Fallout: Большие грехи маленького города

Глава 6

Я слышал, что многие люди в довоенное время страдали от одиночества. Жили в огромных городах среди тысяч людей, каждый день ходили на учебу и работу, и все равно умудрялись чувствовать себя в одиночестве.

Еще были такие, что сами бросали все и уходили жить на природу. В горы там или леса, может кто-нибудь и пустыню. Кто-то из них хотел посвятить себя богу, другие просто устали жить в шумном городе и бежали от рутины. Так и жили тем, что могли вырастить сами, раз в пару месяцев приходили в ближайший городок, чтобы продать собственноручно изготовленные товары, и купить на них предметы первой необходимости.

Сейчас так не проживешь. В одиночку человек просто не сможет противостоять опасностям природы, сошедшей с ума после ядерной войны. Даже у Выходца из Убежища – величайшего из почитаемых в Республике героев – были помощники: бывший охранник караванов Ян и пустынный рейнджер Тихо.

Потомкам выживших после войны приходится селиться как можно плотнее даже в относительно спокойных местах. Те, кому не повезло, жмутся к стенам городов, как у нас в Шейди или в городе Убежища. Некоторые до сих пор живут на руинах старых мегаполисов, отбирая из радиоактивного хлама то, что может пригодиться, другие – давным-давно возделывают землю, выращивая овощи и зерно, да пасут браминов. И все сбиваются в стаи, потому что все знают, что в одиночестве не выжить. Либо не сможешь производить достаточно пищи, либо ее отберут бандиты. Зачастую вместе с жизнью.

Но я и не планировал уходить из города, ставить хижину и разбивать огород, чтобы жить с земли. Я просто перестал общаться с людьми, на работу ходил даже не каждый день. Дела продолжали накапливаться, и хоть кое с чем мне и удавалось разобраться, Барнс явно был недоволен этими показателями.

Короче, со дня на день я ждал приказа об увольнении. Но покидать Рино я не собирался. Позорное возвращение в столицу было последним, чего мне хотелось бы пережить.

Никто не мешает мне занять одну из брошенных квартир где-нибудь поближе к окраине. Воды там, конечно, не будет, как и электричества, но меня это не смущало. Честно говоря, я не видел особого смысла в дальнейшем существовании.

Все ценности, которыми я руководствовался, оказались ложными. И я не знал, что делать дальше – то ли попытаться измениться самому, то ли попытаться поменять мир. То ли забить на все и пойти ко дну.

Пока что получалось так, что действия мои были ближе к последнему варианту. И мое одиночество тоже было моим сознательным выбором. С Канолем я не общался, хоть и видел в нем искреннее желание помочь, но как оказалось, живший в пригороде Шейди Сэндс негр знал жизнь гораздо лучше меня, коренного жителя столицы. С Галласом я не общался тем более. А уж тому, чтобы еще раз посетить Сьюзен, с большим удовольствием предпочел бы электрический стул.

Под потолком бара крутился вентилятор, я рассматривал его отражения в глади своего стакана. Дрянное местечко, если уж совсем честно, но мне в последнее время было наплевать. Все лучше проводить время у людей на виду, чем тупо и пошло напиваться дома.

Хотя публика тут была так себе: пара забулдыг, выглядевших еще хуже, чем я, семейная пара, которая непонятно что тут забыла, небольшая компания в дальнем углу зала, и две девчонки, в которых я наметанным взглядом различил проституток. Да, формально это было запрещено, и я мог задержать их, заставить рассказать о связи с хозяином заведения, который за небольшой откат и услуги сексуального характера позволяет им подыскивать клиентов в баре, а потом взять и его самого, подставив под немалых размеров штраф.

Но мне было наплевать, я просто пришел сюда выпить. Ни одна из шлюх не пыталась подцепить меня в качестве клиента, так что меня все более чем устраивало.

Я дернул стакан ко рту и в два больших глотка выцедил его содержимое. Поморщился, поднял взгляд на бармена и жестом попросил налить еще. Тот просто взял с полки одну из бутылок с замызганной этикеткой, и примерно наполовину наполнил мне стакан. Мне оставалось только выложить на стойку пятерку – именно столько стоила двойная порция этого пойла.

Повернув голову, я посмотрел на небольшую сцену, оборудованную в левой части зала. За примерно месяц, что я хожу сюда, на ней ни разу никто не выступал. Но, судя по фотографиям на стене, когда-то здесь играли джазмены. Видимо, и у этой рыгаловки были лучшие времена.

Я залпом выпил свой виски и отправился в уборную, но в кабинку не пошел, остановившись у зеркала. Наклонился и внимательно всмотрелся в свое отражение.

Хотелось бы поверить, что это все просто игра света и тени, но лукавить перед самим собой не было смысла. Мне двадцать два года, а выгляжу я не меньше чем на тридцать: длинные сальные волосы, внезапно пошедшая в рост борода, и опухшее и покрытое прыщами лицо, кожа на котором больше была похожа на кожу на заднице какой-нибудь жирной шалавы.

Я и раньше-то не особо здорово питался, но сейчас основу моего рациона составляли различных видов сэндвичи. А учитывая количество алкоголя, которое я потреблял…

Черт, ведь всего три месяца назад все было нормально. Как такое вообще могло случиться?

Я выкрутил рукоять на кране, заставив его выпустить тонкую струю чуть прохладной воды, подставил под нее сложенные лодочкой ладони, дождался, пока наберется пара горстей слегка ржавой жидкости и побрызгал себе в лицо. Дважды повторил процедуру, после чего снова посмотрелся в зеркало.

Теперь к прыщам добавились капельки воды, а волосы по краям повисли сосульками. Умывшись, я сделал только хуже.

Бросив взгляд на стрелки наручных часов, я понял, как сильно устал от такого образа жизни. Но, что было еще хуже, алкоголь переставал действовать на меня как раньше. Если во время своих первых пьянок, порядком нагрузившись, я начинал испытывать приступы злобного веселья, то теперь только тупую сонливость. Надо было пойти домой, поспать, а потом идти на работу.

В тупую просиживать брюки. Ни на что другое я не способен.

Покинув уборную я, ни с кем не попрощавшись, отправился к выходу из бара и выбрался на улицу. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, а дорога до дома предстояла неблизкая, к счастью, через самый центр, более-менее освещенный и людный.

Впрочем, темных мест хватало и тут. Я как раз проходил через одно из них, когда услышал со двора одного из домов громкий детский плач. Причем, судя по голосу, ребенок явно был не младше лет десяти. Что вообще могло заставить плакать десятилетнего пацана, который по меркам Рино был практически взрослым?

Сам не зная почему, я остановился, а потом развернулся и пошел в арку на звуки плача. Этот двор не был освещен, и головой я прекрасно понимал, что мне не стоит ввязываться в эти дела в одиночку, особенно сейчас, когда я пьян, и не уверен, что вообще способен защитить себя.

Плачущий ребенок сидел прямо на асфальте, прислонившись к стене. Это был парнишка, с виду действительно лет десяти. Заметив меня, он на секунду прекратил реветь, а потом всхлипнул пару раз и продолжил с утроенной силой.

- Ну, тихо, пацан, - сказал я ему. – Что случилось?

- В дом… Бандиты ворвались… - послышался сквозь всхлипы ответ. – Отец… Им должен был… Его избили… Мать…

Вот оно. То, что точно не может быть связано с политиканами. Просто семья, в дом которой ворвались бандиты. Да, они были связаны с ними, заняли денег, но ведь эти ублюдки специально дают деньги тем, кто заведомо не сможет расплатиться.

И именно таких людей я и обещал защищать, когда давал присягу.

- Сколько их там? – спросил я, наклонившись к пареньку.

- Пятеро, - паренек на секунду успокоился и спросил. – Вы мне поможете?

- Ты видел у них оружие? – проигнорировал я его вопрос.

- Только ножи и биты.

- Веди, - махнул я рукой, доставая из наплечной кобуры пистолет. – Попробую помочь тебе.

- Что? – он, кажется, не поверил моим словам. – Зачем вам это?

- Я полицейский, - ответил я, достав из кармана значок, с которым по-прежнему не расставался. – Да, если такое случится еще раз, то вместо того чтобы сидеть в подворотне и реветь, можешь обратиться к любому мужчине в синей форме. Помогать людям в таких случаях – наша работа.

Мальчишка не ответил, но в глазах его все и так читалось достаточно ясно похоже, что впервые кто-то из посторонних людей проявил к нему участие и пообещал помочь.

Он повел меня через подворотни к своему дому. Шли мы недолго, едва ли пару минут, но алкоголь уже начал выветриваться у меня из головы. Все из-за сухого и холодного ночного воздуха пустыни.

- Вот наш дом, - указал мальчишка на развалюху, ничем не выделяющуюся из нескольких таких же.

Когда-то это наверняка был относительно престижный таунхаус, но за следующие двести лет время превратило его в уродливого монстра. Стены были покрыты графити в множество слоев, похоже, что тут тренировалось не одно поколение придурков, называющих себя «уличными художниками». Окна давно разбились и были закрыты импровизированными ставнями из подручного материала. Лужайка, которая когда-то наверняка была предметом гордости хозяина дома, напрочь выгорела, да была еще и порядком захламлена.

И что это уродство вообще делает в самом центре города? Чего его не снести, да не выстроить что-нибудь нормальное? Хотя, кому оно надо-то…

На улице был слышен лай собак, откуда-то издалека, да шум толпы, гуляющей через квартал. Из дома не раздавалось ни звука. Входов в него помимо главного не имелось, и даже в окна было не взглянуть – все наглухо законопачены.

- Жди тут, - сказал я пареньку. – Я попробую разобраться.

Что меня развели, я понял за долю секунды до того, как что-то увесистое, скорее всего, бейсбольная бита, ударила мне по спине. Именно это меня и спасло от мгновенной потери сознания: похоже, что тот из бандитов, что сидел в засаде у двери, не рассчитывал на мой высокий рост, вот и взял слишком низко.

Впрочем, больно все равно было безумно, а от толчка я споткнулся и завалился на грязный пол, только чудом не выронив оружия. Мне повезло, что солнце уже село, и глаза мои хоть немного привыкли к темноте, иначе, оказавшись в комнате, я бы тут же оказался слеп, словно крот.

Передо мной мелькнул силуэт, обладатель которого, судя по всему, заносил биту для второго удара. Я дважды выстрелил из пистолета, послышался стон, а я понял, что ослеп от нехилой дульной вспышки Кольта.

Оставаться на месте было никак нельзя. Я перекатился в сторону, заодно ударив кого-то по ногам, выстрелил вслепую, понимая, что зря расходую патроны. Секунду спустя, кто-то свалился на меня слева, похоже, споткнувшись об упавшее тело бейсболиста.

Я дважды ударил его рукояткой пистолета и, судя по глухому вскрику, попал. Но тут же получил ногой по бедру, а потом еще раз, гораздо больнее, по пояснице. Как раз в районе почек.

Кто-то захватил мою правую руку, пытаясь выкрутить из нее пистолет. Левая по-прежнему была заблокирована свалившимся на меня бандитом, поэтому все, что мне осталось, это вновь утопить спусковой крючок.

Пистолет выпустил остатки патронов в магазине и замолк. К несчастью, я ни в кого не попал, а вот в борьбу со мной вступил еще один бандит, набросившись на меня сзади и попытавшись придушить.

Пришлось отпустить оружие и резким движением ударить отморозка кулаком по лицу. Хрустнул сломанный нос, откуда-то сверху брызнула кровь, бандит громко закричал, но захвата не ослабил.

Я изо всех сил вдавил язык в небо, напрягая мышцы шеи и заколотил куда-то наугад. Справа вхолостую щелкнул курок пистолета и выстрела, естественно не последовало, а запасной обоймы у нападавших не имелось. У них, похоже, вообще не было оружия кроме холодного, или они боялись пользоваться им в темноте, чтобы не перестрелять друг друга.

Перед глазами запульсировали кровавые круги, поле зрения постепенно затянулось темной пеленой, и я понял, что, несмотря на все старания, все-таки теряю сознание. Движения рук замедлились, будто я оказался в воде, а потом конечности и вовсе прекратили мне повиноваться.

Я все-таки отключился.

Привели в себя меня не самым приятным образом – ударом ноги в область живота. Желудок сжался, а я не выдержал и изверг все, что успел выпить за вечер в баре. В нос ударило кислым, от вони желудочного сока меня замутило.

Что-то зашипело, а потом комнату осветил красный свет фальшфейера в руках одного из бандитов. Судя по сломанному носу, как раз того, что и умудрился угомонить меня удушающим приемом.

В углу комнаты лежал труп одного из бандитов, того в которого я выстрелил первым. Еще один зажимал грязной тряпицей ссадину на голове. Помимо них в помещении было еще трое: здоровый мужик, что бил меня, еще двое бандитов, и тот самый мальчик, что привел меня сюда. И ни избитого отца, ни изнасилованной матери. Черт, да этот дом вообще не был жилым, пол был покрыт слоем пыли и крысиных фекалий.

И как я только мог попасться в настолько простую ловушку?

- Очнулся, легавый? – спросил у меня тот, что держал в руках фальшфейер и светил разбитым носом. Он же, очевидно, и был главарем банды. – Ну-ка, долбани ему еще раз, чтобы жизнь сахаром не казалась.

Здоровяк не преминул выполнить приказ, снова пнув меня в живот. На этот раз я успел приготовиться и напрячь мышцы, но тряхнуло меня все равно сильно, даже зубы щелкнули.

- Встать на колени! – на этот раз приказ был обращен уже ко мне. – Живо!

Мне пришлось подчиниться. Похоже, что ублюдок собирался с лихвой отплатить мне за нанесенный ущерб. Еще бы, врачей, чтобы могли вправить сломанный нос, раз два и обчелся, так что, скорее всего, щеголять ему теперь орлиным клювом. И оглашать окрестности храпом, мешая спать всем остальным.

- Держи, - протянул он фальшфейер тому, что зажимал рану на голове и обратился к бугаю. – Отойди-ка, я ему пробью хорошенько.

Места для разбега тут было предостаточно, так что удар должен был получиться не хуже, чем в соккере. А если он ударит в грудь или в лицо, то мгновенная смерть мне обеспечена.

Я наклонил голову, сделав как можно более скорбную мину, и уселся, поджав ноги. Вытянул руку назад, и нащупал на щиколотке рукоять револьвера. Бандиты были явно неопытными, потому что будь у них хоть какие-то понятия, то они прикончили бы меня еще, когда я валялся в отрубе. Ну или связали перед тем, как начать издеваться. А так – отобрали пистолет, и решили, что лишили всех средств защиты. И что-то подсказывало мне, что они все сейчас смотрят именно на главаря, который собирался выместить на мне злобу за убитого товарища и сломанный нос.

Ну и, какой смысл не пытаться достать ствол? Ждать пока они просто забьют меня насмерть? Если уж есть шанс побороться, то им надо пользоваться и не думать лишний раз.

К тому моменту, когда главарь, взяв разбег, рванул вперед, собираясь ударить мне в лицо ногой в тяжелом армейском ботинке, я успел освободить револьвер из кобуры.

Тот, кажется, полностью поверил в то, что я собираюсь смиренно ждать смерти, из-за чего даже не среагировал на мой рывок в сторону. Зажав его колено подмышкой, я прижал ствол пистолета к груди ублюдка и утопил спусковой крючок.

Револьвер бахнул и нещадно лягнулся в ладонь. Даже удивительно для такого маленького ствола, больше похожего на игрушку, чем на настоящее оружие. Впрочем, попадание пули оказалось вполне действенным, пусть это и не десятимиллиметровый.

Вторым я выстрелил в того, что держал фальшфейер, бандит только неловко поднял руку с факелом, будто пытался защититься от пули. Не помогло: она попала ему прямо в лицо и вынесла зубы через дыру в челюсти.

Третьей пулей попал в ублюдка, что бил меня ногой в живот. Целился в голову, но руки тряслись, из-за чего пуля угодила ему в горло. Здоровяк схватился за шею, захрипел и медленно осел на землю.

Четвертым и пятым выстрелами достал в двух бандитов, что стояли в стороне и, похоже, не успели даже принять участия в нашей драке. Один получил пулю в грудь, второй – в живот. Оба остались живы, но драться в рукопашную уже не могли, а огнестрела ни у кого из них не имелось.

Последним был ребенок, что заманил меня в эту ловушку. Я прицелился в него и нажал на спуск, но револьверчик только глухо щелкнул. Неужели я не зарядил шестую камору?

Паренек, оценив второй шанс, подаренный им моей забывчивостью, припустил прочь из комнаты. Я открыл барабан, высыпал на ладонь пять пустых гильз и один патрон с наколотым капсюлем. Осечный. Значит, не судьба.

Хреновые патроны тридцать восьмого подсовывают. Хоть самостоятельно снаряжай. А я ведь специально просил самые лучшие из тех, что в наличии имелись, понимая, что «детектив спешл» - оружие последнего шанса, на котором экономить нельзя.

А тут такая вот ерунда.

Я поднялся с пола, подошел к мелко дергающему в агонии левой ногой главарю и забрал из его руки по-прежнему зажатый в ней «Кольт». Вот ведь ублюдки, все-таки чуть не завалили. И вполне могли, если б мне повезло чуть поменьше.

Проверил магазин, дернул затвор, досылая патрон, прицелился в середину лба скалящемуся ублюдку и выжал спуск. По очереди добил каждого из оставшихся бандитов, не считая того, пристреленного первым, и того, которому попал в рот, после чего перезарядил пистолет третьим, последним имеющемся в наличии, магазином. Огляделся в поисках места, где можно присесть, не испачкав брюки и пиджак в крови.

Уселся прямо на пол, прислонившись к стене и закрыл глаза.

Фальшфейер тихо шипел на полу. Скоро бумага, пропитанная химическим составом, догорит, и комната вновь погрузится в темноту. Так, наверное, даже будет лучше. Не будет видно валяющихся на полу трупов, луж крови, пыли и крысиного дерьма.

И только тогда я понял, в чем дело.

Что бы с тобой не происходило в жизни, характер все равно закладывается с самого рождения, вместе с моральными ценностями и ориентирами. Может быть дело в генах, может в клеточной структуре каких-то зон мозга, а, возможно, и просто в воспитании. Это не столь важно.

А вот важно и обидно то, что как бы ты не хотел бы измениться, у тебя все равно ничего не получится. И если раньше тебя легко было поймать на детский крик или женский плач, но и в будущем все останется абсолютно так же.

Насколько же ублюдкам живется проще. С другой стороны, я ведь сам идиот, мог обратиться к кому-нибудь из патрульных, в конце концов вызвать подкрепление.

И вдруг я почувствовал, что меня трясет. Да, я уже не раз попадал в передряги, но, чтобы вот так, выйти одному против превосходящего в численности противника. Да меня ведь только что замочить могли!

Дрожащими руками я полез в карман, вытащил из него пачку сигарет, вытащил одну и кинул в зубы. Колесико зажигалки мне пришлось провернуть едва ли не с десяток раз, прежде чем фитиль схватился и загорелся неровным огоньком.

Я затянулся как можно глубже, тянул в себя дым до такой степени, что, казалось, еще немного, и легкие просто взорвутся, не выдержав давления газах. Поднял взгляд и увидел мельтешащие лучи фонарей в проеме входной двери, которую убегающий малец оставил открытой,

- Не двигаться, - послышался с улицы голос, а через секунду в помещение вошел парень в синей форме нашего департамента. – Держи руки так, чтобы я их видел.

Похоже, что кто-то вызвал полицию, услышав выстрелы. Это хорошо. Раньше местные жители наоборот старались не замечать пальбы, даже если перестрелка происходила через стенку от них.

- Я полицейский, - ответил я. – Не стреляй. Сейчас достану значок.

Однако лезть за значком мне не пришлось: напарник патрульного узнал мой голос. Он заглянул в помещение, оценил устроенный внутри разгром, посмотрел на меня и спросил:

- Ну и как это называется, Стрелецки?

- Полицейское насилие, - ответил я, пожав плечами.

***

- Полицейское насилие! – смеялся Барнс. – Нет, надо же такое сказать, а! Шесть ублюдков положил, сам весь избитый, а все, что сказал это «полицейское насилие»!

- Ты чего вообще полез туда, чудила? – поддержал его Галлас, который в новом костюме и с зализанными волосами буквально светился благодушием.

Каноля в офисе не было, хотя, честно говоря, хотел бы я посмотреть на его реакцию. Но два дня назад он отправился с караваном в Реддинг, чтобы помочь тамошнему шерифу разобраться с каким-то запутанным делом.

- Да, - пожал я плечами. – Парнишка там был, лет десяти. Сидел плакал, что у него родителей бандиты за долги убивают. Ну вот, я и решил помочь. Только зашел, а на меня набросились. Ну и вот, ублюдков я перебил, а мальчишка сбежал.

Я чувствовал себя гораздо лучше, чем вчера. Ситуация, в которую меня угораздило вляпаться, как-то меня встряхнула что ли. К тому же это был первый день за последние несколько недель, когда я смог уснуть, не нагрузившись хорошенько виски.

С утра я принял душ, побрился, уложил волосы, как сумел, надел чистый костюм и отправился на работу. Вовремя, чем, похоже, удивил всех коллег, потому что в последнее время я чаще опаздывал к началу рабочего дня на час-полтора.

Вчерашняя ситуация изменила мой статус среди полицейских. Когда я вошел в офис и уселся к себе за стол, капитан стал в красках пересказывать остальным детективам историю, которую ему вчера рассказал обнаруживший меня в компании шести трупов патрульный.

Нравы здесь были более чем простые, и защищаться в случае нападения было позволено любым оружием, включая тяжелое. То, что бандиты в отличие от меня были вооружены только ножами и битами как-то не принималось остальными во внимание.

- Ладно, - вдруг резко посерьезнев, Барнс посмотрел на меня. – Раз ты сегодня трезвый пришел, давай нормально поговорим. К тебе вопросов много в последнее время, но ты на них сам ответить должен. А у меня только один – ты работать будешь или нет?

- Буду, - ответил я, пожав плечами.

Какая разница, что они там все лезут в политику? По крайней мере, я могу работать и заниматься тем, ради чего учился: очищать улицы от преступников, охранять закон и защищать невиновных. Пусть у Брюса есть план, пусть он решает вопросы с помощью своих помощников, это не для меня.

В конце концов, чего я так расклеился из-за Сьюзен? Ведь она мне ничего не обещала, мы всего лишь разговаривали и трахались, причем я всегда платил ей за проведенное со мной время. Она ведь всего лишь шлюха, что с нее взять?

- Хорошо, - ответил капитан, посмотрев мне в глаза и кивнул. – Тогда так. Галлоуэй, в центральном парке сегодня нашли труп тринадцатилетней девчонки, съезди, посмотришь, что и как. Дженкинс, кто-то залез в «Оружейный магазин Нью-Рино», поезжай, только не забудь опись затребовать, а то окажется, что там украли вообще все вместе с полками... Стрелецки, - он посмотрел на меня, будто думал, стоит ли доверять это задание, но все-таки решился. – С нашего главного склада утащили два ящика с грузом морфина. Это полторы тысячи доз. Разберись.

***

На улицах Рино было людно, и все были заняты работой: убирали последствия песчаной бури, разыгравшейся под самое утро. К счастью кратковременной, всего на пару часов. Видимо, выдохлась, пока шла сюда из пустыни Мохаве.

А ведь за проведенное мной в Рино время бывало и такое, что природа бушевала и сутки, а то и двое. Песок и ветер полностью парализовывали работу городских служб, выйти на улицу можно было только в плотной одежде, маске и очках.

Впрочем, был в этом и плюс. Преступники тоже прятались в своих логовах, и, пожалуй, это было единственное время, когда копы могли отдохнуть.

Склад занимал одно из самых больших зданий в городе, в котором в довоенные времена располагался супермаркет. Когда администрации понадобилось достаточно большое помещение, рабочие повыбрасывали из него все лишнее, заложили большие окна кирпичами, оставив только два входа – основной и черный, который использовали для разгрузки повозок.

За время службы в полиции я бывал здесь пару раз и всегда считал его неприступным. А уж с учетом того, что здесь постоянно дежурила охрана, так влезть на склад, и уж тем более утащить из него два ящика с армейским морфином.

Когда я подошел к складу, меня настигло стойкое ощущение дежа вю. Вспомнилось дело с похищением алкоголя у Райтов, правда, что-то подсказывало мне, что сегодня все произошло совершенно иначе.

Работа на складе была парализована, пространство перед входом перекрыто полосками желтой ленты, намотанной на установленные в землю столбики. Помимо местной охраны по территории бродили патрульные. Делали вид, что ищут улики хотя, на самом деле просто затаптывали следы.

С другой стороны, какие следы на асфальте, да еще и после того, как везде песка намело?

Подойдя поближе, я обратил внимание на два трупа, накрытых черным полотнищем. Похоже, что на этот раз без жертв не обошлось.

Кивнув одному из патрульных, я помахал значком, чем снял все вопросы, после чего подошел к лежащим на земле телам. Сдернул с одного из них полотнище, наклонился над слегка припорошенным песком трупом.

Он принадлежал совсем молодому парню, скорее всего, даже младше меня и был одет в форму патрульного, разве что без значка. Из поясной кобуры торчала рукоятка такого же «Кольта», как у меня. Похоже, что сопротивления он оказать не успел, даже ствол не достал.

Я присел на корточки у трупа парня, схватился за подбородок и повернул голову. На левом виске было видно совсем небольшое отверстие, будто стреляли из чего-то очень мелкокалиберного. Выходного отверстия не было, что подтверждало мою теорию.

Второй из убитых охранник оказался чуть постарше, но в целом картина там наблюдалась такая же, разве что рана была на правом виске.

Получалось так, что стреляли сзади и чуть сбоку. Коронер еще не прибыл, но он должен оценить расстояние, с которого был произведен выстрел. Правда, что-то подсказывало мне, что оно составляло максимум пару метров.

А, если точнее, то из дверного проема.

Я нагнулся и пролез под лентой. Остановился у входной двери, осмотрелся, наклонился и кое-как выковырял на свет божий закатившуюся в трещину в асфальте гильзу. Посмотрел на донышко – двадцать второй калибр, «лонг райфл».

Достав из кармана бумажный пакет, я упрятал туда свою находку.

Калибр достаточно редкий, такие стволы появляются в продаже нечасто. Слишком уж нишевое у них применение. Человека в более-менее приличной броне, пусть даже и кожаной, из такого не убить, если только попасть в голову.

А вот для ситуации вроде ограбления склада, такое оружие подходит идеально. Особенно если оно снабжено глушителем.

Гораздо сильнее меня интересовал вопрос, как грабители умудрились забраться на склад. Вряд ли они сначала прошли мимо охранников, а пристрелили их уже на выходе.

Осмотр дверного замка не дал мне никаких особенных сведений. На металле вокруг скважины было несколько мелких сколов, и это сигнализировало о том, что дверь пытались вскрыть отмычкой. Только вот проблема в том, что следы были снаружи, а не изнутри, хотя по логике дверь должны были отпирать изнутри.

Впрочем, окончательно разобраться с тем, имел ли место взлом, мог только эксперт-криминалист.

Но пока что получалась какая-то чушь.

Я вошел на склад и двинулся вдоль ряда полок, рассматривая лежащий на них инвентарь. Ближе ко входу лежали грузы стройматериалов и каких-то механических запчастей. Что-то привозили издалека – из Шейди Сэндс, Хаба, а то и самого Могильника.

Продукты держали в отдельном помещении слева: и консервы, и овощи с фруктами, и даже запасы свежего мяса, для чего пригодились большие морозильные камеры. А вот медицинские припасы хранились справа. Все в идеальном порядке, все учитывалось и вносилось в конторские книги. Иногда бюрократия бывает полезной.

Оружия тут не хранили, иначе желающих вломиться сюда нашлось бы гораздо больше. Арсенал находился в подземном бункере под мэрией, вход куда был строго ограничен. Впрочем, с учетом всего происходящее в городе, я уже не был так уверен.

Я добрался до ближайшей развилки и свернул направо, но, сделав всего несколько шагов, остановился. Пол из разбитой кафельной плитки оказался усыпан песком. Его здесь было совсем немного, но его тут вообще быть было не должно.

Задрав голову, я посмотрел наверх. В крыше здания супермаркета были большие окна, с помощью которых в дневное время экономили электричество на освещении. Сейчас через засыпанные песком стекла не проникало ни луча, из-за чего мне приходилось пробираться по складу в тусклом свете нескольких ртутных ламп, смонтированных на стенах.

А одно из окон, как раз над кучей песка, было открыто. Хотя так точно было не положено. Можно ли забраться на крышу здания?

Развернувшись, я быстрым шагом двинулся к выходу и стал обходить супермаркет по часовой стрелке. И остановился уже за первым же поворотом, у пожарной лестницы.

Судя по вбитым в стену скобами торчащим кускам арматуры, когда-то она заканчивалась гораздо ниже – на уровне примерно второго этажа. Сейчас ее нижний ярус был на третьем, но если забросить крюк-кошку, а потом подняться по веревке?

Картина более-менее складывалась. Получается, что похитители забрались по пожарной лестнице на крышу здания, после чего спустились вниз через окно в крыше. Может быть, по веревке, может, просто спрыгнули на одну из полок, с учетом того, что туда грузят многокилограммовые коробки и мешки, они должны были выдержать.

Скорее всего даже второе, снять веревку, находясь внизу, у них вряд ли получилось бы.

Вопрос в том, откуда у них ключ от основного входа, замок-то никто не взламывал. И зачем они потом пытались сымитировать следы взлома?

Я вернулся на склад и отправился туда, где лежали медикаменты. Здесь все было в полном порядке, никаких следов обыска: химикалии, мешки с засушенными травами, ящики со стимуляторами. Не хватало только тех самых двух коробок армейского морфина.

Работали явно профессионалы, к тому же по наводке. И ключ им должен был дать тот же, кто и дал эту наводку. Кто-то из охраны? Вряд ли, они не в курсе о находящихся внутри грузах. А вот работники склада в курсе.

Значит, начать нужно с самого главного – с интенданта.

Я поднял голову – в окошке бывшего офиса управляющего, который теперь занимал местный снабженец, горел свет. Значит, он на месте.

Поднявшись по лестнице, я толкнул дверь офиса, не утруждая себя тем, чтобы постучать. Начальник склада сидел за столом и делал какие-то пометки в конторской книге. Похоже, что занимался своими прямыми обязанностями.

С первого взгляда мне стало понятно, что это обычная конторская крыса.

- Детектив Стрелецки, - представился я. – Пришел задать пару вопросов по поводу ограбления.

- Да, - кивнул он. – Меня предупредили из департамента. Это так ужасно, думаю, что придется просить дополнительную охрану. Да и этих парней жаль, а у нас ведь тут грузов на сотни тысяч долларов… Ой, что это я - он вдруг спохватился и указал на кресло напротив себя. – Присаживайтесь, детектив. Может быть холодной Ядер-колы.

- Спасибо, я воздержусь, - помотал я головой, но в кресло уселся. – Значит, пропало два ящика армейского морфина, так? Когда его привезли?

- Три дня назад, кажется, с караваном из Шейди Сэндс, - ответил он. – Завтра его должны были передать на базу рейнджеров.

- Надо же, как неудачно, - посочувствовал я. – Ничего в последнее время необычного не происходило на складе? Никто не крутился подозрительный? Может быть, замечали слежку за собой или что-то такое?

- Нет, - он помотал головой, посмотрел куда-то в сторону, будто избегая моего взгляда. – Один рабочий, Дик, уронил на ногу электромотор, но это к делу не относится. А так, ничего, никаких происшествий.

- А что с окнами? – спросил я, посмотрел на интенданта.

- С окнами? – непонимающе спросил он. – А, да засыпало утром во время бури. Как закончите тут, я отправлю кого-нибудь смести со стекол песок. Патрульные же не пускают никого, меня еле пустили.

- И закрыть то из окон, что оставили воры, да? – я широко улыбнулся, увидев в глазах осознавшего мои слова интенданта страх.

- Я… Я не понимаю, о чем вы, - запинаясь, ответил он.

- Воры влезли через окно, - я принялся рассказывать ему то, что он и так знал. – Закинули на перекладину пожарной лестницы крюк-кошку, поднялись на крышу, открыли окно и спустились вниз. Потом отправились на склад с препаратами, забрали оттуда морфин, о котором им рассказал ты. Потом открыли дверь ключом, который им дал ты, застрелили охранников и ушли, предварительно поковырявшись чем-то в замке, чтобы следователь решил, что имел место взлом.

Я сделал паузу, чтобы оценить реакцию снабженца. Тот мелко-мелко трясся, разве что зубами не стучал, и теребил в руках карандаш. Чтобы закрепить эффект, я спросил:

- Ну и кому ты продал этот груз?

Я ожидал, что он будет оправдываться, орать, чтобы я убирался со своими выдумками, но вместо этого интендант вдруг сломался и заплакал.

- Это не я, - сквозь всхлипывания проговорил он. – Это канцлер меня заставил. Я проигрался в казино Бишопа, потом взял в долг, и снова проиграл… А вечером пришел Брюс, явился прямо ко мне домой… Спросил, знаю ли я, что делают в Рино с должниками, а потом пообещал помочь… Сказал, что договорится с мистером Бишопом, если я помогу с кражей груза. И что еще денег накинут.

- И ты согласился, – посмотрел я на него.

- А что мне было делать?

Он вдруг открыл ящик стола, заставив меня дернуться и схватиться за пистолет, но вместо оружия, интендант вывалил на стол пачку денег.

- Забирай, - протянул он ее мне. – Забирай, только прошу, не нужно рассказывать никому, что это я помог грабителям… Меня ведь даже судить не станут, а в камере повесят. Знают, что я могу на суде про дела канцлера рассказать.

- А ты много знаешь? – спросил я, взяв в руки пачку. – Что у него за дела?

- Брюс работает с Семьями, со всеми, они в обмен помогают ему… Он уже почти полгорода скупил… Вместе с Бишопом они собираются протолкнуть в сенате закон о легализации наркотиков и проституции в НКР. А еще они пытаются Реддинг под себя подмять, а там шахта…

Реддинг? Туда отправился Каноль… Черт, я скорее пущу себя пулю в голову, чем поверю, что Каноль связался с этими ублюдками!

Но Брюс… Как же он меня развел… Наплел про патриотизм, про необходимые жертвы. Все правильно, поймал на доверии, рассказал мне то, во что я и так хотел верить: что, полицейские не просто работают на Семьи по его указке, а шпионят в пользу Республики.

Еще вчера, узнав об этом, я бы просто покончил с собой. Но сегодня я почувствовал приступ дикой злобы. Мне очень хотелось поговорить с ним, рассказать ему и о долге, и о всем остальном. А потом расстрелять ублюдка или еще лучше медленно и методично забить кулаками. Чтобы прочувствовал всю мою боль. Чтобы понял.

- Хорошо, - я поднялся с места. – Я никому не скажу.

- Правда? – интендант даже на секунду перестал плакать.

- Да, - кивнул я.

Он медленно встал с кресла, протягивая мне руки, то ли собираясь пожать мне руку, то ли заключить в объятиях. Глядя на взрослого мужчину в таком виде: зареванного, в соплях и слюнях, я почувствовал омерзение. Жалко было даже руки марать.

Но я себя преодолел.

Я врезал ему с правой и тут же с левой, размазывая нос в кровавую кашу и отправляя обратно в кресло. Подошел, взял пачку денег, повозил в растекающейся по морде интенданта крови.

- Знаешь, чем это пахнет? – спросил я. – Знаешь? Это кровь. Это кровь наших ребят, которые из-за тебя не получат положенных им препаратов. Сколько из них умрет после этого, из-за того, что ты – крыса, сдал этот гребаный груз мафии?

Он ничего не отвечал, только смотрел на меня расширившимися от ужаса глазами и тихо поскуливал. Это вообще больше был не мужчина, а какое-то трусливое нечто, захватившее человеческое тело и подчинявшееся только низменным инстинктам и страху. Он даже не сопротивлялся, казалось, что его конечности вообще отказались подчиняться ему.

Схватив интенданта за воротник так, чтобы он передавил ему горло, я вытащил ублюдка ко входу в кабинет и резким толчком сбросил с лестницы. С криком он полетел вниз, перевернулся через голову и остался лежать внизу с неестественно вывернутой шеей.

***

Когда-то я испытывал сожаления по поводу убитого наркокурьера, сомнения по поводу того, стоило ли вообще так поступать. Сейчас же убил человека, поддавшись приступу ярости, буквально раздавил, как жука. И не почувствовал абсолютно ничего, будто превратился в робота и подчинялся написанной кем-то программе.

Интендант был вредителем, хуже любого дутня или гнуса. Он заслуживал такой смерти.

Вышел со склада, коротко пересказал патрульным суть нашего разговора с интендантом, соврав, что он набросился на меня, а когда понял, что силы неравны, попытался сбежать, но, запутавшись в собственных конечностях, сверзился с лестницы и сломал шею.

Потом отправился в администрацию. Пора было и там провести дезинсекцию.

Секретарша у Брюса была очень красивой женщиной, но красива именно той вульгарной красотой, что заставляет большинство мужчин подвывать на них, будто койтов на Луну. Блондинка с длинными ногами, огромной грудью, которая чуть ли не вываливалась из лифа платья, и объемистой задницей.

С первого взгляда мне стало ясно, что Брюс ее трахает.

Показав ей значок, я рявкнул что-то невразумительное, после чего ударом ноги открыл дверь кабинета, не обращая внимания на крики девушки.

Кабинет был под стать своему хозяину: весь в показном лоске. На стенах были тяжелые зеленые виниловые обои, на полу – идеально ровный паркет из черного дерева. Стол превосходил роскошью даже тот, что стоял у Бишопа, а кожаные кресла и диван были идеально отполированы.

Черт, да даже пресс-папье тут было из малахита, а рядом лежал футляр с ручкой довоенного производства. Я почему-то был уверен, что с золотым пером.

А вот самого канцлера на месте не наблюдалось.

Зато я мгновенно заметил кое-что другое: ключ в дверце сейфа. Заперев дверь на щеколду, я бросился к нему, открыл и замер, не зная, за что браться в первую очередь. Времени у меня не было, сейчас секретарша бросится за помощью, и тогда меня не ждет ничего хорошего.

В нижнем отделении находились деньги: очень много, с виду несколько сотен тысяч долларов. Будто этого не хватало, на самом дне лежало два золотых слитка немалого размера.

А вот в верхнем он хранил деловые бумаги. Я взял и принялся читать первое, что попалось в руки. Это было письмо, деловая переписка между Аскорти – мэром Рэддинга и Брюсом. Они обсуждали переход Реддинга под руку НКР, причем Аскорти очень просил поспособствовать сохранению его должности, а в перспективе расширению полномочий до канцлерских. И в качестве подарка, а если говорить прямо, то взятки, передавал долю во владении одного из золотых рудников.

Просмотрев еще несколько бумаг, я понял, что именно мне попало в руки.

Свидетельства о собственности, договоры с главами Семей и группировками наемников, которые должны были участвовать в планах по дальнейшей экспансии НКР на север, что-то о рейдерских нападениях на Город Убежища.

У ножки стула лежал кожаный дипломат. Я схватил его и принялся перекладывать туда бумаги с полки. Когда закончил, не утруждая себя тем, чтобы закрыть сейф, двинулся к выходу. Открыл дверь, выглянул в приемную.

Секретарши на месте не было, видимо, ушла за помощью. Сделав вид, что так и надо, я спокойно спустился вниз, на первый этаж, вышел из здания и пошел дальше по улице.

Но, стоило мне свернуть за угол, я побежал, что было сил. Бежал, не разбирая дороги, постоянно меняя направление, пока совсем не выдохся. Когда перед глазами заплясали круги, и мне стало казаться, что легкие сейчас разорвутся, свернул в первую попавшуюся арку.

Там остановился, прислонился к стене и медленно сполз по ней, прижимая к себе дипломат.

В нем – все, что нужно, чтобы утопить Брюса. Но для этого нужно добраться до Шейди Сэндс и попасть в приемную президента. Даже если они в курсе о делишках канцлера, даже если они выдали ему на это полномочия, уверен, что не в таких масштабах.

Но самостоятельно мне из города точно не выбраться. Впрочем, этот же дипломат может оказаться для меня и билетом на свободу.