Эльдорадо. Книга 1. Золото и кокаин

Глава третья Комната с белым потолком

— Я ухожу от тебя, — сказала Оксана. — Подай шампунь, пожалуйста.

Она лежала в ванне, скрытая белой горой пушистой пены. Ванна была маленькая, как и вся моя квартира-маломерка, и Оксана, девушка довольно крупная, умещалась в ней, только подтянув колени к животу. В этом месте пенистая гора вздымалась особенно высоко.

Я молча подал ей шампунь. Из-под пузырящейся искристой шапки вынырнула полная белая рука, схватила флакон и утянула его в пенные глубины.

— Ты же не будешь делать глупостей, правда? — спросила Оксана почти жалобно. — Я могла бы тебе вообще ничего не говорить, уйти, пока тебя нет дома, но я хотела, чтобы все было по-честному.

Я не нашелся, что ответить. Последние два дня я почти безвылазно сидел в квартире, один раз только выходил в магазин. За те двадцать минут, что я отсутствовал, она вряд ли успела бы собрать даже свою косметичку.

— Почему ты молчишь? — Теперь в ее голосе звучало раздражение. — Ты задумал что-то ужасное, да? Предупреждаю: если ты собрался кинуть в ванну фен, то я его спрятала.

Недели две назад мы с ней посмотрели американский боевик, в котором наемный убийца расправлялся таким образом с неугодными свидетелями — выжидал, пока жертва решит принять ванну, и бросал в воду включенный в розетку фен. Оксану чрезвычайно впечатлила эта картина, хотя я сомневался, что в реальной жизни дело зайдет дальше обыкновенного короткого замыкания.

— Денис! — Она уже почти кричала. — Почему ты молчишь? Тебе что, все равно?

Отличный вопрос. Было ли мне все равно? Наверное, нет. Да точно нет. Оксана была неплохой девушкой, не слишком умной, но не злой и не подлой. А это в наше время значит немало. Мой школьный приятель Стас, которого подруга кинула на семь тонн зеленых, а потом сдала чеченским бандитам, наверняка бы со мной согласился.

— Нет, — сказал я наконец. — Но ты ведь уже все решила, так зачем зря тратить время?

— Не знаю, — протянула Оксана, — ты мог бы попробовать меня уговорить, чтобы я осталась…

— И ты бы осталась?

— Нет, — она вздохнула, и от белой горы отделилось несколько радужных пузырьков, — но мне было бы приятно.

Не в первый раз я пожалел о том, что не курю. У курильщиков в таких ситуациях масса преимуществ — можно медленно извлекать пачку из кармана, вытаскивать из нее сигарету, щелкать зажигалкой, затягиваться — словом, совершать множество движений, маскирующих твои истинные чувства. Но это все не для меня: перед армией я активно занимался подводным плаванием, не вылезал из морского клуба «Волна» при МАИ, за пять лет объездил все побережья страны — от Белого моря до Камчатки. А курить в клубе считалось дурным тоном. Так что мне пришлось просто скрестить руки на груди и прислониться к исцарапанному боку старой стиральной машинки.

— Ты только не обижайся, — попросила Оксана, — ты хороший парень, но…

— Можешь не продолжать, — сказал я, — все и так понятно.

— Мы слишком разные, — неуверенно проговорила она.

Ну да, разные. Меня всегда удивляло, как можно целыми днями валяться на диване, смотреть идиотские мексиканские мыльные оперы и есть консервированные ананасы. Кто-то ей сказал, что ананас сжигает в организме жир. С тех пор Оксана просто помешалась на ананасах, а поскольку натуральные были нам не по карману, ежедневно опустошала по две-три банки ананасных ломтиков в сиропе. И при этом удивлялась, почему это ей никак не удается похудеть. Я пытался объяснить ей, что в одном только сиропе калорий больше, чем в куске шоколадного торта, но куда там.

— И потом, мне надоело это безденежье! Ты даже на работу нормальную устроиться не можешь, только и делаешь, что бомбишь на своей тачке! На бензин больше уходит, чем ты зарабатываешь! А девушке, между прочим, нужны деньги, чтобы всегда хорошо выглядеть. Знаешь, сколько сейчас стоит приличная тушь?

Что ж, вот с этого и надо было начинать.

— Нормальная причина, — сказал я. — Гораздо лучше, чем первая.

— Какая — первая? — удивилась она.

— Ну, что мы разные. Все люди разные, если уж на то пошло.

Несколько секунд ушло на обдумывание этой информации.

— Ага, ты хочешь сказать, что я ухожу из-за денег?

— Я хочу?

— Ты всегда вывернешь все так, как тебе выгодно!

Конечно, она себя накручивала. И совершенно зря, между прочим, — с деньгами у нас действительно было плохо. Нормальную работу найти не удавалось, а жгучего желания сторожить дорогие машины на автостоянке или втюхивать доверчивым согражданам продукцию «Гербалайф» у меня не возникало. Спасибо отцу, антикварная наша «Волга», купленная им еще в семьдесят лохматом году на заработанные на Кубе боны, по-прежнему бегала, как новенькая.

— …ты даже не слушаешь, что я говорю!

Голос Оксаны вернул меня к реальности. Она уже не сидела в ванне — стояла, уперев руки в бедра, и пена клочьями сползала с нее, плюхаясь в воду. В целом вся картина напоминала классический сюжет «рождение Афродиты из морской пены», только Афродита, как мне кажется, была более стройной и не такой злой.

— Давай не будем ругаться, — попросил я. — Ты решила уйти — уходи. Совершенно не обязательно делать это со скандалом.

Конечно, мне следовало быть тверже и при этих словах выйти из ванной. Потому что только идиот бы не понял — она с самого начала настроилась на ссору. И избежать ее можно было только одним способом — прекратить разговор. Почему я этого не сделал? Возможно, потому, что смотреть на голую Оксану мне было по-прежнему приятно, и она это, разумеется, прекрасно знала. Девушки, даже не очень умные, отлично разбираются в таких вещах.

В конце концов мы все-таки поругались. И продолжали ругаться, пока Оксана в одних трусиках бегала по квартире, собирая свои вещи. Она кричала на меня каким-то визгливым голосом, а я отвечал ей, стараясь говорить спокойно, но чувствуя, как внутри у меня все дрожит от желания заорать в ответ. А потом зазвонил телефон и Оксана, схватив трубку, сказала совершенно другим тоном:

— Да, я уже почти готова, подожди еще пять минут.

И посмотрела на меня с вызовом. Мне вдруг стало смешно: я вспомнил, как мы познакомились. Это случилось полгода назад, в июне, поздно вечером. Оксана с подружкой голосовали у метро «Новогиреево», пытаясь поймать машину до Реутова. Денег у них было мало, поэтому везти их никто особенно не торопился. А для меня тот день складывался вполне удачно: я целый день катал по Москве какого-то делового парня, у которого было назначено несколько встреч в разных концах города — то на проспекте Вернадского, то на «Водном стадионе», то на Пречистенке, — и заработал столько, что можно было до конца недели не думать о деньгах. Мне стало жаль двух девчонок, которым шустрые азеры, промышляющие извозом у метро, предлагали доехать «за так», и я повез их в Реутов. Сначала мы высадили подругу, и Оксана пересела ко мне на переднее сиденье, показывая дорогу. Мы заехали в тихий зеленый двор (ну, то есть я предполагаю, что он был зеленый, — на самом деле была уже ночь и деревья скорее угадывались в темноте) старого четырехэтажного дома, и там она протянула мне две мятые бумажки. Я покачал головой — я еще в пути решил, что не возьму с них денег. Когда удача улыбается тебе, нельзя быть жадным, иначе в следующий раз она улыбнется кому-нибудь другому.

Воцарилось неловкое молчание. Оксана была в коротенькой джинсовой юбке, и я старался не смотреть на ее соблазнительно круглые коленки.

— Хотите пива? — спросила она неожиданно. — Или вы торопитесь?

Июнь был жарким, а ночь — душной и безветренной. Я подумал о том, что бутылка холодного пива пришлась бы очень кстати, и не стал отказываться.

Мы доехали до ночного ларька и купили две пластиковые бутылки пива «Монарх». Холодным его назвать мог разве что обитатель экватора, но и теплым оно все-таки не было. В итоге мы просидели на лавочке перед Оксаниным подъездом до пяти утра, болтая о всяких пустяках. На следующий день я позвонил ей и предсказуемо пригласил сходить в кино. А спустя две недели она переехала ко мне в Кузьминки.

Тогда она была совсем другой — веселой, заводной девчонкой, с которой было хорошо в постели и легко в любой компании. Ссориться мы стали гораздо позже, осенью, когда начались проблемы у моей сестры Насти. Сестра заканчивала школу и собиралась поступать на юридический. Понадобились деньги на репетиторов, причем по каждому из профильных предметов, поскольку успехами в учебе Настя похвастаться не могла. Денег требовалось много, и это сразу же сказалось на нашем и без того довольно тощем бюджете. А потом случилась история с Русланом, и мы поругались уже всерьез.

Мой одноклассник Руслан, как и многие из моих школьных друзей, после армии ушел в криминал, или, как было принято выражаться в его кругу, «в мафию». Ездил на подержанной «бэхе», носил «Адидас» с тремя полосками, таскал с собой тяжелый пистолет ТТ и время от времени устраивал шумные потасовки в любимом заведении южнопортовых бандитов — баре «Тюльпан». При всем этом он был нормальным парнем, из которого при других условиях вполне мог бы получиться толковый инженер — в разных там железках он разбирался бесподобно. В конце октября, когда наши с Оксаной ссоры приобрели удручающе постоянный характер, Руслан позвонил мне и предложил «срубить деньжат по-быстрому».

От меня требовалось подъехать на своей машине в район Марьина Роща и постоять, не выключая мотора, в одном из переулков. За это Руслан сулил мне пятьсот баксов — примерно столько я зарабатывал за две недели обычного извоза.

Внутренний голос шептал мне, что за простое ожидание в машине столько денег не платят, и, разумеется, был прав. Полчаса я скучал за рулем, прикидывая, сколько бензина сожрет работающий вхолостую мотор, а потом где-то совсем рядом загрохотали выстрелы, и мне стало не до скуки. Из-за угла выскочили трое парней в спортивных костюмах, у одного в руках была большая набитая чем-то сумка, у двух других — пистолеты. Я едва не газанул с места, но вовремя узнал в одном из них Руслана.

С треском распахнув дверцы «Волги», парни прыгнули в машину — двое на заднее сиденье, Руслан рядом со мной.

— Гони! — крикнул он незнакомым, срывающимся голосом.

Я не заставил просить себя дважды. «Волга», как выпущенное из пушки ядро, вылетела из переулка и понеслась в сторону Шереметьевской улицы — маршрут я от нечего делать прикинул заранее, еще не зная, что придется спасаться бегством.

— Не туда! — выругавшись, рявкнул Руслан. — Во дворы надо уходить — на трассе они нас с полпинка догонят!

За нами с ревом несся белый «Ниссан Максима». Обычную «Волгу» японец догнал бы без труда, но отцовская «Волга» была необычной. На ней стоял двигатель ЗМЗ-13 мощностью в сто девяносто пять лошадей, и соревноваться с таким движком даже трехлитровому мотору «Максимы» было не под силу. Поэтому я отмахнулся от Руслана и вылетел на Шереметьевскую.

Как я и предполагал, «Ниссан» довольно быстро начал отставать. Когда расстояние между нами увеличилось до ста метров, из окна белой машины полыхнуло пламя.

Впоследствии мне нередко приходилось выступать в роли живой мишени — в меня стреляли из многих разновидностей огнестрельного оружия, включая минометы, — но в первый раз это ощущение трудно даже с чем-то сравнить. Я почувствовал себя очень большим, моя спина стала такой широкой, что, казалось, заняла собой все пространство салона. Одновременно перед глазами промелькнули живописные кадры из голливудских боевиков — залитые кровью затылки, заляпанное мозгами ветровое стекло, развороченное автоматной очередью тело водителя, навалившееся на руль. Гораздо позже я узнал, что прицельно выстрелить с такого расстояния из несущейся на огромной скорости машины невозможно — и наши преследователи открыли огонь не потому, что надеялись подстрелить кого-то из нас, а просто от досады. Но тогда мне было не до рассуждений.

Я на предельной скорости долетел до Звездного бульвара, свернул на него, описав широкую дугу, и ушел на улицу Годовикова. Места эти я знал хорошо — после того как отец вернулся с Кубы, нам дали большую трехкомнатную квартиру на проспекте Мира, около метро «Щербаковская». Когда я вернулся из армии, мама разменяла просторную трешку на двухкомнатную в Медведкове — для себя и Насти — и однокомнатную в Кузьминках — для меня. Но так или иначе, я прожил в этом районе почти десять лет.

«Ниссан» безнадежно отстал, но я не сбрасывал скорость. Вылетев на проспект, я внаглую развернулся через две сплошные и помчался в направлении ВДНХ. Не доезжая гостиницы «Космос», повернул направо и через несколько минут был уже в Сокольниках.

— Ну ты гонщик, — сказал Руслан одобрительно. — Шумахер отдыхает!

Я не ответил. Моя правая нога, та, которой я только что изо всех сил выжимал педаль газа, дрожала так, словно через нее пропускали электрический разряд.

— Ё, — сказал один из парней за моей спиной и нервно хохотнул, — ё, пацаны, я уж думал — все, отбегались…

— Слышь, — второй перегнулся мне через плечо и задышал в ухо, — четкая у тебя тачка! Может, продашь? Сколько хочешь?

Прежде чем я успел послать его по известному адресу, Руслан резко обернулся к нему и рявкнул:

— Замолкни, Гусь! Если б не Денис, чехи тебя уже на куски бы порезали…

Так, значит, это были чеченцы, подумал я. Замечательно. Интересно, они запомнили номер?

Я подождал, пока утихнет дрожь в правой ноге, и уже спокойно, не нарушая ПДД, отвез своих опасных пассажиров по тому адресу, который назвал мне Руслан. На прощанье мой школьный товарищ сунул мне тонкую пачку зеленых банкнот.

— Это типа премия, — сказал он.

Приехав домой, я пересчитал деньги. В пачке оказалась тысяча долларов — в два раза больше, чем обещал мне Руслан.

Вот с этого-то все и началось. Когда Оксана увидела деньги, то буквально завизжала от радости.

— Ура! Теперь мы поедем в Турцию! И еще на дубленку мне хватит!

Но я разделил пачку надвое и убрал пятьсот баксов в ящик стола. Там у меня лежала прискорбно тощая заначка, предназначенная для оплаты будущей Настиной учебы в институте.

— Ну ты и жмот, — сказала Оксана, поджав губы. — Куркуль, вот ты кто!

Я мог бы сказать ей, что заработал эти деньги в буквальном смысле рискуя жизнью; что она тоже могла бы оторвать свою задницу от дивана и попробовать устроиться на работу (по специальности она была логопедом); что тысячи долларов в любом случае не хватит на Турцию и на дубленку — в общем, я мог бы сказать ей многое, но промолчал. Я молча протянул ей вторую половину пачки, оделся и вышел из дома. До утра я гулял по пустому Кузьминскому парку, страшно замерз, а когда вернулся, Оксаны в квартире не было. Она приехала к вечеру следующего дня, веселая и раскрасневшаяся, и я не стал спрашивать, где ее носило почти двое суток. С тех пор мы почти не разговаривали, и стало ясно, что наша совместная жизнь не просто дала трещину, а со свистом в эту трещину провалилась, словно звезда, коллапсирующая внутрь себя.

— Я же сказала, выйду через пять минут! — повторила Оксана в трубку. Видимо, специально для меня.

Подразумевалось: кто-то, гораздо лучше тебя, уже приехал за мной и готов ждать меня у подъезда сколько понадобится. Потому что когда Оксана говорила «через пять минут», это могло означать от пятнадцати минут до получаса.

Я подошел к окну и выглянул во двор. У подъезда стояла некогда белая, а теперь грязновато-серая «Тойота Королла» с длинной, похожей на удочку, антенной на крыше. К ней разболтанной походочкой шел от будки телефона-автомата южного вида брюнет в кожаной куртке с меховым воротником. Руки он держал в карманах куртки. Редкие снежинки, медленно падавшие с темного неба, белели у него в волосах, как ранняя седина.

— Это Тарик, — с плохо скрываемым торжеством в голосе объяснила Оксана. — Он хочет познакомить меня со своими родителями! Они в Стамбуле живут.

— Поздравляю, — сказал я. — Пришли открытку с берегов Босфора.

Она прищурилась.

— Знаешь, мне тебя даже жаль. Ты просто злобный и завистливый неудачник…

Логики в ее словах было мало, но я уже к этому привык.

— Сумку помочь донести? — спросил я.

— Обойдусь! Если что забыла — позвоню.

Я смотрел, как Оксана выходит из подъезда, как подбегает к Тарику (который, разумеется, не сделал даже попытки забрать у нее тяжелую сумку), бросается к нему на шею, целует. Как садится в машину и уезжает — из моего двора, из моей жизни.

Когда «Тойота» исчезла из виду, я задернул шторы и лег на диван, глядя в потолок. В голове было пусто, как в предназначенном на слом доме, из которого выехали жильцы. Я лениво подумал о том, что в холодильнике лежит бутылка «Столичной», но эта мысль не вызвала у меня никакого энтузиазма. Напиваться в одиночку из-за того, что тебя бросила девушка, — на мой взгляд, отдает нездоровым декадансом Серебряного века. «Что ж, камин затоплю, буду пить… Хорошо бы собаку купить». Выпить с кем-нибудь из приятелей — другое дело. Но, конечно, никаких слез и соплей в жилетку — я этого вообще не перевариваю. Просто суровые мужские посиделки за бутылкой водки и банкой шпрот, немногословные беседы о политике и автомобилях. Проблема была только в приятеле. С одноклассниками я почти перестал общаться, переехав в другой район. Армейские друзья разбросаны по всей стране — от Краснодара до Новосибирска. С ребятами из клуба подводного плавания связь потеряна — за те два года, что я провел на китайской границе, демократичная «Волна» превратилась в пафосный дайвинг-центр «Десса» с заоблачными ценами и совсем другим контингентом.

Нельзя сказать, чтобы у меня совсем не было друзей. Но в тот момент мне и вправду показалось, что я совершенно одинок.

И теперь, один в пустой квартире, глядя в равнодушный белый потолок, я вновь вспомнил давний вечер в гараже, рассказ о сказочной золотой стране Эльдорадо и почувствовал, как сильно мне не хватает отца.

И одновременно в сердце вонзилась зазубренная игла, как бывало всегда, когда я думал об отце и о том, что бы он сказал, увидев меня сейчас. Меня, двадцатитрехлетнего, опустошенного и бессмысленного, как медуза, выброшенная на берег. У меня не было ни работы, ни денег. От меня ушла девушка, потому что я не мог обеспечить ей красивую жизнь и свозить ее в Турцию. У меня не было даже высшего образования, потому что из института военных переводчиков меня выгнали спустя месяц после смерти отца.

— Ты неудачник, — сказала на прощание Оксана.

Ее слова меня не задели, потому что я знал, чем они были продиктованы. Обычным желанием девушки сделать больно своему бывшему парню. Но мне не давала покоя мысль о том, что, если бы мой отец увидел меня сейчас, он сказал бы то же самое.

Я встал, прошел на кухню и вытащил из-под морозилки заиндевевшую бутылку «Смирновской». Отвинтил пробку, достал из шкафчика стакан. Налил почти до краев. Огляделся в поисках какой-нибудь закуски.

В этот момент в прихожей заверещал телефон.

Я снял трубку, почти уверенный, что это звонит Оксана — сообщить, что забыла у меня что-то безумно важное. Это было бы в ее стиле.

Но это была не Оксана.

— Здорово, Дэн, — сказал мой криминальный приятель Руслан. — Я к тебе подъеду через полчасика, сможешь выйти на пару минут? Перетереть кое-что надо.

— Лучше ты поднимись, — ответил я. — Я сегодня один. И, кстати, составишь мне компанию.

— Не, — сказал он, — это в другой раз. Труба зовет. Давай, через полчаса у тебя во дворе. Тут с тобой познакомиться хотят.

— Кто? — спросил я, но Руслан уже отключился.

Я с сожалением посмотрел на стоявший на столе стакан. Неожиданные звонки Руслана обычно предвещали срочную и хорошо оплачиваемую работу, а правило «выпил — за руль не садись» еще никто не отменял.

Если бы я знал тогда, что этот короткий телефонный разговор и последовавшая за ним встреча изменят всю мою жизнь, то выпил бы водку залпом, не задумываясь. Бывают моменты, когда поезд судьбы, мчащийся по накатанным рельсам, вдруг сворачивает совсем на другой путь. Догадаться о том, что такой момент наступил, можно только по слабому скрежету железнодорожной стрелки, а звук этот обычно заглушают тысячи привычных уху шумов. Не услышал его в тот вечер и я. Но невидимый стрелочник уже взялся за заржавевший рычаг и, кряхтя от натуги, принялся за дело.