Э(П)РОН-10 Водный мир. Герилья

Глава 6−5

-//-

— Должен тебе признаться, Ваня, это была моя инициатива, — понурив голову, сообщил мне Евгений Викторович.

— В смысле⁈ — вскинулся я. — Вы про замут с «иновселенцем»?

— Можно и так выразиться, мальчик мой.

— Хм… то есть это вы надоумили Алекса втюхать мне гексовского искина? — не моргнув глазом, выдал я заведомо абсурдную версию.

Во-первых, потому что передача мне в дар Лиу Цзяо была инициативой Хранителя, а вовсе не Заварзина, и уж точно не Эйгена, а во-вторых, были ещё кое-какие сопутствующие обстоятельства.

— Нет, конечно! — как всегда интеллигентно возмутился профессор Эйген. — Если ты, Ванюша, запамятовал, я в это время был, э-э-э, недееспособен. Как минимум в континууме ПВ.

Это он тактично намекнул, что как раз тогда торчал в одной из «икринок» «таможенного поста», изображая увязшего в янтаре москита. А то вдруг я, болезный, не помню!

— А когда, в таком случае? — уточнил я. — В смысле, на каком этапе вы подключились к авантюре?

— Сразу же, как ты ввёл меня в курс дела, мальчик мой, — продолжил каяться проф. — Едва лишь осознал, насколько удачно сложились обстоятельства.

— Ну и когда же это произошло? Только не говорите, что сразу по вызволении из «изнанки»! — усмехнулся я.

— Нет, конечно! — всплеснул руками Эйген. — Прошло какое-то время.

— И что же послужило… триггером? Если не секрет, конечно.

— Какие от тебя могут быть секреты, Ваня⁈ Ты же теперь мой ближайший родственник…

— … и наследник сюзерена, — поддакнул я, заставив профессора сбиться и покраснеть.

Ну да, периодически с ним надо пожёстче, но при этом оставаясь в рамках приличий — всё же профессор он уже давно, а глава рода в составе клана без году неделя. Не привык ещё. Но это вовсе не означает, что не нужно соблюдать субординацию.

— И это тоже, — взял себя в руки Евгений Викторович. — В общем, первые намётки плана появились, когда мне удалось близко пообщаться с Кумо. А когда для решения одной из текущих задач он задействовал своё «потомство» в режиме «единения», то я пришёл в полный восторг и подумал…

— Что нам тоже неплохо бы обзавестись таким же? — подхватил я мысль профессора.

— Именно так, мой мальчик.

— Я так понимаю, тут вы преследовали собственные интересы? Так скажем, профессиональные? — уставился я Эйгену в глаза.

И тот, что характерно, взгляд не отвёл:

— И снова ты прав, Ваня. О каком-то там «потустороннике» в тот момент я даже и не думал. Просто во мне проснулся этнопсихолог.

— То есть профдеформация дала о себе знать? — понимающе ухмыльнулся я. — Как это на вас похоже, Евгений Викторович!

— Ты не понимаешь, Ваня! — с жаром воскликнул тот. — У нас в этнопсихологии последние лет двадцать наблюдается застой! А здесь, прямо скажу, я разглядел настоящий прорыв! Ведь никто до меня не исследовал подобного этноса!

— Этноса? — удивился я. — Это вы про искинов, что ли⁈

— А про кого же ещё⁈ — не меньше меня удивился проф. — Они, чтоб ты знал, самый настоящий народец! И когда я получил доступ к десятку уникальных цифровых разумов, связанных друг с другом своеобразными, но всё-таки родственными узами, да ещё и в двух поколениях, я был натурально шокирован! Это какие же перспективы открываются! Сам подумай, Вань, что я ощутил, когда осознал, что есть возможность эту популяцию расширить? И не просто расширить, а получить группу индивидуумов в третьем поколении⁈ Ты бы стал упускать такой шанс⁈

— Ну, если бы был этнопсихологом, а не дипломатом… пожалуй, да. Не стал бы.

— Вот и я не смог преодолеть соблазна, — вздохнул Эйген. — Жаль только, что недолго музыка играла…

Это да. Обломался дорогой профессор по всем фронтам. С «отпрысками» Лиу Цзяо он общался считанные дни, хоть и мог похвастаться тем, что наблюдал развитие искинов сразу с момента «рождения». Записи, конечно, остались, но наверняка носили отрывочный характер. А видео, которые снимал профессорский «питомец», сгинули вместе с Христофорушкой. Вот такой вот бесславный конец.

Кстати, в потерю искинов их владельцы поверили далеко не сразу. Больше скажу, сначала просто списали на какие-то помехи или временный отказ системы. В результате досаждать вопросами мне начали лишь часа через полтора после свершившейся неприятности. Можно сказать, повезло. В том плане, что удалось спокойно довести развёртывание силового полога до конца, а потом ещё и с Алексом поговорить по душам. И только потом, когда корп уже благополучно (с моей помощью) переместился в «стартовую» бухту и присоединился к команде «технички», которая в ближайшие сутки должна осуществлять мониторинг свежеразвёрнутой системы, на меня один за другим посыпались панические вызовы. Хотя паническими, должен признать, были отнюдь не все. Отец, например, в первую очередь поинтересовался, как дела с генераторами. Всё ли хорошо, или нужно готовиться к неприятностям? И только после того, как услышал мой положительный ответ, уточнил — с Периклом это так и должно быть, или форс-мажор? Да и новость об утере помощника он воспринял вполне стоически, в стиле «не жили хорошо, нечего было и начинать». Под стать ему оказался и Розанов. Тот вообще к подобным вещам относился глубоко философски: служба есть служба, дали искина — пользуйся, забрали — туда ему и дорога. Хотя нотки сожаления в голосе дядьки Митяя я всё же уловил.

Чуть более эмоционально отреагировали Дюсак с Офигенным Ленни. И если Жан сокрушался по утраченным бонусам (Карруж, как нетрудно догадаться, по истечении контрактных обязательств убыл бы на свободные хлеба вместе с бретонцем, а это офигеть какое конкурентное преимущество!), то Офигенного больше волновал тот факт, что ему теперь не с кем обсудить новинки хип-хоп музыки и комиксов. Плюс Ленни давил на то, что успел со своим Тоби, как он выразился, закорешиться.

Гораздо больше неприятностей доставили девицы. Лерка так и вовсе наезд устроила на правах обделённой супружницы, да ещё и в положении. Мать с сестрой её, кстати, целиком и полностью поддержали. Не выказала лишних эмоций только Милли, и то лишь потому, что посчитала несолидным для профессионала её уровня вслух сокрушаться о потере. Про себя-то она переживала, да ещё как! Я успел её достаточно хорошо изучить, чтобы утверждать это наверняка. Пришлось дамочек успокаивать. Хорошо, проф подключился в самый разгар обмена эмоциональными репликами, поскольку находился рядом с внучкой и, соответственно, моими матерью и сестрой. В общем, разборку кое-как удалось свести к ничьей, пообещав подумать над возмещением ущерба. Кстати, именно за это моё обещание проф и уцепился, когда уже под вечер заявился на «заброшку», ко мне поближе. Да-да, я тоже посчитал обстановку до такой степени стабилизировавшейся, что счёл возможным вернуться на постоянную ликейскую базу.

Надо сказать, отношения мы выясняли в старом профессорском кабинете, том, что располагался в глубине постройки и пережил все пертурбации последнего времени. Разве что я на правах сюзерена и пострадавшей стороны занял рабочее кресло, так что профу пришлось довольствоваться табуреткой. Впрочем, он и на ней долго не усидел, принявшись вышагивать передо мной, что твой маятник — из стороны в сторону.

И разговор по душам Евгений Викторович начал с наиболее волнующего вопроса, то есть всерьёз ли я обещал дамочкам восстановить ущерб. Естественно, отвечать сразу и прямо я не стал, выкатив встречную предъяву, типа, какого, дорогой профессор, хрена⁈ Вы о чём вообще думали, когда всю эту авантюру замышляли? Ну а остальное вы знаете.

— Полноте, профессор! — попробовал я угомонить Эйгена. — Вам ли печалиться об упущенной возможности? Вы и без того светоч! Шутка ли, первым среди ныне живущих с «подпространственниками» связь установили!

— Если бы, Ваня! Если бы!

— Ну вы же общались с ними ещё до того, как у нас Толян…

— Кто, Вань⁈

— Э-э-э… не обращайте внимания! Я говорю, ещё до того, как у меня в «нейре» «подпространственник» поселился? Общались! Значит, что?

— Значит, это недоказуемо, мой мальчик! — разгорячился проф. — По той простой причине что я и сам был, мягко говоря, не в себе! А ещё пресловутый режим секретности, который ты же и установил! Я не имею права опубликовать результаты исследований, а значит, их и нет! Не существует в природе!

— Успокойтесь, Евгений Викторович. Что-то мне подсказывает, что в очень недалёкой перспективе у вас появится такая возможность!

— Было бы неплохо, мальчик мой! Но… — запнулся проф, — наверняка ведь появятся какие-то ещё условия?

— Наверняка, — кивнул я. — Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, проф. Вам ли об этом не знать?

— О да, убедился на собственном опыте! — с жаром воскликнул Евгений Викторович. — Хотя ты знаешь, Ваня… я ни о чём не жалею! И если бы пришлось снова пойти на… ну, ты понимаешь… я бы опять это сделал!

— А как же Лерка? — хмыкнул я.

— Валерия уже вполне самостоятельная девочка! — отрезал проф. — И она не одинока в этом мире! Опять же, всё закончилось благополучно…

— Благодаря кому, интересно знать?

— Я тебе безмерно благодарен, мой мальчик! Но наука…

— Только не говорите, что она требует жертв, — поморщился я. — Частично я с этим утверждением соглашусь. Но лишь — хе-хе! — в части жертв временн ы х и материальных! Но жертвовать жизнью и здоровьем, что собственными, что окружающих — вот уж нет!

— Просто ты не учёный, мой мальчик, — со вздохом заключил профессор. — Иначе ты бы меня понял.

— Да понимаю я вас, Евгений Викторович! Очень хорошо понимаю! И прекрасно представляю, какая буря эмоций сейчас бушует у вас внутри!

— Ой ли, Ванюша?

— Будьте уверены, профессор! — заверил я. — Я, конечно, по профильному образованию не психолог, но зато дипломат! А одного без другого не бывает, так что смиритесь, проф: я вас насквозь вижу! И просчитываю вашу мотивацию на раз!

— Ну и какая же у меня сейчас мотивация, мой мальчик? — хитро прищурился Эйген.

— Вы сейчас изо всех сил пытаетесь смягчить ситуацию, в которой оказались из-за неуемного любопытства, чтобы получить возможность потешить это же любопытство, но немного по другому предмету. Как вам такое, Евгений Викторович? — с торжеством уставился я на профессора. — Угадал?

— Почти, — вынужденно признал тот. — Просто я сейчас…

— … на распутье? Так это нормально, проф!

— Ваня, хотя бы скажи, у нас в принципе есть предмет для разговора? — взмолился Эйген.

— В принципе — есть, — кивнул я.

— Значит, получилось⁈ — утратил всю напускную невозмутимость проф. — «Потусторонник» проявился⁈ Как⁈ В какой форме⁈ С ним можно общаться⁈

— Эй, эй, эй, потише, профессор! — отгородился я ладонью от разбушевавшегося Евгения Викторовича. — Это будет зависеть.

— Э-э-э… от чего? — насторожился тот.

— От ваших ответов на два важных вопроса, — не стал я разочаровывать собеседника. — Вам как, поочерёдно? Или оба сразу, чтобы вы обдумали?

— Давай по порядку, — поморщился Эйген. — Последовательность и поступательность — важнейшие принципы научного исследования!

— Извольте, — пожал я плечами. — Вопрос первый: кто разработал технологию по преобразованию «подпространственника» за счёт наших местных искинов?

— Полагаю, тот, кто подарил тебе Лиу Цзяо, Ванюша.

— Хм…

И ведь не поспоришь! Ладно, попробуем с другой стороны…

— Это всего лишь идея, — покачал я головой. — Так сказать, гипотеза. Но любая гипотеза влечёт за собой постановку цели и формулирование задач. И как апофеоз — разработку методики исследования. Хотите сказать, не вы этим занимались?

— Я лишь довёл до ума то, что и без меня бы сработало, — в свою очередь пожал плечами Эйген. — Когда общался с Алексеем и Кумо, а потом ещё и с Лиу Цзяо. Изначальная идея ловить «потусторонника» на живца принадлежала им.

— Если ещё точнее, то Хранителю — это гекс, знакомец Алекса, — внёс я окончательную ясность в вопрос. — Но и тут, я думаю, они действовали по наитию, просто в надежде, что может сработать. А вот кто перевёл это непотребство на научные рельсы…

— Я, мальчик мой. Я. И готов посыпать главу пеплом, но не отказаться от своих достижений! Только не ещё раз! У меня всё же есть профессиональная гордость, пусть и почти атрофированная!

— Неужели единолично? — не поверил я.

— Нет, конечно! Мы работали в тесной связке — я, Кумо и Лиу Цзяо. А ещё «единение» из остальных «отпрысков» Кумо. Только в таком режиме удалось хоть сколько-то правдоподобно просчитать модель взаимодействия с «потусторонником». И собственное «единение» Лиу Цзяо должно было этому поспособствовать. Мы надеялись, что проблема коммуникации с «потусторонником» заключается в недостаточной «чувствительности» как «приёмника», так и «передатчика». С его, естественно, стороны. И по этой причине работали над расширением собственных возможностей. Но двигались к цели осторожно, маленькими шажками — два искина в режиме «единения», четыре, шесть… но не помогли даже девять. Видимо, нужно было ещё и «потомков» Кумо подключать, во главе с ним самим.

— Какое счастье, что вы до этого не додумались во время эксперимента! — утёр я воображаемый пот со лба.

— А что такое, мой мальчик? — недоумённо уставился на меня профессор.

— Боюсь, в этом случае последствия были бы куда печальней, — сокрушённо покачал я головой. — Потерей девяти искинов мы бы не отделались. И это лишь прогнозируемый минимум.

— Ты так говоришь, Ваня, что даже мне сейчас страшно стало…

— Ладно, с этим разобрались, — вздохнул я. Ну что с ним поделать? Учёный и есть учёный. Хорошо хоть гуманитарий. С технарём бы вообще горя хлебнули. — Но остался второй вопрос: кто надоумил Алекса спровоцировать меня на «просачивание» в «изнанку» с активированным режимом «единения»?

— И это тоже я, мальчик мой.

— Профессор?

— Да?..

— Ну и чем же вы думали⁈ — взорвался я негодованием. — Неужели афедроном⁈ Такого я от вас точно не ожидал!

— Что ж, грубо, но справедливо, — заключил Эйген. — Я понимаю, что момент был не очень подходящим…

— Да вообще неподходящим! Вы понимаете, что могли сорвать важнейшую за последние лет сорок операцию⁈ Операцию, от которой зависит благополучие всего клана⁈

— Но ведь не сорвал же…

А глазки-то бегают! И голос подозрительно тихий. Видать, проняло до печёнок. Да и к слову сказать, насчёт значимости уже моей авантюры с силовым пологом я ничуть не преувеличил. И вообще, я к этому моменту несколько лет шёл! Я людей убивал! Я родственников хоронил, слава богу, лишь по незнанию! Но все выжили исключительно чудом! А тут нате вам — не сорвал же…

— Ладно, хрен с ним! Но почему именно тогда⁈ Вы можете объяснить, проф⁈

— Самый удачный момент, — пожал Эйген плечами. — «Единение» работает в полную мощность, ты в стрессовом состоянии… что-нибудь должно было сработать. На что-то из этого «потусторонник» должен был клюнуть. Но почему-то не клевал.

— И вы решили поменять условия эксперимента⁈ Прямо на ходу⁈ — не поверил я своим ушам.

— Ну а что ещё оставалось делать⁈ — развёл руками мой собеседник. — Другие способы не действовали, хотя по всем расчётам выходило, что твои обострившиеся от стрессовой ситуации ментальные способности плюс соблазнительный вычислительный кластер должны были спровоцировать нашего гостя на активность! Значит, что-то мы не учли. Подключать Кумо и его «отпрысков»? Так это целая история, одних переговоров на часы! И простая логика мне подсказала, что раз в континууме ПВ ничего не получается, а в континуум ВП тебе хода нет, то остаётся нечто среднее… наше «межпространство», сиречь «изнанка»! И я оказался прав!

— Не совсем, — помотал я головой.

— Действительно? — удивлённо заломил бровь Эйген. — А в чём же было дело?

— Дело, дорогой профессор, было в Границе.

— Чёрт!

Фига се! Вот это я… молодец! Чтобы уравновешеннейшего и излишне интеллигентного Эйгена вынудить чертыхнуться! Что-то неладное творится в этом не самом лучшем из миров. Как бы не сглазить…

— Более того, — поспешил я, фигурально выражаясь, добить Леркиного деда, — есть мнение, правда, не моё, что именно Граница и является истоком что для континуума ПВ, что для континуума ВП. На том лишь основании, что она принадлежит к ним обоим! Одновременно разделяя и связывая Вселенные-антиподы!

— И кто же такое ляпнул⁈ — так и не справился с эмоциями профессор Эйген.

— Да есть тут один, — хмыкнул я. И позвал вслух: — Толян?

— Да, Ван-сяньшэн?

— Изложишь профессору свою теорию?

— Если на это будет ваша санкция, сяньшэн.

— Считай, что есть.

— В таком случае сочту за честь, Ван-сяньшэн.

— Слышите, Евгений Викторович? — переключился я на профа. — Толян обещал рассказать.

— А… это… — изобразил выброшенную на берег рыбу мой собеседник.

— Именно он, профессор. Результат вашей безответственности. И он же та цифровая прорва, в которой сгинул ваш Христофорушка. Ну и не только он, к сожалению, — вздохнул я. — Короче, вам и карты в руки, проф! Разбирайтесь.

— В смысле⁈ — не понял Леркин дед.

— В прямом. У меня есть для вас ма-а-а-аленькое, но ответственное поручение, Евгений Викторович.

— Я тебя внимательно слушаю, Ваня.

— Сейчас, дайте сообразить… в общем, вам в ближайшие дни предстоит изучить когнитивные способности новой разумной сущности, возникшей в результате слияния «единения» из наших искинов и нашего «иновселенного» гостя. Результат обрёл самосознание, а я наградил его именем — Толкователь. Сокращенно Толик или Толян, при желании — Анатолий. Работайте, проф.

— Но… Ваня! Я же не психолог! Оценка когнитивных способностей не совсем по моей части, тем более, у существа инопланетного… и даже иновселенного происхождения!

— Иновселенного всего лишь частично! — успокоил я профа. — Кстати, это тоже неплохо бы установить — на какую именно часть. Да и про наших искинов вы зря, у них только основа гексовская, так сказать, базовая матрица, но развиваются они в ментальные подобия нас, хумансов. Могли бы и понять на примере Лиу Цзяо, вы с ним достаточно долго общались. И вообще, из всего, как вы выразились, этноса искинов только Кумо ментальный «гекс», поскольку синтетическая личность на основе почти двух десятков представителей этого разумного вида. А вот все его «отпрыски»… сами понимаете.

— То есть аргумент, что ксенопсихология от меня ещё дальше, не принимается? — вздохнул Эйген.

— Совершенно верно! — кивнул я. — И потом, профессор! Вы же этнопсихолог! А это даже лучше!

— Хорошо, Ваня, убедил. Сколько у меня времени?

— Не больше двух недель, Евгений Викторович.

— Негусто…

— Анатолий? — перебил я профа.

— Да, Ван-сяньшэн?

— Слушай вводную. Времени у нас и впрямь не особо много, поэтому профессор Эйген может с тобой общаться круглосуточно, меня даже не дёргай. У его запросов высший приоритет, выше только мой личный. И перед ним можешь не корчить Лиу Цзяо, будь самим собой. Учти, это в твоих же интересах.

— Позвольте вопрос, Ван-сяньшэн?

— Почему в твоих интересах? — усмехнулся я. — Так всё предельно просто! Как раз через пару недель я планирую предоставить тебе физическое вместилище первого уровня. Так что мне нужно убедиться, что ты не только лоялен и готов к сотрудничеству без принуждения, но ещё и не превратишься в маньячину, как только обретёшь мобильность. Грубо говоря, я хочу точно знать, что у тебя не сорвёт крышу от пьянящего чувства свободы. И в этом вопросе мнение профессора будет даже важнее, чем моё. Усёк⁈

— Ответ положительный, Ван-сяньшэн.

— Профессор? — переключился я на Леркиного деда.

— Я тебя понял, Вань. Постараюсь не подвести.

— Ну вот и славно! — потёр я руки. — Всё, господа мои! Работаем! Уж на это твоей многозадачности хватит, а, Толик?

— Ответ положительный, сяньшэн.

— Ваня?

— Да, профессор?

— А когда я могу… э-э-э… начать?

— Да хоть прямо сейчас! Если, конечно, готовы. Толян, обеспечь профессору выделенный канал.

— Процесс активирован, Ван-сяньшэн. Процесс завершен.

Ф-фух! Ну вот, одной проблемой меньше. Я, конечно, тот еще психолог доморощенный, но пусть уж и взгляд со стороны будет. Тем более, что бы там Эйген ни говорил, более квалифицированного кадра в области «потусторонниковедения» не найти. Евгений Викторович в этой области специалист поистине уникальный. Вот пусть и отдувается, хе-хе!

На том, собственно, мы с профессором и расстались. Иными словами, я оставил Леркиного деда в его старом кабинете, а сам перебрался на веранду, к восстановленным перилам — как ни странно, в этом месте мне лучше всего думалось. Я имею в виду, в пределах «заброшки». Ну и поговорить кое с кем там можно без свидетелей. Ибо тот же Розанов, а значит, и его люди, прекрасно осведомлены, что не следует мне досаждать, когда я «любуюсь» сомнительными после ракетной атаки видами Исла де Пальма.

Надо сказать, к этому времени Толян уже вполне освоился с обязанностями электронного секретаря, к тому же успел «переварить» наследство Лиу Цзяо и, как и тот, встроиться в планетарные коммуникационные системы, так что проблем со связью не возникло — вызываемый абонент, несмотря на занятость, отозвался буквально с третьего «гудка»:

— Слушаю!

— Ну и что скажете, Илья Фаддеевич? — с ходу озадачил я батюшку, не размениваясь на приветствия — за сегодня уже неоднократно связывались, так что к чёрту формальности.

— По поводу, сын? — не сразу сориентировался тот.

— Меня интересует реакция наших заклятых друзей, отец, — напомнил я. — Есть новости? Или всё ещё глухо?

— А ты знаешь, сын, — задумался тот, — я и сам не пойму.

— До сих пор⁈ — не на шутку изумился я.

И ведь было с чего! Не каждый день, вообще-то, события такого масштаба в нашем захолустье случаются. Да что там день! Не каждое десятилетие! А тут молчок, понимаешь.

— До сих пор, — кивнул отец.

— И чем объясняешь?

— Знаешь, сын, у меня сложилось презабавнейшее ощущение, что наши друзья-вайгожэнь в ах… э-э-э… в шоковом состоянии, в общем, — огорошил меня родитель.

— Это ты такой вывод из молчания агентуры сделал? — на всякий случай уточнил я.

— Нет, агентура как раз на связи, рискуют, но отчитываются раз в три-четыре часа. Но все отчёты сводятся к единому мнению. Сам догадаешься, сын, или подсказать? — усмехнулся Илья Фаддеевич.

— Кланы не могут решить, как реагировать? — ответил я такой же ухмылкой.

— В точку, сын! Я, если честно, за всю свою жизнь такого не припомню, — озабоченно покачал головой батюшка. — Обычно они на любую мелочь реагируют молниеносно и предельно жёстко, такова их общепринятая политика по отношению сначала к клану Авериных, а теперь и к клану Елагиных. Но в кои то веки мы их… огорошили.

— Ладно, пусть так, — покивал я. — А косвенные признаки? Хотя бы подготовка к силовым действиям ведётся?

— Две флотилии из числа сил быстрого реагирования уже на низком старте, сын. Но приказа выдвигаться всё нет. И я понятия не имею, в чём дело.

— Переваривают новые вводные, — предположил я. — Просчитывают вероятности. Прикидывают возможности силового воздействия. Гадают, сколько кораблей потеряют при штурме. Ну и, как водится, ни единому твоему слову не поверили.

— Да это понятно! — отмахнулся отец. — Я на это и рассчитывал, честно признаться. Но не до такой же степени! У них же есть агентура на Гессионе, и в орбитальной группировке тоже. Отчёт о состоянии наших оборонительных рубежей должен был лечь на стол флотского командования максимум через три часа после активации силового полога. Но прошло уже гораздо больше! И ноль реакции!

А ведь батюшка возмущён! Буквально пылает праведным гневом. Оно и понятно — столько эмоций и актерского мастерства вложил в обращение к нации, то есть к клану, конечно же! Показал себя ответственным и целеустремлённым лидером, а также продемонстрировал жёсткость позиции и решимость идти до конца. Обстановку, опять же, обрисовал предельно точно: кто, где, когда, какими средствами. И самое главное, чего теперь ожидать от потенциального противника. Надо сказать, усилия Ильи Фаддеевича не прошли даром, в славном деле пресечения панических настроений среди народа он весьма преуспел. А вот те, кому в действительности предназначался его спич, никак на него не отреагировали. Обидно, согласен.

— Знаешь, что я думаю, отец?

— Ну-ка, ну-ка, — оживился тот, — было бы любопытно услышать.

— Сдаётся мне, что наши заклятые друзья сейчас в лихорадочном темпе пытаются просчитать последствия и решить, стоит ли вообще с нами связываться. Потому что лично я бы при таких раскладах тупо соскочил. Всё, про монополию и принудиловку можно забыть, так чего ради нарываться? Осада целой звёздной системы дело хлопотное. Тут логичнее отозвать те кланы, что нас гнобили все эти годы, и вывести на первый план кого-то нового, кто нам ещё не насолил. В роли, естественно, переговорщика. Сейчас как раз та ситуация, когда проще взаимодействовать на равных, чем восстанавливать старый статус кво.

— Похоже на то, сын.

— Но ничего у них из этой затеи не выйдет, — разрушил я собственные выкладки.

— Ну и почему же? — заломил бровь Илья Фаддеевич.

— Потому что они люди подневольные. Помнишь, я тебе про гексов-Блюстителей отчёт присылал?

— Такое, пожалуй, забудешь!

— В общем, Алекс подтвердил, что у них какой-то интерес в системе Иддии, — окончательно добил я родителя. — Ему Хранители рассказали. И ещё удивились — типа, вы только сейчас об этом узнали? А потом и я сам кое-какие улики обнаружил… в нашей «изнанке». Дальше объяснять?

— Не стоит, сын.

Кому бы другому — да, но батюшке… он же дипломат! Потомственный! А потому в этих материях как рыба в воде. То есть не хуже меня понимает, что лезть к нам на Гессиону самим гексам-Блюстителям не с ру… э-э-э… не с лапы. Поэтому сперва они попытаются решить проблему за счёт ресурсов вайгожэнь. И только потом, если не выгорит, можно ждать прямую зарубу. И очень хорошо, что у нас тоже есть, к кому обратиться. Потому что одно дело непонятки между двумя Протекторатами людей, и совсем другое — межвидовой конфликт. А так мы в любой момент сможем подтянуть Хранителей. Правда, существует неиллюзорная вероятность заполучить на месте нашей цветущей системы новый Золотой треугольник, так что до подобного развития ситуацию крайне желательно не доводить. Решить всё полюбовно. Ну, относительно, хотя бы на уровне Протекторатов.

Впрочем, если судить по растерянности, царящей в стане врага, вайгожэнь это тоже прекрасно понимают. Но по какой-то причине не могут сорваться с гексовского крючка. Так что вторжению однозначно быть… и это хорошая новость. Надо бы батюшку обрадовать…

— Зато у нас теперь точно есть фора, — на мгновение опередил меня тот. — Хотя бы успеем людей с орбитального пояса эвакуировать.

— Это да…

— О чём задумался, сын? — моментально уловил изменение в моём настроении отец.

— О вечном, Илья Фаддеевич! — отбрехался я. — Раз уж судьба подарила нам шанс, да ещё и отсрочку дала, грех ими не воспользоваться.

— Думаешь, пора переходить к плану «Осада»? — удивился батюшка.

— Ну, мы же так и планировали! Как только развернём силовой полог, так сразу и… на фору никто не рассчитывал, но это нам только в плюс — за следующую неделю я смогу наладить поставки всего необходимого с Картахены, а с продовольствием у нас и без импорта проблем нет.

— Ладно, — тяжко вздохнул отец. — Пойду бюрократов озадачивать.

— Что, прямо сейчас? — не поверил я своим ушам. — На ночь глядя?

— Пусть поработают на благо народа, дармоеды! — подмигнул мне батюшка. — А то почему только у меня должна голова болеть? Но и ты, сын, не расслабляйся!

— Да куда уж мне, — не менее тяжко, чем родитель, вздохнул и я…