Факторизация человечности

27

Хизер продолжала смотреть на огромную стену гексагонов, размышляя, пытаясь не дать головокружению подавить рассудок.

Она решила просто попробовать снова. Она коснулась ещё одного гексагона.

И в ужасе отпрянула.

Разум, в который она вошла, оказался спутанным и тёмным, все ощущения искажены, мысли обрывочны и раздёрганы.

Это был мужчина — опять! Белый: для него она была важна, эта его белизна, его чистокровность. Он был в парке неподалёку от искусственного озера. Было совершенно темно. Хизер считала, что соединение происходит в реальном времени, так что он, скорее всего, находится не в Северной Америке, где был ещё день. Однако мужчина думал по-французски.

Значит, Франция или Бельгия, но точно не Квебек.

Мужчина прятался — затаился — за деревом и чего-то ждал.

Что-то, однако, было не так. Какое-то напряжение, грозящее прорваться.

О Боже, подумала Хизер. Эрекция — от которой встопорщились его штаны. Так вот на что это похоже. Господи всемогущий!

Фрейд был неправ — невозможно завидовать этому. Пенис, казалось, готов треснуть по всей длине, как сосиска, разрывающая свою оболочку.

Приближалась женщина, видимая в свете фонарей.

Молодая, симпатичная, европейской внешности, в розовых кожаных ботинках, одна.

Он дал ей пройти мимо и затем…

И затем выскочил из-за деревьев и приставил нож к её горлу, и она услышала его голос. Он говорил по-французски — и с парижским акцентом, не с квебекским. Хизер знала французский достаточно, чтобы понять, что он говорит женщине не сопротивляться, что ей лучше быть с ним полюбезней…

Хизер не могла этого вынести; она заэжурила глаза и позволила конструкту сформироваться вокруг неё. Она чувствовала беспомощность и отчаяние. Говорят, что каждые двенадцать секунд где-то на Земле происходит изнасилование — до сих пор это казалось бессмысленной статистикой. Но это происходит прямо сейчас.

Она должна сделать что-то.

Она глубоко вдохнула, потом снова открыла глаза.

— Стоп! — закричала Хизер внутри куба.

Стоп! — закричала она мысленно внутри собственного разума.

А потом:

— Arrêt!

Arrêt!

Но чудовище продолжало лапать грудь женщины сквозь бюстгальтер.

Хизер отвела руки назад, пытаясь заставить его сделать то же самое.

Но тщетно. Что бы она ни делала, на него это не оказывало никакого эффекта. Хизер трясло от ярости, гнева и страха, но мужчина продолжал своё дело, безразличный к её крикам так же, как к крикам своей жертвы.

Нет… нет, крики жертвы не были ему безразличны. Он них его член напрягался ещё сильнее…

Хизер не могла больше этого выносить.

Насильник принялся сдирать с жертвы трусики, а…

…а Хизер представила себе выпадающие из раствора кристаллы, отделяясь от этого поломанного, отравленного разума и возвращаясь к стене с гексагонами.

Она закрыла глаза, материализуя конструкт перед своим внутренним взором, и откинулась назад, оперевшись на заднюю стенку куба, делая дыхательные упражнения и ожидая, пока сердце прекратит бешено колотиться, пока уляжется её ярость.

Был Кайл виновен или нет, существовала одна истина, в которой никто не мог усомниться, которая ни у кого не вызывала вопросов. Мужчины иногда делают ужасные вещи, невообразимые вещи.

Её всё ещё трясло.

Да этому французскому монстру надо член под корень отрезать.

Она чувствовала себя так, будто нападению подверглась она сама. Ей потребовалось время, чтобы восстановить внутреннее равновесие, чтобы дистанцироваться от пережитого ужаса.

Но вот, наконец, она готова попробовать ещё раз. Она протянула руку, неуверенно, в страхе от того, куда она может попасть, и коснулась ещё одной кнопки.

Женщина — наконец-то! Но гораздо, гораздо старше Хизер. Должно быть, итальянка; в окне видно луну. Оштукатуренные стены; тяжёлое дыхание. Старая итальянка в старом доме — она практически не думает, лишь смотрит, дышит, ждёт, ждёт год за годом…

Хизер выпала в осадок, собралась воедино, затем тронула другой гексагон.

Сначала ей показалось, что она попала в разум умственно отсталого, но потом осознала, в чём дело, и улыбнулась.

Младенец — ребёнок, лежащий в колыбели и глядящий вверх. Лица, немного не в фокусе, смотрят на него сверху, улыбаясь от радости и гордости: чернокожий мужчина лет двадцати с дредами и короткой бородкой, и женщина-негритянка примерно его лет с прекрасной чистой кожей. Изображение для ребёнка было по большей части бессмысленным; лишь чувства довольства, радости, простодушия и сопричастности. Хизер немного задержалась, давая невинности и чистоте момента смыть с неё остатки французского ужаса.

Но потом она отсоединилась и попробовала снова.

Тьма. Тишина. Поток образов, теряющихся на периферии в небытие, искажённые пропорции.

Человек спит; спит и видит сон о… о чём? Какая ирония для юнгианского психолога: видеть чужой сон собственными глазами вместо того, чтобы довольствоваться словесным описанием, и быть совершенно неспособным интерпретировать даже его очевидное содержание, не говоря уж о глубинных смыслах.

Она оставила сновидца и попробовала снова.

Доктор — вероятно, дерматолог. Где-то в Китае, осматривает чешуйчатое образование на ноге мужчины средних лет.

Отсоединение; новая попытка.

Кто-то смотрит телевизор; тоже по-китайски.

Должен быть лучший способ, чем метод тыка. Но она уже пыталась произносить имя Кайла, пыталась вызывать в памяти его лицо. А перед тем, как коснуться кнопки, пыталась сосредоточиться на Кайле. Однако огромному массиву гексагонов, похоже, не было дела до её желаний.

Она продолжила прыгать из разума в разум, из человека в человека — меняя пол и сексуальную ориентацию, расы, национальности и религии. Проходили часы, и, хотя это было страшно увлекательно, она так и не приблизилась к своей цели найти Кайла.

Она продолжала искать.

И, наконец, после ещё десятка подключений наугад, свершился прорыв.

Она нашла соотечественницу-канадку: женщину средних лет, живущую в Саскечеване.

Которая смотрела телевизор.

И на экране было лицо, которое Хизер узнала.

Грег МакГрегор, который иногда вёл «Мир новостей» «Си-би-си» из их студии в Калгари.

И это навело Хизер на мысль.

Говорят, что любые два человека связаны цепочкой знакомых длиной не более шести человек — Джон Гуэйр даже написал пьесу и на эту тему, по которой сняли фильм.

Обычно цепочка имеет вид пика: три ступени вверх и три ступени вниз. Человек знает священника своей церкви, священник знает папу римского, папа знает всех основных мировых лидеров, соответствующего лидера знают политики местного уровня, а мелкий политик знаком с населением своего округа. И возникает мост от Торонто до Токио, или от Владивостока до Венеции, или от Майами до Мельбурна.

Изображение в телевизоре изменилось, лицо МакГрегора сменила репортажная съёмка. Репортаж был о процессе Хосека — на котором сегодня и правда ожидалось вынесение вердикта, так что соединения и впрямь были в реальном времени.

Хизер замерла, ожидая возвращения МакГрегора. И он появился.

Теперь бы найти какой-нибудь способ попасть из этой женщины в Саскечеване в МакГрегора в тысяче километров от неё.

Это прямой эфир. МакГрегор делает это прямо сейчас.

Из чего следовало, что он сейчас слышит те же самые слова; то, что он говорит — это в точности то, что женщина из Саскечевана слышит.

Хизер задумалась о смещениях перспективы, которые выполняла раньше.

Нельзя ли и здесь попробовать что-то подобное?

Женщина из Саскечевана слушала МакГрегора, но в её голове также бродили праздные мысли о том, как он красив и как убедительно звучит его речь.

Хизер сосредоточилась на словах, которые произносил МакГрегор, расфокусировала взгляд и попыталась совершить то же самое, что с неккеровым кубом — переориентировать свою точку зрения, и…

…и она вдруг оказалась внутри разума МакГрегора!

Она нашла способ перемещаться из одного человека в другого; если двое переживают одно и то же, пусть даже на большом расстоянии, можно перепрыгнуть из одного в другого.

МакГрегор сидел в своём студийном кресле в форменном блейзере «Мира новостей», читая текст с телесуфлёра. Ему требуется ещё одна небольшая лазерная кератомия — текст чуть-чуть расплывался.

Пока он читал текст, он был полностью на нём сосредоточен. Однако объявив следующий репортаж, он расслабился.

Ассистент режиссёра сказал ему несколько слов. МакГрегор засмеялся. Его голова теперь была заполнена разнообразными мыслями.

Если в предыдущих опытах чувствовался элемент вуайеризма, то сейчас он ощущался особенно сильно. Хизер не была знакома с МакГрегором лично, но она знала его как медийного персонажа, лицо на стене гостиной.

МакГрегор думал о вчерашней ссоре с женой; он также беспокоился о том, что его сын-подросток курит травку, пытаясь определиться, насколько рассерженным он должен быть из-за этого, принимая во внимание, что и сам он баловался марихуаной в колледже. Также на короткое время он задумался о переговорах о своём контракте — Хизер удивилась, узнав, что он получает гораздо меньше, чем она полагала.

Как интересно.

Но каков будет следующий шаг?

Пока что она всегда контактировала с другими людьми в режиме реального времени: она имела доступ лишь к тому, что они испытывают в данный конкретный момент времени.

Однако наверняка существовал способ обратиться и к их памяти — не к тому, о чём они думают в данный момент, а каким-то образом просматривать воспоминания, вести поиск в их прошлом.

Она уже пыталась разговаривать с теми, в кого вселилась, но это не сработало.

Она пыталась контролировать их действия. Тоже не получилось.

Так что нет причин считать, что это может сработать, нет причин ожидать, что она сможет листать их память.

Но она должна попытаться. Она должна знать.

О чём может помнить Грег МакГрегор?

Он ведущий новостей; он помнит известные события.

И знает известных людей!

Шесть степеней отчуждения.

Шесть степеней, максимум!

Каков был бы логичный следующий шаг, который приблизил бы её к Кайлу? Кого МакГрегор может знать из тех, кто мог бы стать промежуточным звеном на пути к её мужу?

Премьер-министр! Кайл не был с ней знаком, однако цепочка, ведущая от неё к нему, была очевидна.

Хизер, разумеется, прекрасно знала, как выглядит Сьюзан Коулс. Она миллион раз видела её по телевизору.

Она сосредоточилась на ней. Только на ней.

Достопочтенная Сьюзан М. Коулс.

Вторая женщина на посту премьер-министра Канады.

Доминионатрикс, как прозвал её «Тайм».

Сьюзан Коулс в профиль.

Сьюзан Коулс в анфас.

Сьюзан Коулс на расстоянии.

Сьюзан Коулс крупным планом.

Наверняка МакГрегор встречался с ней или, по крайней мере, имеет в памяти её ментальный образ.

Но нет — по-видимому, тут нужно что-то большее. Прыжок из женщины в Саскечеване в Грега Мак-Грегора потребовал точного совпадения, точного наложения его и её перспектив.

Однако невозможно узнать в точности, что именно в данный момент делает Сьюзан Коулс, если, конечно, она не выступает сейчас по Парламентскому каналу. Но даже будь оно так, МакГрегор не смотрит сейчас этот канал.

Однако возможно, что совпадение не обязательно должно быть в реальном времени. Может быть, прыжок возможен, если у двух человек просто есть одинаковые воспоминания. Существует так много вещей, которые видел каждый. Катастрофа «Гинденбурга». Фильм Запрудера[26]. Взрывы «Челленджера» и «Атлантиса». Падение Эйфелевой башни.

И наверняка у каждого канадца есть какие-то общие воспоминания с Сьюзан Коулс. Она была первым премьером со времён Трюдо, которая прибегла к Закону о военных мерах; военное положение продолжалось четыре дня, в течение которых были подавлены беспорядки в Лонгёе[27] — расследованием которых и занимается сейчас процесс Хосека. В Канаде не было человека, который не помнил бы, как Сьюзан Коулс произносит слова, с которых начались сто часов военного положения: «Истинный Север может быть силён, но он не станет свободным снова, пока я этого не скажу». Наверняка в памяти МакГрегора есть точно такой же образ…

Да! Да, да, да! Она добралась до него: до воспоминания МакГрегора об этой самой речи.

Хизер сосредоточилась на речи, сосредоточилась на премьер-министре, расфокусировала мозг в попытке добиться неккеровского переключения, и…

…и вот она уже там, в голове у Достопочтенной Сьюзан М. Коулс!

Она нашла его — нашла способ переходить из одного разума в другой. Добраться до воспоминания о нужном человеке, перевести человека из этого воспоминания с заднего на передний план, и…

Voilà!

Она напала на след, вышла на тропу, ведущую к Кайлу.

И, однако же, сколько впечатлений! Прикосновение к истории. Хизер однажды была в здании федерального парламента — тридцать лет назад со школьной экскурсией. Он с тех пор почти не изменился — богато украшенный, изящный, отделанный тёмный деревом и непередаваемо британский.

И Коулс тоже была само очарование! Надо признать, для Хизер она была кем-то вроде образца для подражания. Немного. Было здорово смотреть её глазами и…

Ох ты ж…

Хизер внезапно осознала, что психопространство нарушает далеко не только тайну частной жизни — это также угроза для национальной безопасности. Даже не думая об этом, она вдруг узнала, что вопреки преобладающим в обществе настроениям Канада планирует голосовать против США по ооновской резолюции относительно расследования совершённых в ходе Колумбийской войны военных преступлений.

Хизер очистила мысли, пытаясь не думать о государственных тайнах. Это не то место, куда она стремится. Это лишь промежуточный пункт.

Теперь она сосредоточилась на премьер-министре Онтарио Карле Левандовски. Это заняло некоторое временя, но ей удалось отыскать в памяти Коулс воспоминание о нём — и она была шокирована тем, как сильно Коулс, представительница консерваторов, ненавидит либерала Левандовски.

Она сконцентрировалась ещё больше, производя ещё одну неккерову трансляцию.

И вот она внутри разума Левандовски.

Оттуда она неккернула в разум провинциального министра образования.

А оттуда — в Дональда Питкэрна, президента Университета Торонто.

А оттуда…

Оттуда, наконец, она шагнула прямиком в разум Брайана Кайла Могилла.