Fallout: Тот, кто бежит по острию

Глава 20

Паром шел через реку. Это была переправа чуть севернее дамбы Паркера, одно из мест, где жители Аризоны, которые по тем или причинам не хотели жить в землях Легиона, покидали свою родину, отправляясь в НКР. И я купил себе место на пароме, расплатившись крышками.

На моей голове было надето сомбреро, которое своими широкими полами прикрывало мои голову и плечи от палящего солнца. Я не знаю, сколько времени прошло, но я обследовал почти всю южную часть Северной Америки. Хотя, можно сказать, что и просто Америки, потому что Мексика, как мне стало известно, была аннексирована.

Вот только ее нынешние жители с этим не были согласны совершенно. Они разговаривали на испанском, пасли браминов, который почему-то называли просто «vacos». И в общем-то ничем не отставали по развитию от своих северных соседей.

У них там тоже были свои государства.

Перед тем, как отправиться в Мексику, я прошел через весь Техас, вплоть до радиоактивных джунглей на побережье Атлантического океана. Даже встретился с местным Братством Стали, но не повздорил с ними, хотя нашел их странными, и общего у них со знакомыми мне отделениями было только название.

Посетил другие южные штаты. Побывал в Новом Орлеане, в котором практически никто не жил: дамбы во время войны оказались снесены ядерными взрывами, и город затопило. Пообщался с реднеками Алабамы, где увидел целую кучу незнакомых мне флагов, которые, как утверждали местные, были истинным флагом довоенной Америки. Был даже во Флориде, в Майами. Видел какую-то дикую помесь Когтя Смерти и крокодила. Выжил, что характерно.

Потом двинулся на юг, оказался вовлечен в пограничные разборки в Эль-Пасо, даже немного поработал там наемником. Потом выяснил, что на территории Мексики находится целых пять разных государств, которые грызутся между собой. Я даже успел побывать в плену у войск Нового Мексиканского Государства, но сбежал.

Я не знаю, сколько прошло времени, двигался я на своих двоих, потому что грузовик бросил очень быстро, как только в нем закончилось топливо. Да и рассекать на чужой машине по более-менее цивилизованным местам было нельзя. Дни сливались один за другим, превращались в месяцы, а те в годы.

А я так и не нашел ни единого следа своих клонов. Их оставалось всего двое, и вероятность найти их стремилась к нулю. Однако я не сдавался, и продолжал упрямо топтать землю в поисках.

По моему разумению, клоны давно должны были осесть, найти постоянное место, устроиться на работу. Так ведь поступили все остальные. И у меня оставалось два варианта — либо отправиться обратно в северные штаты и Канаду, либо посетить то, что я так долго избегал.

Новую Калифорнийскую Республику. Место, в которое я никогда бы не пошел. Но я успел осознать, что мы с моими клонами достаточно сильно различаемся. Не знаю, программой Института это было, или они — нереализованные варианты моей судьбы, в случае, если бы я не искал их, а попытался сам осесть. Черт ногу сломит тут.

Поэтому я решил, что отправлюсь в НКР. У меня был какой-то иррациональный страх по этому поводу, я до сих пор боялся, что меня узнают, что вспомнят о моих прошлых прегрешениях и обо всем остальном.

Но прошло уже… Черт, да я даже не знаю, сколько конкретно времени прошло. И в курсе, что там сменилось уже несколько президентов. Да и все люди, фигурировавшие в той истории с аннексией Нью-Рино уже давно должны быть мертвы. Жизнь на Пустошах не щадит никого, и мало кому удается прожить столько, сколько я.

Я двинулся обратно в Аризону. И увидел, что Легион становится сильнее. Гораздо сильнее. Он поглотил Ту-Сан, дошел до почти самого берега, и все чаще происходили стычки с рейнджерами — я слушал новости во всех кафе по дорогах, баров-то практически не стало, потому что Цезарь запрещал алкоголь.

И все были уверены, что рейнджерам осталось совсем немного, и им придется эвакуироваться на тот берег. Они пропускали беженцев, но далеко не всех, людей было слишком много. К тому же они безжалостно отфильтровывали тех, кому можно было пройти на их базу от тех, кому нельзя. А этим изгнанным тоже нужен был золотой билет через Колорадо.

И очень быстро организовался бизнес по перевозке людей. Мне рассказали об этом, и я отправился в точку, откуда отходил один из паромов. Расплатился крышками — цена была высокой, но вполне подъемной, тем более что в деньгах я не нуждался.

И вот сейчас мы плыли на тот берег. Его было видно достаточно хорошо, да и в целом река здесь была не очень-то и широкой, да только вот паром полз достаточно медленно, ведь вместо двигателя тут было два человека, которые крутили ворота лебедок. Как они вообще их натянули?

Я стащил со спины рюкзак, открыл горловину и нащупал бутылку ядер-колы. Достал, открыл, привычно кинув крышку в карман, которую тут же проводил взглядом пацан, стоявший рядом с какой-то женщиной, скорее всего, матерью. Вокруг нее было еще пятеро детей — девчонки и мальчишки. А вот мужчины, отца, не было.

И я понимал, почему она хочет покинуть Аризону. Потому что их ничего хорошего там не ждет. Пацанов отправят в лагеря, где из них сделают легионеров, а девчонкам прямая дорога в рабыни.

Сделал несколько глотков. Конечно, газировка давно уже выдохлась, но она по-прежнему была достаточно сладкой, а еще в ней был кофеин. Если ее подавали холодной, как в некоторых заведениях, где все-таки нашлись батареи для того, чтобы запитать от них холодильник, то пилась очень легко.

Сейчас, увы, было не так. Согрелась.

Нам предстояло преодолеть Дюнное Море — так называли земли, номинально принадлежавшие НКР. Где-то там, кстати, было легендарное Свечение, которое до сих пор светилось по ночам, и которое обходили все, кому была дороги волосы, потенция и жизнь. Не знаю уж, что именно там находилось, но туда врезали грязной бомбой. Похоже, что действительно какой-то секретный объект.

Но мой путь должен был вести в Сан Диего — самый южный из крупных городов НКР. Или, как его называли сейчас, Сияние Дня. Оттуда я планировал отправиться в Могильник, если там никого не найду, то дальше, в Хаб. И так на север.

Вот ведь смешно будет, если кто-то из моих клонов решил вернуться в Нью-Рино. Я этого города избегал бы, как огня, но они были не мной, и это стоило принять. Интересно, что он там сделал бы? Ворвался бы в казино «Акула» и перебил бы всех Бишопов? На самом деле сил у синта-охотника на это хватило бы очень легко. Или превратился бы в вигиланта, который по ночам выходил на улицы города и убивал преступников, всякую мелкую шваль? Черт его знает.

Я сделал еще несколько глотков из бутылки, снова поймал на себе завистливый взгляд мальчишки. Он обливался потом, даже несмотря на то, что над рекой гулял легкий ветерок. Мне проще, я за время своих странствий успел привыкнуть и к жаре, и к холоду. Хотя, может быть, дело было как раз в модификациях Института, черт его знает.

Паром тем временем достиг середины реки. Я смотрел вверх. Где-то там была разрушенная прямым попаданием ядерной бомбы дамба. А выше еще одна, Гувера. И как я успел понять, в ближайшее время готовилась крупная заруба между Легионом и НКР за нее. Как за источник электричества и один из немногих путей в Мохаве, где можно устроить плацдарм для нападения на НКР.

Для обоих государств это была стратегическая цель. Потому что это был идеальный плацдарм для обороны. Есть, конечно, еще и дамба Паркера, но рейджеры пока держались. Хотя они доживали последние дни.

Легион оказался слишком силен. И если у них так поставлена разведка, если мой клон-фрументарий под видом рейнджера несколько лет служил у них, передавая сведения своему начальству… НКР, как ни крути, обречена. Внедриться в бюрократическую машину однозначно будет гораздо проще, чем в строгий военный порядок.

В несколько глотков добив бутылку, я спрятал ее обратно в рюкзак — штука ценная. В каком-нибудь поселении в нее можно будет набрать воды, закрыть крышкой, и вот тебе вполне себе запас воды. У меня, конечно, и так есть, да и гидратор на броне еще полон, но все-таки вода — это очень ценно. Я понял это в Луизиане и Флориде. Там воды куча, она практически везде и, сука, что характерно ни капли для питья. Ядовитая.

Захотелось курить, но я не рискнул. Мне не хотелось вступать в конфликт с соседями по барже. А они наверняка воспримут не очень позитивно то, что кто-то ни с того, ни с сего решил немного потравить воздух. Да и дети опять же. Они, конечно, все в свое время тоже начнут курить, но пока что поберегу их здоровье. Хотя рот уже слюной наполнился и потряхивать начинает. Наверное, от этой зависимости избавиться у меня уже не получится, и никакой детоксин не поможет.

— Дядя, а вы рейнджер? — вдруг обратился ко мне тот самый мальчишка, что завистливо смотрел на меня раньше.

— Тише! — шикнула на него мать. — Не приставай к человеку.

— Нет, малыш, — я присел на корточки. — Я не рейджер.

— А почему вы одеты, как рейнджер? — задал он следующий вопрос, проигнорировав мать.

— Не каждый, кто одет как рейнджер, является рейнджером, — пожал я плечами. — Внешность не всегда соответствует содержанию, парень. Тебе стоит запомнить это.

Он только повел плечами. Не факт, что понял. Я отметил характерные мозоли на его руках. Он явно помогал своим родителям и работал на посадках, уже с такого раннего возраста. Отношение к детям после войны значительно изменилось. Я читал старые книги, и знал, что к детям относились чуть ли не как к высшей ценности. Теперь же все иначе. Девочка — просто недоженщина, мальчик — недомужчина. И они должны помогать родителям, пока их не оженят, и не выпнут в собственный двор, где те уже сами должны будут вести хозяйство.

— Иди сюда, пацан, — решил я.

Он несмело двинулся ко мне. Мать посмотрела на меня неодобрительно, но я, тем не менее, промолчал.

— Умеешь стрелять? — спросил я.

— Ну, из винтовки я уже стрелял, — сказал он и пояснил. — Из пневматики по крысам.

— Уважаемо, — согласился я. — А вот из такого?

Я вытащил из кобуры «девятнадцать одиннадцатый», аккуратно спустил курок, чтобы он не выстрелил случайно. Самовзвода тут нет, так что ничего не случится.

— Нет, — с восторгом проговорил он. — А можно подержать?

— Держи, — я протянул ему оружие.

Мне почему-то стало грустно. Сколько мне сейчас лет? Да, наверное, уже хорошо за пятьдесят, точно я не считал. И ведь я так и не обзавелся ни семьей, ни детьми. Хотя шанс был, если бы не Грабители…

Да, если бы случайности на моем пути сложились чуть иначе, то жизнь наверняка повернулась бы совсем иначе. Вот так вот мы и живем.

Он взял пистолет, с восторгом покрутил его. Потом попытался потянуть на себя затвор, но я остановил его:

— Вот так делать не надо. Особенно без спроса. Хочешь стрельнуть?

— А можно?! — восторг в его голосе стал полным.

— Можно, — кивнул я. — Сперва прицелься… Ну куда-нибудь в воду, вон.

Он вскинул пистолет, его руки дрожали. Непривычно держать такую штуку, она ведь тяжелая, и даже двумя руками ее толком удержать невозможно.

— Локти чуть согни, легче будет, — подсказал я. — А теперь давай, взводи курок.

Он пошел легко под большим пальцем.

— И мягко нажимай на спуск.

Тут же хлопнул выстрел, и пуля выбила из воды фонтанчик. Гильза улетела в сторону, а мать тут же заверещала:

— Ты чему его учишь? Кем он теперь вырастет? Сам, видно, убийца, а теперь еще и моего сына решил?

— На Пустошах надо уметь защищать себя, — спокойно проговорил я, посмотрев на нее. — Да и вообще. Если мы сейчас высадимся, а на него нападут, я ему пистолет дам. А возможно, что и тебе. И будем все вместе отбиваться.

— Ну да, конечно, — хмыкнула она. — Тут-то его и убьют. И вообще, бандиты нас не тронут, с нас взять нечего. А вот тех, кто сопротивляться будет, точно перебьют.

Истеричный высокий голос бил по ушам. Пацан вложил оружие в мою руку, а я поставил его на предохранитель и вложил обратно в кобуру, расположив хлястик так, чтобы он не давал курку случайно спуститься. Такое оружие можно и на боевом взводе вполне безопасно носить.

— Ладно, пацан, иди к мамке, — проговорил я, а потом стащил с головы сомбреро и натянул на его. Хмыкнул — выглядело это достаточно забавно. Голова буквально утонула в шляпе.

Он тут же снял, сжал шляпу в руках и двинулся к семье. Я же поднялся и повернулся к берегу. Мы уже постепенно причаливали. По идее беженцы должны были собраться в какое-то подобие каравана, который уже должен был отправиться в Сияние Дня. Но я не планировал идти с ними. Караван — это всегда цель, хотя бы для того, чтобы нахватать рабов. Я же собирался идти в одиночку, так всегда больше шансов просочиться.

На твердую землю я спустился первым, и уже тут почувствовал, как у меня болят ноги. Когда ты на палубе, то всегда невольно включаешь их, чтобы компенсировать тряску. Сейчас это почувствовалось.

Нас встречали. Какие-то мрачные мужики в кожанках и вооруженные автоматами, пистолетами-пулеметами и дробовиками. Стали выгружаться и остальные, хватали свой немудреный скраб, и выбирались на берег. Лица у них разгладились. Наверное, дышали воздухом свободы, который был слаще, после тяжелого духа, который стоял у Легиона. Хрен его знает, что они там вообще думать могли.

— Эй, боец, — проговорил один из встречающих. — В Сан-Диего идешь?

— Ну вроде того, — ответил я.

— Пошли караваном, — ответил он. — С нами. Я тебе ставку охранника дам, стандартную, шесть сотен крышек.

— Крышек? — удивился я. — У вас же тут доллары в ходу.

— Ты не слышал что ли? — он удивился. — А по виду вроде местный. Ублюдки из Братства спалили плазмой золотой запас Республики. Доллары теперь ничем не обеспечены. Это просто бумажки, крышка идет один к четырем за них.

— Воюете с Братством? — озадаченно проговорил я.

Странно. В мое время наоборот, Братство и НКР относились к друг другу с уважением. Один из штатов вообще так и назвали — Максон, в честь одного из основателей этого полурелигиозного ордена.

— Ты из какой дыры выбрался? — спросил он.

— Не важно, — я махнул рукой. — Не пойду.

— Почему? — спросил он.

— Потому что одному просочиться будет легче.

— Я… — проговорил он. — Власти НКР платят по сотне за каждого, кого мы приведем. Четверть от этих денег твоя. Плюс к ставке охранника.

— Тебе так бойцы нужны? — спросил я.

— Тут дикие гули шалят, — ответил он. — Разбегаются откуда-то, черт его знает, мы понять не можем. Их много. А ты, видно, мужик опытный, так что не спасуешь. Короче, я платить готов, если пойдешь с нами.

Я хмыкнул. С другой стороны… Натурализоваться в Республике будет гораздо проще, если я приду с караваном. Ко мне отнесутся совсем иначе, чем просто к одиночке. К тому же по дороге я смогу послушать новости, сплетни, да и вообще побольше узнать о том, что тут творится. Почему бы и нет, в самом деле?

— Почему столько платить готов? — спросил я. Здесь явно был какой-то подвох.

— Потому что по пути сюда у нас половину людей порвали, — помрачнел он. — И гули эти… Странные какие-то. Дикие, но при этом как будто ими кто-то управляет. Так что помощь очень нужна.

— Ладно, — выдохнул я. — Пойду, почему нет.

***

Это был уже пятый день пути. Мы двигались по дороге на юг, в сторону Мексики. Это был единственный способ преодолеть Дюнное Море. Если по прямой, то до Могильника было бы гораздо ближе, конечно, но дороги тут тупо не было, из-за того, что в тех местах все оказалось засыпано песком, да еще и песчаные бури постоянно кружились.

Так что нам оставалось только пройти на юг, а уже потом свернуть на запад в сторону Сияния Дня. Из того, что мне удалось узнать в дороге, там все было не так просто. Власть НКР в последние годы в целом пошатнулась, а на окраинных штатах уже начали говорить об отделении и создании собственных государств.

Причин этому было несколько — неудачное вторжение в Баху, в результате которого погибла куча народа, не прекращающаяся война с Братством Стали, которое просто заваливалось мясом, и новая компания в Пустоши Мохаве. Да, как выяснилось, НКР уже добралось и туда, и даже закрепилось на дамбе Гувера. А с противоположной стороны напирал Легион, и дело шло к еще одной войне.

Хотя не только на окраинах было неспокойно. В Хабе, через который до сих пор шло все снабжение, взбунтовались против доллара и заставили Сенат снова признать крышки в качестве валюты. Причем обменный курс в действительности был не в пользу доллара. Это в целом забавно, то, что крышки признали в качестве денег повсеместно, ведь почти по всей Америке, где я не путешествовал бы, принимали крышки. Несмотря на то, что курс везде все-таки был разный, и товары стоили тоже по-разному.

Наверное, если бы я хотел, то мог бы хорошо подзаработать, проведя караван через Америку. И уверен, у меня это получилось бы, опыта мне не занимать. Но такой цели передо мной не стояло, да и денег было завались. Я на самом деле мог даже не торговаться с караванщиками, их деньги большой роли не сыграют. И если бы мне не нужно было бы натурализоваться, я бы двинул через Дюнное Море напрямую. И наверняка прошел бы благодаря своим навыкам и модификациям Института. Нужно было просто воды набрать с собой побольше.

Я просто шел вместе со всеми, слушал разговоры и думал. Впереди был дозор, и у них была налажена связь с помощью довоенных раций, так что о проблеме бы нас предупредили.

Пейзаж в этих местах оказался достаточно унылым, асфальт местами уже слез. Хотя я повидал уже разное — от ледяных пустошей до джунглей. И если честно, никакого радостного ощущения от того, что я возвращался на родину, у меня не было. Да и далеко отсюда моя Родина. От Сияния дня на север двигаться еще несколько недель, а то и месяц, и только потом я попаду в Шейди Сэндс. Но в общем-то я и идти туда не планировал, если только уж совсем припрет.

Ощущение внезапной опасности пронзило меня, когда мы продвигались по очередной ложбине между холмами. Я внезапно для самого себя остановился, посмотрел вокруг, но ничего особенного не увидел. Никаких признаков рейдерской засады, вроде тех же щитов на земле, под которыми можно было переждать палящее солнце. Нет.

Какие-то развалины, но безжизненные совершенно. Вон, тряпка, свисающая с подоконника одного из домов развевается. Кстати, а чего это ее не сорвало за все эти годы? Почему она там висит? Можно было бы подумывать, что кто-то винтовку пристреливал… Но это глупость какая-то.

— Чего встал-то? — толкнул меня в спину какой-то грузный мужик.

Я уже повернул голову, было, чтобы ответить ему, и тут справа закричали. И глянув туда, я увидел, как со стороны развалин с противоположной стороны на нас надвигается толпа…

С виду они выглядели, как ожившие трупы. Практически без кожи, с оголенными мышцами, высохшие на солнце, двигались они при этом удивительно быстро. И мне в первую же секунду стало ясно, кто это такие. Дикие гули. Те самые, о которых говорил караванщик.

— Все назад! — заорал я. — К бою!

Вскинул винтовку и высадил короткую очередь в бегущего первым гуля. Он перекувыркнулся через голову, но тут же вскочил и побежал дальше. Я активировал систему прицеливания, и выстрелил уже в голову. На этот раз попал, и тварь упала.

Это были какие-то странные гули, с первого взгляда понятно. Среди них были и светящиеся, но остальные… Раздутые какие-то. Я видел таких во Флориде и Луизиане, но там-то причиной было то, что они целыми днями отмокали в болотах. А тут наоборот, воды практически нет.

Я срезал еще одного, потом еще и еще. При попаданиях в головы твари вели себя, как положено, падали и больше не двигались. Стрельба послышалась со всех сторон. Я обернулся, и увидел, что с той стороны тоже атакуют.

Тварей было много, очень. А еще…

А еще у меня возникло такое ощущение, что ими кто-то управляет. Я понятия не имею, как можно управлять дикими гулями, даже у Института не было никаких подобных устройств.

И этот момент боец, стоявший справа от меня, вдруг схватился за шею, споткнулся и упал. Я посмотрел на него, и увидел, что из шеи парня торчит хвостовик иглы пистолета-инъектора.

И в этот момент что-то ударило меня в шею. Выматерившись сквозь зубы, я в последнюю секунду выдернул эту штуку, развернулся, и увидел в развалинах… Еще одного гуля, но только этот в руках держал винтовку.

Да, я знал, что дикие не атакуют разумных. Вскинул винтовку, выдал очередь в окно, но он успел спрятаться. Я рванулся в сторону, чтобы перекатиться и спрятаться за развалюхой, которая гнила на обочине, но меня повело, и я упал.

Перед глазами помутилось. Я попытался подняться, но секунду спустя меня попросту вырвало. А потом я рухнул лицом вниз и мир погас.