Эльдорадо. Книга 1. Золото и кокаин

Глава пятая Волшебный сад

Руслан приехал ровно через полчаса. Было уже совсем темно; с неба, как мягкий пушистый занавес, падал снег.

Серебристая «бэха» Руслана остановилась напротив подъезда. Затемненные стекла не позволяли разглядеть, сидит ли кто-нибудь рядом с Русланом, поэтому я на всякий случай открыл заднюю дверцу. И не ошибся — на заднем сиденье никого не было.

— А вот и Денис, — сказал Руслан, обращаясь к человеку, сидевшему ко мне спиной. Я видел только воротник дорогого кашемирового пальто и поблескивающие черные волосы. — Денис у нас голова. На иностранных языках шпарит лучше, чем я на русском…

Человек в кашемировом пальто поднял указательный палец, и Руслан замолчал.

— Hola, — сказал он по-испански. Он и не подумал повернуться, но мне показалось, что он рассматривает меня в зеркальце заднего вида. — Много о тебе слышал, Денис.

Говорил он мягко, без свойственного русским акцента, и даже, пожалуй, мягче, чем наши преподаватели в институте.

— Добрый вечер, — ответил я вежливо. — Надеюсь, в основном хорошее.

— Разное. Например, я слышал, что ты сейчас сидишь без работы. Это правда?

— Да, — сказал я после секундного колебания. — Это правда.

— Что странно, если ты действительно так хорошо знаешь испанский, — заметил он. — Неужели в Москве никому не нужен переводчик с испанского?

Я пожал плечами.

— Возможно, кому-то и нужен. Но я таких людей, к сожалению, не встречал.

Сразу после армии я пытался устроиться переводчиком или хотя бы референтом со знанием испанского языка, но довольно быстро выяснилось, что на этом рынке предложение значительно превышает спрос.

— А тебе бы хотелось работать там, где твои познания в испанском языке могли бы быть по-настоящему востребованы? — спросил Кашемировое Пальто, по-прежнему разглядывая меня в зеркальце.

Он употребил одну из самых сложных форм в испанской грамматике — сослагательное наклонение, которое не зря считается кошмаром всех студентов, изучающих язык Сервантеса и Лопе де Вега. Я понял, что он задал этот вопрос не потому, что его действительно интересовало мое желание, — он просто проверял, насколько свободно я владею его родным языком. В том, что передо мной испанец, я уже не сомневался. В институте нас, будущих военных переводчиков, особенно тщательно натаскивали на распознавание акцентов и особенностей речи обитателей тех или иных стран. Я готов был держать пари, что мой собеседник родился где-то в южной Испании, скорее всего, в Андалусии.

— Если говорить о том, чего бы мне по-настоящему хотелось, — ответил я, принимая его игру, — то мне хотелось бы жить где-нибудь на побережье Коста-дель-Соль, в белом домике рядом с апельсиновой рощей, и не работать вовсе. Но, поскольку это вряд ли возможно в ближайшем будущем, я готов выслушать ваши предложения.

Он наконец обернулся и с интересом посмотрел на меня. У него было жесткое и даже, пожалуй, несколько хищное лицо с ястребиным носом и глубоко посаженными черными глазами. Тонкая полоска усиков над верхней губой делала его чем-то похожим на контрабандиста из старого фильма «Касабланка».

— Меня зовут Рикардо, — представился он, протянув мне узкую твердую ладонь. — Где учил язык, Денис?

Внутренний голос шепнул мне, что про ВИИЯ этому человеку лучше не говорить.

— Моя мама испанский преподает в педагогическом.

Он слегка кивнул — видимо, ответ его удовлетворил.

— Что ты скажешь о работе в Южной Америке, Денис?

Южная Америка! Меня с детства манил этот далекий, загадочный континент. Вероятно, это было связано с рассказами отца о Кубе и удивительными вещицами, которые он привозил из своих долгих командировок. Когда мне было лет двенадцать, в районной библиотеке мне попалась книга «Неоконченное путешествие», основанная на путевых записях и дневниках английского военного топографа Перси Гаррисона Фосетта, пропавшего без вести в непроходимых джунглях Мату-Гросу в 1925 году. Фосетт провел в дебрях Южной Америки большую часть своей жизни; он участвовал в сражениях знаменитой «каучуковой войны», которую вели между собой банды работорговцев и плантаторов и регулярные армейские соединения Перу, Боливии и Бразилии, наносил на карту границы государств и неизвестные белому человеку горные хребты, искал затерянные в сельве древние города давно исчезнувших племен. Книга эта произвела на меня сильнейшее впечатление — я несколько месяцев не мог думать ни о чем другом и по ночам видел во сне зеленый многоярусный полог дождевого леса, медленные коричневые воды безымянных рек, слышал крики разноцветных попугаев и пронзительный визг обезьянок-уистити. Позже, уже учась в ВИИЯ, я был уверен, что мои детские мечты скоро сбудутся: выпускники испанского отделения работали по всей Латинской Америке, кроме Бразилии, где государственным языком был португальский, и трех крошечных стран на северо-востоке южноамериканского материка — Гайаны, Суринама и Французской Гвианы. Как я уже говорил, жизнь довольно жестко скорректировала эти планы.

— Скажу, что это круто, — ответил я честно. — Хотя, конечно, зависит от того, что за работа.

— По специальности, — сказал Рикардо, и резко очерченные губы его дрогнули в слабом подобии улыбки. — Переводчиком с испанского на русский и наоборот.

Он отвернулся — теперь я снова видел только воротник его дорогого пальто — и уже по-русски обратился к Руслану:

— Да, это то что надо. Он говорит на испанском не хуже меня.

— Я за свои слова отвечаю, — хмыкнул Руслан. — Лучше Дениса вам не найти.

Вероятно, при этих словах мне стоило бы преисполниться гордости, но вместо этого я почувствовал легкое раздражение — меня обсуждали, словно корову на базаре.

— Если я выдержал экзамен, — сказал я сухо, — хотелось бы узнать поподробнее, о чем все-таки идет речь.

Руслан перегнулся через спинку водительского сиденья и хлопнул меня по плечу:

— Расслабься, братишка, все путем! Рикардо серьезный бизнесмен, торгует фруктами, цветами, короче, всякой экзотикой. У него есть друзья в Южной Америке, на которых работают наши летчики. Возят там, типа, лекарства, консервы, короче, всякую байду.

— Гуманитарные грузы, — уточнил Рикардо.

— Ну, вот. Летать приходится в такие места, где по-английски никто не рубит, а по-русски тем более. Из-за этого возникают всякие непонятки, а для бизнеса это плохо. В общем, надо помочь пацанам, а заодно и всему прогрессивному человечеству. Я как узнал — сразу про тебя подумал. Ты же у нас полиглот, еще в школе нас испанским ругательствам учил! Иха де пута, бете а ла чингада — видишь, до сих пор все помню!

Рикардо поморщился.

— Денис, — сказал он по-русски, — завтра к трем часам подъезжай по этому адресу.

Он протянул мне визитку, на которой латинскими буквами было написано: «El Jardin Magico, INC»[5], — а ниже кириллицей: «Литовский бульвар, дом 23, строение 5». На обратной стороне визитки была нарисована схема проезда.

— Загранпаспорт у тебя есть?

Загранпаспорт у меня был — спасибо Оксане, которая, мечтая о поездке в Турцию, еще летом заставила меня сходить в ОВИР.

— Значит, захватишь с собой загранпаспорт и две фотографии. Остальное тебе объяснят на месте.

— В Южной Америке?

— Нет, на Литовском бульваре. Нужно будет сделать несколько прививок, но это не больно.

Он помолчал, а потом добавил:

— Надеюсь, ты не подведешь своего друга.

Прозвучало это довольно зловеще. В машине воцарилась напряженная тишина.

— Кстати, — сказал я, снова переходя на испанский, — а что там с деньгами?

Рикардо слегка повернул голову.

— С деньгами там все нормально, Денис. Это не мой бизнес, поэтому точных цифр я тебе сейчас называть не буду, но могу сказать одно: оплата тебя не разочарует.

— Две тысячи долларов в месяц, — сказал оформлявший мои документы кадровик компании «El Jardin Magico». — Чистыми, на руки, без всяких налогов. Во время рейсов — трехразовое горячее питание. Суточные — двадцать два доллара в сутки. Медицинская страховка с покрытием до пятидесяти тысяч долларов. Для тех районов, в которых вы будете работать, этого вполне достаточно.

Кадровик был серый, пыльный, совершенно безликий. Единственной деталью его облика, за которую мог хоть как-то зацепиться взгляд, были толстые очки в старомодной роговой оправе. Он долго заполнял какие-то бланки, медленно, высунув кончик языка, наклеивал принесенные мной фотографии, неумело, одним пальцем, перепечатывал что-то на компьютере. В его кабинете, заставленном металлическими шкафами и стеллажами с унылого вида картонными папками, пахло средством от тараканов.

Трудно было поверить, что дорога в сказочную Южную Америку начинается для меня из этой убогой клетушки. Да и вообще компания «El Jardin Magico» меня разочаровала. Она размещалась в двухэтажном здании бывшего детского сада, окруженном расписными грибочками, покосившимися горками и сломанными качелями. Правда, новые владельцы не пожалели денег на высокий бетонный забор и мощные металлические ворота, за которыми располагалась будка с двумя вооруженными охранниками. Площадка перед главным входом была уставлена иномарками, среди которых выделялись два «Мерседеса-500», «Мазератти» и огромный, как кит, «Линкольн Континенталь». В самом офисе царила атмосфера неестественного оживления — по коридорам сновали клерки в костюмах и галстуках, похожие друг на друга, словно однояйцовые близнецы, что-то кричали в трубки радиотелефонов потные взволнованные менеджеры, дробно стучали по клавишам компьютеров секретарши с накладными ногтями и безжалостно высветленными волосами. Через десять минут пребывания в этом бедламе я заподозрил, что активность сотрудников компании носит постановочный характер — как если бы они знали, что за ними следит чье-то всевидящее око, и изо всех сил делали вид, что заняты важными делами. А еще через десять минут решил, что ни за что на свете не соглашусь работать в самом офисе «El Jardin Magico», если мне это вдруг предложат.

К счастью, обошлось. Должность, на которую меня зачисляли в штат компании, именовалась «флай-менеджер», то есть, буквально, «управляющий полетом». Как объяснил мне очкастый кадровик, эту позицию мне предложили потому, что наличие переводчика на борту не было предусмотрено штатным расписанием.

— Ваша задача очень проста. — Он ронял слова с большими интервалами, словно вытряхивал монеты из копилки через узкую щель. — Вы должны. Сопровождать экипаж самолетов нашей компании. Выполнять распоряжения командира экипажа… штурмана… всех остальных членов экипажа. Участвовать в переговорах экипажа с… принимающей стороной. С таможенниками. С полицией. С военными. Переводить все четко, не искажая смысла. Не упуская ничего важного. Не добавляя ничего от себя. Все понятно?

— Mas o menos, — ответил я по-испански и, спохватившись, перевел: — Более или менее.

Кадровик не обратил на мою оплошность никакого внимания. Он сосредоточенно возил по столу компьютерной мышью. Стоявший в углу громоздкий матричный принтер застучал, выплевывая листы с договором.

— Испытательный срок — две недели, — продолжал он, глядя в экран монитора. — Если за это время вы не допустите серьезных ошибок, мы оформим другой контракт, сроком на полгода. Если в течение этих двух недель к вам появятся претензии… у экипажа либо у принимающей стороны… такой контракт оформлен не будет. В этом случае вы получите вознаграждение в размере одной тысячи долларов и на этом наши отношения закончатся. Вопросы есть?

— Есть, — сказал я. — С какого момента начинается испытательный срок?

— Формально — с момента подписания договора. Однако вы улетите в Венесуэлу не раньше, чем через неделю, поэтому я отмечу, что испытательный срок начинается с первого января 1995 года.

— В Венесуэлу? — переспросил я странно охрипшим голосом.

Кадровик равнодушно кивнул и подвинул ко мне распечатанный договор.

— Вообще-то наши летчики работают во многих странах Латинской Америки. Но основная база у них в Маракайбо, Венесуэла. Если у вас больше нет вопросов, распишитесь вот здесь.

Он, видимо, ожидал, что я подпишу договор, не читая. Возможно, я бы так и сделал, если бы не уроки Сан Саныча. Так звали одного из наших институтских преподавателей, двадцать лет проработавшего юристом в советском представительстве в ЮНЕСКО, — у нас он вел курс англосаксонского и континентального права.

«Запомните одно простое правило, — говорил Сан Саныч, — прежде чем подписывать любой документ, внимательно прочитайте его и спросите себя, все ли вам в нем понятно. Принято считать, что особенно хитрые условия помещаются в самом конце контракта и набираются мелким шрифтом. Иногда это так, но далеко не всегда. Порой самые каверзные формулировки маскируются под обычные пункты договора, и только опытный юрист может распознать ловушку. Поэтому не стесняйтесь переспрашивать и даже требовать разъяснений. И никогда не подписывайте договор, если вам хоть что-то в нем неясно!»

Я внимательно прочитал договор и ткнул пальцем в параграф под названием «Неразглашение корпоративной информации».

— «Сотрудник добровольно берет на себя обязательство не передавать информацию о деятельности „El Jardin Magico, INC“ третьим лицам, включая представителей правоохранительных органов, государственных служащих, прессы и частных лиц. В случае нарушения данного пункта договора компания „El Jardin Magico, INC“ имеет право применить в отношении Сотрудника необходимые меры, направленные на предотвращение ущерба от распространения подобной информации».

— Что вас здесь не устраивает? — насторожился кадровик.

— «Добровольно» и «необходимые меры». Что это еще за меры такие?

Кадровик снял очки и принялся протирать их платком.

— Вообще-то это стандартный пункт, который включают в свои договора все крупные компании. Может, вы захотите продать секреты нашей фирмы конкурентам. В этом случае наши юристы, пользуясь этим пунктом договора, возбудят против вас дело и вчинят вам иск.

— А если я не хочу принимать на себя такие обязательства добровольно? — спросил я.

— Тогда, молодой человек, извольте вернуть мне договор, — сказал он сердито. — Я и так потратил на вас почти час своего времени.

Я вздохнул и поставил подпись.

Закончив оформляться, я поднялся на второй этаж в бухгалтерию и получил на руки триста долларов суточных — на две недели испытательного срока. Затем заглянул в комнату с табличкой «Сопровождение», где сидела хмурая тетка с огромными золотыми кольцами в ушах.

— Вот вам направление в тринадцатую поликлинику, — сказала она, не отрывая взгляда от детектива в мягкой обложке. — Это на Неглинке. Там сделаете прививки от желтой лихорадки и гепатита. Не тяните с этим, прививка начинает действовать через десять дней, а вам через неделю уже лететь. Сертификат о вакцинации все время возите с собой, его в некоторых странах проверяют на пограничном контроле. Билеты получите прямо в аэропорту, тридцать первое окошко, там сидит наш сотрудник. Есть вопросы?

Признаться, я ожидал большего. Все происходящее было так буднично, так неинтересно, что поневоле создавалось впечатление, будто я собираюсь не в Южную Америку, а в какой-нибудь Сыктывкар.

— Нет вопросов, — сказал я. — Спасибо за консультацию.

Внезапно оказалось, что у меня очень мало времени. Вылетать мне предстояло утром первого января, а на календаре была среда, двадцать четвертое декабря. За оставшуюся до Нового года неделю предстояло переделать множество важных и очень важных дел.

Сразу из офиса «El Jardin Magico» я поехал на Неглинку. В центре города царило обычное столпотворение, по узким улочкам, разбрызгивая колесами жидкую грязь, медленно ползли облепленные серым снегом машины. Пешеходы, спешащие к станциям метро по плохо убранным тротуарам, чертыхаясь, оскальзывались на ледяных проплешинах, толкались и ругали друг друга, правительство и Лужкова. Я не без труда припарковал «Волгу» в Сандуновском переулке, у знаменитых бань, и, прилагая чудовищные усилия, чтобы не упасть на крутом обледеневшем спуске, направился в поликлинику.

В поликлинике толстая розовощекая медсестра, вид которой наводил на мысли о парном молоке и подрумяненном каравае из печи, сунула мне теплый градусник.

— Если больше тридцати шести и шести, прививку делать не будем! — весело заявила она.

Я сидел в коридоре совершенно один. Никому, кроме меня, в этот снежный декабрьский день не нужна была прививка от желтой лихорадки. Украдкой вытащив градусник, я убедился, что столбик ртути замер на тридцати шести и пяти.

— А если меньше? — спросил я, заглядывая в кабинет.

— Меньше — можно, — улыбнулась жизнерадостная медсестра. — Раздевайтесь, проходите за ширмочку. Вера Геннадиевна, где у нас вакцина от желтой лихорадки?

Пожилая женщина-врач, сосредоточенно писавшая что-то в больничной карточке, неопределенно махнула рукой.

— На второй полке. Первый раз прививаетесь, молодой человек?

— Да, — сказал я.

— В Африку собрались?

— В Южную Америку.

— Там еще малярия, — ободрила меня врач. — От нее вакцины нет. Надо будет пить таблетки, но они очень токсичны. Как у вас с печенью?

В армии я переболел желтухой, но решил, что рассказывать об этом не стоит, и лаконично ответил:

— Не жалуюсь.

— Пьете? — с солдатской прямотой осведомилась Вера Геннадиевна.

— Бывает, — не стал отпираться я.

— Плохо. Впрочем, джин с тоником прописывали английским солдатам в Индии как профилактическое средство от малярии. Но, конечно, дело там было в тонике, а не в джине.

Она поднялась из-за стола, оказавшись совсем маленькой и хрупкой. Мне почему-то стало жаль ее.

— Пойдемте, я сделаю вам прививку. Есть какие-нибудь противопоказания? Аллергия?

Я покачал головой, стянул свитер и футболку и повернулся к ней спиной. Тонкая игла кольнула меня под левую лопатку.

— Можете одеваться. Сутки желательно не принимать душ. Возьмите памятку о профилактике малярии и других тропических заболеваний. С вас восемьдесят рублей.

Я расплатился, поблагодарил и вышел из кабинета. На полпути к гардеробу меня вдруг кольнуло нехорошее предчувствие, и я поспешил обратно.

— Скажите, доктор, а от этой прививки бывают какие-нибудь побочные эффекты?

Маленькая женщина слегка улыбнулась.

— Да, иногда бывают. Может подняться температура. Но это не страшно. Если почувствуете, что вас начинает лихорадить, примите две таблетки аспирина.

По дороге домой я купил пузырек «Алка-зельцера», не раз спасавшего меня от похмелья после веселых студенческих попоек. Дома растворил две таблетки в стакане минералки и выпил залпом — для профилактики.

Потом сел к столу и положил перед собой чистый лист бумаги. Нужно было составить список вещей, которые я собирался взять с собой, а также распланировать оставшиеся до отлета дни.

Вынужден признаться, что из этого благого начинания ничего не вышло. Я потратил несколько минут, выводя наверху листа красивыми печатными буквами слова «Подготовка к путешествию в Южную Америку». Покончив с этой работой, я ощутил такой бешеный восторг, что ни о каком составлении списка думать уже не хотелось.

— Я отправляюсь в Венесуэлу! — сказал я громко. И повторил уже по-испански: — La semana que viene ir? a Venezuela![6]

Тут я вспомнил, что где-то на антресолях у меня хранилась коробка с институтскими конспектами по страноведению Латинской Америки. Решив освежить в памяти сведения о Венесуэле, я взял стремянку, залез на антресоли и после продолжительных поисков нашел нужную тетрадь.

«Боливарианская Республика Венесуэла, — так начинался конспект, — расположенная на севере Южной Америки, является шестой по величине страной этого континента. Природные ландшафты Венесуэлы чрезвычайно разнообразны. Здесь есть все: тропические леса, обширные равнины-льяносы, широкие реки (главная из которых — Ориноко), покрытые снегом горы (северные отроги Анд), тысячи километров самых красивых в мире пляжей, живописные острова и бухты Карибского побережья. Колумб, открывший Венесуэлу во время своего третьего путешествия в Америку (1498), записал в своем дневнике: „Я нашел рай на земле“.

По-испански это звучало как „Paraiso terrenal“».