Факел свободы

Глава 56

— Гипер-переход! — вдруг объявил гражданин коммандер Пьер Стравинский, голос его был резок.

Голова гражданина коммодора Лаффа резко повернулась, глаза сузились, но Стравинский этого даже не заметил. Офицер-операционист наклонился вперед, пристально глядя на свой дисплей. Протикало несколько секунд, затем Стравинский поднял глаза, встречаясь взглядом с Лаффом.

— Они прямо за нашей кормой, гражданин коммодор, — сказал он. — Точная дистанция двенадцать миллионов километров — шестнадцать точечных источников. Все, что у нас есть до сих пор, импеллерные сигнатуры, но они ускоряются после нас на четыре-точка-семь-пять км/с в квадрате.

Лафф нахмурился, потом посмотрел на гражданку коммандера Хартман и поднял брови.

— Трудно сказать, гражданин коммодор, — сказала она в ответ на невысказанный вопрос. — Это может быть кто угодно. Но кто бы это ни был, они, очевидно, среагировали на нас. У них должно быть был пикет за пределами границы, контролирующий их сенсорные платформы. — Она пожала плечами. — Теперь, кто бы это ни был, вернулся с друзьями.

— Но что это за друзья? — пробормотал Лафф вполголоса и взглянул на капитана Мэддока.

Мезанец только пожал плечами, в свою очередь — каковое, Лафф вынужден был признать, было всем, что любой человек мог сделать в этот момент. Двенадцать миллионов километров заберут лучшую часть сорока секунд любого распространения на скорости света от внезапно появившихся бандитов, чтобы достичь их. С другой стороны, у Хартман было ясное основание того, как эти бандиты оказались там, и это предполагало несколько очень неприятных возможностей для гражданина коммодора. Во-первых, предположил он, кто-то знал, или по крайней мере сильно подозревал, что нападение вроде этого произойдет.

Люди "просто так" не создают такого рода сложных ответов, если они не думают, что им, возможно, потребуется один, а ответы не пришли бы так быстро, если бы люди за ними не были висящими в воздухе и готовыми. Во-вторых, если эти бандиты были вызваны системным пикетом, который обнаружил и идентифицировал их, прежде чем отправиться за помощью, то, в отличие от Лаффа, они должны иметь очень хорошее понятие о том, что было на другой стороне. Каковое предполагало, что они думали, что у них есть огневая мощь, чтобы что-то с этим сделать…

"Не прыгай к каким-либо выводам, Адриан, — напомнил он себе. — При этом темпе ускорения, там не может быть ничего бо?льшего, чем линейный крейсер — если только не имеется компенсатора манти, а манти слишком заняты ближе к дому, чтобы беспокоиться о нас в такое время, как это. Но если у них есть точные расчеты на нас, то они знают, что они превзойдены три к одному. Так что, если у них нет ничего тяжелее линейного крейсера, они должны быть сумасшедшими.

Или безрассудными".

Гражданин коммодор несчастно поморщился от этой мысли. Учитывая, что эти бандиты явно ждали в гипере, значит какое-то слово о нападении должно быть просочилось в конце концов. А если некоторые предупреждения о нападении просочились, защитники могли знать — или догадываться — об истинной цели операции "Феррет". В этом случае, люди, ускорявшиеся позади них, вполне могут быть довольно безрассудными, чтобы преследовать НФИ, в каком бы они не были меньшинстве.

"Если бы это была моя планета, если бы там, на ней, была моя семья, я бы пошел за кем угодно, кто планировал сделать то, что планируем сделать мы, на самом ли деле я думал, что смогу остановить их или нет", — мрачно подумал он.

С другой стороны, он может быть просто неправым относительно того, могли или нет манти вытрясти отдельную оперативную группу для чего-то вроде этого, особенно если у них было достаточное предупреждение, чтобы знать то, что произойдет.

— Время для нас, чтобы вернуться через границу, астро?

— Минуточку, гражданин коммодор, — ответила гражданка лейтенант-коммандер Филиппин Кристиансен. Она быстро набрала числа, потом посмотрела на него. — Около тридцати девяти минут, предполагая нынешнее ускорение, гражданин коммодор. Двадцать одна минута, если мы пойдем на максимальной военной мощности.

— А как долго этим бандитам достигать досягаемости ракет от гиперграницы, гражданин коммандер Стравинский? — спросил Лафф.

— Предполагая, что они сохранят свой профиль ускорения и что их ракеты имеют энергетическую дальность семь-точка-пять миллионов километров от остальных, примерно… семнадцать минут, гражданин коммодор.

Лафф хмыкнул. Он сильно подозревал, что кто бы там это ни был перекусил его запланированную точку перехода. Если у него не было многодвигательных ракет, у него было добрых четыре с лишним миллиона километров за пределами своей дальности ракет на данный момент, и это должно было представлять астрогационную ошибку.

Лафф сомневался, что он бы хотел прибыть на расстоянии, на котором он не мог бы незамедлительно вступить в бой с людьми, атакующими Факел, в конце концов. Но если он перекусил, он не имел перекуса на достаточно большом расстоянии для Лаффа, чтобы изменить его [Лаффа] решение, обратить ускорение, убить его [Лаффа] текущую скорость, а затем пересечь гиперграницу обратно и исчезнуть в альфа-полосах, прежде чем он [прибывший] мог бы открыть огонь.

"Конечно, любое открытие огня пройдет на очень дальнем расстоянии, — подумал он. — Они, вероятно, не смогут забить кучу попаданий, прежде чем мы будем за гипером, независимо от того, что у них есть там".

Он еще раз взглянул на Мэддока, на этот раз ненавязчиво, уголком одного глаза. Мезанский капитан должен был знать, почему Лафф задал Кристиансен эти два вопроса, но если он был обеспокоен возможным решением гражданина коммодора, никаких признаков этого не было показано в его выражении лица. Что могло означать доверие с его стороны, или просто то, что он знал, что Лафф знал, что случится с любой надеждой на дальнейшую поддержку со стороны "Рабсилы", если он дунет с этой миссии. Или, если на то пошло, это может даже означать, что Мэддок будет просто в восторге, если НФИ стремглав помчится прочь к безопасности, прихватив его личную шкуру вместе с собой.

Часть Лаффа хотела сделать именно это. Всегда была вероятность того, что люди, преследующие его, по-настоящему были уверены в своей способности иметь дело с ним, если поймают его. И если они были, они могли быть правы.

"Они, конечно, могут ошибаться, тоже, — сказал он себе. — Особенно, если они не знают о "Кольчугах". Но будь честен с самим собой, Адриан. То, о чем ты действительно думаешь, что это могло бы предложить тебе повод, чтобы не делать то, что ты не хочешь делать, в любом случае".

— Гражданин коммодор, мы получаем некоторые оценки тоннажа БИЦ, — сказал Стравинский.

— Что это за оценки?

— По утверждению БИЦ, это выглядит как восемь единиц в стадвадцатипятитонном диапазоне, шесть в двухстахвосьмидесятипятитонном диапазоне, и две приблизительно в двухмиллионотонном, гражданин коммодор.

— И все они тянут четыре-точка-семь-пять км/с в квадрате? — спросила Хартман только немного резко.

— Да, гражданка коммандер, — ответил Стравинский, и Хартман поморщилась.

— Кажется, здесь в конце концов эревонцы, гражданин коммодор, — сказала она, повернувшись к Лаффу. — Ничего, что этот размер может вытянуть, во многом без разгона улучшенного компенсатора.

— Извините меня, гражданин коммодор, — сказала гражданка лейтенант Ивонн Камерлинг, офицер связи штаба Лаффа. Лафф рефлекторно нахмурился от того, что его прервали, но он быстро сгладил это выражение. Он знал, что Камерлинг не прервала бы его и Хартман в такой момент, как этот, если она не считала это важным.

— Что там, Ивонн?

— Сэр, мы начинаем улавливать гравитационные импульсы. Тот, кто за нами, использует СКС-связь, чтобы поговорить с кем-то дальше в системе.

— Манти? — спросил Лафф гораздо более резко, чему он был обязан видению больших-больших, противных многодвигательных ракет, мерцающему в его мозгу.

— Я так не думаю, гражданин коммодор, — ответила Камерлинг. — Частоты импульса и модуляции не такие. Они немного более сложные, чем мы видели от манти во время финальной фазы последней войны, но на основе наших текущих разведданных, они намного менее сложные, чем мы ожидали увидеть выходящими от них.

— Понимаю.

Камерлинг, вероятно, была права, подумал Лафф. Это имело смысл, во всяком случае. Потом еще раз…

— Насколько уверенным является БИЦ в тех оценках тоннажа? — спросил он Стравинского. Офицер-операционист посмотрел на него, и гражданин коммодор махнул рукой. — Я думаю о тех сообщениях относительно нового класса линейных крейсеров манти. Два миллиона тонн слишком мало, чтобы быть кораблем стены, даже дредноутом, но ведь не так, что этот новый линейный крейсер должен прямо допускать свою массу приблизительно так во многом?

— "Ники" на самом деле имеют около двух с половиной миллионов, гражданин коммодор, — проговорил капитан Мэддок прежде чем Стравинский смог ответить. Лафф перевел взгляд на мезанца, который пожал плечами. — Это разведка довольно окончательно подтвердила, согласно нашим источникам, — сказал он. — И я думаю, что ваши экипажи БИЦ слишком хороши, чтобы недооценить чтение массы на двадцать процентов на этом коротком расстоянии.

— Капитан Мэддок попал в точку, гражданин коммодор, — сказала Хартман. — В сочетании с тем, что Ивонн только что сказала нам об их связи, это должны быть эревонцы.

— Но Эревон не имеет ничего, вроде этого, в данном диапазоне тоннажа, — указал Лафф.

— Они не имеют никаких военных кораблей в этом диапазоне тоннажа, гражданин коммодор, — мрачно ответила Хартман. — Что они могли бы иметь там, однако, так это пару небольших транспортников с компенсаторами военного образца и грузовыми трюмами набитыми ракетными подвесками.

Лафф почувствовал, как его мышцы живота сжались. Их "благодетели" в последних сообщениях разведки все настаивали, что возможности многодвигательных ракет Эревона были крайне ограниченными по сравнению с Мантикорой. Или, если на то пошло, с контрреволюционерами в Новом Париже, в данный момент. Но даже оригинальное, первое поколение МДР манти, будет иметь большую дальнобойность, чем имел он. За исключением…

— Если бы они имели МДР, они бы уже стреляли в нас, — услышал он свой собственный спокойный голос. — Двенадцать миллионов километров это меньше четверти энергетического диапазона, что они должны иметь.

— Согласна, гражданин коммодор, — сказала Хартман. — Но все, что мы видели, говорит о том, что реальной проблемой является то, что у них есть бо?льшая дальность, нежели возможность управления огнем. Если они за нами с парой транспортов с ракетами, то эти шесть тяжелых крейсеров, вероятно, планируются выступить в качестве передовых платформ управления огнем. Они будут пытаться подвести их достаточно близко, чтобы улучшить свои вероятности попаданий — вероятно, просто к краю дальности полета однодвигательной ракеты — в то время как отведут транспортники достаточно далеко назад, чтобы те были вне нашей досягаемости, когда они выкатят подвески.

— Это имеет много смысла, гражданин коммодор, — сказал Стравинский. — Предполагая, что они являются эревонцами — а учитывая то, что Ивонн только что сказал о их СКС-связи, я думаю, что гражданка коммандер права в этом — я согласен, что они могут вести огонь по нам теперь, если два больших бандита являются грузовиками и они несут МДР. Но гражданка коммандер Хартман также совершенно права насчет точности попадания, что они заплатили бы на этой дальности. Манти могут не беспокоиться об этом, если есть что-либо в тех слухах, что мы слышали о Битве при Ловате, но точность Эревона в расширенном диапазоне МДР собирается быть чрезвычайно низкой. В то же время, они принесли намного бо?льшую скорость через альфа-стену с собой, чем мы, и у них есть край ускорения на нас — или, по крайней мере, их тяжелые крейсера соответствуют — поэтому они должны полагать, что они могут привести нас в тот диапазон, который они хотят, прежде чем мы получим наши собственные энергетические оболочки на планете. Они могут иметь много ракет, но зачем тратить кучу из них на таком расстоянии, когда они не должны попасть?

Лафф почувствовал себя медленно кивающим в согласии с логикой своих подчиненных. Учитывая возможности Эревонского Флота, это имело совершенный смысл. На самом деле, это было, вероятно, тем, что он будет делать. И это объясняет, почему шестнадцать судов преследовали сорок восемь. Не имело значения в каком они были меньшинстве, если их оружие может достичь их врагов, а оружие их врагов не могло до них добраться.

"Конечно, — подумал он холодно, — есть крошечный недостаток в их логике. Они не знают…"

— Гражданин коммодор, у нас есть входящая передача, — сказала Камерлинг, и Лафф повернулся к ней. — Это от контр-адмирала Розака.

Глаза Лаффа резко расширились, и он услышал шипение вдоха от Хартман. Розак? Этого не могло быть — не с этими наблюдаемыми темпами ускорения! И еще…

— Кому оно адресовано, Ивонн? — спросил он.

— Вам, гражданин коммодор, — ответила она. — Не по имени, но… С вашего разрешения, гражданин коммодор?

Она указала на дополнительный ком-дисплей на его командной станции, и он кивнул. Мгновение спустя, лицо человека, которого Лафф никогда не встречал, но мгновенно узнал, появилось на дисплее.

— Это контр-адмирал Луис Розак, Флот Солнечной Лиги. — Голос был холодным, жестким. — Я хочу поговорить со старшим офицером сил Государственной Безопасности, который в настоящее время планирует напасть на суверенную планету Факел.

Лафф почувствовал как ледяная рука сжала его сердце в виде бегущей строки от БИЦ в нижней части его дисплея, подтверждающей, что, по данным базы разведки "Льва Троцкого", образ, на который он смотрел, и голос, который он слушал, действительно принадлежит старшему соларианскому флотскому офицеру в регионе. Который, очевидно, знал, кто они.

"Нет, — подумал он через мгновение. — Нет, он знает, чем мы являемся — или он думает, что знает, так или иначе — но не то, кто мы есть. "Полководцы" и "Марсы-C" делают его довольно уверенным, что мы Государственная Безопасность, даже если он никогда не имел никакого представления вообще, что произойдет. Кроме того, если бы он знал имена и лица, он бы использовал их теперь — запрашивая меня по имени. Он знает точно, как ужасно это потрясет нервы любого командующего в моем положении".

Он почувствовал мерцание облегчения при этой мысли, хотя знал, что это иррационально. Если это были не эревонцы там, если это действительно был Флот Солнечной Лиги, последствия для всех планов и надежд НФИ могут быть катастрофическими.

Квадрант Хевена был в сотнях световых лет от Лиги, и общая незаинтересованность ФСЛ в конфликте Мантикора-Хевен была очевидна в течение многих лет. В отношении человека-с-улицы, смотрящего на волнующие его вещи, соларианское общественное мнение после возобновления военных действий было склонно одобрять Хевен касательно Мантикоры, и на данный момент, учитывая противостояние между интересами Лиги и Мантикоры в Скоплении Талботт, было мало сомнений, что соларианские антипатии к Звездному Королевству значительно укрепились.

Но все это могло — могло бы — измениться в одно мгновение в результате нарушения Эриданского Эдикта. Эдикт был единственным элементом соларианской внешней политики, который пользовался почти всеобщим признанием и поддержкой со стороны всех граждан Лиги. Если хевенитские единицы нарушат его…

"Но мы больше не "хевенитские единицы". Вот вся причина, по которой "Рабсила" хотела использовать нас в первую очередь. Мы спорны. Подразделение "наемников" — которое нынешний режим в Новом Париже объявил вне закона, и которое никто другой не готов поддержать, открыто, по крайней мере. Даже если они знают, что мы хевениты, даже экс-Государственная Безопасность, никто в Лиге не собирается дотягиваться до Народной Республики после, для которой мы пошли на это".

Каковое, к сожалению, не сделает ни единой вещи по смягчению последствий для НФИ. Эриданский Эдикт не нес никакого конкретного запрета прийти после за негосударственными нарушителями с полным ярости Флотом Солнечной Лиги, но Адриан Лафф не питал иллюзий. Солнечной Лиге было наплевать на нападения на хевенитское судоходство, или даже флот хевенитов. И Лафф мог убивать своих бывших сограждан в любых количествах, что он выбрал, не вызывая соларианского гнева… до тех пор, пока он делал это, не прибегая к действиям, объявленным Эриданским Эдиктом вне закона.

Но если НФИ пересечет эту линию, и если Лига узнает, что так было, это безразличие исчезнет. По крайней мере, он и его люди станут париями, рука каждого человека обратится против них. Лафф узнал очень многое за годы своего изгнания об удивительной глубине основы всеобъемлющей неэффективности Солнечной Лиги.

Это было на самом деле хуже, чем когда-либо было в до-пьеровской Народной Республике, в некотором смысле. Но к тому же он получил глубокое, въевшееся в кости, осознание Лиги своих колоссальных размеров и мощи. Если она решит, что на Народный Флот в Изгнании необходимо охотиться, рано или поздно, НФИ должен был быть спущен на землю и разрушен.

"Но если мы не сделаем этого, мы потеряем единственную реальную внешнюю поддержку, что мы смогли найти. А что произойдет с нашим боевым духом, нашей сплоченностью, если это произойдет? Если на то пошло, если Розак действительно знает, кто мы есть, на самом деле знает, что мы готовы сделать это, то мы запятнаны в глазах солли, что бы ни случилось!"

— Примите его ком-запрос, — услышал он собственный голос. — Не визуально, и запустите исходящий звук через компьютеры.

* * *

— У нас есть ответ, сэр. Вроде, во всяком случае, — объявила Карен Георгос.

— Заняло их достаточно долго, — наполовину пробормотала Эди Хабиб, и Розак одарил ее полуулыбкой.

— Там сорокасекундная задержка передачи, — отметил он. — Они не колебались так долго, как я ожидал, что они будут, на самом деле.

Хабиб фыркнула тихонько, Розак посмотрел на Георгос.

— Выложите его до конца, Карен.

— Да, сэр. Делаю сейчас, — ответила офицер связи, и дисплей перед Розаком оказался внезапно пустым.

— Что я могу сделать для вас, адмирал Розак? — спросил голос. Он был гладко смодулирован, без любого легко заметного акцента и Розак поднял одну бровь на Георгос, манипулирующей своим захватывающим устройством.

— Компьютерное генерирование? — спросил он… без всякой надобности, он был уверен.

— Да, сэр. — Она пожала плечами. — Я не могу гарантировать этого без полного анализа, но это звучит для меня так, будто они используют наши собственные аппаратные средства и методы. Кто-то на другом конце говорит через "Соловей", а ИИ генерирует полностью синтезированный голос. Нет никакого способа, которым кто-то может определить что-либо фактическое о голосе говорящего из этого.

— Это то, что я подумал, — сказал он.

Он сделал бы то же самое, если бы он оказался на месте того, кто был на другом конце этого ком-соединения. На самом деле, он использовал "Соловей" в случаях, когда отрицание было более полезным, с учетом взглядов Солнечной Лиги на вещи. Но если он не был удивлен этим, он был немного удивлен тем, насколько раздражающим он нашел это.

"В основном это потому, что Карен права — он использует наши собственные технологии против нас. Что делает раздражение от этого еще глупее, учитывая то, что мы планировали сделать с "нашими собственными технологиями" в более или менее отдаленном будущем".

Он откинул эту мысль в сторону, расправил плечи, посмотрел прямо в свое захватывающее устройство, и привел его в режим онлайн.

— Вы можете сразу прекратить ваше нападение на планету Факел, — сказал он категорически. — Я напомню вам, что Солнечная Лига подписала договор о взаимной обороне с Королевством Факел. Любое нападение на Факел будет считаться нападением на соларианскую территорию, а любое нарушение анти-геноцидных протоколов Эриданского Эдикта приведет к вашему скорому уничтожению.

Была сорокасекундная задержка, когда его слова поспешили к флагману НФИ. Затем, сорок секунд после этого, и его пустой ком-дисплей вновь заговорил.

— Я высоко ценю вашу позицию, адмирал, — сказал он. — К сожалению, я не в состоянии выполнить ваши требования. Не говоря уже о том, что вы, кажется, не имеете средств, чтобы выполнить наше "скорое уничтожение" в данный конкретный момент.

"По крайней мере, он не пытается делать вид, что это всего лишь своего рода "дружественный портовый визит"", — подумал Розак.

— Я не имею? — Он слегка улыбнулся. — Вы можете вспомнить, что внешность может быть обманчива. И даже если это не так, Флот Солнечной Лиги в целом, безусловно, имеет средства.

— Правда, — признал анонимный голос восемьюдесятью секундами позже. — Но чтобы остальная часть ФСЛ достигла этой цели, ей придется быть в состоянии найти нас. И я думаю — адмирал Розак, не так ли? — что может быть вам подобает рассмотреть возможные последствия для ваших текущих сил. Вы можете найти, что в это трудно поверить, но я бы предпочел не убивать любого, кто не должен был умереть сегодня.

Несмотря на искусственность голоса, подумал Розак, он мог фактически услышать край искренности в этом окончательном приговоре.

"И не является ли это громким его предложением позволить нам убежать, чтобы он "всего лишь" убил четыре или пять миллионов человек на Факеле?"

— Это очень любезно с вашей стороны, — сказал он вслух, его голос был холоден. — Если, однако, вы не прервете ваше нападение на Факел, я открою огонь по вам, и если это произойдет, довольно много людей будет убито сегодня. Вы можете верить, что у вас есть достаточное преимущество, чтобы победить мои собственные силы с минимальными потерями. Уверяю вас, если вы думаете, что это так, вы ошибаетесь. И я также сообщаю вам, что ваше нарушение гиперграницы Факела с неопознанными военными силами считается преднамеренным враждебным актом как Королевством Факел, так и Солнечной Лигой. Я официально сообщаю вам в данное время, чтобы вы изменили курс и немедленно покинули систему Факел по кратчайшему курсу. Если не подчинитесь этим инструкциям, смертоносная сила будет использована против вас.

* * *

— …будет использована против вас.

Адриан Лафф оглядел свой флагманский мостик. Большинство его сотрудников сосредоточили свои глаза на своих собственных дисплеях, своих собственных командных консолях, но он знал, где их уши были сосредоточены. А из языков тел вокруг него, из выражений и частичных выражений лиц, которые он мог видеть, он знал, что большинство из них думали, что именно он думает — это была возможность сейчас прекратить. Оправдание, которое они могли бы предложить своим "рабсиловским" хозяевам.

И, в то же время, они также думали — опять же, как и он — что "Полководцы" и "Марсы" НФИ были слишком отличительны, чтобы просто исчезнуть на второй план среди других пиратских кораблей и наемников, бродящих по галактике. Если эмиссионные сигнатуры этих кораблей вернутся в ФСЛ, распространятся по всей Лиге и всем незначительным, независимым звездным нациям, они будут легко идентифицированными.

Поэтому, как бы ни могли быть в состоянии поддерживать степень личной анонимности он и его экипаж, как индивидуумы, как группа, они будут отмечены мужчинами и женщинами. Не может быть звездной нации, против которой Эриданский Эдикт может быть исполнен в этом случае, но это не помешает любого из них классифицировать в качестве пиратов… а по признанному межзвездному закону, наказанием за пиратство была смерть.

"Но мы зашли слишком далеко, — подумал он жестко. — Мы запустили наши когти слишком далеко в то, кем мы привыкли быть, как мы привыкли смотреть. А без поддержки "Рабсилы", мы никогда не будем иметь материально-технической базы, никакой, кроме пиратской. Убийц и подонков — наемных убийц десяток-за-кредит, а не "защитников Революции". Если мы уйдем от этой миссии, мы потеряем и это".

Уголок его мозга вкусил горькую, горькую иронию решения, с которым он столкнулся. Для того, чтобы восстановить душу Революции, чтобы освободить свою звездную нацию еще раз, он столкнулся с действиями, которые будут пятном на его собственной душе всегда. И он обнаружил, что несмотря на официальный атеизм Революции, у него есть душа, или что-то, что думал, что это душа, так или иначе. Душа, которая не хотела, делать это… но видя невозможность сделать это, которая не была еще хуже.

"И, насколько я знаю, это не настоящий Луис Розак, вообще, — сказал он себе. — Не только мы люди с "Соловьем" или его эквивалентом, в конце концов, а Миллисент и Ивонн должны быть правы в том, откуда эти корабли пришли, так или иначе. Они не манти, они не тейсманцы, и они уж точно не солли, что бы ни являлся утверждающим тот, кто командует ими — не с этими кривыми ускорения и возможностями СКС-связи.

Это оставляет только эревонцев. Учитывая тот факт, что Эревон находится в постели с факельцами, был бы смысл для них решить защитить Факел, если они пронюхали об операции. Но они все равно могут ожидать, чтобы мы намного слабее, чем являемся.

Они, возможно, полагают, что шесть их крейсеров могут получить эти силы, к каковой мысли они пришли, используя свои ракетные подвески. Если они так сделают, и если у них возникли мысли сейчас, это может быть блефом. Они могут размахивать будущей угрозой ФСЛ для нас, чтобы убедить нас отступить, когда на самом деле Розак в пятидесяти световых годах от Факела.

А учитывая наши разведданные о их отношениях с Баррегосом и Розаком, Розак действительно может быть там тоже, Адриан. Факт в том, что это эревонские суда, что не означает, что они не могут иметь "советников"-солли на борту. Не забывай, что в это время ты пытаешься рационализировать свой путь через все это. И этот договор, о котором он говорит, в действительности существует, также, так что вполне возможно, что Розак находится на борту одного из этих эревонских крейсеров, даже если там нет ни единого солли в поле зрения, для того, чтобы официально довести до Лиги все это".

Мысли мелькнули в его голове, и несмотря на них, он знал, что в них нет особого смысла. Не совсем. Он был задействован, и он задействовал всех своих людей вместе с собой. В день, когда они приняли эти корабли от "Рабсилы", возложили все свои надежды на восстановление Революции на материальную поддержку "Рабсилы", они бы тоже приняли эту миссию. И если у них не было достаточно огневой мощи тогда, чтобы остановить их на самом деле, у них не было выбора, кроме как выполнить это.

— Я ценю это предупреждение, адмирал Розак, — услышал он собственный голос, — но я боюсь, что я проигнорирую его. В свою очередь, однако, я предупреждаю вас, что любое применение силы против этой оперативной группы будет встречено таким же образом.

Он нажал на кнопку на подлокотнике его командирского кресла, закрывшую его захватывающее устройство, и повернулся к своему штабу.

— Ладно, — сказал он с тонкой улыбкой, — несмотря на то, что адмирал Розак идентифицировал себя нам, я думаю, что вы и Ивонн по существу правы в том, кто эти люди, Миллисент. И я думаю, что вы правы по поводу аппаратных средств у них и что такое они планируют сделать с нами. Поэтому, поскольку мы не можем убежать от них, даже если бы мы хотели, я думаю, мы должны просто идти вперед и сделать то, что они ожидают от нас.