказать ему?

— Ну? — Тимур чуть встряхнул его, выводя из мимолётной задумчивости.

— У них важная миссия, у моих друзей, — неуверенно пролепетал он, — их надо отпустить.

— Важная миссия значит. И какая же?

Тихон не отвечал. Наверное, всё-таки придерживаться изначального плана Матвея, озвученного им, когда Братство взяло их в плен.

К счастью для Тихона, брат не стал мучать его расспросами.

— Я тебе вот что скажу: отпустить их прямо сейчас точно не выйдет. Они нарушили закон Братства и, скорее всего, предстанут перед отцом Морганом…

У Тихона дыхание перехватило.

— Их что, казнят как тех людей на сцене⁈

— Я не знаю… — Тимур крепко сжал двумя ладонями руки брата. — Будет разговор, их допросят, и если отец Морган решит…

— Они хорошие, клянусь тебе, Тим! — Тихон вцепился в рукава куртки брата. — Мы просто хотели уплыть отсюда, потому что это важно. Мы…

— Тихон. — Он коснулся его печей. Голубые глаза брата с родным теплом посмотрели на него. — Обещаю тебе, я сделаю всё, что в моих силах для помощи твоим друзьям. Если будет нужно, мы лично поговорим с отцом Морганом, он обязательно выслушает нас. Но не сейчас.

И вновь Тихон почувствовал себя никчёмным и беспомощным пацаном, неспособным сделать ничего для спасения своих друзей! Это вязкое, растекающееся по всем органом скверное чувство, обжигали его изнутри.

Над братьями нависло неуютное молчание.

— Как же ты похудел. — Пальцы Тимура ущипнули его за щеку. — Кожа да кости, я тебя сразу и не узнал.

Тихон молчал.

— Вот что, пошли в столовую, я попрошу нашего повара подогреть тебе что-нибудь из остатков ужина. Ты должен поесть.

Тихон ответил не сразу. Сказанное братом отозвалась в голове несколькими секундами позже, проталкиваясь через толпу из мыслей о запертых в камере друзьях.

— Хорошо, — нехотя ответил он.

Вместе они стали подниматься по лестнице.

— Боже, поверить не могу… — всё лепетал Тимур — жив, на самом деле жив. Я ведь тебя похоронил, ты в курсе? Набил мешок камнями и бросил в воду, попрощался навсегда, как полагается. Боже…

Тихон крепче стиснул его пальцы.

— А я знал, что ты жив. — В носу засвербело, но он быстро прогнал это чувство, проведя по ноздрям тылом руки.

Тимур улыбнулся и погладил его по волосам.

— Пойдём, здесь недалеко. Поешь и всё мне расскажешь.

«Всё мне расскажешь» — отдалось в голове у Тихона. Кажется, он встрял. Стоит ли говорить брату всю правду про последние десять месяцев его жизни? Или придерживаться отведённой ему роли? У него голова шла кругом.

Вместе с братом они поднялись на десятую палубу, прошли мимо лифтов и оказались в широком помещении с низкими потолками. От чудаковатых стен с уродливыми узорами кружилась голова. Потом заметил странные штуки, похожие на вытянутые коробки в человеческий рост, с разными рычажками, кнопками и небольшими экранами.

— Что это? — спросил Тихон, указывая на одну из таких коробок.

— Это игровые автоматы. Мерзкая вещь, рассадник греха, — с презрением в сторону отключённых машин отвечал ему брат. — Представляешь, до нашего прихода местные заряжали в них ватты, играли и впустую разбазаривали драгоценную энергию за одну только возможность почувствовать азарт. Это ужасно, мерзко. — Его презрительный взгляд скользнул по машинам. — Скоро мы избавимся от этих штук, и на «Палмере» будет процветать закон и порядок.

Тихон смолчал. Он долго не видел брата, но на мгновение ему показалось, будто за руку его держит совершенно другой человек.

— Ну вот, пришли.

Теперь они вошли в большой зал с множеством столиков. Вокруг — ни души.

— Садись где хочешь, — дал ему распоряжение Тимур, — а я пока загляну на кухню. Они обязательно должны были что-то да оставить.

Тихон сел за первый же попавшийся столик. Он и впрямь страшно проголодался, и съел бы целого тюленя, да только вот мысли о друзьях оттесняли голод, не давая думать ни о чём ином.

Тимур вернулся совсем скоро, держа поднос с миской. Внутри лежало странное, прежде не виданное Тихоном белое мясо.

— Что это? — он ткнул пальцем в кусок, мягкий.

— Это братец мой — курица, — с нескрываемой гордостью сообщил Тимур, словно сам её добыл и приготовил. — Здесь на «Палмере» есть один разводчик кур. Их мясо стоит кучи ватт, но мне для тебя ничего не жалко.

Тихон слыхал о курице, но и представить не мог, что когда-нибудь попробует её. Впрочем, чего уж говорить — ещё год назад он и про медведей-то толком не знал, а в итоге ел медвежатину несколько дней кряду, там, в северных лесах России.

Этот, без всякого сомнения, повод для гордости едва не сорвался с его языка, но он вовремя одумался и насадил на вилку жалкий белый кусочек.

— Ну? Как тебе? — улыбнулся ему Тимур, выжидающе наблюдая, как он жуёт. — Вкусно, правда?

— Вкусно, — не соврал Тихон, проглатывая мясо.

Но медвежатина всё же ему понравилась больше.

— Скоро мы будем есть курятину каждый день, брат, — Тимур хлопнул его по плечу, откинулся на стуле. — И никакой больше треклятой рыбы и тюленины. Будем питаться как наши предки!

У Тимура по лицу расползлась мечтательная улыбка, однако младший брат не разделял его энтузиазма. Точно не сейчас.

— Тима… — обратился он к нему. — Мои друзья, их правда нужно вытащить. Они не сделали ничего плохого.

— Вот ты заладил… — вуаль радости мигом сползла с его лица.

— Они спасли меня. Точнее спас Матвей, такой с чёрной бородой и голубыми глазами. Видел его?

Тима нехотя кивнул.

— Я обязан ему жизнью. Блин, да и не только ему.

Брат закрыл рот ладонью, погладил щетину.

— Спас, говоришь? Но как? Последнее, что я слышал о тебе, это как ты отправился в налёт вместе с Хриплым. Потом весь его экипаж вместе с кораблём взорвали какие-то мерзавцы и уплыли. Я думал, ты погиб в том налёте.

— Да, это правда, я был там, но мне удалось выжить. Я… — Он опустил взгляд, пытаясь быстро подыскать правильные слова.

— Ты?.. — Тимур развёл руками.

— Я выжил. Меня спасли те люди, уничтожившие корабль Хриплого.

— Те мерзавцы, убившие наших? — голос Тимура повысился. — Это они твои друзья⁈

— Нет, нет, — поспешил ответить Тихон и мысленно выругал себя. Думай, дурья башка! Никто не должен знать, что это они причастны к взрыву того корабля!

— Ты запомнил их? Тех, кто тебя спасли?

— Нет, они со мной не говорили. Просто заперли в трюме, а потом передали рыбаками, идущие с уловом на станцию «Халли».

Тихон про себя возгордился. Ловко он это придумал!

— «Халли»? — Брат поморщился. — Это та мелкая станция у моря Уэдделла?

Тихон кивнул.

— Я думал, там никто уже и не живёт. И ты находился там всё это время?

— Да, всю зиму. И эти люди заботились обо мне. — Затем он решил добавить, даже сам не знал почему: — В особенности Матвей. Он хороший, правда хороший.

Тимур хмыкнул, задумался.

— Хотел бы я их отпустить прямо сейчас, братик, но это не в моих силах. Видишь ли, теперь здесь новый порядок, новые правила. «Палмер» и все станции полуострова отныне принадлежат нашему вождю и отцу Уильяму Моргану. — Он склонил голову и перекрестился. — Всех нарушителей отправляют к нему, и он самолично решает, что с ними делать.

— Что за тупой закон? — возмутился Тихон.

— Тсс! Сдурел⁈ Говори тише! — Тимур огляделся по сторонам и перешёл на шёпот: — Никогда больше так не говори, если не хочешь неприятностей.

— Да никто и знать не знал ни про какой закон! Мы просто плыли в «Мак-Мердо» и никого не трогали.

— Понимаю, но закон есть закон. Но уверяю тебя, если всё сказанное тобой правда, и у твоих друзей нет плохих намерений…

— Нет никаких плохих намерений! Они просто плыли в научную экспедицию, а по пути хотели высадить меня в «Мак-Мердо»!

— Хорошо, хорошо, вот пускай это завтра они и расскажут отцу Моргану. Если это и впрямь научная экспедиция, как ты говоришь, он отпустит их.

— Правда?

— Разумеется. — Он нагнулся чуть вперёд. — Отец Морган справедливый и богобоязненный человек, как и всё Братство. Он не тронет людей, если те не поддались греху.

— Тима, — Тихон старался придать своему голосу серьёзный тон, — они просто плыли в «Мак-Мердо», и взяли меня с собой, потому что я надеялся отыскать тебя там.

Тимур небрежно улыбнулся.

— Что? Я что-то не так сказал?

— Нет, вовсе нет. Просто я рад тебя видеть, братик. Очень рад. И обещаю тебе, твоим друзьям ничего не угрожает. Отец Морган обязательно отпустит их и отдаст корабль, вот увидишь.

И Тихон глубоко вздохнул и выдохнул, немного успокоившись за судьбу друзей. Всё обязательно будет хорошо. И не из таких передряг выходили…

Они ещё немного помолчали. Тихон доедал курицу, брат смотрел на него, положив подбородок на ладонь. Когда с ужином было покончено, пришла его очередь задавать вопросы:

— Ну а ты, где ты был всё это время? Ты как сквозь лёд провалился, ушёл, ничего не сказав.

Лицо Тимура нахмурилось, взгляд потускнел.

— Я всё расскажу тебе, братик, но не сейчас. Давай отложим этот разговор на завтра.

— Хорошо, — нехотя бросил Тихон. Ответ брата его явно не устроил.

— Ты ешь, а потом я тебя провожу к себе в каюту, где ты сможешь отдохнуть.

«Не собираюсь я отдыхать!» — хотелось крикнуть ему, но вместо этого он спросил:

— А когда отец Морган будет разговаривать с моими друзьями?

— Думаю, завтра утром. Это не займёт много времени.

Тихон задумался, пытаясь сообразить, как он хотя бы сейчас может помочь друзьям? Побыть хоть немного полезным?

— С нами женщина с малышом, — сказал он, — он родился на борту. На нашем корабле капитан включал для них отопление…

— Хорошо, я попрошу ребят включить кондиционеры в камере посильнее, они не замёрзнут.

— И еда, пусть им принесут поесть. Они очень голодны.

— Хорошо, — кивнул брат.

И даже после этого дурацкое чувство бесполезности, крепко сжимающее его лёгкие, так и не давали вздохнуть ему полной грудью.

«Не напортачь в этот раз», — вновь отозвался в голове голос Арины: злой, не терпящий оправданий.

* * *

Их спустили на вторую палубу и загнали в тесную камеру с двумя койками и одиноким стулом. На стенах — вырезанные надписи: похабные стишки соседствовали с крестами и цитатами из Библии. Рядом с мутным иллюминатором кто-то умудрился нацарапать силуэт поморника — символ Братства.

Одну из коек сразу заняла Надя, покачивая разревевшегося малыша. Её губы примкнули к уху сына и шептали:

— Тише мой дорогой, тише, мамочка рядом…

Матвей помог Соне уложить Юдичева на одну из коек. Ему крепко досталось, он до сих пор мог сделать полноценный вздох. Но, несмотря на весьма поганый вид, продолжал убеждать их, что с ним всё в порядке.

Лейгур сел на пол, облокотил голову о стену. Эрик устроился напротив, спрятал лицо в ладонях.

— Мы были так близко… — едва не взвыла Маша, присев на краешек койки возле Нади. Она уткнулась глазами в собственные запястья, её худые плечи дрогнули от подступающих рыданий.

Матвей сел рядом с ней, приобнял и поцеловал затылок. В ответ уткнулась носом в его грудь и дала волю эмоциям, тихо всплакнув.

Следующие несколько минут все они погрузились в мрачное молчание, пытались успокоиться и дать малышу Йовану возможность заснуть.

— Я просто хочу разобраться, — первой заговорила Надя, — когда именно всё пошло не так?

— Это всё я, моя вина, — отозвался Юдичев. Его рука держалась за ребро куда как следует приложились автоматом. — Не стоило мне церемониться с тем парнем. Кажись, он оказался крепче, чем может показаться с виду, и очнулся раньше. Ещё и освободиться от пут как-то умудрился. Надо было его… — Его костлявые пальцы сжались в кулаки.

Соня возразила:

— И тогда нас расстреляли бы на месте. Братство не церемонится с убийцами их людей, кончают сразу на месте, без суда и следствия. Уж ты мне поверь, я подобного дерьма насмотрелась за последние несколько недель.

— К тому же ты лишил бы Тихона брата, — задумчивым голосом прибавил Матвей.

— Да уж, у пацана, оказывается, и родня в Братстве… — хрипло отозвался Юдичев, разразился кашлем и выплюнул на пол порцию кровавой мокроты. — Час о́т часу не легче.

— Ты думаешь, его брат может помочь нам выбраться? — Лейгур вернулся на своё место над иллюминатором.

— Я не знаю, — честно признался Матвей.

Помолчали ещё немного.

— И что будет с нами дальше? — спросил Эрик, обращаясь к Соне. — Они нас убьют?

— Хотели бы убить, не стали тратить на нас электричество, — взглядом она указала на работающий кондиционер, из которого шли тёплые потоки воздуха. — Смею предположить, нас захотят допросить, узнать подробнее, откуда вы и как собирались сбежать. Быть может, даже… — она обвела всех взглядом, — отведут нас к Уильяму Моргану.

Матвей дал себе минуту на размышления, прежде чем ответить:

— Если это произойдёт, то придерживаемся изначального плана про научную экспедицию. Возможно, это спасёт нам жизни…

— Научная экспедиция? — спросила Соня. — Может, и меня просветите?

Едва Матвей захотел ей всё рассказать, как его вдруг опередила Арина:

— Вся эта затея с экспедицией может обернуться нам боком. — Она подняла взгляд на Матвея и почесала кончик раскрасневшегося носа. — Тихон может проболтаться, расскажет брату правду, и тогда… Не забывай, он, как никак, раньше был одним из них.

— Нет, он будет следовать нашему плану, — твёрдо сказал Матвей. — Я знаю это.

— Матвей, Тихон — это ходячая проблема, — настаивала Арина, — он притягивает проблемы как магнит, и нынешнее положение не будет исключением. Только раньше мы могли повлиять на это, а сейчас…

Она окинула взглядом камеру, намекая на сложившееся положение.

— Я не согласна с тобой, — вдруг вмешалась Надя. — Тихон не будет болтать лишнего.

— Откуда такая уверенность, Надь?

— Неоткуда, — ответила она, — просто знаю.

Пока обсуждали Тихона, Соня наблюдала за говорящими вопросительным взглядом, а затем приподнялась и спросила:

— Постой, постой, я правильно расслышала? Мальчишка состоял в Братстве?

— Да, — холодно ответила Арина, — пока случайно не оказался у нас в плену.

— В плену значит… — голос Сони затих, потонув в мимолётной задумчивости, а затем вдруг оживился. — Да кто вы такие, люди⁈ Я требую рассказать мне всё, и в этот раз без всяких отговорок по типу: «эта долгая история»! Теперь-то времени у нас навалом!

— Не сейчас, Сонь, — голос Юдичева смягчился, избавившись от больных ноток. — Вот правда, не время и не место для этого. Давай лучше думать, как бы выбраться отсюда, да побыстрее. — Его рука снова прижалась к ребру, а лицо исказила гримаса боли. — Что-то подсказывает мне, что времени у нас в обрез.

— Мы должны договориться с Братством, — вставил Матвей, — убедить их оставить нас в живых. Иного выхода отсюда я не вижу.

И тогда ему ответил Эрик:

— Думается мне, договориться с мерзляками значительно проще, нежели с ними. — С тяжёлым, наполненный досадой вздохом, он добавил: — Ни этого я ожидал, отправляясь сюда за помощью.

— Что ж, добро пожаловать в Антарктиду, — прохрипел Юдичев и на лице его образовалась ироничная улыбка.

Услышав это, Соня вновь принялась атаковать вопросами про их путешествие. Сил хватило только на рассказ о далёкой родине ярла Эрика и его ответственной миссии по спасению его народа.

— Значит… — осевшим голосом шептала Соня, глядя в пол, который наверняка послужил воображаемым холстом для отражения услышанного ей рассказа об архипелаге. — Вы… вы все находились так далеко отсюда? Я и представить не могла… Боже… — Она тряхнула головой. — Ладно, хватит с меня на сегодня потрясений, иначе не ровён час, и к рассвету я уже окончательно умом тронусь.

— Мы должны придерживаться изначального плана, точка, — ещё раз напомнил Матвей. — Сейчас это наша единственная надежда выбраться отсюда.

«Мало того, что единственная, так ещё и чертовски хрупкая» — позже мысленно признался он самому себе.

Глава 7 Мессия

Они пришли на следующее утро.

Щёлкнул замок, с тягучим скрипом открылась тяжёлая металлическая дверь. В проходе стоял Винник, а за его спиной четверо вооружённых верзил с оружием в руках и хмурыми минами.

— Вышли по одному, — жёстким, не терпящим неповиновения голосом приказал он.

Арина заметила, как Надя вцепилась в малыша, будто предчувствуя, что его собираются отнять. Тогда она встала рядом и поклялась про себя: перегрызёт глотку любому из этого отребья, кто посмеет хоть пальцем тронуть маленького Йована.

Йован… ей до сих пор было не по себе слышать это имя. Ночью он снова громко плакал и всех разбудил. Голова страшно гудела, с трудом привыкшая к холодному полу спина заныла с новой силой, но никто и не посмел жаловаться. Этой ночью Арину крайне удивил Юдичев. С позволения Нади он стал напевать малышу глупую песню про старого моряка, заплывшего на остров с населяющими его грудастыми амазонками. Пошлый текст, спетый хрипловатым голосом, таинственным образом успокоил малыша, а молоко матери помогло крепко заснуть.

Встав по двое, под пристальным надзором автоматов, направились к лестнице. Их предупредили сразу — никаких разговоров, потому молчали.

Поднявшись до десятой палубы, они оказались в просторном коридоре со множеством людей, вооружённых, тепло одетых, все принадлежали к Братству. Мужчины и женщины сразу обратили к ним изучающие взгляды.

Пройдя ещё немного дальше, дверь одной из кают открылась, и Арина заметил её. Ту девку, отнявшую у неё нож. Их взгляды пересеклись, и мерзавка в ответ ей подмигнула, чмокнув губами воздушный поцелуй.

Арина посмотрела на цифры над её головой. Номер каюты 10184.

— Десять, восемнадцать, четыре… — шептала она, отпечатывая в памяти цифры, — десять, восемнадцать, четыре…

Завернули за угол и оказались в странном месте, с ветвящимися улочками и расставленными вдоль скамейками. Табличка указателя гласила, что они проходили мимо «ЦЕНТРАЛЬНОГО ПАРКА». Арина задрала голову и разглядела гигантскую стеклянную крышу; птицы кружили в синем небе с редкими облаками. По ощущениям она словно вернулась на Захваченные Земли.

Лайнер теперь стал казаться ещё больше, когда их путь продолжился в овальном помещении, с десятками столов и стульев. Очередная вывеска подсказала: некогда здесь был ресторан.

И вдруг послышался мелодичный звук — медленный, как ленивый утренний дождь, он капал и капал, превращаясь в музыку.

Уильям Морган стоял на небольшом подиуме, эдакую мини-версию сцены театра, где он выступал со вчерашней проповедью. Пальцы вожака Братства легко касались клавиш пианино, извлекая ноту за нотой.

Уильям, не прекращая играть, оглянулся через плечо в сторону вошедших.

— Ах, вот и наши беглецы… — голос его прозвучал мягко и что не менее важно — на русском. Слышался лишь небольшой акцент.

Не вставая со стула, он закрыл клавиши пианино, нежно погладил его поверхность, стряхнув невидимую пыль, и обернулся в их сторону. Его узкое лицо дышало необъяснимым величием. Спокойный и властный, чуть задрав подбородок, на котором росла козлиная бородка с ниточками седины. Чёрные глаза лениво скользнули от одного к другому, пока не остановились на Наде с ребёнком.

— Боже правый, до чего чудесный малыш! — улыбнулся Уильям. — Мальчик? Девочка?

— Мальчик, — осторожно ответила Надя.

Уильям поднялся, ловко спрыгнул с подиума и направился к Наде. Она крепче прижала к себе сына, смиряя приближающегося чужака подозрительным взглядом, и попятилась, пока не упёрлась в стоявшего позади охранника. Тот слегка пихнул её обратно, на прежнее место.

— Ну же, не стоит так бояться. — Уильям поднял перед собой руки. — Я всего лишь хочу разглядеть это невинное создание поближе. Обещаю, я к нему не притронусь.

Надя тяжело задышала носом, выражая молчаливый протест. Но Уильям всё же подошёл к новоиспечённой матери, и тень его фигуры накрыла её до кончика носа.

Йован проснулся. Из крохотных губок брызнули пузырьки. Арина знала: малыш вот-вот заплачет, но как только здоровяк в лице Уильяма оказался перед ним, на младенца легло странное спокойствие, заставившее его лишь разглядывать незнакомца, чья голова козырьком нависла над ним.

— До чего милый карапуз, — глаза Уильяма улыбались. — Очень уж я люблю детей. В них столько невинности, столько чистоты! Их страница жизни ещё пуста, белая как утренний снег. Жаль, я не могу подержать его. По выражению лица матери я вижу, что она против. И я уважаю её право.

Арину сказанное возмутило, позволив упрёку вырваться из её рта:

— В таком случае вы могли бы и уважить её право провести эту ночь не в тесной камере.

Густые брови Уильяма в удивлении поднялись.

— Это правда? — он медленно перевёл взгляд от Арины к Виннику. — Ты позволил молодой матери провести эту ночь в тюремной камере?

Пират опустил голову и почесал в затылке.

— Простите, отец Уильям, мы… — промямлил он в ответ.

— С Девой Марией и её сыном ты поступил бы таким же образом?

— Нет, что вы, отец Уильям! — Маленькие крысиные глазки сверкнули испугом. — Я никогда бы…

— Помолчи, мы позже это обсудим. — резко оборвал он его и обернулся к Арине. — Как твоё имя, дитя?

— Арина.

— Арина… — произнёс он, пробуя имя на вкус. — Даю вам обеим слово, что подобного больше не повторится.

Арина почувствовала прилив сил и взяла на себя храбрость ответить прямо.

— Такое место уже имеется: каюта на корабле, который у нас отняли. С вашей стороны будет весьма благородно отпустить нас, и…

Шаг вперёд сделал Матвей, властным движением руки приказав Арине помолчать. Ей стоило больших усилий унять охвативший её азарт от этой беседы.

— Мистер Морган… — обратился к нему Матвей и чуть поклонился. — Позвольте представиться, моё имя Матвей Беляев. Я собиратель со станции «Восток» и отвечаю за всех этих людей.

Уильям смерил его долгим взглядом.

— Значит, это на вас мне стоит повесить все обвинения в попытке нарушить законы Братства, мистер Беляев? — произнёс он так спокойно, будто речь шла о сущем пустяке.

Арина заметила, как Матвей нервно сглотнул.

— Теперь вы главный на Палмере и можете поступать как вам заблагорассудиться, — он сохранял уважительный тон, — но прежде чем вы сделаете это, дайте мне возможность от лица моей группы объяснить, что именно заставило нас решиться на попытку побега этой ночью.

— Хм… — Уильям спрятал руки за спиной, осмотрел остальных и вернулся на подиум. Там он сел на банкетку, положил руку на крышку пианино и мягко произнёс: — Что ж, попробуйте, но учтите: мерзость пред Господом — уста лживые, а говорящие истину благоугодны Ему! * Я не терплю лжи, мистер Беляев, потому настоятельно прошу вас не вредить самому себе. — Он махнул ему рукой. — Говорите.

Матвей прочистил горло.

— Большинство здесь собравшихся — участники важной научной экспедиции на Захваченные Земли. Наша цель — починка радар-станции в районе Анкориджа, что в Аляске. Не хочу вдаваться в излишние подробности, а потом скажу кратко: если наша миссия увенчается успехом, то собиратели всей Антарктиды смогут получать весьма точные прогнозы перед вылазками на недели вперёд, что существенно…

— Вы не рассказали, откуда плыли, прежде чем угодили сюда? — прервал его Уильям. — С какой станции?

— «Халли», — ответил Матвей, — это станция расположенная на леднике…

— … Бранта, — закончил Уильям, его пальцы забарабанили по крышке пианино, — в море Уэдделла, далеко на востоке отсюда. Я даже помню точную дату основания этой станции, пятое февраля две тысячи тринадцатого года. Хотите знать, откуда мне это известно, мистер Беляев?

Матвей молчал.

Напряжение нарастало.

— Бо́льшую часть своей жизни я прожил там, на станции Халли, — объяснил Уильям. — Именно там я говорил с Богом в лице поморника. И мне вот что интересно… — Его рука скользнула по всем выстроившимся в ряд пленникам. — Разбуди меня посреди ночи, и я вспомню все лица родного «Халли», назову каждого поимённо… Но что касается ваших лиц…

Охранники позади оживились. Щёлкнули предохранители.

«Вот же дерьмо…» подумала про себя Арина.

Уильям поднял раскрытые ладони вперёд в примиряющем жесте.

— Но хорошо, возможно, вы действительно с «Халли», и прибыли туда сравнительно недавно. В конце концов, я не был там много лет. Однако… — он выпятил указательный палец, — я человек осторожный, и прежде чем вы продолжите объяснять причину своего поступка, я сделаю вот что… — Он щёлкнул пальцем и один из его людей вышел к подиуму, склонив перед Уильямом голову, словно перед ним стоял король. — Сергей, свяжись с «Халли» и узнай, выходило ли в этом месяце с их порта какое-либо научное судно, и если да, уточни состав экипажа и…

— Постойте… — дрогнувшим голосом произнёс Матвей.

Арина чувствовала, как кончики пальцев рук и ног онемели от холода. Их и без того хрупкая надежда теперь окончательно разбилась на мелкие кусочки.

Губы Уильяма согнулись в лёгкой полуулыбке, будто он заранее знал, что его водят за нос, и теперь вывел лжецов на чистую воду.

— Какие-то проблемы, мистер Беляев?

Все озирались в сторону Матвея, в его уткнувшееся в пол хмурое лицо. Арина буквально слышала, как он думает, только вот о чём?

Напряжённая тишина длилась недолго.

— Я теряю терпение… — произнёс Уильям, сомкнув зубы.

— Да, я соврал, — чуть осевшим голосом ответил Матвей и поднял взгляд на вожака Братства. — Мы прибыли не со станции «Халли», а с Захваченных Земель, где находились последние десять месяцев.

На несколько секунд в помещении воцарилась тишина, пока не разорвалась пронзительным грохотом Винника и его приспешников.

Но несмотря на ожидаемую реакцию, Матвей продолжил:

— И мы действительно участвовали в важной экспедиции, некоторые из нас… — он обернулся в сторону Маши, в чьих глазах мелькнул протест. — Но в какой-то момент всё пошло не по плану и мы застряли.

Хохот пиратов не смолкал, а вот улыбка с лица Уильяма стёрлась окончательно.

— Вы играетесь с гневом божьим, мистер Беляев, собиратель со станции «Восток». Но, будучи Его посланником, я строго следую его наставлению быть терпеливым и милосердным, потому даю вам последнюю возможность выплюнуть засевшую на ваших устах ложь и сказать правду.

— Я говорю правду, — настаивал Матвей и вышел вперёд. — Если не верите, можете спросить об этом Тихона, мальчика, который вчера был с нами.

Пальцы Уильяма забарабанили по крышке быстрее.

— Хорошо, пускай вы действительно каким-то образом выживали все эти месяцы на захваченных демонами территориях…

Кто-то из подчинённых Винник ещё раз хохотнул и успокоился.

Уильям подался вперёд.

— И что с того? Думаете, это обстоятельство поможет вам избежать наказания за попытку бегства?

Матвей облизал пересохшие губы.

— А если я предложу вам оружие?

— Оружие? — выплюнул Уильям. — Оглядитесь вокруг, мистер Беляев! У меня армия верных мне последователей, вооружённая до зубов!

— Я не говорю про автоматы, гранаты и ножи… — Матвей серьёзно глядел в глаза Уильяму, — а про оружие, способное уничтожить мерзляков.

В воздухе тяжёлым облаком повисло очередное напряжённое ожидание.

— Матвей, ты с ума сошёл? — послышался позади шёпот Маши. — Немедленно перестань!

Но собиратель отмахнулся от неё, прося не лезть не в своё дело.

Арина тем временем находилась в состоянии шока. Секрет, столь бережно хранимый ими эти месяцы, вдруг стал достоянием общественности. И не абы перед кем, а перед сворой религиозных фанатиков.

— Ты держишь меня за идиота? — отозвался Морган, сжимая кулаки. — На свете не существует подобного оружия.

Матвей говорил быстро:

— Оно существует. Это токсин, который разрабатывали в научном центре Москвы, столице бывшей России. Именно оттуда мы…

— И где сейчас этот токсин? — спросил Уильям с видом глубочайшего недоверия.

— У нас его украли, вместе с кораблём. Именно поэтому нам пришлось выживать…

Раздались отдельные смешки позади.

— Украли, вместе с кораблём… — вздохнул Уильям. — Вы блистательный рассказчик, мистер Беляев, однако весь этот фарс меня изрядно утомил.

Предводитель Братства щёлкнул пальцем, и двое верзил схватили под руки Матвея и поволокли его к ногам Уильяма.

— Нет! Отпустите его! Отпустите! — завопила Маша.

— Я говорю правду! — продолжал настаивать Матвей. — Спросите мальчика, опросите нас всех…

Удар прикладом в спину заставил собирателя замолчать и рухнуть на пол.

— Он говорит правду! — выступила Маша. — Токсин существует! Он…

Один из пиратов подошёл к ней сзади, приложил ладонь ко рту и дуло пистолета к виску.

Арина услышала, как он громко шепнул ей:

— Отец Морган не давал тебе слова, сука.

Лейгур дёрнулся вперёд, но ткнувший его в спину дулом дробовика пират сообщил, что это затея обернётся для него не лучшим образом.

А потом началось настоящее безумие.

У Нади прямо из рук вырвали ребёнка. Она закричала, бросилась на похитителя и попыталась выхватить малыша.

— Отдай его, ублюдок!

Её ударили прикладом в лицо. Она согнулась в три погибели и выплюнула выбитый зуб вместе с кровавым ошмётком. Арина бросилась ей на помощь, но удар хлёсткой пощёчины заставил её развернуться на сто восемьдесят градусов и упасть на пол. Острая боль пронзила её позвоночник.

Юдичев тоже сопротивлялся и даже смог повалить на лопатки несколько мужиков, прежде чем его скрутили за руки, не давая пошевелиться. Ему оставалось лишь выкрикивать проклятия. Соню положили рядом с ним, прижав её голову к полу грязным ботинком.

— Вы все больные! — вопила она. — Больные на голову фанатики!

Эрик поднял руки, давая понять, что не намерен сопротивляться. Не помогло. Ему досталось как и всем, прикладом в нос.

Всё это случилось в одно мгновение. Арина как парализованная наблюдала за Матвеем, стоящим на коленях перед Уильямом Морганом. Неоткуда взявшийся пистолет вожака Братства медленно опускался ко лбу Матвея.

— Всех остальных вернуть в камеру и записать в очередь на проповедь, — приказал Уильям и взвёл курок пистолета, — а с нашим главным сказочником и лжецом я разберусь прямо сейчас…

И вдруг Арину осенило.

— Я могу доказать! — крикнула она что есть силы. — Доказать, что это всё это правда! Про токсин, про Захваченные Земли…

Она почувствовала удар в ребро и взвизгнула от тупой боли.

— Тебе не давали слова, злючка!

Перед глазами она вдруг увидела белёсое остриё… своего ножа из китовой кости. Затем самодовольная улыбка на лице пиратки и горевшие от возбуждения глаза, впившиеся в неё как лезвие ножа.

Арина заставила себя отвернуться от неё и взглянуть на Матвея. Его голова опущена, и, судя по его отрешенному виду, смирился со своей участью. Но этого так и не произошло. Уильям Морган смотрел на неё, прижимая дуло пистолета к затылку её родного человека…

— Вот как? — с небрежностью бросил вожак Братства. — И каким же образом?

— Дневник… — каждое слово отдавалось тягучей болью в рёбрах, — все эти месяцы я вела дневник и описывала происходившее с нами…

«И не только…»

— Дневник… — Уильям покачал головой и улыбнулся. — И где же этот дневник? — Дуло пистолета угрожающе ткнуло в лоб Матвея. — Может, и его украли?

— Нет, не украли. — Арина заметила, как на неё с мученическим выражением лица поглядывает Матвей. Его голубые глаза зияли надеждой и страхом. — Он остался на корабле, который вы у нас отняли. Под матрацем, крайняя левая койка самой дальней каюты. Прочтите его и сами убедитесь, почему мы хотели сбежать. Токсин, экспедиция… Всё это правда. Матвей говорит правду.

Она нашла в себе силы подняться на ноги. Воровка её ножа захотел помешать, но Уильям резко мотнул головой в немом приказе, и та вяло ослабила хватку.

Превозмогая боль, Арина встала в полный рост.

— Вы говорили, что следуете божьему закону быть милосердным… — у неё перехватило дыхание. — Прошу, проявите это милосердие и не трогайте его… — Горячие слёзы прыснули из её глаз.

Уильям Морган долго и упорно смотрел ей в лицо, пока наконец не опустил пистолет.

— Быть по-твоему… — Он убрал пистолет. — Я ознакомлюсь с этим… дневником. Молись, чтобы он действительно оказался там. — Снова щелчок пальцами. Теперь она вздрагивала каждый раз, заслышав этот звук. — Отведите их обратно в клетку. Винник, ты же захватил их корабль?

— Да, отец Морган.

— Проводишь меня к нему.

Уильям спрятал оружие за поясом.

— Мой ребёнок… — из последних сил выдавил Надя, которую грубо подняли с пола. — Верните мне моего ребёнка.

— О нет, милая моя, — нежным, отеческим голосом произнёс Уильям. — Твой чудный малыш останется с нами. У его матери был шанс сказать правду, но она этого не сделала. Негоже столь невинному созданию впитывать в себя грех лжи, в особенности от родной матери.

Арина возмутилась:

— Вы не можете!..

Он резко обернулся к ней, схватил за шкирку. Их лбы соприкоснулись. Горячее дыхание обволокло её щёки.

— Ещё как могу, — прошипел он. — Будем считать, что ребёнок — это плата за ложь про «Халли» и остальные бредни, которые вы пытались впарить мне! Но учти, дитя, ещё одна такая ложь станет для всех вас последней.

Уильям грубо отпихнул её в руки своих верзил.

— Увести их!

* * *

Всю обратную дорогу Надя умоляла вернуть ей Йована, на что непременно получала грубым тычком ствола автомата в спину, бока, рёбра. Её истерика лишь росла и достигла своего апогея, когда дверь камеры за ними закрылась.

— ОТДАЙТЕ МНЕ МОЕГО РЕБЁНКА, СВОЛОЧИ!

Её жилистые руки сомкнулись в кулаках, и она в отчаянии заколотила по двери. Дребезжащий звук быстрыми волнами прокатился по всей камере, отдаваясь в ушах. Отсюда она виделась Матвею как вихрь неудержимой ярости. Выпусти такой на свободу — и пиши пропало, она прикончит всех на это лайнере без разбору.

К Наде подошёл Лейгур. Он положил руку ей на плечо, а затем силой потянул на себя, крепко сжав её в объятиях. Поначалу она колотила здоровяка и рыдала, прося отпустить её, однако каждый взмах её руки ослабевал, удары утихали, и в конечном счёте остались одни лишь всхлипывания.

Лейгур молчал и, в попытке утешить несчастную мать, неуклюже поглаживал её по спине.

Прошло около часа. Надина истерика стихла, и теперь она сидела на полу, пустым взглядом уставившись в одну-единственную точку.

Когда охвативший всех шок отступил, первой из всех заговорила Маша:

— Боже, Матвей, о чём ты только думал…

Но Матвей и рта не успел открыть, как его опередила Арина. Девушка вскочила на ноги и с горящей яростью в глазах уставилась на Машу.

— О чём он думал⁈ — Её голос едва не сорвался на крик. — И ты ещё спрашиваешь, сука неблагодарная? ОН ДУМАЛ О ТЕБЕ! ОБО ВСЕХ НАС! Если бы не он…

— Арина, прошу! — громко крикнул Матвей. — Прошу тебя, не начинай. Не сейчас.

Он не мог сердиться на неё, в особенности после того, как она в очередной раз спасла его жизнь, но и допустить рождения ссоры между ней и Машей тоже не желал.

— У меня было два выбора, — он облизнул губы и повернулся к остальным, — рискнуть и выдумать на ходу очередную ложь, поставив на кон наши жизни, или сказать ему правду и попытаться спасти нас. — Он прерывисто вздохнул. — Я выбрал второе. И… пускай это всё обернулось так, как обернулось, главное одно — мы живы.

— Надолго ли… — прошептал Эрик и гневно шаркнул ногой по полу. — Чтоб меня! Проклятая Антарктида! Сборище сумасшедших придурков с обмороженными мозгами. Дерьмо, поганое дерьмо! Faen ta alt sammen!

До сих самых пор Матвей никогда не видел Эрика столь озлобленным.

— Они забрали моего сына… — раздался охрипший голос. Пока Надя говорила, её стеклянный взгляд по-прежнему высматривал нечто лишь видимой одной ей на полу. — Моего Йована…

Сидевший рядом Лейгур ответил:

— Мы вернём его. Обязательно…

— Я убью всех этих сукиных детей, — шептала она так, словно разговаривала сама с собой, — всех, кто хоть пальцем к нему притронулся.

По камере разлилось неловкое молчание.

— Думаю, — осторожно, словно боясь сказать лишнего, говорила Соня, — я знаю, куда они могли увести твоего мальчика. Они держат всех детишек, оставленных без родителей…

Надя резко посмотрела на Соню.

— У моего сына есть я! Его мать!

Соня нервно сглотнула. Её щёки зарумянились.

— Да, прости… не стоило мне так говорить. Я хотела лишь сказать, что они могли его отнести на двенадцатую палубу. Там есть одно местечко, нечто вроде детского сада. Они наверняка держат его там.

— А я вот что скажу… — впервые взял слово Юдичев. — Но сначала… Арин.

Девушка подняла на него взгляд.

— Этот твоей дневник и всё написанное там… Думаешь, это убедит Моргана?

— Я надеюсь, — ответила она, прильнув губами к прижатым друг к другу кулакам. — Там указаны места, имена, записи… Это должно его заинтересовать.

— Короче, — выдохнул Макс, — как по мне, так мы выиграли время и ничего больше. И это всё лучше, чем ничего. Даже если нам удастся убедить этого ублюдка поверить нам, в живых он нас долго не продержит. Поспрашивает ещё немного, вытянет информацию и прихлопнет к чертям собачьим. Потому сейчас нам нужно думать только об одном, — его взгляд прошёлся по всем собравшимся, — как принять бой с этими говнюками. Да, именно бой. Нет у нас времени на посиделки и придумывание всякого рода планов. Мы должны дать сучьим детям отпор.

— Согласен, — сказал Лейгур, — эти фанатики нас просто так не отпустят.

Матвей мысленно встал на их сторону. Сдаётся ему, Морган не оставил бы их в живых, спустись они хоть с неба с белоснежными крыльями за спинами.

— Может… Тихон сможет нам помочь? — осторожно спросила Соня. — Или его брат? Ведь должен же он…

— Не думаю, что Тихону теперь есть до нас хоть какое-то дело, — предположила Арина. — Он нашёл своего брата, ему ничего не грозит. На кой-чёрт ему сдались мы?

Ей ответила Надя.

— Ты же прекрасно знаешь, что это неправда, Арин. Он не бросит нас, не оставит в беде.

— Тогда где он? — её кулаки сжались. — Где его помощь, а? Где⁈

Надя ей не ответила.

— Мы здесь одни. Точка. И полагаться можем только на себя.

Её слова прозвучали, как приговор, повиснув над ними тревожной тишиной.

Глава 8 Непростительный грех

Тихон ждал брата в небольшой каюте на одиннадцатой палубе. Тот обещал вернуться к семи утра, но электронные часы на крохотном столике у стены уже показывали без десяти восемь.

Рассветало. Видневшиеся из широкого иллюминатора айсберги ослепляли белизной. Небо чистое, без единого облачка. В синих водах лениво курсировали траулеры, лодки и катера.

Вскоре сидеть на кровати наскучило, и он решительно направился к выходу, собираясь отыскать запропастившегося брата, однако, дёрнув ручку, обнаружил, что дверь не поддаётся. Тихон ахнул: неужели Тима, родной брат, запер его здесь словно пленника?

Он протестующе плюхнулся на край койки, важно скрестил руки на груди и придал лицу нарочито злое выражение, готовясь в этой положении встретить старшего брата и предъявить ему недовольство. Но сидеть так вскоре наскучило, он опустил затёкшую шею и вдруг заметил рулон бумаги, выпирающий из-под подножия раскладного дивана. Терзаемый любопытством Тихон сел на колени, пригнулся и потянул находку на себя. Оказавшаяся в его руках шершавая бумага пахла пылью, по краям подранная, а на ощупь скорее походила на странную ткань. Он медленно развернул рулон и наблюдал, как перед ним обнажается портрет некоей женщины, нарисованной карандашом. Чёрные глаза незнакомки смотрели на него с лёгкой ухмылкой, острый подбородок чуть приподнят, придавая ей важности; длинные волнистые волосы спадали до самых плеч и, казалось, вот-вот прорвутся за границы изображения и распластаются по полу, заполонив своей мягкостью всю эту крохотную каюту.

Неужели Тимур нарисовал это? Через секунду Тихон узнал ответ, когда взглянул в правый уголок полотна и разглядел подпись: «Josie M. 2090».

Тихон нагнулся и под диваном разделял ещё с десяток рулонов, больших и маленьких. Что они здесь делают?

Загремела замочная скважина. Тихон быстро свернул рисунок и забросил его под диван, а сам юркнул на кровать, на котором и встретил вошедшего брата.

— Вот и я, братец, — с улыбкой на лице доложил он и закрыл за собой дверь. В руке он держал старый, изодранный рюкзак, оставленный Тихоном на корабле. — Извини за опоздание, пришлось немного…

— Мои друзья, — решительно прервал его Тихон, вставая с кровати, — их допросили? С ними всё в порядке?

С лица брата медленно сползла улыбка.

— Об этом мы ещё поговорим.

Нечто странное и подозрительное послышалось в голосе Тимура, и Тихон ощутил прикосновение холода внутри.

— Это он? — Тимур поднял рюкзак. — Вроде подходит под твоё описание.

Тихон кивнул.

— Да, это мой. — Он протянул руку к лямке, но брат не торопился возвращать его вещи. Тимур расстегнул молнию рюкзака и не церемонясь вывалил содержимое. По столу прокатились несколько использованных гильз, пара запасных перчаток и нож, подаренный ему Матвеем. Но ничего из этого не привлекло внимание брата сильнее колоды карт для игры в покер, связанную резинкой.

— О боже, только не это. — Он подобрал одну из карт, червового валета, и грозно замахал ею перед лицом младшего брата. — Ты продолжаешь играть в карты?

Тихон ощутил растерянность.

— Да, но…

— Это грех, Тихон! Азарт — это грех! Неужели ты не понимаешь⁈ Это… — Брат собрал лоб в складки, будто он изо всех сил напряг все имеющееся у него извилины в мозгу. В конечном счёте он выкрикнул: — Это плохо! Так нельзя!

Тимур вдруг сорвался с места, подошёл к иллюминатору и потянулся к ручке.

— Тима, погоди!

Но было поздно. Связанная бечёвкой колода плюхнулась в ледяную воду. Все пятьдесят две карты, прошедшие с ним весь этого долгий путь, в один крохотный миг сгинули в бездне.

Тихона охватил оторопь, стало трудно дышать. Обескураженный, он смотрел в окно иллюминатора, не в состоянии вымолвить и слова.

— Так будет лучше для тебя, младший братик, — рука осторожно коснулась его плеча. — Поверь мне, я знаю, о чём говорю.

Напряжённое и быстрое дыхание брата сходило на нет.

Тихон заставил себя оторвать взгляд от иллюминатора и сесть обратно на кровать. В груди поселилась неприятная пустота.

Он постарался не сорваться, не думать о картах. В конце концов, это всего лишь куски картона…

«Я столько лет играл с этой колодой! Столько лет!»

…и сейчас было куда важнее не ругаться с братом…

«Я ему тресну, ей богу, тресну!»

…и поговорить с ним о более животрепещущей для него темы.

— Так что там с моими друзьями? — Тихон не решился поднять взгляд в сторону брата. — Они живы?

— Да, — холодно ответил Тимур, — они живы. Пока что…

У Тихона внутри потяжелело. Он вперил глаза в брата и ощутил, как сердце застучало быстрее.

— Что значит «пока что»? — выдавил он. — Что значит «пока что»⁈

Тимур коснулся ножа Матвея и принялся разглядывать его со всех сторон.

— Я не присутствовал на допросе, но мне рассказали, что они солгали отцу Моргану. — Он посмотрел на него. — Наплели какую-то небылицу про экспедицию из «Халли» в Захваченные Земли и едва не поплатились за это жизнями.

Внутри у Тихона потяжелело.

Тимур отложил нож и сел на край кровати рядом с ним.

— Потом, как я слышал, твои друзья… — Слово «друзья» он подчеркнул пренебрежительным тоном, — рассказали о существовании некоего оружия, способного убивать демонов, упавших с неба, и что им удалось пережить лето там, на Захваченных Землях… — Тимур серьёзно поглядел младшему брату в глаза и коснулся его руки. — Я хочу знать, что связывает тебя с этими людьми. Кто они такие, говорят ли правду… я хочу знать всё. Я твой старший брат, и я имею право знать правду.

Тихон старался сдерживать удивление. Что заставило Матвея и остальных рассказать Уильяму правду? И что ему теперь делать?

— Эй, ты слышишь меня⁈ — Тимур чуть сжал его кисть. — Расскажи мне, где тебя всё это время носило?

— Вот уж нет, — запротестовал Тихон и отдёрнул руку. — Ты первый!

— Что?..

— Сначала ты! Я хочу знать, где ты пропадал! Почему ушёл той ночью, ничего не сказав? Ты исчез первым из моей жизни, пропал почти на два года! И думается мне, что в этой комнате я первым имею право знать, где тебя носило всё это время!

Тимур прикусил губу и отвёл взгляд в стену. Потом он встал, подошёл к столу и налил себе в стакан воды из бутылки.

— Знаешь, ты прав, — он сделал несколько тяжёлых глотков и положил его на стол с громким стуком. Затем его печальный взгляд обратился к Тихону, голос смягчился: — Да, ты абсолютно прав.

Тимур сел за столик, окунул пятерню в густые волосы и устало вздохнул.

— Хорошо, Тихон, я расскажу тебе, и каждое моё слово будет чистейшей правдой, так что тебе не придётся выискивать в ней ложь. Но прежде чем я начну, я вот что тебе скажу: всё это я делал ради тебя, ради нашего будущего. И если бы я только знал, чем всё это обернётся…

Услышанное никак не оправдало брата. Обида никуда не исчезла.

Тимур же начал свой рассказ:

— Помнишь нашу с тобой мечту? Как мы хотели выбраться из этой холодной и неприглядной «Чешуйчатой» и оказаться здесь? Начать жизнь с чистого листа в собственной каюте?

Тихон кивнул.

— Помню, — ответил он. — А особенно чем вся эта затея закончилась. Те двое мерзавцев обманули нас, украли все наши ватты.

— Ты представить не можешь, брат, каким ослом я тогда себя чувствовал. Как же я ненавидел этих сволочей, обманувших нас с тобой. Мне хотелось с ними поквитаться, вернуть то, что принадлежало нам! В какой-то миг это чувство стало не выносимым, я не выдержал и пошёл к отцу Моргану, просить у него помощи.

Возникла недолгая пауза. С виду Тимур как будто бы набирался сил для продолжения.

— Я рассказал ему, как всё было, — сказал он, — как нас с тобой жестоко обманули. Он проникся моей историей и дал слово помочь узнать имена этих негодяев. Он сказал мне тогда: «любой член Братства мне ровно сын, и я, как подобает каждому отцу, обязан вступать в защиту своих детей».

В коридоре послышались громкие разговоры и шаги, отвлёкшие Тимура от рассказа. Как только они стихли, он продолжил:

— Уж не знаю как, но у отца Уильяма получилось их отыскать. Так, я получил два имени: Фред Бёрнс и Стив Олдридж. Оба к тому времени жили в «Мак-Мердо», но где именно — неизвестно. Станция-то огромная, десять тысяч душ. Тогда отец Уильям позволил мне отправиться туда и совершить правосудие. Вернуть то, что было украдено. Я так и сделал. Мы договорились, что о моей затее никто не будет знать, кроме нас двоих.

Тихон возмутился:

— Вот значит как. И почему ты мне ничего не сказал?

— Не хотел тебя впутывать. Это сейчас ты вымахал, вон каким стал за эти два года! А тогда ты ещё был слишком мал…

Тихон сложил руки у груди, нахмурил брови и жёстко ответил:

— Кончай гнать пургу и говори правду.

— Я говорю правду…

— Да всё ты гонишь, и я это прекрасно вижу. Ты врать никогда не умел толком, вечно губу нижнюю жуёшь, когда заливаешь.

И это была правда. Ещё до того, как они вступили в Братство, и брат ничего против покера не имел и частенько играл с ним, во время очередной партии, Тихон раз за разом подлавливал его блеф по этой самой привычке: когда он начинал грызть губу чуть ли не до крови.

— Ну? Так и будешь со мной разговаривать как с дитём малым?

— Хорошо, — вздохнул старший брат, — не взял я тебя потому, что от тебя в этом деле всё равно не было бы никакой пользы. Я не хотел, чтобы ты мешался под ногами, пока я свожу счёты с этими ворами.

— В таком случае ты мог бы не убегать средь ночи и нагло меня обманывать! Мог бы хоть сказать, куда собираешься!

— И тогда ты увязался бы за мной! — Тимур чуть не сорвался на крик. — Я ведь прекрасно знаю, какой ты настырный. Тебе было бы достаточно узнать, что я отправился в «Мак-Мердо», и уже на следующий день ты бы угнал катер и помчался следом.

Тихон вскочил с постели.

— Разумеется, я бы так сделал, потому что ты мой старший брат, а не хрен с горы! — крикнул он и почувствовал, как в глазах защекотало.

Тимур понурился, его уши покраснели.

— Да, признаю, я поступил неправильно, и страшно в этом раскаиваюсь, — он поднял взгляд на Тихона и решительно ответил: — но иначе поступить не мог! Среди Братства ты был в безопасности, а я не хотел подвергать тебя риску.

— Пускай и так, но ты мог послать мне хотя бы весточку. Оставить долбаную записку, чтобы я хоть знал, что ты жив!

Тимур вновь опустил голову, сложил пальцы в замок и тихо пробормотал:

— Да, я должен был это сделать, и долго это откладывал, но… кое-что произошло, и потому я не смог написать тебе.

Как же много возражений так норовили вырваться из уст Тихона! С огромным усилием он удерживал их как рвущуюся с поводка свору собак.

Намеревался ли Тихон оправдывать его поступок? Не уж, хренушки.

— И? — Юноша плюхнулся на кровать, отведя взгляд в сторону. — Что же случилось? Ты нашёл их?

— К тому времени только одного Фреда. Ты наверняка помнишь его, тот самый якобы скупщик рыбы, давший нам наводку на его подельника.

Тихон припомнил внешность этот Фреда: мужик за сорок, широкая физиономия с прилипшей к ней ухмылки и постоянный багрянец на щеках. Он сразу расположил к себе своими заманчивыми речами двух доверчивых юношей с маленькой и бедной станции «Чешуйчатая».

— Я прибыл в «Мак-Мердо» через неделю, выдав себя за переселенца с полуострова, — продолжал Тимур. — Снял койку в жилом модуле у какого-то старика, устроился мясником — разделывать туши тюленей и рыбы. А в свободное время понемногу собирал сведения о тех двоих. Это заняло несколько месяцев. Но, в конце концов, я услышал имя Фреда Бёрнса от одного пьяницы в местной таверне. Расспросив его, я понял, почему раньше не мог его отыскать: тот торговал оружием на чёрном рынке, сбывал его местным.

Он помолчал, как будто сам заново переживал услышанное, потом выдохнул и продолжил уже хрипловато, с едва сдерживаемым напряжением.

— Благодаря ему, простые рыбаки и китобои быстро обзавелись серьёзным арсеналом. А в январе там началась настоящая революция: взорвали пожарную станцию, где жила мэр, вместе со всеми её охранниками, а тех, кто остался на улицах — вырезали подчистую. Настоящая бойня. Но это случилось уже потом…

Тихон припомнил небольшой рассказ Матвея, который оказался в очаге того восстания.

Тима продолжал:

— Я организовал встречу с этим Бёрнсом под видом покупателя. К счастью, он меня не признал, не то сыграла роль отращённая борода с усами, не то лица обманутых им людей с полуострова было столь много, что он их попросту не запомнил…

— Почему ты не сообщил о нём шерифу? — спросил Тихон. — Зачем рисковал?

— Всё просто, я должен был выяснить, где скрывается его дружок, этот Стив. Только он мог это знать. Вряд ли шериф позволил бы мне его допрашивать. Поэтому мне не оставалось ничего, кроме как заявиться к этому Бёрнсу, приставить нож к его горлу и заставить говорить… — голос брата мрачнел с каждым словом, — и он всё выложил, как на духу. И тогда я выяснил, что Стив вернулся на «Палмер», но чем именно он там занимался — Бёрнс понятия не имел.

Тимур прервался и промочил горло стаканом воды.

— Ты убил его? Бёрнса? — осторожно спросил Тихон.

Старший брат молчал, облизал губы.

— Мне пришлось, — полушёпотом ответил Тимур. — Он начал сопротивляться, попытался выхватить пистолет…

— А если бы он не сопротивлялся? Если бы стал умолять тебя на коленях и просить пощадить, ты всё равно убил бы его?..

Тимур склонил голову, бросил взгляд на стену и сказал:

— Да. И это не убийство, мой дорогой брат, а правосудие.

Тихон не мог до конца понять, что чувствовал по этому поводу. Смерть в качестве наказания за воровство виделось ему несправедливой, но, с другой стороны, сколько же мучений те двое причинили им, ободрав их до нитки и лишив столь тяжело заработанных ватт.

— И что потом? Ты отправился на «Палмер»?

— Не совсем. Видишь ли, твой брат оказался конченым дураком, и, покидая место убийства, не удосужился стереть кровь со своего лица. Да, понимаю, как глупо это звучит, но… этот Бёрнс был первым кого я… ну, ты понял…

— Убил.

— Да, именно так. Я испугался, поддался панике, вот и напортачил. Куча свидетелей видели, как я выходил из жилого модуля этого Бёрнса с обагрённой кровью лицом. Этого вполне хватило для обвинения меня в убийстве. Шериф со мной не церемонился, сразу упёк за решётку, где я провёл долгих девять месяцев. Теперь ты понимаешь, почему я не смог послать тебе весточки? Меня держали в четырёх стенах, запрещали говорить, давали еду раз в сутки. Освободился я лишь в тот день, когда в «Мак-Мердо» случилось то самое восстание. Местные выпустили всех без разбору, решив, что мы жертвы произвола законников.

«И произошло это за несколько дней до того, как я оказался на корабле Лейгура, — заключил про себя Тихон».

— Я покинул «Мак-Мердо» только в марте, когда с Захваченных Земель стали возвращаться собиратели. Один из торговых судов отправлялся на «Памлер», и согласился взять меня на борт за отдельную плату. Когда я прибыл на станцию, то немедленно связался с отцом Морганом. Уже там я узнал от него, что ты погиб во время налёта ещё в январе. Я не мог понять тогда, с какой стати в январе⁈ Ведь Братство никогда не устраивало налётов в этом месяце. Позже сам отец Морган сказал мне, что всё это время в «Мак-Мердо» был один из наших, из Братства. Он работал в тамошнем порту и сливал отцу Моргану сведения о кораблях с ценным грузом. В данном случае речь шла о каком-то навороченном вездеходе, который был необходим для нужд Братства. Но захватить то судно не удалось…

Тихон заметил, как рассказ брата давался ему всё тяжелее.

— Ты не представляешь, как я горевал, брат. — Тимур положил ему ладонь на руку, Тихон не сопротивлялся. — Без тебя моя жизнь потеряла смысл, и я нырнул в пучину греха на этой прежде проклятой Богом станции. Ещё немного и всё было бы кончено, пока отец Морган не образумил меня и не поставил на путь истины.

Глаза Тимура улыбались, и для Тихона он как по щелчку выключателя сделался совершенно другим человеком.

— Он сказал мне тогда по рации: «Если тебе не суждено было спасти кровного брата, спаси остальных заблудших братьев и сестёр, коими ты окружён». Тот день впервые за много месяцев обрёл для меня смысл, когда отец Морган поведал мне план захвата «Палмера» и его последующему очищению от греха…

Тихон незаметно попятился. Речи брата казались ему речами чужака, безумного пророка вроде Уильяма Моргана.

— Мне предстояло незаметно впустить наших братьев и сестёр на лайнер, опустив им трап. Это случилось совсем недавно, две недели назад. Ты представить себе не можешь, сколько грязи и разврата я видел за те дни, что прожил здесь. Люди губят свои души, убивают в себе рабов божьих. Они продавали свои тела, убивали друг друга в пьяном угаре, дышали этой отравой, «Весельчаком». «Содом и Гоморра в нынешнем виде», — так звал отец Морган это убежище распутников.

Тихон до сих пор не находил слов, как ответить на подобные изречения брата.

— Когда мы очищали это место от скверны, очередь дошла и до Стива Олдриджа. Я совсем забыл о нём, когда пытался утопить горе твоей потери местной отравой. Так вот, можешь ли ты догадаться, братец, чем промышлял этот мерзавец здесь, на вот этом самом корабле?

Тимур помолчал с минуту, дав Тихону время на предположения, однако младшего брата приковал странный блеск в серых глазах брата, блеск, рождённый безумием.

Тихон отрицательно покачал головой.

— Он торговал детьми, брат. Совсем ещё маленькими, сиротами, не знающие, как им выжить в этом жестоком мире. Он пользовался их бедой и скрытно продавал их здешнему сброду за небольшое количество ватт, удовлетворяя их изощрённую похоть. Мы казнили его на месте, и теперь он находится там, где ему полагается — весит с остальными грешниками вдоль трапа.

Он вновь налил воды и опустошил стакан несколькими тяжёлыми глотками.

— И теперь Бог вернул мне тебя, — голос Тимура дрожал, — вернул в качестве благодарности за очищение этого места. И если бы не отец Морган, наставивший меня на правильный путь, если бы не его слова…

Казалось, Тимур сейчас вот-вот заплачет.

— Прости за долгий рассказ, братец, но ты хотел знать всё в подробностях, услышать от меня правду. Вот она — правда. В моих словах нет ни капли лжи. И теперь… — он взял его руки в свои и внимательно посмотрел на него, — прошу тебя последний раз, как кровь от крови, если тебе есть что мне сказать насчёт твоих спутников, сейчас самое время. Ты сам видишь, сколь великодушен наш вождь и отец Уильям Морган. Он пощадит твоих друзей, если они будут честны с ним.

Каждый вздох теперь давался Тихону с большим усилием.

— Теперь твоя очередь, младший братик.

Тихон облизал обсохшие губы, шмыгнул носом и поведал всё случившееся с ним за последние десять месяцев.

А что ещё ему оставалось делать?

* * *

Ближе к вечеру в их камеру в сопровождении охранника пожаловала худощавая как трость женщина. Пучеглазая, с острым носом и тонкими губами, она держала за ручки большой чан, содержимое которого прикрывала крышка.

«Жратва, наконец-то» — едва вслух не произнёс Макс. Все они не ели уже почти сутки.

Незнакомка сняла крышку чана, и в камере послышался резкий рыбный запах. Внутри жёлто-белой жижи плавали бледные куски, на вид не самые аппетитные.

Уже несколько минут спустя все они держали миски с остывшей бурдой.

— А ложки? — спросил Макс охранника.

Тот рявкнул:

— Никаких ложек. Жрите так, или не жрите вовсе.

Женщина закрыла крышку опустевшего на треть чана и засеменила в сторону коридора.

— Через пять минут все миски должны лежать здесь, у входа, — строго приказал охранник и взглядом указал себе под ноги.

Он закрыл дверь на ключ.

Все расселись по углам и принялись хлебать из мисок, пачкая подбородки и бороды. Условились на время этой скудной трапезы отложить обсуждение любых планов и дать мозгам отдохнуть. Уже с самого утра они прокручивали в голове все варианты, как можно выбраться отсюда, но так толком ни к чему и не пришли.

Максим посматривал на Арину и всё вспоминал о пронзительных словах, спасших Матвея. Девчонка явно питала к нему чувства куда сильнее, нежели обыкновенная дружба… По крайне мере так ему казалось.

Рядом послышался голос Сони.

— Эй…

Она слегка ударила его вбок, и Макс вдруг почувствовал горячую боль, заставившую его, сморщиться.

— О боже, прости меня… — Соня положила миску на пол и погладила его на месте удара. — Вот же дура, я совсем забыла…

— Всё нормально, — сказал он. — Сам виноват, задумался. Ты чего-то хотела?

— Да ерунда, просто хотела пожаловаться на вкус этой дряни. Они даже кости не потрудились из рыбы вытащить… — она небрежно положила миску на пол, расплескав немного содержимого. — А ты о чём думал?

Он смолчал и перевёл тему:

— Слушай, а что это за Винник? Чего он к тебе прикопался?

Соня отмахнулась.

— Обыкновенный мудак, возомнивший себя пупом земли. Не думай о нём.

Макс отхлебнул ложку и почувствовал, как ставшая холодной субстанция проваливается внутрь, разливаясь в желудке.

— И всё же… — он зацепился за Винника, не желал отпускать этот разговор, — я хочу знать, кто он такой и чего ему от тебя нужно?

Соня вздохнула, выражая нежелание говорить на эту тему. Но всё же ответила ему:

— Он из переселенцев, перебрался на «Палмер» месяца за три до нападения Братства и, как выяснилось позже, к несчастью для меня поселился в соседней от меня каюте. Ублюдок пил не просыхая, упарывался Весельчаком, а на все мои просьбы прекратить, грозился мне зубы выбить.

Макс задумчиво нахмурил брови.

— А что шериф? Ты обращалась к нему?

— Разумеется, в первый же день, и он даже завёл на него дело и обещал заняться им сразу после того, как закончит расследовать остальные, более приоритетные задачи, связанные с убийствами, грабежами, короче, особо тяжкие. Мои проблемы с буйным соседом его волновали меньше всего.

— И поэтому он держит на тебя зуб? Из-за того, что ты настучала на него шерифу?

Соня некоторое время помолчала, прежде чем продолжить:

— Нет, не только из-за этого. В одну из последующих ночей я проснулась от жутких воплей за его стеной, женских воплей. Я взяла пистолет, постучалась к нему, но сукин сын не открывал, а может, и вовсе не слышал из-за крика. Тогда я побежала к шерифу, но на его месте застала его помощника, Салли.

— Погоди, этого того самого Салли которого…?

— Да, казнили на днях. И я более чем уверена, что ублюдок Винник точно приложил к этому руку. — Соня размяла ладони, словно готовясь к драке. — Салли отпер дверь специальным ключом, отпирающий все каюты в лайнере, и мы увидели голую девчонку, избитую до полусмерти. На ней места живого не осталось, сплошные кровоподтёки. Я с трудом в ней узнала одну из девчонок по вызову, из нижних кают… Джози, так её, кажется, звали. Говорили, она делала красивые рисунки карандашом…

— Ох… — Макс ощутил ещё большую ненависть к этому Виннику.

— В общем, мне и Салли совместными усилиями удалось заковать ублюдка в наручники и отвести в одну из этих камера. Но суда он не дождался, покуда сюда нагрянуло Братство. Этот мерзавец исхитрился и буквально на следующий день вступил в их ряды.

Макс презрительно скривился и прислонился к холодной стене камеры.

— Вот так просто, взял и вступил? — буркнул он. — А как же вся эта пафосная хрень про искупление грехов, про которую Морган то и дело талдычит с каждого угла?

Соня криво усмехнулась.

— Уильяму Моргану нужна армия преданных ему фанатиков, готовых исполнить любой приказ. — Она понизила голос. — А потому он охотно закроет глаза на прошлые злодеяния некоторых из них… если они окажутся ему полезны. В особенности когда и выбирать то не из чего. Людей, знаешь ли, теперь во много раз меньше, нежели до Вторжения.

Все уже закончили есть и отложили свои опустевшие или так и оставшиеся полными миски на пол. Лейгур и Матвей уже начали перешёптываться, строя планы.

— Ты думаешь, это трепло и впрямь намеревается взять под контроль всю Ледышку? — неожиданно для себя вслух произнёс Макс с долей скепсиса. У него даже в голове не укладывалось подобное: «Уильям Морган, безумный религиозный фанатик, держащий в узде последние остатки человечества». Бред!

— Полагаю, что да, — мрачно ответила она, — по крайней мере, до сих пор у него это хорошо получается: собирать армию последователей.

* * *

В следующий раз железная дверь камеры открылась лишь вечером, на закате.

Все всполошились, повставали с мест и вонзили взгляды в дверную щель, с доносившимися оттуда голосами:

— Но… отец Уильям, позвольте мне быть с вами. Эти заключённые…

— … не посмеют тронуть божьего посланника, — послышался теперь уже знакомый им всем мягкий и спокойный голос Уильяма Моргана. Такой услышишь один раз и уже ни с каким другим не спутаешь. — На этот самый вечер это комната временно станет исповедальней для этих грешных душ, а я буду их священником.

Дверь скрежетнула и открылась шире, показав им стоявшего к ним боком предводителя Братства.

— Сын мой, будь так добр… — тонкие пальцы Уильяма барабанили по металлическому косяку, — закрой камеру на ключ. Никто, кроме грешников, священника и Господа нашего Иисуса Христа не должен слышать нашего разговора. Я могу на тебя положиться?

— Но…

— Я могу на тебя положиться? — мягкий голос стал немного жёстче.

— Конечно, отец Морган. Я всё сделаю.

— Благодарю тебя, сын мой.

Наконец дверь открылась полностью, и Уильям Морган уверенно перешагнул порог, держа в одной руке небольшой стул. Он поприветствовал всех с такой довольной улыбкой, будто в комнату вошёл не враг, а припозднившийся к праздничному ужину гость.

Дежурный — парень с большими голубыми глазами и красными пятнами на щеках, — угрожающим взглядом скользнул по вставшим в ряд заключённым, после чего медленно закрыл железную дверь.

Тишина.

Разделяющие Уильяма Морган и Матвея расстояние не превышало и пары метров.

Собиратель смотрел на усаживающегося на стул фанатика и строил догадки о причинах подобного бесстрашия. Неужели он и вправду думает, что его никто не тронет?

Спокойный и даже чуточку беззаботный голос Уильяма разорвал тишину:

— Прежде чем вы вознамеритесь совершите какую-либо глупость… — Из кармана он достал гранату, полностью уместившуюся в его ладони, — хочу предупредить вас о последствиях. У меня в руках не обычная граната, а граната с нанотермитом. Стоит мне нажать вот эту кнопочку… — Он чуть ударил подушечкой большого пальца по едва заметной красной кнопке в верхней части гранаты, вызвав короткую волну вздрагивания у присутствующих, — как все мы превратимся в фарш, а эти белые стены окрасятся в ярко-красный.

— Ты блефуешь, — фыркнул Макс.

Уильям ухмыльнулся.

— Может, так, а может, и нет, но ты же не собираешься проверить, так ли это на самом деле? Или… — Он чуть наклонил голову и вытянул протянутую ладонь с гранатой вперёд, как бы бросая Максу вызов. Но тот так и остался стоять на месте, испепеляя взглядом их визитёра.

Матвей решил вмешаться.

— Дневник, вы нашли его?

Уильям вскинул брови.

— О да, — его вторая рука потянулась к внутреннему карману куртки и вытащила записную книжку красного цвета, истрёпанную, с мятыми углами. — Вынужден признать, от прочитанного я не мог сдержать эмоций… — его взгляд обратился к девушке, остававшуюся совершенно невозмутимой, — талантливо написано, Арина Крюгер.

На её лице, светившемся безразличием, похвала не отразилась ни малейшей тенью.

Уильям просунул большой палец в пожелтевшие страницы и открыл дневник на середине.

— Путешествие по Москве, северу России, столкновение с демонами в дремучих лесах, встреча со смертью и рождение новой жизни… И даже… путешествие на Шпицберген! Я так понимаю, это вы тот самый Эрик?

Услышав своё имя, ярл Лонгйира кивнул.

— Скажите, вы и впрямь намерены перевести в Антарктиду ваших людей?

Эрик не отвечал.

— Ну же, нет смысла играть в молчанку, — подначивал его Уильям, тряся дневником в воздухе.

— Да, намерен, — ответил ярл. — И для этой цели сделаю всё, что в моих силах.

— Это похвально, весьма похвально! Знаете, откровенно говоря, у нас с вами много общего. Бог даровал нам огромную ответственность, и мы не должны посрамить его выбор. — Уильям указал на Арину. — Жаль только, вон та юная леди не сильно верит в вашу затею с переселением, хоть и весьма хорошего мнения о вас.

Эрик метнул короткий взгляд на Арину — на её подбородке залегла упрямая ямочка, выказывающая неловкость.

— Вынужден не согласиться, — ответил Эрик, вернув внимание к Уильяму, — между нами нет ничего общего, несмотря на одиноково отведённые нам роли.

— Вот как? Позвольте спросить, почему вы так думаете? — Уильям с нескрываемым в голосе любопытством подался немного вперёд.

— Видите ли, мистер Морган, я даю своим гостям кров и пищу, а не обкрадываю их, отнимая электричество и корабли. Совершивших преступление я наказываю, а не убиваю на глазах сотни очевидцев, и уж тем более не развешиваю их тела снаружи для запугивания…

— Всё перечисленное вами вынужденные меры, совершенно не приносящие мне удовольствия… — Уильям постучал пальцами по обложке дневника. — Но как говорилось в Библии: «От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берётся, и употребляющие усилие восхищают его»*(из Евангелии от Матфея (11:12). Каждое судно, малое и большое, каждый ватт, каждая жертва служит высшей цели — созданию армии, которая защитит избранных и приведёт их к спасению. И на такое я готов пойти без всяких сожалений.

Эрик выслушал сказанное фанатиком с каменным лицом.

Арина испустила длинный вздох.

— Вы прочитали дневник, — сказала она устало и скрестила руки на груди, — и теперь в курсе, что нам удалось пережить. Так что же…

— Хотите узнать, верю ли я вам? — прервал её Уильям. — Что ж, вот вам мой ответ: да, верю. Более того я глубоко убеждён, что ваше появление здесь ничто иное, как Божий промысел. Господь оберегал всех вас на этом трудном пути, помог выжить и вырвал из лап мерзких тварей! И… привёл вас сюда, ко мне, к Его посланнику… с вестью об оружии, способного изгнать демонов с захваченных ими земель! — Его глаза сверкнули лихорадочным блеском. — Осталось лишь только одно — забрать то, что принадлежит мне… — Уильям посмотрел на Арину. — Этот Буров, где он сейчас? В твоём дневнике об этом ни слова.

Арина молчала. Она взглянула на Матвея, и едва заметным покачиванием головы велел ей не отвечать.

— Ну же, не будем всё усугублять… — Уильям расплылся в широкой улыбке. — Неужели не ясно? Оглядитесь! Это исповедальня, дети мои, а вот этот дневник — ваше раскаяние. Теперь вы все прощены. Я отпускаю вам грех, сотворённый вами минувшей ночью. В конце концов, вы Его посланники! Его дар! И я не имею права худо относиться к его подношению…

Но никто из присутствующих не торопился ему отвечать.

— Хорошо… — Уильям перебирал гранату в руках, подбрасывая её как игрушку. — А давайте-ка… — Он нервно хихикнул. — Дайте-ка мы просто представим на минуту, как я выхожу отсюда, так и не получив ответа на свой простой вопрос. — Он кивнул на выход из камеры, — И тогда вечером эта дверь вдруг приоткроется и сюда бросят окровавленный свёрток. А внутри окажется завёрнут… младенец, мёртвый младенец. Как вам такой расклад?

По позвоночнику Матвея прополз холодок. Он не ослышался? Этот мерзавец угрожает им убить ребёнка⁈

— «Звёздная…» — раздался дрожащий, перепуганный до смерти голос Нади. — Если он выжил, то будет там. Станция «Звёздная».

Губы Уильяма тронула довольная усмешка, не вызывающая ничего, кроме чувства омерзения. У него получилось дёрнуть за правильную ниточку.

— «Звёздная», хм… Мне стоило догадаться. — Он задумчиво поглаживал свою бородку. — Весьма скрытные люди, не доверяют чужакам, редко торгуют с другими станциями. Но и среди них у меня имеется один из верных мне последователей. Уж она точно знает, достиг ли своей цели господин Буров…

Матвей смотрел на сжатую в руке гранату и гадал: смог бы он перехватить её прежде, чем эта сволочь нажмёт на кнопку?

— До чего же вы отвратительны… — прошептала Маша и наморщила нос так, словно в камере повис жуткий смрад. — Меня тошнит от вас.

Матвей выступил вперёд. Сейчас не время и не место говорить о морали.

— Вы узнали правду, узнали, что мы не солгали.

— Это верно, и, как я уже сказал, этот грех вам отпущен.

Матвей уловил неладное в услышанном.

— Этот грех?

Уильям глубоко вздохнул и поднялся со стула. Он постучал в дверь, и та немедленно открылась. Юноша охранник сразу вскинул автомат, но как только заметил целого и невредимого предводителя, округлил глаза.

— Отец Морган… — с придыханием пробормотал он.

— Видишь, сын мой… — Граната в его руке исчезла, незаметно скользнув в карман. — Никто из них не посмел тронуть божьего посланника.

Несмотря на отвращение, которое вызывал Уильям Морган, Матвей не мог не признать его мастерства в искусстве манипуляции.

— Знаете… — Вдруг обернулся к ним Уильям, — я вынужден признаться, что не был до конца честен с вами, и кое-что утаил, желая выяснить правду о местонахождении оружия. Да, я поступил плохо, очень плохо, и потому прямо сейчас хочу признаться, быть с вами откровенным.

Он поднял свой до мурашек спокойный взгляд в их сторону. У Матвея внутри поселилось чертовски плохое предчувствие. Молодой охранник озадаченно уставился в затылок Уильяма.

— Господь прислал вас сюда не только, как вестников о существовании оружия, — продолжал фанатик, — но и как доказательство того, что от его карающей длани не скроется ни один преступник, посмевший пойти супротив преданных ему последователей.

Матвей инстинктивно прикрыл рукой стоявшую позади Машу.

Уильям продолжал:

— В конце января этого года я тайно отправил отряд своих храбрых последователей перехватить судно, направлявшееся в Захваченные Земли. Мой информатор из «Мак-Мердо» сообщил, что на его борту находится крупный вездеход — такой весьма кстати пришёлся бы Братству. И какое совпадение: этот самый вездеход сейчас стоит на вашем корабле…

Желваки Уильяма быстро заходили.

— С тяжелым сердцем я могу простить ложь, но всё же один-единственный грех считаю непростительным. — Уильям говорил так резко, что из его рта летела слюна. — И это убийство членов Братства!

Послышался щелчок затвора. Мушка автомата молодого охранника поочерёдно наводилась на вставших как вкопанных Матвея, Арину, Машу…

— Постой… — Матвей захотел выйти вперёд.

— И не пытайся оправдываться, проклятый грешник! — Спокойность и рассудительность Уильяма Моргана сменилась праведным гневом. — Я внимательно изучил написанное в этом дневнике, связал упомянутые в нём имена, названия и события… Вы убили их! Убили моих людей и, более того, похитили ребёнка!

— Сволочи! — крикнул молодой охранник.

За его спиной уже скопилось ещё несколько других членов Братства с оружием наготове.

— Это ложь! — крикнул в ответ Матвей. — Мы его не похищали! Он…

— Он сам в этом признался. Рассказал всё своему брату, а тот рассказал мне!

— Прикажите мне их расстрелять, отец Уильям! — завопил юноша. — Мой друг находился на том корабле!

— Не стоит, сын мой. Завтра их ждёт куда более жестокая кара. Все на «Палмере» должны видеть, что ожидает тех, кто посмеет покуситься на жизнь избранного члена Братства!

Сзади Моргана столпились другие охранники. Услышав правду, они подняли гам, требуя скорейшей расправы над виновниками.

— Это Буров! — Не сдержалась Арина. — Он взорвал тот корабль! Он…

— МОРГАН! — Матвей чувствовал, как ускользает время. — Половина здесь непричастна к тому случаю, и даже не были на том корабле! Ты…

Внутрь ввалились трое охранников с поднятыми карабинами.

— РУКИ ЗА ГОЛОВУ, СУКИ! ЗА ГОЛОВУ!

В камере стало тесно. Каждый вздох давался с усилием. В груди у Матвея сжимало невидимым прессом.

Рядом с Уильямом появился Винник. Взглядом он пробежался по заключённым и остановился на Соне.

— Зайцева… — С самодовольной улыбкой он поманил её к себе пальцем, — ну-ка иди сюда.

Макс заслонил Соню своим телом и растопырил руки.

— Только тронь её, дерьма кусок, и я тебе…

— Кончайте его, — буднично бросил Винник.

— Нет, стой! Стой!

Соня выбежала вперёд с поднятыми руками, вставая между автоматом и Юдичевым.

— Соня! — Рука Юдичева попыталась поймать её, но схватила лишь воздух.

Лицо Сони Зайцевой на миг обратилось к Юдичеву. Слёзы ручьём лились из глаз, а дорожки на щеках блестели на свету. Её губы дрожали, когда она произнесла:

— Я люблю тебя, Макс…

И вслед за сказанным последовал оглушительный визг. Винник повалил её на пол, схватил её за волосы и потащил к выходу, как набитый рыбой мешок.

— УБЛЮДОК! — кричал Юдичев, все вены на его шее набухли от крови, — ОТПУСТИ ЕЁ!

— Вас всех ждут муки ада! — выкрикнул Уильям и захлопнул за собой дверь аккурат, когда Макс ударил её всем своим весом. Жилистые кулаки беспомощно колотили по стальной двери.

— Я УБЬЮ ВСЕХ ВАС, СВОЛОЧИ! СЛЫШИТЕ? НА КУСКИ ПОРВУ ТВАРЕЙ!

Маша отчаянно зарыдала. Глаза Арины заблестели от слёз. Эрик присоединился к Юдичеву и кричал про свой народ, оставленный на далёком севере.

Надежда выбраться живыми с Палмера теперь умерла для них окончательно.

* * *

Соня ощутила грубый удар в спину, заставивший её упасть на ледяной пол.

— Свяжите эту суку.

Двое охранников склонились над брыкающимся телом и протянули к нему руки.

Однако ещё на пути сюда Соня для себя железно решила:

«Хрен я этим ублюдкам дамся просто так».

Ногой она со всей возможной для себя силой ударила одного из них, повалив на спину. Затем вскочила, попыталась бежать, но второй накинулся на неё сзади и обхватил шею.

— Отпусти меня, ублюдок, не то я…

Перед глазами на миг вырос кулак, обрушившийся прямо ей на лицо. Ноющий поток боли быстрыми волнами перекатился в черепе, барахтаясь между носом и лбом. Горячая влага коснулась верхней губы.

Стальные пальцы схватили её за подбородок.

— Не смей больше рыпаться! — рявкнул Винник.

Соня плюнула ему в лицо. Алая слюна угодила ему ровно в правый глаз.

— Гори в аду, мерзкий ты кусок…

Очередная жуткая боль, а за ней тьма с просачивающимися в ней бликами света — единственным свидетельством, что пока ещё жизнь не оставила её. Руки не слушались, как и ноги.

Мелькают фигуры, вспышки света, отдалённые голоса, едва различимые…

Её вновь окутывает чернота, как вдруг…

Ледяная вода молотом ударила ей по голове и вытащила из бессознательной тьмы. Соня резко вздохнула и стала жадно хватать ртом воздух.

Послышался сухой смешок.

— Просыпайся… соня…

Винник стоял в шаге от неё с ведром в руке. Он бросил его к её ногам, и оно, сделав полуоборот, застыло у ножки стула. Соня дёрнуло рукой — бестолку. Её крепко связали, не пошевелиться. Во рту стоял металлический привкус. Горячий пот щекотал спину.

— Плюнешь в меня ещё раз, и я тебе вырву твой поганый язык.

Соня дёрнулось, но не в очередной попытке освободиться, а показать ему, что чхать она хотела на его угрозы.

— Оставьте нас, — рука Винника повелительно махнула.

Соня приглянулась и узнала того самого мальчишку, охранявшего их камеру.

— Но отец Уильям велел… — с недоверием прошептал он.

— Я разберусь с ней! Возвращайся на пост. И ты тоже!

Две фигуры стоявшие позади развернулись и вышли через маятниковые двери с круглыми окошками. Соня осмотрелась: металлические столы поблёскивали в тусклом свете огня, громадные плиты вдоль стены с кучей утвари на ней. Кажется, это одна из кухонь на пятой или шестой палубе.

Винник взял барный стул и потащил к ней.

— Вот мы наконец и остались наедине… — Ножки стула издавали неприятный, режущий слух звук. — Ты, да я…

Он сел напротив неё и размял костяшки пальцев.

Соня молчала, буравя его взглядом.

— В комнате хранения недосчитались трёх батарей, — сказал Винник. — Ты что-нибудь знаешь об этом?

— Впервые слышу.

Винник ухмыльнулся:

— Уверена? Ты подумай хорошенько, ведь они пропали как раз накануне вашей попытке сбежать.

— Я подумала.

— И?

— И решила… а не забиться бы тебе где-нибудь в углу и сдохнуть?

Соня сплюнула кровью на пол.

— Кажется, ты не до конца осознаёшь херовость своего положения. — Винник поднялся со стула, сделал к ней шаг. — Позволь я тебе напомню.

Удар вышел сильный, прямо в челюсть. Нижняя часть лица на секунду онемела, но после разразилась адским пламенем боли. Несколько выбитых зубов упали на пол, издав тихий звук, показавшийся Соня пронзительно-громким.

Но Винник этим не ограничился. Теперь его кулак резко опустился к животу, и Соня почувствовала, что начинает задыхаться.

Винник сглотнул и облизал губы.

— Ты ведь, сука, точно знала, где мы храним батареи. — Он вновь вцепился своими клешнями ей в щёки и крепко сжал. — Где они, а? Куда вы их спрятали⁈ ГОВОРИ!

Она молчала.

Тяжёлая ладонь наотмашь хлестнула ей по щеке.

— Как вам удалось их выкрасть⁈

Другая сторона лица горела от очередного удара.

— ГОВОРИ!

Он впал в неистовство и стал хлестать её без передышки. Даже пожелай она сознаться, не было никакой возможности вставить хоть слово — каждый удар обрывал попытку заговорить, лишая лёгких воздуха.

В конечном счёте он выбился из сил, отошёл в сторону и смахнул со лба выступившие градины пота.

— Ты у меня заговоришь… — Он вытащил из кармана флягу и отхлебнул содержимое, запрокинув голову. — Заговоришь…

— До чего же хреново быть тобой, Винник… — выдавила Соня. Щёки страшно жгло, резь в живота не замолкала.

— Тебе мало?

Но очередная угроза её всего лишь рассмешила. Она выплюнула кровавый сгусток и произнесла с издевательской ухмылкой на лице:

— Я поняла, у тебя только так у тебя хер встаёт, да? Когда ты избиваешь слабых, не способных дать тебе сдачи…

— Закрой пасть. — Он спрятал флягу во внутренний карман.

— Знаешь, мне даже тебя немного жалко, — продолжала она, от безысходности наплевав на всё. Теперь уже отступать некуда. — Дай угадаю, в детстве тебя сильно обижала мамочка, вот ты и вымещаешь всё накопленное…

Он рванул к ней и нанёс очередную оплеуху.

— Я велел тебе захлопнуть свою пасть!

Смех Сони рвался несмотря на боль ссадин на губах, — настойчивый, почти безумный.

— Бинго… — прошептала она.

Послышался звук металла. Винник схватил её за волосы и прижал остриё ножа к её щеке. Чёрные глаза, сияющие возбуждением, пожирали её…

— А знаешь… — прошептал он, сопровождая сказанное страшной вонью изо рта, — чёрт бы с ними, с батареями, никуда они не денутся. Лучше-ка я как следует повеселюсь с тобой, перед тем как ты сдохнешь.

Лезвие ножа резким движением вонзилось в её бедро, уйдя по самую рукоять. Соня истошно завопила, мотая головой. Эхо её крика окутало пространство кухни.

— И да… — Винник резко выдернул нож из ноги, и кровь хлынула фонтаном, пропитывая её штаны. — Твои вопли меня охренеть как возбуждают.

Глава 9 Не напортачь в этот раз

Весь оставшийся день Тихон пытался придумать способ, как ему выйти из этой опостылевший до чёртиков каюты. Сперва пробовал вскрыть замок с помощью ножа, но оставил лишь несколько царапин вокруг скважины. Потом колотил в стены в надежде, что его услышат в соседних каютах. И лишь позже всплыло воспоминание про звуконепроницаемые стены верхних палуб, о которых упоминала Соня.

Каждая минута, проведённая в заточении, словно капля, падала в ведро нарастающей злости к Тимуру, который запер его здесь, как пленника. Разве так должен поступать старший брат⁈ Разве…

Щёлкнул дверной замок. Тихон вскочил с места, готовясь выплеснуть на Тимура всё воображаемой ведро гнева.

— Где ты был⁈

На плече брата висел автомат. На лбу чернело пятно грязи. Зайдя внутрь, он искоса посмотрел на Тихона и шмыгнул носом.

— В патруле, где ж ещё. — устало ответил он, снял автомат с плеча и положил его на стол. — Вот передал смену… Слушай, я ужасно хочу есть. У нас ещё осталась картошка с тем…

— Что с моими друзьями? — Тихон подошёл к нему вплотную и заставил брата взглянуть на него. — Ты рассказал отцу Уильяму мою историю?

Тимур отвёл от него взгляд, взялся снимать сапоги.

— Да, рассказал.

— И? Он поверил?

— Да.

Немногосложные ответы брата насторожили Тихона. Тот явно что-то умалчивал.

— Так и что? — с трепетной надеждой спросил Тихон. — Он их отпустит?

Тимур ногой запихнул обувь под стул, подошёл к шкафчику, снял куртку.

— Почему ты не отвечаешь?

Плечи Тимура чуть приподнялись от тяжёлого вздоха. Снова промолчал.

И тут-то Тихон взбесился.

— Ты так и будешь в молчанку играть⁈ Держишь меня здесь как зверька, ничего не говоришь про моих друзей…

— Никакие они тебе не друзья, ясно⁈ — сорвался Тимур и хлопнул дверью шкафа так, что тот пошатнулся. — Друзьями не называют тех, кто похищает тринадцатилетнего ребёнка и подвергает его опасности, забирая с собой на Захваченные Земли!

— У них не было выбора! — возразил Тихон. — К тому же я сам виноват…

Но Тимур его не слышал:

— Они убили наших! Взорвали корабль, прикончили всех до единого! Не проберись ты к ним на судно, плавал бы сейчас на дне вместе с командой Хриплого!

Тихону нечего было возразить.

Старший брат подошёл к нему, положил руки на плечи, крепко сжал.

— Забудь о них, Тихон, — голос его стал тише, ласковее. — Теперь мы вместе, и это главное. Только представь себе, сколько всего мы сможем…

— Что с ними будет? — Тихон не собирался так просто сдаваться.

Тимур опустил голову и вздохнул так тяжело, будто сбросил с себя тяжелую ношу.

Но продолжал молчать.

— ЧТО С НИМИ БУДЕТ⁈ — в этот раз крикнул Тихон.

— Все они будут казнены, завтра утром.

Тихон обомлел и ощутил во рту кислый привкус. Он отступил на шаг, не в состоянии поверить услышанное.

— Ты… — каждое слово приходилось буквально выдавливать из глотки, — ты обещал, что Морган не тронет их…

— Отец Морган, — поправил его брат. — И да, он действительно это обещал, если они скажут правду. Но когда он узнал об их причастности к случившемуся в январе, к гибели Хриплого и его команды…

— Ты обещал мне! — закричал Тихон. — Дал слово, что их не тронут!

— Успокойся…

В висках у Тихона стучало. Горячие слёзы подступали к глазам.

«Их убьют, убьют… Боже, их убьют!».

— Всё наладится, братик. Обещаю тебе, всё…

Тихон схватил лежавший на столе автомат и направил его в сторону брата. Он передёрнул затвор и опустил рычаг предохранителя.

— Подними руки! — рявкнул Тихон. Силуэт брата виделся ему расплывчатым в пелене слёз.

— Тихон, положи автомат…

— И не подумаю! Руки вверх!

— Ну что ж, хорошо…

Тимур быстро вскочил с вытянутой перед собой рукой, тянущейся к дулу автомата.

Касающийся спускового крючка палец дрогнул.

Сначала раздался грохот, за ним протяжный звон в ушах. Едкий запах пороха проник в ноздри. Тихон в ужасе разжал веки и увидел лежавшего на полу брата, прижимающего руку к плечу.

— Ты… ты ранил меня… — пробормотал он. — Ты…

— П-прости… Я случайно, я… — Автомат в руках почувствовался ещё тяжелее обычного. Хотелось его отбросить в сторону, но он сдерживал это, как ему казалось, предательское ощущение трусости.

Тимур попятился назад и сел на край кровати.

— Ступай, позови кого-нибудь на помощь. — На лице старшего брата отразилось мученическое выражение. Он шипел, прижимая рану. — И положи автомат на стол.

Тихон сглотнул, быстро вытер сопли и дал короткий, но чёткий ответ:

— Нет.

— Нет? — Глаза брата сделались большими. — Что значит «нет»?

— Я должен помочь своим друзьям.

— Христа ради, Тихон, делай как велено! — произнёс он корчась от боли. — Не видишь, я кровью истекаю!

Рука Тихона скользнула в карман повешенной на крючок куртке брата, вытащив оттуда ключ.

— Что ты делаешь? Положи…

— Перевяжи рану куском одеяла, — сказал Тихон, взглядом указывая на койку позади брата. — Сейчас главное — остановить кровотечение.

— Зачем ты мне это говоришь? Я же велел…

— Я иду спасать своих друзей.

Тихон подошёл к двери и потянулся к ручке.

Разъярённый голос ударил его в спину:

— И ты просто бросишь меня здесь в таком виде⁈ Променяешь родного брата на свору этих…

— Они мои друзья! — прервал его Тихон, теперь окончательно избавившись от пут неуверенности. Храбрость била из него ключом: — Прости, братец, но я не могу бросить их в беде. Я дал слово.

Тимур не сдавался:

— И что ты собираешься делать, а? Выстрел наверняка слышали соседи и уже…

— Здесь стены звуконепроницаемые, ничего они не слышали.

Тихон знал — медлить нельзя. И хоть оставлять брата в подобном состоянии было невыносимо трудно, иначе поступить он не мог. Сейчас или никогда. Он рискнёт и спасёт друзей, или же навсегда их потеряет.

— Прости, Тим… — Он открыл дверь.

— Тихон, вернись! — Несмотря на рану, он резво поднялся на ноги и побежал к нему. — Вернись я тебе!..

Голос брата утонул за закрытой дверью. Дрожащими руками Тихон вставил ключ в замочную скважину, быстро его повернул. Затем приложил к стальной поверхности ухо, прислушался — ни звука.

Он осмотрел длинный коридор, чисто. Повесил автомат на плечо и быстрым шагом направился к лестнице, избегая встреч с охранниками.

К счастью он помнил, где находилась местная тюрьма — на третьей палубе, над машинным отделением. Его вместе с Тимуром бросили в одну из камер ещё в тот день, когда они пришли сюда за новой жизнью, прежде чем выяснилось, что они стали жертвой обмана.

Кажется, всё это случилось тысячи лет назад…

Путь не близкий, спустится предстояло аж на девять этажей.

До пятой палубы всё шло относительно хорошо, пока едва не столкнулся с парочкой охранников. Успел скользнуть в тёмный угол, где смог перевести дыхание.

«Ты подстрелил его, подстрелил родного брата!» — стучало в голове. Осознание этого как будто бы пришло только сейчас.

Ему стоило страшных усилий выйти из тени, так и шепчущей ему ухо: «Сиди здесь и никуда не высовывайся. Ты что, и впрямь намереваешься спасти их? Ха! Ишь чего удумал. Сделаешь только хуже, вместе со своим прирождённым талантом притягивать неприятности. Вот что, возвращайся-ка ты лучше к брату, упади ему в ноги, моли о прощении, а затем отведи к доктору. Сделай это, и тогда от тебя, наконец, будет хоть какая-то польза!»

Тимур дышал быстро, тяжело. Сомкнувшиеся на рукоятке автомата пальцы скользили от выступившего пота.

— Пошла ты на хер, — шепнул он тени и вышел из её липких и заманчивых объятий.

На третьей палубе лестница сузилась и вывела в небольшой коридор с лифтами. Пройдя немного дальше, увидел дверь с непонятной ему надписью на английском, и зелёным крестом на белом фоне. Вход в лазарет? Увиденный крест вновь оживил в Тихоне желание помочь раненому брату, но усилием воли он подавил его в себе и направился в следующий коридор. Там горел огонь развешенных вдоль стен жировых ламп, освещая двери небольших кают для персонала, около десяти. Внутри одной из них послышался хохот.

Тихон рылся в памяти в попытке вспомнить путь до тюрьмы. Чувствовал себя мышью, выбравшуюся на ночную вылазку за едой. За поворотом встретил патрульного, лениво блуждающего в этом слабоосвещённом местечке, смог улизнуть.

Несколько минут бродил в душном, казавшимся лабиринтом пространстве, пока наконец не увидел большую железную дверь, показавшуюся ему знакомой.

Это он! Вход в тюрьму!

Тихон взял автомат на изготовку, вдохнул всё собравшееся вокруг него напряжение и резко выдохнул, изгоняя его прочь. Стволом оружия приоткрыл дверцу и зашёл внутрь. Сразу посмотрел влево, затем вправо и на цыпочках последовал вперёд, проходя мимо всяких пластиковых контейнеров с неизвестным содержимым и рыболовными сетями. Завернул за угол и…

Охранник, с виду старшего его на три или четыре года, со скучающим лицом сидел на стуле у входа в камеру и почитывал книжку, разложенную у него на коленях. Тёплого света лампы было недостаточно, и ему приходилось щуриться, читая слова. Его карабин лежал рядом, прислонённый к стене.

Тихон направил на него автомат и стал медленно, без резких движений приближаться к нему. Чтение так увлекло молодого охранника, что когда Тихон оказался на расстоянии в двух метров от него, тот и глазом не моргнул.

— Руки вверх, — сказал Тихон, постаравшись придать грозности своему голосу.

Охранник резко дёрнулся и выронил книгу. Худая рука потянулась к карабину, но Тихон прыгнул к нему и рявкнул:

— Я тебе мозги вышибу, если ты хоть пальцем притронешься…

— Хорошо, хорошо!

— Подними руки!

Юноша поднял руки, прищурился.

— Погоди, да ты же… брат Тимми? Ты чего тут делаешь?

— Открывай камеру.

Охранник глянул через плечо, будто камера за его спиной образовалась только сейчас.

— Щас, сопляк, разбежался.

В такие вот мгновение Тихон желал поскорее вырасти, желательно поравнявшись ростом с Лейгуром, и одним лишь своим могучим видом заставлять людей делать как велено.

— Клянусь, если ты сейчас не откроешь эту грёбаную дверь, я тебя прикончу.

— Отдай-ка мне автомат… — Он протянул руку.

— Не отдам. — Тихон сделал ещё один предупредительный шаг.

— Ты всё равно не выстрелишь, и я это прекрасно знаю…

Думай! Думай! Если действительно решишь убедить этого настырного придурка в обратном, то на шум сбегутся все из близлежащих кают, и тогда всей этой безумной затее точно придёт конец.

— Как ты думаешь, откуда у меня этот автомат? — заговорил Тихон. — Я забрал его у брата несколько минут назад. А знаешь, что я сделал прежде? Я его завалил на хрен.

Брови охранника поползли вверх, рот приоткрылся.

— Да, завалил! Вот из этого самого автомата, и даже глазом не моргнул! — Говорить и в особенности представлять подобное для Тихона было мукой, но это вроде срабатывало. — И если я смог убить своего родного брата, то уж завалить какого-то придурка, вставшего на моём на пути, мне никаких проблем не составит.

Нечто мелькнуло в глазах охранника, нечто походящее на страх.

— Знаешь что ожидает на том свете братоубийц?

— Узнаю, когда туда попаду, а сейчас… — он передёрнул затвор автомата, для пущей угрозы, — открывай долбаную камеру!

* * *

Макс схватился за спинку стула, оставленного Уильямом, замахнулся и ударил об стену.

— Так, слушайте все сюда… — Он подобрал сломанную ножку с острым краем. — Как только эти ублюдки начнут открывать дверь, я и Лейгур устроим им тёплый приём. — Он бросил исландцу ещё одну ножку стула, и тот поймал её, ответив Максу неуверенным взглядом. — Встанем возле двери и проткнём глотку первому же вошедшему…

Однако никто из присутствующих не спешил присоединиться к этой затеи. Уныние и отчаяние накрыло всех до макушки словно вязкое болото, погружая всё глубже и глубже.

— Хрупкие палки против автоматов и пистолетов… — хмыкнул Эрик. — Ничем хорошим это не закончится.

— Может, и так, но мы хоть…

Его прервал лязгающий в замочной скважине ключ. Все как по команде вскочили с мест. Матвей и Лейгур встали впереди. А Макс, понимая, что не успеет подбежать к уже открывающейся двери, спрятал ножку стула за спиной.

Внутрь зашёл охранник с… поднятыми руками. Рожа хмурая, недовольная, озлобленная. А позади него появился…

— Пацан! — У Макса внутри разлилось приятное тепло.

Тихон пихнул своего пленника автоматом, подгоняя зайти внутрь, после чего прикрыл за собой дверь камеры. Лейгур сразу принял пленника, схватив за шкирку. Все остальные бросились к Тихону. Матвей не смог сдержать улыбки.

— Боже, что ты здесь делаешь⁈ — Он взял автомат у мальчика и передал его Максу.

— Так спасаю вас, неужели не видно? — У Тихона глаза блестели от слёз.

Следующие объятия достались ему от Нади. Макс заметил, как руки мальчика крепко вцепились ей в лопатки.

— Что это у тебя? — Надя облизала большой палец и стала вытирать его левую щеку от крови. — Ты не ранен?

— Это кровь его брата! — гневно прошипел молодой пленник. — Он убил своего родного брата!

Все в удивлении воззрились на Тихона.

— Да не убивал я его, придурок, — ответил ему Тихон, вперив в того ненавистный взгляд, а затем виновато посмотрел на Надю. — Только немного ранил, но это случайно вышло…

Надя вновь прижала его к себе.

— Они хотят казнить вас… — голос Тихона чуть приглушили Надины объятия.

— Мы знаем, — ответила Маша, — именно поэтому чертовски рады твоему появлению.

— Нам нужно бежать, пока темно.

— Это мы и собираемся сделать, — ответил вс воодушевлением Макс, — но для начала…

Он подошёл к пленнику, одной рукой впечатал его в стену, а второй стальной хваткой вцепился в пах.

— А-а-а! — завопил охранник, но Лейгур сразу прикрыл его рот своей широченной ладонью.

— Слушай сюда, говнюк, — обратился к нему Макс, — прямо сейчас у тебя есть два выбора. Первый — я голыми руками выдёргиваю твой хер как сорняк, и до конца своих дней ты будешь как тёлка ссать сидя, или… — Он сжал его яйца ещё крепче, и на красном лбу парня выступил пот. — Или мы можем пойти по второму пути. В том, где ты говоришь мне, куда эта мразь Винник выволок отсюда пару часов назад женщину по имени Соня. Скажешь и отправишься спать, а завтра утром проснёшься и будешь вспоминать всё здесь произошедшее как страшный сон.

Макс ослабил хватку.

— Ну что, готов сделать самый важный выбор в своей жизни?

Охранник кивнул.

Макс дал знак Лейгуру и тот убрал ладонь.

Ответ последовал незамедлительно:

— Шестая палуба, кухня ресторана «Ночной прибой». Там она!

«Угроза отрезать яйца всегда срабатывает» — в очередной раз про себя заключил Макс.

Но чтоб уж наверняка…

— Врёшь, гнида! — Пальцы снова сжались в области паха, заставив мальчишку взвыть. Но из-за ладони Лейгура слышалось лишь протяжное мычание.

— Не вру! Она там! — завопил охранник.

— Хорошо, хорошо, но смотри мне, гадёныш… — Он снова сжал кулак. — Если ты мне соврал, я тебе не оставлю никаких вариантов, кроме первого, где ты расстаёшься со своими бубенцами. Понял?

Охранник быстро закивал, разбрызгивая выступившие слёзы.

— А теперь отправляйся спать.

Своим фирменным ударом он дал ему кулаком в челюсть и отправил в нокаут. Будет в отключке минимум час.

— Так, куда мне идти я знаю, — сказал Макс и размял шею. — Что дальше?

— Нам нужно торопиться, — обратился ко всем Тихон чуть задыхаясь. — Мой брат знает, что я сбежал спасать вас. Если ему удастся выбраться из каюты…

— Тогда не будем терять времени, — голос Матвея как всегда ободрил, как окунание в ледяную прорубь.

Надя вмешалась:

— Мне нужно найти сына. Соня говорила, они могут держать его на двенадцатой палубе.

— Я пойду с тобой, помогу найти тебе малыша, — ответил Матвей. — Остальные…

— Я пойду с вами, — заявила Арина. Нахмуренное лицо девчонки виделось Максу зловещим в этих потёмках.

— Арин, тебе лучше…

— Я пойду с вами, — холодным и прозвучавшим железно голосом ответила она.

Матвей смотрел на неё, прикусывая нижнюю губу. Будь у них времени в достатке, он наверняка бы оспорил её решение.

— Хорошо, — сказал ей Матвей. — Остальные: Лейгур, Эрик, Маша и Тихон пойдут к «Туману». Как только мы отыщем Соню и малыша Йована, сразу отправимся к вам.

— Надеюсь, те батареи ещё на месте… — пробормотала Маша. — Эх, молодец всё-таки Соня. Вовремя она сообразила…

— Ох, это мелочь в сравнении с тем, на что она действительно способна… — с улыбкой ответил Макс, понимая, как же сильно ему её недостаёт.

— И опять я пропускаю всё веселье, — пробурчал недовольно Лейгур.

— Понимаю, но ты единственный, кто сможет подготовить корабль к отплытию, — обратился к нему Матвей. — К тому же охраны у трапа явно не убавилось. Вам надо с ними разобраться.

Лейгур отмахнулся.

— Да понимаю я, понимаю.

Перевели дыхание, дали себе несколько минут успокоится.

— Ну что, давайте уже выбираться отсюда? — обратился ко всем исландец. — У меня уже в печёнках сидит эта долбанная станция.

* * *

Тело охранника оставили в камере и закрыли на ключ. Оказавшийся снаружи Лейгур увидел прислонённый к стене карабин, подобрал его и проверил наличие патронов.

— Это мне понадобится.

Раздался щелчок заряжаемого магазина, словно оповестив всех вокруг о готовности исландца поскорее пустить в ход подобранное им оружие.

— Стрелять только в случае крайней необходимости, — напомнил Матвей, поглядев на вооружённых Лейгура и Надю. — Если начнём палить…

— Все эти ублюдки сбегутся на выстрелы, и тогда нам точно несдобровать, — быстрым шёпотом прервала его Надя. Она нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, поглядывая на выход в коридор. — Знаем, знаем. Давайте уже идти.

— Хорошо, идём, — сказал Матвей.

Во главе отряда шёл Лейгур, замыкала цепочку Надя, наблюдая за тылом. Прошли мимо кают, где внутри кого-то раздирало от смеха. Две двери спустя раздались женские стоны и тяжёлые вздохи. Патрулирующий коридор охранник, о котором предупредил Тихон, им так и не встретился.

«С дисциплиной у Братства дела совсем плохи» — подумал про себя Матвей. — «И сейчас это как нельзя играет нам на руку».

Первым на лестницу вышел Лейгур. Жестом он велел всем оставаться на месте, сделал несколько шагов вперёд и задрал голову, прислушался. Когда убедился в отсутствии опасности, поманил группу за собой.

Добрались до пятой палубы. Здесь, следуя заранее озвученном плану, пришла пора разделиться.

— Ты ещё помнишь, куда Соня закинула батареи? — спросил Матвей у исландца.

Тот кивнул.

— Очень надеюсь, что за прошедший день их никто не заметил, — сказал Эрик, потирая подбородок, — если их там не окажется, считай всё пропало.

Матвей увидел, как Надя уже рвётся вперёд, на верхние палубы.

— Живее! — громко прошептала она ему.

Матвей положил руку на плечо Лейгура.

— Удачи вам, — взглядом он указал на Машу, Тихона и Эрика.

Исландец хмыкнул в ответ.

Надя уже поднялась на палубу выше и скрылась из виду. Арина встала на верхней ступени и выжидающе смотрела на Матвея. Брови её вопросительно поднялись, как бы спрашивая: «Ну, ты идёшь⁈».

Матвей ещё раз окинул взглядом Лейгура с остальными и быстро зашагал вверх.

— Повежливее там с моим «Туманом», громила, — предупредил Макс исландца, поднимаясь вслед за Матвеем.

Исландец и тут хмыкнул, после чего подал жест своей группе идти за ним. Все четверо ушли вперёд.

На шестой палубе Макс догнал Матвея.

— Удачи тебе найти Соню, — сказал он ему.

— Мне не нужна удача, пока у меня есть это. — Он продемонстрировал свой жилистый кулак с пухлыми венами. — Скоро увидимся, праведник ты наш…

«Давненько он меня так не называл» — заключил про себя Матвей, провожая взглядом прячущего в тенях Макса.

Он нагнал Арину на десятой палубе. Девушка стояла у входа в коридор, выглядывала из-за угла, оценивая обстановку.

— Где Надя?

— Ушла дальше, — шепнула Арина и кивнула вверх. — Тебе нужно догнать её, пока она бед не натворила.

— Мне? — Матвей вцепился ей в руку и чуть сжал. — Разве ты не идёшь со мной?

Арина нахмурилась.

— Нет. У меня есть одно нерешённое дело на этой палубе. — Кивком она указала на цифру десять у них над головой. — Это быстро.

— И ты мне сказала это только сейчас, да?

— Матвей… — её руки легли на его плечи. — Я уже не маленькая девочка, сколько раз тебе говорить? Со мной всё будет в порядке.

Она быстро поцеловала его в щеку.

— Встретимся на корабле, — произнесла она, пригнулась и нырнула в тень коридора десятой палубы.

Матвей не стал её останавливать, хотя всё внутри него протестовало против её поступка. Сдержав порыв броситься следом, он продолжил подниматься, искать разгорячённую мать.

Глава 10 Не время быть праведником

— Если с неё хоть волосок упадёт… — бормотал сквозь зубы Макс, — если хоть один волосок…

Пригнувшись, он прокрадывался сквозь тьму, пытаясь высмотреть названия бывших ресторанов и кафе в этой темноте. Не видать ни зги. Света от огня развешенных жировых ламп едва хватало на освещение и десятой части всей этой гигантской палубы.

Но в целом Макс был этому даже рад. Сейчас темнота была его лучшим другом и верным партнёром.

Он постоянно думал о Соне. Её крик до сих пор звенел в его ушах, а налитое болью лицо, когда Винник выволакивал её наружу…

— Дай мне только добраться до тебя, ублюдок… — ненависть бурным ручьём сочилась из его рта.

Впереди моргнул свет фонаря и ослепил его.

— Замри, замри! — крикнул силуэт.

«Дерьмо»

— Я потерялся… — прошептал он.

— Что? — Тень приблизилась к нему на шаг. Теперь в её руке виднелся автомат.

— Говорю, потерялся.

— Ночью нельзя разгуливать по судну!

Тень приблизилась, и теперь Макс разглядел её лицо — морщинистое, седая борода. Старик.

— Да? Я не знал… — «Давай, подойди ближе, не стесняйся». — Я из переселенцев, прибыл сюда сегодня только утром и…

— Стой где стоишь! И подними руки, чтобы я их видел!

— Хорошо, хорошо! — Макс подчинился.

— Ты пойдёшь со мной. — Дуло его автомата резко дёрнулось вперёд, напоминая змею, приготовившуюся к Атаке. — Повернись спиной!

Макс снова подчинился.

— Как скажете, как скажете! Я же не знал ваших правил…

Вонь от его потного тела коснулась ноздрей Макса.

— … и как тут всё устроено.

«Сейчас!»

Он резко развернулся и вцепился в дуло автомата…

«Только бы его палец не сомкнулся на спусковом крючке, только бы…»

— Эй, караул! — захрипел охранник. — Кара…

Макс перехватил оружие и прикладом дал старику в лоб. Его обмякшее тело плюхнулось на пол.

— Отдохни пока, — бросил ему Макс.

Он повесил автомат на плечо, взял за руки патрульного и уволок его в тень. Идти дальше не спешил, и для начала прислушался: вдруг кто явится на крик о помощи? Эх, будь он на пару секунд быстрее…

Макс всматривался в дальние части коридора, готовясь в любой миг увидеть там бегущих охранников. И на этот раз крепких, здоровых мужиков, которые не дадут так просто вырвать автомат из рук. Придётся устроить пальбу, и тогда…

Тогда всему точно конец

Минута выжидания показалась часом, но широкий холл палубы, как и прежде, оставался тихим. Одни лишь всплески воды слышались далеко снаружи, а огоньки ламп моргали во мраке, вздуваемые сквозняком.

Макс коснулся указательным и средним пальцем шеи старика. Жив. Он отволок его в женский туалет за спиной и спрятал в одной из кабинок. После, поглядывая на бесчувственное морщинистое лицо, задумался, не повторяет ли он своей прежней ошибки?

«Нет, этот очнётся максимум на следующее утро. Вон уже похрапывает… Я может ему даже услугу оказал, типа выписал ему выходной».

Он закрыл кабинку и вновь вышел в холл. Прошёл ещё немного, пока не увидел заветные два слова: «Ночной прибой». Выцветавшая вывеска ресторана едва виднелась во мраке.

Обойдя столики и стулья, стоявшие снаружи, он зашёл внутрь. Почувствовал аромат жареной рыбы. Должно быть, ещё несколько часов назад здесь вовсю поджаривался какой-нибудь клыкач или китовое мясо. От запаха кишки узлом свернулись, жрать хотелось страшно.

Гуськом прокрался по залу. Кто-то забыл на столе шерстяную шапку. На полу лежал всякий мелкий мусор, в том числе остатки еды. Хозяин этого заведенья точно небольшой фанат чистоты.

Послышалось лязганье железа, и у Макса в груди потяжелело. Звук донёсся со стороны кухни. На всякий случай снял с плеча автомат.

Знакомый до омерзения голос донёсся за приглушённой стеной:

— Мы ещё не закончили…

Макс тихо подошёл к маятниковым дверям и приоткрыл одну из них. Свет лампы оранжевой рамкой обрамлял широкое тело Винника, стоявшего к нему спиной. Его рука взметнулась ввысь, затем опустилась. Послышался шлепок.

— Ну что, потаскуха? Будет ещё что сказать, а⁈

Всякое стремление оставаться незамеченным вдруг стало Максу совершенно безразличным. Он вошёл внутрь, поднялся в полный рост и решительно зашагал вперёд.

Винник обернулся.

— Эй, я же, кажется, сказал… — Он увидел его, брови поползли наверх, но через мгновение сомкнулись. — Ах ты ж…

Винник сделал широкий шаг к столу, на котором лежал автомат — и этим совершил роковую ошибку. Больше он не заслонял собой Соню, привязанную к стулу. Макс увидел, что тот с ней сделал, и внутри него вспыхнул огонь. Он взревел и бросился на Винника — в тот самый миг, когда пальцы того уже почти коснулись рукоятки оружия.

Макс не сдерживался. Ни один человек, даже самый сильнейший в мире, не смог бы остановить его прямо сейчас, когда он повалил Винника на лопатки и нанёс первый удар кулаком в лицо. Этого хватило, чтобы пресечь любую попытку ублюдка сопротивляться, но, а дальше…

Красная пелена застелила взор Максиму Юдичеву. Пока левая рука держала Винника за шкирку, правая молотом обрушивалась тому на лицо. Горячая кровь брызгала в глаза, ударяла в шею. Костяшки пальцев заныли, кожу разодрало, но слепая ярость позволяла не замечать эту боль, по крайней мере следующие несколько минут.

Когда от лица Винника осталось лишь кровавое месиво, а челюсть отвисла, как дверь, болтающаяся на последней петле, Макс силой заставил себя поднять взгляд на Соню.

Под стулом, на котором она сидела, в отблесках пламени поблёскивала алая лужа. Ноги были туго стянуты верёвками. Из верхней части бедра медленно сочилась кровь. Разодранная кофта обнажала ключицы, исполосованные глубокими ранами. Голова с растрёпанными волосами безжизненно свисала вниз.

— Соня!..

Дрожащая рука Макса прикоснулась к её подбородку и приподнял.

— Боже… — От увиденного у него в носу засвербело.

На правой щеке темнел большой кровоподтёк. Из опухшего глаза текла влага. Всю шею покрывали тёмные пятна синяков и ссадин. К рассечённому лбу прилипли тонкие волоски.

— Боже, — повторил он, едва сдерживая просящийся наружу крик.

Макс схватил лежавший на столешнице нож с окровавленным лезвием и стал перерезать путы, стараясь уводить взгляд от количества крови под ногами. Её было много, слишком много…

Тихий и беспомощный голос донёсся сверху.

— Макс…

Он сразу взглянул на неё. Её единственный здоровый глаз смотрел на него. Он отложил нож в сторону и коснулся ладонью её щёки.

— Я здесь, чокнутая ты моя, я здесь…

— Ты пришёл…

У него защипало в глазах.

«Пришёл, но слишком поздно…» — сказал он про себя.

— Я знала, ты придёшь…

Он поцеловал её и, глядя прямо в глаза, сказал:

— Я вытащу тебя отсюда, слышишь? Донесу тебя до корабля. Ты поправишься, и мы с тобой поплывём, куда ты только захочешь.

— Макс…

— Куда захочешь…

— Макс…

— Не говори, побереги силы. Вот выберемся отсюда и тогда…

Соня засопела, затем её голова медленно опустилась, подбородок коснулся груди.

— Соня? — Он поднял её голову и увидел, как зрачок глаза смотрит на него мёртвым взглядом. — Соня!

У Максима Юдичева существовало негласное правило: плачут только слабаки. Долгие годы он строго соблюдал его и не проливал и слезинки, даже когда судьба пинала его душонку как футбольный мяч, пасуя между жизнью и смертью. Скрипя зубами, он выносил все превратности судьбы, терпел всё её закидоны, но сегодняшний день стал исключением.

Максим уткнулся в грудь Сони и, задыхаясь от душащих его слёз, проговорил:

— Я не должен был тогда оставлять тебя. Прости, прости меня…

Но сказанное им утонуло лишь в скорбящей тишине.

* * *

Лейгур сцепил свои большущие ладони и подсадил Тихона. Мальчишка схватился за карниз и с тихим стоном подтянулся, запрокинув кверху правую ногу.

— Пока всё хорошо, — отрапортовал Эрик, прячущийся за колонной. Он следил за атриумом, где огонёк света, исходивший от патрульного, удалялся всё дальше и дальше. Ещё несколько минут назад они едва не столкнулись с ним (или с ней?) лицом к лицу, вовремя успев спрятаться за стойкой одного из старых баров.

Лейгур и Маша стояли с задранными в сторону карниза головами. Так и хотелось крикнуть Тихону: «Ну что там? Ты нашёл их?», а про себя добавить: «Лишь бы они остались там, лишь бы…»

— Нашёл! — громким шёпотом объявил мальчик, выпятив вперёд руку с рюкзаком.

Лейгур ощутил приятное облегчение в груди.

— Давай тише! — предупредил он мальчика. — Бросай их сюда!

Тихон обхватил рюкзак, прицелился в потёмках, и отпустил драгоценный груз, метко упавший в руки Лейгура. Исландец передал его стоявшей рядом Маше и посмотрел на мальчишку.

— Прыгай, я тебя поймаю.

Пацан помешкал несколько секунд, сел на корточки и спрыгнул. Поймать его оказалось проще простого — весил мальчишка килограммов сорок, да и высота была совсем небольшая.

— Слава тебе Господи, батареи всё ещё здесь, — Маша прижала рюкзак к груди как собственного ребёнка. — Вот увижу Соню, расцелую её за смекалку. Не сообрази она тогда…

— Мы все расцелуем, — ответил Лейгур и почесал нос, — но для начала нам надо выбраться отсюда. Эрик, как там обстановка? Не видно этого охранника?

Эрик покачал головой.

— Ушёл. Не вижу никого.

— Значит, скоро воротиться сюда, — заключил Лейгур и поскрёб пальцами по затылку. Внезапный зуд по всему телу жутко доставал его с той самой минуты, как они покинули камеру. — Придётся нам избавиться от него.

— Зачем? — спросила Маша. — Не проще ли пройти мимо?

— Помнишь, что говорил Юдичев про охрану у трапа? Их там всего двое. А патрульный, которого видел Эрик, скорее всего идёт к ним, разворачивается и уходит обратно. Если он заметит, что тех двоих нет на посту…

— Я поняла, — ответила Маша и прикусила указательный палец, занервничала. — Хорошо, и как мы это сделаем?

— Он идёт! — прошептал Эрик и пригнулся.

Все они инстинктивно повторили его движение.

— Сидите здесь, — тихо произнёс исландец и, пригнувшись, побежал к центру атриума. Там он спрятался за металлической бочкой с водой, притаился и превратился в слух.

Шаги становились громче, отчётливее. До ушей донёсся протяжный зевок. И вот охранник стоит уже к нему спиной, разминая шею.

Лейгур подкрался сзади и повалил охранника лицом в пол, придавив своим весом. Сначала он с силой сжал челюсть противника, не дав тому издать ни звука. Затем перекинул вторую руку через шею и начал душить, ощущая, как кадык дёргается под сгибом локтя, тщетно пытаясь пропихнуть воздух в лёгкие. Охранник рвался, изо всех сил стараясь сбросить его с себя, но Лейгур держал крепко, усиливая давление на сонные артерии. Пальцы жертвы судорожно скребли пол в бесплодной попытке найти опору. Спустя несколько мучительных секунд сопротивление ослабло, и тело под ним обмякло. Лейгур не сразу разжал руки — выждал ещё немного, чтобы убедиться, что тот отключился, а потом аккуратно проверил пульс на шее. Сердце билось. Именно этого он и добивался.

Он спрятал тело за бочкой и снял с плеча вырубленного охранника ещё один автомат — теперь они были вооружены ещё лучше! — после чего вернулся к остальным.

— Ловко ты его, — похвалил Эрик.

Лейгур оставил комплимент ярла без ответа.

— Идём, — велел он.

Через минуту оказались в круглом помещении со стеклянными лифтами по бокам. Потом прошли ещё немного, пока не услышали голоса. Дверь, ведущая наружу, к трапу, была закрыта на замок. Рядом за столом сидели двое, играли в карты. Оружие у обоих близко, только руку протяни.

— К этим так просто не подберёшься, — прошептал Лейгур, обращаясь к своей небольшой команде.

— Может, пригрозим им оружием? Заставим сдаться? — предложил Эрик, потирая бороду.

— Ага, щас, и они подчинятся, как же.

Эрик от услышанного в его адрес сарказма нахмурил брови.

— Надо думать как можно скорее, — предупредил Лейгур. — Они вот-вот хватятся того патрульного, заподозрят неладное.

— Я могу их отвлечь, — сказала Маша, её голос дрогнул.

— Как? — Лейгур ещё раз взглянул на парочку охранников.

Маша отвела взгляд в сторону и погладила ладонью лоб.

— Есть у меня идея, — пробормотала она, — но вам придётся соображать на ходу, и соображать быстро.

— Что за идея?

— Увидишь, — Маша посмотрела на атриум за их спинами. — Так… фух… ладно, у кого-нибудь из вас есть нож или что-нибудь острое?

Повисла пауза.

— У меня есть нож, — ответил Тихон, с сомнением поглядывая на Машу.

— Давай сюда. — Она протянула ладонь.

Тихон полез в рюкзак.

— Ну чего-то возишься, быстрее!

Мальчик закопошился рукой внутри и достал нож. Приглянувшись, Лейгур признал в нём тот самый нож, подаренный мальцу Матвеем ещё в подземном убежище его родного дома на окраине Москвы.

Маша взяла нож. Пальцы второй руки сгибались и разгибались. Она глубоко вздохнула и резким движением полоснула себя по ладони и зашипела. Алые бусинки закапали на пол, оставляя чёрные пятна.

Лейгур всё ещё в недоумении посматривал на Машу, пытаясь понять, что у неё на уме. И та, словно прочитав его мысли, ответила:

— Так будет выглядит естественнее, — она провела окровавленной ладонью по шее, затем по подбородку. — Готовы?

Лейгур кивнул.

Эрик прикусил нижнюю губу и тоже кивнул.

— Знать бы к чему быть готовым… — пробормотал он неуверенно.

Тихон смотрел на Машу ошарашенным взглядом.

— Ну, вперёд, — сказала она и вышла из-за угла, заковыляв к охранникам. — Прошу, помогите!

Один из них поднялся с места, едва не опрокинув игральный столик.

— Эй, тебе нельзя…

— Прошу, помогите! Мой муж… он… он сошёл с ума. Вы должны помочь мне, умоляю. Он убьёт меня! Я хочу выбраться отсюда.

— Постойте, мисс! Вам нельзя туда! Мисс!

Лейгур выглянул из-за угла. Те двое пытались остановить Машу — она из последних сил колотила в дверь, будто обезумев. Истерику, в которую она внезапно впала, было не отличить от настоящей. Всё их внимание переключилось на неё…

И Лейгур понял, как ему поступить.

— Быстро, подберёмся к ним сзади. — Он передал Эрику автомат. — Пацан, ты стой здесь на стрёме.

Тихон кивнул.

Эрик и Лейгур вышли одновременно и принялись тихо подкрадываться к парочке, которая пыталась оттащить от двери Машу.

— Нет, вы не понимаете! — ревела она. — Он совсем слетел с катушек!

— Да отойти ты от двери, истеричка! Мы во всём…

Один из них повернулся к столу, потянулся за рацией, и всё идеальное исполнение по внезапному нападению обернулось крахом.

— ЛАРРИ, СЗАДИ!

Охранник по имени Ларри развернулся, рванул к автомату, но вдруг резко завопил. Маша воткнула ему нож в бок. Тот рухнул на пол, извиваясь, как брошенная на берег рыба. На второго Эрик и Лейгур набросились одновременно и повалили на лопатки. Едва тот успел открыть рот, как исландец прикладом дал ему по зубам.

Всё произошло так быстро, никто и охнуть не успел.

— Эй, на помощь! — кричал Ларри. — Кто-нибудь! Здесь…

Удар кулака Эрика заставил его заткнуться.

— Ох ты ж зараза… — Он тряхнул рукой в воздухе. — Даже и не помню, когда последний раз пускал в ход кулаки. — Он взглянул на Машу, нож из её руки с глухим стуком упал на пол. — Тебе прямая дорога в актрисы.

Маша отошла от шока, вытерла пот со лба и устало запрокинула голову.

— Наверное… в другой жизни, — выдохнула она.

Тихон подбежал к ним и большими от удивления глазами осмотрел тела охранников.

— Тихон, как обстановка? — спросил Лейгур, собирая новые трофеи в виде автоматов и раций. — Есть кто в коридоре?

— Нет. Я никого не заметил.

— Надеюсь, никто не услышал, как он орал, — добавил Эрик и предложил Маше руку помощи.

— Я тоже надеюсь, — сказал Лейгур, осматриваясь по сторонам. — Так, прятать их здесь негде, поэтому вытащим наружу, сбросим там. И, будем надеется, что их хватятся после того, как Матвей и остальные вернутся.

Исландец протянул автомат Маше.

— Что-то подсказывает мне, — произнесла она, приняв оружие, — что им следует поторопиться.

— Мне тоже… — угрюмо согласился Лейгур, поглядывая в тёмный атриум. Быть может, они появятся сейчас? Живые и невредимые? Нет, пока ещё слишком рано.

— Идём к кораблю, — сказал он и взвалил себе на плечо охранника с именем Ларри. — Нужно подготовить судно к отплытию и вставить батареи. Дел у нас ещё невпроворот.

* * *

— Десять, восемнадцать, четыре… — шептала Арина, скользя взглядом по цифрам над дверьми кают. — Десять, восемнадцать, четыре, десять, восемнадцать…

Слабоосвещённые коридоры душили теснотой. Чёрные цифры на белом фоне проносились мимо. Она бормотала заветные числа себе под нос, как заклинание, в надежде на чудо. И чудо случилось. Каюта под номером 10184 заставила её застыть на месте, и прежде суженный до размеров этого коридора мир стал казаться чуточку шире.

Она нажала на ручку, дверь поддалась. Приготовилась к самому плохому раскладу и быстро проскользнула внутрь.

Каюта оказалась в три, а то и в четыре раза больше той, где жила Соня. Двухспальная кровать стояла в отдельной комнате. Впереди просторное помещение со старым диваном и раскиданными на нём вещами. Панорамные окна открывали вид на горы, укутанные звёздным одеялом ночи.

Арина сделала несколько шагов и услышала доносящийся из ванны-комнаты плеск воды. Хозяйка каюты принимала душ.

«Отлично…» — заключила про себя Арина и приступила к делу.

Она подбежала к письменному столику, заваленному всяким хламом, и один за другим принялась выдвигать ящички. Старые блокноты, пустые гильзы, украшения, дротики, сплошной мусор! Потянула на себя второй ящик: отвёртки, молоток, клочки бумаги. Дерьмо!

Вода в ванной всё ещё текла, как и её время.

Арина зашла в комнату с кроватью и открыла комод. Здесь, внутри находился целый арсенал! Пистолеты, дробовики, автоматы. Хватило бы на вооружение отряда из пяти человек. Среди всего этого разнообразия ей попался на глаза знакомый револьвер. Револьвер Дэна! Она взяла его и откинула барабан в сторону. Пусто, ни одного патрона. Впрочем, так оно и было, когда эта мерзавка отняла его. И всё же не револьвер привёл её сюда…

— Не это ищешь?

Голос заставил её вздрогнуть. Арина быстро развернулась и вытянула револьвер перед собой.

В проходе стояла она, совершенно голая. Её мокрая кожа блестела в приглушённом свете лампы. Серые глаза улыбались. В руке за лезвие держит нож из китовой кости.

Её нож.

— Как ты выбралась из клетки, злючка?

Она приблизилась к ней на шаг. Арина предупредительно щёлкнула курком.

— Брось, не нужно представлений… — Нож в её руке играючи подпрыгнул в воздухе и ловко упал рукояткой ей в ладонь. — Мы оба знаем, что он разряжен.

Их разделял считанный метр, и Арина поняла — она не в самом выгодном положении. Есть лишь единственный способ остановить мерзавку — попытаться схватить одну из этих пушек. Однако подскочивший адреналин полностью растопил её хладнокровие, заставив оплошать и выдать свою задумку с потрохами, когда она оглянулась на крохотный миг в сторону пистолета. И хозяйка каюты сразу поймала взглядом это движение.

— Ну же, попробуй, рискни… — улыбнулась она, — и тогда даю тебе слово, это будет твой последний…

Арина бросила в неё револьвер, в попытке выиграть драгоценную секунду, но перестаралась, и тот пролетел у мерзавки прямо над головой. Арина успела лишь подушечкой пальца скользнуть по рукоятке одного из пистолетов, как вдруг ощутила резкий толчок в грудь, поваливший её на лопатки.

Кончик её собственного ножа стремительно увеличивался, и Арина успела остановить его приближение в считанных миллиметрах от глаза, вцепившись во влажное запястье. Однако рука мерзавки неумолимо сопротивлялась её хватки, сокращая и без того крохотное расстояние. Тогда Арина закричала, впитала все остатки сил в руки и таки смогла отбросить голое тело в сторону.

— Ах ты ж маленькая сучка… — ядовито прыснула мерзавка.

Арина стала пятиться назад, пока не упёрлась спиной в прикроватную тумбочку. Что-то лёгкое ударилось о её пальцы. Быстро посмотрев вниз, она заметила, что это был небольшой карандаш, размером чуть длиннее её среднего пальца.

Тем временем её обидчица встала в полный рост. Свет лампы озарил половину её лица, а тени подчеркнули выпирающие рёбра. Густые и кучерявые волосы на лобке ярко контрастировали с её болезненной худобой.

— Знаешь, из нас с тобой вышли бы отличные подружки… — она прикусила нижнюю губу. — Нет, правда. Я сразу это поняла, лишь взглянув тебе в глаза ещё тогда, на корабле. — Её пальцы сжали лезвие. — В тебе кипит ярость, ненависть, злоба… совсем как и во мне. Ты ненавидишь этот проклятый мир… как и я. Хочешь видеть его в огне. Ну признай же это, признай! А этот нож…

Её пальцы сыграли на лезвие, как на пианино.

— Этот нож воплощение твоего гнева. Поэтому-то ты и пришла за ним, чтобы не забыть, кто ты на самом деле. Ведь так, да?

Арина молчала.

— Эх, злючка… — ухмыльнулась она, — как же не хочется резать твою симпатичную мордашку, но, увы… — она переложила нож в другую руку, — ты не хочешь быть моей подружкой.

Она бросилась в её сторону. Арина успела вскочить на ноги и нанести быстрый удар сжатым в кулаке карандашом, прямиком в худую шею.

Раздался короткий вздох. В глазах мерзавки вспыхнуло изумление — словно она ещё не до конца поняла, что с ней произошло. Нож выскользнул из ослабевших пальцев, и Арина тут же схватила его, прижав к груди.

Пиратка ладонью захлопала себя по шее в поисках карандаша и, нащупав его, резко выдернула. Фонтанчик крови толчками прыснул на одеяло и подушку, оставив большие чёрные пятна. Раненная прижала руку к шее, её глаза были готовы вот-вот вылезти из орбит.

— Злючка… — прохрипела она, после чего мешком рухнула на пол.

Арину трясло. Держащая нож ладонь вспотела. По всему телу бежали мурашки.

За кроватью доносились хриплые вздохи и глухие удары о пол. Одеяло медленно сползало.

— Возьми себя в руки, возьми себя в руки, — успокаивалась Арина.

Она спрятала нож за поясом, подобрала револьвер Дэна и поспешила покинуть каюту. Всё, чего ей хотелось прямо сейчас, — это оказаться как можно дальше отсюда.

* * *

Злость и страх невидимыми плетьми подстёгивали Надю Соболеву подниматься всё выше, не думая про остальных. Она вбила себе в голову, что каждая минута промедления может стоить жизни её сына, её Йована…

Перед взором снова возникли его тёмные глазки. Ручки с крохотными пальцами тянутся к её носу, затем щупают с любопытством, вызывая у неё смех. Он такой маленький, такой…

…беззащитный.

Атриум двенадцатой палубы не выделялся чем-то особенным и представлял из себя очередные двери кают вдоль стен. Каюты… как же их здесь много! Не удивительно, что эта махина вмещает в себя порядка восьми тысяч человек. И где-то в одной из них они прячут её малыша.

Она прижала приклад винтовки к плечу и вдруг осознала, как же давно в последний раз ей приходилось пускать оружие в ход. Кажется, ещё в Москве…

За поворотом послышался шорох рации. Она вжалась в стену, сделала короткий вдох-выдох и вышла из-за укрытия. Ствол нацелился на охранника, стоявшего к ней спиной.

— Понял, конец связи, — ответил тот в микрофон и убрал рацию.

Надя сделала несколько тихих шагов в его сторону и ткнула стволом в его затылок.

— Замри. Руки за голову.

Охранник подчинился. Надя слышала, как его дыхание дрожало.

— Дёрнешься, и прикончу на месте, усёк? — пригрозила она.

— Да.

— Где вы держите детей?

— Детей? Каких ещё…

Она грубо ткнула стволом в его затылок.

— Детей, — подчеркнула она, — которые вы отняли у родителей.

Охранник молчал.

— У тебя две секунды… — Подушечкой пальца она коснулась спускового крючка. — Один…

— Дальше по коридору. Рядом со здоровенным таким рисунком с дельфинами есть дверь. Дети там.

— Врёшь…

— Это правда. Всех сопляков мы сгоняем туда.

По тому, как он сотрясает воздух в попытках убедить её, Надя поняла — не лжёт.

— Медленно обернись, — велела она.

— Зачем?

— Делай, что я говорю. И держи руки на затылке.

Охранник взялся исполнять её приказ, и когда повернулся к ней в профиль, она огрела его прикладом, даже не всматриваясь в лицо. Будь у неё глушитель, вообще не стала бы церемониться и казнила бы на месте. С ублюдками, хоть немного связанных с похищением её малыша, у Нади был короткий разговор.

Сзади послышались шаги, и она резко обернулась винтовкой наготове.

— Стой, стой, это я!

Матвей.

Она опустила оружие.

— Какого хрена ты подкрадываешься?

— Я не знал, что это ты. Здесь мало света, сразу не разглядел. — Он посмотрел на распростёртое на полу тело. — Надо бы убрать его, пока никто не заметил.

— Я узнала, где они держат Йована, — Надя не собиралась тратить драгоценные минуты на скрытие тела. Её малыш может быть в опасности, вот прямо сейчас! — Пошли.

Она быстро зашагала вперёд.

Упомянутый рисунок с дельфинами действительно оказалось «здоровенным» и растянулось на всю стену, занимая порядка десяти метров. Краску медленно губило время, превратив наверняка прежде сочившиеся синевой море в серость, отчего создавалось впечатление, будто стая изображённых на ней млекопитающих барахтается в океане пыли.

Дверь находилось в нескольких метрах от вытянутого дельфиньего носа. Надя дёрнула за ручку — закрыто. Долго не думала и постучалась. Матвей встал рядом. В руках он держал карабин, одолжённый у охранника из коридора. Он ей тихо кивнул, подтвердив готовность ко всему.

Щёлкнул замок, дверь стала открываться, и Надя стремглав втиснулась в образовавшийся проём. У входа стояла низкорослая женщина, одетая в шерстяной свитер. Её рот приоткрылся, а руки машинально задрались кверху.

— На пол, на пол, сука! — строго велела Надя.

— Хорошо, хорошо…

Позади она услышала, как Матвей закрыл дверь.

Надя быстро окинула взглядом помещение: небольшой стол, стул, пара уродливых картин на стене. Впереди двойная дверь со стёклами.

— Здесь есть ещё кто-нибудь помимо тебя? — Она пнула заложницу в ребро.

— Нет, никого, никого! — Её уткнутая лицом в пол голова быстро затряслась.

Матвей приблизился к дверям и посмотрел в стекло.

— Я ищу ребёнка, малыша, — сказала Надя. — Его должны были принести сюда вчера. Где он?

— Здесь нет никакого малыша, у нас только…

Она ударила её ногой в ребро ещё раз, но намного сильнее. Женщина повалилась набок и поджала руки, напоминая перевёрнутую кверху пузом черепаху.

Красная точка коллиматорного прицела замерла на лбу обрюзгшего лица женщины.

— Соврёшь мне ещё раз, я вышибу тебе все твои тупые мозги, тварь! А теперь живо отвечай, где мой ребёнок!

— Там, в детской комнате! — Трясущийся палец указал на дверь.

Надя взглянула на дверь, потомна Матвея. Тот приоткрыл её и высунул голову в проём.

— Где именно эта детская комната? — продолжила допрос Надя.

— В конце, справа по коридору.

Матвей приоткрыл дверь.

— Вроде чисто, — сообщил он.

— Встань. — Носком сапога Надя ткнула заложницу по ноге. — Веди нас туда.

Женщина послушно поднялась на ноги и, держа руки за головой, пошла вперёд.

Они зашли в большое помещение, освещаемое жировыми лампами. Всюду стояли койки, а на них… дети. Девочки, мальчики, каждому не больше десяти лет. Разбуженные шумом, они сидели на своих постелях, наблюдая за ночными гостями. Надя насчитала десятерых: три девочки, остальные мальчишки.

— Всё хорошо, дети, — обратилась к ним женщина, — продолжайте спать и не обращайте внимание. Тётя с дядей скоро уйдут.

Смотря в напуганные, в горевшие отражением огня глаза, Надя почувствовала прилив стыда, но не опускала нацеленного на затылок оружия.

Одна из девочек, с виду совсем крохотная, лет четырёх, звонким голоском спросила:

— Татьяна Викторовна, а можно мне сходить пописать?

— Нет, милая моя. Потерпи ещё немного.

Губки девочки надулись от недовольства.

— Мы вас не обидим, детишки, — с заботой в голосе обратилась к ним Надя. — Я просто хочу забрать своего сына и уйти.

— А как зовут вашего сына? — снова отозвалась та самая девочка. — Может, я знаю его?

Любопытство девочки вызвало у Нади ухмылку.

— Йован.

Они уже дошли до другого конца этой большой комнаты.

— Хм… — девочка деловито положила указательный палец к подбородку, наверняка копируя это движение у одного из взрослых. — Нет, я не знаю никакого Йована.

— Женя, а ну мигом спать! — шикнула ей строго Татьяна Викторовна, и затем тихо обратилась к Наде. — Сюда, он там.

Они вышли в небольшой коридор, заканчивающийся стеной с иллюминатором. Справа дверь. Воспитательница достала ключ из кармана и вставила в замочную скважину.

— Мы как следует покормили его, — сказала она, открывая дверь, — и теперь он крепко спит.

Надя едва удержалась от желания спросить, чем именно они его кормили, пока перед глазами не открылось небольшое помещение.

— Кроватка справа, — указала воспитательница.

Надя опустила винтовку и вдруг почувствовала, как сердце её бешено заколотилось. Медленно она подошла к люльке и в потёмках разглядела его, Йована. Он мирно спал с вытянутыми ручками над головой, будто в жесте «сдаюсь!».

— Господи… — Надя осторожно взяла сына на руки и ласково прижала к груди. Тепло маленького и родного тельца медленно растапливало накопившийся за эти сутки холод ужаса внутри. — Мамочка с тобой, мамочка рядом…

— Надя, надо идти, — сказал Матвей, сторожа вход.

— Да, ещё секунду…

Она поцеловала сына в лоб, прижала к себе сильнее и повернулась к Матвею.

— Идём.

Втроём они вновь вышли в помещение с детьми. Все десятеро послушались наказа воспитательницы, никто не слез со своих кроватей.

А затем произошло нечто совершенно неожиданное.

Воспитательница локтем огрела Матвея в пах, заставив того согнуться, и побежала к столу. Пару секунд спустя она уже открыла один из выдвижных ящиков в столе и вытащила оттуда пистолет. Успела спустить курок, подняла ствол…

Грохнул выстрел. Дети вздрогнули.

Татьяна Викторовна упала, как сваленная с пьедестала статуя. Маленький револьвер выпал из её руки, так и не успев выстрелить. Её мёртвые, широко раскрытые глаза уставились в потолок.

Лежавший на конце кроватке Йован проснулся и заплакал. Перед выстрелом Надя успела быстро положить его, прежде чем схватиться за висевшую на плече винтовку. Теперь она стояла и не могла пошевелиться, пока громкий крик сына всё же не вывел её из паралича.

Надя быстро подобрала Йована с кровати той самой любопытной девочки, сидевшей на кровати. Её испуганные и одновременно удивлённые глаза смотрели на труп воспитательницы, а грудь быстро вздымалась от частого дыхания. Тёмное пятно выступило на бледном одеяле, которым она закрывалась.

Остальные дети сидели неподвижно. Вжавшись в изголовья своих коек, они перебрасывали взгляд то в сторону Нади, то в распростёртое тело покойницы.

— Надя, идём… — перебивающим боль голосом сказал Матвей и схватил её за руку, — надо уходить.

Йован продолжал кричать. Надя ещё крепче прижала его к груди и уткнулась губами в его лысую головку.

— Идём же! — Он подобрал автомат и заковылял к дверям.

Надя заставила сделать себя шаг, переступила труп, под головой которого вырастала тёмная лужа, и перешла на бег.

Лишь оказавшись возле рисунка с дельфинами, с её губ сорвалось так и не сказанное детям:

— Простите…

* * *

В паху Матвея до сих пор гудела неприятная боль, вызывающая тошноту. Он чувствовал себя самым настоящим ослом, но в то же время отдавал себе отчёт в том, что совершенно не ожидал от такой безобидной с виду дамочки столь грязного приёма. А уж тем более её желания рискнуть в попытке пристрелить их.

Однако назад пути не было. Выстрел прогремел, и его наверняка услышали. А Йован… он кричал так, что, кажется, звуки разнеслись по всей палубе. Теперь у них оставались считаные секунды для побега.

Добрались до лестницы, быстро спустились. На десятой палубе Матвей остановился.

— Спускайся! Я за Ариной.

Надя кивнула и скорым шагом пошла вниз.

Матвей вышел в коридор и приготовился пустить оружие в ход, однако этого не понадобилось. Пока что…

Из потёмок к нему вышла Арина. Лицо её было белее снега. В левой руке она сжимала свой нож из китовой кости, в правой — револьвер Дэна. И тогда Матвей понял, какое именно «нерешённое дело» заставило её пойти с ними.

— Арина. — Он положил ладони, но её щёки и осмотрел от макушки до ног. На рукаве куртки заметил пятна крови. — Ты ранена?

— Нет, всё хорошо.

Её голос говорил об обратном.

«Значит, это не её кровь. Тогда чья же? Неужели той самой пиратки?..»

Арина посмотрела ему за плечо.

— Надя с тобой? Нашли Йована?

— Да, нашли. У нас возникли проблемы… — Он вздохнул. — Короче, нам нужно выбираться отсюда, и как можно быстрее.

— Тогда идём.

Вместе они вернулись на лестницу, спустились на четыре палубы ниже и вдруг замерли, став свидетелями ужасающего зрелища. Там на полу, прислонившись к стене, сидел Юдичев. В руках он держал завёрнутое в скатерть тело, связанное верёвкой вдоль шеи, туловища и ног.

— Боже… — прошептал Матвей.

Надя стояла над Юдичевым, укачивая чуть успокоившегося Йована. Она посмотрела на Матвея с Ариной, и глаза её сверкнули белой искрой.

Сомнений не было — завёрнутой в скатерть была Соня.

Юдичев поднял на них взгляд.

— А, вот и вы… — голос его стал совершенно неузнаваем, словно с ними говорил глубокий старик

Внезапно раздался оглушительный звук тревоги, ураганом пронёсшийся по всему лайнеру. Снова…

Из динамиков донёсся раздражённый голос:

— ВООРУЖЁННЫЕ НАРУШИТЕЛИ НА БОРТУ! ПОВТОРЯЮ! ВООРУЖЁННЫЕ НАРУШИТЕЛИ НА БОРТУ!

Юдичев поднялся, крепко прижимая к себе тело. Матвей заметил костяшки его пальцев, содранные в кровь.

— Полагаю, это они про нас, — Юдичев прочистил горло.

Одна из дверей у лестницы приоткрылась, и в проёме показалась голова любопытного палмеровца. Завидев нарушителей, он мигом захлопнул дверь и повернул замок.

— Бежим, — опомнилась Надя и побежала дальше вниз.

Шаги уже слышались в отдалении, где-то сверху. Целый марш.

Спустились в атриум пятой палубы и побежали что есть сил, держа оружие наготове. Матвей изредка оборачивался, прикрывая спину. Несколько секунд спустя оказалось, что не зря — один из людей Братства появилась на лестнице и открыл беспорядочный огонь. Тогда Матвей сел на одно колено, прицелился и сделал несколько метких выстрелов, угодив неприятелю в голову. Кровавый след из мозгов и осколков черепа прыснул на желтоватого оттенка стену.

Он догнал остальных и взмолился про себя: «Пожалуйста, пусть у Лейгура получилось избавиться от охраны и попасть на корабль…»

Совсем скоро его молитвы были услышаны, по крайне мере наполовину. У входа в трап, до которого они так и не добрались прошлой ночью, стоял лишь одинокий стол с разбросанными на нём картами. Вокруг никого.

Над ухом просвистело. Пуля чуть не вошла ему в затылок. Быстро развернувшись, он увидел целую ораву людей Братства и ответил им слепым огнём, пытаясь хоть на немного задержать врага.

— Арина, возьми малыша и беги к кораблю, — кричала Надя сквозь шум грохота, протягивая ей ребёнка.

Арину не пришлось просить дважды. Она взяла ревущего Йована и рванула к трапу. Сама же Надя присоединилась к Матвею, отбиваясь от приближающейся к ним толпе.

— Матвей! — крикнул Юдичев, пытаясь перекричать выстрелы. Он крепко схватил его за руку и красными, опухшими глазами посмотрел на него. — Уходите оба, я задержу их.

Он снял с плеча два автомата и передёрнул затвор.

Матвей возразил:

— Сдурел? Уходим вместе, прямо сейчас, пока…

— И что потом? Они все пустятся в погоню за кораблём, и тогда вам точно не уйти. Бегите оба, я выиграю для вас время.

— Матвей, они совсем рядом! — сообщила Надя. — Надо уходить!

Но Матвей не мог найти в себе силы согласиться с решением Юдичева.

— Макс, я…

— Сейчас не время быть праведником, твою та мать! — закричал на него Юдичев и грубо пихнул в грудь. — Уносите свои задницы, слышите⁈ Я так решил!

Надя на миг оторвалась от перестрелки, услышав сказанное.

— Идите… — сказал он теперь уже спокойнее, — только у меня одна просьба, — взглядом указал на завёрнутое тело, — отдай её морю, хорошо? Не желаю оставлять её здесь, среди этих ублюдков.

Матвей хотел пообещать, что всё сделает как надо, но слова застряли в горле.

Юдичев протянул ему волосатую руку с раскрытой ладонью, и вместе они сошлись в крепком рукопожатии.

— Удачи в спасении мира и всего такого, — пробурчал капитан и выглянул из-за укрытия, едва не схлопотав пулю. — Ну вы сейчас у меня попляшете, бармалеи чёртовы… — Он стал беспорядочно палить из автомата, высунув его из-за угла. — Всех угондошу, мразей!

Матвей быстро взял Соню на руки.

— Надя, уходим!

Она стала отходить, прикрывая огнём, и, когда добралась к трапу, крикнула:

— Макс!

Заметив на себе его взгляд, она бросила ему свой автомат и добавила:

— Спасибо.

Юдичев поймал оружие. Теперь в его небольшом арсенале имелось два автомата и винтовка. Его рот уже приоткрылся ответить ей, но очередной град пуль заставил выплеснуть лишь крепкую ругань в адрес стрелявших.

Матвей с Надей быстро спускались по заледенелому трапу, их побег сопровождали мёртвые взгляды покойников, висевших вдоль. Ночной холод кусал щёки, изо рта валил густой пар, дул лёгкий ветер.

Голова покойницы в руках Матвея веляла из стороны в сторону. Ладони ощутили нечто горячее и влажное. Кровь? Значит, умерла совсем недавно. Бедная, бедная Соня…

Спустившись, Матвей остановился и посмотрел в прямоугольное отверстие прохода, откуда сочился тёплый свет и трещали звуки выстрелов. Макс… Он продолжал сопротивляться. Может, ещё не поздно помочь ему? Эта мысль так сильно засела в его голове, что лишь тяжёлый хлопок в плечо привёл его в чувство.

— Матвей, надо идти!

«Да, она права. Надо идти. Макс сделал свой выбор. Он, чёрт возьми, сделал его».

Зашуршала галька под ногами, заскрипел мокрый снег. В чёрно-синем небе мигали мириады звёзд.

— Сюда, сюда! — раздался знакомый голос впереди.

Это был Эрик.

Хлопки выстрелов за спиной не утихали.

— Арина уже на борту, мы готовы к… — В глазах Эрика вдруг застыл немой вопрос, когда он взглянул на завёрнутое в скатерть тело.

«Туман» остался там, где они и пришвартовали его два дня назад, среди множества других мелких катеров и траулеров. Дощатый трап, ведущий на борт уже, ожидал их.

— Надя, помоги отдать концы! — крикнул Эрик.

Матвей зашёл на палубу первым и осторожно положил покойницу на пол.

— Боже мой, — Маша коснулась ладонью рта. — Кто это?

— Соня, — быстро ответил Матвей и, не желая терять ни секунды, спросил: — Всё готово? Мы можем отплывать?

— Да, — Маша стеклянными глазами продолжала смотреть на покойницу. — Всё готово, осталось только дать команду Лейгуру по рации.

Матвей посмотрел в сторону Нади с Эриком, те как раз закончили освобождать канаты и уже поднимались на борт.

— Передай Лейгуру, чтобы немедленно отплывал, — велел Матвей.

Маша спешно достала рацию, нажала на кнопку вызова и передала команду.

— А где Макс⁈ — Тихон посмотрел у Матвея за спиной, словно капитан «Тумана» всё это время прятался позади.

— Он не придёт, — мрачно ответил Матвей и почувствовал, будто бы это произнёс не он, а некто стоявший рядом.

На лице мальчика отразилось удивление, и он бросился к фальшборту, крепко вцепившись в него пальцами. Его взгляд устремился на гигантский трап, ведущий на пятую палубу. Доносящиеся оттуда выстрелы не утихали.

Двигатель «Тумана» загудел, пол под ногами завибрировал. Медленно они стали набирать скорость и уплывать в ночные воды, оставляя злополучную станцию и лайнер позади.

* * *

Последний автомат в его руке лязгнул и переставал выплёвывать патроны. Макс отбросил его к остальным двум теперь уже бесполезным винтовкам.

— Сука.

Трясущейся ладонью пригладил взъерошенную копну волос.

— Сука… — повторил он на этот раз с большей досадой.

Макс облокотился спиной к стене, медленно сполз вниз и задрал голову, почувствовав на вспотевшем затылке приятный холод металла. Затем посмотрел на трап и мысленно понадеялся, что все эти засранцы удрали отсюда как можно дальше.

Голос в коридоре рявкнул:

— Бросай оружие и выходи с поднятыми руками!

Макс послал его на три буквы.

Перешёптывания бармалеев доносились до ушей:

— Да он всего один там!

— Не один, я видел как минимум троих!

— Не могут же они стрелять до бесконечности!

Для Макса вся их болтовня провалилась в бездонную пропасть, так ему стало безразлично. Пускай себе спорят, тратят время, для него это даже выгодно. Ну а пока все его мысли занимала Соня, её улыбка, её голос, их последний секс… Он лишь надеялся, что где бы она сейчас ни была — ей хорошо. А если хорошо ей, значит, хорошо и ему.

До ушей донеслись шаги.

— Да у нас нашёлся храбрец… — шепнул он себе с ухмылкой и размял костяшки пальцев.

Неожиданно в голове заиграла песня, древнее него самого. Нечто из классики рока девяностых. Пели на английском, и он ни хрена не понимал ни слова.

Макс поднялся на ноги и стал бубнить под нос эту давно забытую песенку, вытаскивая из закоулков памяти её мотивы и отбивая ритм пальцами. Да и губы сами собой стали напевать несуразицу, наверняка не имеющей ничего общего с языком оригинала.

Первый «храбрец» появился, сбоку вытянув перед собой пушку. Ну и кретин. Макс вцепился в ствол, раздался выстрел, и пуля улетела в потолок. Воспользовавшись замешательством придурка, он дал ему коленом по яйцам, а сам продолжал напевать.

Вмазал прикладом храбрецу в пасть. Отправил в нокаут. Развернулся к остальной ораве вооружённых бармалеев, навёл на них автомат и коснулся спускового крючка.

Губы бормотали задорный мотив песни, и всё вокруг окутала тьма.

Глава 11 Двадцать четыре часа

Морозное утро наступило незаметно.

Матвей не спал всю ночь, наблюдая за тянущейся вслед за их кораблём морской тропой, проложенной через дрейфующие в тёмной воде льдины. И лишь однажды его караул побеспокоило странное шипение, по ошибке принятое им за шум двигателя вражеского корабля. Какого же было его облегчение, когда это оказался обыкновенный кит, проплывающий в нескольких метрах от их судна. Брызнув водяным гейзером, гигант вынырнул на несколько секунд, блеснул в свете Луны и отправился обратно в пучину.

В остальном, не считая встречи с местным обитателем, его вынужденное дежурство прошло спокойно. Настораживали только мысли о возможном преследовании. Однако до сих пор никто из пиратов Братства так и не возник из-за горизонта.

— Матвей?

Эрик встал рядом.

Матвей поприветствовал его кивком.

— Ну, как обстановка?

— Тихо как в могиле, — ответил Матвей совершенно не преувеличивая. Единственным источником шума вокруг оставались только удары по корпусу — глухие, ритмичные, вгоняющие в дрёму, как тиканье старых часов.

Между ними образовалось угрюмое молчание.

— Ты давай ступай-ка отдохни, я подежурю, — предложил ему Эрик, коснувшись рукава куртки. — У тебя лицо белее снега, замерзнуть ещё не хватало.

Матвей с удовольствием принял его предложение.

— Спасибо.

— Угу, — ответил Эрик и вновь всмотрелся в проплывающие мимо горы.

Он вернулся в каюту, лёг в койку и попытался уснуть. Тело ныло от усталости, глаза пощипывало, но сон не хотел приходить. Посмотрел в потолок, закрыл глаза и увидел Макса; вспомнил его последние слова, вновь почувствовал стальную хватку его крепкого рукопожатия.

Без него на корабле стало совсем тихо, как если бы он оказался в центре белоснежной антарктической пустыни.

Макс…

Час спустя он плюнул на попытку заснуть и решил проведать Арину. Вышел в коридор и заметил приоткрытую дверь, ведущую в её каюту. Подошёл вплотную, собрался было войти, но увидев её, так и остался стоять в дверях.

Арина сидела на койке, методично затачивая кремневое лезвие своего ножа. Её взгляд, отстранённый и погружённый в себя, был устремлён в стену напротив — будто она смотрела на невидимый экран, хотя там не было ничего, кроме облупившейся краски.

Она настолько глубоко погрузилась в собственные мысли, что не заметила, как он вошёл.

— Арина?

Девушка взглянула на него, звонкий скрежет в её руках умолк.

— Могу я зайти?

Она кивнула.

Матвей сел рядом и увидел на её шее засохшее пятно крови. Потом окинул взглядом крохотную каюту: койка, столик, иллюминатор, старый календарь за 2060 год. Он облизал губы, долго не мог придумать, с чего бы начать? Решил с простого:

— Поспала?

— Нет, — послышался отрешенный ответ.

Матвей вздохнул.

— Мне тоже не спится.

Он покосился на её нож.

— Значит, ты вернула его…

— Да, и не только его. — Её рука залезла под матрас и вытащила оттуда револьвер Дэна. — Правда, он разряжен.

Матвей взял оружие и снова ощутил его непривычную тяжесть — куда более увесистую, чем у любых других револьверов, что бывали у него в руках. Да… Дэн любил большие пушки.

«Любил? Почему ты говоришь о нём в прошедшем времени? Быть может, он всё ещё жив».

Он отложил револьвер в сторону.

— Что там произошло? На десятой палубе.

Мускул на виске Арины дрогнул. Голова опустилась, а большой палец погладил лезвие ножа.

— Не хочу об этом говорить.

Матвей знал, что она ответит именно так. А ещё он знал, что Арина убила её, ту самую дерзкую девчонку, отнявшую у неё нож. Сделала ли она это намеренно, или в попытке защититься, — того, скорее всего, он никогда не узнает. Если, конечно, сама Арина не захочет когда-нибудь ему об этом рассказать.

— Хорошо, — нехотя согласился он и, посидев ещё молча с минуту, сказал: — Пожалуй, пойду проведаю Лейгура. Если буду нужен…

— Ты нужен мне, прямо сейчас, — она обхватила его руку и положила голову ему на плечо. — Просто побудь со мной немножко, ладно?

Матвей приобнял её и поцеловал в макушку.

— Конечно, — ответил он и тихо повторил: — Конечно, милая моя…

Её пальцы на мгновение сильнее вцепились в его кисть.

Так просидели полчаса, в кромешной тишине, пока Арина не уснула. Матвей заботливо уложил её на кровать, смочил языком большой палец, вытер засохшее пятно крови на её шее, и накрыл её одеялом.

Еще некоторое время он сидел рядом с ней, завидуя её крепкому сну.

* * *

На закате все вышли на палубу, чтобы исполнить последнюю просьбу Максима Юдичева.

В сопровождении наполненных печалью взглядов, Матвей вынес тело Сони на руках. Эрик шагнул к нему, предлагая руку помощи, но собиратель покачал головой, давая понять, что справиться сам.

Когда он медленно укладывал тело на пол, вся команда столпилась возле него полукругом. Потом молчали, даже не шмыгали, не откашливались, будто опасаясь осквернить лишним звуком священный обряд.

Взгляд Матвея медленно скользнул к голове, укрытой белой тканью, на которой проступили пятна крови. Рука непроизвольно потянулась к узлу на шее покойницы — задрать скатерть, взглянуть… но на полпути пальцы сжались. Он не хотел запомнить её такой. Пусть в памяти останется жизнерадостная, добрая женщина, с которой они болтали: узкое лицо с тонкими морщинками у глаз, широкая улыбка и взгляд, полный жизни.

Да, так будет лучше.

Матвей встал и повернулся к остальным.

— Есть желающие сказать последнее слово? — спросил он.

Молчание.

— Хорошо…

Тихон поднял руку.

— Я хочу сказать.

Матвей отошёл, дав ему пространство.

Мальчик сделал неуверенный шаг вперёд, проглотил застрявший комок и, посматривая на покойницу, заговори:

— Я хочу сказать спасибо. Без вашего плана нас бы здесь не оказалось. И без батарей, которые вы успели спрятать. Да и вообще… — Он быстро вытер нос рукой. — Вы были хорошей.

Матвей заметил, как глаза Маши стали мокрыми. Эрик тихонько кивал, соглашаясь со сказанным. Арина стояла возле Лейгура, оба они молча смотрели на завернутое тело.

Запорошил легкий снег; касаясь их одежды, он тут же таял, превращаясь в крохотные бисеринки.

— Спасибо, Тихон, — ответил Матвей. — Кто-нибудь ещё хочет произнести речь?

— Я, — отозвалась Надя, — только речью это вряд ли назовешь, скорее дополнение к сказанному Тихоном. — Она шагнула к телу и встала рядом с Матвеем. Заговорила она не сразу, то и дело жуя верхнюю губу. — Соню мы знали всего ничего, потому я понимаю, как всем трудно отыскать для неё последние слова. И это ничего, это нормально… — Её взгляд обратился на мгновение в сторону покойницы. — Но… лично я считаю, что сегодня мы хороним не только Соню, но и Максима Юдичева.

В небольшом ряду стоящих послышалось оживление.

— Да, он был… непростой человек… — продолжала Надя.

Матвей ухмыльнулся. «непростой» это мягко сказано.

— … изрядно трепал нам всем нервы, устраивал всякие дебоши, мерзко шутил, вечно напрашивался на пулю, ну и самое главное — был неимоверно ленивой скотиной…

На сей раз улыбки скользнули у всех остальных, за исключением Маши. Её лицо до сих пор оставалось хмурым.

— И всё же… — Надин тон смягчился, — в самый последний миг он совершил единственный поступок, начисто перечеркнувший всего его прошлые грехи. По крайне мере в моих глазах. Надеюсь, в ваших тоже.

Она прочистила горло.

— Думаю, это всё, что я хотела сказать, — закончила Надя.

— Спасибо, Надь, — сказал ей Матвей. — Есть ещё желающие?

Тишина.

— Ну что ж…

Матвей стал наклоняться к покойнице.

— Я помогу тебе, — сказала Надя.

Он они взяли труп под мышки, Надя за ноги.

— Насчёт раз, — скомандовал Матвей. — Раз… два… три!

Соня перелетела через борт. Вода брызнула, и тело стало медленно уходить на дно. Провожая его взглядом, Матвей прошептал:

— Надеюсь, вы двое встретитесь, где-то там…

Покончив с делом, он почувствовал небольшое облегчение.

Все погрузились в длительное молчание, наблюдая за местом, куда сбросили тело, пока оно не скрылось за горизонтом.

Настало время двигаться дальше.

— Лейгур, — обратился к исландцу Матвей, — что скажешь о состоянии корабля?

Исландец стряхнул затесавшиеся в бороде снежинки и ответил:

— В норме, но едва держится. Здесь нужен капитальный ремонт и техобслуживание.

В их разговор вмешалась Маша:

— Мы сможем доплыть на нём до «Прогресса»?

Лейгур отрицательно покачал головой.

— У нас мало батарей для такого долгого путешествия.

— Это я напортачил, — вставил Тихон, виновато глядя в пол, — мне стоило вернуться и попробовать выкрасть больше этих чёртовых батарей.

— Расслабься, малой, — исландец положил свою ручищу ему на спину, — даже стащи ты все запасы с «Палмера», далеко мы не уплыли бы. Говорю же, корабль совсем потрепало. К тому же… — на этот раз он обратился к Маше, — чтобы быстрее доплыть до «Прогресса» нам пришлось бы разворачиваться и плыть обратно, в воды полуострова. Не знаю как вы, а я не собираюсь в очередной раз рисковать и попадаться на глаза ублюдкам из Братства. Тот патруль, с которым мы столкнулись, наверняка был не единственным.

Матвею нечего было возразить, лишь добавить:

— Значит, выбор у нас невелик, — заключил Матвей. — Держим курс на «Мак-Мердо», а уже оттуда будем добираться по земле, — большим пальцем он указал себе за плечо, в сторону закрепленного цепями «Титана». — Это единственная ближайшая к нам станция, откуда можно отправиться в путь на вездеходе.

— Да, прокатиться на вездеходе было бы неплохо, — согласилась Надя. — Меня уже тошнит от этой качки.

— Для покатушек на вездеходе нам понадобятся батареи, — отметил Лейгур. — Когда прибудем на «Мак-Мердо» у нас по моим прикидкам останется только одна полностью заряженная. Её не хватит на дорогу до Прогресса.

— Дерьмо… — прошептала Маша, — ну почему всё вечно упирается в эти проклятые батареи?

Матвей задумался.

— Возможно, Кейт сможет помочь, — сказал он.

— Кейт? — переспросила Маша.

— Да, новый мэр «Мак-Мердо». Мы с ней вроде как знакомы, только вот есть одна загвоздка…

Его взгляд медленно обратился к Лейгуру.

— Что на этот раз? — выдохнул Эрик. — Она тоже считает себя мессией?

— Я дал ей слово, что по возращению в «Мак-Мердо» верну ей заключенного Лейгура Эйгирсона, которого приговорили к казни.

Эрик с наполовину разинутым ртом в замешательстве смотрел то на исландца, то на Матвея.

— Час от часу не легче… — выдохнул он.

— Необязательно это делать, выдавать его, — заговорщически предложила Надя. — Лейгур, просто спрячься где-нибудь на корабле…

— Нет, — отрезал исландец, нетерпящим возражений тоном. — Прятаться я не собираюсь. Да и смысла в этом нет — все корабли, прибывающие в «Мак-Мердо», всегда тщательно досматривают: ищут оружие, взрывчатку. А уж после той заварухи там уж наверняка все судно кверху дном перевернут. — Он размял пальцами челюсть. — Пускай Матвей поступает, как должен и сдаст меня мэру.

— Ты спятил? — возразила Надя. — Они же тебя убьют!

— Или посадят вас всех под замок за сокрытие преступника, если не хуже… — ответил исландец. — Будет лучше, если Матвей покажет мэру свои благие намерения, исполнив её просьбу. Быть может, тогда она поможет вам с батареями и провизией.

Матвею затея Лейгура совершенно не нравилась, и потому соглашаться с ней он спешил. Он отошел в сторону и стал перебирать в мыслях варианты, как бы уберечь товарища от встречи с Кейт О’Салливан.

К нему подошёл Лейгур, и словно прочитав его мысли, ответил:

— Матвей, другого выхода нет.

— Выход есть всегда, — пробормотал Матвей, наблюдая за чистящей перья крачкой, усевшейся на крохотном айсберге, — только вот разглядеть его сразу не всегда получается.

Лейгур облокотился локтями о борт и сощурил глаза, всматриваясь в небо.

— Теперь я единственный, кто может доставить вас в «Мак-Мердо», — сказал он. Голос его звучал смиренно, словно он уже давно был готов к подобному исходу.

— Знаешь, — устало вздохнул Матвей, — не о том мы договаривались в тот день, когда ты рассказал мне свою историю. Вспомни, ты обещал мне помочь с вызволением Дэна, если он, конечно, ещё жив, а я, в свою очередь, разобраться с Кейт.

— Да, я помню наш разговор, — ответил Лейгур. — И ещё я помню, как в тот день мы повстречали ту тварь, Тень, и все пошло коту под хвост. Вот и здесь похожий случай… — Он повернул голову в сторону Матвея. — Не люблю я строить планы, Матвей. Слишком уж часто они летят к чертям.

— И всё же… — после недолгого молчания настоял Матвей, — я собираюсь выполнить свою часть нашего договора и попробую убедить Кейт в твоей невиновности.

На лице исландца образовалась ухмылка.

— Это будет чертовски непросто, мой друг.

— А у меня всё чертовски непросто с того самого дня, как я согласился покинуть «Восток» почти год назад. Каждый день как нескончаемая полоса препятствий.

Лейгур повернулся лицом к морю, размял суставы пальцев.

— Вот что я тебе скажу, Матвей, — заговорил Лейгур мрачным голосом, — ты, конечно, попытайся, но прошу тебя: не рискуй. Все они… — головой он качнул назад, в сторону уходивших, — не для того пережили весь этот кошмар, чтобы сойти с дистанции у самого финиша. У Нади появился малыш, Эрику надо перетаскивать свой народ, а Маше так и вовсе весь мир спасать этим токсином. Тихону с Ариной ещё только предстоит найти свой путь. Ну а что до меня… — он тяжело втянул воздух ноздрями, — мой путь закончился ещё в тот день, когда умерла моя Сольвейг.

Матвей серьезно поглядел в его глаза.

— Заканчивай нести чушь. Твой путь не закончился, а продолжается прямо сейчас, на этот самом корабле. Ты нужен нам.

— Да, соглашусь, — с лёгкой ухмылкой сказал Лейгур. — В тот день, когда открылись двери тюрьмы, по воле судьбы я снова стал капитаном и вновь ступил на путь жизни. Только вот… — он кивнул в сторону юга, — эта дорога всё равно ведёт меня назад. Я выполнил свою миссию, доставил вас в Захваченные Земли, а теперь возвращаюсь туда, где уже когда-то топтался на месте, каждый день сражаясь с желанием покончить со всем раз и навсегда.

— Лейгур…

Исландец резко оборвал его и коснулся плеча, крепко сжав.

— Я готов умереть, был готов ещё год назад. Скажу больше, я этого хочу. И если такова воля Богов, если они уготовили мне подобное… пускай. Я не боюсь.

Лейгур отпустил его и направился в сторону капитанского мостика, давая тем самым понять, что разговор окончен.

* * *

Станция «Мак-Мердо» всплыла на горизонте подобно далекому воспоминанию, осколком прежней жизни. Сотни жилых комплексов и контейнеров растелились гигантским ковром на каменистом полуострове. Заснеженный холм, с вершины которого открывался вид на окрестности, походил на молчаливого хранителя этой древней, американской станции.

— Поверить только, — раздался Надин голос рядом с Матвеем, — и вот мы снова здесь…

Ясная погода, сохранявшаяся последние несколько дней, позволили им без труда добраться до станции и даже сэкономит заряд целой батареи. И всё же, несмотря на успешное прибытие, все они страшно голодали — Братство вынесло из корабля все запасы еды. Потому все грезили лишь об одном — сытном обеде. Однако что касалось Матвея, его чувство голода вытесняла тревога за Лейгура и его твердое решение отдать его в руки правосудия «Мак-Мердо». С того дня, как они отдали морю Соню, Лейгур не обмолвился с ним и словом.

А ещё Матвей думал о Дэне и всё гадал, жив ли он? Находится ли где-нибудь в одном из этих множества жилых контейнеров и блоков? Или же его останки давно покаяться на дне моря?

Из размышлений его вывел протяжный свист. Это был Эрик. Северянин снял шапку со вспотевшей головы и уставился к приближающейся станции.

— Дьявол меня раздери, до чего же огромный, этот «Мак-Мердо». — Его глаза бегали по станции, как у взволнованного ребёнка. — Точь-в-точь как ты рассказывал мне.

— Сердце всей Антарктиды, — Матвей вновь решил примерить на себе роль рассказчика и указал на длинный порт, с небольшим количеством пришвартованных к пристани кораблей, — отсюда отплывают все группы собирателей, и сюда же возвращаются со всем собранным добром. Не все, конечно…

— Теперь я вижу, как вам удаётся проделывать такие большие расстояния, — сказал Эрик. — Каждая эта посудина в два, а то три раза больше нашего самого большого судна в Лонгйире.

«Туман» проплыл мимо небольшого ледокола, расчищающего водные окрестности от тонкого льда для рыбаков. Вся надстройка была запачкана птичьим помётом. Стоявший на одном из балконов моряк лениво бросил им приветствие.

— Сезон вот-вот начнётся, — продолжал Матвей. — Через недели две весь берег полуострова будет заполонен кораблями собирателей.

Когда «Туман» подошёл к пристани, оттуда донёсся голос на английском:

— Бросай швартовы!

Матвей сбросил тяжелый канат охраннику порта, и тот ловко перевязал его вокруг кнехты.

Когда спустили трап и собрались спускаться на берег, рядом с помогшим им причалить мужчиной появилось ещё трое. Все вооружены. Один из них, парень лет двадцати пяти в чёрной шапке, обратился к идущему впереди Матвею на английском:

— Крутой вездеход. — Он указал на «Титан». — Собиратели? Не рановато? Начало сезона только через несколько недель.

— Мы не собиратели, — ответил Матвей, чуть слукавив в желании избежать лишних расспросов.

— Вот как, — нахмурился Чёрная Шапка и пробежался глазами по стальным новоприбывшим. Его взгляд остановился на Наде с ребёнком. — Если не собиратели, стало быть, переселенцы, а мы их не принимаем.

Услышанное удивило Матвея. Сколько он себя помнит, станция «Мак-Мердо» всегда охотно принимала новых жителей со всех уголков Антарктиды. Пропуск был только один — умение приносить пользу для станции. Однако расспрашивать о причинах запрета на принятия переселенцев у него не было ни времени, ни сил, а потому он перешел сразу к делу:

— Никакие мы не переселенцы, а в «Мак-Мердо» пришли на время: пополнить запасы и купить батарей. Мы держим путь домой, на станции «Прогресс» и «Восток».

Но с лица Чёрной Шапки не сходило подозрительного выражения.

— Если так, то откуда вы плывёте?

Матвей посмотрел на своих спутников, затем на охранника. Один раз он уже солгал, и это ему дорого обошлось, а потому сказал без обиняков:

— С Захваченных Земель.

Охранник улыбнулся. За его спиной пробежала рябь смешков.

— Ну конечно, заливай.

Матвей чувствовал себя совершенно спокойным.

— Вы же всё ещё ведете учёт отплывших и прибывших кораблей? — спросил он.

— Разумеется.

— Тогда проверь дату отплытия нашего. Это будет легко, поскольку он отправился в рейд немного раньше остальных, в октябре прошлого года. Имя корабля «Туман». Капитан Максим Юдичев. Может, тогда убедишься в обратном.

Охранник вцепился взглядом в лицо Матвея, нервно стуча большим пальцем по прикладу висевшего у него на плече автомата.

— Хорошо, — сказал он и вытащил из кармана рацию. — Нильсон, как слышишь меня, приём.

Голос из рации ответил несколько секунд спустя:

— На связи, Вирго. Что такое?

— Проверь на своём планшете капитана…

— Максима Юдичева, — ответил на вопросительный взгляд охранника Матвей.

— Максима Юдичева, судно «Туман». Когда он отплыл с порта?

— Минуту.

Томительное молчание. Матвей и Вирго долго смотрели друг на друга, пока рация не ответила:

— Да, есть такой. Судно «Туман», капитан Максим Юдичев, Отбыл 23 октября 2092-го года. Статус: не вернулся.

Лицо охранника, он же Вирго, побледнело. Охранники за его спиной пустились в перешептывания.

— Это всё? — отозвался голос в рации.

— Да, пока всё. Конец связи. — Вирго медленно засунул рацию в карман.

— Теперь статус можно поменять на «прибыл», — всё так же спокойно посоветовал Матвей. — Мы можем идти?

Вирго нервно сглотнул.

— Сразу, как только мы проверим ваше судно. Таковы правила.

Матвей покосился на Лейгура, как бы говоря: да, ты был прав, они обыскивают корабли.

— На борту есть взрывчатка? Оружие?

— Только оружие, — ответил Матвей. — В остальном там пусто. Корабль перевозил научную экспедицию, потому никакого добра там не найдётся.

Вирго дал отмашку своим людям и те зашли на борт.

— Стойте здесь, много времени это не займёт.

* * *

Макмердовцы не соврали — обыск «Тумана» занял не более получаса. Когда все четверо охранников спустились, Вирго окинул корабль взглядом и сообщил:

— У вас там в двигательном отсеке гарью несёт.

— Знаем.

— Ещё и клапаны гидросистемы изношены до предела. Сальники еле держат. Муфта сцепления на ходовом винте почти разболталась.

Матвей кивнул. Всё это ему было давно известно.

Вирго выглядел озадаченным. Неполадки корабля как будто бы послужили для него прямым доказательством, что последний год «Туман» и вправду побывал в переделках далеко-далеко отсюда, лишенный возможности пройти техобслуживание.

— Хорошо, можете идти, — наконец ответил он. — Но всё оружие останется на корабли, ясно?

— Предельно ясно, — ответил Матвей. Он был уверен, оружие им точно не понадобится. — Я хотел бы встретиться с Кейт.

— С мэром-то? — Брови Вирго чуть приподнялись.

— Да, с ней. Где я могу её найти?

— Ну, сейчас она наверняка в «Берлоге», готовит бар к открытию.

— Спасибо. Я знаю где это.

Матвей жестом велел остальным идти за ним.

— Погоди-ка, — Вирго остановил его, коснувшись плеча, — кем бы вы там ни были, я не могу вот так просто отпустить вас к мэру. Пойдёте со мной, я спрошу вас насчёт неё.

— В этом нет нужды, я с ней знаком, — ответил Матвей, — но если ты настаиваешь…

— Я настаиваю.

Матвей пропустил его вперёд.

Вскоре они покинули порт и зашли на территорию станции. Вирго вёл их по улочке, вдоль которой растянулись нумерованные жилые контейнеры, и чем ближе они проходили вглубь станции, тем больше макмердовцев попадалось им на пути. Мимо пролетали угрюмые, и отрешённые лица. Одни спешили, семеня по каменистой тропе, другие, напротив, никуда не торопились, деловито разглядывая снующий по обеим сторонам человеческий поток.

Над головой парили крачки, их пух летал в воздухе всюду. Среди птиц встречались и совершенно бесстрашные: такие приземлялись на землю, хватали что-то с земли, а потом вздымались ввысь с пойманной добычей.

Идущий рядом с Матвеем Эрик мигал глазами, разглядывая всё вокруг. Весьма часто от него слышался вздох удивления или озадаченное «хм».

— А что случилось вон с тем зданием? — спросил он.

Матвей проследил взглядом за его пальцем. Эрик указывал на обломки пожарной станции, некогда бывшей прибежищем прошлого мэра. Теперь там лежали одни только почерневшие обломки кирпича и скрученные балки. Толстые сваи на удивление пережили взрыв, но сохранили его отпечаток в виде трещин и копоти.

— Взорвали, — ответил Матвей буднично.

— Как ты сказал? Взорвали?

— Угу.

Эрик надул щеки и тяжело вздохнул. Обернувшись к нему на мгновение, Матвей так и заметил кричащее послание в его глазах: «И на кой-чёрт я собрался перевозить своих людей в место, где все друг друга взрывают и казнят на глазах у сотен очевидцев⁈»

Тут Матвей обратил внимание, как макмердовцы стали поглядывать на Лейгура. Некоторые останавливались, указывали на приметного своего внешностью исландца и перешептывались, не упуская его из виду. Одна женщина схватила за руку маленькую девочку, видно свою дочь, и протиснулась с ней между контейнерами, переходя на другую сторону. Лишь бы оказаться подальше от идущего на неё исландца.

Вирго заметил странный интерес местных к Лейгуру, посмотрел в его сторону через плечо несколько раз.

Вдруг одна из женщин с распущенными русыми волосами кинула в исландца камень. Бросок оказался метким, и рассёк ему лоб.

— Ух! — вскрикнул Лейгур и приложил ладонь к месту удара.

Вирго вмешался и встал между женщиной и Лейгуром.

— Эй, эй! Ты чего делаешь? — возмутился охранник. — Совсем сдурела?

— Это я то сдурела⁈ — Её рука уже потянулась к следующему камню. — Ты кого на станцию привёл⁈

Вирго озадаченно смотрел то на неё, то на Лейгура.

— Ты их знаешь? — спросил он.

— Этих не знаю, а вот его знает весь «Мак-Мердо»! — Она плюнула под ноги исландца. — Проклятый детоубийца!

Все забубнили, зашевелились, волна рокота усилилась. Матвей ощутил, как в спину вонзались ругань и проклятья. Толпа стала окружать их. Нужно было что-то делать, иначе всё может обернуться весьма плачевно.

— Все вы, тихо! — Матвей поднял руки, привлекая к себе внимание разгневанных макмердовцев.

Он дождался, когда угаснет последний возглас в толпе, и с тяжестью, налившейся свинцом внутри, произнёс то, чего произносить совершенно не желал:

— Я дал слово вашему мэру доставить его лично — и я выполню это. Но предупреждаю: если кто-то из вас попробует мне помешать, дело будете иметь не со мной, а с ней. Я лишь исполняю её прямой приказ. Ясно?

Негодование среди собравшихся не угасло.

— Ясно, я вас спрашиваю⁈ — намного громче и с явной угрозой в голосе обратился к ним Матвей.

В наступившем безмолвии слышались плевки, недовольное бормотание и тихие проклятья.

— Всё равно он покойник, — прошипела женщина, бросившая камень. — Кейт обязательно ему все кишки наружу вытащит и скормит крачкам. Пускай почувствует то же самое, что чувствовали малышка Сюзи и её отец, пока он их резал.

Она выбросила прежде сжатый в кулаке камень и быстро удалилась прочь. Остальные тоже стали медленно расходиться, не отрывая взгляда от Лейгура. Взгляд исландца оставался совершенно пустым, словно его уже прямо сейчас вели на эшафот.

Вирго стремительно шагнул вперёд, вплотную к Матвею.

— Это правда, что ты должен отвести его к мэру? — спросил он.

— Да.

Вирго покосился на Лейгура. Половина лба исландца испачкалась кровью и продолжала течь. Он сел на корточки, взял горсть снега и приложил её к ране.

— Чуяло моё сердце, что с вами что-то нечисто, — сказал Вирго, покачивая головой. — Я не местный и знать не знаю, что это за тип.

Он еще некоторое время смотрел на исландца и остальных, пока не произнёс в лицо Матвею:

— Ладно, пошли. Но смотри мне, если ты мне лапшу на уши вешать вздумал насчёт Кейт… — Он пригрозил ему пальцем. — Вам всем придётся туго.

Он резко развернулся и пошел дальше. Ногами он передвигал так быстро, что остальным пришлось его нагонять.

— Ты как? — послышался сзади голос Нади.

— Всё нормально, — всё так же безучастно, словно ему соринка в глаз залетела, ответил Лейгур.

— Кто-нибудь может мне объяснить, что здесь сейчас только что произошло? — в голосе Эрика слышалось раздражение. — Я на английском ни черта не понимаю.

— Позже, — бросил ему Матвей. Расспросы ярла сейчас волновали его в самую последнюю очередь, в отличие от предстоящей встречи с Кейт.

* * *

Вход в «Берлогу» встретил их закрытой дверью и парочкой охранников, сидевших на раскладных стульях. Завидев приближающуюся группу незнакомцев, они поднялись и взялись за автоматы.

— Кейт внутри? — обратился к ним Вирго.

Тот, что был толще с виду, кивнул. Второй, помоложе, изучающим взглядом пробегался по Матвею с остальными. Когда он заметил Лейгура, его лоб прорезали гневные морщины.

— Смотрите за ними в оба, я сейчас, — велел Вирго и потом обратился к Матвею: — Стойте здесь.

Он коснулся ручки двери, его нога шагнула за порог.

— Джесси, обувь… — сказал ему полноватый.

— А, точно… проклятье. — Вирго, чьё имя было Джесси, быстро вытер снег и грязь о небольшой коврик. Покончив с чисткой, он зашел внутрь, оставив дверь прикрытой.

Оба охранника воззрились на них. Молодой прямо-таки пожирал взглядом Лейгура.

— Я, кажется, знаю тебя… — прошептал он и коснулся указательным пальцем спускового крючка на автомате.

Лейгур сохранял невозмутимое спокойствие.

— Марк, ты че? — обратился к нему полноватый.

— Вон тот здоровяк с бородой, — он пренебрежительно мотнул головой, указывая на Лейгура, — ты его не узнаёшь?

Охранник постарше присмотрелся к исландцу, постоял немного, а потом развёл плечами.

— Черт его знает, у меня память на лица хреновая.

Дверь открылась.

— Заходим по одному, — велел вышедший Вирго.

— Погоди, погоди, Джесси… — остановил его молодой, не спуская взгляда с Лейгура. — Вон тот тип…

— Да, да, детоубийца и кто-то там ещё, я теперь в курсе, — быстро пробормотал он. — Вы оба тоже заходите и держите пушки наготове.

Матвей вышел вперед, Лейгур за ним.

— Здесь в этой вашей Антарктиде вообще знают значение слова «гостеприимство»? — недовольно пробурчал Эрик, заходя внутрь.

Убранство «Берлоги» совершенно не поменялось с тех пор, как Матвей оказался здесь в последний раз. Откровенно говоря, оно не претерпело почти никаких изменений за последние пятнадцать с лишних лет, в течение которых он бывал тут раз в году. Здесь висели всё те же картины с морскими пейзажами, развешенные ещё до Вторжения; хлипкие столики с трудовыми мозолями в виде потёртостей от посуды, давно стоило отправиться на свалку. А на стулья так и вовсе не хотелось садиться, боясь грохнуть задницей на пол.

Чуть погодя нос учуял горький запах осевшего на стенах «Весельчака» и аромат мыла.

Кейт О’Салливан стояла за барной стойкой, тщательно протирая куском тряпки потёртую латунную столешницу. На закатанных рукавах свитера болтались пузырьки мыла. Набухшие жилы подсказывали, что чисткой она занималась уже давно.

За минувшее время с их последней встречи в её внешности поменялось лишь одно — лысая голова обзавелась короткими, жёсткими волосками высотой с мизинец. В остальном её лицо, её фигура ничего в ней не претерпело никаких изменений.

Она подняла взгляд в их сторону.

— Матвей Беляев. — Лёгкая ухмылка всплыла на её лице. Тряпку она отбросила в сторону. — Где тебя носило? Я была более чем уверена, что ты…

— … мёртв? — закончил за неё собиратель.

Кейт подмигнула, подтверждая его догадку.

— Скажем так, всё эти месяцы я был на волоске.

Мэр облокотилась спиной к стойке и скрестила руки на груди. Несколько секунд она удерживала внимание на Матвее, а затем поочередно разглядывать остальных.

— Джесси сказал, ты прибыл с Захваченных Земель, — её голос источал сомнение. — Это правда?

— Не вижу смысла лгать тебе, Кейт.

Мэр повела плечами.

— Ну кто тебя знает… — она смахнула мыльную пенку с руки. — Однако если поглядеть на это с другой стороны, то какая разница? Прибудь ты хоть с Марса на летающей тарелке, факт остаётся фактом: ты здесь, вернулся с моим пленником и сдержал своё слово.

Матвей ответил:

— По правде говоря, ты заключила эту сделку не со мной, а с другим членом нашей команды…

— Разумеется, я помню. Сержант Буров, не так ли? Он здорово мне помог в один из самых важных дней в моей жизни…

Арина громко выдохнула носом. Кажется, от одного лишь упоминания предателя, у неё выработался рефлекс ненависти.

— Да, с ним, — напомнил ей Матвей.

Ногти Кейт застучали по столешнице.

— Посмею предположить, ваше приключение он не пережил?

Матвей не собирался тратить время на историю с Буровым, а потому ответил просто:

— Вроде того. Но в общем-то, несмотря на его отсутствие, я вернулся к тебе с Лейгуром.

— И я чертовски это ценю, Матвей, — с улыбкой произнесла она, — хотя, признаться, надеялась избежать хлопот с его казнью. Весьма прискорбно, что до него не добралась одна из этих тварей в тысячах километрах отсюда.

— Да, что касается казни. Я хотел бы с тобой об этом поговорить.

— Матвей, — исландец коснулся его руки и покачал головой.

Но собиратель был непреклонен, а потому, глядя Кейт прямо в глаза, совершенно твёрдо заявил:

— Я считаю, что он не виновен в убийстве той девочки и её отца.

— Пф-ф… — фыркнул охранник за спиной.

Сначала Кейт улыбалась, словно сочтя сказанное за шутку, однако нависшая в баре продолжительная тишина и совершенно спокойное лицо Матвея всё же стёрли улыбку с её лица.

— Ты считаешь… — пренебрежительно отозвалась мэр «Мак-Мердо».

— Я провёл с ним бок о бок эти последние десять месяцев, — защищался Матвей и посмотрел на исландца. — Вместе с ним мы прошли ад, он не раз спасал мою жизнь, и жизнь остальных участников этой злополучной экспедиции.

Грудь Лейгура приподнялась от тяжелого вздоха. Ни один мускул не дрогнул на его заветренном лице. Глаза смотрели в пустоту.

— Кейт, — Матвей сделал шаг к мэру, — этот человек, как бы угрожающе он не выглядел, не способен на убийство ребёнка. Кто угодно, но только не он.

Кейт подцепила стул и повернула его задом наперёд. Усевшись, она положила одну руку на спинку стула, а второй потёрла нижнюю часть лица ладонью, пристально посматривая на Матвея.

— Не знала, что тебя так легко одурачить, Матвей, — её костлявый палец ткнул в сторону Лейгура. — Разумеется, он будет держаться рядом с вами. Порознь на Захваченных Землях не выживешь.

Вперёд выступила Арина и произнесла:

— В таком случае у мистера Эйгирсона блестящий талант морочить голову, потому что как иначе объяснить, что мы все верим в его невиновность?

Глаза Кейт вежливо улыбнулись новоиспеченному собеседнику.

— Кажется, я помню тебя… — сказала она и подошла к ней. — Арина, верно?

Девушка вздернула подбородок.

— Да, это я.

— Ты сильно изменилась…

— Эти десять месяцев всех нас изменили. — Арина смотрела прямо ей в глаза. — А меня так и вовсе научили разбираться в людях. — Она оглянулась на исландца. — Матвей говорит правду, Лейгур Эйгирсон не виновен, я верю в это… А, впрочем, нет… — осеклась она и заявила тверже: — Я знаю это.

Исландец наклонил голову. Его щеки вспыхнули красным, а челюсть едва заметно дрожала.

Кейт отошла от Арины и села на край стола.

— Вера… Всё это, конечно, хорошо и благородно, но ни я, ни люди там, снаружи, — она указала на дверь, — не собираются разделять вашу веру. Им, как и мне, нужны доказательства и факты, моя дорогая. Доказательства и факты. И те, что имеются у нас на руках говорят совершенно другое: Лейгур Эйгирсон виновен.

Она взглянула на охранников позади и щелкнула пальцами. Оба выпрямились и встали по стойке смирно.

— Марк, Кевин, отведите обвиняемого обратно в камеру, где он будет дожидаться скорейшего смертного приговора. — Она перевела взгляд на Лейгура. — Надеюсь, нам не стоит ожидать от тебя проблем?

Вместо ответа исландец вытянул руки вперёд. Охранник по имени Кевин дал жест напарнику и взял исландца на прицел, пока его напарник застёгивал наручники на волосатых ручищах Лейгура.

Матвей закрыл глаза и устало провёл ладонью по отросшей копне волос.

— Вы не можете вот так поступить! — на этот раз свой протест выразила Маша. — А где же расследование? Поиск улик?

Кейт ответила жёстко:

— Десятки свидетелей видели, как его выводили с места убийства, испачканного от макушки до пят кровью семилетней девочки и её отца! — Она сжала кулаки. — Весь «Мак-Мердо» знал, как он ненавидел Вульфа Кольтера за причастность к гибели его жены, но всё же верили, — Кейт намеренно произнесла последнее слово, пытаясь подначить сказанное Ариной, — что Лейгур Эйгирсон на это неспособен. Верили, что… не может быть зверем, способным на подобное зверство. И смотрите, куда привела эта вера!

Лейгура грубо пихнули в спину и повели к выходу.

Матвей почувствовал, как его сердце заколотилось быстрее. Шею защекотало от выступившего пота.

— Хорошо, если тебе и остальным макмердовцам так нужны доказательства… — сказал он так, чтобы его услышали все, включая охранников, — то я вам их предоставлю. Но мне нужно время.

Кейт смотрела на него долго, очень долго. Матвей чувствовал, как размышления в её голове пробегали как ток по проводам.

— Хорошо, будет тебе время, — наконец ответила она. — Сутки, не больше. Начиная вот с этой самой минуты.

Она взглянула на часы ваттбраслета, показывающие 8:31.

Матвей почувствовал внутри груди ледяное касание. Сутки? Да что можно сделать за столь короткое время? И всё же он не стал спорить с Кейт, опасаясь, что попытка возразить может заставить её вовсе передумать.

Арина нахмурилась:

— Но…

Матвей выставил перед ней руку, велел замолчать.

— Хорошо, сутки.

— Двадцать четыре часа, Матвей, — повторила Кейт. — Завтра утром, в это же время его ожидает казнь через утопление.

Матвей переглянулся с Лейгуром и заметил в лице исландца возражение.

— Только для этого дела мне понадобится помощь одного человека… — Матвей сглотнул, почувствовал нарастающее внутри волнение. — Дэна Шутера, бывшего шерифа этой станции.

— Шутер? Ах да, Шутер… — Кейт встала со стула и направилась к стойке. — Тот самый, за чью душонку ты вступился тогда, прежде чем покинуть станцию?

— Так и есть. — Матвей сглотнул и заставил себя спросить: — Он… он жив?

— Да, он жив.

Собиратель ощутил дрожь тихого облегчения. Но чувство это продлилось совсем недолго.

— Но как я и обещала тебе в тот день, — продолжала Кейт, — с жизнью его будет связывать возможность только дышать. Остальное же время…

Мэр улыбнулась, и Матвею оставалось лишь гадать, что за участь постигла его старого друга.

— Я могу поговорить с ним? — спросил собиратель.

— Можешь. — Она сняла со стола положенный вверх тормашками стул и поставил на пол. — Джесси, отведи его к Шутеру.

— Сделаю, мэм.

Кейт задумчиво поджала верхнюю губу и сказала:

— И посодействуй ему в этом расследовании… — последнее слово было произнесено ей нарочито небрежно.

Вирго тяжело набрал воздуха, будто готовясь взвалить на себя тяжеленный багаж.

— Да, мэм.

— Давай мне тут без театральных вздохов. Исполняй.

— Да, мэм.

Кейт облокотилась ладонями об стол.

— Так уж и быть, пускай мистер Шутер зазря проведёт эти двадцать четыре часа наедине со своим старым другом.

Но Матвей поклялся себе сделать всё, что в его силах, чтобы сказанное Кейт не стало явью.

Глава 12 Вонючка

Кейт рассыпалась в извинениях перед Надей, когда заметила в её руках выглядывающее из-под тряпья личико младенца. Случилось это сразу после того, как Лейгура выволокли наружу.

— Милочка, я поначалу приняла этот свёрток за рюкзак, не разглядела. Так дела не пойдут…

Её пальцы издали властный щелчок.

— Патрик!

Скрипнула дверь. Из кухни вышел рыжеволосый малец, вытирающий ладони сухой тряпкой.

— Да, мэм?

— Проводи наших гостей на верхний этаж, пускай выбирают номера по вкусу. Мамочке с малышом выдели номер попросторнее.

— Да, мэм.

Юноша сделал шаг к гостям, но строгий голос Кейт заставил его замереть:

— Кстати, что там с завтраком?

Патрик выпрямился как рядовой, докладывающий старшему по званию.

— Через полчаса всё будет готово, мэм. Тушёное рыбное филе с овощами и чай из водорослей.

Мэр кивнула:

— Хорошо. Накорми всю эту компанию. За мой счёт.

— Будет сделано, мэм.

Подобную щедрость Матвей не мог оставить без ответа. Даже несмотря на их разногласия насчёт Лейгура.

— Большое спасибо, Кейт, — сказал он.

— Пустяки, — отмахнулась она и стала закатывать рукава. — Тут и слепому видно, что вы, ребята, побывали в передряге. У покойников и те лица живее, ей-богу. Я, конечно, с большущим удовольствием закинула бы сейчас ноги на этот стол с кружечкой чего покрепче и послушала бы про ваши скитания по Захваченным Землям, да только вот новые обязанности не позволяют…

Матвей перевёл остальным предложенное Кейт и добавил от себя:

— Вы все располагайтесь, поешьте, а я пойду поговорю с Дэном.

Маша коснулась рукава его куртки:

— Я пойду с тобой.

— Не нужно, — он ласково убрал её руку, — это только между мной и Дэном. Это по моей вине он влип во всю эту передрягу.

— Не по твоей, — вставила Арина. — Это Буров. Он всё это устроил тогда, с этим взрывом.

Со словами Арины нельзя было не согласиться, и всё же Матвей косвенно чувствовал вину перед старым другом.

— Выходит, на сутки мы здесь точно задержимся, — продолжил он. — Поэтому советую вам как следует отдохнуть, подкрепиться и набраться сил. Ну а завтра… — (Перед глазами всплыл образ Лейгура, летящего с обрыва в ледяную воду). — Там видно будет.

Со стороны двери раздался раздражённый голос Вирго:

— Эй, ну ты идёшь?

Матвей хотел как можно быстрее увидеть Дэна, но в то же время ужасно боялся этой встречи. Что макмердовцы сделали с его другом за эти месяцы? Кем он стал?

В висках до сих пор стучало при воспоминании о последних словах Дэна, сразу после того, как он уговорил Кейт спасти его от разъярённой толпы: «Это ничего не меняет, Матвей. Ни хрена не меняет, ты понял меня⁈»

Неужели он и вправду после этого надеется заполучить его помощь?

— Пошли, — обратился Матвей к нетерпеливому охраннику. В дверном проёме он остановился на секунду и посмотрел на своих друзей так, словно они больше никогда не увидятся.

— Отдыхайте, — устало прошептал он и вышел наружу.

Матвей догнал Вирго и пристроился рядом. Их путь лежал в сторону бедной части станции, по небольшому пологому подъему. Поднимаясь всё выше, собиратель заметил, как среди контейнеров стало меньше мусора и прочего древнего хлама. В последний раз здесь было не продохнуть от стоящего в воздухе смрада.

— Как обстановка на станции? — полюбопытствовал Матвей, продолжая изучать окружение.

— А? — Вирго глянул на него с видом человека, неожидающего, что с ним заговорят.

— Что поменялось в «Мак-Мердо» с того дня, как свергли предыдущего мэра?

— А это… Да трудно сказать, меня здесь не было во время правления предыдущего мэра, — ответил Вирго. — Сам то я с «Палмера», потому мало чего знаю. Но если местных послушать, так вроде всех всё устраивает. Еды хватает, электричества тоже. Но, как говорится, впритык…

— Потому и перестали впускать переселенцев?

— Ага, — ответил он, и облачко пара из его рта пустилось ввысь. — Такой был один из первых приказов Кейт. Но это вроде как временно, на ближайшие несколько лет, пока станция не восстановится от ущерба, нанесённого прошлым мэром. Говорят, та баба сильно здесь напортачила, пока была во власти.

— Если переселенцев не пускали, как же ты здесь оказался?

— А, ну так это просто, я поменялся местами с одним местным рыбаком.

— Поменялся? Как это?

— Да просто, — голос парня звучал непринужденно, — приплыл сюда в феврале, по делу, и в Берлоге разговорился с одним стариком. Узнал, что ему страсть как хотелось перебраться на «Палмер», грезил жить на лайнере последние лет пять, но всё не получалось у него скопить ватт на каюту. Вот я и предложил ему обменять свою каюту на шестой палубе в обмен на его жилой модуль. Он как услышал моё предложение, так чуть до потолка не подпрыгнул от радости. Мы в тот же вечер купчую оформили, руки пожали, а наутро он на своём корыте отправился к «Палмеру», пообещав все мои вещички позже переправить.

К незнакомому старику Матвей почувствовал лишь сострадание. Знал ли он, чем в итоге обернётся эта сделка несколько месяцев спустя, когда «Палмер» захватят фанатики?

— Что же тебя сподвигло променять каюту на Палмере? — У собирателя взыграло любопытство.

Боковым зрением Матвей заметил, как уголок рта разговорчивого собеседника приподнялся в ухмылке.

— Я здесь встретил одну девушку, Тину. Ну и вот как-то так получилось, что уже через неделю мы вон на том холме обменялись клятвами. — Вирго указал на холм, где стояла небольшая церквушка. — Вот я и решил остаться с ней. Она на «Палмер» ни в какую не хотела, прирожденная макмердовка. Ну я и не стал настаивать, согласился жить тут.

Они свернули налево и оказались в пробуждающемся ото сна рынке: сонные продавцы лениво раскладывали товар на прилавки. Жирные поморники деловито расхаживали по вытоптанной десятками сапог тропками, словно богатые покупатели.

— Вполне возможно, она спасла твою жизнь, — немного погодя продолжил Матвей их диалог. — Ты же в курсе, что «Палмер» захватило Братство?

— Разумеется, я в курсе, — с нескрываемой злобой прошипел он. — Но что я могу поделать? Один против целой армии этих фанатичных придурков? Пойти в атаку мы на них не можем, у нас мало кораблей и людей, вот и приходится окапываться здесь. Кейт сказала, что следующими на очереди будет «Мак-Мердо» и понемногу готовит местных к глухой обороне. Подробности я тебе сказать не могу, вдруг ты их шпион… — Глаза юноши округлились, словно он сам вдруг осознал, что причастность Матвея к Братству вполне возможна. Он остановился и, взглянув Матвею прямо в глаза, спросил: — Сразу говорю, если Братство сюда сунется, им ох как не поздоровиться. Потому пускай катятся обратно к себе на Тринити. — Он отвернулся, зашагал вперед, а после вновь остановился и добавил: — А ещё лучше пускай проваливают с «Палмера».

— Можешь не переживать, я не шпион Братства.

Вирго хмыкнул.

— Именно так бы и сказал шпион.

Более продолжать этот разговор у Матвея не было желания, а потом оставшуюся часть пути продолжили молча. Вся болтливость молодого охранника сразу сошла на нет. Будто бы он и вправду поверил в собственную догадку о причастности Матвея к фанатикам Братства.

Наконец, они приблизились к большому ангару, в полукилометре от северного КПП. Вокруг кружили десятки, а может, и вовсе сотни поморников, напоминая стервятников, выжидающих, когда их будущий обед издаст последний вздох.

Матвей часто замечал это сооружение, когда прибывал в «Мак-Мердо», но никогда не задавался вопросом, для какой именно цели оно служило.

Вирго подошел к широким секционным воротам.

— Значит, Захваченные Земли, да? — Он сел на колени и взялся за ручку ворот. — И где же именно?

— Москва, — ответил он.

— Москва, хм… — Он потянул ручку вверх и та стала подниматься с железным шелестом. Когда шум прекратился, он отряхнул ладони и добавил: — Никогда не слышал ни о какой Москве.

Сначала послышался резкий смрад. Он покинул пределы ангара подобно ядовитому облаку и впился Матвею в ноздри и глаза. К горлу подступила тошнота.

— Понимаю… — заметил его спутник, отгоняя вонь как назойливую муху, — но иначе пахнуть в центре по утилизации отходов не может.

Вирго подтянул к носу воротник кофты и сделал пригласительный жест рукой.

— Только после тебя.

Матвей сделал неуверенный шаг в царство зловония.

Кислое, сладкое, едкое, все запахи смешались внутри этого весьма просторного ангара, отчего находиться здесь хотя бы дольше минуты было совершенно невыносимо.

У самого входа стоял громадный самосвал с дырявым и прогнившим кузовом. Сухие и чёрные пятна на кабине давали понять, что эта махина имела довольно грязную и неблагодарную работёнку. Её тяжёлые колёса доставали Матвею до подбородка.

Глухое эхо шагов отразилось от пустых стен. Реагирующие на движение древние лампы загорелись, осветив сотни бочек, наполненных разными отходами: ржавое железо, непригодная к употреблению ветошь, рыбные кости, китовые кости, и самое обыкновенное человеческое дерьмо.

— Эй, Вонючка! Где ты там? — Вирго откашлялся и, сконфузившись, через силу произнёс: — Давай выходи скорее.

Дверь маленького и единственного жилого контейнера, стоявшего прямо напротив армии бочек, отворилась, и тусклый свет упал на вышедшего оттуда живого мертвеца — по крайне мере именно такое впечатление сложилось у Матвея при виде этого человека. А всё потому, что изорванная куртки и кожаные штаны висели на нём так, словно их накинули на кладбищенский крест.

Спрятанное в потёмках лицо обернулось в их сторону. Блеск влажных глаз зловеще сверкнул. Он медленно, почти ковыляя, направился в их сторону. Каждый шаг пришельца сопровождался шарканьем подошвы.

— Чё надо? — ответил им хриплый, измученный, усталый голос. — У меня сегодня выходной, могу я хоть сегодня…

Когда обитатель контейнера вышел на свет и явил своё обличие, Матвей ощутил невидимую хватку, стиснувшую его горло. Этот человек походил на ходячий скелет, с натянутой на него тонкой кожей. Впалые щеки подчеркивали скулы, синева вокруг глаз вырисовывала отчётливые очертания полости глазниц. Шею и подбородок покрывала поросль, издалека походившая на пятна грязи. Старый шрам белой змеей растянулся от верхней губы и до самой скулы. Именно благодаря ему Матвей и понял, что этот человек и есть Дэн Шутер, его старый друг.

Во взгляде бывшего шерифа «Мак-Мердо» вспыхнуло удивление.

— Ты… — прозвучал его голос, совсем не тот беззаботный и задорный, каким помнил его Матвей. Этот слышался как кряхтение столетнего старика.

В мгновение ока глаза Дэна налились кровью. Ненависть коснулась его лица, заставляя дрожать как желе.

— Дэн… — Матвей сделал к нему шаг.

— ТЫ! НЕ ПОДХОДИ КО МНЕ МЕРЗАВЕЦ! — рявкнул шериф так, что Матвей отпрянул от него, как от бешеной собаки. — Клянусь Богом, если ты сделаешь ещё хоть один шаг!..

— Эй, эй, Вонючка, остынь! — Вирго предупредительно коснулся большим пальцем предохранителя автомата.

— Остыну сразу, как только этот сукин сын провалит отсюда! — Тонкий палец с длинным ногтем указал на собирателя. — Не собираюсь иметь ничего общего с этим выродком!

Для Матвея было вполне ожидаемо столкнуться с ненавистью Дэна. Ещё на пути сюда он мысленно приготовился принимать в свой адрес тонну оскорблений, однако на деле это оказалось в тысячу раз сложнее, нежели в голове.

Боже, Дэн ненавидел его. Он источал гневом словно ядовитым газом — принюхаешься, и вполне можешь его почувствовать. Более того, вполне возможно, он считал Матвея своим врагом номером один в дневнике с названием «Скорее бы эти ублюдки сдохли».

— Ну… — Вирго пожал плечами, — ты всё слышал, собиратель. Вонючка не желает с тобой разговаривать.

«Если он ещё раз назовёт его Вонючкой, я дам ему в морду» — дал себе зарок Матвей.

Дэн резко развернулся и поплёлся обратно, к своему контейнеру. Большого размера штаны сползали с его костлявого пояса.

Матвей попытался ухватиться за последнюю соломинку:

— Я помогу тебе, Дэн! Я вытащу тебя отсюда, слышишь меня⁈

Дэн остановился.

— Ну это навряд ли, — вставил шепотом Вирго.

Матвей пропустил сказанное мимо ушей и вновь обратился к Дэну:

— Только прошу тебя, давай поговорим. Позволь мне всё исправить.

Дэн встал к нему вполоборота.

— Исправить… — хмыкнул он. Его голос доносился словно бы с другого конца длинного тоннеля. — И как же ты, Матвей Беляев, можешь это исправить? — Он повернулся к нему и ткнул пальцем себе в грудь. — Как ты собираешься вернуть двести семьдесят девять дней моей жизни, перечёркнутые этим кошмаром?

Матвей молчал.

— КАК, Я ТЕБЯ СПРАШИВАЮ? — заорал он хриплым, старческим голосом.

— На это я не способен, — твердо ответил Матвей и выпрямился, — но зато могу сделать так, что всё это закончится, и этот день станет последним днём твоего кошмара.

Дэн склонил голову и уставился в пустоту.

— Один раз я уже доверился тебе… — Он махнул рукой в сторону бочек. — И смотри, чего мне это стоило! Вывожу дерьмо и отходы в щель, дышу этой вонью каждый божий день. А жратва? Видел бы ты, чем они меня кормят! Я дрищу каждый, мать его, день, с тех пор как ты свалил отсюда, прихватив с собой этого маньяка!

«Ох, если этот разговор и состоится, он будет чертовски сложным» — заключил про себя собиратель.

— Так что мой тебе ответ — пошел ты в жопу, — продолжал Дэн. — Я не верю, что ты поможешь мне.

Дэн снова развернулся и направился к контейнеру.

— Но тебе придётся поверить мне! — жёстче и настойчивее потребовал Матвей. — Потому что я не собираюсь наблюдать за тем, как мой друг гниёт заживо!

Матвей выдохнул, прогоняя внезапно охвативший его яростный пыл.

— В тот день у меня не было выбора, Дэн. С тех пор не проходит и дня, чтобы я не вспоминал, насколько подло я с тобой обошёлся. Да, тебе досталось, и я это понимаю… Но прошу тебя — дай мне шанс всё исправить. Не ради себя, не ради меня, а ради того, что, возможно, ещё осталось от нашей дружбы.

Взгляд холодных голубых глаз Дэна с презрением воззрился на Матвея.

— Ладно, я дам тебе возможность. Но только одну, — он открыл дверь и, уже оказавшись внутри своего жилища, добавил громким голосом: — Жду внутри. Но на гостеприимство можешь не рассчитывать.

Дэн зашел внутрь.

— Вот уж не знаю, чего ты там такое удумал с его вызволением, собиратель, — раздался рядом голос Вирго. — Но предупреждаю сразу, ничего у тебя из этого не выйдет.

— Это мы посмотрим, — ответил Матвей и направился в сторону контейнера.

У него в голове уже созрела идея, как вытащить Дэна из этой клоаки.

* * *

— Да ты спятил, мать твою!

Сжатые кулаки Дэна свела судорога. Пожелтевшие зубы ощерились, обнажая чёрные дёсны.

— Я так и знал, что здесь скрывается какой-то подвох! — продолжал гневаться Дэн. — Так и знал!

Он выплеснул ярость на покрытую налётом старую кастрюлю, ударив её сапогом. Та врезалась в стену и с громким звоном ударилась о стальную стену.

— Никакого подвоха! — Матвею пришлось использовать все сохранившихся у него после «Палмера» остатки сил, пытаясь вести диалог с теперь уже, по всей видимости, бывшим другом. — Я вытащу тебя, слышишь? Независимо от того, поможешь ты мне с Лейгуром или…

— С Лейгуром… — на лице американца отразилась издевательская улыбка. — Значит, ты теперь этого убийцу ещё и по имени называешь⁈ А вы там в десны все эти дни случаем не целовались?

— Я понимаю, ты не веришь мне, и это нормально! Долгое время я тоже был уверен, что он причастен к этим жестоким убийствам. — Тон Матвея смягчился. — Но после пережитого с ним за эти десять месяцев я узнал его лучше, и…

— Это называется Стокгольмский синдром, или около того, — сказал Дэн и приблизился к нему вплотную. — Посади в одну комнату грёбаного маньяка с самым обыкновенным человеком и совсем скоро оба станут лучшими дружками. Если, конечно, маньяк не решит пополнить свой кровавый списочек.

Дэн резко отошел от него и подошел к маленькому, самодельному верстаку. Взялся за отвертку и стал откручивать шурупы у сломанного планшета.

Незаметно в контейнер пожаловал Вирго. Осмотрев простенькое убранство из тесной раскладушки и холма из старой одежды, он поморщил нос и прислонился к дверному косяку, положив ладонь на ствол автомата.

В разговоре с Дэном Матвей стал чувствовать себя сапёром: обрежешь не тот проводок, и бабахнет. Потому он долго сидел, сгорбившись над представляемой бомбой в лице старого товарища, прежде чем надрезать проводок:

— Он рассказал мне, как всё случилось. Лейгур пришёл туда через несколько минут после убийства. Девочка и её отец уже были мертвы, когда он нашёл их.

— Ну разумеется, как удобно, — бубнил Дэн, отсоединив экран, и небрежно бросил его на край стола. — Наверное, шёл к ним в гости, дарить подарки, налаживать отношения… А тут этакая незадача…

Матвея начинал утомлять сочившийся со стороны Дэна сарказм. И тогда он решил плюнуть на всё и пойти ва-банк. Уж очень хорошо он знал натуру Дэна Шутера.

— А знаешь что, да плевать, — Матвей встал с дурнопахнущего дивана и хлопнул себя по ляжкам, признавая своё поражение. — Думаю, это место прекрасно подходит новому тебе.

Скрип выкручиваемого шурупа резко затих. Дэн медленно повернулся к нему.

— Что ты там вякнул?

— Я передумал тебе помогать. Можешь и дальше быть повелителем дерьма и отходов, мне всё равно.

Дэн сжал отвертку до побелевших костяшек.

— Ах ты долбанный сукин сын…

Он резво направился к нему в сторону, но Вирго быстро заставил его замереть, вздёрнув дуло автомата.

— Без резких движений, Вонючка.

И, повернувшись к Матвею, добавил:

— Полагаю, разговаривать вам больше не о чем.

Но собиратель не планировал заканчивать:

— Я хотел помочь Дэну Шутеру, моему другу, человеку жёстких принципов и железной воли. Дэну Шутеру, с которым я побывал на семи вылазках и чью жизнь спасал неоднократно, как и он мою. Человеку, который доверял мне. Но теперь… — Матвей намеренно окинул его презрительным взглядом. — Теперь я не вижу перед собой никакого Дэна Шутера. Только ссыкливого Вонючку. А прилагать усилия по спасению Вонючки я не намерен.

Дэн тихо хохотнул.

— Вот, стало быть, какую игру ты затеял, Беляев. Мало того, что на слабо меня берёшь, так ещё и ультиматумы ставишь.

Губы Матвея так и намеревались произнести: «Извини, Дэн, но другого выхода у меня нет». Но иного способа проделать брешь в злобном упрямстве товарища не видел.

— Идём, — обратился Матвей к Вирго.

Оба покинули контейнер и направились к выходу. Когда добрались до ворот, за спиной раздался смирившийся голос Дэна:

— Ладно, Беляев.

Матвей незаметно ухмыльнулся, ощущая привкус одержанной победы в битве, но не войны. Пускай и для этого пришлось воспользоваться грязным приёмом.

Он повернулся к Дэну. Белоснежный свет ворвался внутрь, заставив того прикрыться рукой.

— Я всё ещё не верю тебе, но не собираюсь упустить даже такого призрачного шанса убраться отсюда.

Матвей кивнул ему, соглашаясь на его помощь.

— У нас только один вариант, откуда можно начать это… расследование, — с откровенным скепсисом сказал Дэн. — И это место убийство.

— Хорошо, — подтвердил Матвей.

— Только дайте мне пару минут, переоденусь, — ответил Дэн и дёрнул край собственной куртки. — От этой одёжки несёт дерьмом за три версты.

— Бери больше, за все десять верст, — вставил Вирго, когда Дэн вернулся в контейнер.

Глава 13 Вопросы

Новая куртка Дэна не сильно помогла, и от бывшего шерифа по-прежнему разило мерзкой кислинкой. Вирго не скрывал своего отвращения к новоиспечённому спутнику, отстранившись от него на шагов десять. Матвей же терпел, стараясь идти подле, но не слишком близко. Помимо зловония от Дэна за версту смердело злобой. И кто знает, во что она может обратиться в любую секунду.

— И как ты собираешься это сделать? — резко произнёс Дэн, покосившись на Матвея. — Как собираешься вытащить меня отсюда?

— Знаю я один способ, — уклончиво ответил Матвей, намеренно не раскрывая все подробности. Виной тому была сыроватость его затеи. Прежде чем раскрыть все карты, он должен всё как следует обдумать.

— Если собираешься устроить мне побег, как своему дружку-убийце, то предупреждаю, затея это крайне тупая.

— Тут я согласен, — подхватил Вирго.

— Никто не собирается убегать, — ответил Матвей, а про себя подумал: «к дьяволу все эти побеги, хватит». — Всё будет вполне законно.

— Вот даже как. — Дэн облизал свои дёсны. — Интригует. Впрочем, я до сих пор уверен, что ты блефуешь и водишь меня за нос, Беляев.

— Раз так, то почему тогда согласился?

— Почему согласился? Хм… — его лицо приняло хмурое выражение. — Я тебе скажу. Ненавижу проклятую рутину — вот почему. И так уж сложилось, что благодаря тебе у меня теперь её в избытке. Встаёшь ни свет ни заря, ездишь по станции, собираешь вёдра с дерьмом, выливаешь их в бочки, бочки везёшь в ангар, возвращаешься за дерьмом. Потом, когда всё дерьмо собрано, погружаешь его в кузов, тащишь до ледника, выливаешь в расщелину, возвращаешься в ангар — и сразу валишься спать, потому что уже одиннадцатый час, а сил хватает только уткнуться мордой в подушку. И так по кругу, день за днём: бочки, дерьмо, расщелина, койка. Бочки, дерьмо, расщелина, койка.

Дэн зажал пальцем одну из ноздрей и смачно высморкался. Вирго при виде этого зрелища поморщился.

— Но сегодня воскресенье, и у говночиста выходной, — продолжил американец. — Вот я и подумал: почему бы не разбавить эту омерзительно надоевшую рутину? И вот я здесь.

Матвей долго колебался, прежде чем спросил его прямо:

— Ты предпочёл бы умереть тогда? В тот день, когда я за тебя заступился.

— Я бы предпочёл… — его мрачное лицо копьём вонзилось ему в глаза, — чтобы мой друг не предавал меня и не выпускал детоубийцу на свободу.

— Я уже говорил тебе, у меня не было…

— Да, да, у тебя не было выбора, — его осуждающий взгляд обратился к собирателю. — И всё же ты выбрал, Беляев, выбрал Эйгирсона, а меня кинул. Я тебе этого никогда не забуду.

Остаток пути прошли в молчании.

Одинокий жилой контейнер стоял на небольшом пригорке, заваленный со всех сторон старым мусором: гнилые доски, ржавые балки, осколки стекла. Вокруг — ни души. Внезапно возникшая тишина ощущалась тревожной. Даже нескончаемый птичий крик, преследующий макмердцевцев день ото дня, неожиданно смолк.

Прозвучавший в мыслях вопрос Матвея случайно вырвался наружу:

— Сюда никого не переселили?

— А ты захотел бы жить в подобном местечке, зная, что здесь произошло? — прошептал Дэн, вытирая нос.

Вирго снял свою чёрную шапку.

— Кажется теперь я понимаю, про какой контейнер с привидениями говорил Оливер, — сказал он.

— Не Оливер Грин случаем? — отозвался Дэн, подходя к контейнеру. — Такой старикан слепой на один глаз? Постоянно торчит в «Берлоге».

Вирго кивнул.

— Да он после пары затяжек Весельчаком такое наплетёт, что до утра не уснёшь. — Дэн взялся за ручку двери и потянул на себя. — Нет никаких привидений, только люди и мерзкие твари за тысячу километров отсюда.

Он стряхнул с ботинок снег и зашёл внутрь.

Матвей и Вирго переглянулись.

— Можно подумать, я просил этого кретина доказывать, что призраков не существует, — ответил парень и последовал за бывшим шерифом.

Когда Матвей ступил на порог заброшенного контейнера, ему стало не по себе. Это место и без всяких историй пьяных стариков вызывало мурашки.

Солнечный свет из прохода упал на россыпь гальки на полу, загнанный сюда ветром. Поверженные местами коррозией стальные стены дышали холодом. Под ногами хрустело разбитое стекло, позвякивали мелкие болты и гвозди, взявшийся здесь невесть откуда.

От прежних обитателей этого контейнера здесь сохранилось лишь едва уловимое эхо: металлический столик с замерзшими книгами, обрывками кожи и ткани. Две перевернутые раскладушки с пропитанным грязью одеялом. Вдоль всей стены висел выцветший и порванный плакат с изображением густого хвойного леса.

Рассматривая всё это заброшенное убранство, взгляд Матвея упал на Дэна, севшего на корточки. Он коснулся экрана своего ваттбраслета, пару раз ударил по нему пальцем и включил фонарь.

— Вот здесь… — севшим голосом пробормотал он, словно силой вытягивая из себя воспоминания. — Он убил их вот здесь.

Белый луч подсветил тёмные разводы на полу, походившие на очертания неизвестного континента загадочной карты. На стенах, едва различимые, виднелись тёмные вытянутые пятна. Одно из них походило на нарисованное детской рукой лицо с вытянутой челюстью и пустыми глазами.

— Вот здесь… — Дэн указал на большое пятно давно засохшей крови, — … лежал Вульф Кольтер.

Матвей и Вирго задержали на месте давнего убийства взгляд.

— А там… — продолжал Дэн, подсвечивая фонарем угол жилища. Он осёкся, так и недоговорив. Но всё было и так понятно — речь шла о восьмилетней девочке.

— Ладно, осмотримся, — рассказал Дэн и уперся руками в бедра. — Хотя, как по мне, это пустая трата времени.

Вирго прислонился к дверному косяку:

— Валяйте, я здесь подожду.

Матвей почувствовал растерянность.

— И что конкретно мы ищем? — спросил он.

— Хер его знает. Нечто несуществующее, полагаю. Такое, что способно пролить свет на невиновность твоего исландского дикаря. — Дэн шаркнул подошвой, подняв в воздух старую пыль.

Матвей не собирался вступать с ним в очередной спор. Откровенного говоря, мистер Шутер начинал его раздражать, и отчасти собиратель стал жалеть о просьбе посодействовать ему в этом расследовании.

Он стал бродить в этом давящем теснотой пространстве, стряхивать пыль и щупать разные безделушки. Подобрал одну из книг и пролистал от начала до конца, надеясь отыскать среди ветхих страниц нечто важное: записку или ещё что-нибудь. Замерзшая бумага хрустела, но так и не изрыгнула из себя ничего важного, кроме закладок в виде рекламной брошюрки, приглашающий посетить туристическую зону станции «Мак-Мердо». Он бросил книгу в сторону.

Потом очередь дошла до выдвижных ящиков с полками — пусто. Переворошил старые одеяла, — ничего. Заглянул под кровать и… что-то увидел. Он протянул руку и достал из царства пыли маленький браслет из камней и птичьих костей, связанные друг с другом хлипкой бечёвкой. Как следует присмотревшись, Матвей различил гравировку из трёх букв на крохотных камнях — «СЬЮ».

— Что это у тебя там? — Дэн оторвался от ощупывания плаката с лесом и подошёл к нему.

Матвей отдал ему находку.

— М-да… — промычал Дэн, перебирая браслет между пальцами.

Вирго одолело любопытство, и он зашел внутрь. Когда браслет попал в поле его зрения, брови парня в удивление приподнялись.

— Эй, я знаю, что это! Моя Тина делает такие.

Дэн протянул ему браслет.

— Тина?

— Да, моя жена… — Вирго сжимал кости с камушками, как оценщик в ломбарде. — Она воспитатель в местной школе, иногда делает такие безделушки для детишек.

— Ну, в таком случае, нам стоит с ней поговорить, — предложил Дэн, возвращаясь к обыску плаката. — Нужно расспросить её про жившую здесь девочку. Может, она говорила с ней.

Матвей стал осматриваться в поисках очередного местечка для обыска, но так ничего и не приметил. Решил выйти на улицу, осмотреть его снаружи. А когда сделал несколько шагов, Дэн его вдруг окликнул:

— Ну-ка замри.

На мгновение Матвею показалось, что сейчас он обернется и увидит направленное в него дуло пистолета, револьвера, ружья… да чего угодно, способного всадить пулю.

— Где ты сейчас прошелся? Покажи.

Матвей обернулся (к счастью, способного что-то выстрелить и убить в руках Дэна не оказалось) и указал ему на ковролин между стулом и кучей влажной ветоши в грязи. Дэн нажал ногой на указанное место, послышался глухой металлический хлопок. Собиратель совершенно не обратил на него внимание.

Шериф взялся за край ковра и отбросил его в сторону. Перед ними предстала новая находка — небольшой люк длиною в локоть.

— Угу… — задумчивым голосом пробормотал Дэн. — Чего это тут у нас?

Раздался протяжный скрип, и люк распахнулся, показав им маленький тайник, вырытый прямиком в мерзлой земле. Крохотная яма хранила в себе лишь два предмета — старый пистолет и коробочку с патронами.

Вирго сообразил немедленно:

— Отошли в сторону… — Дулом автомата он указал им на место в дальнем углу, и когда те исполнили его приказ, он взял в руки спрятанный пистолет.

— Сомневаюсь, что он способен стрелять, — сказал Дэн.

— Без тебя разберусь, — рявкнул Вирго. Он извлёк магазин, положил ладонь на затвор и попытался с усилием оттянуть его. Механизм с трудом поддался — время и плохое хранение уже накладывали свой след на пистолет.

— Ну, теперь я могу взглянуть? — шериф протянул руку.

Вирго бросил ему разряженный пистолет. Когда тот оказался в его руках, Дэн ногтем поскрёб по рамке оружия, возле спускового крючка.

— Знакомый пистолетик-то, — пробормотал шериф. — Выглядит точь-в-точь как один из тех, что пропал с год назад из нашего полицейского участка.

— Хочешь сказать, Вульф украл его у вас? — предположил Матвей.

— Нет, не думаю. Он его просто купил, и я даже знаю у кого. — Дэн бросил оружие обратно Вирго. Тот, не ожидая броска, неуклюже его поймал. — Жил здесь один тип по фамилии Бёрнс, незаконно торговал краденым оружием. Это с его подачи здесь у каждого рыбака потом целый оружейный склад на заднем дворе образовался. Внёс свою лепту в последовавшее потом побоище…

— Не побоище, а борьбу за свободу, — строгим голосом поправил его Вирго.

Дэн отмахнулся от его слов как от назойливого комара, пищащего возле уха.

— Ты, я так понимаю, новичок на станции? Не припомню твоего лица.

— Я здесь полгода, — ответил охранник и слегка выпятил подбородок.

— Полгода значит, — фыркнул Дэн. — Счастливчик. Радуйся, что тебе повезло не увидеть творившегося здесь в январе ада. Борьба за свободу, война за справедливость, ещё какая-нибудь высокопарная хрень… называя это как хочешь. Только вот количества убитых в те дни от этого не убавиться. Хороших ребят, с детьми и семьями…

— У бедной части населения «Мак-Мердо» тоже были дети и семьи, — возразил Вирго. Его щеки побагровели. — Только вот старому мэру было на них плевать. Её больше заботил подогрев своей задницы и задниц ручных головорезов вроде тебя.

— Это я-то головорез? — ухмыльнулся Дэн. — Меня и моего напарника, — безобидного мальчишку! — собиралась зарезать свора бешеных ублюдков, просто так, средь бела дня. Меня, кто поклялся им служить и защищать. Меня, кто прибыл на станцию за каких-то полгода до того, как началась вся эта кровавая заваруха. И теперь скажи мне, малец, где это я провинился⁈ Чем я заслужил такое к себе обращение? Меня без разбору бросили в общий котёл разборок, а на все мои возражения срали с высокой горы. А я всего лишь откликнулся на призыв о помощи вашей проклятой станции!

Дэн едва не сорвался на крик, но сдержал себя, плотно сжав губы. В контейнере залегло удушающее молчание. По скуле Вирго перекатывался желвак, а во взгляде считывалось желание возразить.

Немного пришедший в себя шериф, спросил:

— Как тебя там, напомни?

— Джесси Вирго, — процедил парень.

— Ну так вот, Джесси Вирго, запомни раз и навсегда. — Дэн ткнул себя пальцем в грудь. — Называй меня Вонючкой, говночистом, сборщиком дерьма, да кем угодно, но даже мать твою не смей называть меня головорезом.

Дэн захлопнул крышку люка ногой и вышел наружу.

Матвей переглянулся с Вирго. Оба сошлись в молчаливом согласии на минуту оставить разгорячённого шерифа наедине с самим собой. Собиратель попытался отыскать ещё какую-нибудь зацепку, но глаз ни за что не зацепился. Здесь их больше ничего не держало.

— Не подскажешь, который час? — обратился Матвей к одиноко стоящему Вирго.

Тот быстро посмотрел на дисплей ваттбраслета.

— Пол-одиннадцатого.

«Время летит, и летит очень быстро…»

Матвей вышел наружу и застал Дэна, стоящего на пригорке, откуда открывался вид на бедную часть станции. На маленьких улицах вдоль убогих контейнеров ходили люди, некоторые волокли сани, другие тащили скарб на собственных плечах. Станция уже пробудилась ото сна, и её вены, её улочки, вовсю бурлили живым потоком.

Собиратель встал рядом, каждой клеточкой тела ощущая неприязнь Дэна.

Тщательно поразмыслив как бы ему завести с ним разговор, Матвей после недолгого молчания спросил:

— Напарник, которого ты упомянул, я помню его. Такой юноша, немного рассеянный. Как же его… — он напрягся, пытаясь припомнить его имя.

— Томми, — подсказал ему Дэн ледяным голосом.

— Да, Томми. Он?..

— Хочешь знать, мёртв ли он? — выпалил Дэн. — Да, он мёртв. Не выдержал всего этого дерьма как в прямом, так и в переносном смысле. — Он мотнул в сторону очистительного ангара, своего нового дома. — Нашёл его в петле через две недели, не выдержал малец.

Матвей почувствовал укол вины. Потом хотел сказать слова сожаления, но передумал. Дэн непременно вновь примется чихвостить его и обвинять во всех бедах. Потому вместо этого он сразу решил перейти к делу:

— Этот торговец оружием, он случаем не здесь? В «Мак-Мердо»?

Дэн подарил ему холодный взгляд и обратил его обратно на станцию.

— Да, вроде того, — ответил он, сцепив руки за спиной.

— Вроде того?

Дэн указал в сторону моря, за обломки пожарной станции.

— Я с помощником сбросил его труп в море, вон там, в миле от берега. — Его рука опустилась и вернулась за спину. — Около года назад его зарезал переселенец, парнишка с полуострова, имени уже не помню. Он так и не сознался, зачем это сделал, но похоже на какую-то личную разборку.

Матвей снял шапку, почувствовав, как волосам становится жарко. Коснувшаяся век чёрная прядь защекотала. Как давно он уже не стригся?

Дэн поднёс кулак ко рту и прочистил горло:

— Да будь он и жив, этот Бёрнс, здесь всё и так понятно. Вульф купил у него пушку для самозащиты. Сам знаешь от кого.

Матвей промолчал.

Вирго подошел к ним сзади:

— Ну чего, мы здесь закончили?

Матвей обернулся к нему.

— Отведёшь нас к своей жене?

Лицо охранника помрачнело.

— У неё сейчас и без вас полно забот на работе.

— Это не отнимет много времени, даю тебе слово.

Вирго закатил глаза, выдохнул и кивнул в сторону дороги.

— Черт с вами, идём.

* * *

— Сьюзи Кольтер? Ну конечно я её помню!

Тина с грохотом положила большую кастрюлю на продолговатый стол, за которым сидела ватага детворы. Некоторым из них с виду едва стукнуло года три, другие уже вымахали до двенадцати, может, и больше. Все укутаны в тёплые свитера из меха или кожаные куртки. Шумели они как ураган: стучали столовыми приборами, смеялись, толкались.

Сама же воспитательница, или нянечка, как их ласково называли на «Мак-Мердо», представляла из себя рыжеволосую девушку с тонкой фигурой. Длинные пальцы разбухли от тяжелой работы, на ладонях виднелись мозоли. При первой их встречи Тина смотрела на них лицом сурового трудяги, но стоило ей пересечься взглядом с Джесси, как она сразу расцветала любящей улыбкой. Должно быть, не будь Матвея с Дэном рядом, она бы непременно бросилась ему в объятия.

— Постоянно ходила со своей этой камерой, снимала здесь всё… — сказала девушка.

— Камерой? — уточнил Дэн.

— Ну да, такой… который раньше фильмы снимали… — Марта, перестань щипать Джо!

Тина пригрозила половником девочке с золотистыми волосами.

— Ну он первый начал меня щепать, миссис Вирго!

— Джо, это правда?

Обвиняемый мальчика выпучил свои голубые как небо глаза на воспитательницу.

— Всё она врёт, миссис Вирго! Она первая меня ущипнула! Вот прямо сюда, смотрите! Видите? На рукаве? Видите⁈

Стоявший позади Матвей теперь понял, о каких заботах говорил Джесси.

— Оба немедленно прекратите, не то останетесь без ужина, ясно?

Двое детей виновато опустили головы, насупились.

— Да, миссис Вирго, — ответили они почти одновременно.

Тина взялась за крышку кастрюли и всучила её Матвею.

— Подержите.

Собиратель на мгновение растерялся, но взял тёплую алюминиевую крышку со следами испарины. Потом заглянул внутрь кастрюли — какая-то бледная бурда сероватого цвета, лишь отдалённо напоминающая кашу. Однако когда она с хлюпаньем падала в миски детворы, те охотно хватались за ложки и начинали уплетать завтрак, пачкая подбородки и щеки.

— Умная была девочка, — заговорила Тина, передвигая кастрюлю дальше, а потом, остановив кормёжку на долю секунды, нарочито громко добавила: — И очень воспитанная, в отличие от большинства здесь собравшихся!

Дети притихли на секунду, разговоры и толкотня смолкли.

— Жаль, что так вышло с ней и её отцом… — очередная порция каши ушла самому высокому парнишке. — Надеюсь, этого выродка море примет с самым леденящими душу объятиями. Если не ошибаюсь, казнь назначали на завтрашнее утро?

Дэн прочистил горло.

— Миссис Вирго, может, вы помните, когда разговаривали со Сью в последний раз?

Она на миг оторвалась от дела и посмотрела на Дэна. Её нос наморщился, на лице отразилось мимолётное презрение.

— Зачем вам это знать? — спросила она, не скрывая подозрения.

Дэн озадаченно почесал в затылке.

— Да я бы и сам хотел это понять… — прошептал он.

Матвей решил вмешаться и попытался правильно подобрать слова:

— Мы расследуем некоторые обстоятельства, связанные с этим делом…

— Вы имеете в виду убийство Вульфа Кольтера и малышки Сью? Ничего страшного, можете всё называть своими именами, не прикрываясь всей этой официальщиной. — Она кивнула в сторону детворы, те снова зашумели и заелозили на местах. — Все они прекрасно осведомлены о гибели их одногруппницы и подруги, и в курсе, как именно её убили. От детей никогда ничего не утаишь, как ты ни пытайся. Всё узнают. Подслушает один вот из них разговор родителей, а на следующее утро уже вся ребятня «Мак-Мердо» в курсе всех кровавых подробностей.

Добравшись до последнего малыша, она положила ему остатки серой бурды и взяла из руки Матвея крышку.

— Хорошо, — согласился Дэн, — тогда мы хотим знать…

— А разве вы имеете право допрашивать меня, мистер Шутер? — Резким выдохом она сдула рыжую прядь, заслонившую её левый глаз. — Насколько мне известно, теперь не вы шериф «Мак-Мердо». — Её взгляд быстро переметнулся к столу: — Зоя, я всё вижу! Даже не вздумай бросить эту ложку в него? Слышишь меня⁈

Дэн махнул рукой.

— К чёрту, не собираюсь я здесь никого упрашивать.

Но Матвей не собирался опускать руки. Эта девушка была единственной ниточкой в их едва начавшемся расследовании.

— Миссис Вирго, — и чуть мягче он добавил: — Тина… Прошу вас, помогите нам. Мы думаем… — (здесь ему пришлось импровизировать), — что, вполне возможно, к убийству Сью и её отца причастен кто-то ещё, не только Эйгирсон.

Он протянул ей браслет с именем девочки и вложил в руки. Послышалось хрупкое перестукивание камешков и костей.

— Кто-то ещё? Вы серьезно?

Матвей кивнул.

Тина глубоко набрала воздуха ноздрями и выдохнула. Ямочки на её щеках чуть дрожали. От размышлений её отвлёк звон ложки — видимо, Зоя всё же пренебрегла предупреждением воспитательница и таки запулила ложку.

— Хорошо, так и быть, — она сжала браслет в руке и села за пустеющий стол. Матвей сел напротив неё. Дэн стоял за спиной, слушал. — Малышка Сью часто говорила об отце. Точнее постоянно.

— Что именно? — Матвей наклонился ближе, не желая упустить и слова.

Тина опустила взгляд к браслету и стала его перебирать между пальцев.

— Ну, например, рассказывала, как он часто плачет. Постоянно утешал её, говорил, что всё будет в порядке. И ещё… — Тина хмыкнула, и с виду будто бы вспомнила нечто важное. — Он постоянно говорил ей, как сильно им нужны ватты. Да, точно, я вспомнила! Вульф даже забрал её отсюда, желая сэкономить. Стал оставлять её дома. Хотя тут и экономить нечего, держать здесь детишек стоит совсем ничего.

Матвей и Дэн переглянулись.

— Есть у вас предположения, зачем именно ему понадобились лишние ватты?

Тина с укором посмотрела на него, словно на проходимца, который посмел вмешаться в чужой разговор.

— В лишних ваттах все тогда нуждались, — холодно ответила она ему. — Или вы запамятовали, мистер Шутер, для чего был устроен весь этот январский погром?

Матвей предрекая рождение очередного спора спешно вмешался:

— Может, вы запомнили ещё что-нибудь? Любая мелочь помогла бы нам.

На лбу девушки прочертились две задумчивые складки.

— Да, было ещё кое-что странное, — она задумчиво провела пальцем по подбородку. — На следующий день, после того как мистер Кольтер забрал Сью, я обнаружила её забытые вещи. Решила отнести их, подошла к контейнеру и постучала. Мне не открыли. Когда я назвалась, из-за двери мне ответила Сью. Она сказала, что отец на работе, и что он велел ей открывать только на секретный стук.

— Секретный стук? — Матвей приподнял бровь.

— Ну да. Типа три удара с паузами или два громких… вроде этого. Меня это немного насторожило. Я оставила её вещи у входа и ушла.

Дэн коснулся спинки стула и подался вперед.

— А после этого вы не говорили с Вульфом? Не спрашивали о причинах этого секретного стука?

— Нет.

— Почему? — в голосе шерифа послышался едва слышный укор.

— А вы оглядитесь, мистер Шутер, и поймёте почему. Я слежу за двадцать одним ребёнком. У каждого из них свои капризы и закидоны. Нужно угодить, накормить, напоить и следить за всеми, если я хочу не сдохнуть от холода и голода в своей лачуге на окраине. У меня в башке каждый день сплошной бардак, и, очевидно, я просто забыла об этом во всей этой кутерьме.

Ножки стула под ней протяжно взвизгнули.

— А теперь прошу прощения, мне нужно вернуться к работе.

Матвей не стал её останавливать. Вряд ли она могла знать больше того, что им рассказала.

На пути к детям она остановилась рядом с Матвеем и обернулась к нему.

— И да, мистер…?

— Беляев, — ответил собиратель.

— Не знаю, что вы там затеяли и кого ищете, мистер Беляев. Здесь всё ясно как божий день — этот дикарь, исландец, убил их. Поквитался с мистером Вульфом за свою жену, а заодно прикончил бедную Сью. Тут нечего расследовать и уж точно некого искать.

Она вложила ему браслет в ладонь и молча удалилась к разбушевавшейся ребятне.

Дэн проводил её взглядом, пробормотал что-то не связное и направился к ожидающими их у входа Джесси. Матвей уходить не торопился. Он устало рассматривал браслет в своих руках, а в голове эхом звучали отголоски только что сказанного Тиной: «…нечего здесь расследовать… этот исландский дикарь убил их».

Отбросив сомнения, он положил браслет в карман и вышел наружу.

— Ну и? — Джесси не скрывал своего раздражения. — Вы закончили?

Дэн вновь стоял к ним спиной, скрестив руки на груди.

— Что скажешь, Дэн? — Матвей облокотился о стену здания. — Есть у тебя какие-нибудь мысли?

— Только одна, — пренебрежительно ответил шериф. — Эта Тина права, и мы только тратим время. Эйгирсон убил их, точка, дело закрыто.

Матвей стерпел его очередную обиженную выходку, но был уверен — следующую не перетерпит. Он уже был в шаге послать Дэна обратно в его пропитанное говном убежище.

— Но поскольку ты настаиваешь на продолжении расследования, а я, вроде как, обещал тебе помочь доказать, что твой исландский дружок убийца… — Он обернулся к нему. — Мы можем порасспрашивать начальника в гараже, где работал Вульф. Возможно, он в курсе, зачем тому понадобились лишние ватты.

— Ну вашу ж мать… — прошипел Джесси и в гневе пнул островок снега. — Вот мне больше заняться нечем, как ходить по станции с вами двумя…

Сбоку раздался сиплый голос:

— Оу, мистер Шутер!..

Из-за угла здания к ним вышел мужчина. Вокруг ввалившихся глаз виднелись ниточки вен. Морщины на лбу сморщились в удивлении, а обветренные губы приоткрылись недоговорив. Незнакомец держал за руку маленькую девочку, укутанную в плотные одёжки так, что на Матвея с остальными смотрела лишь пара больших глаз.

Дэн внимательно всмотрелся в лицо обратившегося к нему.

— Тео? Тео Эллери?

Незнакомец снял шапку, обнажив блестящую на солнце плешь, и кивком подтвердил сказанное.

— Всё так, мистер Шутер.

— Интересная встреча… — многозначительно проговорил Дэн, бросив короткий взгляд на Матвея. — Это Тео Эллери, — представил он макмердовца Матвею. — Тот самый свидетель, увидевший Эйгирсона на месте преступления.

Глаза Тео на миг сделались большими.

— Эйгирсона? А почему…

— Деда, я замерзла, — донёсся снизу приглушенный шарфом голосок. — И кушать хочу.

Несколько опешивший от услышанной фамилии Тео наклонился к малышке и прошептал:

— Потерпи ещё минутку, лапочка моя, дядям нужно поговорить, хорошо?

Ему ответил смирившееся и одновременно протестующий выдох носом. Тео поцеловал малышку в щеку и вновь обратился к Дэну:

— А что с Эйгирсоном? Разве он не умер?

— Ещё нет, — беспечно ответил шериф, — он вернулся на станцию ранним утром. Завтра его должны казнить.

— Это… определенно хорошие новости, — Тео вытер больши́м и указательным пальцем пухлый нос.

В глазах Матвея этот Тео выглядел ещё одной ниточкой, способной соткать полотно правды. Пока есть возможность, нужно заставить его говорить.

— Мистер Эллери, — предварительно прочистив горло, обратился к нему собиратель. — Может, вам удастся вспомнить ещё что-нибудь из событий того дня? Что-нибудь необычное… Может, вы видели ещё кого-нибудь в тот день?

Тео воззрился на Матвея блестящими от влаги глазами.

— Необычное? Ещё кого-нибудь? Но почему вы… — Челюсть старика заходила ходуном. Он обратился к Дэну: — Мистер Шутер, я… я чего-то не понимаю. Вы ведь только что сказали мне, что Эйгирсона завтра казнят, верно? Так зачем…

— Да, я тоже много чего не понимаю… — Он сплюнул жёлтый сгусток и указал подбородком на Матвея. — Но мистер Беляев утверждает, что исландец невиновен…

— Глупость! — прошипел Тео, сверкнув взглядом в Матвея. — Очевидно, что исландец… — Старик осёкся, подошел к внучке за спину и прикрыл её уши ладонями. После он не сдерживался: — Что он убил их! Я видел это собственными глазами, мистер! Видел, как он сидел там, возле бедняги Вульфа и его дочки! Видел, как он держал малышку и смеялся как сумасшедший! Весь в крови! В их крови!

— Вы видели его с трупами, — подтвердил Матвей, стараясь держаться хладнокровно. — Но не видели, как он их убивал, я правильно понимаю?

— Что?.. Я… — Тео сглотнул. — Даже если и не видел, это не значит…

— Так вы видели, как он их убивал, или нет⁈ — твердо спросил Матвей и даже не заметил, как сделал угрожающий шаг к Тео.

Дэн вытянул перед ним руку.

— Спокойно, Беляев.

Тео взял на руки внучку, чей интерес поглотил гладенький камешек, который перебирали её пальчики.

— Ну всё, хватит с меня этого балагана, — решительно сообщил старик. — Я и так потерял с вами кучу времени, а у меня впереди ещё целый день наедине с морем и парочкой кретинов, так и не научившихся за полгода правильно расставлять сети.

Тео прошел мимо Матвея, чуть толкнув его в плечо. От одежды старика донёсся запах сырой рыбы.

— Всё хорошо. Мы тебя не задерживаем. — Дэн с упрёком посмотрел на Матвея, делая ему молчаливое предупреждение оставить старика в покое.

Тео встретил у входа Джесси.

— А, Джесси, и ты с ними двумя?

— Да, мэр заставила сопровождать.

И с нескрываемой неприязнью добавил:

— И оказывать им всяческое содействие в этом идиотизме.

— Вот как… — Тео еще раз обернулся в сторону Матвея и Дэна. Брови его чуть сползли вниз, он задумался. Затем его рука потянулась к дверной ручке, и вдруг он замер. Ещё раз взглянул на Матвея, он вдруг произнёс:

— Ворвань.

Уходившие Матвей и Дэн обернулись.

— Ворвань? — уточнил шериф.

— Да, китовый жир, — ответил Тео и шмыгнул носом. — Когда я зашел тогда внутрь, то почуял его запах. Такую вонь ни с чем не спутаешь. Словно тебя кит проглотил и выблевал…

— Фу, деда! — отозвалась малышка на его руках, и её нос-пуговка сморщился.

Тео продолжил:

— Я тогда жил неподалеку от Вульфа, и по пути из порта частенько забегал к нему, отдавал пару свежевыловленных рыбёшек, а он мне платил на месте. Так вот, это я к чему… — Он поправил сидевшую на его плече внучку. — Много раз у него был в контейнере, и там никогда не воняло ворванью. Уж не знаю, может исландец за пару часов до этого успел поучаствовать в китобойном промысле…

Тео открыл дверь и сделал шаг внутрь.

— Постой… — Матвей приблизился к нему с вытянутой рукой. — Ты знал что-нибудь про секретный стук? Вульф не заставлял тебя стучать в дверь определенный такт?

— Нет, — твердо ответил он. — Вы хотели что-то необычное? Вот вам необычное. Больше я ничего не знаю. А теперь оставьте меня и мою внучку в покое.

Тео хлопнул дверью прямо перед носом Матвея, тем самым поставив точку в их разговоре.

Глава 14 Зацепка

Всё чаще в сознании Матвея укреплялась идея, будто время — это самый капризный ребёнок во всей вселенной. Вот ты просишь его идти побыстрее, желая поскорее пережить не самые приятные отрезки в своей жизни, а оно в ответ нахохлится, примет горделиво-напыщенную позу, и как по волшебству заставляет секундные стрелки ползти со скоростью слизняка. А взмолишься время притормозить, дать передышку, так оно устремится со скоростью урагана, не давая возможности даже с мыслями собраться.

Вот и сейчас, когда они наконец добрались до гаражей в южной части «Мак-Мердо», время раскапризничалось и голосом Дэна равнодушно пробормотало:

— Без пяти два.

Утро казни настырно подбиралось всё ближе, выглядывало из кустов как хищник, выжидая удобного момента для нападения, в то время как у Матвея не было ничего, способного защитить Лейгура от его кровожадной пасти.

Оказавшись в зоне гаражей, в воздухе повис запах электрической гари. Откуда-то доносился звук работающий болгарки. Послышался громкий свист, а за ним крик — звали какого-то не то Фрэда, не то Фрэнка; среди всего этого шума трудно было расслышать имя.

В считаных сантиметрах от них проехал пикап, нагруженный старыми автозапчастями.

— Смотри, куда прёшь! — крикнул ему вслед Джесси и пробурчал себе под нос. — Ненавижу грёбаные гаражи.

Под ногами Матвей заметил металлический отблеск. Это сверкали на солнце разные мелкие болтики, гайки и прочее. Хоть сейчас ходи их и собирай как ягоды.

Не останавливаясь, Дэн указал на один обшарпанный гараж со стоявшим рядом вездеходом.

— Нам туда, двадцать первый гараж.

Сзади раздался хлопок, загремели упавшие на пол железяки. Лавина мата обрушилась на одного из механиков. Бедолага что-то там напортачил с двигателем, и тот задымился.

Когда они втроём зашли в гараж номер двадцать один, никто из механиков не торопился их встречать. Лишь двое парней, с чашками в руках, обдали их коротким взглядом и вернулись к разговору.

Дэн коснулся одного из работяг, согнувшийся над двигателем. Тот оторвался от дела и обратил в их сторону своё вымазанное копотью лицо.

— Да, вы кто? — спросил он и рукавом вытер нос, оставив на нём ещё больше грязи.

— У вас Генри Хикс ещё за старшего? — спросил Дэн.

— Угу.

— Где мне его найти?

Механик указал в дальний левый угол гаража.

— Возле того серого вездехода.

— Спасибо.

Старшего по гаражу, Генри Хикса, они застали в позе начальника — тот с видом знатока наблюдал за тем, как один из подчинённых занимался сваркой крыши старого вездехода.

— Мистер Хикс? — обратился к нему Дэн.

— Секунду, — быстро отмахнулся он, не повернув к ним головы. Всё его внимание сосредоточилось на парне-сварщике. — Макклири, я не пойму, у тебя в руках сварочный аппарат или кисть для рисования⁈

Тот прекратил сварку и поднял забрало маски. Совсем ещё мальчишка, с пухлыми губами и пушком под носом.

— Сварочный аппарат, мистер Хикс, — неуверенно пробормотал тот.

— А по мне так кисть! Иначе как объяснить, что ты им машешь как долбанный Пикассо перед мольбертом⁈

Лицо мальчишки озадачилось. Слова «Пикассо» и «мольберт» он явно услышал впервые.

— Держи руку твёрдо и веди ровный шов! — продолжал давать наставления старший механик. — Это тебе не рисунки малевать, здесь нужна стабильность и точность! Усёк?

— Да, мистер Хикс.

Забрало снова закрыло лицо юноши и отразило в защитном экране сноп искр.

Генри быстро повернулся к ним: обрюзгшее лицо, седая бородка, толстая шея, ну вылитый морж.

— Да, слушаю вас. Вы кто? Чего надо?

Говорил он быстро, словно с минуты на минуту должен был отправиться в деловую поездку.

— Мы пришли задать пару вопросов насчёт Вульфа Кольтера, — объяснил Дэн. — Он же ведь здесь работал, если мне память не изменяет.

Генри прищурился, маленькие чёрные глазки прощупывали Дэна от макушки до пят.

— А, мистер Шутер… — с легкой хрипотцой сказал он. — Не сразу вас признал. Вы изменились.

— Ага, — Дэн чуть развел руками в стороны, давая разглядеть себя получше, — решил тут сесть на диету, вот и сбросил мальца.

Генри многозначительно хмыкнул: решил пропустить очевидный сарказм мимо ушей, а может, и вовсе его не уловил.

— Вульф Кольтер значит… — старший механик без предупреждения двинулся в другой конец гаража. Дэн и Матвей последовали за ним. Джесси, как всегда, принял решить скоротать время, устроившись на свободном стуле и закинув одну ногу на другую.

— Правду говорят, что сегодня утром схватили того исландца? Ну который Вульфа с его дочкой на куски порезал?

Дэн и Матвей переглянулись.

— Да, правда, — ответил Матвей, в очередной раз смешивая коктейль изо лжи и правды.

— Ясно… Полагаю, мэр не будет с ним сюсюкаться и скоро отправит кормить рыб. А по мне так лучше сбросить мерзавца в расщелину, в одной куче с отходами. Туда ему дорога. А то ишь чего, воду этой ублюдской кровью марать…

Генри завершил свой путь у верстака, с закрепленным в тисках корпус генератора. Взял в руки шестигранник и стал быстрыми движениями выкручивать болты. Всё это он делал так, словно и не было никаких внезапных посетителей у него за спиной, прервавших его рабочую рутину.

Матвей подумал, что если бы они развернулись прямо сейчас и ушли восвояси, Генри Хикс забыл бы об их существовании уже через пару минут.

— Так вот, Вульф Кольтер… — напомнил ему Дэн.

— Ну да, Вульф. Крутой механик! — не прерывая дела, сообщил Генри. — Такие на вес золота… Не то что эти вот проходимцы… Жаль мужика.

— Он не сообщал вам о проблемах с ваттами?

— Мне? Нет, ничего такого не сообщал.

«Ну вот, кажись, уткнулись мы в тот самый тупик, которого я так опасался» — с досадой подумал Матвей.

Генри рывком закрутил последний болт

— Правда… — он бросил шестигранник на стол и обернулся к ним, — за три месяца до того, как его… ну это, убили, он стал брать сверхурочные.

— Вот как? — Дэн положил руки на бедра, выказывая свою заинтересованность.

— Брал лишние смены, батрачил без выходных, короче, больше на себя работы взвалил. Один раз даже так заработался, что потерял сознание. Вон там это случилось, у третьего подъемника.

Генри указал им в сторону большой стальной буквы «П», на котором стоял старый внедорожник, разобранный на составные.

— Я после этого его с трудом уговорил отдохнуть, хотя бы на сутки, чуть ли не силой прогнал из гаража, — механик облизал губы и всё всматривался в этот подъемник, с виду прокручивая случившееся в голове.

— Человек так над собой измываться не станет, только если ему капец как срочно не понадобилось заработать побольше ватт в кратчайшие сроки, — заключил Дэн уже известный им факт. — Вы не знаете, для чего они ему понадобились? Говорил он с вами?

Генри развёл плечами.

— Нет, не говорил. Моё дело простое — человек хочет работать, я даю ему работу, и всё тут. Но хотите знать моё мнение? Дело тут вовсе не в ваттах.

— Вот как? И в чём же?

Рука механика скользнула в широкий карман комбинезона за тряпкой. Он сел на стул, вытер выступившие на лбу бисеринки пота и заговорил:

— Да горе он своё заглушал.

— Горе?

— Ну да, после того случая в гараже, с женой этого исландца. Как же её… — Он стал щелкать пальцем.

— Сольвейг, — подсказал Матвей.

Глаза механика, полные влаги, взглянули на него с растерянным удивлением.

— Да, Сольвейг, чудное имечко. Ну так это, я к чему это клоню: у всех людей это по-разному происходит, когда они горе переживают. Одни в бутылку лезут, другие нюхают эту дрянь из пингвиньего дерьма, а такие как Вульф Кольтер с головой погружаются в работу, пытаются забыться, вот.

Генри немного помолчал и поскрёб ногтями жилистое горло.

— Я вот чего вам скажу… — Он осмотрелся, убеждаясь, что их не подслушивают, а после зашептал по заговорщически: — Окажись я на месте этого исландца, то смерть жены тоже не простил бы. Как представлю, что мою жену, мою Линду… ух, даже думать не хочется! Полагаю, на моём месте многие бы так поступили.

Поневоле Матвей представил, как на Машу или, например, на Арину сваливается огромная бандура с весом в полтонны, оставляя от их любимых одно только мокрое пятно. Смог бы он смириться и простить виновника этой трагедии, даже зная, что всё это произошло по неосторожности?

— Но я это к чему… — неожиданно продолжил Генри. — Вот убил он Кольтера, понять это пускай и не все, но смогут. Да только вот дочку то его, маленькую ещё совсем, вот её то за что? Ведь девчушка-то ни в чём не виновата.

Механику на его вопрос ответила одна только тишина.

За спиной послышались удары по металлу и бренчание ключами.

— Может, получится ещё что-нибудь вспомнить? — Дэн раскачивался с носков на пятку, держа руки в карманах. — Какие-нибудь ссоры с коллегами? Странное поведение? Что-нибудь?

— Нет, никаких ссор. А про его поведение я вас всё сказал. Всё что знал, по крайне мере.

Генри хлопнул себя по коленям и медленно встал со стула, резко выдохнув.

— Полагаю, на этом мы закончим наш разговор. У меня ещё сорок два внедорожника и вездехода, нуждающиеся в техобслуживании прежде, чем сюда набегут собиратели со всех станций.

— Благодарю. — Дэн обернулся к Матвею. На лице шерифа было написано, как он поскорее хочет скорее покончить со всем эти. — Уходим.

Выйдя наружу, их весьма нелюбезно поприветствовала презрительная гримаса Джесси.

— Мы здесь закончили, — ответил ему Дэн, прежде чем молодой охранник успел открыть рот, намереваясь в очередной раз отчитать их.

— Ну наконец-то, — выдохнул Джесси.

Сердце Матвея замерло в груди.

— Закончили? — Он коснулся руки Дэна и повернул его к себе. — В каком смысле закончили? Мы даже…

— Нечего тут расследовать, ясно тебе⁈ Поиграли в сыщиков, и на этом всё, баста! Твой дружок убийца, и всё услышанное мной за последние несколько часов прямо указывает на это. — Он выпятил пальцы и стал загибать их по очереди: — Очевидный мотив, психологический портрет, отсутствие алиби, и да… Его присутствие на месте преступления!

— А что насчет ватт? С какой стати Вульфу понадобились ватты, это как ты объяснишь?

— Да как угодно! От желания нанять кого-нибудь для убийства Эйгирсона, до переезда в более престижный уголок этой проклятой станции ради своей дочери.

— Это не факты, а всего лишь твои домыслы.

— Иди к чёрту, Беляев, — скрипя зубами прыснул он. — Я не собираюсь больше участвовать в этом цирке. Если так хочешь, разгребай всё это дерьмо сам, а меня, изволь, вытащить отсюда, как ты и обещал. — Он приблизился к нему на шаг и ткнул пальцем в грудь. — Или вновь собираешься меня кинуть, а?

Всего несколько часов Матвей провёл с новым Дэном, и этого вполне хватило для потери терпения. Больше он сдерживаться не намерен:

— Знаешь, все эти месяцы, там, за тысячи километров отсюда, я себе места не находил — всё думал: Кейт не станет с тобой церемониться и, несмотря на своё обещание, прикончит тебя. Признаю, я ошибался насчёт неё. Потому что ты, — он ткнул в него пальцем, — отделался чертовски легко.

Складки на лице Дэна дрожали от судороги. Желваки беззвучно двигались. Кожаная перчатка скрипнула от сжатого кулака.

— Я спас тебя в тот день, неблагодарный ты ублюдок. Не дал им растерзать тебя на куски, и после этого ты…

Внезапно у Матвея перехватило дыхание, а в груди сначала почувствовалась тяжесть, которая лопнула как пузырь, и переросла в режущую боль. Ноги подкосились, и собиратель, скрючившись, упал на колени. Столько ударов прикладом и кулаками он перенёс за последнюю неделю, но именно этот показался ему больнее всего.

— На вот, гнида, держи мою благодарность, — прошипел Дэн. Колено шерифа дрогнуло, наверняка в желании нанести заключительный штрих в виде удара в лицо, но Джесси успел оттащить его назад, схватив за плечо.

— Ну всё, хорош!

— Эй, у вас всё в порядке? — донёсся настороженный голос откуда-то справа.

Матвей обернулся и увидел высокого и худого мужчину с пышными усами, закрывающую всю его верхнюю губу. Во взгляде карих глаз выражалось умеренное любопытство. Подходя к ним, он хромал на левую ногу.

— Да, всё в порядке, — ответил Джесси, — мы уже уходим.

И едва эти двое развернулись, незнакомец обратился к ним:

— Погодите! Тут короче… я случайно подслушал ваш разговор с начальником Хиксом, про Вульфа Кольтера. Думаю, у меня найдётся что вам рассказать.

Матвей заметил, как Дэн втянул носом воздух, словно возвращая себе утраченные остатки терпения. Сам же собиратель, пересиливая упорно не отступающую боль, постарался встать на ноги.

— Да, мы слушаем, мистер?.. — с усилием произнёс Матвей.

— Вуйцик, — ответил механик и почесал живот. — Я стал работать вместе с Кольтером сразу, как только перебрался сюда, в «Мак-Мердо». Помог он мне сильно здесь, устроил вот механиком… Я ему за это по гроб жизни благодарен.

— Ну и что там с ним? С Кольтером? — Дэн чуть ли не выплевывал эти вопросы.

Мистер Вуйцик сунул руки в нагрудные карманы комбинезона, оттопырив большие пальцы.

— Работал у нас здесь год назад мужичок один, коренной макмердовец, по фамилии Абернати, имя Джордж. Я с ним мало был знаком, потому ничего хорошего и плохого о нём сказать не могу, слышал только, что мастер он был на все руки. Ну да не об этом речь…

Вуйцик присел на старую шину, с проржавевшим диском. Потом сложил в ковшик руки и дыхнул на них, чтобы согреться. Видно, он так торопился их догнать, что позабыл прихватить с собой перчатки.

— Ну так вот, — продолжал он свой рассказ, — в ноябре прошлого года к нам в гаражи нагрянули силовики, сцапали бедолагу Абернати и прямо на месте пустили ему пулю в лоб. Не церемонились ни секунды, казнили вот так… — Он громко щелкнул пальцами. — Как тюленя грохнули, и глазом не моргнули.

Матвей заметил, как Дэн сменил позу с полуоборота и повернулся к рассказчику полностью. Лицо его выразило короткий намёк на озабоченность.

— Позже я от мужиков узнал, что грохнули его за связи с сопротивлением. Он вроде как поставлял им запчасти, инструменты, всякое такое…

— Я до сих пор не пойму, какое это имеет отношение к Вульфу Кольтеру, — процедил Дэн, едва не скрипнув зубами.

Вуйцик выставил раскрытую ладонь.

— Наберитесь терпения, мистер, я почти закончил. — Механик выдержал паузу, предоставляя шерифу возможность последовать его просьбе. Дэн надул щеки и выдохнул, мол, продолжай.

И Вуйцик продолжил:

— Всё, что я скажу дальше, — сугубо моё личное мнение. Но, полагаю, его вполне можно отнести к тем странностям в поведении Вульфа, о которых вы спрашивали мистера Хикса. — Он глубоко вдохнул и протяжно выдохнул, будто собирался нырнуть под воду на долгое время. — В общем… я думаю, что именно Вульф был как-то причастен к смерти этого Абернати.

«Хм, это что-то…» — пронеслось в голове Матвея.

— Как? — громко и холодно произнёс Дэн.

— С Вульфом я работал постоянно. Через наши руки прошёл не один вездеход с пикапом — одним словом, почти всё время мы были вместе. Так вот, после того как Абернати убили, он с тех пор ходил как привидение: бледный, молчаливый, старался держаться в стороне и вообще работать в одиночку. — Он положил ладони на колени, наклонился вперёд, будто собирался поведать страшную тайну. — И всё бы ничего — ну, убили коллегу, понятно, так просто из головы не выкинешь. Только вот… проходит месяц, и однажды ночью он заявляется в гараж — пьяный в стельку. У меня тогда своей крыши над головой не было, ночевал тут же, заодно на сторожа подрабатывал. Ну и вот, он входит, пошатывается, ревёт. Я к нему подскочил, схватил, пытаюсь очухать, а он вдруг, весь в соплях, дышит перегаром мне в ухо и шепчет: «Это я… это я всё… я Джорджа грохнул. Я виноват!» Матвей посмотрел на Дэна и заметил отпечаток угрюмой задумчивости на его лице.

— Но я то прекрасно знал, что никого он не убивал, — сказал Вуйцик. — Сам же ведь вот этими самыми глазами видел, как этого Абернати пришили силовики, да не только я видел, ещё и десятка два других механиков свидетелей. Только позже у меня уже в голове сложилось вся картина. Вульф прознал про делишки Абернати, да настучал людям мэра. Короче, крысой он у них был.

— Крысой… — прошептал Дэн и огляделся рядом, будто выискивая место, куда присесть. Но ничего не нашлось. — И что же ты? Никому из своих приятелей не рассказал об этой ночной встречи?

Вуйцик покачал головой.

— Я сделал вид, что ничего не слышал. А утром, когда Вульф пришел в себя, сам уже ничего не помнил. Сразу к дочери побежал. Выдавать я его не стал, потому что должок у меня перед ним был. Помог он мне, устроил в этом гараже, почитай жизнь спас. Поэтому и промолчал. Ну а теперь… — Он развёл руками. — Теперь какая разница? Он уж год почти как мёртв. Поэтому вот и рассказываю вам.

Дэн насупился, провел ладонью по волосам. Некоторое время стояла тишина, слышались только нескончаемые удары о металл и режущий звук болгарки.

— Какого хрена он не пошёл ко мне, к шерифу? — недоумевал Дэн, сжимая кулаки.

Вуйцик громко усмехнулся.

— А сами то как думаете? Все силовики и законники под юбкой мэра тогда грелись, так и с чего бы это шерифу быть исключением?

Дэн указал на него пальцем.

— Я не грелся ни под чьей юбкой, ясно тебе?

Механик поднял руки вверх.

— Как скажете, как скажете! Только вот Вульфу то откуда это было знать? Кругом враги и шпионы мэра. Взглянешь как-то косо, сказанешь лишнего… и вот тебе билетик на тот светик. Собственно, Джордж Абернати тому пример.

Теперь в разговор вступил Матвей, в желании поделиться своей догадкой:

— То есть ты хочешь сказать… — его взгляд обратился к Вуйцику, — что люди бывшего мэра причастны к убийству Вульфа Кольтера?

— Вот этого я не говорил, — механик поднялся с шины.

— Он должен был поговорить со мной… — не унимался Дэн, не спуская взгляда с каменистой земли под ногами. — Я мог бы ему помочь…

Вуйцик пожал плечами.

— Ну, надеюсь, вам эти сведения пригодятся.

— Спасибо, мистер Вуйцик, — сказал Матвей.

Механик зашагал обратно, но вдруг остановился и вновь обратился к ним.

— Кстати, вы уже говорили с Хелен? Она-то уж наверняка знает поболее моего.

— Хелен? — переспросил Дэн. — Какая ещё Хелен?

— Ну да, Хелен Коллинз. Она свояченица Вульфа, сестра его покойной жены.

Лицо Дэна выразило недоумение.

— Не знал, что у него есть свояченица.

— Ну а как же, есть такая! Более того, он вроде как хотел на ней жениться, но чего-то там у них не сложилось.

— Где нам её найти? — спросил Матвей.

— Да где и всегда, на рынке, — он указал за их спины. — Она там держит один небольшой прилавок, торгует шерстью и кожей. Мимо точно не пройдёте!

Глава 15 Чего боялся Вульф Кольтер

Сегодня рынок «Мак-Мердо» не пестрил разнообразием. Местные лениво блуждали вдоль полупустых торговых рядов, разглядывая товар. Тепло разодетые продавцы взвешивали еду, делали записи дрожащими пальцами на ваттбраслетах и пританцовывали на месте, в попытке согреться.

Матвей знал: в ноябре, когда на станции соберутся все моряки и собиратели с восточной части Антарктиды, здесь будет не протолкнуться. Готовясь к рейду, каждый знающий своё дело собиратель начнёт скупать провизию, чинить ваттбраслеты и закупать боеприпасы, если таковых не имелось на его родной станции.

На весь «Мак-Мердо» обрушится вал сделок, споров, договоренностей, перешептываний. Не обойдётся без нескольких сломанных носов и переломанных рук, в попытке сбить цену. Оскорбления и ругань на всех выживших языках мира будет течь по этому кварталу словно кровь по венам, пробуждая выходящую из спячки станцию.

Вспоминая об этом, Матвей почувствовал тяжелую тоску, налившуюся свинцом внутри. Чутьё подсказывало — это его последний рейд, на этот раз точно. В «Мак-Мердо» он не вернётся больше никогда.

— Даже если Кольтер имел дело с Мойрой Мёрфи… — голос Дэна словно бы вынырнул из небытия, — то это ещё не значит, что именно её люди убили его. Возможно, Эйгирсон им оказал внезапную услугу. — Он задвигал челюстью, разминая её. — Или ещё проще: мэр знала о неприязни исландца к Кольтеру и наняла того прикончить бедолагу.

— Да, очень удобно… — прошептал с ухмылкой Матвей. — То есть правильно ли я понимаю, ты считаешь, что Лейгур выжидал целый грёбаный год после смерти своей жены, чтобы внезапно оказать эту «услугу» мэру? При этом прекрасно отдавая себе отчёт, что вся станция в курсе их дрязг с Кольтером? На это согласиться только кретин или самоубийца. И даже если так, чего же он тогда не сбежал с места преступления? Почему остался там, не попытался даже сбежать?

Дэн молчал, хоть и каждая клеточка его тела — и Матвей видел это невооруженным взглядом, — так и хотела возразить. Однако, по всей видимости, так и не нашлось чем.

Матвей остановил его и коснулся руки, заставив обернуться к нему лицом. Он ожидал получить очередной удар в под дых и уже сжал мышцы живота, готовясь в боли. Но этого так и не произошло.

Дэн по-прежнему смотрел на него с упрямой гордостью, но всё же Матвей заметил, как во взгляде его товарища промелькнуло небольшое смягчение.

— Сейчас твоим языком управляет злоба, Дэн. Это она заставляет тебя выстраивать все эти тупые теории, назло мне. Но я прекрасно знаю тебя, Дэн Шутер, знаю не один год. Не будь всей этой истории с январским мятежом, и приди я к тебе сейчас со словами «Лейгур Эйгирсон не виновен», ты поверил бы мне и помог это доказать. Я знаю это.

Он разжал пальцы, стискивающие рукав Дэновой куртки.

— Прошу тебя, усыпи свою злобу хотя бы до конца этого дня и помоги мне разобраться во всём этом дерьме. А после, так и быть, можешь ненавидеть меня хоть до конца жизни.

Дэн не отвечал. Его возбужденный взгляд внезапно затих, губы шевелились, как будто силясь выплеснуть на него очередную тираду про страдания, но так и остались сомкнутыми. В конце концов он пихнул его в плечо и пошел вперед, бросив ему:

— Нам сюда.

К Матвею подошёл Джесси, исторгнув из себя театрально- мучительный вздох и выдох.

— Мне даже вдруг стало интересно, что такого произошло между вами двумя.

Матвей смолчал и последовал за Дэном.

Лавка Хелен расположилась в одном из контейнеров торгового ряда. Выглядел он весьма неприметно, и лишь нанесённая белой краской надпись на английском «Furs Skins»* (Меха и шкуры (англ.)) подсказывала, чем торгуют внутри.

Дэн шагнул на приступок, постучал в стальную дверь с вывешенной табличкой CLOSED, а затем спустился на ступень ниже.

Матвей заметил, как шторка оконца сдвинулась, и в чёрном квадрате образовалось расплывчатое лицо. Занавеска вновь закрыла окошко, и через мгновение послышалось бренчание замка.

Из дверной щели показалась темноволосая женщина с усталым видом. Её длинные и тонкие пальцы вцепились в косяк. Ногти коротко подстрижены, пухлые вены отчётливо виднелись на её тонкой, как молочная плёнка, коже.

— Я сегодня закрыта, — сообщила она раздраженным голосом по-английски и ткнула пальцем в табличку. — Вы что, читать разучились?

Дэн прочистил горло.

— Мы не покупатели.

— Тогда что вам нужно? — раздражение усиливалось.

— Вы Хелен Коллинз?

— Ну?

Дэн обвел взглядом Матвея и Джесси, затем снова посмотрел на Хелен.

— Мы пришли поговорить насчёт Вульфа Кольтера. У вас найдётся минутка?

Услышав это имя, женщина невольно вскинула тонкие брови. Затем её чёрные как ночь глаза впились в Дэна внимательным взором.

— Погодите, я узнала вас. Вы тот шериф…

— Да, да, я бывший шериф «Мак-Мердо», Дэн Шутер, — быстро пробормотал Дэн, в явном желании поскорее покончить со всем этим. — Ну так что, мы можем с вами поговорить?

Хелен открыла дверь полностью, дав возможность разглядеть хозяйку лавки получше. Её фигура, как, впрочем, и фигуры всех жителей «Мак-Мердо», выделялась заметной худобой. На тонкой и вытянутой шее висело украшение из костей и всяких побрякушек.

Задержав на каждом из незваных гостей изучающий взгляд, она облокотилась спиной к двери и пригласила их внутрь.

Убранство контейнера с первого взгляда выглядело весьма уютно. Вдоль стен висели тюленьи шкуры, закрывая уродливые ребристые стены из стали. Две жировые лампы освещали окружение тёплым светом, который падал на небольшой диван, инструменты для работы с кожей и десятки пар сшитых курток, готовых упасть на плечи нового хозяина. В некоторых из них были пуговицы из бутылочных крышек, в других обыкновенные, такие обычно самые дорогие, в-третьих птичьи кости, самый дешевый вариант.

Не обошлось и без картины с изображением леса. Такие во всём «Мак-Мердо», — да что уж там, у всех в Антарктиде! — встречались у каждого жителя: с песчаным пейзажем, джунгли, степи и прочие природные виды, недоступные взору на просторах суровых земель шестого континента. Их разглядывание помогало не сойти с ума, а также не забывать о существовании иного, более приветливого мира.

— Чаю? Воды? Кипятка? — Хелен подошла к старому чайнику, закипающему на электрической плите.

Дэн и Матвей покачали головой, отказываясь от предложения.

— Я бы выпил чайку, если можно, — Джесси плюхнулся на диван и облокотил автомат к подлокотнику. — Все эти метания по станции из меня всё тепло высосали.

Матвей еще раз бросил взгляд на одежку и, решив разбавить некоторую неловкость, произнёс:

— Очень добротные куртки.

Насыпая сушёную траву в кружку, Хелен бросила на него взгляд исподлобья.

— Спасибо. Мне таких ещё нужно сделать штук пятьдесят к началу сезона. — Она залила кипятком содержимое кружки. — Куча ваших коллег-собирателей хлынет сюда как пчёлы на мёд, и каждому понадобится тёплая одежка.

— Как вы узнали, что я собиратель? — искренне удивился Матвей.

Худые плечи чуть приподнялись.

— Не знаю… Наверное, сказываются годы общения с представителями вашего ремесла. — Она поднесла чай Джесси, и тот тихо поблагодарил её, обхватив кружку ладонями. — Все собиратели немного угрюмые, задумчивые… И выглядите вы порой так, будто дьявола повидали. Что, в сущности, недалеко от истины.

Ноздри Матвея уловили терпкий аромат чая, и он успел пожалеть, что отказался от предложенного угощения.

— Ну… — Хелен присела на стул и скрестила руки на груди. — Что вы хотите знать про Вульфа?

Отыскавший себе небольшую табуретку Дэн сел на неё, чуть размял затекшую шею и заговорил:

— Мы тут расследуем некоторые обстоятельства, связанные с его убийством.

— Обстоятельства? — Хелен нахмурилась. — Это какие же?

Голова Дэна склонилась набок, рука потянулась к затылку, пальцы поскребли по сальным волосам.

— У нас есть теория, что в убийстве Вульфа замешана бывшая мэр «Мак-Мердо», Мойра Мёрфи. Вот мы и хотим…

Хелен улыбнулась.

— Замешана? И каким же образом?

Дэн причмокнул губами, никак не решаясь заговорить. Тогда в дело вступил Матвей:

— Мы думаем, что Вульф сдал одного из своих коллег, работающего в те дни на подполье…

На её худой шее дрогнула жилка.

— Да как вы смеете.

— Послушайте… — Матвей поднял раскрытые ладони в примиряющем жесте.

— Не собираюсь я ничего слушать! Это наглая ложь и клевета! — Её голос звучал как оправдание самой себя, а не погибшего десять месяцев назад родственника.

В разговор вмешался Дэн:

— Вот что, мисс Коллинз, ведь я правильно к вам обращаюсь, да? Мисс Коллинз?

Её голова едва заметно подтвердила предположение шерифа кивком.

— Просто Хелен.

— Отлично, Хелен! Давайте начнём сначала. — Дэн нагнулся вперёд и протянул ей руку. — Меня зовут Дэн Шутер. Я бывший шериф «Мак-Мердо», а нынче сборщик дерьма и прочих отходов станции.

Хелен недоверчиво взглянула на его ладонь, но всё же подала руку.

— Это вот, — он указал на Матвея, — как вы уже догадались, собиратель. Зовут его Беляев Матвей. Он не из местных. Ну а тот тип… — Лоб шерифа прорезали глубокие морщины. — Как ещё раз тебя там?

— Джесси Вирго, — раздраженно выплюнул парень.

— Да, Джесси Вирго. Он с нами просто ходит, приглядывает.

Он взял табуретку и придвинул её поближе к Хелен.

— Хелен, мы вовсе не намерены приписывать Вульфу какие-то преступления или, тем более, очернять его память. Всё, чего мы хотим — это прояснить несколько деталей, которые, возможно, помогут пролить свет на причины той трагедии.

Матвей удивился. Теперь перед ним сидел не разраженный обидой говночист, а Дэн Шутер, тот самый первоклассный шериф, а в прошлом отличный собиратель, которого он знал многие годы: спокойный и рассудительный.

— Пролить свет? — Во взгляде Хелен скользнуло недоумение. — Если мне память не изменяет, вы своими глазами видели ту сволочь, обнимающую труп моей племянницы? Или там было недостаточно света, чтобы разглядеть его мерзкую рожу?

Дэн глубоко вздохнул, а затем с тяжёлым выдохом выпустил воздух сквозь ноздри.

— Да, я там был и всё видел своими глазами. Скажу более, я уверен в причастности Эйгирсона к этому зверству и в этом случае полностью на вашей стороне. Однако мой… — Дэн осёкся и посмотрел на Матвея, — … мой знакомый, — выдавил он, — который провёл последние месяцы наедине с Эйгирсоном, считает его непричастным к убийству. — Он снова посмотрел на Хелен. — Я собираюсь доказать ему обратное.

Хелен слегка улыбнулась уголком рта и обратилась к Матвею:

— А, так это вы тот самый собиратель, похитивший его в день мятежа?

— Да, мэм. Он был нужен мне для важного задания.

— Ох… — она покачала головой с улыбкой на лице, — знали бы вы, мистер Беляев, какую истерику я закатила Кейт, когда узнала об этой вашей сделке. А всё знаете почему?

Матвей покачал головой.

— Потому что вдруг поняла, что мне предстоит жить с гневом ещё долгие месяцы. Гневом, который можно унять лишь одним способом: увидеть, как это животное будет барахтаться в ледяной воде и медленно подыхать, а потом его тело и душа будут спускаться всё ниже и ниже, в пучину ада, до самого его дна.

Матвей облизал обсохшие губы. Жестокая ненависть этой женщины к Лейгуру ошарашила его.

— Как видите, я сдержал слово, данное Кейт, — начал Матвей, — и вернул Лейгура в «Мак-Мердо».

Хелен демонстративно захлопала в ладоши.

— И я чертовски этому рада, потому что менее чем через двенадцать часов мой гнев, наконец, утихнет. Возможно, совсем на немного, но и этого будет достаточно для начала.

Матвей ощутил полную беспомощность. Его так и распирало встать на защиту Лейгура, рассказать ей, как исландец спас ему жизнь, и не единожды. Но он понимал: стоит лишь намекнуть на это, и вся хрупкая оболочка её спокойствия треснет, обернувшись яростью.

Хелен резко обернулась к Дэну и сказала:

— Задавайте уже ваши вопросы. Куртки сами себя шить не будут. — Потом она угрожающе оттопырила указательный палец в его сторону. — И даже не вздумайте мне впаривать чушь о причастности Вульфа к этой маньячке Мёрфи.

Дэн потёр ладони, и в тесном контейнере раздался звук, напоминающий шелест наждачной бумаги.

— Мы общались с его начальником, мистером Хиксом.

Хелен едва заметно кивнула, как бы подтверждая, что знает его.

— Он рассказал нам, что за полгода до трагедии Вульф работал не покладая рук, пытался как можно больше заработать. Брал лишние смены, задерживался… Вам что-нибудь известно об этом?

Хелен ответила ему печальной и скупой улыбкой.

— Знала ли я об этом? Скажу вам больше — я пахала вместе с ним не покладая рук. — Она кинула взгляд через плечо, в сторону рабочего стола с кусками кожи и десятками маленьких коробочек.

— Хм… — Дэн чуть наклонился. — Могу я спросить, зачем вам понадобилось так много ватт?

Стул под Хелен тихо скрипнул, когда она откинулась на его спинку и плотнее прижала скрещенные у груди руки. Матвей наблюдал за ней, гадая, собирается ли она рассказать правду или наскоро придумывает ложь?

— Мы хотели уехать отсюда, — наконец ответила она после короткого затишья, — перебраться из «Мак-Мердо» на «Палмер».

— Были причины? — молнией последовал вопрос от шерифа.

— Причины… — хмыкнула она и задержала взгляд на огоньке горящей лампы, прежде чем снова встретиться с внимательными глазами шерифа. — У меня их не было, а вот у Вульфа — целых две.

Она встала и подошла к рабочему столу. Коснулась одной из коробочек с иголками, подцепила самую толстую.

— Когда умерла Мария, моя сестра, жена Вульфа…

Внутри Матвея сделалось холодно. Не слишком приятно слышать имя возлюбленной рядом со словом «умерла», пускай та и совершенно не имеет ничего общего с Машей Зотовой.

— … он себе места не находил, сильно переживал её утрату. — Очередь дошла до нити, кончик которой она ловко просунула в игольное ушко. — Вульф он всегда был крайне… совестливым. Добрый, чувственный, но с хрупким сердцем. В общем, не самое лучшее качество для наших новых времён.

Игла вошла в кожу серого цвета, сшивая рукав с основой куртки.

— Как-то раз он сидел там, где сидите сейчас вы, мистер Шутер, и, будучи немного в нетрезвом состоянии, говорил мне, что хочет забрать дочку и сбежать отсюда, сбежать от прошлого. Мария не давала ему покоя, преследовала его как призрак в его снах. — Её рука остановилась, а погрузившийся в воспоминания взгляд застыл на железных ножницах. — В ту ночь я приняла решение помочь ему, поделилась с ним своим теплом, в надежде, что это излечит его, отговорит от этой затеи с переездом.

Она вдруг замолчала и вернулась к работе.

Дэн осторожно спросил:

— Он передумал?

Хелен чуть вздрогнула, словно пробудившись от страшного сна.

— Да, это помогло. Затем между нами вспыхнули… чувства. Сперва я этого не хотела, неправильно всё это как-то было, пока однажды… — Её палец быстро коснулся глаза и остановил выступившую слезу. На её лице блеснула печальная ухмылка. — Пока однажды малышка Сью, моя племянница, не назвала меня мамой. Уж не знаю, случайно у неё это вышло, оговорилась ли она, но… тогда я подумала, а почему бы и нет? Почему бы мне не стать для неё матерью? Я собиралась признаться в этом Вульфу, предложить ему жить вместе, но внезапно произошёл тот самый несчастный случай, с женой этого исландца.

В поле зрения Матвея случайно угодил Джесси. Его прежде беспечный вид сделался заинтересованным. Чашка с чаем теперь стояла на полу остывая.

— Что было потом? — спросил Дэн.

— Потом? — Она отложила иглу. — Потом начался сущий кошмар. Вульф страшно мучался, ему снились кошмары, он говорил с собой, стал выпивать. Сью постоянно прибегала ко мне в слезах и рассказывала, как папа закрывает занавеску возле своего спального места и плачет. Как я уже и сказала, Вульф обладал… хрупким сердцем.

Хелен вынула из ящика небольшую флягу, откупорила крышечку и сделала несколько глотков. К травянистому аромату чая в трейлере прибавился резкий запах спирта. Женщина вытерла тыльной стороной руки губы, облокотилась ладонями об стол и некоторое время молчала. Никто из слушателей её не подстёгивал, понимая, как трудно ей даются воспоминания.

— Он пытался поговорить с ним, с исландцем, — сказала она. — Вымаливал его прощения, но тот и бровью не повёл. Всё стало только хуже, когда Вульф превратился в параноика. Он до ужаса стоял бояться расплаты со стороны Эйгирсона, жил в постоянном ожидании, что рано или поздно тот отомстит ему за жену. Он даже уговорил меня связаться с торговцем оружия, продающий товар в те дни из-под полы. Я купила ему пистолет.

Дэн обернулся к Джесси.

— Покажи пушку.

Юноша достал из широкого кармана старый пистолет. Дэн взял его и протянул Хелен.

— Это он? Тот самый пистолет?

Женщина взяла оружие в обе руки и стала рассматривать его со всех сторон. После она подняла голову и с удивлением поглядела на шерифа.

— Откуда он у вас?

— Нашли в тайнике, дырка в полу контейнера, — быстро пробормотал Дэн.

— Тайник? Хм… Ну да, все верно… — пролепетала она, вновь принявшись изучать взглядом находку. — До мятежа владеть оружием было вне закона. — Она вновь посмотрела на них. — Вы нашли там что-нибудь ещё, в этом тайнике?

Дэн покачал головой.

— Только пистолет.

Хелен задержала еще на несколько секунд взгляд на оружии, поглаживая большим пальцем рукоять, и протянула его обратно шерифу.

— Скажите, Хелен, — голос Дэна оставался чутким и спокойным. Он положил пистолет в свой карман. Вирго не заметил этого. — Правильно ли я понял, что Вульф купил его для защиты от Эйгирсона?

Хозяйка кожевенной лавки не отвечала. Она повернулась к ним спиной, встав рядом с лесным пейзажем. Молчание с её стороны тянулось невыразимо долго.

— Нет, не совсем. Он хотел убить его. Убить Эйгирсона. Во времена правления Мёрфи здесь царил сущий хаос, настоящий дикий запад, если вы понимаете, о чем я. Кого-нибудь убивали каждый день, и смерти стали чем-то будничным, привычным. Вот Вульф и решил, что никто и не заметит гибели какого-то там пьянчуги и торчка капитана. Всего лишь очередная жертва нищеты станции «Мак-Мердо». Вульф хотел покончить с ним и раз и навсегда, избавиться от страха в лице Лейгура Эйгирсона.

Она обернулась к ним, чуть выпятив подбородок.

— Но я отговорила его. Убедила, что это может навредить не только ему, но и Сью. С его совестливостью, с его сердцем, он не пережил бы этого… — Её грудь сделалась шире от тяжелого вздоха. — Возможно, в тот день я совершила одну из величайших ошибок в своей жизни, а может, предотвратила катастрофу. В любом случае теперь я этого никогда не узнаю.

Хелен вновь вернулась к столу, но на этот раз не притронулась к иголке с нитями.

— Потом я поняла — дальше так продолжаться не может, и предложила Вульфу вернуться к его старой затее — покинуть «Мак-Мердо», нам втроём, оставить этого проклятого Эйгирсона далеко позади, за тысячи километров, и начать новую жизнь. Вульф обрадовался этому предложению, стал вкалывать в гараже, пока я укалывала палец за пальцем, сшивая одёжку за одёжкой. Для переезда на «Палмер» требовалось много ватт, очень много ватт, и мы смогли бы их накопить за год или два упорного труда, но…

Хелен сглотнула, отвела взгляд в сторону.

— Эйгирсон, наконец, решил привести свою месть в исполнение.

Дэн не менял выражения лица, оставаясь невозмутимо спокойным. Джесси из последних сил изображал интерес к висящим на крючках курткам, хотя ещё секунду назад его глаза не могли оторваться от Хелен. Матвей же пытался прокручивать в голове рассказанное, пытаясь зацепиться хоть за что-то.

— Это всё, что вы хотели знать? — Хелен обратилась не только к Дэну, но и ко всем. Глаза её вновь налились слезами, и она снова открыла ящичек с флягой.

— Всего лишь пару вопросов, и мы уйдём.

— Очень на это надеюсь. — Теперь она сделала не один, как прежде, а три тяжелых глотка. Упавшая внутрь жидкость заставила её поморщиться и прикрыть рукой побуревшее лицо.

— Вы знаете что-нибудь про секретный стук?

— Что? Секретный стук?

— По которому Вульф открывал дверь в свой контейнер. Он не делился с вами ничем подобным?

— Нет, ничего такого не было. И даже существуй этот, как вы говорите, секретный стук, я была бы первой, кому он об этом рассказал бы.

— Хорошо… — тон Дэна смягчился ещё сильнее. Шериф, как и Матвей, услышал нарастающее раздражение в голосе женщины. — Тогда ещё один вопрос, Хелен. Скажите, Вульф имел какие-либо дела с китобойцами?

— Нет, никогда, — последовал незамедлительный ответ. — Разве только в тех случаях, когда играл с ними в карты, в «Берлоге». Так случалось, когда он выпивал…

Матвей заметил, как лицо Дэна озарилось внезапным любопытством.

— У Вульфа не случались перепалки во время игр с ними?

— Нет, ничего такого не происходило. Вульф никогда не позволял себе играть по-крупному. — Её губы сжались, взгляд скользнул в сторону, избегая встречи с требовательным взором Дэна. — Был только один случай, совсем пустяковый.

— Расскажите.

Хелен спрятала лицо в руках и стала разминать пальцами виски.

— Говорю же, это пустяк. Ко мне приходил один китобоец, искал Вульфа. Такой парнишка с татуировкой рыбы на шее, не помню его имени. Он был страшно пьян, на ногах еле держался. Пришел ко мне и требовал вернуть проигранную им подвеску из золота, которая вроде как его матери принадлежала, не знаю. — Она отмахнулась от воспоминаний. — Видимо, Вульф обыграл его, вот и… — Её худые плечи чуть приподнялись.

— Вы не помните, когда это произошло? — Дэн вошел в раж, вопросы сыпались из его рта один за другим. — За сколько дней до убийства?

Хелен слабо улыбнулась.

— Не уж то вы собираетесь обвинить мальчишку-китобойца в убийстве Вульфа?

— Мы ещё не собираемся никого обвинять, Хелен. Просто хотим…

— Если мне память не изменяет, мистер Шутер… — осадила она его гневным голосом, — десять минут назад вы говорили мне, что на моей стороне и что верите в причастность Эйгирсона к убийству Вульфа.

— Так и есть, и я не менял своего…

— Тогда к чему все эти расспросы? Чего вы пытаетесь добиться? — Её упрекающий взгляд уколол Матвея. — Исландец их убил! Мотив, его животная натура, всё сходится!

Дэн приподнялся.

— Хелен…

Но она не желала слушать.

— Приходите в мой дом, обвиняете Вульфа в совместных делишках с этой маньячкой Мёрфи… — её голос дрожал, грозясь вот-вот оборваться. — И пытаетесь выгородить убийцу! Да как вы смеете!

— Мы никого не пытаемся…

— Убирайтесь отсюда! — Её крик вырвался вместе с запахом спирта. — Мне больше нечего сказать вам! Убирайтесь!

Её тело обессиленно рухнуло на стул, волосы упали вниз, и она горько зарыдала.

Дэн издал тяжелый вздох и медленно поднялся с табурета. Джесси бросил в него взгляд полного осуждения и резко взял автомат, будто подчеркивая, как ему противно находиться здесь с ними двумя. Он самым первым выскочил наружу, пробормотав слова сожаления хозяйки лавки.

— Идём, — обратился Дэн к собирателю, шагнув к выходу.

Но Матвей не мог сдвинуться с места. Наблюдая за содрогающимися от рыданий лопатками Хелен и слушая её всхлипы, он подошёл к ней и сел перед ней на коленях.

— Хелен, прошу вас… — Его рука почти коснулась женщины в попытке утешить, но в последний момент он отдёрнул её. — Я знаю, как тяжело для вас это звучит, но завтра утром может быть казнён невиновный человек.

— Беляев, твою мать… — Дэн сжал кулак.

Но Матвей упорно продолжал:

— Вы не верите в причастность Вульфа к связям с бывшим мэром, верно? Так вот и я также не могу заставить себя поверить в то, что Лейгур Эйгирсон способен на это зверство.

Её дыхание участилось.

— Чего вы хотите от меня? — через слёзы произнесла она.

— Всего лишь постараться вспомнить что-нибудь ещё, Хелен. — Он всё же решился положить ладони на её колени. К счастью, она не отбросила их. — Что угодно, любая информация может помочь нам.

Прерывистое дыхание. Всхлипывание носом.

— Я уже рассказала вам всё, что знаю, мистер Беляев. — Её голова поднялась, их взгляды встретились. — А теперь умоляю, оставьте меня в покое.

Пытаться разговорить её теперь было бессмысленно, и Матвей понимал это. Он медленно встал, ещё раз осмотрел окружение, в надежде зацепиться глазом за что-нибудь, и молча направился к Дэну.

— Всего доброго, мисс Коллинз, — произнёс Дэн, закрывая за собой тугую дверь.

Джесси встретил их у порога, лицо его, разумеется, вновь выразило недовольство.

— Всё, хватит с меня, — пальцы его застегнули верхнюю пуговицу куртки. — Уж лучше пускай мэр утопит меня завтра вместе с этим исландцем, чем я проведу с вами двумя ещё хоть минуту наедине.

Охранник поправил винтовку, развернулся и зашагал прочь.

— Вирго, — окликнул его Дэн.

Тот встал, задрал голову, обернулся и выпалил:

— Что?

— Не подскажешь, когда вернётся корабль с китобойцами?

— Сегодня ночью, а что?

Дэн покачал головой.

— Ничего. Не бери в голову.

Джесси пригрозил пальцем:

— Вы двое только попробуйте учинить там что-нибудь, ясно вам? За портом слежу я, и там будет порядок и только порядок.

— Как скажешь.

Губы Джесси побелели от злости. Он сделал ещё один предупредительный шаг, вскинул руку, но затем отмахнулся, сплюнул, и молча отправился к берегу.

— Китобойцы? — спросил Матвей и почувствовал, как сердце заколотилось немного быстрее.

— Парень которого она упомянула, с татуировкой рыбы на шее, я знаю его.

Матвей обошел его сбоку и встал перед ним, ожидая ответа.

— Его зовут Шон Брэди.

«Шон? Боже, почему это имя звучит так знакомо…»

— И что с ним? — с нетерпением спросил Матвей. — Ты думаешь…

— Ничего я не думаю, но поговорить с ним точно стоит. Порасспрашивать про эту подвеску, которую Вульф у него выиграл, и всякое прочее. Только здесь вот что любопытно…

Наконец Дэн посмотрел ему в глаза, и на короткий, почти незаметный миг Матвей уловил в них подозрительный проблеск.

— Я вспомнил его только потому, что Эйгирсон избил его до полусмерти, месяца за три до убийства. Парень был на волоске…

Неожиданно Матвей почувствовал, как его челюсть, руки и ноги коснулись тысячи иголок. Волосы на голове встали дыбом, а шеи коснулся холодок.

— Боже… — выдавил он, едва не потеряв равновесие от внезапного головокружения. — Ну конечно же, как я сразу не подумал⁈

— Что? — Дэн перехватил его взгляд. — Что с тобой? Ты весь побелел как…

Матвей взял Дэна за плечи.

— Лейгур рассказывал мне о нём. О Шоне, — выговорил он с трудом; дыхание перехватило, и каждое слово отзывалось странной, почти приятной болью под горлом. — Он тогда избил его не просто так! Шон Брэди сам предложил ему разобраться с Вульфом. Да, именно так и сказал, когда узнал, что между ними был конфликт! Хотел подзаработать, вот и предложил прикончить Вульфа. А Лейгур в ответ — врезал ему в морду.

Матвей почувствовал, как слова летят из его рта быстрее мыслей.

— Когда Шон пришёл в себя? — спросил он. — После того, как его избил Лейгур?

Дэн коснулся кончика бороды, задумался и затем к собственному для себя же удивлению сообщил:

— Я могу ошибаться, но, кажется, спустя три месяца…

Матвей громко щелкнул пальцем.

— Вот оно! Шон выздоровел и решил расквитаться с Эйгирсоном, подставить его, а заодно забрать эту подвеску, о которой говорила Хелен. Он знал о его прошлых дрязгах с Вульфом, потому и убил его, прекрасно зная, что вину свалят на Лейгура. Сам подумай, Дэн! Запах ворвани, о которой говорил Тео, желание вернуть эту подвеску, мотив… всё сходится!

Высказанная теория явно поймала Дэна на крючок, однако всё его нутро выражало слабый намёк на сопротивление.

— Допустим, Шон Брэди действительно убил Вульфа и его дочь. — Сомнение слышалось не только в его голосе, но и в движениях. — Тогда какого чёрта Эйгирсон делал там?

Матвей развёл руками, пока его ум подыскивал надлежащий ответ на возражение шерифа.

— Я не знаю… — глазами он растерянно забегал по земле, — Может… Шон заманил его туда под каким-нибудь предлогом? От имени Вульфа предложил Лейгуру встретиться в определенное время, а затем захлопнул ловушку в подходящий момент?

Дэн не сдавался:

— Нет, что-то здесь не сходится… — Он отвернулся, его лоб собрался в складки. Проходящий мимо макмердовец махнул им рукой, но его приветствие осталось для них обоих незамеченным. — Даже если это действительно дело рук Шона, одного запаха ворвани и долга в качестве подвески не хватит для снятия вины с Эйгирсона. Ты это понимаешь?

— Понимаю, — ответил Матвей.

Оба они замолчали, погрузившись в глубокие раздумья.

— Мы поговорим с ним, с Шоном, — мрачно пробормотал Матвей, встав рядом с Дэном. — Поговорим и заставим его сознаться в содеянном.

Глава 16 Чистосердечное признание

Зелёные цифры на часах ваттбраслета Дэна сменялись предательски быстро. Матвей был готов поклясться, ещё мгновение назад они показывали полпятого, а теперь — он и глазом моргнуть не успел, — сменились на отметку в семь.

— У тебя часы случаем не спешат? — спросил Матвей, нервно подёргивая ногой.

Дэн отвлёкся от размышлений.

— Что? Ты что-то сказал?

Матвей тряхнул головой.

— Неважно.

Вдвоём они стояли возле причала, грея озябшие руки над пламенем, вырывающимся из металлической бочки. В животах приятно урчало от съеденной горячей ухи и выпитого чая в забегаловке неподалёку.

Последние несколько часов они почти не разговаривали, и лишь молча плелись друг с другом, как парочка бродячих псов, каждый у себя на уме. Вместе перекусили, дошли до порта, отыскали эту бочку, ещё раз уточнили у местных работников, когда именно прибудет нужно им судно. Пообщавшись с местным логистом, выяснили, что им очень повезло, поскольку китобойцы возвращались после недельного рейда в море Росса. Прибудь они хоть на день позже, Лейгура уже было бы не спасти.

Теперь оставалось лишь ждать и надеется, что судно прибудет в срок.

Матвей не мог найти себе места. Всё его тело охватило возбуждение от желания как можно скорее покончить со всем этим, вытащить своего друга из тюрьмы и отправиться в путь.

— Так значит… — Дэн закрыл кулаком вырвавшуюся изо рта отрыжку. — Где, говоришь, ты был всё это время?

Вспышка интереса старого друга к его персоне приятно удивила Матвея, и всё же он не торопился отвечать ему: всё ещё злился за подлый удар в грудь.

— Да так, много где, — нехотя бросил Матвей и зацепился взглядом за тонкое облако, формой похожее на кастрюлю. И ему вдруг снова захотелось порции той горячей ухи.

Мозолистые руки Дэна зашуршали от трения. От горячей волны на его бородке образовались блестящие капельки тающего инея.

— Ну и не говори, если не хочешь, — хмыкнул он. — Чего я, заставлять тебя что ли буду?

Матвей отвернулся, скрывая прилипшую к лицу ухмылку. Ведь голос Дэна так и кричал от любопытства! Получилось-таки пробить брешь в его стене с названием «Обида».

— На Захваченных Землях, — всё так же с нарочным безразличием ответил Матвей.

Дэн фыркнул.

— Это-то мне и так понятно. Не за тем же ты Эйгирсона похитил, чтоб с ним порыбачить? Куда именно на Захваченные Земли?

Матвей намеренно выдержал несколько секунд молчания.

— Европейская часть России, Москва, Санкт-Петербург…

— И что вы там делали?

— Спасали научную экспедицию.

Дэн задумчиво хмыкнул.

— И как? Спасли?

— Не всех.

Шериф снова помолчал.

Мимо прошелся макмердовский охранник, обвёл их недоверчивым взглядом, и поднялся на борт одного из причаленных кораблей.

— А зимовали где? — Дэн отхаркнулся, вытер ладонью рот. — На «Палмере» небось?

— Нет, — с ледяной ноткой ответил Матвей. Ничего скрывать от Дэна он не собирался, а потому ответил честно: — Некоторое время на севере России, потом на Шпицбергене, в городке Лонгйир.

Реакция Дэна не заставила себя ждать. Он хохотнул и быстро покачал головой.

— Ага, Шпицберген… Север России… — Он потёр подбородок и слегка пихнул локтем его в ребра. — А я тебе не рассказывал, что на самом деле я зимовал не в этой дыре, а в Африке, на берегу Мадагаскара?

Матвей посмотрел на него и заметил, как улыбка с худого лица стала медленно угасать. Поняв всё без слов, Дэн лишь пробормотал с полуоткрытым ртом:

— Матерь Божья, ты серьёзно?

Вдруг краем глаза Матвей заметил, как из-за горы показалось судно больших размеров. Лениво и медленно его нос поворачивался в сторону порта, пока маленькие человеческие фигурки сновали по борту, готовясь к швартовке. Десятки поморников вихрем кружили вокруг корабля, словно это прибывал груз с покойниками.

Дэн проследил за его взглядом, повернулся к нему спиной.

— Это они, китобойцы, — проговорил он.

Матвей это уже понял, и прямо сейчас жалел о том, что не был капитаном этой громадины. Будь он там, то немедленно бы приказал ускорить ход — так медленно плелась эта неповоротливая посудина.

Он бросил взгляд на ваттбраслет Дэна. Пятнадцать минут восьмого. Боже, время, смилуйся наконец!

— Беляев, стой. — Дэн схватил его за руку. Матвей и не заметил, как ноги сами по себе повели его к нужному доку.

Брови шерифа нахмурились, взгляд сделался серьезным.

— А теперь слушай меня внимательно, — строго произнёс он. — Говорить с ним буду я, а ты в это время будешь стоять в сторонке и не отсвечивать, усёк?

— Ладно, — вяло промямлил он в ответ.

— Я серьезно. — Его кулак чуть пихнул Матвея в грудь. — Без улик мы ничего не добьёмся. Прижмём его к стенке, чуть поспрашиваем, может запугаем немного, не больше.

Матвей кивнул.

— Отлично, — подозрительный взгляд Дэна еще на несколько секунд задержался на нём. Интересно, о чём он размышлял в этот миг? Не о Шпицбергене ли, на котором прервался их разговор?

— Ладно, а теперь пошли, — сказал он и дал Матвею дорогу.

Тридцать четвертый док, куда должно было пришвартоваться китобойное судно, находился в сотне метров от них.

Матвей не отрывал взгляда от корабля, разрезающего на своём пути ледяную корку. Неожиданно внутри поселилось дурное беспокойство, — будто стоит ему хоть на секунду упустить судно из виду, как оно непременно исчезнет, как исчезает мираж в пустыне, о котором он читал в книгах.

Но китобойцы медленно приближались, а вместе с ними и тяжелая вонь от закрепленных ремнями на палубе освежёванных китовых туш.

Когда судно причалило, стая поморников заметно увеличилась и накинулась на куски мяса, оглашая свой внезапный пир резкими криками. Одному из охранников пришлось сделать несколько выстрелов в воздух, заставив птиц взмыть в небо, а более храбрых — сесть на крыши неподалеку для выжидания очередного момента для атаки.

Опустился трап, и один за одним на берег спускались истощенные и обветренные моряки в заляпанных кровью и жиром куртках.

Матвей внимательно рассматривал каждого из них, выглядывая Шона, хоть и понятия не имел, как он выглядит.

— Вон он, — Дэн кивнул в сторону кучкующихся мужиков. Кого именно он имел в виду, Матвей так и не знал.

Вдвоём они приблизились к дурнопахнущей компании. Среди них выделялся седовласый старик с большим родимым пятном у левого глаза. Хриплым голосом он раздавал собравшимся подчиненным указания, указывая в сторону корабля и станции.

Дэн прочистил горло.

— Шон Брэди?

Говорящие смолкли и обернулись в их сторону. Угрюмые, изнурённые, потухшие лица.

Один из китобойцев обменялся взглядами с собравшимися вокруг него моряками в молчаливом вопросе: «Это они обо мне?». Он был среднего роста, худощавого телосложения и чуть сутулился. На правой щеке белая полоска шрама. У воротника на шее виднелась рыбья голова, часть татуировки.

Это он.

— Нам надо поговорить, — сообщил ему Дэн и повернулся к нему боком. — Давай-ка отойдём вон…

Шон резко сорвался с места, толкнув одного из китобойцев, и ринулся прочь.

— … туда, — закончил шепотом Дэн.

Нечто еще минуту назад подсказывало Матвею — так оно и произойдёт. Не медля ни секунды, он бросился вслед за беглецом, оставляя позади требование капитана китобойцев:

— Эй! Какого дьявола здесь происходит⁈

И догоняющий за спиной крик Дэна:

— Стой! Стой тебе говорят!

Но приказ шерифа лишь подстегнул Шона ускориться. Он с ловкостью лисицы проскользнул между двух мужиков, переносящих ящик, перепрыгнул через кучу мешков и забежал на склад — широкое здание с высокой крышей. Забежавший следом за ним Матвей резко остановился и встал в проходе, потеряв его из виду. И только пытающийся подняться на ноги мужчина в окружении барахтающейся на полу рыбы и брошенной корзины дали собирателю подсказку о направлении, куда скрылся беглец.

Матвей перепрыгнул через разбросанную по полу рыбу. Подошвы его ботинок взвизгнули и заскользили по влажному бетону, но он удерживал равновесие и набрал скорость. Впереди, между штабелями деревянных ящиков, мелькнула фигура Шона.

— Стой! — крикнул Матвей, зная, что это не сработает, но надеясь хотя бы предупредить людей впереди.

Шон нырнул за огромную бочку с ворванью и опрокинул её. Тягучая жирная масса хлынула на пол, растекаясь маслянистой преградой. Матвей резко затормозил, чудом избежав падения, и был вынужден обежать это препятствие, теряя драгоценные секунды.

Вновь потеряв Шона из виду, Матвей смог расслышать звонкий удар о металл. Завернув за угол он увидел медленно закрывающуюся дверь.

Собиратель успел коснуться дверной ручки и выбежать наружу. Теперь он оказался в зоне свалки давно списанных кораблей, катеров и внедорожников, мёртвым грузом покоящихся у подножия холма. Ввысь взмыли обеспокоенные птицы, неподалеку стонал качающийся из стороны в сторону кран. Мрачная картина.

Матвей быстро вертел головой, оглядывая всё вокруг, но беглец как сквозь землю провалился.

Дэн выскочил сзади и наклонился вперед, положив руки на колени.

— Вот же быстрый засранец… — Сквозь его отдышку проступил кашель. Потом он поднял голову, осмотрел свалку. — Спрятался где-то, как пить дать.

Дэн сложил ладони рупором, поднёс их ко рту и крикнул:

— Мы просто хотим поговорить, слышишь⁈ Выходи!

Шерифу ответило только его собственное эхо.

Матвей направился в сторону груды дырявых, сожранных коррозией бочек. Попытался отыскать следы на земле, но снега было очень мало, в основном камни.

Перед ними открылось две тропки. Одна по ступеням куска судовой надстройки, — судя по небольшим размерам бывшая частью совсем крохотного рыболовного траулера, — а другая рядом с экскаватором без ковша.

— Он мог побежать в любую из этих сторон, — заключил довольно очевидный факт Дэн.

— Давай разделимся, — предложил Матвей. — Ты пойдешь туда, я через надстройку. Кто первый из нас увидит его, сразу крикнет.

— Хорошо, — быстро ответил Дэн. На размышления времени не оставалось. — Ты это, давай осторожнее. Бог его знает, что у паренька на уме.

Ему послышалось, или Дэн и вправду предостерёг его? Вдруг забеспокоился, не навредит ли ему Шон Брэди? Большой шаг навстречу возобновлению их дружбы.

— Ты тоже будь начеку, — ответил Матвей и быстрым, но тихим шагом протиснулся через полуоткрытый, ржавый люк надстройки.

Здесь воняло сыростью и птичьим помётом. Прорезающиеся через бреши в обшивке лучи света падали на провисающие куски стали, грозящиеся упасть от малейшего к ним прикосновения. Жирные ржавые потёки сползали по стенам, будто пролитая кровь.

Каждый шаг Матвей делал с осторожностью человека, идущего по тонкому льду. Зашел в крохотную капитанскую рубку с давно почившими пультами управления. Приметил два круглых отверстия на месте бывших радаров и в голове засел навязчивый образ слепца с выколотыми глазами.

У разбитых бортовых окон стояла одинокая ось с отсутствующим штурвалом.

Под ногами лежали всякие мелкие детали: винтики, гвозди, куски стекла; валялась окрашенная рыжим цветом бумага, судовые журналы, карты.

Матвей заметил широкую брешь в одной из стен, куда Шон наверняка мог бы проскользнуть. Иного выхода отсюда он не отыскал.

Собиратель встал боком, втянул живот и пролез через дыру. Оказавшись снаружи, он сделал глубокий вдох и почувствовал себя счастливчиком, вырвавшимся из могилы. Эта надстройка, пускай и маленькая, внутри отчего-то показалась ему гигантской и пугающей.

Он ускорился, прошел мимо ржавых колымаг и длинных балок их железа. Подумал окликнуть Дэна, но почти сразу откинул эту идею, боясь спугнуть прячущегося где-то здесь беглеца.

Обойдя груду металла, прошел ещё немного, пока не упёрся в тупик из сложенных друг на друге контейнеров для перевозок. Все они были изувечены дырами так, словно их изрешетили из пулемёта.

И вдруг за спиной послышался шорох гальки.

Матвей быстро развернулся и увидел Шона. Их разделяли считаные метры. Не сумевший подкрасться незаметно, китобоец замахнулся невесть откуда взявшимся куском водопроводной трубы и с рёвом кинулся на него. Оцепеневший на миг Матвей стряхнул с себя невидимые оковы и отпрыгнул в сторону.

Шон резко скользнул, подняв под ногами ворох камешков. Труба в его руках описала в воздухе дугу. Матвей счел это подходящим шансом подняться на ноги, но не успел — китобоец уже замахнулся для следующего удара.

Глухой свист рассёк воздух, и торец трубы вонзился в землю, возле головы Матвея. Шон замешкался, вновь поднимая своё грозное оружие над головой, и собиратель успел бросить ему в лицо горсть гальки.

— А-а! — вскрикнул китобоец и дёрнулся, отвернув лицо.

Матвей встал на четвереньки, подполз к неприятелю, схватить за лодыжку, но вот дёрнуть, чтобы свалить на землю, не успел. Конец трубы ударил ему в рёбра и заставил упасть набок, свернувшись калачиком.

Во рту ощутился металлический привкус.

Обретя второе дыхание, он вскочил на ноги как ошпаренный, увернувшись от очередного удара. Теперь всё тело Матвея, помимо боли, горело ещё и от гнева. И этот гнев придал ему сил. Он бросился на парня словно сумасшедший и вцепился стальной хваткой в трубу, удерживаемую Шоном. Оба, шипя сквозь зубы и прыская слюной, резали друг друга ненавистными взглядами. Борьба за владение трубой продлилась несколько секунд, пока китобоец не решился на грязный приём.

Тупая боль ударила тело Матвея, на этот раз в область паха. Упав на колени, он взглянул на Шона, на трубу в его руках, на то, как она нависает над его головой для решающего удара.

— БРОСЬ! — раздался крик сбоку и последовавший за ним странный щелчок. — Живо брось!

— Сука… — раздался шёпот над головой собирателя. Труба упала на камни прямо перед ним, издав дребезжащий звон. Он сразу же схватил её и отбросил подальше, на всякий случай, а потом обернулся.

Дэн сжимал пистолет Вульфа двумя руками, намерено прикрывая ладонью пустое гнездо магазина в рукояти. Не выпуская из виду китобойца, он быстрым шагом направился в его сторону.

— Мне нужно ещё немного времени, — вырвался стонущий голос из груди Шона. — Пусть Клык даст мне ещё неделю, умоляю. Через неделю я всё ему отдам!

Дэн и Матвей обменялись взглядами непонимания.

— Какой ещё на хрен Клык? — Дэн остановился на безопасном от китобойца расстоянии, не спуская его с прицела. — Что ты такое несёшь?

В глазах Шона отразилось удивление.

— Вы разве не от него? Не от Клыка?

— Слушай, парень, я понятия не имею, о каком Клыке идёт речь. Мы просто пришли с тобой поговорить.

Шон положил ладонь на грудь, надул щеки и выдохнул.

— Фу-ты, а я-то уж было решил, вы работаете на него. Чего ж вы сразу не сказали, чего вам нужно⁈

— Так ты нам и слова не дал вымолвить, сразу дал дёру!

Шон развёл руками.

— Ну, в такие вот трудные времена живём, мистер. При виде ваших угрюмых рож на ум только одно приходит: дать дёру.

Он протянул руку пытающемуся встать Матвею, но тот ударил его по ладони, отказываясь от помощи.

— Ты это, извини, что я тебя туда ударил, — пробормотал китобоец. — Сам знаешь, если жить хочется, плюёшь на все негласные правила насчёт грязных приёмчиков.

— Вульф Кольтер, — процедил сквозь зубы Матвей и заставил себя встать прямо, превозмогая боль. — Знаешь его?

Но Матвей получил ответ на свой вопрос ещё до того, как Шон открыл рот — его выдали стремительно ползущие вверх брови и натянувшаяся у висков кожа.

— Ну, допустим…

— Приблизительно год назад, — сказал Матвей, — он выиграл у тебя в карты дорогую тебе вещицу, подвеску или вроде того. Верно?

Китобоец сглотнул. Его глаза быстро посмотрели за плечо Матвея, как бы выискивая путь для отступления.

— Чего-то не припоминаю я подобного…

— А ты, мать твою, вспомни! — Матвей приблизился к нему, теперь их разделяли считаные сантиметры.

— Давай, пацан. — Дэн размял указательный палец и положил его на спусковой крючок. — Напряги извилины. Это для твоего же блага.

Шон прикусил нижнюю губу, его взгляд метался от одного к другому.

— Этот говнюк выиграл у меня подвеску моей матери. Все, что у меня осталось от неё.

— Как мило, — улыбнулся Дэн. — И ты, стало быть, решил память о матери превратить в ставку на столе за игрой в покер?

Шон быстро потёр шею.

— Да я в тот день был в говно, ясно⁈ Выпил, проиграл все ватты, захотел отыграться, вот и поставил мамину подвеску. У меня в те дни в контейнере холодрыга стояла, как в грёбаном морозильнике, и чего вот ты прикажешь мне делать, а? Дохнуть от холода? Потому и рискнул.

— И что ты сделал потом? Когда проиграл память о любимой мамочке?

Шон нахмурился.

— А вы двое чего, из полиции нравов или типа того? Вас вообще колышет, что я сделал потом?

— Нас это охренеть как колышет, — прошипел Матвей.

Собиратель не мог знать, какое у него было выражение лица прямо сейчас, но оно убедило паренька молча повиноваться и ответить на вопрос.

— Я стал жалеть о просранной подвеске, ясно? Захотел её вернуть, ходил к его тёлке, этой самой… которая куртки шьёт. Искал Кольтера там, но потом… — Он осёкся, увел взгляд.

— Потом ты нарвался на кулак здоровенного рыжего исландца, верно? — предположил Дэн.

Глаза Шона вновь поползли на лоб.

— Да… — едва слышно отозвался он, — но откуда вы…

Матвею надоел этот затянувшийся допрос. Он подошел к парню и схватил его за шкирку.

— Он тебя отметелил неспроста, не правда ли? — Хватка Матвея сделалась сильнее. — Ты предложил ему грохнуть Вульфа Кольтера. Ты, как и все на станции, знал, что именно связывало Эйгирсона и Кольтера…

— Что? Я не…

— … и решил немного подзаработать, чтобы согреть свою задницу, а заодно вернуть мамочкину подвеску обратно в карман.

— Послушай, я…

Матвей резко свалил китобойца с ног и прижал к земле, нажимая большими пальцами на его дёргающийся кадык.

— ГОВОРИ, СУКА! — Собиратель едва сдерживался, чтобы его не задушить. — Ты предложил ему это, да? Предложил убить Кольтера!

Шон брыкался, но ничего не мог поделать.

— Говори!

— Да! — Проговорил он сдавленным голосом. Из уголка губы полезла слюна. — Я предложил ему это, но не всерьез! Я был пьян тогда и ни фига не соображал! Я…

В ушах у Матвея зазвенело. Откуда-то сверху донёсся едва различимый голос Дэна:

— Матвей, спокойнее…

— А потом ты решил подставить его, да? — не унимался собиратель. — Зарезать Вульфа, убить его дочь, как свидетеля, и подстроить всё так, будто Лейгур это сделал!

Глаза Шона вылезли из орбит.

— Что⁈ Я не убивал…

— ТЫ ЗАХОТЕЛ С НИМ ПОКВИТАТЬСЯ! — ревел Матвей, и руки сжались ещё сильнее, закрыв татуировку с рыбой целиком. — Почему ты это сделал, а? Ведь не только ради жалкой подвески? Эйгирсон ущемили твою гордость, сопляк? Или тебе заплатила Мойра Мёрфи⁈

Лицо Шона побагровело.

— Матвей, ты его задушишь!

— Признайся, это ты убил Кольтера и его дочь!

— Я… не убивал… — стонал парень, кожа на его лице тряслась как желе.

Но не это собиратель намеревался услышать.

— ЛОЖЬ! — Слюна Матвея угодила парню на вспотевший лоб. Вены на шее китобойца налились кровью. — Признайся, сучёныш! Это ты их убил, ты! Признавайся!

— Ну всё, довольно!

Матвей почувствовал толчок и упал ничком на землю. Обернувшись, он встретил гневное лицо Дэна. Потом бросил взгляд на Шона, схватившегося обеими руками за глотку. Китобоец откашливался и жадно ловил воздухом грудь.

— Ты совсем умом тронулся⁈ — вспылил Дэн, продолжая держать виновника на мушке. — Собрался придушить единственного подозреваемого? И как ты после этого собрался доказывать непричастность Эйгирсона, а⁈

Холодная рука стиснула сердце собирателя. Охватившая его ярость медленно остывала, признавая правоту шерифа.

— Псих! — бросил Шон, хрипло дыша. Его чёрные глаза буравили Матвея. — Я Кольтера и пальцем не тронул, ясно тебе⁈ — Он сплюнул алый сгусток и в гневе шаркнул сапогом, осыпав пространство вперед себя дождём из гальки. — Меня даже на станции не было в тот день, грёбаный ты мудак! Я был в рейде в сотне морских миль отсюда!

Внутренности Матвея сжались от ужаса. Он, не отрываясь, смотрел на взбесившегося китобойца, пытаясь уличить его во лжи, хоть и понял почти сразу — тот не врёт.

Дэн тоже смотрел на Шона с потерянным видом. Разряженный пистолет стал медленно опускаться.

— И это спокойно подтвердит вся моя команда во главе с капитаном, сумасшедший ты кусок дерьма!

Слова застряли в глотке Матвея. Он чувствовал себя полнейшим идиотом, и в довесок к этому ощутил полнейшую безнадёгу, зиявшей внутри него гигантской дырой.

За его спиной послышался оклик:

— Эй! — Камни задребезжали под топотом множества ног. — Какого дьявола вы преследуете моего гарпунера⁈

— А вот, к слову, и мой капитан, — победоносно объявил Шон, слегка вздернув подбородок. — Как нельзя кстати.

Но Матвею теперь было всё равно. Он упал на спину и уставился в бледно-синее небо, с плывущими далеко-далеко облаками.

* * *

Из офиса нового шерифа «Мак-Мердо» доносились оживлённые разговоры. Порой они медленно переливались в крик, и стены начинали отражать каждое их слово, пронзая слух сидящего в коридоре Матвея. Потом обязательно следовал удар кулаком об стол — совсем как судья бил молотком в зале суда, призывая всех к порядку, — и гомон человеческих голосов начинал медленно спадать, а минуту спустя нарастать вновь, пока не последует следующий удар.

К Матвею приставили молодого помощника шерифа — белобрысого паренька с кривым носом, явно сломанным в какой-то давней драке. Они молча сидели друг напротив друга вот уже второй час после начала массового допроса всех прибывших с рейда китобойцев. Лишь на первых минутах этого, без всякого сомнения, томительного ожидания, юноша поинтересовался, не жмут ли Матвею закрепленные на его запястьях наручники. Вопрос остался без ответа — лишь тяжелый взгляд задержанного заставил молодого помощника нервно сглотнуть и уткнуться в свои заметки.

Наконец, дверь в офис открылась, и тесное помещение один за другим стали покидать красные и блестящие от пота китобойцы, жаля Матвея презрительными взглядами. Один из них не преминул возможностью и плюнул собирателю под ноги, пробормотав оскорбление.

Последним вышел капитан этого сборища. Он кашлянул в кулак, сощурился и долго смотрел на Матвея, с явным намерением взглядом просверлить щель у него во лбу.

— Ну всё, парни, по домам! — сообщил он всей собравшейся в коридоре ватаге.

В коридоре послышался множественный топот и злые, раздосадованные переговоры о потраченном времени. Когда все они покинули коридор, к Матвею вышел Дэн и действующий шериф «Мак-Мердо», представившийся им как Йошито Сайто. Имя подсказывало, что родом он был из одной из немногих японских станций в Антарктиде.

— Ну что, мистер Беляев, — в голосе шерифа послышались нотки облегчения, — двадцать пять человек, включая капитана Уолша, подтвердили присутствие Шона Брэди на китобойном судне «Пасть» в день убийства Вульфа Кольтера.

— А что остальные пятеро? — с тусклой надеждой спросил Матвей, вспомнив, что число допрашиваемых сегодня китобойцев исчислялось тридцатью. — Почему они не подтвердили?

— Потому что в те дни их не было на борту «Пасти». Они вступили в отряд капитана Уолша уже после Восстания, в этом году.

Вот и всё. Последняя ниточка разорвана. Песенка спета.

— Трой, — обратился шериф к помощнику, — сними с него наручники.

— Да, шериф.

Помощник зазвенел связкой ключей и сделал шаг к собирателю.

— Но перед этим, — рука шерифа придержала юношу, — обязательно возьми с него слово, что с этого момента, находясь на территории станции «Мак-Мердо», он будет паинькой. — Миндалевидные глаза строго посмотрели на Матвея. — Иначе в следующий раз одними наручниками дело не обойдётся.

Трой кивнул и открыл было рот для повторения сказанного, но Матвей решил сэкономить ему время:

— Я всё понял.

Помощник отстегнул наручники.

— Шериф, — обратился к нему Матвея, потирая запястья, — могу я с ним поговорить? С Эйгирсоном?

Йошито протяжно вздохнул и устало сжал двумя пальцами переносицу.

— Зачем?

— Хочу выяснить, может у него получится вспомнить ещё что-нибудь, способное помочь в расследовании.

Шериф сел на место помощника.

— А что потом? Найдёте очередного, по вашему мнению, подозреваемого и устроите ему допрос с пристрастием?

Матвей отрицательно покачал головой.

— Кажется, минуту назад я дал вам слово, шериф. Я буду паинькой.

— Не могу я вот так просто поверить вам, мистер Беляев. Вы здесь чужак, толком я вас не знаю…

— Но зато его знает мэр «Мак-Мердо», — прервал молчание Дэн, обратив на себя внимание шерифа и помощника, — и если мне память не изменяет, она дала ровно сутки на расследование непричастности Эйгирсона к убийству, из чего следует, что вы, шериф Сайто, не должны препятствовать нам в этом деле.

Дэн задернул рукав и посмотрел на ваттбраслет.

— У нас в запасе имеется ещё пять часов, семь минут и тридцать три секунды. — Он спрятал ваттбраслет и вновь воззрился на шерифа. — Полагаю, этого времени нам хватит для беседы с заключенным.

— Мне не поступали подобного рода указания от Кейт, — с кислой улыбкой ответил Йошито.

— Теперь поступили. — Дэн встал рядом с Матвеем и сложил руки возле груди, став похожим на охранника, досматривающего посетителей для входа в клуб.

Йошито натянуто улыбнулся, на скулах забурились тугие желваки.

— Мистер Шутер…

— Шериф Сайто, — резко перебил Дэн. В его голосе звучала сталь, но глаза оставались холодно-вежливыми. — Просто отведите нас к заключенному для разговора. Ничего больше. — Он сделал паузу, позволяя словам повиснуть в воздухе. — А если вы настолько… принципиальны, что нуждаетесь в личном разрешении мэра для такой пустяковой просьбы, — его губы изогнулись в тонкой улыбке, — мы будем ждать вас здесь, в тепле и уюте, пока вы будете топать к ней через ветер в минус двадцать по Цельсию.

Дэн наклонился вперед, понизив голос до доверительного полушепота:

— Уверен, мисс О’Салливан будет просто в восторге, что вы беспокоите её в столь поздний час из-за подобной мелочи.

Шериф Сайто выпятил грудь и просунул большие пальцы в шлёвки ремня. Он изучал Дэна и Матвея взором умудрённого опытом законника, пытаясь уловить в глазах кого-нибудь из них проблеск лжи.

— Хорошо… — его ответ сквозил неприкрытым сомнением в собственном же выборе. — Но я с моим помощником пойду с вами.

На лице Дэна мелькнула победоносная полуулыбка.

— Договорились.

* * *

Лейгура они держали на самом высоком четвёртом этаже местного общежития, теперь ставший местным полицейским участком. Поднимаясь по стальным ступеням, Матвей никак не мог отделаться от воспоминаний, как ещё почти год назад, вот в этих самых коридорах, он, Надя и Буров вызволяли из плена таинственного и кровожадного убийцу, ставшего со временем для собирателя близким другом.

Судя по всему, Дэн тоже помнил это, а потому, несмотря на оказанную им помощь, шел молча и ни разу не обернулся в сторону Матвея. Обида всё ещё била ключом в его сердце.

Оказавшись на самом верхнем этаже, они последовали по коридору, вдоль железных дверей. В скольких из них были заключенные, наверняка знал лишь один шериф Сайто и его помощник. Однако лишь к одной из них, в самом конце коридора, был приставлен охранник. Услышав приближающиеся в его сторону шаги, он оторвал увлеченный взгляд от экрана своего ваттбраслета — должно быть, играл в какую-нибудь мини-игру, — и встал по стойке смирно.

— Шериф Сайто…

Йошито отмахнулся от формальностей.

— Как наш заключенный? Не буянит?

— Нет, сэр, ничего такого.

— Ты его кормил?

— Да, сэр. Ровно в два часа дня, как и положено.

— Ясно. — Шериф посмотрел на железную дверь, будто раздумывая, а стоит ли исполнять просьбу Матвея? — Ладно, открывай. Нам нужно с ним поговорить.

— Да, сэр.

Звякнула связка, ключ вошел в замочную скважину, раздался щелчок. Дверь застонала как оживший мертвец, и охранник быстро снял с плеча автомат, передернув затвор.

Однако, как сразу оказалось, всей этой предосторожности не было никакой нужды. Лейгур сидел на койке, опустив голову и сцепив закованные в наручники руки. В шаге от него стояла миска, доверху наполненная рыбной похлёбкой.

Его голова лениво повернулась в сторону внезапных визитеров.

— Матвей… — его голос прозвучал тихо, хрипло, неуверенно. Потом взгляд голубых глаз перебрался к Дэну, облокотившемуся к стене возле входа. — Мистер Шутер…

Бывший шериф «Мак-Мердо» и бровью не повёл, лишь обведя пленника взглядом полного безразличия.

Затем Лейгур посмотрел на загородивших проход Йошито, Троя, охранника с автоматом, и вновь обратился к Матвею:

— Что ты здесь делаешь?

Собиратель не отыскал места, куда можно было присесть — скудная камера имела лишь койку и ночной горшок, — и присел на корточки, прямо напротив исландца. Боковым зрением заметил, как охранник предупредительно поднял ствол автомата.

— Как ты? — спросил Матвей.

Исландец медленно вытер нос тылом руки. Рыжая борода торчала во все стороны, чёлка почти доставала до левого глаза. Лицо по-прежнему немое, словно выдолбленное в камне. Выглядел он так, будто завтра его встретит очередной день с её привычной рутиной, а не казнь через утопление.

— Зачем ты здесь? — спросил он чуть настойчивее.

И правильно, зачем терять время на любезности? Время, которого и так уже нет.

— Послушай, — осторожно подступился Матвей, — мы сегодня далеко зашли в расследовании того…

— Боги… — выдохнул исландец и опустил голову. — Кажется, я просил тебя плюнуть на всё это?

— Ты прекрасно знаешь, что я не могу этого сделать.

— А ты возьми и смоги, чёрт бы тебя побрал! — рявкнул Лейгур и пронзил Матвея леденящим душу взглядом. Собиратель на мгновение опешил, ибо никогда ещё не видел исландца таким.

И всё же он решил идти до конца:

— Прошу, выслушай меня. Возможно, ты вспомнишь что-нибудь необычное из того дня? Были у тебя враги среди людей бывшего мэра? Или, может, ты общался с кем-нибудь из её законников?

На каждый вопрос Лейгур мотал головой, словно промокший пёс, остервенело стряхивающий с шерсти капли влаги.

— До чего же ты упёртый, Матвей, — пробормотал наконец он. — Всё тебе неймется, вечно ты пытаешься спасти всех на свете. — Он поднял голову, и голубые глаза исландца уставились прямо на него, отдавая чем-то необъяснимо странным, необъяснимо магическим. — Пойми ты уже наконец, дурья башка, я хочу этого, хочу покончить со всем этим. Боги хранили меня для вашей миссии, и я сделал, как они хотели…

— Да срать я хотел на твоих богов! — вознегодовал Матвей и встал в полный рост. — Я, ты, и все наши прекрасно знают, что ты не делал этого, не делал! И я не собираюсь сидеть сложа руки, пока мой друг приносит себя в жертву ради каких-то там долбанных богов!

Лейгур набрал полную грудь воздуха и протяжно выдохнул.

— Ты не слушаешь меня, Матвей. Не слушаешь…

Он откинул голову, приложился затылком к стене и закрыл глаза.

— Среди собравшихся здесь присутствуют действующий шериф «Мак-Мердо»? — спросил исландец.

Йошито шагнул вперед.

— Он перед тобой.

Лейгур открыл глаза и медленно повернул голову в сторону говорящего, не отрывая её от стены.

— Можете представиться?

— Шериф Йошито Сайто.

— Угу… — Лейгур взглянул на ничего не понимающего Матвея и, не сводя с него глаз, уверенно произнёс: — Шериф Сайто, я хочу признаться в убийстве двух человек…

Матвей крикнул:

— Лейгур!

Но голос исландца лишь ужесточился:

— … мистера Вульфа Кольтера и его дочери, Сьюзи Кольтер.

Матвей едва сдерживался, чтобы не подскочить к исландцу и не ударить его в челюсть, чтобы он заткнулся.

Но Лейгур, словно заранее выучив признание наизусть, неумолимо и без запинки продолжал:

— В тот день я не контролировал себя, выпил слишком много алкоголя и надышался Весельчаком. Приобретенное вследствие этого состояния помогло мне решиться на месть за убитую по неосторожности мистером Кольтером мою жену…

Матвей злобно шаркнул подошвой по полу и направился к выходу, кипя от злобы. Дэн вышел следом за ним и окликнул его:

— Матвей!

Но собиратель продолжал быстро идти к лестнице, желая как можно скорее выбраться из этого здания. Когда он стал спускаться, то вдруг ощутил сильное головокружение, схватился за перила и осторожно сел на одну из ступеней. Образовавшаяся несколько часов чёрная дыра пустоты внутри него сделалась шире. Шире и больнее.

Дэн спустился к нему и сел рядом, чуть прижавшись к правому плечу. Он выдохнул носом, сцепил руки замком и стал растирать два больших пальца с грязными, сильно выросшими ногтями.

Оба молчали, кажется, целую вечность, пока Дэн не произнёс:

— Насыщенный денёк, ничего не скажешь… — Он оглянулся на него, сверкнул улыбкой.

Матвей промолчал.

— Вот что я думаю, Матвей, — руки он спрятал в карман, — тебе нужно смириться и взглянуть правде в глаза. Эйгирсон сделал это, точка. Это как пытаться доказать, что снег белый.

Дэн шмыгнул носом, облизал губы.

— Да уж, насыщенный денёк… — Уголок его рта приподнялся в печальной ухмылке. — Хоть сегодня снова почувствовал себя тем, кем был раньше. Шериф Дэн Шутер…

Снова посидели в окружении стеснительного молчания.

— Что ж… — Рука Дэна коснулась плеча собирателя и сделала два неловких хлопка. От этого жеста у Матвея по телу пробежались мурашки. — Пора мне возвращаться к себе. — Он встал и спустился на несколько ступеней ниже, чтобы увидеть лицо Матвея. — Работы завтра вот так, по щиколотку.

— Погоди, — остановил его Матвей.

Спустившийся уже к лестничному пролёту Дэн молча обернулся.

— Ты никуда не пойдёшь.

Шериф закатил глаза.

— Послушай, я со своей стороны сделал всё, что мог…

— Нет, я не об этом. — Матвей встал и спустился к нему. — Завтра дерьмо за макмердовцами будет убирать кто-нибудь другой, а ты будешь свободен. Ты, кажется, забыл, что я дал слово вытащить тебя отсюда? Я собираюсь его выполнить.

«Хотя бы одного друга я должен спасти».

Дэн поджал губы и поскрёб длинными ногтями шею.

— Знаешь, не очень-то мне верится, что тебе удастся уговорить Кейт освободить меня от этой ответственной должности.

— Я разберусь с ней, — уверенно сообщил Матвей. — Но пока я здесь, вакансия говночиста открыта, и твоё резюме не принимается. Прямо сейчас мы с тобой пойдём в «Берлогу» и как следует поедим нормальной еды. Не знаю как ты, а вот я умираю с голоду.

Дэн покачал головой.

— Ох, не знаю, чего ты задумал, Беляев… — Он посмотрел на него исподлобья. — Но к чёрту, так и быть. Хоть пожру по-человечески, а не те объедки, что мне приносят охранники. И знаешь что? Я ещё и выпью! Вот так я хочу обнаглеть прямо в любимом местечке этой стервы О’Салливан.

Матвей целиком поддержал его затею:

— Да, выпить тоже не помешает. — Теперь он положил руку на его плечо и хорошенько похлопал. — И да, хорош уже выделываться. Зови меня по имени, как и всегда. Всё равно твоя обида дала брешь уже несколько раз за последние пару часов, когда ты назвал меня по имени.

И Дэн ответил ему чуть застенчивой улыбкой, совсем как пойманный на озорстве подросток.

Глава 17 Чирик и Шмыг

Полчаса спустя оба товарища оказались в тёплых объятиях «Берлоги», её древесного запаха старой мебели, и ещё не выветрившегося окончательно аромата жареной рыбы.

В таверне горело несколько жировых ламп, оранжевый свет которых ещё сильнее придавал этому месту домашнего уюта. Стулья уложены на столы ножками кверху. В свежевымытых деревянных полах, ещё влажных от вечерней уборки, дрожали золотистые отражения огней.

Помимо них в таверне присутствовало ещё двое. Молодой помощник мэра и по совместительству бармен «Берлоги» по имени Патрик беседовал с Ариной за столиком в самом дальнем углу. Поглощенные разговором, они не сразу заметили вошедших почти незаметно посетителей.

— Матвей! — Ножки стула под ней взвизгнули, взгляд упал на Дэна и брови девушки чуть приподнялись в удивлении.

Патрик соскользнул с края стола и недоверчиво покосился на бывшего шерифа.

— Не думаю, что госпожа мэр позволит ему здесь находиться, — сказал юноша.

— Зато я позволяю, — сказал Матвей тоном, не терпящим несогласия. Он взял два стула, опустил на пол и придвинул к столу. — Садись, Дэн.

Друг игриво развёл плечами в сторону Патрика, как бы принося извинения, и сел за стол.

— Привет, Арин, — улыбнулся Матвей названой сестре, усаживаясь рядом. Он коснулся её плеча, подвинул к себе и поцеловал в щеку. — А где остальные?

— Спят.

— А ты чего же не спишь?

— Не хочу.

Теперь она уже смотрела на Дэна.

— Здравствуйте, мистер Шутер.

— Арина, верно? — сказал тот.

Она кивнула.

— Хм… — он положил руки на стол и чуть подался вперед, пытаясь рассмотреть её поближе. — Ты выглядишь иначе. Совсем не такой, когда мы виделись в последний раз.

— Вы тоже сильно изменились, мистер Шутер, — она измерила его взглядом.

— М-да, — его рука потянулась к затылку, и он нервно почесался, как блохастый пёс. — Есть такое.

Арина обернулась к Матвею, положила свою холодную ладонь на его руку.

— Мы с ребятами тебя весь день здесь дожидались. Хотели было уже отправиться на твои поиски. — Её тонкие пальцы сильнее стиснули его запястье. — Какие новости? Тебе удалось что-нибудь раскопать про Лейгура?

Чувство умиротворенности, которое Матвей еще в участке наспех набросил на себя словно громоздкую шубу не по размеру, затрещала по швам, выпуская наружу удушающую его подавленность. Одно упоминание Лейгура приводило его в отчаяние, шептало в ухо о его беспомощности.

Что он может сказать ей? Как избил невиновного паренька? Как Лейгур самолично признался в убийстве? Как довёл женщину до слёз расспросами о её давно погибшему возлюбленном?

А может просто прислушаться к Дэну и принять неизбежное? Взглянуть правде в глаза?

— Патрик? — Матвей понадеялся, что правильно вспомнил имя паренька.

Тот оторвался от протирания стола и одарил его взглядом полного безразличия.

— Мы с моим другом ничего не ели с самого утра. Скажи, у Кейт найдётся что-нибудь там в закромах?

Юноша протёр влажные руки о фартук, оглянулся в сторону кухни.

— Ничего не осталось, — бросил он, с деловитым видом уперев руки в бока.

За непрошенных гостей заступилась Арина:

— Да брось, Пэт. Ты последние два часа только и делал, что кружил вокруг этого столика, каждые пять минут предлагая мне попробовать твоё фирменное блюдо из филе кита. — Она оперлась локтями о стол, опустила подбородок на сцепленные пальцы и улыбнулась парню глазами. — Знаешь, у меня вдруг что-то аппетит разыгрался…

Щеки парня загорелись красным, взгляд потупился.

— Пойду тогда разогрею, — он небрежно подобрал со стола тряпку. — Через минут пятнадцать всё будет готово.

— Будем ждать, — голос Арины разнежился.

Как только Патрик ушел на кухню, Дэн посмотрел на неё с уважением.

— Ох уж эти девичьи чары, — подмигнул ей шериф.

— Пэт? — полюбопытствовал Матвей.

Арина слегка повела плечами.

— Да увязался, с самого утра не отлипает. — Она мельком посмотрела в сторону кухни, откуда послышался звук кастрюли. — Но он вроде ничего, довольно симпатичный…

Теперь настала её очередь краснеть и прятать взгляд. Последнее слово о внешности молодого работника «Берлоги» явно невзначай сорвались с её уст.

Однако Матвею наблюдать за Арининой застенчивостью было столь приятно, что он ощутил неожиданный прилив сил. Такая, с виду мелочь, могла говорить только об одном — жизнь потихоньку возвращается в своё русло. До полного к ней возражения ещё предстоит сделать немало, однако первые семена уже дают свои плоды.

Собиратель не стал выяснять у неё подробности. Просто погладил её по руке и ответил понимающей улыбкой на обращенные в его сторону карие глаза.

— Матвей… — произнесла она тем самым тоном, которым обратилась к нему ещё минуту назад. — Так что насчёт Лейгура?

Нет, он точно не отвертится. Придётся все ей рассказать. Всё, начиная со встречи с Дэном и заканчивая чистосердечным признанием исландца.

И он, чувствуя неприятную тяжесть в животе, принялся за свой рассказ.

* * *

— Да больше лей! — Дэна покачивало из стороны в сторону как маятник, а язык заплетался так, что Матвею не всегда с первого раз удавалось расслышать его пьяную речь. — Я все эти месяцы только и пил, что одну грязную воду. Надо бы это, того, организм прочищать!

Матвей исполнил его требование и долил немного. Дэн схватил рюмку, запрокинул голову. Его бугристый кадык стал ползать снизу вверх от быстрых глотков.

Наблюдающая за ним Арина хихикала, стеснительно пряча улыбку за кулаком. Сама она уже успела выпить две рюмки. Глаза девушки блестели от влаги, щеки покрылись румянцем.

Да и Матвей был под хмельком — пил, правда, не так рьяно, как его американский приятель, но всё же не злоупотреблял.

— Эй, Аринка, глянь сюда, — Дэн коснулся пальцем своего шрама на левой щеке, формой походящий на серп. — Видишь красоту эту? Так вот, что если я скажу тебе… — он вступил в бой с отрыжкой, прижал кулак ко рту, поборол её, продолжил: — скажу тебе… что это я его заполучил благодаря вот этому сукиному сыну?

Матвей слегка пихнул его вбок.

— Да хорош уже, Дэн.

— Нет, нет, пускай девчонка знает!

— Да, пускай я знаю, Матвей! — Она подцепила вилкой приправленный кусок китового мяса. — Люблю истории про шрамы.

Она явно подыгрывала Дэну.

Матвей отмахнулся. Чего уж, валяй.

Дэн размашисто вытер усы указательным пальцем — белые кусочки рыбы всё равно никуда не делись, — принял величественную позу и начал рассказ в манере шамана, травящего байки вокруг костра:

— Это случилось на вылазке в Канаде, помнишь? Как же этот городок-то назывался…

— Тофино.

— Он самый! Тофино. Мелкий такой городишко, считай деревня на западном берегу Канады. Та еще дыра.

— За исключением того, что на окраине этой дыры стоял завод по сборке смартфонов, — решил внести ясности Матвей. — А где стоит завод по сборке смартфонов, там и…

— … всякие детальки к ним, запчасти, и вся вот эта так необходимая хрень для этих вот штуковин. — Пальцем он щелкнул по своему ваттбраслету.

— Проще говоря, по моей специальности, — бросила Арина.

— Ага, ага, — спешно проговорил Дэн, — ну так вот, заходим мы на этот самый завод вместе вот с ним, начинаем обыскивать там всё и натыкаемся на долбаное волчье логово! Которое, вот ирония, находилось в офисе начальника.

— И чего вы⁈ — с пьяным интересом заявила Арина, переводя взгляд с шерифа на собирателя и обратно. — Перестреляли их?

— Куда уж там! У этого вот недоумка пушка заклинила, — он кивнул на Матвея, — а я успел только пару волчар подстрелить, прежде чем на меня кинулась здоровенная такая сука, видно за главную у них там. Башка размером с этот стол, клыки высотой с мой палец. Эта тварь повалила меня на лопатки и вцепилась в плечо. Во, глянь…

Он чуть приспустил куртку у левого плеча и показал следы от укусов, превратившиеся в белые отметины. У Арины от этого зрелища глаза на лоб полезли.

— Я уж думал: «Ну всё! Так позорно подохнуть от волчьей пасти!» Не от мерзлячей, как положено собирателю, а от волчьей! Но тут подскакивает вот этот вот кадр… — Он снова пихнул улыбающегося Матвея в плечо, — вытаскивает нож и начинает резать эту волчицу как ненормальный. И так он увлёкся, что и меня полоснул заодно. Благо, опомниться успел вовремя.

Матвей стал тереть шею, чувствуя внезапно охватившую его неловкость.

— Но, несмотря на все прочее… — Дэн посмотрел на Матвея. — Жизнь он мне тогда спас, это верно. Убил эту тварь, и после мастерски заштопал меня, рану то бишь зашил. Это я и принял в качестве извинения.

Арина невзначай коснулась и своего шрама на виске, успевший давно затянуться. Виднелся лишь небольшой конец белой полоски, остальную же часть шрама прикрывали успевшие отрасти волосы.

— А потому… — Дэн взял бутылку, разлил всем остатки. — Я того, предлагаю выпить за… за… — Он надул щеки и, когда его озарило, выдохнул: — За умение накладывать швы!

Тупее тоста не придумаешь, но Матвей не возразил. Втроём они чокнулись и выпили.

К ним подошел Патрик. Его лицо выражало в высшей степени недовольство.

— Эй, Патрик! — Дэн схватил парня за рукав и крепко сжал, когда тот уже хотел было что-то им сказать. — Это китовое мясо… — взгляд шерифа переметнулся на мгновение к опустевшей тарелке, где теперь лежали одни лишь кости. — Это твоё китовое мясо вызвало во мне вкусовой оргазм. Ты, блин, чёртов гений! Лучший повар во всей чёртовой…

Глаза Дэна вдруг закатились, и его голова с грохотом рухнула на стол.

— Последняя рюмка явно была для него лишней, — заключила Арина с улыбкой.

И словно в подтверждении её слов в таверне послышался громкий храп.

— Я должен идти. — Патрик отстранился от спящего Дэна как от прокаженного. — Мне нужно выспаться перед завтрашним открытием. Постарайтесь здесь ничего не сломать, иначе мэр меня убьёт.

— Мы будем тише воды, ниже травы, — пообещал ему Матвей.

— Спасибо за ужин, Пэт, — сказала ему Арина. — Этот кит действительно вкусный, как ты и говорил.

Юноша просиял, хоть лампочку от прикосновения к нему зажигай.

— Правда? Тебе понравилось?

— Нам всем понравилось, — ответила Арина.

Патрик сминал в руках тряпку застенчивыми движениями.

— Рад слышать, — ответил он. — Ну, свидимся завтра.

После чего удалился на верхний этаж.

— Хороший парень, — произнёс Матвей, проводив того взглядом. — И готовит действительно вкусно. Интересно, где Кейт его откопала.

Но Арина молчала, никак не прокомментировав сказанное Матвеем. Её задумчивый взгляд застыл на Дэне, ногти скребли по столу.

— Мы же не бросим его, да? — в её внезапном вопросе послышался звон отчаяния. — Не бросим Лейгура?

Столь приятное опьянение, в эти несколько последних часов дурманящие своей приятной беззаботностью, растворилось с концами.

Он молчал. Ему нечего было ответить.

— Ты же нарочно молчал всё это время, да? — Она взяла его за руку. Большие карие глаза с надеждой воззрились на него. — Чтобы он не услышал и не настучал местным? — Она покосилась на Дэна.

— О чём ты? — не понял Матвей.

— Ну как о чём? О плане! Он же у тебя есть, да?

— Плане?

— Да Господи… Как вытащить Лейгура!

Он вытащил свою руку из-под её ладони.

— Нет никакого плана, — пробормотал он, уткнувшись в дно пустой рюмки. Ему всеми силами не хотелось встречаться с Ариной взглядами, боясь увидеть в её глазах презрение.

— Нет? Но разве…

— Он не хочет этого, Арин. — Матвей всё же посмотрел на неё, и, увидел в её глазах не презрение, а лишь негодование. — Я пытался, видит Бог, пытался уговорить его не делать этого, не сдаваться, но этот исландец упёртый как… — В глазах защипало, и он не смог найти слов, с чем бы сравнить упрямство Эйгирсона.

— Но ведь он не делал этого, Матвей. Мы оба знаем это.

— Я уже ничего не знаю, — его голова опустилась, и он запустил руки в сальные волосы.

«Может, он и впрямь сделал это? Убил Кольтера и дочь?» — слова эти почти слетели с его губ.

Арина вышла из-за стола, подошла к стене, облокотилась на неё рукой, и в этот миг Матвей ощутил, как между ними словно выросла стена. Молчали они долго, и молчание это, как эхо отражалось от стен гнетущей тишиной.

— Сначала Юдичев, а теперь вот Лейгур, — произнесла Арина и шмыгнула носом. — Знаешь, порой мне начинается казаться, что в Захваченных Землях нам всем было куда безопаснее, нежели здесь, в Антарктиде.

Матвей тяжело выдохнул, пытаясь выпустить всю накопленную за этот невыносимо трудный день тяжесть.

— Да, — ответил он, задумчиво посматривая на одинокий огонёк жировой лампы. — Иногда, и мне так кажется.

* * *

Его тяжелый сон стряхнула чья-то рука.

— Матвей? — донёсся откуда-то издалека голос.

Он поднял голову, тяжелую настолько, словно к затылку привязали булыжник. Попытался открыть глаза и вдруг ощутил, как этот самый булыжник треснул пополам, окатив его волнами пульсирующей боли.

— Матвей, ты как?

В помутневшем взоре стал всплывать деревянный стол, заблестели вилки, ложки и опрокинутая рюмка. От её вида к горлу подступила тошнота.

— Ты явно вчера перебрал.

Он поднял голову и увидел Машу. На её лице мелькнула понимающая, но одновременно осуждающая улыбка. Кажется, только она на всём белом свете умела совмещать в своей улыбке два совершенно противоположных чувства.

Матвей осмотрелся и увидел Дэна. Шериф сидел за барной стойкой и в одиночку опустошал стеклянный кувшин с водой. Заметив собирателя, он поприветствовал его слабым кивком.

— Ох, проклятье… — Матвей сжал пальцы на висках, в надежде унять больные толчки.

— Иначе и не скажешь. — Маша коснулась его шеи, приятный холод от её пальцев сработал как обезболивающее, временно уняв похмелье.

Тут на лестнице появилась Арина. Девушка спустилась в компании Нади, Эрика и Тихона. Все они, заметив очнувшегося Матвея, чуть ускорили шаг.

— Вот ты где… — обеспокоенно проговорила Надя, и подозрительным взглядом окинула Дэна, поставившего теперь пустой кувшин на стол.

— Ну… — Шериф сполз с барного стула, размял спину, — хорошо посидели.

Говорил Дэн холодно и не смотрел никому в глаза из собравшихся. Вся та горячая болтовня, перегаром разносящаяся из его рта прошлой ночью, исчезла без следа.

— Погоди, Дэн… — Матвей встал и попытался остановить его возле двери, пока та вдруг не открылась.

Собиратель уже приготовился увидеть Кейт и её недовольную гримасу при виде пленника, завалившегося в её святая святых. Однако там у входа стоял совершенно неожиданный гость.

— Мисс Коллинз? — с легким придыханием пробормотал Дэн.

— Ну наконец-то я вас нашла… — торопливо пробормотала она и забежала внутрь. За плечом у неё висел вещевой мешок из кожи, по-видимому сшитый её же руками.

— Что вы здесь делаете? — Дэн помог закрыть за ней дверь.

Стоя у входа, напротив собравшейся кучки незнакомых ей людей, она смотрелась очень одиноко.

— Сама не знаю… — неуверенный голос лишь подчеркнул сказанное ею. Взгляд женщины пробежался по всем собравшимся и остановился на собирателе. Рука потянулась к лямке вещевого мешка.

— Могу я?.. — Она указала на стол.

Матвей как язык проглотил. Он быстро закивал и выдвинул ей стул. Затем уловил непонимающие взгляды своих друзей и решил уладить это:

— Это… мисс Коллинз.

— Просто Хелен, — поправила она.

— Да, Хелен. Мы вчера общались с ней, когда расследовали убийство.

— Я сестра Марии, умершей жены Вульфа, — внесла Хелен чуть больше ясности. — Последний год его жизни мы были с ним достаточно близки…

Её руки сильнее сомкнулись на вещевом мешке.

— Я вас искала всю ночь, мистер Беляев. Расспросила о вас чуть ли не всех макмердевцев. — Она стала развязывать веревку своей ноши. — А потом вспомнила выражение: «Хочешь найти собирателя, ищи его в „Берлоге“. Лежит он под столом в обнимку с кружкой и тревогой».

— Метко подмечено. — Маша покосилась на Матвея, и в её глазах блеснул очередной легкий упрёк.

Матвея всё еще одолевало полнейшее недоумение.

— Почему вы искали меня, Хелен? — спросил он, наклонившись немного вперед.

Женщина увела взгляд, словно её охватило внезапное чувство стыда.

— Вчера после нашего разговора, — тихо начала она, глядя на свои руки, — я долго не могла прийти в себя. Все эти воспоминания… — Она глубоко вздохнула и подняла взгляд на Матвея, её глаза казались бездонными, а голос окреп: — Я видела вчера в ваших глазах, мистер Беляев, что вы искренне верите в его невиновность. И я подумала — такая уверенность не может возникнуть на пустом месте. У вас должны быть причины так считать.

Она опустила руку в мешок и стала вытаскивать одни за другим разные предметы: флягу, записную книжку, гаечный ключ…

— Что это? — быстро переводя взгляд с предмета на предмет, спросил Матвей.

— Вещи Вульфа. Единственное, что досталось мне от него. Все это я вынесла потом из их жилого контейнера.

На стол она положила медные проводки, связку старых ключей, карандаш. Один за другим из мешка появлялись разные предметы, как из рога изобилия всякого барахла.

Дэн с разрешения хозяйки вещей взял записную книжку и погрузился в её изучение.

— Вы просили меня вспомнить что-нибудь ещё насчёт Вульфа, но я рассказала вам всё, что помнила. Возможно, какая-нибудь из этих вещей поможет вам… — неуверенно пробормотала она.

К ней обратилась Арина:

— В таком случае вам следовала прийти пораньше, — она сложила руки на груди, глаза её сузились. — Мэр назначила казнь Лейгура на полдевятого.

— Сколько сейчас времени? — Матвей стал рыскать взглядом в поисках настенных часов или чего-нибудь, где можно узнать время.

— Восемь ноль две, — сверившись со своим ваттбраслетом, ответил Дэн и вернулся к изучению записной книжки.

У них оставалось менее получаса. Даже если они и найдут здесь что-нибудь, вряд ли успеют даже начать продолжение расследования.

— Я понимаю, я пришла слишком поздно, — ответила Хелен, — но я не притрагивалась к этим вещам со дня его смерти, и потратила кучу времени, чтобы их отыскать, не говоря уже о поиске вас.

— В следующий раз обязательно буду оставлять свою визитку. — Дэн захлопнул книжку и положил её в общую кучу к маленькому наследству Вульфа Кольтера. — Ничего интересного, обыкновенные записи автослесаря.

— А это что? — Надя подобрала некий предмет с круглой линзой. — Похоже на старую камеру…

— Ох… — Хелен с молчаливого разрешения Нади взяла Надину находку из рук. — Да, это она и есть, камера. Она принадлежала Сью…

— Дочери Вульфа, — объяснил не знающим Дэн, рассматривая остальные предметы. Борозды на его лбу стали глубже от размышлений.

— Кажется, та воспитательница, Тина, упоминала что-то про камеру, — вспомнил Матвей из вчерашнего дня.

— Вульф подарил ей это на седьмой день рождения, выкупил у одного собирателя. Она не расставалась с ней ни на минуту, снимала всё подряд. — Хелен вертела камеру из стороны в сторону, пытаясь разобраться, как она работает. — Кажется, он сломана.

— Можно взглянуть? — Арина протянула руку.

Хелен окинула девушку недоверчивым взглядом, но всё же отдала камеру.

— Может, найдём Кейт? — предложила Надя. — Попробуем уговорить её дать нам ещё время.

— Она не согласится, — ответил Матвей, полностью отдавая себе отчёт в сказанном. Уж очень хорошо он знал Кейт О’Салливан и твёрдость её слова.

— Да честно говоря… — Дэн отодвинул в сторону флягу. — Все эти вещи ни о чем не говорят. Вряд ли от них будет толк. — Он посмотрел на Хелен. — Но всё равно спасибо, Хелен.

Послышался щелчок. Из камеры в руках Арины выдвинулась маленькая крышка.

— Хм, ничего серьезного. — Она подобрала со стола карандаш и стала возиться им во внутренностях камеры на манер паяльника. — Всего лишь отошло пару контактов.

Закончив починку, она щелкнула крышкой, закрыв панель, а потом стала разглядывать камеру с разных сторон. Отыскав едва заметную кнопку, нажала на неё. Аппарат издал жужжащий звук, и сбоку показался экран, размером с детскую ладонь. Включившись, он отобразил плейлист с датами.

Арина протянула камеру обратно в руки Хелен.

— Ох… — вновь вздохнула женщина. Уголок её рта приподнялся в лёгкой улыбке.

Она коснулась экрана, и маленький динамик издал шершавый звук. Все собрались за спиной Хелен и всмотрелись в маленький экран. Камера, покачиваясь, следовала за спиной худого мужчины и находилась где-то на расстоянии его пояса.

— А мы с папой… — раздался звонкий, затесавшийся в шуме динамика голосок, — идём смотреть на северное сияние!

— Сьюзи, не отставай! — послышался голос отца.

Заснеженные горы расплылись в быстром движении и сменились на круглое лицо девочки. Она улыбнулась зрителям беззубой улыбкой и махнула рукой. — Всем привет!

Со стороны Хелен раздалось дрожащие дыхание.

Девочка прижала камеру к себе и прошептала:

— Папа сказал, что это место очень любила мама. И что там очень красиво.

— Сьюзи!

— Иду, папочка!

Картинка моргнула и сменилась на зелено-жёлтые отблески авроры, волнами переливающейся в чёрном, звездном небе. Камера виляла из стороны в сторону, словно пытаясь захватить всю эту красоту разом.

— Прислушайся, доча… — раздался шёпот рядом. Самого Вульфа в кадре не было видно, а лишь идущий с его стороны пар от дыхания. — Слышишь?

— Что слышу?

— Она говорит. — Из левой стороны кадра появилась рука, указывающая на небо. — Аврора говорит с нами.

Изображение приблизилось к небу, к светло-зеленым лентам, танцующим в небе свой медленный танец, задержалось там на минуту и завершилось.

В помещении разлилась странная тишина.

Большой палец Хелен заскользил по остальным плейлистам, коих, благодаря стараниям юного оператора, собралось немало.

— Боже, я и не знала, что она так много…

Женщина вдруг осеклась. Её мокрые глаза неотрывно смотрели на дисплей.

— Что? — Матвей помахал ей рукой, привлекая внимание. — Хелен, что такое?

— Последняя её запись… — она сглотнула, — двадцать второе января этого года…

— А что? — Маша подключилась к разговору. Её растерянный взгляд бегал от Матвея к Хелен. — Что случилось двадцать второго января?

— В этот день её убили, — ответил Дэн, и лицо его побелело как мел.

— Включай. Включай же! — потребовал Матвей, едва не сорвавшись на крик.

Большой палец коснулся повёрнутого набок треугольника. Запись пошла.

На этот раз Сью разыгрывала небольшую сценку со своими игрушками из металлической мышки и деревянной птицы, разместив их на стуле за крохотным столиком, сделанного из банки. Эти самые игрушки лежали сейчас прямо перед ними, на столе.

— Сэр Чирик, могу я предложить вам стаканчик кипятка? — поинтересовалась Сью, отыгрывая роль галантной мыши.

— Нет, благодарю вас, сэр Шмыг, — вежливым и певучим голоском ответила девочка. — Но благодарю вас за…

Сценка прервалась тремя быстрыми ударами в дверь, небольшая пауза, добавилось ещё два чётких удара.

— Ох, а вот и наш обед, сэр Чирик!

— Как вы думаете, что сегодня будут подавать?

— Не знаю, не знаю, но мне хочется пирога.

— С мясом?

— Нет, с клубникой.

— Но вы же никогда не пробовали пирога с клубникой!

— Да, но очень хотелось бы… — теперь голос принадлежал не игрушкам, а самой Сью.

Неожиданно в кадре раздался шум, какая-то возня, звук ударяемой об пол посуды. Из фокуса пропало маленькое застолье сэра Шмыга и сэра Чирика, и сменилось на занавеску, которой разделяли спальню и прихожую контейнера.

— Папочка? — послышался напуганный детский голос.

Шум борьбы продолжался. Слышались стоны, всхлипы, кряхтение, быстрое дыхание.

Сьюзи подошла к занавеске, сдвинула её край.

От увиденного в маленьком экране у Матвея по спине пробежали мурашки ужаса. Хелен ахнула и подавила едва вырвавшийся наружу крик.

— Быть этого не может… — ошеломленно промолвил Дэн и отступил на шаг, будто происходившая там борьба не на жизнь, а на смерть вот-вот выпрыгнет за пределы экрана.

Глава 18 Нет выбора

Матвей сломя голову бежал по улицам «Мак-Мердо», его сапоги оскальзывались на грязи, сбивали холмики снега. В груди нещадно клокотало, в глотке ощущался металлический привкус. Щеки зардели от утреннего мороза.

«Ещё есть время, есть время…» — стучало у него в висках.

На пути возник один из местных, мужчина с тяжелой поклажей за спиной. Уткнув задумчивый взгляд себе под ноги, он и не заметил бегущего на него Матвея. Короткий миг, и макмердовец уже лежал на земле, тряся руками и ногами, как опрокинутая брюхом кверху черепаха.

«Ещё есть время…»

Его охватил приступ тревоги, и он быстро окунул руку в карман куртки. Пальцы нащупали металлическую поверхность камеры, единственное доказательство невиновности Лейгура.

«Всё хорошо, она здесь, с тобой. А теперь ускорься».

Он не думал ни о чём, кроме пути. Теперь мир для него сузился в тонкую дорожную линию между ним и портом, где прямо сейчас шла подготовка к казни. Ни люди вокруг, ни холод, ни даже мерзляк, появивись он сейчас перед носом, не заставили бы Матвея Беляева остановиться.

Жилые блоки пролетали мимо один за другим, как и укрытые наполовину шарфами лица зевак, проносящихся мимо.

Господи, он сейчас отдал бы всё тепло этого мира за простенький снегоход! Лишь бы успеть.

Он срезал одну из улиц, едва не сбил очередного макмердовца и вдруг оказался возле полицейского участка, из которого как раз вышло двое законников. Головы накрывали капюшоны, глаза закрыты ветрозащитными очками. Не обращая на них внимания, Матвей продолжал бежать, пока за спиной не раздался оклик:

— Эй! Стой!

«Только не сейчас, не сейчас!..»

— Остановись, или будем стрелять!

— Дерьмо…

Матвей подчинился и едва удержался на ногах. Он быстро развернулся и увидел два направленных на него прицела винтовок.

«Дерьмо…»

— Мне нужно срочно попасть в порт…

— Стой где стоишь. — Один из законников стал медленно приближаться к нему. — И подними руки, чтобы я их видел!

— Невинный человек может погибнуть! — не сдавался Матвей, чувствуя, как вторая его половина готова вот-вот сорваться с места, невзирая на опасность. — Прошу вас, вы должны…

— Подними руки!

Собиратель, не скрывая раздражения, поднял руки.

— Ты что-то украл?

— Что? — Матвей опешил. Он ожидал услышать что угодно, но точно не это.

— Ты так несешься, будто что-то украл.

— Вы что, оглохли⁈ — закричал Матвей. — Я бегу в порт! Остановить казнь!

Охранник приблизился к нему вплотную.

— Ты пойдёшь с нами.

— Я никуда не пойду, мне нужно…

Сзади послышался голос:

— ЭЙ!

Нагнавший его Дэн стоял над лежащим лицом вниз охранником, держа его оружие в руках. Законник резко обернулся в сторону своего обезоруженного напарника. Матвей не медлил, набросился на него сзади и обхватил руками.

Раздался одиночный выстрел.

Законник прижимал винтовку своим телом, еще и намертво вцепившись в неё руками. Отобрать её потребовало от Матвея неимоверных сил, а главное — времени, которое таяло у него на глазах из-за всей этой возни.

Над головой раздался щелчок затвора. Дуло винтовки упёрлось в затылок законника, и тот вдруг резко перестал елозить и сопротивляться.

— Оружие, живо, — потребовал Дэн.

Тот вяло подчинился.

Матвей быстро встал, ощутив щелчок в коленях. За плечом у стоящего рядом Дэна он увидел Надю, она одним коленом уперлась в позвоночник первого законника.

— Беги, Матвей, — велел ему Дэн, — мы за ними присмотрим.

Матвей быстро пролепетал слова благодарности и быстро побежал за полицейский участок. До порта оставалось совсем немного.

* * *

С него сняли всю тёплую одежду, оставив мёрзнуть в одном только свитере и кожаных подштанниках. Лицо обжигало колючим морозом, изрезало невидимыми лезвиями. Тепло затаилось глубоко внутри, отдавая свои остатки жизненно важным органам.

Человек двести макмердцевцев пришло понаблюдать за последними минутами жизни Лейгура Эйгирсона. И хоть он не видел лица каждого из них — все они скрывались за шарфами, масками или капюшонами, — он ощущал их присутствие как сдвигающуюся на него толстую бетонную стену с железной проволокой и намазанным ядом на их колючках.

Они ненавидели его. И не нужно было обладать даром чтения мыслей, чтобы угадать, какие мысли ворошили их умы прямо сейчас.

Дуло автомата пихнуло его в ребро.

— Двигай.

Несколько шагов по бетонной пристани, и вот он уже на её краю. Лейгур опустил взгляд и увидел прорубь с чёрной водой, одиноко выдолбленную в ледяном море Росса. Один из сопровождающих его надзирателей шепнул ему на ухо, что её приготовили сегодня утром как раз для него.

— Не шевелись, — приказал холодный голос позади. Холодный, как всё это чертовски затянувшееся утро.

Лейгур почувствовал, как вокруг его ног стали туго затягивать верёвку. Руки они связали перед тем, как он покинул камеру ещё полчаса назад.

Покончив с верёвкой, охранник подтолкнул его немного вперед, и теперь он стоял в паре сантиметрах от своей мокрой, ледяной, жуткой могилы.

Тишину разразил властный голос мэра «Мак-Мердо»:

— Лейгур Эйгирсон!

Он не обернулся в её сторону и заметил лишь боковым зрением, как она стояла на крыше вездехода, доставившего её к месту казни.

— Вы обвиняетесь в хладнокровном убийстве двух человек: Вульфа Кольтера и его дочери Сьюзи Кольтер. По законам станции «Мак-Мердо», наказание за подобное злодеяние одно — смертная казнь.

Последние два слова эхом отдались у него в мыслях и прозвучали как предупреждение остальным.

Зрители оживились, начали перешёптываться, приправляя смертный приговор проклятиями.

— Обвиняемый сам признал свою вину! — обращение мэра на этот раз прозвучало в сторону собравшихся.

И тогда Лейгур позволил себе обернуться через плечо и посмотреть в сторону макмердевцев. Взгляд с надеждой выискивал знакомые лица друзей. Никого.

Возможно, оно и к лучшему. Не пристало им видеть всего этого.

— Шериф Сайто, приведите казнь в исполнение.

— Слушаюсь, госпожа мэр, — раздался голос позади.

Глубокий вдох расцарапал горло холодным воздухом. Его последний вздох. Он поднял голову к небу и закрыл глаза, рисуя перед собой образ Сольвейг, её милые морщинки возле глаз, тёплую улыбку, золотистые, как пшеничное поле, волосы.

Теперь умереть было вовсе не так страшно.

Стало тихо. Весь мир для Лейгура в одну секунду накрыло пеленой безмятежности.

— СТОЙТЕ!

Слух вновь обострился. Холод опять стал кусать ляжки, руки, шею…

Вместе с толпой Лейгур обернулся в сторону кричащего. К вездеходу мэра, запыхавшись, ковылял из последних сил Матвей, болтая головой из стороны в сторону.

— Боги… — прошептал сквозь зубы Лейгур.

Собиратель задержал на мгновение на нём взгляд, а после рухнул возле колеса вездехода. Его рука нашарила в кармане нечто странное, коробочку чёрного цвета — Лейгур никак не мог разобрать отсюда, что именно это был за предмет. Он что-то пробормотал несвязное в адрес мэра и заставил её взять предмет.

Через мгновение Лейгур разглядел в таинственной вещице старую камеру в ретростиле, которую, на волне популярности к тому времени, стали перевыпускать в начале шестидесятых. Кажется, даже у него в юности была подобная.

Мэр смотрела в крохотный экран, гудение толпы нарастало. Охранники размяли плечи, готовясь сдерживать возможный людской натиск.

Лейгур не спускал взгляда с лица Кейт и наблюдал, как выражение её лица совершенно не менялось. Лишь веко левого глаза затрепетало на короткий миг.

Она закрыла экран на камере, бросила задумчивый взгляд в сторону моря и затем обратила его в сторону причала, к шерифу Сайто.

— Отпустите его.

Гул зевак возрос огромной волной.

Лейгур почувствовал, как по спине побежали мурашки.

— Мэм? — неуверенно спросил шериф.

— Вы что, шериф, оглохли? — раздался стальной и требовательный голос. — Немедленно развязать и одеть в тёплую одежду!

Шериф кивнул своему помощнику, и тот взялся за исполнение приказа. Лейгур, находясь в полнейшем недоумении, смотрел на пытающегося отдышаться Матвея. Собиратель встретил его взгляд и уголок его рта дёрнулся в улыбке.

— Шериф Сайто, — вновь раздался голос мэра.

Шериф на этот раз не ответил, а лишь слегка поклонился.

— Ты знаешь, где живёт Тео Эллери?

— Эллери? Рыбак? Да, знаю.

— Немедленно задержи его и приведи в участок. — Теперь мэр обернулась к негодующей толпе. Она подняла руки, призывая всех к спокойствию. — Дорогие макмердовцы произошла чудовищная ошибка. Мы нашли настоящего убийцу семьи Кольтеров. Это Тео Эллери.

Но услышав это, в толпе поднялся ещё больший гул непонимания и возмущения.

— Прямо сейчас я начну выяснять все обстоятельства этого преступления, и обязательно всё вам сообщу.

И пока всё это происходило, Лейгур, не отрываясь, смотрел на Матвея, а Матвей на него.

— Вот до чего же ты упёртый сукин сын, Матвей Беляев… — прошептал Лейгур в пустоту.

* * *

Тео удалось задержать лишь вечером, в порту, когда он прибыл с ежедневного рейда. Со стариком люди шерифа не церемонились: повалили на живот, заковали в наручники и доставили в полицейский участок. Там его ждала мэр собственной персоны, шериф Йошито, Дэн, Матвей и Хелен, которой не терпелось оказать убийце особый приём.

— Я буду держать себя в руках, обещаю, — клялась шерифу женщина, хоть её взволнованный голос и выдавал обратное.

Все пятеро ютились в тесной комнатке допроса, устроившись на стульях вдоль стены. Со стороны они выглядели как группа присяжных. Не сидела одна только Хелен, расхаживая из стороны в сторону.

— Мисс Коллинз, — обратилась к ней мэр и указала на стул по соседству. — Сделайте одолжение…

Из коридора донеслись умоляющие завывания, вели заключенного. Все, кроме мэра, невольно поднялись со своих мест. Дверь открылась.

Трясущийся словно парус во время шторма Тео Эллери, оказавшийся в поле зрения нескольких человек, разинул рот. В глазах отражался ужас, непонимание, страх. От него пахло рыбой и мочой.

В тесном помещении раздался звонкий удар пощечины.

— Ублюдок… — прошипела она и нанесла ещё один удар. — Сволочь! — Сжала кулак и двинула пленнику в нос. На огорошенном лице старика заблестели слёзы. — Как ты мог⁈ Как ты…

Кейт щелкнула пальцем.

Один из охранников, сопровождающий Тео, осторожно взял Хелен под руку.

— Не трогай меня! — рявкнула она и вырвалась из его хватки. Затем вздохнула и села рядом с мэром, откуда не переставала сверлить взглядом убийцу.

— Садитесь, мистер Эллери. — Шериф Йошито указал на одинокий стул возле стены.

— Моя внучка… Ирэн… — скрипучим, старческим голосом произнёс он. — Могу я с ней поговорить?

— Садитесь, мистер Эллери, — более настойчиво повторил Шериф и положил ладонь на рукоять пистолета за поясом.

Тео сглотнул. Он взглянул на стул, походивший на молчаливого стража, и сел.

Йошито взял небольшой столик и поставил его перед заключенным. На его поверхность он положил экран планшета.

— Эту запись мы нашли сегодня, — объяснил шериф и нажал на экран. — Её сняла покойная Сьюзи Кольтер.

Тео вновь сглотнул, и теперь в его глазах — Матвей отчётливо это заметил, — отразилось полное принятие неизбежного.

Видео стало проигрывать ровно с той самой секунды, когда малышку оторвали от разговора с сэрами Чириком и Шмыгом странные звуки. За сдвинутой занавеской происходила бойня. Навалившийся всем телом Тео из прошлого наносил жестокие удары большим ножом в живот Вульфа Кольтера. Его удары были хаотичны, жестоки.

— Папа!

Камера из рук Сью упала, и картинку разделила надвое кривая трещина. Словно немой свидетель объектив снимал нижний край занавески, который вдруг дернулся. Тео зашел к ней, сбив камеру ногой, и та повредилась ещё сильнее — в картинке появились помехи. Однако в её беспристрастный взор попадает девочка, рыскающая глазами вокруг в поисках укрытия.

— Ты не должна быть здесь… — звучит странный, хрипящий голос. — Сьюзи, миленькая, ты не должна быть здесь.

Девочка нашла убежище под столом — не самое лучшее, но единственное, имеющееся в этом скромном жилом контейнере. Она бросается в укрытие, но Тео хватает её за волосы.

В камере раздаётся душераздирающий вопль и мольба о помощи.

— Ты не должна быть здесь…

Картинка на камере снимает всё хуже, появляются помехи и внезапно жуткие крики жертвы утопают в белом шуме.

Наступило тревожное молчание.

Матвей всмотрелся в лицо Тео, в залёгшие морщины вокруг опухших от слёз глаз, в широкие ноздри с седыми волосками, жадно втягивающие спёртый воздух. При взгляде на этого старика в голове рождалось лишь одно чувство — жалость. Назвать его убийцей язык не поворачивался несмотря на увиденную запись.

Тео Эллери на экране планшета и сидевший напротив него хнычущий старик казались совершенно разными людьми.

«Уж не имеется ли у него злобный двойник?»

Тишина нарушилась холодным как сталь голосом Кейт:

— Почему ты это сделал?

Тео молчал. Его дыхание участилось, глаза не отрывались от стоп-кадра на планшете с белым шумом.

Шериф Сайто громко ударил кулаком по столу перед заключенным.

— Госпожа мэр задала тебе вопрос! — гаркнул он.

Тео вздрогнул.

— Они заставили меня… — заскулил он.

— Кто заставил? — Шериф встал у заключенного за спиной.

— Люди мэра… — пробормотал он, склонив голову. — Мойры Мёрфи, да гори она в аду…

Мэр и шериф обменялись короткими взглядами.

— Она велела тебе убить Кольтера? — подключилась к допросу Кейт.

— Да. То есть, не она лично мне велела, а её люди, законники.

— Почему? Что такого сделал ей Кольтер?

— Он… — Тео шмыгнул носом, загоняя обратно сопли. — Его сочли ненадёжным и решили убрать.

— Ненадёжным? — Йошито положил руки на плечо старика, крепко стиснул пальцы и произнёс ему в ухо: — Ты можешь говорить конкретнее, дьявол тебя раздери!

— Вульф работал на неё, на Мойру…

— Грязная ложь! — возразила Хелен и вскочила с места.

Сидевший рядом Дэн вытянул перед ней руку, не дав в очередной раз накинуться на заключенного.

— Взгляни на меня, Хелен! — взмолился Тео, его глаза наполнились влагой. — Какой мне прок лгать тебе, а? Ты думаешь, я хотел убивать его⁈ Мёрфи не оставила мне выбора!

— Ах, она тебе выбора не оставила, грязный ты сукин…

— Довольно! — раздался строгий голос мэра. — Будет ещё время выяснить отношения. И предупреждаю тебя последний раз, Хелен Коллинз, ещё хоть одна подобная истерика, и я попрошу шерифа Сайто выпроводить тебя вон, тебе это ясно?

Хелен молчала.

— Я не слышу ответа.

— Ясно. — Женщина медленно села обратно со сжатыми кулаками.

— Очень на это надеюсь. — Кейт повернулась к Тео. — Я хочу знать, что именно связывало Вульфа Кольтера и Мойру Мёрфи.

— Я не знаю всех подробностей, богом клянусь, — пролепетал Тео. — Просто знаю, что он работал на неё, но что именно делал я понятия не имею!

Дэн прочистил горло и сказал:

— Госпожа мэр, позвольте…

Кейт медленно повернула голову и с легким пренебрежением посмотрела на бывшего шерифа «Мак-Мердо».

— Да, мистер Шутер?

— Когда мы начали это расследование, — Дэн кивнул на Матвея, — то нам удалось поговорить с одним из коллег Кольтера, мистером Вуйциком…

Дэн как можно короче передал содержимое их короткой беседы, произошедшей вчера утром, и в самом конце подытожил:

— Поэтому посмею предположить, что мистер Кольтер доносил людям мэра обо всех подозрительных беседах на территории гаражей, способные вывести Мёрфи на подполье.

— Я знала Абернати, того казнённого механика… — Кейт задумчиво потёрла подбородок. — Он поставлял нам запчасти…

На минуту в допросной повисло скорбящее молчание по давно убитому и почти никому не известному среди собравшихся Джорджу Абернати.

— Хорошо, если Кольтер действительно работал стукачом… — Кейт обернулась в сторону Хелен словно в ожидании её очередной истерики, однако этого не произошло. Женщина сидела молча, и её слегка подрагивающая челюсть подсказывала о принятии позорного клейма на её бывшем возлюбленном. — Почему Мойра решила избавиться от него? Что случилось между ними двумя?

— Я ничего не знаю об этом, — клялся Тео, приложив закованные руки к груди.

— На этот счёт у нас тоже имеется одно предположение, — вставил Дэн и обратил свой взгляд на скорбное лицо Хелен. — Мисс Коллинз рассказывала нам о характере Вульфа… — он провёл ладонью по шее, будто собираясь раскрыть интимную тайну. — Даже не знаю, как бы это назвать…

Но ему не пришлось. Вместо него это сделала сама Хелен:

— Крайне беспокойный и чрезвычайно тревожным. Полагаю, мистер Шутер хочет сказать, что казнь этого Абернати сильно задела его… — Её большие глаза обратились к мэру. — Да, теперь я понимаю, почему он был так сильно обеспокоен последние три месяца. Он всё говорил про Эйгирсона, но…

Она осеклась, не отыскав подходящих слов.

— Но он был лишь половиной всех бед, обрушившихся на его голову. — сказал Дэн. — Вульф Кольтер горько пожалел о сотрудничестве с Мёрфи, увидев, к чему всё это привело. Может он рассчитывал на что-то другое, связываясь с ней… но вышло так, как вышло. — Он поднял руки, словно желая сдаться. — Всё это только моя теория. Полагаю, правды мы теперь не узнаем никогда.

— Я… я не понимаю… — послышался отчаявшийся голос Хелен. — Почему он ничего не рассказал мне об этом? Почему скрывал правду?

Молчание.

— Возможно, — Тео шмыгнул и подался вперёд, — он не хотел тебя впутывать во всё это, или же ему просто было стыдно признаться в подобного рода заработке. — Его глаза метнулись к мэру. — Я выживал в те дни, госпожа мэр. Я и моя внучка. Её родители погибли, и кроме меня у неё не осталось никого! И уж лучше я буду чувствовать стыд и позор день ото дня, чем буду наблюдать, как медленно от холода и голода умирает моя Ирэн!

Кейт оставила его слова без ответа, хоть в её взгляде и проскользнуло нечто, что можно было бы назвать сочувствием.

— Как и мистер Эллери, — Дэн небрежно махнул рукой в сторону старика, — Вульф хотел поскорее заработать ватт, с одной лишь разницей, что Вульфу они были нужны для побега от прошлого и от возможной угрозы в лице Эйгирсона, одним словом — подальше от «Мак-Мердо». Он не хотел ждать несколько лет, пока накопиться достаточно ватт, не хотел так долго жить в страхе. И в итоге это желание обернулось для него заключением сделки с бывшим мэром…

Дэн снова сел на стул и вновь повёл плечами.

— И всё это, повторюсь, лишь мои догадки, сложенные на основе рассказов свидетелей.

На сей раз Хелен не выдержала и тихо зарыдала, уткнувшись глазами в запястья. Шериф Сайто снял с пояса флягу и протянул её женщине, но та в ответ лишь вскочила с места и вышла в коридор, громко хлопнув дверью.

— Что ж, — проговорил Йошито, — будем считать, что с мотивами бывшего мэра убрать Кольтера мы разобрались. — Шериф задержал взгляд на Кейт с виду ожидая её одобрения. — Теперь поговорим непосредственно о самом убийстве. Расскажи, почему ты это сделал?

— Я же сказал, меня заставили! — прыснул слюной Тео.

— Каким образом?

Голова старика склонилась вниз, послышался тяжелый вздох.

— Они забрали её, мою внучку, Ирэн, — шёпотом произнёс он. — Этот ублюдок, один из законников, встретил меня в порту, когда я вернулся из моря. «Настало время расплачиваться» сказал он мне и показал колечко, которое принадлежало моей девочке. Они похитили её, понимаете? Похитили!

— О какой расплате ты говоришь? — уточнил Йошито.

Плечи старика дрогнули, челюсть свела судорога.

— За полгода до этого, — начал он, — я взял у людей мэра в долг, чтобы пережить зиму. После смерти родителей Ирэн, мы потеряли всё, абсолютно всё! А получаемых с рыболовства ватт едва хватало для отопления и еды. У меня не было иного выхода.

— О чём ты вообще думал, когда брал в долг у этой сумасшедшей? — впервые заговорил помощник шерифа Трой, прежде остававшийся в тени.

— О чём я думал⁈ — прыснул возмущением Тео. — Прочисти уши, молокосос! Я думал об Ирэн, о своей внучке! — Его взгляд скользнул к мэру. Словно выражая сожаление, он произнёс: — Каждый выкручивался как мог в те дни: воровал, брал в долги, занимался контрабандой. Только так можно было выжить в «Мак-Мердо» того времени. Вам ли этого не знать, госпожа мэр!..

— Не отклоняйся от темы, — Йошито сел на край стола, лицом к Тео. — Сколько ты взял у Мойры в долг?

— Две батареи, одна из них наполовину пустая. Можно сказать — полторы.

Дэн присвистнул.

— Недурно.

— Даже этого хватило впритык, — с горечью в голосе ответил Тео. — И, разумеется, ни о каком погашении долга не могло быть и речи. Я думал, что мне удастся как-нибудь скопить, назанимал ещё кучу электричества у других рыбаков, но не смог набрать даже и половины суммы. — Он откашлялся, плюнул, уставился на стол. — И лишь часть долга, крохотную его часть, — подчеркнул он, — мне пришлось вернуть… сделав это… — Он мотнул головой в сторону экрана, и втянул ноздрями воздух.

И вновь тревожная и волнительная тишина коснулась их голов.

— Расскажи, как всё было дальше, — потребовал шериф. — После того, как похитили твою внучку.

Тео не торопился говорить. Его смирившийся взгляд наблюдал за собственным отражением в планшете.

— Мне дали всего несколько часов… — промолвил он спустя почти минуту тишины. — «Убьешь Кольтера или мы прикончим твою внучку, выбор за тобой», так они мне сказали тогда.

Кейт беспокойно заёрзала на стуле. Даже её стальные нервы дали осечку.

— Этот законник знал, что после вечернего улова я заходил к нему, к Вульфу, заносил им рыбёшку, а он переводил мне немного ватт. Такое небольшое подспорье по пути домой… — он ухмыльнулся. — Вульф рассказал мне про этот секретный стук… — Он ударил под столом три раза, прервался, и ударил еще два раза. — Просто просил меня так стучать, но никогда не говорил почему.

«Предостережение от людей бывшего мэра?» — предположил про себя Матвей, но не стал произносить это вслух.

— Времени мне отвели в обрез — жалкие минуты, чтобы отвести от себя подозрения. Половина моих ребят, рыбаки, знали, что я регулярно снабжал Кольтера уловом. Неизбежно я оказался бы первым в списке подозреваемых. Когда счет идет на минуты, хитроумных планов не составишь. Единственное, что пришло в голову — прихватить банку ворвани и разбрызгать её. Простая уловка, чтобы направить расследование на китобойцев.

— Поэтому ты и дал нам этот ложный след? — спросил его Дэн. — Когда рассказал про ворвань вчерашним утром?

Тео кивнул:

— Решил, что это может сработать.

— Из-за твоей наводки чуть не пострадал невинный парень… — на этот раз Матвей не остался в стороне, припомнив свой опрометчивый поступок.

— Я знаю, понятно? Знаю! Но разве вы не сделали бы то же самое для своей дочери или жены⁈ Не заставили бы страдать другого?

— Никогда, — отрезал Матвей.

— Значит, вы никогда не оказывались в подобной ситуации, уважаемый собиратель. И молитесь Богу, чтобы с вами такого никогда не произошло!

Матвей не стал ему ничего отвечать.

— Что было потом? — продолжал Йошито.

— Потом… — Тео облизал пересохшие губы, ему явно хотелось пить. — За полчаса до этого я… я не смог, понимаете? Не смог заставить себя сделать это. Поэтому для храбрости… занюхал Весельчака, много Весельчака.

Теперь загадка двух таких разных Тео — яростного зверя, запечатлённого камерой и относительно спокойного человека перед ним — обрела в уме Матвея ясность. «Весельчак» при передозировке вызывал чудовищную трансформацию: человек погружался в темные глубины подсознания, уступая контроль первобытной ярости. Человеческое начало тонуло, а на поверхность всплывало нечто звериное — бессмысленное бешенство в чистом виде, не сдерживаемое ни разумом, ни моралью.

— Зачем ты убил девочку? — Костяшки на руках шерифа побелели.

Тео молчал.

— Потому что она свидетель, так?

Тео продолжал молчать.

— Говори мать твою!

Удар наотмашь привёл старика в чувство.

— Да, да, потому что она всё видела! Она не должна была быть там! Не должна! Я думал, что она будет в детской группе! Откуда мне было знать, что Вульф забрал её оттуда⁈ — взревел он и вскочил с места. Йошито ловко вытащил из кобуры пистолет. Его помощник оказался медленнее, и оружие в его руках чуть не выскользнуло, упав на пол.

— Я был невменяем! — Лицо заключенного покрылось красными пятнами, слёзы еще сильнее налились влагой, а голос вдруг стал тише и жалостливее: — Но всё это я делал ради неё, моей любимой Ирэн… — Нижняя челюсть старика выпятилась, и он зарыдал. — Что теперь будет с ней? Боже…

— Сядь, — приказал шериф.

Тео опустился на стул, не прерывая сдавленного рыдания.

— Эйгирсон, — произнесла хладнокровно мэр. — Как он там оказался?

— Я… я точно не помню… — буквально впихивая в глотку воздух, произнёс Тео. — Запомнил лишь, что успел заметить, как он входит в контейнер сразу после меня. Мы разминулись с ним, едва не пересеклись… И тогда, тогда я счёл это подарком судьбы, понимаете? Все знали о случившемся между исландцем и Кольтером. Я так и увидел: Лейгур Эйгирсон, наконец отомстил за свою жену, хладнокровно убив семью Кольтер! Я отринул свой план с китобойцами и сразу же побежал к шерифу… — он взглянул на Дэна, — и всё ему рассказал.

— Хм, — Кейт обернулась к Матвею, — и для чего же мистер Эйгирсон направлялся в контейнер Кольтера?

Матвей ждал этого вопроса.

— Ты можешь лично задать ему этот вопрос, Кейт, — ответил он. — Но вот что я скажу: даже если он и собирался причинить Вульфу Кольтеру вред, то в итоге этого не сделал. Нет преступления, нет наказания.

Кейт ухмыльнулась.

— Как же рьяно ты защищаешь своего друга, Матвей! Такая слепая вера в этого человека может однажды встать тебе боком.

— Возможно, — согласился собиратель и отвернулся на мгновение, задумчиво глядя в пол. — Но, как и мистер Эллери, сделал свой выбор, так и я сделал свой. И если однажды Лейгур Эйгирсон предаст меня, я сам буду расплачиваться за свою ошибку.

И Кейт словно кошка с улыбкой промурчала:

— Смотри как бы кто-нибудь другой не расплатился за твоё доверие этому человеку…

Она поднялась со стула.

— Здесь мы закончили, — объявила она, смахивая невидимую пыль с куртки. — Полагаю, услышанного в этих стенах будет достаточно для завтрашнего обращения к макмердовцам.

Тео встал со стула и рухнул на пол, сжав руки в умоляющем жесте.

— Госпожа мэр, прошу вас… — он уткнулся лбом в пол, — моя внучка, без меня она обречена… Прошу вас…

— За кого ты меня принимаешь, Тео Эллери? — яростно возмутилась Кейт. — Тебе напомнить, ради кого погибли сотни славных макмердецев в начале этого года? Напомнить, как я на протяжении трёх лет каждый день подвергала свою жизнь опасности⁈ Встань!

Тео обратил на неё свой умоляющий взор и, покачиваясь, поднялся на ноги.

— Ради моего народа, Тео. Народа «Мак-Мердо», — твердо напомнила ему Кейт, глядя ему в глаза. — Ирэн Эллери одна из нас, и от меня она получит всё необходимое для жизни на станции.

Веки старика сжались, дыхание выразило облегчение.

— Спасибо, госпожа мэр… Спасибо.

— Уведите его в клетку, шериф Сайто, — строго велела мэр. — Завтра народ «Мак-Мердо» сам решит его судьбу. На этом всё.

Глава 19 Щедрое пожертвование

Скользящий по коридору гостиницы сквозняк заставил Матвея спрятать озябшие руки в карманах и застегнуть верхнюю часть куртки. Странно, но до всех недавних событий он обращал внимание не на холод, а лишь на стрелки часов. Теперь же, когда всё это осталось позади, ледяные ногти вновь резали кожу и царапали горло.

Скрипели половицы под ногами. Из оставшихся позади комнат доносились приглушенные стенами голоса. Из триста первого номера донеслась музыка, играли на гитаре.

Матвей добрался до конца коридора, к самому дальнему номеру 312. Постучал костяшками пальцев два раза и приоткрыл дверь.

— Это я, Матвей.

Ответа не последовало.

Матвей без приглашения зашёл внутрь и увидел нового постояльца «Берлоги» на эту ночь — Лейгура Эйгирсона. Исландец сидел на стуле и смотрел в окно, не шевелясь, словно мёртвый. На койке рядом стояла нетронутая тарелка с жареной рыбой и картошкой.

Собиратель закрыл дверь, взял за спинку один из стульев и поставил рядом с Лейгуром. Взглянул на его профиль — угрюмый и задумчивый. Пускаться в слова благодарности за спасения он явно не горел желанием, но Матвею этого было и не нужно.

Тогда он проследил за взглядом исландца в попытке выяснить, что же так приковало его внимание. Понять это не составило труда. Лейгур наблюдал за Эребусом, из жерла которого валил густой пар, растворяющийся высоко в ясном небе полярного дня.

Не отрывая взгляда от горы, Лейгур спросил:

— Как всё прошло?

Матвей наклонился вперед и сцепил руки в замок, размышляя, с чего бы начать?

— Тео будут судить жители «Мак-Мердо». Кейт собирается выступить завтра перед всеми, рассказать, как всё было на самом деле…

— И как же оно всё было на самом деле?

Матвей набрал воздуха в лёгкие, собираясь с силами. Страшно ему не хотелось вновь погружаться в гущу всего этого кошмара, но сейчас это было необходимо.

Как можно короче он рассказал другу обо всех причинах, побудивших Тео Эллери на этот ужасный поступок.

Выслушав всё до конца, молча, без единого комментария, Лейгур долго не отвечал, словно впал в забытие. Матвей хотел было его растормошить, но этого не понадобилось.

— Выходит, вчера в камере я сказал правду.

— Правду? — не понял Матвей.

— Что я убил Вульфа и его дочь. — Голова его опустилась ниже. — Я должен был простить его, Матвей. Перестать быть для него угрозой. Но я не смог заставить себя, не смог.

Глаз исландца дернулся, и собиратель заметил это.

Несогласие Матвея норовило вырваться наружу. Ты не прав! Ты не убивал их! Ты не мог знать, что творилось на душе Вульфа Кольтера! Ты…

Но зачем? Во имя чего пытаться убеждать его в обратном? Все пережитое за эти месяцы помогло понять Матвею одно: когда смерть взмахивает своей роковой косой и пожинает чью-то жизнь, растущие подле колосья станут винить себя в том, что росли чуть дальше, что судьбоносный ветер отклонил их в миллиметре от лезвия, что не смогли отвести удар, предназначенный другому. Винить в том, что видели, как заносится коса, но ничего не смогли сделать. В том, что выжили, когда другие — пали.

Матвей решил поступить проще и просто сменил тему. Взглянув на дымящуюся гору, он спросил:

— Твои… боги всё еще хотят твоей смерти?

Впервые с начала их разговора глаза исландца повернулись к нему, но всего лишь на короткий миг.

— Полагаю, — произнёс он, — у них ещё имеются на меня планы.

— Надеюсь, в их планы входит дорога со мной и остальными дальше, на юго-восток?

Уголок его рта дёрнулся в унылой ухмылке.

— Безусловно.

— Рад это слышать, — Матвей встал со стула. — Остальные скоро подтянуться к ужину. Будет хорошо, если ты спустишься. Нужно как следует подкрепиться и выспаться перед завтрашним днём.

Лейгур кивнул:

— Я приду.

Взгляд его вновь устремился к Эребусу, на идущие от него клочки дыма, и на где-то расположенный у его подножия курган, под которым покоилась его Сольвейг.

* * *

На утро следующего дня рядом со входом в «Берлогу» стоял огромный внедорожник, не оставшийся без внимания проходящих мимо макмердовцев. Бредущие по своим делам местные непременно останавливались поглазеть минуту-другую на чудо техники, несмотря на кусачий холод. Некоторые осмеливались подойти ближе, в желании получше рассмотреть «Титан». Забавно в эти минуты смотрелись детишки, подкрадывающиеся к внедорожнику, будто тот был спящим драконом.

Команда как раз заканчивала с упаковкой продовольствия в дорогу, когда в «Берлогу» зашла её хозяйка. Кейт тщательно вытерла подошвы своей обуви о щетинистый приходной коврик.

— Патрик, сделай чаю, — бросила она, вешая свою тяжелую зимнюю куртку на крючок.

— Да, мэм, — послышался голос из кухни.

Матвей подошел к мэру и прочистил горло.

— Ну? Что они решили?

От Кейт отдавало приятным холодом, когда она прошла мимо него.

— Жить будет, — ответила она буднично, словно речь шла о каком-то пустяке. — Угроза его внучке, безвыходное положение, всё это сыграло как смягчающее обстоятельство. Но убийство есть убийство, а потому Тео Эллери будет сидеть за решеткой, и сидеть очень долго. Возможно, до конца своих дней.

Кейт села за стол и размяла шею.

— Увидела вашу махину у входа, — сказала она с прикрытыми глазами. — Надеюсь, к открытию таверны вы уберете её оттуда?

— Через полчаса мы уедем, — ответил Матвей.

Она натянула на лицо вежливую улыбку.

Патрик подошел к ней с алюминиевой чашкой, из которой змейкой вился дым. Мэр сделал глоток и облегченно выдохнула.

— Кейт, нам нужно поговорить. — Матвей сел напротив неё.

— Вот как? О чём же это? — Она облизала губы.

— О Дэне. — Он посмотрел в сторону шерифа, стоявшего рядом с остальными. — Он едет со мной.

Кейт осклабилась и издала короткий смешок.

— Ты сейчас это серьезно?

— Серьезнее некуда.

Её лицо помрачнело.

— И речи быть не может. Он мой пленник и будет расплачиваться за содеянное до конца…

— Да за что я должен расплачиваться⁈ — взъерепенился Дэн, шагнув вперед. — Я прибыл на эту станцию в середине прошлого года, и…

— Дэн, заткнись, — одернул его Матвей, взглядом велев сесть на место.

Кейт оставалось невозмутимой.

— Короткий срок на посту шерифа, мистер Шутер, — сказала она, — не служит оправданием вашей непричастности ко всему злу, которое творили законники, находясь в вашем подчинении. Они убивали и пытали моих людей, делали маленьких детей сиротами, насиловали женщин…

— Я ничего этого не знал…

Кейт ударила по столу. Из кружки выплеснулся чай, оставив чёрное пятно на деревянной поверхности.

— Нет уж, мистер Шутер. — Её костлявый кулак сжался, а глаза сверлили опешившего шерифа. — Незнание не делает вас невиновным.

«Всё складывается куда хуже, чем я рассчитывал, — подумал Матвей».

— Дэн, вернись на место и не открывай рот, пока я тебе не велю, — грозно произнёс Матвей и обратился к мэру: — Я не собираюсь просто так брать его с собой, а хочу предложить тебе обмен.

Кейт заинтересованно сложила руки на столе.

— Корабль, на котором мы приплыли. Он твой. — Матвей ощутил некоторую вину перед покойным хозяином «Тумана», отдавая его в чужие руки. Но всё же, в глубине души он верил: Макс не стал бы возражать.

— Забирай его на нужды «Мак-Мердо» и всех его жителей, используй как вздумается, — продолжал Матвей. — Но Дэн пойдёт со мной.

— Нет, — твердо объявила она, покачав головой, — этого недостаточно для искупления его вины.

Вполне возможно хватило бы и корабля, до тех пор пока Дэн не открыл рот, разозлив её.

— Кейт. — Матвей говорил ровно, взвешивая каждое слово. — Он помог раскрыть преступление, нашел настоящего убийцу Кольтеров и спас невиновного…

Кейт молчала, и всем своим видом демонстрировала неприступность в своём окончательном решении.

Дэн вновь нарушил наказ Матвея и открыл рот:

— Госпожа мэр…

Матвей обязательно заткнул бы его снова, не прозвучи его голос любезно.

— Меня обманули… — Дэн осёкся и посмотрел в сторону. — А к чёрту это всё. Знаете, что, госпожа мэр? Да, я приложил руку ко всему тому злу. Следовал по указке вашей предшественницы, делал то, для чего и был приглашен на станцию — найти и уничтожить подполье. И до вчерашнего дня был глубоко убеждён, что я всё делал правильно. До вчерашнего дня…

Повисла долгая пауза.

— Я как будто превратилась в безразмерную копилку на паперти, — произнесла Кейт с горькой усмешкой. Она покрутила в руках чашку с остывшим чаем. — Один закидывает корабль, другой — пародию на раскаяние…

Её взгляд, холодный и оценивающий, на мгновение остановился на Дэне, заставив того невольно выпрямиться.

— А толку? — она поставила чашку с неожиданным стуком. — Копилка до сих пор легкая как пёрышко.

— И что может сделать её тяжелее? — без надежды спросил Матвей.

Мэр откинулась на стуле, скользнула взглядом по всем собравшимся, напоминая строгую мать, готовившую выволочку детям.

— Возможно, есть одна вещица, способная убедить меня распроститься с мистером Шутером.

— Какая?

Кейт предпочла начать издалека:

— До тебя дошли новости о захвате «Палмера» людьми Братства?

Матвей ухмыльнулся.

— Хочешь верь, хочешь нет, но все мы сбежали как раз оттуда.

— Значит, ты видел, на что способны эти фанатики. — Как именно они спаслись с лайнера, Кейт, по всей видимости, не особо интересовало. — Если им удалось взять одну из крупнейших станций Антарктиды всего лишь за одну ночь, значит ничто им не помешает явиться сюда, в «Мак-Мердо». Но я не собираюсь отдавать на растерзание свой народ каким-то вшивым пиратам во главе с этим психом Морганом. — Её рука крепко сжала край стола. — Только через мой труп.

— И что ты намереваешься сделать?

— Мы будем готовиться, все макмердовцы до единого, дети, женщины и старики. Мы будем ждать Братство и вгрызёмся им в глотки ещё прежде, чем те коснуться своими подошвами берега моей станции. Но для обороны мне нужно много оружия, взрывчатки, кораблей и… — Подушечки её пальцев сомкнулись друг на друге. — Вездеходов.

У Матвея застрял ком в горле.

— «Титан»⁈ — Маша не осталась в стороне. — Но мы должны…

Матвей жестом призвал её к тишине.

Он посмотрел на Кейт, в её расчётливый взгляд и железное лицо.

— Этот вездеход стоит пяти обычных, Кейт.

— Знаю. Именно поэтому и пошла тебе навстречу, Матвей. Эта громадина может сыграть важную роль в грядущей битве за «Мак-Мердо». И попрошу тебя заметить, мой дорогой… — Она наклонилась немного вперед и ласково прошептала: — Я могла бы отнять вездеход у тебя силой, прямо сейчас, как конфету у ребёнка! — Она щелкнула пальцем. — Но я всегда действую по принципу: сначала переговоры, а если не вышло… — Снова щелчок, на этот раз прозвучавший более угрожающим. — Поэтому теперь не ты, а я предлагаю тебе сделку.

Её раскрытая ладонь протянулась к нему.

— Я забираю твой корабль и вездеход, а ты берешь с собой мистера Шутера. И тогда мы сойдёмся на том, что моя копилка достаточно тяжелая и… довольная.

В нависшей над их головами напряженной тишине Матвей чувствовал, что как будто бы у него не было выбора. Как ни крути, Кейт О’Салливан хитрая стерва, хитрая и расчётливая. Думается ему, что она всё это задумала сразу, как только увидела «Титан» на борту «Тумана».

— Нам всё равно нужен вездеход, — сказал Матвей.

— Я отдам распоряжение. Вам подыщут что-нибудь в гараже.

Собиратель смотрел на ладонь мэра, взвешивая все за и против.

— Ладно, — он сомкнул её ладонь в мягком рукопожатии, закрепив сделку. — Будь по-твоему.

По лицу Кейт расплылась улыбка победительницы.

* * *

— Ну вот на хера ты это сделал, Матвей⁈ — Рука Дэна стиснула плечо собирателя.

Вся команда поднималась на борт «Титана», готовясь к последней короткой поездке внутри его просторного салона. Каждый имел при себе пухлый рюкзак с купленной провизией: еда, патроны, тёплая одежда.

— Я обещал тебя вытащить отсюда. — Матвей коснулся поручня и подтянулся на последнюю ступень. — И я сдержал своё слово.

— Да, но…

— Лучше бы тебе прикусить язык и залезть внутрь, — холодно произнесла Надя, возникнув за спиной американца. Она бережно прижимала к груди малыша Йована, завернутого в толстые меховые шкуры. — И еще я крайне настоятельно советую тебе с этой самой минуты начать оправдывать этот обмен между мэром и Матвеем, желательно действиями.

Пихнув ошеломлённого Дэна в плечо, она поднялась внутрь.

— Постой-ка… — прошептал он, голос его сорвался до едва слышного хрипа. — Это у неё там в руках… — Он судорожно сглотнул, словно сама мысль застряла поперек горла, не желая превращаться в слова: — … младенец?

Матвей кивнул.

— Откуда чёрт подери… — выдавливал из себя шериф.

— Расскажу всё по дороге, — предугадал его вопрос Матвей и протянул руку. — Но если тебе и дальше хочется вывозить тонны дерьма за местными, я тебя не держу, можешь идти.

Дэн взглянул на протянутую ему ладонь, обернулся в сторону жилых блоков, проходящих мимо зевак, кружащих в небе поморников.

Не сказав ни слова, он принял предложение Матвея и залез внутрь.

— Эй, мистер Шутер, — окликнула его Арина внутри вездехода. — Кажется, это принадлежит вам.

Веки Дэна слегка дрогнули при виде его шестизарядного револьвера, лежащего на маленькой ладони Арины, из-за чего он казался ещё более угрожающим.

Медленно протянув руки к оружию, Дэн принял его из рук девушки с выражением неподдельного трепета.

— Только он разряжен, — объяснила Арина.

Дэн понимающе кивнул.

— Спасибо.

Матвей тем временем последовал к водительскому месту. Усевшись поудобнее, он коснулся пластикового руля и провёл пальцем по приборной панели, оставив чистую дорожку среди тонкого слоя пыли.

— Поехали? — послышался голос Лейгура сбоку. Исландец уже занял место на переднем сиденье.

Матвей нажал на кнопку старта, и «Титан», протяжно зарычав, пробудился от длительного сна. Одна за другой загорелись панели: загруженная во внутреннюю память карта местности, радиолокатор для обнаружения расщелин, индикатор заряда аккумулятора, застывший на отметке 34% и ещё много других, неизвестных ему своим назначением экранов.

«Жаль, здесь нет Домкрата, он объяснил бы за что здесь отвечает каждая кнопочка — пронеслось в голове собирателя».

Он перевел рычаг автоматической коробки в режим DRIVE и нажал на педаль газа. Медленно и, не спеша, они ехали по улицам «Мак-Мердо».

Десять минут спустя, прошедшие в гробовой тишине, они прибыли к гаражам. Там их уже ждала собравшаяся в кучку толпа механиков, разглядывающая «Титан» словно диковинного зверя, прибывшего с далеких земель. Один из них, уже знакомый Матвею старший механик Генри Хикс, махал ему рукой, указывая место для парковки в гараже.

Матвей осторожно въехал куда показали и заглушил двигатель.

— Ну, вот и всё… — выдохнул он и обернулся через плечо к сидевшим позади. — Выходим. Ничего не забудьте.

Лейгур взял на себя ношу в виде трёх винтовок и ящика магазинов, оставшихся в вездеходе ещё с тех времен, когда они бросили его неподалеку от Медвежьегорска.

Встретивший их снаружи мистер Хикс в окружении своих подчинённых вяло поприветствовал Матвея, при этом не отрывая очарованного взгляда от неожиданно преподнесённого ему подарка.

— Да это ж чёртов танк, ей-богу. Сроду таких не видывал!

Матвей почувствовал, что самым лучшим решением будет скорее со всем этим покончить и отправиться в путь.

— Где вездеход? — спросил он.

— Так вот он стоит, ждёт вас.

Хикс указал в сторону гусеничного вездехода, чьи размеры были в два, а может, и во все три раза меньше «Титана». На передней части корпуса виднелись уродливые разводы ржавчины. Покорёженный передний бампер выглядел хлипко и наверняка мог отвалиться от лёгкого толчка ногой. Но самым неприятным была длинная трещина, рассекавшая лобовое стекло от края до края — бессовестно залатанная толстыми полосами почерневшей от мороза изоленты, которая, казалось, была приклеена там ещё со времен Адаптации.

— Её звать Марта, — горделиво произнёс старший механик. — Понимаю, видок у неё слегка потрепанный…

— Слегка? — Арина нахмурила брови. — Да она хоть сможет за пределы станции выехать и не сдохнуть?

— Не говори так! Я тебе больше скажу: если завтра вдруг ледниковый период накроет всю нашу планету и все воды на планете покроются коркой льда, Марта без единой поломки доберется отсюда до самой Гренландии! Говорю вам, не нужно судить её по внешности. Главное — что внутри!

— А мы туда вообще все влезем? — послышалось сомнение Дэна позади.

— Мы с ребятами уже её приготовили, провели техосмотр, зарядили на соточку. Ах да, и еще положили две батареи, по приказу мэра. В мешке, на переднем сиденье.

— Как щедро с её стороны… — прыснула сарказмом Арина.

— Что на счёт кислородных баллонов? — вмешался Матвей.

— Всё сделано. С кислородом у нас всё очень строго.

Матвей сделал себе пометку в голове: прямо сейчас проверить датчики давления в кислородных баллонах. Без этого они просто не пройдут через Антарктическое плато. Высота там — свыше трёх тысяч метров, и кислорода в воздухе ощутимо меньше.

— Ну… — Хикс хлопнул его по спине. — Если ко мне вопросов больше нет, желаю тёплой дороги!

И поспешил к остальным механикам, которые, подобно стервятникам, окружили «Титан». Наблюдая за их возней, Матвей не мог избавиться от щемящего его сердце чувства святотатства: ступая внутрь вездехода, все эти люди словно нарушали неписаный траур, оскверняли капище скорби. Их суетливые руки, громкие голоса и тяжелое дыхание безжалостно изгоняли призраков прошлого из салона вездехода, ставшего для Матвея чем-то большим, чем просто транспортным средством — молчаливым свидетелем событий, которые он ещё не скоро забудет. А может быть, и вовсе не забудет никогда.

— Ну что ж, — с горькой досадой произнёс Матвей. — Идём.

Внутри «Марты» было два ряда сидений, разделенные узким проходом. Восемь мест, не считая водительского и переднего, тесно прижимались друг к другу. У входа находилось несколько оружейных шкафчиков. Крышу и стены покрывал дополнительный утеплитель.

Матвей сел на корточки и проверил наличие баллонов под сиденьями — на месте. Коснулся сенсорного и исцарапанного экрана каждого из них, всех восьми штук, и проверил показания. Хикс не соврал, все они были под завязку наполнены кислородом, давление в норме.

— Я эту рухлядь им в задницы затолкаю, если она сейчас не заведется, — предупредил Дэн.

Когда внутрь зашла Надя, Матвей коснулся её локтя.

— Слушай, я должен тебе кое-что сказать.

Он указал ей на ближайшее сиденье. Женщина села, придерживая плотно укутанного малыша. Его большие и выразительные глаза смотрели на Матвея, отражая тёплый свет лампы.

— Что такое? — сказала Надя.

Матвей немного помедлил, подбирая слова.

— Путь к «Прогрессу», который нам предстоит преодолеть, проходит через Полярное плато, расположенное на высоте от двух с половиной, до трёх тысяч метров. — Он оглядел всех собравшихся рядом. — Все мы, так или иначе, почувствуем нехватку кислорода. У кого-то это пройдёт быстро, а кто-то не сможет даже уснуть. Некоторые из нас, как мы с Ариной, перенесем её проще, поскольку всю жизнь провели на высоте более трёх тысяч метров, тогда как у других может возникнуть одышка, тяжесть в голове, шум в ушах…

Его взгляд медленно упал на малыша, как бы намекая на причину всего этого разговора.

— Йовану будет особенно тяжело, Надь. Ему может не хватать воздуха, а потому… — он хлопнул по баллону под сиденьем, — ему придётся дышать через маску.

Надя отвела взгляд в сторону, её челюсть дрогнула.

— Может, нам стоит переждать здесь ещё немного? — предложил Эрик. — И добраться до этого самого «Прогресса» по воде?

— Я обдумывал эту возможность, ещё вчера, — сказал Матвей, ожидая подобный вопрос. — Но единственный на сегодня корабль в порту «Мак-Мердо», способный преодолеть путь отсюда до «Прогресса», это наш «Туман». Но, как вы все наверняка слышали, он нуждается в капитальном техобслуживании, а на это уйдёт уйма времени. Времени, которого у нас нет.

Матвей прочистил горло и продолжил:

— Кейт права, совсем скоро сюда заявиться Братство. Может это случится уже завтра, кто знает? В любом случае, сидеть и ждать их здесь я не намерен. Смею предположить — никто из вас не намерен.

Все тихо кивнули.

Матвей положил ладонь на малыша и почувствовал его тепло. После он взглянул в глаза Нади:

— Мы не сдвинемся с этого места ни на метр без твоего согласия. Если ты не хочешь подвергать риску Йована, то мы останемся здесь, попробуем поискать другие пути…

— Другие пути… — прошептала Надя и пальцем коснулась по лбу малыша. — Думаешь, здесь где-то неподалёку завалялся вертолёт? Потому что как по мне, единственный «другой путь» мог бы пролегать только по воздуху.

Матвей ухмыльнулся. Да уж, сейчас бы вертолёт им пришёлся бы как раз кстати. Жаль только ни одна станция в Антарктиде ими не владела.

— Плыть по морю — риск. Ехать на вездеходе — риск, — продолжала Надя, поглаживая большим пальцем малыша. — Скажи мне честно, Матвей, когда любой наш путь не сопрягался с риском?

— Пожалуй, никогда, — не задумываясь, ответил он.

— Никогда… — подтвердила она.

В салоне нависло понимающее молчание. Все расселись по местам и выглядели так, будто погрузились в глубокие воспоминания.

— Эти баллоны в норме? — Надя взглядом указала на один из них.

— Да, — ответил Матвей.

— А маски?

Собиратель взял одну из них, повертел в руке, осмотрев со всех сторон. Другие тоже взяли с него пример, и каждый проверил баллон под своим сиденьем.

— Всё в порядке, — заключил он и посмотрел на остальных, в ожидании замечаний. Никто не сообщил ни о каких дефектах.

Надя набрала воздуха в лёгкие.

— Ну раз так… — выдохнула она, — предлагаю выдвигаться.

Матвей подошёл к месту водителя, сел и нажал на кнопку старта. К счастью, «Марта» издала уверенный и грохочущий звук. Волна ощутимой вибрации пронеслась по салону.

Матвей взглянул на панель управления: никаких наворотов. Только спидометр, шкала заряда (Хикс не обманул, она показывала 100%) компас на торпеде и закреплённая на цепочку бумажная карта восточной части Антарктиды с нанесёнными карандашом метками.

Лейгур вновь занял переднее место, предварительно проверив наличие в мешке двух батарей.

— Заряжены полностью, — ответил он на вопросительный взгляд Матвея и втиснулся в крохотное пространство, подперев ноги в коленях.

Маша подошла к Матвею и положила руку на плечо.

— Как думаешь, доберемся мы на… «Марте» до «Прогресса»?

— Надеюсь, — не скрывая сомнения, произнёс Матвей. — Но поскольку нам по пути, сперва мы зайдём домой. На «Восток».

Матвей оглянулся через плечо. Арина стояла позади, и в её карих глазах он увидел тихое, но твердое согласие.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник