Еще один шанс

6. Снова в школу

Утро началось просто замечательно — я обнаружила в гардеробе купленную накануне одежду. Видимо, здесь был отдельный вход для слуг, потому что по моим комнатам никто не ходил.

Я наконец-то оделась в нормальную одежду и даже не опоздала к завтраку. Правда, это не помешало моим родственникам смерить меня неодобрительными взглядами, но зато они промолчали. Отлично.

Конечно, ужин мне понравился больше, но я все еще не хотела раздувать конфликт с семьей. Уж агрессию в моей ситуации демонстрировать точно не стоит.

Папенька снова не выдержал моего изучающего взгляда и отпустил из-за стола первой. Что за глупые правила. Зачем создавать иллюзию семейной близости, которой нет? Эти совместные принятия пищи… они ведь за столом даже не разговаривают. И какой тогда смысл?

Но бунтовать я не собираюсь. У меня другие планы. И их обдумыванием я как раз намеревалась заняться, вернувшись с завтрака.

В первую очередь меня не устраивал этот дом. Конечно, это удобно, когда не надо тратить время на уборку или готовку, а одежда стирается и возвращается на место словно бы сама по себе. Но расплачиваться за это приходится отсутствием личных границ. А мне не нравится, когда по моей территории ходят чужие люди, которых даже не я наняла. Так что стоит обдумать вариант переезда в отдельную квартиру, где буду жить только я.

В идеале, конечно, нужен собственный дом — желательно меньше и уютнее особняка. Но пока я не ориентируюсь в ценах, лучше ограничиться арендой квартиры. А дальше посмотрим.

Второе. Жить на проценты с прибыли — это неплохой вариант, но и тут есть подводные камни. Семья может разориться, впасть в немилость, лишиться территорий. Да в конце концов обозленный папенька может отнять мою долю, лишив наследства. Зависеть от кого-то еще не хочется, а значит, следует придумать, чем бы заняться. Желательно приносящим прибыль независимо от воли семьи.

А в-третьих, у Риссы ведь была своя жизнь. И вряд ли стоит рассчитывать, что это никак на меня не повлияет. Я ведь в ее теле, и все, что она делала, отразится на мне. Так что хорошо бы узнать о ее слабостях, врагах, союзниках и вот это вот все. Просто чтобы в один далеко не прекрасный момент не оказаться у разбитого корыта только потому, что Рисса кому-то перешла дорогу, и ей решили отомстить.

Вот только как минимум в последнем мне потребуется помощь.

Я как раз обдумывала планы на будущее, когда в двери постучали. В полной уверенности, что это Кавена, я распахнула дверь и невольно отступила, когда мне в лицо сунули огромный букет цветов.

— Э… — я ничего не успела сказать, когда из-за цветов показалось знакомое лицо. — Боуер!

Я искренне обрадовалась при виде парня, успевшего стать мне чуть ли не родным за время нашего путешествия по запретному лесу. Жив все-таки! Не обманули меня. И даже здоров, раз пришел. Только бледный какой-то.

И вид решительный и обреченный, словно парень собрался в последний бой.

Боуер зашел в мою гостиную, впихнул мне букет, встал на одно колено и протянул мне открытую коробочку с кольцом:

— Выходи за меня! — выпалил он.

Вот так, сразу. Ни здравствуйте тебе, ни до свидания…

Охренеть. Что я там про восклицательные знаки говорила?

Какое-то время я созерцала коленопреклоненного парня, а затем сунула букет в удачно расположенную на столике вазу, скрестила руки на груди и поинтересовалась:

— И что это за перфоманс?

— Я делаю тебе предложение, — пояснил очевидное он.

— Я вижу, кэп. С чего вдруг?

— Ты спасла мне жизнь, — Боуер нахмурился. — Я долго думал, как могу отплатить за свое спасение, и решил, что это лучший вариант.

— Почему? — озадачилась я.

Конечно, мне многое об этом мире не известно, но, насколько я могу судить, Рисса должна быть завидной невестой. И почему тогда Боуер свое предложение преподносит так, словно это мой последний шанс?

— Потому что после того инцидента другой возможности остаться в нашей среде у тебя нет, — хмуро ответил он.

Да что там за инцидент-то за такой?

— Так, давай-ка вставай, — велела я парню. — Нам надо поговорить.

— А… кольцо? — растерялся он.

— Убери пока, — велела я и указала парню на кресло, где он мог расположиться.

А сама села напротив, уставившись на мальчишку.

— Так ты примешь мое предложение? — осведомился он неуверенно.

— Слушай, ну какое предложение? Я даже не знаю, как тебя зовут.

— В каком смысле — не знаешь? Рисса, ты чего? Мы учимся вместе уже пять лет!

— Прости, парень, но я не то, что последние пять лет — я не помню вообще ничего, что было до катастрофы.

— Как это? — изумился он.

— У меня амнезия.

— И что это значит?

— Что я ничего не помню, — я невольно рассмеялась. — Так как тебя зовут?

— Дамиан.

— Ну вот и познакомились, — я все еще улыбалась. — Так что за инцидент ты упомянул?

— Ты и правда ничего не помнишь? — недоверчиво спросил он.

— Ничегошеньки.

— Ты использовала заклятие вечной страсти, — с мрачной торжественностью ответил он.

Я помолчала, ожидая продолжения, которого не последовало.

— И? — поторопила я Дамиана.

— Что — и? — опешил он.

— Если ты думаешь, что мне это что-то разъяснило, то ты ошибаешься. Что за заклятие и почему его применение — это плохо?

Хотя название заклинания как бы намекало на область его применения. Но область эта довольно широка, так-то.

— Это не плохо, — окончательно запутал меня Боуер. — Ты что, и заклятия забыла?

— Все, Дамиан, абсолютно все. Представь, что я свалилась с Луны и об окружающем мире ничего не знаю. Так что с этим заклятием?

Парень задумался, словно пытаясь уложить в голове мое состояние. А затем вздохнул:

— Что ж… Если ты не в курсе, магические способности наследуются только, если оба родителя — маги. Поэтому среди нас распространены браки по расчету. И вот, чтобы сделать такие браки счастливыми, было разработано заклятие вечной страсти. Оно заставляет объект заклинания полюбить заклинающего. И семейные пары используют его друг на друге после свадьбы. После чего живут долго и счастливо.

— Хм… какое-то спорное решение, — пробормотала я.

Любовь по принуждению — звучит как-то не очень. Но, с другой стороны, если люди вынуждены жить семьей в любом случае, лучше уж любить друг друга. Пусть даже благодаря заклинанию.

И все равно… что-то есть в этом гаденькое.

— Это работает, — возразил Дамиан.

— Так… его нельзя применять до свадьбы, или что? — я все еще не видела трагедии.

Мне почему-то казалось, что любое заклинание можно снять, так что проступок Риссы не виделся мне чем-то ужасным.

— Можно и до свадьбы, — вздохнул Боуер. — Но это должно быть с согласия и взаимным. А ты… влюбила в себя человека, чтобы поиздеваться над ним.

Я похлопала ресницами, осмысливая услышанное. Эм… а я-то полагала Риссу несчастной девочкой, третируемой родителями. А она над людьми издевалась, как выясняется.

— Каким образом поиздеваться? — я нахмурилась.

— Он влюбился в тебя и был готов ради тебя на что угодно. И ты этим вовсю пользовалась. Он даже защищал тебя, когда все открылось…

— Отказывался снять заклинание? — предположила я.

— В смысле — снять? — удивился Боуер. — Заклятие вечной страсти нельзя снять, оно вечное. Рассеивается только после смерти заклинателя.

Неожиданно. И неприятно. Где-то есть мальчик, безнадежно в меня влюбленный?

— Ну и почему мы с ним до сих пор не женаты тогда? — спросила я.

Логично же. Если мальчик был заколдован мной против своей воли без возможности расколдоваться, то и меня не должны были спрашивать, применяя на мне такое же заклинание. И здравствуй, новая счастливая семья.

Только я никакой любви не чувствую ни к кому. Погиб в самолете?

— Ты что, он же простолюдин, — махнул рукой Боуер. — А ты маг, и тебе нужно продолжать род, поэтому тебя и не казнили.

— А могли казнить? — поразилась я.

— Использование этого заклинания против воли карается смертью, потому что аристократы не хотят бояться за свою свободу.

— Я же говорю, сомнительное решение, — фыркнула я.

Конечно, когда ты под заклятием, свобода уже не так маняща, как объект страсти, но я могу понять стремление выбрать этот объект по собственной воле.

— Все знают о последствиях. Будь он магом, а ты — не единственной наследницей высшей аристократической семьи, ты бы так легко не отделалась.

— Так чем я отделалась? — заинтересовалась я.

— Фактически ты стала нежелательной невестой. Заклятие можно использовать только один раз, а значит, ты больше не сможешь заставить никого полюбить себя. Счастливым брак с тобой не будет. Поэтому, скорее всего, как только у тебя появится брат или сестра, тебя сошлют на окраины, и максимум, на что ты можешь рассчитывать — дать кому-то наследника, воспитывать которого тебе не доверят.

Это что еще за суррогатное материнство такое? И вообще.

— Ты ведь понимаешь, что твои слова звучат оскорбительно, Боуер? — вкрадчиво осведомилась я.

— А? Что? — он искренне изумился. — Почему?

— Даже не понимаешь, — я покачала головой. — Фактически ты мне в лицо заявляешь, что меня невозможно полюбить без заклинания, и я не способна сделать мужчину счастливым.

Я не была оскорблена. В конце концов, я никогда не видела замужество целью жизни и при этом умела привлекать мужчин — когда у меня еще было на это время. Но я хотела щелкнуть по носу заносчивого мальчишку, преподнесшего мне свое предложение, абсолютно не нужное, как величайший дар. И даже жертву со своей стороны.

Мальчик, ты серьезно? Ждешь от меня слез благодарности? Приди в себя, малыш.

Боуер, кажется, осознал свой промах и смутился. Похоже, и впрямь не хотел обидеть.

— Извини. Это и впрямь прозвучало грубо, — почти раскаялся он. — Просто… с твоим характером сложно представить, что кто-то тобой увлечется.

— А что не так с моим характером? — я удивилась. — Говори, я не обижусь.

Боуер ответил после недолгого колебания:

— Ты высокомерная. Злая. Нетерпимая. Требовательная. Капризная. Глупая. Самовлюбленная…

Я кивнула. В общем, обычная девочка-мажорка.

— Беспомощная, — напомнила я и добавила: — Была.

— Что? — опешил он.

— Я же память потеряла, — в очередной раз сказала я. — Это не могло на меня не подействовать. Честно, Боуер, та девушка, которую ты описал — стала бы тебя спасать?

— Н… нет, — признал он после короткой заминки.

— И потом. Я для чего тебе жизнь спасала — чтобы ты ее положил на алтарь благодарности?

— В каком смысле?

— Вот смотри. Ты меня не любишь и не полюбишь. Заклинанием я тебя в себя не влюблю. И всю жизнь ты будешь пытаться сделать счастливой меня, жертвуя собственным счастьем. Оно тебе надо? Мне вот — нет.

— Но ты ведь будешь меня любить… — тихо возразил он.

— И при этом помнить, что это не взаимно, — я мягко улыбнулась. — Повторюсь, мне это не нужно. Но ты можешь отблагодарить меня иначе.

— Иначе? — Дамиан нахмурился.

— Но для начала — чем закончился тот… инцидент?

— Как я уже сказал, ты стала нежелательной невестой, а Тим…

— Тим? — перебила я, услышав незнакомое имя.

— Тим Нейсен, парень, которого ты заколдовала, — пояснил Боуер. — Он… в общем, от вечной страсти нельзя избавиться, но можно нейтрализовать ее действие. Для этого потребовалось два заклинания — черной ненависти и каменного сердца.

Я недоверчиво приподняла бровь:

— Что, и такие заклинания существуют?

Нет, серьезно? Черная ненависть? Кому могло такое потребоваться?

— Да, есть семья, специализирующаяся на чувствах, — кивнул Боуер. — И… в общем, Тим тебя ненавидит, и это единственное доступное ему чувство. Все остальные подавляет каменное сердце. И если убрать любой из этих артефактов, вечная страсть возвращается. Так что ему приходится постоянно обновлять артефакты.

— Бедняга, — я искренне пожалела незнакомого паренька. — Но это же дорого?

— За твой счет, — хмыкнул Боуер.

— А… логично, что уж, — я пожала плечами. — Погоди. Так ты его знаешь?

— Конечно. Он ведь наш одноклассник.

Имя было мне не знакомо, а значит, среди погибших его точно не было.

— То есть, он все еще учится с нами? — удивилась я.

Я после такого предпочла бы держаться подальше от обидчика.

— А что ему еще остается? — пожал плечами Боуер. — Он простолюдин, закончить высшую школу для него — единственный шанс чего-то добиться.

— А чему учатся в магической школе простолюдины? — мне стало любопытно.

— Тому же, что и мы, кроме магии, — отмахнулся парень. — Школа дает хорошее образование, которое открывает многие двери. Так что я могу для тебя сделать?

Сменил тему он совершенно неожиданно, и я даже растерялась немного.

— М… видишь ли… я ничего не знаю о своем прошлом, и мне нужен кто-то, кто поможет разобраться во всем, что меня окружает. Как бы… друг.

— Предлагаешь мне стать твоим другом? — Боуер удивился совершенно искренне.

— Да, — подтвердила я.

Почему-то парня мое предложение не обрадовало. Он нахмурился и неуверенно сообщил:

— Но мы ведь из разных кругов. Я никогда не был вхож в вашу компанию.

— А у меня и нет никакой компании, эй, я же не помню ничего.

— И мы никогда особо не общались…

— Да? А как так получилось, что из всех в самолете выжил со мной только ты? — мне-то казалось, Рисса прихватила Боуера с собой при падении, как самого близкого из друзей.

— Мы сидели рядом. Вместе и выпали, — пояснил он хмуро.

Что ж, мы и впрямь были близки. В самом что ни на есть прямом смысле слова.

Я усмехнулась:

— То есть стать моим мужем ты был не против, а другом — отказываешься?

— Что? Отказываюсь? — он поразился. — Нет! Просто… не пойму, почему я?

— А почему бы и не ты? Я же тебе жизнь спасла, думаю, и ты мог бы мне помочь.

— Я с радостью, — снова совершенно искренне уверил он меня. — Но… тебя просто не поймут, если… если ты меня выделишь.

Я все-таки рассмеялась:

— А если бы замуж вышла — поняли бы?

— Да, ведь в этом случае выбора у тебя нет.

— Так, давай договоримся. Поймут меня или нет — значения не имеет. А вот человек рядом, которому я могу доверять — это важно. Я ведь могу тебе доверять?

— Разумеется. Я не предам человека, которому обязан жизнью, — твердо ответил он.

— Так что, согласен?

— Если это действительно то, что ты от меня хочешь — да, я согласен.

— Вот и договорились, — я улыбнулась.

И мне показалось, что Дамиан словно бы расслабился. Похоже, и впрямь был готов к жертве и теперь рад, что она отменяется.

Что за мир…

— Так… мне помочь тебе собраться? — не слишком уверенно спросил он.

— Куда? — не поняла я.

— В школу, — пояснил Боуер. — Траур закончился, школа возобновляет работу. Ты ведь жила в общежитии, пора снова переезжать.

— Когда? — я нахмурилась, сообразив, что как-то упустила этот момент.

— Завтра уже занятия, — огорошил меня Дамиан.

— А почему меня никто не предупредил? — ох, к такому я была еще не готова.

— Видимо, думали, что ты знаешь, — почему-то смутился парень.

Я вздохнула:

— Ну да, с амнезией-то. Мне определенно нужна твоя помощь в сборах.

Боуер не подвел. Он подробно рассказал, что мне потребуется в школе, и кратко — что вообще та собой представляет.

Высшая школа магии была этаким симбиозом колледжа и университета — как я выяснила, подобных понятий в этом мире не было. Первые два года обучения студентов натаскивали на общие знания, еще на год к общеобразовательным предметам добавлялись профессиональные, из которых студенты выбирали себе специализацию до конца учебы. Последние два года к предметам по специальности добавлялись занятия по магии. Обучение шло шесть лет — с пятнадцати до двадцати одного, диплом высшей школы высоко ценился во всех профессиональных сферах, и обучались здесь в основном аристократы и богачи. Но существовала программа поддержки талантливых учеников, по которой каждый год школа принимала несколько человек из низов общества.

Собственно, таким был и Тим Нейсен. Может, поэтому его невзлюбила Рисса, не столь умная или талантливая, но ужасно высокомерная?

Хотя, в моем случае отсутствие успехов в учебе у Риссы как раз-таки очень удобно. И без того девочка не блистала, а тут еще и память потеряла. Но потяну ли я обучение в принципе? Вон их как натаскивают, поверхностные сведения из энциклопедий мне вряд ли помогут.

Ладно, упорства мне хватает, а если что, попрошу Боуера помочь.

Закончив со сборами, я потащила парня покупать электронный блокнот, опасаясь, что другого случая может не представиться, а на связи быть хотелось. По пути он рассказал мне о наших оставшихся в живых одноклассников.

— Фестиваль — мероприятие дорогое и не очень пафосное, — сообщил мне он, — поэтому половина из нашего класса отказалась от поездки. Это их и спасло.

Из двадцати двух человек в классе погибло девять. Из оставшихся тринадцати еще трое, кроме меня, были из высшей знати, четверо, включая Боуера — аристократы и пятеро — простолюдины, в том числе двое — участники программы. Трое, соответственно, из богатых семей.

Я ведь упоминала, что в этом мире равноправие? Вот оно, во всей красе, на примере одного класса…

Боуер дал мне краткую характеристику каждого из моих будущих одноклассников. Из всего им сказанного я уяснила, что среди оставшихся у меня ни с кем не было особо близких отношений. А кое с кем даже откровенная вражда. Тот же Тим, и еще одна представительница высшей знати, Эмилия Палинэ — они с Риссой были заклятыми подружками и соперничали во всем. Вот только свита Эмилии осталась при ней, а те, кто поддерживал Риссу, погибли в катастрофе.

Я только головой покачала, слушая эти школьные страсти. Мне не было дела до Эмилии, и продолжать вражду я не собиралась.

— А еще есть Генрих Турунгэ, — закончил перечислять Дамиан. — Многие думают, что он — король.

— В смысле? — я удивилась.

— В смысле, Джаред. Ходят слухи, что наш король учится в одной из столичных школ под чужим именем и внешностью, — пояснил Боуер.

— Вот тут не поняла. До школы этого Генриха никто не знал? Почему на него думают?

— Потому что до школы он жил на материке. Так что да, его никто не знал. Есть вероятность, что настоящий Генрих так и живет на материке, а здесь под его видом прячется Джаред.

— А зачем?

— Что — зачем? — удивился Дамиан.

— Зачем прячется?

— Потому что его отца убили и могут убить его, пока он не в полной силе. Проще спрятать, чем охранять, разве нет?

— Логично. Но разве нормально, что это всем известно?

— А как иначе объяснили бы отсутствие короля?

Я посмотрела на него недоверчиво. Да, логика в этом имелась, но… серьезно? Им заявляют, что спрятали короля под чужую личину — и? Больше его не показывают?

Я вспомнила фото юного Джареда.

— Ты хочешь сказать, что с начала обучения короля никто не видел? — поинтересовалась я.

— Рисса, я слышу в твоем тоне подозрение, — он нахмурился. — Никто не смог бы скрывать, случись что с королем. Пограничные опоры требуют постоянной подзарядки, и нас бы затопили монстры, не будь у нас короля.

— Но есть ведь король Торнтон? — я не сдавалась.

Дамиан озадаченно уставился на меня:

— Хм. Ты и это не помнишь?

— Ничего не помню, говорю же, — я невольно улыбнулась.

— Пограничные опоры с тех пор, как короновали Джареда Валурэ, может заряжать только он.

Как все сложно…

Я вздохнула:

— Ясно-понятно. А тогда зачем убивать короля, если он единственный, кто может защитить от монстров? — мне было просто любопытно.

— Кто знает, что в голове у безумца? — пожал плечами Боуер.

— Почему же безумца? — я хмыкнула.

— Никто в своем уме не станет покушаться на короля. Убийство оставит метку на убийце, его сразу схватят. Это королевское проклятие, и от него невозможно избавиться.

— Хм… мне с твоих слов почему-то показалось, что убийца короля все еще не пойман.

— Ну… — парень смутился. — Так и есть. Не спрашивай. Если бы я знал, как ему это удалось, стал бы самым известным следователем Сойнара.

Я тряхнула головой:

— Ладно. Остановимся на том, что есть вероятность обучения короля Джареда в нашем классе. Кстати, почему вообще ты об этом упомянул?

Ведь, по сути, для меня не имело значения, в курсе я этого слуха или нет.

Дамиан слегка смутился. Отвел глаза и пробубнил:

— Ну, Генрих — часть соперничества, твоего и Эмилии. Хотя за ним многие в школе бегают, но…

— А разве после инцидента мои шансы в этом отношении не упали до нуля? — весело удивилась я.

— Упали, — подтвердил он. — Но ты с этим не смирилась.

Хм. Похоже, признавать поражение Рисса не умела. Не то, чтобы эта информация мне полезна.

Ох уж это подростковое соперничество. Хотя уже по двадцать лет деткам, пора бы и повзрослеть.

Я слегка поморщилась, вспомнив свои двадцать лет. Нет, я старалась, но все равно ведь была сущим ребенком… наверное, именно поэтому мне сложно воспринимать Боуера взрослым.

Дамиан стал первым контактом, появившимся в моем новеньком блокноте, и мне стало спокойнее при мысли, что есть человек, к которому я в любой момент могу обратиться за помощью. Поблагодарив парня за компанию и информацию, я вернулась домой, чтобы забрать уже собранные вещи перед поездкой в школу. Я решила не задерживаться: если занятия начинаются уже завтра, на обустройство в общежитии времени остается не так много.

Но дома меня ждал неприятный сюрприз.

Дворецкий Роннан объявил, что родители ждут меня в малой гостиной, куда меня и проводила Кавена.

— Ты куда-то собралась? — вместо приветствия встретил меня вопросом папенька.

— В школу, — честно ответила я, раздумывая, откуда они знают о сборах.

Горничные рассказали? Или водитель? Или сами заглянули в мои комнаты и увидели сумки? В последнее почему-то верится слабо.

— Ты больше не будешь посещать школу, — заявил категорично Кассиус.

— Почему это? — я удивилась.

— Ты больна, Кларисса, — неожиданно мягко заговорила Мелисса. — Доктор Геллен объяснил нам твое состояние.

— Ты не сможешь продолжать обучение, когда ничего не помнишь из уже изученного, — холодно подхватил папенька.

Я хмыкнула.

— Тем не менее, я бы хотела попробовать. Уверена, что смогу наверстать.

— Наверстать пять лет обучения? — осведомился Кассиус, даже не пряча презрение. — Не смеши нас, Кларисса. Ты никогда не отличалась особым умом.

— Тем более, будет проще, если от меня ничего особенного не ждут, — я невольно улыбнулась.

Да, родители ни во что не ставили свою дочь. И как же здорово, что мне плевать на их мнение.

— Я не позволю, чтобы ты позорила нашу семью! — моя реакция определенно возмутила папеньку.

— Хорошо, — покладисто кивнула я и добавила с сарказмом: — Я вас услышала.

Раздражающая фраза, но подходит как никакая другая, да.

— В таком случае, возвращайся к себе. Я подумаю, что делать с твоим обучением, — велел папенька.

Я согласно кивнула и вежливо попрощалась. Спорить смысла я не видела — только зря тратить время и нервы. Эти люди не любят и не уважают своего ребенка, они останутся глухи к любым аргументам и просьбам. Результат не изменится. Поэтому достигнем его с наименьшим сопротивлением.

Мне удалось впихнуть все необходимое в пару сумок, так что в своей гостиной я не задержалась. Коснулась своей груди, усиляясь, подхватила поклажу и двинулась прочь из дома.

Разумеется, выполнять требование папеньки я не собиралась.

Если Кассиусу кто и сообщил о моем побеге, то явно не сразу. На подъездной дорожке меня все еще ожидал Лайош, которого я заранее предупредила, что скоро вернусь с вещами. Пока он загружал сумки в багажник, я устроилась в машине.

Лайош знал, куда меня везти. И никто не выбежал из дома, чтобы меня остановить. Не то, что я рвалась в школу — я достаточно училась в жизни, чтобы не скучать по студенчеству — но общежитие решало одну из моих проблем. А будущий диплом — другую. Если, конечно, мне удастся его получить. В чем я, разумеется, уверена не была.

А в чем была — так это в том, что семья Риссы точно ограничит мои возможности, контролируя мою жизнь.

Поэтому школа была хорошим выходом в моей ситуации. Вот так, спустя двадцать лет после получения диплома я снова возвращалась в школу, к которой совершенно не была готова.

И меня это абсолютно не беспокоит. Хорошо уметь расставлять приоритеты. И мой приоритет — собственное душевное спокойствие.