Эльдорадо. Книга 1. Золото и кокаин

Глава пятнадцатая Амаранта

Пляж начинался за рядом раскидистых пальм, чьи широкие, как лопасти, листья казались выкованными из черного металла. Между пальмами были развешаны гирлянды разноцветных лампочек, сразу напомнившие мне Новый год и елку. На берегу стояли большие жаровни, под которыми таинственно мерцали алые угли. От них шел аппетитный аромат. Почти у самой воды были расставлены длинные столы с батареями разнокалиберных бутылок. Там горели заключенные в стеклянные колбы свечи; бармены в белых костюмах жонглировали шейкерами. Гости дона Эстебана с бокалами и тарелками в руках гуляли по пляжу: столиков, за которые можно было бы присесть, я не заметил.

— Что ж, друзья мои, — обратился к нам наркобарон, — угощайтесь, пейте и веселитесь! Сегодня день рождения моей обожаемой матушки, и вы нанесете мне серьезную обиду, если не станете радоваться вместе со мной.

С доном Эстебаном произошла удивительная перемена. Еще десять минут назад он готов был отправить нас с Кэпом на тот свет, орал и ругался, а теперь, как по мановению волшебной палочки, превратился в радушного хозяина. Не знаю, как Дементьева, а меня это почему-то насторожило.

— Мы желаем крепкого здоровья и долгих лет жизни вашей уважаемой матушке, — проявил любезность Кэп.

Дон Эстебан махнул рукой.

— Старушка умерла два года назад. Не важно. Как любящий сын, я все равно каждый год отмечаю ее день рождения.

Он подтолкнул нас к столам с напитками.

— Давайте, парни, оторвитесь по полной. Не забывайте, вы сегодня избежали гораздо более неприятной участи! Увидимся позже!

Развернулся и энергично зашагал к причалу, у которого сверкала огнями пришвартованная яхта длиной с московскую пятиэтажку. Оттуда доносилась громкая музыка, хлопали то ли петарды, то ли бутылки с шампанским.

— Что желают сеньоры? — спросил кучерявый, с плутоватым лицом, бармен. — Виски, ром, джин? Может быть, коктейль?

— Водки, — глухо проговорил Кэп. — Рашен водка, понимаешь?

— Разумеется, — улыбнулся бармен. — Дос?

— Будешь водку, Каронин?

Я машинально кивнул. Внутри у меня словно разжалась скрученная в тугую спираль пружина. Только теперь я по-настоящему осознал, насколько близка и реальна была смерть.

Бармен протянул нам два бокала, доверху набитые льдом. Водки там было совсем немного.

— Дрянь какая, — сказал Кэп, одним махом выцедив свою порцию. — А ну-ка, повтори, и давай без льда.

Я вдруг почувствовал жуткий голод. Возможно, это была реакция на миновавшую опасность.

— Есть не хотите, Кэп? — спросил я.

— Нет. — Дементьев допил второй бокал и протянул его бармену. — Давай еще. А ты сходи, съешь чего-нибудь, конечно. И вот еще что, Каронин… — Он помедлил, словно с трудом подбирая слова. — Спасибо тебе.

Мне стало неловко.

— Ага, — сказал я. — Ладно. Ну, я пойду. — И, оставив Кэпа в приятной компании кучерявого бармена, направился к ближайшей жаровне.

Там я разжился здоровенным куском мяса, истекавшим розовым соком, горой картофеля фри и десятком разнообразных соусов. Куда деваться со всем этим добром, я не знал — не на песок же было садиться. В конце концов я решил посмотреть, нет ли каких-нибудь сидячих мест на палубе яхты. Оказалось, что их нет и там — на корме стоял большой белый рояль и играл оркестр, а сама палуба была приспособлена для танцев. Я пристроил свою тарелку на швартовочную тумбу и взялся за стейк, время от времени поглядывая на танцоров.

На палубе под зажигательную мелодию отплясывали несколько пар. Я почти ничего не понимаю в танцах, но это, кажется, была сальса. Одним из танцоров был сам дон Эстебан — пиджак он сбросил, оставшись в белоснежной сорочке, черными лезвиями блестели лакированные туфли. Он танцевал с высокой, ослепительно красивой мулаткой в серебристом платье с глубоким декольте на спине. Сам дон Эстебан доставал ей едва ли до подбородка, но это его совершенно не останавливало. Он вертел мулатку, как манекен, едва ли не ронял ее на землю, подхватывал в нескольких сантиметрах от пола и снова подбрасывал вверх. Танцором он был великолепным; кроме того, в каждом его движении чувствовалась какая-то мощная, звериная страсть, которая, словно магнитное поле, притягивала к нему партнершу.

Оркестр взял еще более быстрый темп. Дон Эстебан кружил свою партнершу на вытянутых руках, отбивая такт подкованными каблуками своих узких туфель. Другие танцоры расступились, уступая им место.

А потом мулатка вдруг прыгнула на него.

Она обхватила дона Эстебана руками за шею, сжала коленями его талию и повисла на нем, как это делают балерины или фигуристки со своими партнерами. Некоторую пикантность этой сцене придавало то обстоятельство, что дон Эстебан был на голову ниже ее и, по-моему, весил меньше. Я был уверен, что безумная мулатка свалит его на пол, и он действительно покачнулся, но устоял. Более того, он даже не перестал танцевать. Зрители восторженно захлопали. А мулатка под их аплодисменты грациозно выгнула шею и запрокинула голову назад так, что ее длинные волосы коснулись пола.

— Сволочь, — негромко произнес кто-то рядом со мной. Я оглянулся. В двух шагах от меня стояла девушка — невысокая, черноволосая, со смуглой, блестевшей в свете прожекторов кожей. Зеленые глаза ее были широко открыты, а зрачки, наоборот, сужены от злости. — Дочь портовой шлюхи. Кобыла…

Тут она заметила, что я смотрю прямо на нее, и смутилась. Но лишь на мгновение.

— А вы что скажете? — спросила она с вызовом. — Вам тоже нравится эта уродина?

— Поосторожнее, сеньорита, — улыбнулся я. — Эта девица нравится хозяину дома, а он человек опасный.

— Да что вы говорите? И что, по-вашему, мне тоже следует его опасаться?

Есть девушки, которых злость или гнев только красят. Моя собеседница относилась именно к такому типу. Лицо ее, и без того смуглое, приобрело какой-то совсем особый оттенок темной бронзы. Зеленые глаза потемнели и стали похожи на два кусочка нефрита.

— Не думаю, — сказал я. — Вы слишком красивы.

— Красивее ее?

— Да, — ответил я, слегка покривив душой. Партнерша дона Эстебана — я не удивился бы, узнав, что это жена наркобарона, — была эффектной красоткой с роскошными формами. По сравнению с ней моя собеседница выглядела просто милой девушкой и, вероятно, сама прекрасно это понимала, но не мог же я сказать ей это в лицо. Как ни странно, она приняла мою маленькую ложь вполне благосклонно.

— Значит, у вас вкус лучше, чем… — она замялась, — чем у хозяина дома.

— Спасибо за комплимент. Хотите что-нибудь выпить?

Она посмотрела на меня так, будто до этого момента думала, что говорит со стеной.

— Нет, благодарю. Мне еще нужно разобраться с этой коровой.

— Может, все-таки не стоит рисковать? — сказал я. — Вы вообще знаете, кто он такой?

— Знаю, — усмехнулась девушка. — Вообще-то он мой муж.

Повернулась ко мне спиной и пошла в ночь. Она была в маленьком черном платье, из тех, что подчеркивают достоинства женской фигуры. Ноги у нее были длинные и стройные. Я остался стоять у швартовочной тумбы, думая о том, какого же дурака свалял.

Почему-то я даже не подумал о том, что моя собеседница может иметь какое-то отношение к дону Эстебану. Возможно, сыграли свою роль стереотипы мышления. Ну, знаете, все эти банальные ассоциации: поэт — Пушкин, домашнее животное — курица, фрукт — яблоко. А жена наркобарона — обязательно какая-нибудь мисс Вселенная.

Хорошо еще, что я не начал ей рассказывать о своем опыте общения с доном Эстебаном, подумал я мрачно. Могло бы получиться забавно.

В этот момент я увидел Кэпа. Он брел — именно брел, загребая ногами песок, — мимо причала, явно ничего не видя перед собой. В руке у него была ополовиненная бутылка «Смирновской». Судя по всему, в какой-то момент ему надоело ждать милостей от бармена и он решил проблему радикально.

— Леонид Иванович! — окликнул я его.

Кэп повернулся и посмотрел на меня.

— А, Денис, — сказал он приветливо. — Как отдыхается?

— Нормально, — я оставил тарелку с недоеденным стейком и подошел к Кэпу. — Хотел спросить вас…

— Спрашивай, — милостиво отозвался Кэп. — Отвечаем.

«А он здорово надрался», — подумал я. Дементьев слегка покачивался, будто его колыхало ветром. Фуражка с золотыми крыльями сидела на его голове как-то кривовато.

— Дон Эстебан женат?

— Допустим. А тебе-то что?

— А вы знаете его жену?

Мохнатые брови Кэпа поползли вверх.

— Амаранту? Ну, видел несколько раз… В чем дело-то, Денис?

«Значит, ее зовут Амаранта!»

— Да нет, так… Просто я тут с ней случайно столкнулся…

— Ты мне смотри! — Дементьев погрозил мне пальцем. — Два с половиной лимона Эстебан нам еще простит… Пахать заставит за бесплатно, как цуциков, но простит… А вот за Амаранту он тебя порвет, как Тузик грелку… понял?

Я пожал плечами.

— Да я ничего такого не имел в виду… Просто мы немного поговорили… Она такая невысокая, да?

Кэп важно кивнул.

— Выглядит как девчонка… Говорят, он на ней женился, когда ей было пятнадцать. Она из того же квартала, что и сам Эстебан.

— Сколько же ей лет? — удивился я.

— Не знаю… Лет двадцать, наверное. — Дементьев неожиданно подмигнул мне. — Что, зацепила?

Я не успел ответить. Оркестр, замолчавший минуту назад, вдруг грянул… «Калинку-малинку». По доскам причала застучали подкованные каблуки — к нам приближался дон Эстебан.

— Ну, мои русские друзья, пришла пора показать, на что вы способны. За мной!

Он схватил Кэпа за руку и потащил за собой на яхту. Мне пришлось последовать за ними.

Дон Эстебан вытолкал Дементьева на середину палубы и хлопнул в ладоши.

— Сейчас наш друг из холодной России нам станцует! Давай, Кэп, продемонстрируй нам настоящий русский танец!

Кэп, пошатываясь, стоял в окружении одетых в дорогие костюмы и вечерние платья гостей, и, казалось, не понимал, чего от него хотят. Бутылка водки, которую он по-прежнему держал в руке, придавала ему сходство со списанным на берег матросом-пьяницей.

— Ну! — нетерпеливо прикрикнул наркобарон.

Я каким-то шестым чувством ощутил, что происходящее сейчас не менее серьезно, чем наш разговор в белой гостиной. Судя по всему, дон Эстебан просто играл с нами, как кот с мышью — то отпуская, то вновь сжимая когти.

Дементьев вдруг подобрался, лицо его приобрело сосредоточенное выражение. Он нашел меня взглядом, кивнул и бросил мне бутылку. Прежде, чем я поймал ее, Кэп пустился в пляс.

Я и не подозревал, что этот кряжистый седой мужик умеет так танцевать. До отточенного мастерства дона Эстебана ему было, конечно, далеко — но и наркобарон не сумел бы так лихо пройтись вприсядку, как это сделал под разудалую «калинку» Дементьев. Он выкидывал коленца, он залихватски ухал и отбивал чечетку, а под конец даже прошелся по палубе колесом. Гости кричали от восторга и хлопали в ладоши, какая-то девица отколола от своего платья и протянула ему орхидею. Кэп галантно поцеловал ей руку.

— Что ж, — сказал дон Эстебан, когда аплодисменты стихли. — Спасибо за представление, Кэп. Теперь я хочу, чтобы ты выпил за здоровье моей матушки. А ну-ка, бокал нашему гостю!

Он щелкнул пальцами. Словно из-под земли выросли двое официантов в белых пиджаках, державшие в руках серебряный поднос. На подносе гордо возвышалась хрустальная чаша — в Латинской Америке в таких чашах подают вино с фруктами — сангрию. Только эта чаша была наполнена каким-то прозрачным напитком.

— Если не выпьешь до дна, — ласково предупредил наркобарон, — обидишь мою матушку.

— Чего говорит? — спросил Дементьев по-русски.

Дон Эстебан посмотрел на меня.

— Переведи ему, Денис.

— Леонид Иванович, — сказал я, — он хочет, чтобы вы все это выпили. Иначе вы обидите его покойную мамашу.

Кэп тяжело посмотрел на хрустальный сосуд.

— Падла колумбийская, — проговорил он вполголоса. — Тут же литра два, не меньше. Вот, значит, как он нас простил, сучонок…

Видимо, ему пришла в голову та же мысль, что и мне, пусть и с некоторым запозданием.

— Давай-давай! — неожиданно проговорил дон Эстебан по-русски. Я даже вздрогнул — неужели он понимал все, что бормотал себе под нос Дементьев? Но, к счастью, на «давай-давай» все познания наркобарона в русском языке и заканчивались.

— Здоровье твоей матушки! — сказал Кэп мрачно.

Он взял чашу обеими руками, примерился и начал пить. Насчет двух литров он, конечно, погорячился — чаша была хотя и широкая, но неглубокая, — и все равно, как минимум полторы бутылки водки в нее входило. По мере того как Кэп пил, его лицо становилось все более красным и напряженным. Я испугался, как бы Дементьева не хватил удар.

Стало очень тихо. Все молча смотрели, как Кэп расправляется со своей «штрафной». Мне почему-то вспомнилось, как Петр Первый испытывал своих придворных кубком большого орла.

— На, держи, — выдохнул Кэп, протягивая дону Эстебану пустую чашу.

— Браво, — громко сказал наркобарон и дважды хлопнул в ладоши. Подскочивший официант предупредительно вынул чашу из руки Дементьева, и дон Эстебан театральным жестом обнял Кэпа. — Браво, мой русский друг!

Он разжал руки, и Кэп начал медленно заваливаться на спину. «Отравили!» — подумал я, подхватывая его тяжелое, словно высеченное из камня, тело. Но Кэп был жив, просто мертвецки пьян. Он бессмысленно вращал налитыми кровью глазами и пытался что-то сказать, но не мог связать даже двух слов.

— Оставь его, — приказал дон Эстебан. — Не беспокойся, о нем позаботятся.

По его знаку официанты деликатно отобрали у меня Кэпа и повлекли его куда-то в сторону дома. Кэп висел у них на плечах, как огромная кукла, с трудом переставляя ноги.

— Ну а что же ты, Денис? — спросил наркобарон, прищурившись глядя на меня. — Ты, молодой и крепкий, можешь выпить столько же?

«Мало ему одного Кэпа, — с тоской подумал я. — Он еще и надо мной хочет поизмываться».

— Нет, дон Эстебан, — ответил я, — думаю, столько мне не выпить.

Губы наркобарона скривились в презрительной усмешке.

— Слабак!

— Возможно. Но зато я готов держать пари, что в любом случае могу выпить больше вас.

— Больше меня? — переспросил колумбиец и рассмеялся. — Ты шутишь, парень? Да я даже твоего капитана с легкостью перепью!

Я даже не предполагал, что он так легко попадется на удочку.

— Тогда, может быть, мы заключим пари?

— И что же ты поставишь на кон? Свои рваные джинсы?

— Час назад, — сказал я, — вы сделали мне одно предложение, а я отказался. Если вы выиграете, я пойду к вам работать.

Дон Эстебан откинул голову и расхохотался.

— Ты… ты мне одолжение, что ли, делаешь, парень? Да ты представляешь себе, что это значит — работать на Эстебана Рамиреса? Любой, у кого в голове есть хоть чуточку мозгов, горло тебе перегрызет за такую возможность. А ты говоришь, что пойдешь ко мне работать, если проиграешь пари? Да катись ты к черту, русский!

— Что ж, — сказал я, чувствуя огромное облегчение, — мне очень жаль, но мне действительно нечего больше поставить. В таком случае я, с вашего разрешения, пойду.

— Стой! — рявкнул дон Эстебан. — Ты, ловкач! Думаешь, обвел меня вокруг пальца? Слушай мои условия. Если я тебя перепью — а это случится наверняка, — ты будешь работать на меня бесплатно в течение года. Ну а если вдруг все-таки случится чудо и ты выиграешь… получишь тысячу долларов. Согласен?

— Нет, конечно! Тысяча долларов и целый год работы — разве это справедливо?

Мулатка, стоявшая за спиной наркобарона, наклонилась к его уху и что-то прошептала.

— Хорошо, — махнул он рукой, — пусть будет десять тысяч.

— Только дайте мне пару минут на подготовку, — попросил я.

Дон Эстебан подозрительно прищурился.

— Две минуты — и не больше. Эй, кто-нибудь, принесите две бутылки рома!

— Рома? — удивился я.

— Это напиток настоящих мужчин, — усмехнулся дон Эстебан. — Ты разве себя таким не считаешь?

Я протолкался сквозь толпу любопытствующих гостей и поспешил к стоящим неподалеку столам с напитками. Знакомый уже кучерявый бармен потянулся за бокалом, но я помотал головой.

— У тебя есть лимон?

— Сколько угодно, — ответил бармен и протянул мне блюдечко с нарезанным лимоном.

— Нет, целый. А теперь нож.

Я быстро разрезал крупный тонкокожий лимон на две половины и на глазах изумленного бармена выжал их себе в нос. Ощущение было такое, словно мне в носоглотку залили расплавленный свинец.

— Спасибо, приятель, — проговорил я, когда мне наконец удалось вдохнуть немного воздуха.

Бармен смотрел на меня как на сумасшедшего.

Этому фокусу научил меня когда-то Руслан. Таким образом он ухитрялся выигрывать пари на большие деньги — спорил, например, что выпьет бутылку водки одним глотком. Хитрость заключается в том, что лимонный сок обжигает вкусовые рецепторы, и водка пьется как простая вода. Оставалось надеяться, что с ромом этот трюк тоже сработает.

— Что ты там делал? — спросил дон Эстебан, когда я вернулся на яхту. Импровизированный танцпол уже был подготовлен для нашего поединка. Посередине палубы стоял легкий деревянный стол, на котором возвышались две бутылки рома «Санта Тереса», и три плетеных кресла. — Мы уже думали, что ты хочешь сбежать. Хотя это глупо — тебя все равно бы поймали.

Сидевшая рядом с ним мулатка плотоядно облизнула полные губы.

— Русские не сдаются, — сказал я, усаживаясь в кресло. — Я готов.

— Что ж, — наркобарон протянул мне наполненный до краев бокал, — тогда начинай.

Я выцедил ром, не моргнув глазом, — метод Руслана сработал безотказно. Знатоки утверждают, что ром «Санта Тереса» обладает уникальным букетом, но я не почувствовал ничего. Вообще ничего. Дон Эстебан дернул уголком рта и, слегка поморщившись, выпил свой бокал.

— Ну, как тебе это нравится? — спросил он.

Я пожал плечами.

— Нормально.

Колумбиец усмехнулся и велел официанту снова наполнить бокалы.

— Пей, русский!

И снова я почти ничего не почувствовал. Ром оставлял во рту какую-то маслянистую пленку, она ощущалась как что-то чужеродное, но пока не мешала.

— А ты молодец, — хмыкнул дон Эстебан. На этот раз он морщился гораздо сильнее. — Но я все равно тебя сделаю!

— Ваше здоровье, — сказал я, поднимая третий бокал. На этот раз ром ударил в голову, словно мягкое пушечное ядро. Палуба перед глазами закачалась.

— Хитрый лис, — проговорил дон Эстебан, тяжело дыша и вытирая рот тыльной стороной ладони. — Ты принял какое-то лекарство, да?

Мы уже выпили по одной бутылке рома каждый. Официанты принесли еще две.

— Никаких лекарств. — Я с ужасом осознал, что с трудом могу говорить. — Только лимон. Простой лимон — и больше никаких секретов.

Это почему-то очень развеселило дона Эстебана.

— Лимон? — переспросил он. — Представь, у меня тоже есть свой лимон. И он мне тоже очень помогает. Ты как-нибудь с ним познакомишься, обещаю… Ну ладно, хватит болтать. Продолжим!

Не знаю, каким чудом я выдержал этот марафон. Звуки окружающего меня мира то пропадали, то вновь возвращались, ударяя в барабанные перепонки. Палуба кренилась так, словно яхта вышла в открытое море и попала бы в разыгравшийся шторм. В какой-то момент я расплывающимся уже взглядом увидел, как дон Эстебан внезапно подался вперед, словно хотел боднуть меня головой в лицо, и ткнулся бы носом в стол, если бы сидевшая рядом с ним мулатка не успела придержать его за плечи.

— Эстебан! — воскликнула она глубоким грудным голосом. — Сердце мое, ты в порядке?

Наркобарон пробормотал что-то неразборчивое. Судя по всему, он находился сейчас в том же состоянии, что и Кэп после поединка с хрустальной чашей.

— Вы проиграли, сеньор, — сказал я, поднимаясь на ноги. Меня тут же шатнуло в сторону, я задел легкий столик, и пустая бутылка из-под рома, звеня, покатилась по палубе. — Не забудьте… прислать мой выигрыш… в отель «Эксельсиор». — Повернулся и пошел к сходням. Никто не пытался меня остановить.

Мне было очень скверно. Мир перед глазами плыл и медленно вращался, словно начинающие раскручиваться вертолетные лопасти. Выпитый ром настойчиво просился наружу. Я шел по берегу, спотыкаясь и натыкаясь на каких-то людей, а один раз едва не опрокинул жаровню. В конце концов мне удалось уйти подальше от оживленного пляжа, за пределы освещенного прожекторами пространства. Там я забрел в воду (океан был на удивление спокоен в тот час), встал на колени и опустил лицо в прохладные волны.

Соленая вода тут же попала мне в нос, и меня начало неудержимо рвать.

Прошло довольно много времени, прежде чем я вернулся обратно на берег. Я вымок до нитки и дрожал от холода и слабости. Но морская вода сделала свое дело — я почти протрезвел, или, по крайней мере, не чувствовал себя таким безобразно пьяным.

Я уселся на холодный песок и стащил с себя футболку. Выжал ее, свернув в тугой жгут и положил рядом. Надевать ее снова не хотелось.

— Прохладная ночь для купания, — произнес чей-то знакомый голос из темноты.

Я обернулся и увидел жену дона Эстебана.

Амаранту.

Позже я много раз вспоминал эту нашу встречу. Судьба любит жестокие шутки, но эта была, по-моему, не только жестокой, но и несмешной. Я сидел на песке, полуголый, пьяный, похожий на бродягу-бича. А она… сколько времени она за мной наблюдала? Возможно, даже слышала, как меня выворачивало наизнанку в волнах…

— Я не купался, — сказал я довольно грубо.

— Да? Значит, мне показалось. А разделись вы, чтобы загар был получше?

Я торопливо натянул мокрую и противную, словно дохлая рыба, футболку.

— А вы-то что здесь делаете? Кажется, вы собирались выцарапать глаза мулатке, которая вешалась на вашего мужа…

В этот момент мне больше всего хотелось, чтобы Амаранта ушла. Не потому, что я не хотел ее видеть, а потому, что мне было невыносимо стыдно.

— Она больше на него не вешается. Моего мужа кто-то напоил до состояния бревна.

— Это был я, — хмуро признался я. — Мы заключили пари.

— Могу предположить, что ты выиграл.

— Это оказалась пиррова победа.

— Как же тебя зовут, герой?

— Денис, — буркнул я, героически пытаясь не стучать зубами от холода.

— Какое странное имя!

— Я русский. У нас все имена странные.

— О! — изумленно сказала Амаранта.

Некоторое время мы молчали. Потом она нерешительно спросила:

— А ты давно живешь в Венесуэле, Денис?

— Шестой день. Новый год я встречал еще в Москве.

— Откуда же ты так хорошо знаешь язык?

— Учил в институте, — брякнул я.

Видимо, я был еще слишком пьян, если не использовал испытанную отмазку насчет мамы — преподавательницы испанского. Амаранта тут же с любопытством спросила:

— А в каком институте ты учился?

— В институте иностранных языков, — соврал я.

— В Москве?

Это уже походило на допрос.

— Да, в Москве. А вы что, знаете этот институт?

Амаранта тихо засмеялась.

— Нет, но мой папа тоже учился в Москве, в Первом Медицинском институте. Правда, это было двадцать лет назад.

— Ничего себе! — искренне удивился я. — Значит, вы бывали в России?

— Нет, конечно! Я в это время была совсем маленькой. Но папа много рассказывал о Советском Союзе. Ему там очень нравилось…

Повисла неловкая пауза.

— Да, там было неплохо, — выдавил я наконец.

— Я бы хотела там побывать, — мечтательно вздохнула Амаранта. — Но ведь там очень холодно?

— Сейчас — да. А летом нормально, даже жарко. И океан у нас тоже есть.

— Ты думаешь, я совсем необразованная? Я знаю. Если плыть от побережья моей страны (она так и сказала — «моей страны») на северо-запад, то в конце концов уткнешься в Россию.

— А что, было бы здорово, — сказал я. — На такой яхте, как у вашего мужа, это должно быть довольно комфортно.

— Я бы хотела переплыть океан… Жаль, мой муж никогда на это не согласится.

— Почему же?

— Для него это бессмысленная трата времени. Он очень занятой человек.

Она снова замолчала. Я тоже не находил слов.

— А ты любишь море? — спросила она неожиданно.

— Да, конечно! Как можно его не любить? Особенно подводный мир…

— Занимаешься дайвингом?

Амаранта задала этот вопрос с такой интонацией, что стало ясно — она не понаслышке знает, что такое подводное плавание.

— Занимался до армии, — ответил я. — А вы?

— Я — нет, — она затрясла головой. — Но вот мой брат… Он настоящий фанат. Он мог бы даже работать инструктором в дайв — центре, но ему вечно не хватает времени.

— Он тоже бизнесмен? — кивнул я в сторону яхты дона Эстебана.

— Что? Ах, нет! — Амаранта снова рассмеялась. — Луис автогонщик.

— Я тоже увлекаюсь автомобилями, — сказал я. — Похоже, у нас с вашим братом много общего. Он сейчас здесь?

— Нет, он в Боготе, готовится к соревнованиям. Да и вообще, — с внезапной откровенностью прибавила она, — Луис не слишком ладит с моим мужем.

— А вы? — неожиданно для самого себя спросил я. — Вы-то сами с ним ладите?

— Приходится, — улыбнулась Амаранта. — Слушай, а давай ты перестанешь обращаться ко мне на «вы»? По-моему, я младше тебя. Получается, ты мне «выкаешь» только потому, что я жена крутого гангстера, а это как-то унизительно. Для тебя унизительно, я имею в виду.

Прозвучало это обидно.

— Вообще-то я просто старался быть вежливым, — возразил я. — Твоего мужа я совершенно не боюсь. К тому же он мне проиграл — ты забыла?

— Вот именно поэтому тебе и следует быть особенно осторожным. Эстебан терпеть не может проигрывать.

Она протянула руку и легонько дотронулась до моего предплечья.

— Расслабься. Думаю, завтра он и не вспомнит о вашем пари. Если, конечно, эта сучка Флора ему не напомнит.

— Это та высокая мулатка?

— Именно. Неделю назад Эстебан подцепил ее в каком-то go-go клубе. У него иногда случаются такие «увлечения» — к счастью, не чаще пары раз в год.

— Ну, устроила бы ему скандал, — пожал я плечами, вспомнив Оксану. — Ты же все-таки законная жена.

— Мальчик, — сказала Амаранта с интонацией умудренной годами женщины, — знаешь, что бывает с людьми, которые осмеливаются перечить моему мужу?

Этим она меня окончательно разозлила.

— Девочка, — ответил я в тон ей, — если он такой мачо, что ни в грош тебя не ставит, на хрена ты вообще выходила за него замуж? Знаешь, у нас в Росси тоже полно девчонок, которые мечтают стать женой бандита, потому что это круто и романтично. А потом сидит такая мечтательница в кабаке с подбитым глазом и размазывает по лицу пьяные сопли…

— Он не бьет меня, — резко возразила Амаранта. — Еще этого не хватало.

Мне показалось, что она готова была встать и уйти, а этого мне почему-то уже совсем не хотелось.

— У тебя красивое имя, — сказал я, чтобы перевести разговор на менее опасные рельсы.

— Теперь подлизываешься?

— С чего бы? Мне действительно нравится твое имя.

— А мне твое — нет. Какое-то оно дурацкое. Вот если бы тебя звали, например, Диего…

— Почему Диего?

— Так звали моего прапрапрапрадеда, — Амаранта сидела на песке, обхватив руками колени, и смотрела куда-то сквозь меня. — Диего Гарсия де Алькорон, конкистадор из города Саламанка.