Фаберже-2. Новый горизонт

Глава 2

Давненько я не ночевал в поезде!

Купе «Мариинского» экспресса оказалось просторным и удобным, хотя и поспать получилось недолго. Ещё только начало светать, но мы уже были готовы.

Василий Фридрихович расположился у окна с папкой чертежей, Холмский пристроился напротив с портфелем документов, а я принёс всем по кофе и вчерашний номер «Деловых ведомостей».

— Итак, господа, — начал я, когда поезд проехал очередную станцию, — давайте ещё раз проговорим, что мы хотим получить от встречи. Я не готов отдавать господину Овчинникову эксклюзивные заказы. Николай, ты донёс это до Павла Акимовича?

Холмский с готовностью кивнул.

— Конечно, Александр Васильевич. Павел Акимович — реалист и понимает, что уровень его и ваших мастеров разный. Артефакторов выше шестого ранга у него почти нет… Речь пойдёт только о серийном производстве однотипных элементов, я чётко это проговорил.

— Хорошо, — отозвался я, пригубив кофе. Почему-то именно в поезде он был таким вкусным. — Не думай, что я не доверяю тебе, Николай. Но в столь ответственном деле нужно не раз перепроверить, как все друг друга поняли.

Холмский лишь улыбнулся.

— Всё в порядке, Александр Васильевич. Полностью с вами согласен.

Василий поправил очки и развернул производственную карту:

— Главное — понять масштабы их мощностей. Если Овчинников сможет взять на себя серийное производство основ из металлов, то мы сосредоточимся на камнях и сложных элементах. Плюс контроль качества. Классическое разделение труда.

— Именно. — Я снова отпил кофе. — Нам важно не потерять контроль над технологией.

Поезд мерно постукивал колёсами, за окном проплывали поля с жухлой травой, пологие берега рек и редкие деревушки.

Проводница принесла завтрак — три фирменные коробки с бутербродами, джемами и шоколадками.

— Расскажи о Павле Акимовиче, Николай, — попросил я. — Я уже понял, что у него хорошая деловая репутация. Но что он за человек?

Холмский улыбнулся, словно погрузился в приятные воспоминания.

— Человек он честный. Его предки были из старообрядцев, как и мои. Ну, у нас в Москве почти всё купечество из староверов вышло… Но это давно было, с тех пор времена изменились, от многих традиций отказались. Сейчас всё уже не так строго. Хотя мы для вас, петербуржцев, всё равно кажемся старомодными…

Я улыбнулся, намазывая джем на хлеб.

— Не вижу в этом ничего постыдного. Пока столичные модники думают о внешнем виде, вы занимаетесь делом и не отвлекаетесь на всякую чепуху.

Холмский усмехнулся.

— Может и так… Как бы то ни было, Павел Акимович — человек в Москве уважаемый, пусть и не крупный игрок. Дело потомственное, три поколения драгоценным металлом занимаются. Овчинниковы всегда тратились на благотворительность — помогают сиротскому приюту и рабочему училищу…

Это хорошо. Мне импонировали люди, которые думают не только о собственном благополучии, но и забоятся о других.

— А семья? — спросил Василий Фридрихович.

— Жена Евдокия Матвеевна, она из рода Липкиных. И трое детей. Старший сын Арсений учится в московском коммерческом училище, дочь Татьяна… — Холмский позволил себе мечтательную улыбку, — студентка художественного училища. Хочет заниматься дизайном по металлу, изучает народные промыслы. А младший, Савелий, пока определяется с будущим. Я с Сеней и Таней хорошо знаком, росли вместе. Толковые ребята, серьёзные, воспитаны в правильных традициях. Ещё братья самого Павла Акимовича с семьями в деле участвуют — они как раз и управляют остальными заводами…

Поезд замедлил ход. В окне уже мелькала плотная застройка ближайших пригородов. Я сверился с часами.

— Спасибо, Николай. Через десять минут прибываем, господа.

Николаевский вокзал встретил нас привычной суетой — носильщики, извозчики, торговцы горячими пирожками и утренними газетами.

Представитель Овчинникова оказался молодым человеком в добротном пальто с серебряным значком фирмы на лацкане. Он уже ждал нас на перроне.

— Господа Фаберже? — Он слегка поклонился. — Господин Холмский. Позвольте представиться — Иван Семёнович Краснов, приказчик Павла Акимовича. Добро пожаловать в Москву! Павел Акимович приглашает вас воспользоваться нашим гостеприимством…

Он распорядился нашим багажом и проводил к поджидавшему автомобилю — серебристому «Руссо-Балту» последней модели.

Москва встречала по-царски. Если Петербург — это величественная политическая столица с дворцами и министерствами, точка притяжения аристократии, то Москва — сердце империи деловое и торговое. Живое, немного суетливое и громкое, но искреннее.

Нас встречали широкие проспекты, вдоль которых тянулись вывески банков, торговых домов и промышленных контор. «Рябушинский и сыновья», «Товарищество Прохоровской мануфактуры», «Московский учётный банк» — имена, которые знала вся Россия.

Краснов оказался неплохим гидом.

— Видите здание справа? — показал он. — Это новая биржа, только в прошлом году открылась. А вон там, с башенками — штаб-квартира «Товарищества нефтяного производства семьи Нобель». Каждый день через эти стены проходят миллионы…

Автомобиль свернул на Пятницкую улицу, и характер застройки изменился. Вместо роскошных особняков появились фабричные корпуса из красного кирпича, склады и заводские трубы. Деловой центр Замоскворечья — район, где вершились судьбы российской промышленности.

— А вот и мы, — объявил Краснов, когда машина остановилась перед внушительными воротами с вывеской «Овчинников и партнёры. Изделия из драгоценных металлов».

Завод производил впечатление: три корпуса из красного кирпича, пар из высоких труб, звуки молотков и шум работающих станков. Солидно и основательно.

Павел Акимович Овчинников лично встречал нас у входа в главный корпус — знак уважения, который я оценил.

Это был мужчина лет пятидесяти, крепкого телосложения, с окладистой бородой и внимательными тёмными глазами. Одевался просто, немодно, но добротно — суконный пиджак, белая рубашка, старинные золотые часы на цепочке. Никаких излишеств, но каждая деталь говорила о достатке и серьёзности.

Холмский взял инициативу на себя, выступив в роли посредника:

— Павел Акимович, позвольте представить — Василий Фридрихович Фаберже, грандмастер восьмого ранга и глава ювелирного дома. И его сын — Александр Васильевич Фаберже, управляющий делами фирмы…

— Большая честь, — Овчинников крепко пожал нам руки. — Имя Фаберже известно всему миру. А о вашей последней разработке, Александр Васильевич, уже вся Москва толкует. Добро пожаловать в Москву, господа!

Мне понравилась его манера держаться — без заискивания, но с искренним уважением. Человек, который знает себе цену и умеет ценить других.

— Павел Акимович, мы тоже много слышали о ваших заводах, — ответил я. — Сразу обозначу намерения — они у нас серьёзные. Особенно интересует организация массового производства при сохранении качества.

— Что ж, тогда лучше один раз увидеть. Прошу!

Мы прошли через проходную и оказались в просторном дворе, окружённом производственными корпусами. Я обратил внимание на систему безопасности — Овчинников здорово в неё вложился. Казалось, комар без обыска не пролетит. Но для нас, разумеется, сделали исключение и трясти не стали.

— Этот завод занимается только золотом. Здесь у нас три цеха, — начал экскурсию Овчинников. — Литейный, где отливаем заготовки, механический для обработки и отделочный для финальных работ. Начнём с литейного — там, как по мне, самое интересное…

Первый цех поразил размахом. Десяток печей, у каждой работали по два мастера в кожаных фартуках. Воздух был наполнен жаром и характерным запахом расплавленного металла. Организация производства впечатляла — каждый знал своё дело и работал без суеты.

Линии тоже были разные: в основном неартефактные ювелирные украшения, предметы галантереи, домашняя утварь.

— Сколько человек в смене? — спросил Василий, изучая процесс заливки форм.

— В литейном — пятьдесят мастеров, работаем в две смены. Выход заготовок — в зависимости от сложности изделий. Тут нужно модель смотреть…

Я присмотрелся к формам — точность отливки была действительно высокой. Брак минимальный, поверхность чистая. Неплохо для заводского производства.

Во втором цехе располагались станки. Мастера обтачивали заготовки, наносили резьбу, готовили поверхности под инкрустацию камнями и эмалью.

— А вот этим я особенно горжусь, — Овчинников подвёл нас к угловому участку, где работали несколько молодых людей. — Ученическая мастерская. Беру ребят из ремесленных училищ, обучаю три года. Лучшие остаются мастерами, остальные получают хорошие места на других заводах…

Правильный подход. Квалифицированные кадры — основа любого серьёзного производства. Моя семья тоже много вкладывалась в обучение молодых кадров.

Третий цех был самым тихим — здесь шла тонкая работа. Полировка, гравировка, закрепка камней. Мастера работали за индивидуальными столами с хорошим освещением.

— Камни среднего и высшего порядка мы не используем, — пояснил Овчинников. — Да и вообще артефактов почти не делаем — маловато у нас мастеров. А вот с обычными самоцветами наши ювелиры хорошо справляются. Магия магией, а люди во все времена любят себя украшать…

Я обратил внимание на организацию контроля качества — на каждом этапе стояли старшие мастера, которые проверяли работу и отбраковывали неподходящие изделия.

— Какой процент брака в заготовках? — поинтересовался я.

— Не более пяти процентов. Бракованное переплавляем, так что потери минимальные.

Отличный показатель. У нас в мастерской брака обычно было и того меньше, но мы привыкли делать штучные изделия. А для массового производства пять процентов — превосходный результат.

Завершали экскурсию мы в административном корпусе, где размещались конструкторское бюро, склады готовой продукции и отдел сбыта.

— Впечатляет, — признал Василий. — Особенно система контроля и подготовка кадров.

— Спасибо, Василий Фридрихович. Дело жизни, можно сказать. Дед начинал с одного горна, а теперь у нас двести человек работает только на золоте. И все семьями живут неплохо.

По тону было видно — Овчинников искренне гордился своим предприятием. И было чем.

— Господа, надеюсь, вы не откажетесь отобедать у нас дома? — предложил хозяин, когда мы закончили осмотр. — Супруга моя, Евдокия Матвеевна, уже всё приготовила, да и детям не терпится познакомиться с прославленными петербургскими артефакторами…

Отказываться было бы невежливо, да и любопытство взяло верх. Дом человека многое говорит о его характере и приоритетах. В нашем деле так было принято — раз уж позвал к себе человека, то окажи гостеприимство как родному. И накорми, и ночлег организуй, и досуг.

Особняк Овчинниковых располагался в пяти минутах езды от завода — добротное трёхэтажное здание в псевдорусском стиле с резными наличниками и милой башенкой. Не кричащая роскошь, но солидность и достаток налицо.

Хозяйка дома, Евдокия Матвеевна, встретила нас в просторной гостиной. Женщина лет сорока с хвостиком, полноватая, с добрым лицом и умными глазами. Видно было — хозяйка хваткая и дом держала в порядке.

— Милости просим, дорогие гости! — она радушно поприветствовала нас, а слуги поклонились. — Павел Акимович столько о вас рассказывал. Подумать только, самих Фаберже принимаем в своём доме…

Дети тоже собрались всем составом. Старший сын Арсений — парень лет двадцати, высокий, серьёзный, в форме студента с гербом училища. Изучал коммерческие науки и явно готовился продолжить семейное дело.

Младший сын, Савелий, выглядел полной противоположностью брата — лет семнадцати, живой, непоседливый, с горящими глазами мечтателя. Пока не определился с будущим, но по разговорам было понятно — тянуло его не к торговле, а к технике.

И дочь Татьяна… Что ж, теперь я понял, почему Холмский так улыбался, рассказывая о ней. Миловидная девушка лет восемнадцати с тёмными волосами, собранными в простую причёску, и выразительными серыми глазами. Одета она была без излишеств — в нашем сословии, особенно в Москве, незамужние девицы держались скромно. Говорила Татьяна мало, но когда включалась в разговор, высказывания были умными и точными.

За обедом разговор, естественно, перешёл на деловые темы. Овчинников оказался не только опытным производственником, но и дальновидным предпринимателем.

— Я давно убедился, Василий Фридрихович, — говорил он, разрезая утку, — в нашем деле главное — не размер прибыли, а репутация. Можно один раз сэкономить на материалах, но потерять клиентов на годы…

— Совершенно верно, — поддержал отец. — Имя Фаберже создавалось десятилетиями. И один скандал чуть не разрушил всё за несколько месяцев.

— Слышал про ваши неприятности, — кивнул Павел Акимович. — Ох, вся Москва о них толковала… Но вы справились, хвала небесам, и даже усилили позиции. А это дорогого стоит. Все падают, но не все находят волю подняться…

Арсений включился в разговор:

— Александр Васильевич, я много читал в интернете о ваших новых артефактах для простых магов. Судя по тому, что пишут знающие люди, вы создали нечто революционное.

— Революционное — громко сказано, — улыбнулся я. — Скорее, эволюционное. Мы просто подумали о потребностях покупателей. Не всем повезло родиться в богатых семьях, а жить и пользоваться магией нужно.

— Умно, — заметила Татьяна. — Идея очень интересная, я видела ваши браслеты в блоге у графини Самойловой. Как конструктор для взрослых, только с магией.

Забавное сравнение.

— А не боитесь, что идею украдут? — поинтересовался Савелий. — В Москве мастеров много, кто-нибудь да скопирует.

— Метод уже запатентован. Да и секрет не в идее, а в исполнении, — объяснил Василий. — Создать систему взаимозаменяемых элементов, которые не конфликтуют магически, — задача непростая. Мы потратили немало времени на отладку.

Павел Акимович задумчиво покрутил в руках стакан с морсом:

— А каковы ваши планы на будущее? Например, если получится наладить производство этих браслетов. Вас-то всё же знают как придворных ювелиров… Неужели свернёте индивидуальное производство в пользу заводского?

— Нет, оставим и то и другое, — ответил я. — Эксклюзивные заказы — наша традиция и престиж. Но массовый сегмент даёт стабильный доход и позволяет развиваться.

— И правильно! У нас похожая ситуация — делаем и дорогие изделия на заказ, и массовые серии попроще. Главное — не смешивать технологии и не экономить там, где нельзя.

Евдокия Матвеевна деликатно сменила тему:

— А что нового в Петербурге? А то до нас столичные новости всё же доходят с опозданием…

Мы рассказали о последних веяниях в искусстве, о новых театральных постановках, о технических новинках. Татьяна внимательно слушала, изредка задавая вопросы. Оказалось, девушка увлекалась искусством и следила за всеми выставками.

— А вы сами тоже планируете связать жизнь с ювелирным делом? — спросил я её.

— Пока об этом рано думать, я ведь ещё только на втором курсе училища, — скромно ответила девушка. — Больше эскизы рисую и изучаю промыслы. Отец иногда использует мои идеи для женских украшений, но мне ещё многому нужно научиться…

— Татьяна очень талантлива, — с гордостью заметил Овчинников. — Показала бы гостям свои работы.

— Папа, не стоит… — смутилась девушка.

Я же не без удовольствия наблюдал за их робкими переглядываниями с Холмским. Было очевидно, что мой стажёр по уши влюблён в подругу детства.

Но связывать себя отношениями им пока было рано. В купеческой среде принято, что будущий супруг должен сперва сам хоть немного встать на ноги и доказать способность содержать семью. Впрочем, Овчинников явно благоволил Николаю.

К концу трапезы у меня сложилось чёткое впечатление: с Павлом Акимовичем можно иметь дело. Человек надёжный, думающий, с правильными приоритетами.

После обеда мы перешли в кабинет — просторную комнату с массивным дубовым столом, где хозяин принимал деловых партнёров. Холмский аккуратно выложил на стол наши образцы: базовый браслет из стали, набор сменных элементов с камнями разных порядков и подробные технологические карты.

— Итак, господа, — начал я, взяв в руки браслет-основу, — позвольте продемонстрировать принцип работы нашей системы.

Овчинников придвинулся ближе, его дети расположились по сторонам. Татьяна села прямо напротив меня, внимательно следя за каждым движением. Приятно работать под таким заинтересованным взглядом.

— Основа изготавливается из стали. Главное требование — точность размеров и надёжность замковых соединений.

Я показал механизм крепления — небольшие пружинные защёлки, которые надёжно фиксировали элементы, но позволяли быстро их менять.

— Элементы крепятся вот так, — продемонстрировал я, устанавливая модуль с опалом. — Слышите щелчок? Это значит, соединение надёжно.

Арсений внимательно изучил замок:

— Хитроумно. А не ломается от частого использования?

— Проверяли. Система выдерживает более тысячи циклов установки-снятия без потери надёжности.

Павел Акимович взял браслет в руки, повертел, испытал замки:

— Точность изготовления должна быть очень высокой. Малейшая погрешность — и элементы не встанут.

— Именно поэтому нам нужен серьёзный производственный партнёр, — подтвердил Василий. — Наша мастерская может обеспечить такую точность, но в ограниченных объёмах.

Татьяна осторожно взяла один из элементов — изящный модуль с аметистом в оправе из золота:

— Красиво… Могу я примерить его?

— Конечно.

Я протянул ей браслет и несколько элементов. Девушка быстро разобралась с креплением и надела набор.

— Превосходно, — Татьяна улыбнулась. — Сидит как влитой. И совсем не тяжёлый. Очень удобно!

Тем временем Павел Акимович изучал наши производственные выкладки и прикидывал стоимость.

— Да, теперь я понимаю… Вы максимально снизили себестоимость производства, полагаетесь на оптовые закупки самоцветов и за счёт этого делаете изделия самыми доступными артефактами на рынке. При таких ценах спрос должен быть огромный. Это же в два-три раза дешевле традиционных артефактов сопоставимой мощности…

— Именно в этом суть, — подтвердил я. — Мы демократизируем рынок магических украшений.

Овчинников внимательно изучил технологические карты:

— Сложность изготовления основ сама по себе низкая, только с замком нужно повозиться. Наши мастера справятся. А вот элементы с камнями… Это уже ювелирная работа высокого класса. Сможем сделать заготовки под инкрустацию.

— Инкрустацию мы будем делать сами, — объяснил Василий. — Нам нужны только основы — браслеты и простейшие модули под закрепку из трёх видов металлов.

— Разумное разделение труда, — кивнул Павел Акимович. — Василий Фридрихович, предложение серьёзное и, не скрою, для нас очень интересное. Нам нужно время всё обдумать, просчитать затраты, оценить риски. Можете оставить образцы и документацию до завтра?

— Конечно, — согласился отец.

— Естественно, ваша тайна останется под защитой. Мы понимаем, что у вас патент. Сегодня изучим всё с моими главными мастерами и завтра к одиннадцати будем готовы дать ответ.

Василий улыбнулся.

— Разумеется, Павел Акимович. Мы остановимся в «Метрополе». Если у вас возникнут вопросы, мы с сыном на связи и готовы приехать.

— Спасибо, Василий Фридрихович. — Овчинников поднялся. — А сейчас, с вашего позволения, поеду на завод. Будем думать, что сможем вам предложить.

Овчинников предлагал отвезти нас до «Метрополя», но мы решили прогуляться.

Я столько лет не был в красавице-Москве и не мог отказать себе в удовольствии пройтись по её старым улочкам. Идти было неблизко, но я наслаждался видами города и дышал воздухом древней столицы.

— Ну что, Николай, какие впечатления? — спросил я, когда мы свернули на Театральную площадь.

Холмский улыбнулся:

— Могу вас поздравить. Вы произвели на семью Овчинниковых прекрасное впечатление. Особенно на Павла Акимовича — я редко видел его таким заинтересованным.

— И я не сомневался, — кивнул Василий. — Николай — толковый парень, не стал бы связывать нас с несерьёзными людьми. Да и Овчинников мне тоже понравился. Серьёзный человек, понимает в деле. И семья приятная — видно, что дружная.

Мы остановились у входа в гостиницу. Швейцар в золочёных ливреях распахнул тяжёлые двери.

— Кстати, — вспомнил Холмский, — мой отец просил передать приглашение на завтрашний ужин. Хочет познакомиться с людьми, с которыми работает его сын.

— С удовольствием, — откликнулся Василий. — Будет честь встретиться с Михаилом Петровичем.

— Отлично. Тогда завтра после завода заезжаем к нам…

Холмский попрощался и направился к стоянке такси. Я отпустил его до завтра, чтобы провёл время с семьёй.

В этот момент телефон в кармане пискнул — пришло уведомление о новом сообщении. Я открыл текст и сразу же узнал немного игривый тон Самойловой:

«Добрый вечер, Александр Васильевич? Как Москва? Надеюсь, не случилось ничего страшного, раз вы так резко сорвались и перенесли нашу встречу?»

Я улыбнулся и набрал ответ:

«Добрый вечер, Алла Михайловна. Ничего страшного, но вопрос действительно срочный. Благодарю за понимание».

«Раз уж вы в Москве, могу я попросить вас об услуге? Разумеется, если у вас есть время…»

«Чем могу помочь?»

«Мне нужно забрать промо-набор из Шоколадной лавки сестёр Сладковых. Они должны были прислать посылку на мой домашний адрес, но курьерская служба что-то напутала и посылка потерялась. Хотя, возможно, её просто съели… Словом, я буду вам очень признательна, если вы окажете мне любезность…»

Я улыбнулся ещё шире. Спасти даму в беде, особенно если кто-то посмел лишить даму сладкого — долг любого уважающего себя джентельмена. Тем более что мне это ничего не стоило.

«Сбросьте адрес — заеду».

«Благодарю! Вот ссылка на карту. Это в Верхних торговых рядах на Красной площади. Магазин на первом этаже. Я сейчас предупрежу их пиарщика, и они всё подготовят к вашему приезду. И, к слову, рекомендую приобрести там что-нибудь для ваших матушки и сестры. У сестёр Сладковых изумительные конфеты ручной работы…»

Я ответил на сообщение и убрал телефон в карман. Да уж, Самойлова не давала забывать о себе, но делала это с присущими ей лёгкостью и тактом.

— А мы чем займёмся до отбоя, Саша? — спросил Василий Фридрихович.

Я взглянул на возвышающиеся башенки Кремля и хитро улыбнулся.

— Сходим в Верхние торговые ряды на Красной площади. У меня как раз появилось там дело…