Фаберже-2. Новый горизонт

Глава 3

Холмский приехал за нами ровно в десять, как и договаривались. По лицу было видно — парень волновался больше нас.

— Как дела, Николай? — поинтересовался я, садясь в автомобиль.

— Павел Акимович всю ночь просидел с главными мастерами, изучали ваши чертежи, что-то пробовали. Утром созывал производственное совещание. Думаю, новости будут хорошие.

На заводе нас встречал уже знакомый приказчик Краснов, но на этот раз в сопровождении троих мужчин в рабочих халатах — видимо, те самые старшие мастера.

— Павел Акимович ожидает в конторе, — сообщил Краснов. — Велел сначала показать вам кое-что.

Мы прошли через двор к первому цеху, где вчера наблюдали литейное производство. Но сегодня картина была иной — одна печь стояла холодной, зато у стены расположились столы с нашими образцами и какими-то новыми изделиями.

— Господа, позвольте представить, — Краснов указал на мастеров. — Иван Петрович Ершов, старший литейщик. Степан Сидорович Крылов, начальник механического цеха. И Фёдор Андреевич Сомов, мастер отделочных работ.

Рукопожатия были крепкими, взгляды внимательными. Люди дела, которые привыкли оценивать не по словам, а по результатам.

— Иван Петрович, покажите гостям, что получилось, — попросил Краснов.

Ершов взял со стола несколько стальных заготовок — браслеты-основы разных размеров, явно отлитые ночью.

— Вот что мы сделали по вашим чертежам, — сказал он, протягивая изделия Василию. — Пробные образцы. Замки получаются не сразу, пришлось форму три раза переделывать и ещё дорабатывать придётся…

Ничего себе! Успели за ночь!

Отец внимательно изучил заготовки, проверил механизмы крепления, взвесил в руках.

— Качество неплохое для первого раза, — признал он. — Точность соблюдена. Удивительно, что так быстро справились…

— А теперь посмотрите сюда, — включился в разговор Крылов, подводя нас к другому столу. — Мы тут уже прикинули, как организовать производство на наших мощностях.

На столе лежали схемы цехов с нанесёнными стрелками и пометками.

— Литейный цех может давать до пяти тысяч основ и элементов в неделю, — объяснял Крылов. — Механический справится с обработкой такого же количества. Узкое место — отделочный участок, там работа более тонкая.

Сомов кивнул:

— Для полировки и подготовки под инкрустацию нужно больше времени. Но если добавить мастеров, справимся. Господин Овчинников спонсирует училище, у нас уже есть с десяток хороших ребят на примете…

— А что с другими заводами? — поинтересовался я.

— Серебряный завод в Костроме может работать по той же схеме, но людей там больше, — ответил Краснов. — Десять тысяч элементов в неделю получится. Платиновый в Калуге даст поменьше — тысячи две-три в неделю, но он и сам по себе совсем небольшой. Всё же спрос на платину в обычных украшениях нынче невысокий…

Ершов достал лист с расчётами.

— Вот, взгляните. Это, конечно, примерная выкладка. Но пока мы опираемся на такие значения…

Цифры впечатляли. При таких объёмах за пару лет мы могли бы вывести отечественную магию на новый уровень.

— Впечатляет, — признал я.

Мы обошли цеха, где мастера показывали, какие именно участки можно выделить под производство модульных элементов. Организация уже была хорошо продумана — отдельные линии, специализированные рабочие места, контрольные точки.

— Павел Акимович не зря всю ночь не спал, — заметил Холмский. — Когда он берётся за дело, то прорабатывает каждую деталь.

Действительно, уровень подготовки поражал. За одну ночь Овчинников с мастерами создали полноценный план организации производства, просчитали затраты и даже сделали пробные образцы.

Он бы не стал так стараться, не будь заинтересован в сотрудничестве. Значит, новости для нас должны быть хорошими. Осталось договориться об условиях.

— Ну что, господа, — сказал Краснов, когда мы закончили осмотр, — готовы встретиться с Павлом Акимовичем? Он ждёт вас в конторе.

— Конечно.

В конторе Павла Акимовича нас ждал накрытый стол с чаем и калачами. Самовар, к слову, был фирменным — серебряная инкрустация на меди, на глянцевых боках красовались все три завода братьев Овчинниковых. Работа была выполнена чудо как хорошо.

Видимо, хозяин так и не позавтракал и решил совместить трапезу и встречу. Да и выглядел он довольным и полным сил, несмотря на бессонную ночь. Мы, впрочем, тоже завтрак, считай, пропустили — выпили по чашке кофе и поехали.

— Господа, — начал хозяин без предисловий, — таить не буду, ваше предложение меня заинтересовало. Очень заинтересовало. Мы готовы к сотрудничеству.

Василий одобрительно кивнул, я сохранял нейтральное выражение лица. Слишком быстрый энтузиазм в переговорах может дорого обойтись.

— Павел Акимович, давайте обсудим детали, — предложил я. — Как вы видите разделение обязанностей?

Овчинников развернул лист с записями:

— Мы берём на себя всю металлообработку — литьё, механическую обработку, полировку. Готовые заготовки отправляем к вам в Петербург. Дальше — ваша работа. Увы, нашей семье не повезло, магического дара у нас нет. Потому и не развивали это направление. Работаем для всех, а не только для магов…

— Закрепка самоцветов, финальная сборка, контроль качества и регистрация в Департаменте остаются за нами, — подтвердил Василий.

— Именно.

Это позволит освободить наших высококвалифицированных артефакторов от рутинной работы и направить их на то, что они умеют лучше всего. А заказов на эксклюзивные браслеты в рамках модульной системы поступало немало — многие клиенты хотели уникальный дизайн и камни высшего порядка.

— А как быть с контролем технологии? — спросил я. — Согласитесь принять к себе несколько наших специалистов для проверки качества?

— Разумеется. Мы работаем строго по вашим чертежам и стандартам, — ответил Павел Акимович. — Никаких изменений без согласования. И полный запрет на передачу технологии третьим лицам.

Мы с Василием переглянулись. Пока всё нас более чем устраивало. Остался самый важный момент.

— Хорошо. Теперь о финансах.

Тут Василий включился в разговор:

— Павел Акимович, предлагаю оформить наше сотрудничество как работу с поставщиком. Мы размещаем у вас официальный заказ на изготовление заготовок по нашим техническим условиям. Проводим всё строго по закону, в том числе через пробирные палаты.

— Хорошо.

— Вы закупаете металлы у своих проверенных поставщиков, изготавливаете заготовки и отправляете нам. Список поставщиков можем согласовать, но вам мы доверяем. Мы проводим инкрустацию, регистрируем готовые изделия и продаём. С выручки выплачиваем вам процент за каждое изделие. Можем разделить платёж на два — аванс и финальный за каждую партию.

Овчинников задумчиво потёр бороду:

— И какой процент имеете в виду?

— Зависит от металла в артефакте. Но в среднем это двадцать-сорок процентов от розничной стоимости, в зависимости от сложности изделия и типа металла. С серебром проще всего, а с платиной вам придётся возиться дольше, мы понимаем это.

Глаза Павла Акимовича загорелись, он явно считал в уме возможную прибыль. При наших объёмах продаж это означало солидный доход. Лицо его становилось всё более довольным.

— Условия приемлемые, — наконец сказал он. — Даже более чем приемлемые. Но у меня есть одна просьба.

— Слушаем.

— Хотел бы отправить к вам несколько своих мастеров для обучения общим принципам работы с артефактами. Чтобы лучше понимали, что изготавливают.

Разумное желание. Понимающие мастера работают качественнее.

— Согласен, — кивнул Василий. — Можем организовать стажировку на месяц-два. И своих мастеров к вам отправим, чтобы досконально понимали, что происходит на производстве.

Овчинников просиял.

— Превосходно! Обмен опытом всегда полезен.

Холмский, который до этого молча вёл записи, поднял голову:

— Павел Акимович, а сроки запуска производства?

— При вашем согласии на условия можем начать уже через неделю. Первая партия — тысяча заготовок на Московском и Костромском заводах и пятьсот элементов в Калуге.

Быстро. Но именно такая оперативность и нужна была для захвата рынка.

— Александр Васильевич, что думаешь? — обратился ко мне отец.

— Думаю, мы нашли надёжного партнёра, — ответил я, протягивая руку Овчинникову. — Павел Акимович, по рукам?

— По рукам, Александр Васильевич!

Рукопожатие было крепким и многообещающим. Ещё одна ступень на пути к превращению модульной системы из петербургского эксперимента в общероссийский стандарт.

И лишь после того, как мы скрепили договорённость, Овчинников вспомнил о завтраке.

— Ох, чтоб меня! Прошу прощения нижайше, я ведь даже не предложил вам угоститься. Совсем заработался…

Я улыбнулся.

— Ничего страшного. Мы на производстве тоже частенько поесть забываем.

— Я, когда погружаюсь в работу, становлюсь ужасно рассеянным, — покачал головой хозяин и жестом поторопил нас садиться за стол. — Только женщины мои и следят. То Танюшка обед принесёт, то сама моя благоверная пришлёт в цех пару кастрюль. Подкармливают нас жёны… Угощайтесь, прошу. Отменные калачи, филипповские…

Калачи и правда таяли во рту, а крепкий чёрный чай бодрил не хуже кофе.

— Павел Акимович, — сказал я, когда эйфория от заключённого соглашения немного улеглась, — у меня есть для вас ещё одно предложение.

Овчинников поднял брови:

— Слушаю, Александр Васильевич.

— Насколько я знаю, у вас всё ещё нет представительства в Петербурге?

— К сожалению. — Он вздохнул. — Столичный рынок, увы, для нас закрыт. Местные торговцы не пускают московских конкурентов.

Так и думал. Петербургские ювелиры ревностно охраняли свою территорию от чужаков. Тем более от таких серьёзных, как Овчинников.

— А если я скажу, что мы можем помочь вам решить эту проблему?

Павел Акимович недоверчиво посмотрел на меня:

— Каким же образом, Александр Васильевич?

— Нам досталось небольшое помещение на Большой Морской улице. Прямо в центре ювелирного квартала. Бывшая «Артель Пилина». Да, магазин не самый большой, но место хорошее и проходимое.

При упоминании Пилина Холмский слегка вздрогнул, но промолчал. Василий внимательно наблюдал за моими манёврами.

— Пилин… — протянул Овчинников. — Тот, что подставил вашу семью?

— Именно он. После суда его профессиональное имущество конфисковали, а помещение передали нам в качестве возмещения ущерба. Нам второй магазин на той же улице не нужен, и мы планировали сдавать место в аренду.

— И вы готовы предоставить его нам?

— На крайне выгодных условиях, как партнёру.

Василий украдкой кивнул мне. Да, можно было сдать место очередному «Лунному свету», который уже несколько лет не мог закрыться. Но я придумал вариант поинтереснее.

— Магазин будет работать под вывеской «Овчинников и партнёры. Представительство в Санкт-Петербурге». Но все будут знать, что помещение принадлежит Фаберже. Это даст вам негласную протекцию с нашей стороны, — добавил отец.

Я видел, как в глазах Павла Акимовича загорелся интерес. Он был достаточно опытным коммерсантом, чтобы понять ценность предложения.

— А что вы… получаете взамен?

— Надёжного союзника среди московского купечества, — улыбнулся я. — Быть может, и у вас со временем найдётся помещение под один из наших магазинов.

Василий кивнул с одобрением. Он тоже видел перспективы такого альянса.

— Павел Акимович, — добавил отец, — в Петербурге немного другая клиентура, чем в Москве и губерниях. Требовательная к качеству и моде, но платежеспособная.

Овчинников встал и прошёлся по кабинету, обдумывая предложение. Было видно — мысль его увлекла.

— Знаете что, — наконец сказал он, — а это может сработать. У меня как раз есть толковый приказчик, который мечтает о самостоятельности. Иван Краснов, вы его видели. Можно поставить его управляющим петербургского магазина…

— Отлично. Краснов производит впечатление дельного человека.

— Александр Васильевич, вы меня искушаете! Петербургское представительство — это же мечта любого торговца. Тем более на таких условиях…

Я улыбнулся ещё шире.

— Тогда почему медлите?

Овчинников решительно протянул руку Василию:

— Василий Фридрихович, по рукам! И с партнёрством по браслетам, и с петербургским магазином.

Отец крепко пожал протянутую руку:

— По рукам, Павел Акимович. Добро пожаловать в Петербург!

— Остаётся оформить всё юридически, — заметил я. — Через неделю приезжайте к нам с юристами. Подпишем документы, покажем помещение, обсудим детали.

— Обязательно приеду! И Краснова с собой захвачу — пусть посмотрит на будущее место работы. Значит, через неделю увидимся в столице!

Дом Холмских располагался в Замоскворечье, в паре километров от завода Овчинниковых.

Двухэтажный особняк из красного кирпича, построенный ещё дедом Николая — солидно, но без особых изысков. Архитектура честно сообщала: здесь живут люди дела, а не поклонники роскоши.

Нас встретил сам хозяин — Михаил Петрович Холмский, мужчина лет пятидесяти пяти с хмурым лицом и тяжёлым взглядом. Крепкое рукопожатие, прямая спина, никаких лишних улыбок. Сразу понятно — человек привык командовать и не терпел возражений.

Холмский быстро представил нас, и я заметил, что парень робел в присутствии отца. Понятно. Это будет не просто ужин, а экзамен. Даже забавно.

— Милости просим, господа, — сказал он сухо. — Михаил Петрович. Слышал много о доме Фаберже.

Рядом с ним стояла жена — Анна Васильевна, женщина средних лет в простом тёмном платье. Она поклонилась нам и сразу отошла в сторону, потупив взгляд. Классический образец купеческой жены старой школы — хозяйственная, но держащаяся в тени мужа.

— Проходите в столовую, — пригласил Михаил Петрович. — Анна Васильевна постаралась.

Интерьер дома подтверждал первое впечатление. Добротная старинная мебель из тёмного дерева, иконы в углу, никаких современных новшеств. Даже электрическое освещение выглядело недавним и не вполне желанным дополнением. В сервантах стояли ряды медной посуды с завода Холмских.

В столовой к нам присоединился ещё один член семьи — младший сын Павел, парень лет шестнадцати. Худощавый, серьёзный, он явно был копией отца в юности. Поклонился нам молча и сразу отошёл к стене.

Николай выглядел напряжённо. Дома он превращался из уверенного в себе стажёра в послушного сына, старающегося не попадаться на глаза грозному родителю.

— Садитесь, господа, — Михаил Петрович указал на стулья. — Николай рассказывал о ваших делах. Интересно послушать из первых уст.

Стол был накрыт по-московски обильно: щи, жаркое, пироги, соленья. Анна Васильевна лично суетилась над столом, следя за тем, чтобы все попробовали каждое блюдо, но к разговору не присоединялась.

— Скажите, Василий Фридрихович, — начал хозяин, покончив с супом, — правда ли, что в Петербурге нравы совсем распустились? Слышу разные россказни. Якобы, даже дворянские девицы носят короткие юбки и выставляют свои прелести на всеобщее обозрение.

В некоторой степени распущенными нравы были с самого основания столицы, когда аристократии велели обязательно участвовать в Ассамблеях. Впрочем, в Москве гуляли не меньше. Просто в Петербурге к этому относились немного проще и не прятались.

— Смотря что понимать под распущенностью, — осторожно ответил отец. — Город живёт активной светской жизнью, это правда.

— То-то и оно! — Михаил Петрович укоризненно покачал головой. — А наш Николай туда рвётся, словно мёд там разливают. Боюсь я за мальца — столичный блеск голову вскружит.

Николай покраснел, но промолчал. Василий Фридрихович мягко улыбнулся:

— Михаил Петрович, ваш сын производит впечатление серьёзного и ответственного молодого человека. Думаю, дурное влияние ему не грозит.

— Дай-то Бог, — вздохнул хозяин. — Только вот способности его к ювелирному делу… Сомневаюсь я. Руки не те, глаз невнимательный. Ну да, дар проявился, от отца моего передался. Но не артефакторская это натура. В детстве даже крупу нормально перебрать не мог, а тут — в ювелиры захотел!

Я заметил, как Николай невольно съёжился. Публичное принижение собственного сына — это уже слишком.

— Михаил Петрович, позвольте не согласиться, — сказал я спокойно, но твёрдо. — За время работы с нами Николай показал себя способным учеником. У него отличный глазомер, твёрдая рука и, главное, понимание сути дела. И в академии талант Николая оценили — я лично разговаривал с его преподавателями.

Холмский-старший удивлённо поднял брови:

— Да ну?

— Вы недооцениваете сына, — перебил я. — Николай освоил технологию модульных браслетов быстрее многих наших опытных мастеров. Более того, он предложил несколько улучшений, которые мы внедрили в производство.

Это была небольшая натяжка — Николай действительно делал предложения, однако не все были приняты. Но парень заслуживал защиты и признания заслуг.

— Из Николая получится отличный артефактор, — добавил Василий. — Возможно, не сразу, но получится. У него есть главное — желание учиться и совершенствоваться.

Михаил Петрович хмуро посмотрел на нас:

— Льстите вы хозяину дома, господа. Или жалеете мальца.

— Мы не привыкли льстить, — холодно ответил я. — Особенно в деловых вопросах. Если бы Николай не подходил нам, мы бы сразу указали ему на дверь.

Напряжение за столом стало почти осязаемым. Анна Васильевна испуганно поглядывала на мужа, младший сын уставился в тарелку от греха подальше. Николай сидел красный как рак.

— Ну что ж, — наконец произнёс Михаил Петрович, — время покажет. Авось, не ошибаетесь.

— Через год-два вы сами убедитесь в способностях сына, — ответил я. — Или даже раньше.

Разговор перешёл на более нейтральные темы — о торговле, ценах на медь, перспективах развития промышленности. Михаил Петрович оказался неплохо осведомлённым собеседником, хотя и сохранял настороженность.

— А что скажете про эти ваши модульные браслеты? — спросил он. — Не подорвёт ли такое новшество ваше традиционное ремесло?

— Едва ли, — ответил Василий. — Массовое производство освободит мастеров для более сложной работы. Вместо штамповки простых изделий они займутся настоящим творчеством.

— Хм… — Михаил Петрович задумчиво потёр бороду. — Может, и правда. Хотя всё новое и непроверенное внушает опасения.

К концу ужина атмосфера немного разрядилась. Хозяин дома, хоть и оставался суровым, но перестал откровенно демонстрировать недоверие. Анна Васильевна осмелела настолько, что даже задала пару вопросов о петербургской жизни.

— Благодарим за гостеприимство, — сказал Василий, поднимаясь из-за стола. — Очень сытный и приятный ужин. Анна Васильевна, вы волшебница. Таких вкусных щей я не вкушал уже лет двадцать!

— Пожалуйста, — отозвался Михаил Петрович. — И… — он помедлил, — Присматривайте там за нашим Николаем. У него все друзья здесь, в Москве остались. В Петербурге ему всё чужое.

— Обязательно присмотрим, — пообещал я.

Мы уже собирались покинуть дом, когда мой телефон завибрировал. Сообщение от Лены. Короткое, но заставившее меня остановиться как вкопанного:

«Саша, это срочно. Как сможешь, позвони!»