Еще один шанс

11. Тренировки

Как просветил меня при встрече Боуер, магической уборкой называлось очищение территории школы от остатков магической энергии, используемой учениками. Во время обучения всплески неконтролируемой силы порядком загрязняли магический фон школы. И, если их не убирать, при накоплении критической массы мог произойти мощный взрыв. А поскольку заклинания по очистке могли повредить еще не окрепшим магическим силам учеников, последних на время уборки отправляли по домам.

И все это можно было узнать из паутины, на что Боуер не преминул мне указать. Я только отмахнулась. Не настолько важная информация, чтобы разыскивать ее специально, а вот узнать мимоходом — вполне.

— Когда приступим к танцам? — поинтересовалась я у Боуера.

— Да хоть сейчас, — пожал он плечами.

Действительно. Вечер перед началом учебной недели — почему бы не посвятить его хореографии?

Боуер даже подготовился, скачав соответствующую музыку, чем немало меня умилил. Все-таки отличный парень.

Танцевальную практику мы решили устроить все в том же концертном зале, благо, пустующем в это время. И с танцами у меня все оказалось одновременно хуже и лучше, чем я ожидала.

Хуже, потому что местные бальные танцы абсолютно не были похожи на те, что практиковались в моем мире. Впрочем, мной-то они никогда не практиковались. Но незнакомый рисунок танца выбивал из колеи.

А лучше, потому что мышечная память прекрасно работала без вмешательства разума. То есть, пока я не начинала задумываться, что я делаю и как, у меня прекрасно получалось следовать за Боуером. Но стоило начать — и я мгновенно сбивалась с шага. Следовало признать, для какой-нибудь школьной дискотеки такой уровень еще мог бы сгодиться. Но не для королевского бала.

Танцы следовало выучить.

Так что моя надежда, что хватит парочки уроков, не оправдалась. И, несмотря на огромное преимущество в виде натренированного тела, мне придется за пару месяцев освоить то, что местные аристократы совершенствуют годами.

Вот вам и планы не напрягаться лишний раз.

Но все-таки я читер. И, возможно, пары месяцев мне действительно хватит.

А Боуер остался доволен. По его мнению, у меня все хорошо получалось, и подготовиться я успею.

Ну да, ну да. У меня же нет других планов. И восстановить любимый плейлист я не собираюсь, и рукопашке обучаться не намерена, и догонять класс в знаниях мне не нужно. Свалился же этот королевский бал мне на голову. Уж не потому ли, что я с Генрихом пообщалась? Надо было с Калеба начинать.

А «Королевна»-то за выходные уже несколько тысяч скачиваний набрала. Что бы выбрать в следующий раз? Хочется-то все и сразу…

Как ни странно, но вернуться к урокам было приятно. Не только конкретно сейчас, а в целом. В прежней жизни я никогда не скучала по школе, ничуть не романтизируя юность. Но здесь… было что-то такое, привлекательное, в том, чтобы очутиться среди вчерашних подростков, еще не умеющих справляться со своей жизнью; сесть за парту, не чувствуя тревоги за оценки или отношение учителей; отвлечься от проблем взрослой жизни и всей той ответственности, которую та на нас взваливает.

Беззаботность. Да, в этой жизни хватает дел и проблем, но по сравнению с тем, что было в предыдущей — я словно оказалась в отпуске.

Пожалуй, мне это нравится. Надо запомнить это отношение к жизни и сохранить. Глядишь, и проживу подольше. И, может, даже найду свое счастье.

Хотя здесь с этим как-то попроще. Не найдешь сама — силком всучат. Пусть метод не очень, но отвертеться-то все равно не получится.

Так что, пока есть возможность, надо наслаждаться беззаботностью.

И не забывать о делах.

— Так ты сегодня идешь записывать новую песню? — за ужином спросил меня Боуер.

Надо же, запомнил.

— Да, иду.

— Это надолго? Мы могли бы после потанцевать.

— Боюсь, я не могу ответить на этот вопрос, — честно призналась я. — Это же творческий процесс, как его спрогнозировать?

— Тогда давай я пойду с тобой, и, если управитесь быстро, позанимаемся. В танцах важна систематичность.

— Но у меня три раза в неделю тренировки, — напомнила я. — Вряд ли после них я смогу еще и танцевать.

— Значит, будем компенсировать на выходных. Если, конечно, позволишь.

— Приходить ко мне в гости? — уточнила я. — Никаких проблем.

— До сих пор не могу поверить, что тебе удалось его уговорить, — Боуер покачал головой.

— Это было непросто, — признала я.

И никакой уверенности, что у меня получится, не было и в помине. Но Тим все же согласился… и я понятия не имею, что из этого выйдет.

Что ж, завтра посмотрим.

— Могу представить, — пробормотал парень и вернулся к разговору: — Так что? Я с тобой?

— Признай, тебе просто любопытно, да? — я подмигнула.

Боуер ожидаемо смутился:

— И это тоже, — он отвел глаза, но отнекиваться не стал.

— Что ж… должен же и у тебя быть профит от моей дружбы, — я улыбнулась.

— Профит? — недоумевающе спросил он.

— Выгода. Выгода от дружбы со мной, — исправилась я. — А то пока только мне хорошо.

— Клэр, ты ведь спасла мне жизнь. И это честь — быть другом для наследницы семьи Аберэ, — запротестовал он.

— Да-да, я помню, как ты был доволен этой честью, — я рассмеялась.

— Я просто не думал, что ты всерьез, — смутился парень.

Хм, похоже, тут взаимоотношения между аристократами сложнее, чем мне поначалу показалось. Иначе почему бы Боуер согласился на дружбу, в которую не верил? Но, пожалуй, именно сейчас я в эти тонкости вникать не хочу. Да и вообще не хочу жить с оглядкой на условности. Оно, конечно, в чужой монастырь со своим уставом, все дела, но… жить без барьеров всегда проще. И с моей стороны было бы глупо пытаться себя ограничивать лишь для того, чтобы не выделяться. Я — не одна из них, и не думаю, что у меня бы получилось, пожелай я иного.

Я никогда не умела в интриги, поэтому притворяться только для того, чтобы оправдать ожидания окружающих, все равно бы не получилось.

— Хорошо, что мы разобрались с этим недоразумением, верно? — я ободряюще улыбнулась Боуеру.

Так что после ужина мы отправились в концертный зал. И пришли в репетиционную первыми.

— А ты умеешь на чем-нибудь играть? — полюбопытствовала я, рассматривая гитару.

— Нет, в моей семье музыкальное образование не дается. А на чем умеешь играть ты?

— Почему ты решил, что я умею? — я удивилась.

— Ты ведь из семьи Аберэ. Вся высшая знать получает всестороннее образование.

— Вот как, — я взяла в руки гитару и сыграла несколько аккордов. — Жаль, я этого не помню.

— Однако твоя мышечная память прекрасно работает, — он улыбнулся. — Но… гитара? Не тот инструмент, который обычно интересует аристократов.

— Возможно, — неопределенно пробубнила я.

Не объяснять же парню, что игре на гитаре училась потомственная представительница пролетариата на студенческих вечеринках просто от нечего делать. И, разумеется, того, что я тогда нахваталась, виртуоза из меня не сделало. К тому же практиковалась я в последний раз… приблизительно тогда же.

— О, Клэр, привет, ты играешь на гитаре? — первым из группы пришел Ярик.

— Не думаю, — я положила инструмент на место.

— В каком смысле? — он опешил.

— У меня амнезия, так что я не вполне в курсе собственных навыков, — пояснила я.

— Амне… что? — похоже, впрок объяснение не пошло.

— Клэр потеряла память, когда самолет разбился, — у Боуера получилось объяснить лучше.

— А? Ты что, ничего не помнишь? Но по тебе этого совсем не скажешь…

— Амнезия не затронула навыки, просто я не могу вспомнить, что умею, — покривила я душой.

Ярик нахмурился, словно пытаясь уложить это в голове, и вдруг округлил глаза:

— Подожди… ты что, была на том самолете?

— Да, как и Боуер, — я кивнула на Дамиана.

— Но как вам удалось выжить? — Ярик переводил взгляд с меня на Боуера.

Я хотела было ответить, но меня перебил неожиданно прохладным тоном Дамиан:

— Не имеет значения. Главное — результат.

А Ярик почему-то отвел взгляд. Но поинтересоваться, что происходит, я не успела — подошли остальные парни из группы.

— Что будем записывать сегодня? — жизнерадостно поинтересовался Волли после приветствий.

— Есть у меня одна песня, — откликнулась я. — Но сначала — ознакомьтесь.

Господин Анерен не подвел, и текст договора пришел сегодня днем. И на компьютер студии я его загрузила, едва мы сюда пришли, так что у ребят была прекрасная возможность все прочесть.

— Что это? — с подозрением покосился на меня Ярик.

— Договор сотрудничества, — ответила я. — Вы, ребята, в тайне от меня хотели присвоить прибыль с песни, за которую и так получили хорошую оплату. Но я вложилась в ее запись не меньше, чем вы, и тоже имею право на результат. Я не хочу забирать всю прибыль себе, равно как и заморачиваться с распространением записи. Но считаю, что доля с прибыли мне положена, как и вам.

— Мы не станем с тобой работать за половину прибыли, — холодно заявил Тим.

— А от вас это и не требуется. Почитай договор. Я так же буду оплачивать вашу работу, а прибыль будет делиться между всеми нами поровну. Я не жадная. Я просто за справедливость.

Видимо, у парней была совесть, шептавшая им, как некрасиво они поступили, скрыв от меня свое намерение подзаработать на моей записи, поэтому договор они подписали без лишних уговоров. Да и смысл им отказываться? Получать одну седьмую прибыли вместо одной шестой всяко лучше, чем не получать ничего. Да еще и гарантированная оплата работы над самой записью. Договор был выгоден всем нам.

Конечно, я упускала прибыль, практически даря доход своим же наемным работникам. Но у меня и без того было свое состояние, а этим парням дополнительные деньги точно не помешают.

Благотворительность, да.

А когда с формальностями было закончено, мы, наконец, приступили к записи.

На этот раз управились быстрее — песня была короче и попроще. Но все это время Боуер наблюдал за нами круглыми глазами. И, когда мы, наконец, закончили, он признался:

— Теперь понимаю, почему ты им столько платишь. Голосом всю музыку не передать. Парни творят чудеса!

Время еще было, и мы решили остаться в концертном зале и немного потренироваться с танцами.

— Вот, а ты возмущался, — я невольно улыбнулась. — Кстати, почему ты не ответил Ярику на его вопрос?

Да, все это время меня кололо любопытство. Так что я не могла не спросить.

— Потому что он мог продать эту информацию.

— Кому? — я поразилась.

— Репортерам. Им до сих пор не известно, кто спасся и как. Так что они готовы заплатить хорошие деньги за ответ.

— Но это же все знают! — возразила я.

Никогда и не перед кем я не делала из своего спасения тайны. И куча народа в курсе — наши одноклассники и преподаватели, военные, которые нас встретили, медперсонал, семьи и работники дома… Да журналисты давным-давно должны были все выяснить.

— Знают те, кто не станет ничего говорить. Профессиональная этика не даст.

— А одноклассники?

— Аристократы не сплетничают.

— У нас учатся не только аристократы, — напомнила я.

— У них договор конфиденциальности. Они не имеют право распространяться о том, что происходит в классе. А Ярик и остальная группа с нашим классом договором не связаны. Его ничто не остановит, если предложенная сумма покажется соблазнительной. Ни его, ни остальных членов группы. От денег они точно не откажутся.

— Тем не менее, ты сказал ему, что это мы спаслись с самолета, — я взглянула на него с недоумением.

— Без подробностей эта информация не будет считаться достоверной, — хмуро ответил Боуер. — И это ты завела разговор.

— Так что будет, если узнают репортеры?

— Нас начнут преследовать, — лаконично ответил он.

Ага, вторжение в личную жизнь, все дела. А я еще удивлялась, почему у меня ни об одном интервью не попросили. Все-таки не такая рядовая ситуация — спасение с самолета, переход через запретный лес, обретение магических сил. Оказывается, меня берегут от чужого любопытства.

Только почему-то меня не спросили. Вдруг я славы хочу? Все же Рисса несколько лет была изгоем, ей, может, в радость чужое внимание.

Любят тут решать за других.

— Тебе нужно было предупредить меня, — я вздохнула.

— Я не подумал, — виновато ответил Боуер.

Я улыбнулась:

— Ничего страшного. Ты ведь впервые столкнулся с амнезией. И без того ты очень много для меня делаешь.

Дамиан воспрял духом, и мы вернулись к разучиваемому танцу.

Жаль, уделить много времени этому не смогли. Но у меня определено начало получаться. По крайней мере, самое простое.

И я даже успела почитать конспекты перед сном. Продуктивный день. Все задуманное выполнено.

Еще бы и завтра с Тимом все прошло так же гладко.

— Когда тренировка? — я выловила парня сразу перед занятиями, потому что не собиралась откладывать важный вопрос на вечер.

— Через час после ужина буду ждать тебя в спортзале, — буркнул он. — Запись принесу.

Деньги я оставила парням еще вчера, так что никакой необходимости являться в студию лично у меня не было, поэтому я только кивнула.

Ага, будет он ждать, как же. Это я буду ждать. Причем — весь день! Спасибо урокам, хоть было на что отвлечься.

Так что после ужина я прямиком отправилась в спортзал, заявив Боуеру, что ему лучше не присутствовать.

— Почему? Я смогу помочь, в случае чего.

— В случае чего я и сама справлюсь, — я вздохнула. — Нам с Тимом нужно найти какой-никакой общий язык, и в чьем-то присутствии сделать это будет сложнее.

Парень согласился, но провожал меня очень настороженным взглядом. В тот момент я подумала, что он тревожится обо мне.

Но мне действительно ничто не угрожало. Я уже умела укреплять тело до уровня, когда ни одно оружие — или магия — не могли причинить мне вред. В чем я не была уверена, так это сумеет ли Тим справиться с ненавистью ко мне, чтобы приступить к тренировкам.

Час ожидания прошел вполне продуктивно. Я успела позаниматься с конспектами и сделать разминку, когда мой тренер, наконец, появился.

Ни малейшего энтузиазма от предстоящего урока он не испытывал.

Да, это будет не просто.

— Для начала — спарринг, — заявил он с ходу. — Мне нужно знать, насколько ты безнадежна. И никакого самоусиления.

— Почему? — слабо возмутилась я.

— Потому что ты обязалась меня слушаться, — холодно ответил он и встал в стойку.

Я без особо энтузиазма сделала то же самое, понимая, что сейчас меня будут бить. Когда-то, во времена бурной молодости, я брала пару уроков самообороны, но на полноценные занятия у меня не было ни времени, ни денег. Но, даже будь я в прошлой жизни мастером боевых искусств, вряд ли это помогло бы мне в новом теле. А Тим… я наблюдала за ним во время физкультуры. Он был быстр и силен, так что шансов ему противостоять у меня не было ни одного.

Хотя первый удар я каким-то чудом умудрилась заблокировать. Но это не сильно мне помогло. Тим бил жестко, ничуть не уменьшая силу удара, и мои попытки увернуться от его кулаков были обречены на провал. Я оказалась не готова к такой боли, а потому растерялась и даже не попыталась прекратить избиение элементарным «хватит». А Тим, похоже, и не собирался останавливаться.

В какой-то момент, оступившись, я не удержалась на ногах после очередного удара и рухнула плашмя на спину. В глазах потемнело, и мне показалось, что парень меня сейчас просто добьет ногами. Но Тим сдержался. И я осталась лежать на полу, тяжело дыша.

— Это было обязательно? — прохрипела я, малость переведя дух и морщась от боли.

Наверняка синяки останутся.

— Мне нужно было узнать твой уровень.

— Мог просто спросить. Сразу бы сказала, что нулевой.

Со стоном я села и посмотрела на него снизу вверх.

— Спросить не так интересно, — презрительно изогнул губы он.

— Да, куда интереснее безнаказанно избить беззащитную девушку, — с сарказмом откликнулась я.

Взгляд парня сверкнул гневом.

— Если не нравится, ты всегда можешь отказаться, — напомнил он с плохо скрываемой злостью.

— Зато тебе нравится, как я посмотрю, — я тоже разозлилась.

Сказывалось разочарование. Почему-то мне казалось, что Тим не опустится до такого. Несмотря на амулеты, заставляющие его ненавидеть Риссу, он вел себя очень сдержанно, и я не могла не уважать его за это. Поэтому я и подумать не могла, что он использует выпавший шанс выместить на мне свою ненависть столь примитивным способом.

И, конечно, сейчас мне было больно и обидно, так что слова я не особо выбирала.

— А ты рассчитывала на что-то другое? — прорычал он.

Я отвернулась и мысленно досчитала до десяти, чтобы успокоиться. Вдох-выдох…

Как же больно-то дышать.

Ладно, я столько усилий приложила, чтобы уговорить Тима согласиться меня тренировать, что просто глупо было бы поругаться в самом начале. Надо взять себя в руки и успокоиться. В конце концов, это мне надо, а не ему.

С кряхтеньем и стонами я поднялась на ноги и вздохнула.

— Слушай, Тим. Я знаю, что между нами произошло… только потому что мне об этом рассказали. Но я ничего не помню из того, что было до падения самолета. Я не знаю, почему я это сделала, и уж точно я сожалею, что тебе пришлось все это пережить. Возможно, с твоей точки зрения я действительно заслуживаю такого обращения. Но мне казалось, ты выше этого. Что даже ненавидя человека, ты не будешь получать удовольствие, избивая его. Только поэтому я обратилась к тебе. Я ошиблась?

— Тебе не кажется, что этот вопрос нужно было обсудить до подписания договора?

— Возможно. Но ты не хотел разговаривать. А у меня уже сложилось определенное впечатление, сомневаться в котором у меня не было причин.

Тим отвел взгляд. Не виновато — скорее, задумчиво.

— Ладно. Такое больше не повторится.

Извиняться он не стал.

Что ж, каждый имеет право на срыв.

— Тогда приступим к обучению?

Я тоже была готова сделать вид, будто ничего не было.

— Прежде чем перейти к практике, тебе нужно набрать форму, — ровным тоном сообщил он. — Укрепить мышцы. Все удары блокировать невозможно, и пропущенные удары не должны выбить тебя из колеи. Поэтому на занятиях для начала будут силовые упражнения, потом будем ставить базовые удары и защиту.

— Я могу усилить мышцы магией, — напомнила я.

— И, если на тебя нападет злоумышленник с антимагическим амулетом, окажешься беззащитной, — снизошел до объяснения в этот раз Тим. — Будешь использовать магию — прогресса не будет.

— Поняла, — я не стала интересоваться, насколько вероятно такое событие.

В конце концов, не слишком разумно во всем полагаться на магию. Особенно, если есть альтернатива.

Возможно, мои мышцы действительно слабо держали удар, но сказать, что тело у меня не тренированное, было нельзя. На тех тренажерах, которые назначил мне Тим, я занималась без проблем. Да, сложновато, но вполне мне по силам.

Сложности начались позднее, когда мы перешли собственно к рукопашному бою.

Потому что Тим вовсе не собирался сдерживать свое обещание.

Конечно, он не пытался снова меня избить, но решил, что с живым противником отработать базовую связку удар-защита будет эффективнее, чем просто в пустоту. Возможно, в какой-то мере он был прав, вот только — разумеется — мой удар он всегда блокировал, а его ответ мою защиту просто не замечал. И, конечно же, сдерживаться парень не собирался.

— Можно поаккуратнее? — в третий раз словив кулаком под ребра, прошипела я.

— В реальном бою ты противнику то же самое скажешь? — парировал безжалостно Тим.

И, хотя сильнее бить не стал, после десятка раз, когда под ребрами наверняка расплылся здоровенный синяк, мне уже казалось, что это именно так. Заблокировать его удар у меня не получалось, в то время как Тим без особых усилий отводил мой кулак в сторону.

Меня хватило на четверть часа, за которые я не достигла никакого прогресса. Может, кому-то покажется, что я рано сдалась, но у этого кого-то не набили огромный синяк, по которому продолжало беспощадно прилетать.

— Так ничего не получится, — я отступила вместо того, чтобы снова напасть.

— Это единственный способ обучиться, — возразил Тим.

— Серьезно? Моя защита не станет сильнее, если ты будешь ее постоянно пробивать. Ты же понимаешь, что глупо повторять одно и то же, ожидая разных результатов? Либо я физически этого не могу, либо делаю что-то не так.

— Разумеется, ты делаешь что-то не так, — сердито ответил он.

— Тогда почему ты не покажешь мне, как надо?

— Я показал. Твоя очередь сообразить, как это использовать.

Я всплеснула руками:

— Да вы издеваетесь тут все! Почему так сложно объяснить человеку, что он делает не так?!

— Потому что всегда лучше запоминается то, до чего дошел самостоятельно, — с издевкой ответил Тим.

Саботажник.

— А обязательно доводить удар до конца? — сердито осведомилась я.

— Боль позволяет лучше усвоить урок, — он садистски улыбнулся.

— Знаешь, я способна усвоить урок и без боли.

— Отказываешься от обучения? — поинтересовался он тут же.

— Нет, пользуюсь своим правом корректировать его методы, — я тоже улыбнулась.

Максимально мило.

— И каким образом?

— Я хочу, чтобы ты избегал причинять мне боль во время обучения.

Тим неожиданно стал очень серьезным.

— Я не смогу. Я хочу сделать тебе больно. Это желание невозможно сдерживать во время удара.

Весьма честно. Но совсем не то, что мне нужно.

— Тебе придется, — хмуро ответила я.

— В таком случае я не смогу тебя обучать, — спокойно сказал он.

— Ты отказываешься? — я приподняла бровь.

— Это единственный способ выполнить твое требование, — ровным тоном ответил он.

— А если подумать? — я сняла спортивную куртку, чтобы посмотреть, что натворили с моим телом кулаки Тима. — Ты же понимаешь, что, если откажешься, тебе придется выплатить огромную компенсацию?

Я разглядывала налившиеся темным фиолетовым цветом синяки, когда сообразила, что Тим как-то долго не отвечает. И с удивлением взглянула на парня.

Нет, его не пристыдили мои синяки. Он на них даже не смотрел. Он пялился на мою грудь, едва прикрытую плотным спортивным топом!

Но я не успела возмутиться, как Тим взглянул на меня и недоумевающе спросил:

— А где твои амулеты?

— Какие амулеты? — опешила я.

— Как давно их у тебя нет? — Тим проигнорировал мой вопрос.

— Сколько себя помню, у меня не было никаких амулетов, — я нахмурилась. — А помню я себя с крушения самолета, как я уже говорила. Что за амулеты-то?

— Ты их всегда носила, — невпопад ответил Тим. — Как близко ты была к смерти во время крушения?

— Ну… — максимально близко, учитывая, что Рисса умерла, как и я в своем мире, но, разумеется, говорить об этом Тиму я не собиралась. — Не знаю. Я ведь ничего не помню, что было в самолете. Я очнулась, когда он уже упал, а я была снаружи. Но, учитывая, что во мне пробудилась родовая магия, да еще максимального уровня — думаю, весьма близко.

— Вот как, — Тим задумался, глядя мимо меня.

— А в чем дело? — мне стало интересно, что это за амулеты, о которых никто больше не упоминал.

Что такого знал о Риссе Тим, чего никто больше не знал?

— Я подумал, — хмуро заявил Тим. — Есть один способ продолжать тренировки на твоих условиях.

— О, отлично! Какой?

— Мне придется снять ограничивающие вечную страсть амулеты.

— Что?! Нет!

Я не могла пойти на такое. Пусть ненависть Тима так же навязана извне, как была навязана любовь, но ненависть хотя бы не подчиняет его волю. Я не хочу, чтобы Тим влюбился в меня. Он же потом возненавидит меня еще сильнее, и будет прав!

— Рисса, если я не буду испытывать к тебе ненависти, я смогу обучать тебя более эффективно. И безболезненно.

— Клэр, — поправила я и покачала головой. — Я не хочу, чтобы ты снова проходил через это.

— Только на время урока. Поверь, для меня… это не только испытание. Возможность чувствовать что-то, кроме ненависти к тебе — я бы не назвал это чем-то плохим.

— Но ведь и вечная страсть вернется! И ты не захочешь снова надевать амулеты! — запротестовала я, ощущая укол вины.

Я не была виновата в том, что произошло с Тимом, но это слабо помогало. Если бы не я, он был бы уже свободен от вечной страсти — и вечной ненависти.

— Если что-то пойдет не так, ты их мне наденешь, — Тим коснулся двойного кулона на своей шее.

Как бы решительно он не был настроен, я видела, какого усилия ему стоило снять цепочку.

А я была слишком далеко, чтобы остановить его.

— Обещаю, — все, что я успела.

Тим положил кулон на скамью и взглянул на меня. Настороженно я наблюдала за ним, ища признаки влюбленности, но в глазах парня не было восхищения — только веселье. Радость человека, вырвавшегося из серого подвала в яркий полуденный мир.

Он рассмеялся и крутанулся на месте, широко раскинув руки:

— Как же хорошо чувствовать!

— Это эйфория, — охладила я его пыл. — Сильные эмоции могут быть и отрицательными, так что отсутствие чувств не всегда плохо.

— Рисса, — укоризненно закатил он глаза.

— Клэр, — снова поправила я.

— Клэр, — не стал он возражать. — Не мешай мне наслаждаться моментом. А то договоришься до того, что это, — он кивнул на кулон, — было для моего же блага.

Вообще-то это действительно было для его же блага, но, разумеется, не в том смысле, в каком он говорил сейчас. Но вот я прекрасно помню все те жуткие перепады настроения в юности, когда гормоны бушуют и любовь ко всему миру сменяется желанием умереть вотпрямщас с разгоном в три десятых секунды. Предложи мне в то время кто такой вот амулет — согласилась бы не раздумывая. Каким же облегчением стало приобретенное наконец спокойствие.

Впрочем, нельзя судить человека, не побывав в его шкуре. Быть может, Тим до встречи с Риссой был жизнерадостным мальчишкой, не страдающим от плохих эмоций. И лишиться своих чувств вовсе не хотел.

— Извини, — я примирительно подняла руки. — Так… продолжим урок?

Тим посмотрел на меня, и его глаза округлились от ужаса.

— Клэр… прости! Чем я только думал! Я не должен был…

А вот теперь синяки он заметил. И пристыдился.

— Ты не мог иначе, — перебила я его. — Поэтому тебе и пришлось снять амулеты. Синяки пройдут, ничего жизненно важного ты мне не повредил.

— Поверить не могу… как у меня рука поднялась? — причитал он, словно меня и не слыша.

Нет, все-таки я в нем не ошиблась. Хотя под черной ненавистью он и повел себя жестоко, но жестоким не был. Вздохнув, я надела куртку.

— Это не поможет, я все уже видел, — печально сообщил Тим.

— Хоть отвлекаться не будешь, — я рассмеялась.

Видеть обычно бесстрастного парня столь эмоциональным оказалось непривычно и забавно. Тим заслуживал уважение и вдобавок был милым. Что не так было с Риссой, что она решила столь дурно с ним обойтись?

— Эй, это не смешно. Я переживаю.

— Так искупи свою вину, научив меня уже этой связке, — предложила я с улыбкой.

Тим горестно вздохнул:

— В чем-то ты даже права. С эмоциями сложно управиться без должного навыка.

Преступление лишать эмоций столь ярко живого человека. Рисса, Рисса, что же ты наделала, глупая девчонка.

На этот раз Тим приступил к обязанностям тренера куда ответственнее. Он очень подробно объяснял, как правильно бить и как правильно блокировать удар, поставил мне руки, помог провести связку без противника, а когда встал в спарринг, даже не коснулся меня, когда я поперву все же пропустила удар. И снова подробно объяснил, что я сделала не так.

И, хотя мне его ударить так ни разу и не удалось, но мой блок он больше не пробивал.

— Думаю, на сегодня хватит, — удовлетворенный результатом, объявил он. — В четверг продолжим. Домашнее задание — качай пресс.

И он направился к выходу из спортзала.

— А ты ничего не забыл? — вслед поинтересовалась я.

— Запись, точно, — щелкнул он пальцами с досадой. — Извини. И впрямь забыл.

Он достал флешку из кармана и бросил мне.

Хм. И я как-то об этом забыла…

На автомате поймав кубик, я кивнула в сторону скамейки:

— Я вообще-то об этом.

Тим взглянул на кулон, и на его лице отразилось отвращение:

— Мне это больше не нужно.

— Эй-эй, подожди, — я подхватила кулон и двинулась к парню. — Что значит — не нужно? Надень немедленно!

— И не подумаю, — упрямо возразил он.

Этого я и боялась.

— А я предупреждала. Говорила, что ты не захочешь снова их надеть! — расстроенно напомнила я.

— Клэр, тебе не стоит об этом беспокоиться, — он улыбнулся.

И в этот момент я накинула на него цепочку.

Его лицо словно опустело, а в глазах, таких приветливых только что, разгоралась ненависть.

— Я обещала, — я отступила на шаг, чувствуя, что он готов меня ударить.

Тим на миг закрыл глаза, стискивая зубы, и схватился за кулон:

— Я же сказал, мне это больше не нужно!

Одним движением он сорвал цепочку с шеи и стиснул кулон в кулаке. Через мгновение в его разжатой ладони осталась только пыль, а на лицо вновь вернулись эмоции.

Тим тряхнул головой и немного нервно улыбнулся:

— Спасибо, что выполнила обещание. Но мне действительно больше не нужны амулеты.

— Но как же вечная страсть? — я растерялась.

— Ее больше нет, — беспечно ответил он. — Видимо, ты была достаточно близко к смерти, чтобы заклинание развеялось.

Хм. Что ж… Рисса действительно умерла. Заклинание могло развеяться, и нейтрализующие его амулеты Тиму больше не нужны. Какое облегчение…

— Погоди. Ты уверен? Не пытаешься меня обмануть под действием заклинания? — с подозрением спросила я.

Тим рассмеялся:

— Эй, амулеты я уничтожил, находясь под их влиянием, помнишь?

— Разумеется, это ведь случилось только что! — невольно фыркнула я.

— Вот видишь. Поверь мне. Заклинания больше нет. Я, наконец, свободен… и узнал об этом благодаря твоей настойчивости. И, знаешь, меня действительно впечатлило, что ты сдержала обещание.

— Как я могла этого не сделать, — я улыбнулась.

Тим промолчал, и я подумала, что для него — Рисса как раз-таки могла. Хорошо, что теперь все это для него позади.

Мы попрощались, и я вернулась в свои комнаты. Несмотря на то, что в целом все прошло более чем продуктивно, избитое тело зверски болело. Тим был силен и безжалостен: страшный враг, когда давал себе волю. Что ж, буду надеяться, что он достаточно хороший парень, чтобы не пытаться мне мстить.

Хотя, если не мстил под амулетами, то и без них не должен.

Но с синяками надо что-то делать. Если я усилю регенерацию, это поможет им пройти быстрее?

От боли не избавит, теперь проверено.

Но на утро от синяков остались только бледные следы. Работает! Какое облегчение.

А жизнь-то налаживается.