Двойник короля 21

Глава 8

Поднялся и пошёл. Мышцы — не мои, а тела монстра — напряглись, перекатываясь под шерстью-чешуёй тяжёлыми, непривычными буграми. Сердце в массивной груди стучало размеренно, мощно, разгоняя по жилам густую зеленоватую кровь. Её пульсация отдавалась в висках тяжёлыми ударами, словно молот о наковальню. Тело слушалось неохотно: каждое движение требовало концентрации, будто я заново учился ходить.

Запах в ноздри ударил резкий — смесь прелых водорослей, застоявшейся воды и гниющей плоти. Мозг автоматически классифицировал его не как отвратительный, а как привычный, родной.

В пасти чувствовался металлический привкус крови. Последняя трапеза этого тела? Или это моё тело, которое тут появилось? Душа заняла место твари или часть меня материализовалась?

Оценивал обстановку. Глаза — большие, выпуклые, с вертикальными зрачками — видели иначе: цвета казались приглушёнными, зато движение улавливалось гораздо чётче.

Мир воспринимался через призму хищника: всё вокруг делилось на угрозу, добычу или препятствие. Тело инстинктивно реагировало на любое шевеление в периметре десяти метров. Напрягались мышцы, слегка выдвигались когти, готовые в доли секунды разорвать плоть врага.

То, что я в форме мишки, имело существенные плюсы. Огромные, я бы сказал. Сила переполняла каждую клетку этого тела. Когти на лапах способны разрывать металл, челюсти могли дробить кости с той же лёгкостью, с какой человек разгрызает орех. Шкура, покрытая чешуёй, напоминала естественную броню, непробиваемую для обычного оружия.

«Попади я сюда в форме человека, и всё, сразу конец, убили бы», — эта мысль вспыхнула в сознании, заставив мощное тело водяного медведя напрячься ещё сильнее.

Странное ощущение — осознавать, что твой обычный вид здесь в самом низу пищевой цепочки.

Центр тяжести в новом теле располагался ниже, чем у человека. Четыре мощные лапы давали устойчивость, которую я никогда не испытывал на двух ногах.

Огляделся ещё раз, медленно поворачивая массивную голову. Звуки доносились искажённо, словно через толщу воды, но определённые частоты, наоборот, воспринимались острее. Запахи рассказывали больше, чем зрение, — я чуял страх окружающих существ, их покорность, болезни некоторых из них, агрессию других. Твари были напуганы. От тел исходил кисловатый запах ужаса, такой сильный, что шерсть на загривке невольно поднялась дыбом. Инстинкты водяного медведя кричали: «Атакуй слабых! Они боятся тебя! Утверди доминирование!» Усилием воли подавил эти порывы, ведь я не зверь, я Магинский.

Так, что у нас тут? Разные существа с ошейниками покорности. Металл тускло поблёскивал на их шеях, врезаясь в плоть, сдерживая магию и волю. Судя по конструкции и рунам, высеченным на поверхности, это были артефакты не ниже двенадцатого ранга. Серьёзная технология для контроля монстров. Кто-то вложил немало средств и знаний, чтобы держать тварей в повиновении.

Это точно можно увековечить в список достижений Магинского: «Попасть в плен, будучи монстром». Горькая ирония ситуации не ускользнула от меня. Ещё недавно подчинял монстров, теперь я сам — чудовище в ошейнике. Поставил мысленно галочку в воображаемом списке и невольно оскалился, демонстрируя частокол клыков, покрытых зеленоватой слизью.

Мозг перешёл в режим анализа ситуации — привычное состояние холодной оценки происходящего, просчёт вариантов и планирование действий. Насколько я понял, тело водяного медведя сохранило свои инстинкты и рефлексы, но мозг работал по-моему. Странный симбиоз человеческого сознания и звериной природы.

Скорпикозы… Массивные твари, похожие на скорпионов, но размером с лошадь, с блестящими хитиновыми панцирями и смертоносными жалами на концах сегментированных хвостов. Их клешни щёлкали с характерным металлическим звуком, глаза на верхней части панциря неотрывно следили за пленниками.

Я насчитал около пятидесяти особей — все стражники. Координированные движения, чёткое построение — не дикие твари, а дисциплинированная охрана. По размеру, как Лахтина в истинной форме. Но хуже всего другое — ранг… Тело водяного медведя каким-то образом чувствовало силу других монстров, и то, что я ощущал, заставляло внутренне холодеть. Почти у всех от десятого и выше, максимальный — тринадцатый. Один такой монстр может разорвать в клочья целый отряд магов среднего уровня. А я сейчас окружён десятками подобных тварей.

— Встал! — резкий оклик сопроводился ударом хитинового хвоста.

Удар пришёлся по боку соседнего водяного мишки, не по мне. Били не жалом. Боль пронзила другого пленника, я видел, как дёрнулась его массивная туша, как выпучились мутно-белые глаза. Волна запаха боли и страха ударила в ноздри, заставляя инстинктивно отступить на полшага.

Толкнули водяного мишку снова — теперь клешнёй в спину. Тот попытался подняться, но конечности подкашивались. В его движениях чувствовалась слабость — возможно, давно не кормили или ранили ранее. Панцирь стражника-скорпикоза блеснул в тусклом свете, отражая красноватые отблески факелов.

У монстра не получилось подняться и тогда. Хвост взвился в воздухе — смертоносная дуга, на конце которой поблёскивало жало размером с кинжал. Капли ядовитой жидкости стекали с него, оставляя на камне дымящиеся следы. Время словно замедлилось.

Удар. Воздух рассекло шипение, затем мерзкий хруст. Хвост пробил грудину водяного медведя, войдя между пластинами чешуи, как горячий нож в масло. Зеленоватая кровь хлынула из раны, разбрызгиваясь по камням пещеры. Запах — металлический, резкий, заставляющий ноздри раздуваться.

Звук ломающихся костей эхом отразился от стен пещеры. Тело умирающего медведя содрогнулось в конвульсиях, когти бессильно царапали каменный пол. Яд, введённый жалом, мгновенно парализовал нервную систему жертвы.

Мишка только и успел открыть глаза, чтобы умереть потом. В последний момент в его взгляде промелькнуло осознание — не просто звериный страх, а почти человеческое понимание неизбежности. Тело рухнуло на камни с глухим стуком, кровь растекалась лужей. Стражник-скорпикоз дёрнул хвостом, стряхивая с жала остатки плоти и крови.

«С нами тут никто сюсюкаться не будет, — эта мысль пронзила сознание ледяной иглой. — Я в плену у существ, для которых убийство — обыденность, рутина».

— Брось этот мусор! — сказал тот краб своему… А кто он скорпикозам и что сам такое?

Голос звучал скрежещуще, как металл по стеклу, но слова были вполне различимы. Способность понимать язык монстров — ещё одно странное свойство моего нынешнего состояния. Каким образом существо с хитиновым панцирем вместо лица могло произносить слова? Загадка, но сейчас не время для научных изысканий.

Второй скорпикоз — поменьше размером, с панцирем темнее и матовее — подхватил тело и поволок в боковой проход. Судя по движениям, туда отправляли всех невыживших. На камнях остались дорожки засыхающей крови и слизи.

Страх усилился… Сейчас я чувствовал его отчётливо. Запах кислый, пронзительный, бьющий в ноздри.

Продолжал анализировать ситуацию. Грозовые волки старались держаться группой — шестеро массивных тварей прижимались друг к другу, образуя оборонительный круг. Их шерсть на загривках стояла дыбом, а вокруг лап танцевали крошечные искры — остатки магической силы, которую не смогли полностью подавить ошейники. Сквозь тусклое свечение проступали контуры боевых шрамов — эти монстры явно побывали в серьёзных сражениях. Остальные виды тварей — тоже. Инстинкт самосохранения заставлял их искать защиту в численности, группироваться по видам. Природные враги в дикой среде, здесь они держались вместе против общей угрозы — своих тюремщиков.

Вон водяные медведи жмутся. Пятнадцать оставшихся особей моего вида сбились в угол пещеры, инстинктивно выставив вперёд более крупного самца. Его шерсть была темнее и гуще, шрамы покрывали левый бок — явно бывалый боец. Он не смотрел на меня, но я чувствовал его настороженность: новичок, незнакомец, потенциальная угроза иерархии.

Все двигались. А я? Иду где-то между огнелисами и морозными пауками. Просто встал в цепочку тварей, не особо думая о том, где моё место. Мой запах, видимо, смущал все группы — не совсем свой, не совсем чужой.

Огнелисы… От них пахло серой и горячим металлом. Длинные хвосты покачивались в такт шагам, оставляя в воздухе слабые светящиеся следы. Когда они дышали, из ноздрей вырывались крошечные язычки пламени.

Морозные пауки — полупрозрачные твари размером с пони, с кристаллами на спинах, от которых веяло холодом. Их многочисленные глаза постоянно моргали, следя за всем вокруг. Паутина, стекающая со жвал, покрывалась инеем, падая на камни.

Твари выглядели и ощущались в этом теле совершенно иначе. Разум, как губка, впитывал всё. Неизвестно, что и когда может потребоваться в ближайшем будущем.

Кроме стонов, ничего не слышно. Тихие, приглушённые звуки боли и отчаяния наполняли пещеру, сливаясь в монотонный фоновый шум. Кто-то из пленников был ранен, кто-то ослаблен голодом, кто-то просто сломлен морально. Конвой гнал нас вперёд безжалостно, не давая остановиться.

Меня снова толкнули. Удар пришёлся в бок — не сильный по меркам водяного медведя, но достаточный, чтобы привлечь внимание. Резкая боль мгновенно вспыхнула и тут же угасла. Тело монстра иначе обрабатывало болевые сигналы, не задерживаясь на них.

Я оглянулся, разворачивая массивную голову. Рядом со мной оказался морозный паук — значительно меньше тех, которых я держал в своём пространственном кольце. Его полупрозрачное тело подрагивало, кристаллы на спине тускло светились. Он зачем-то попытался меня укусить.

— Прости! — произнёс морозный паук и опустил голову. — Я случайно. Испугался.

Голос звучал скрипуче, но в нём чувствовалась искренность. Жест покорности — опущенная голова и слегка поджатые передние конечности — был универсален для большинства монстров. Паук демонстрировал подчинение, опасаясь агрессии с моей стороны.

Я открыл рот. Пасть, если точнее. Ощущение странное — челюсти разошлись шире, чем могли бы у человека, обнажая ряды острых зубов. Язык — толстый и мясистый — казался чужеродным. Мышцы гортани работали иначе, требуя другой координации для произнесения звуков. Кивнул.

Охренеть, они всё-таки говорят. Это открытие поразило меня. Не просто рычание и визг, а настоящая речь — с интонациями, смысловыми оттенками.

Снова осмотрелся. Теперь, когда первоначальный шок от перемещения в тело монстра прошёл, я начал замечать больше деталей. Оценивал каждого пленника более внимательно, анализировал строение групп, иерархию, поведение.

Все захваченные монстры моего ранга — десятого. Это не могло быть совпадением. Отбор по силе — вот что такое. Кто-то целенаправленно собирал существ определённого уровня мощи. Для чего?

Есть и выше. Среди пленников выделялись несколько особей одиннадцатого и даже двенадцатого ранга. Их аура ощущалась отчётливее, давила сильнее. Они держались обособленно, с достоинством, присущим сильнейшим.

«Интересно. Почему именно так? Для чего требуются сильные твари? — мозг перебирал варианты. — Гладиаторские бои? Ритуальные жертвоприношения? Магические эксперименты? Создание армии?» Каждая версия казалась правдоподобной и странной одновременно.

Продолжил идти. Конвой гнал нас по извилистым тоннелям, постепенно спускаясь глубже под землю. Мы в какой-то пещере. Обширная система подземных ходов, тоннелей и залов. Стены местами укреплены грубо обтёсанными камнями, потолки подпирают естественные колонны, сформированные за тысячелетия капающей водой. Света почти нет, только редкие факелы на стенах да слабое биолюминесцентное свечение от некоторых видов монстров. Для человеческих глаз здесь царил бы почти непроглядный мрак, но зрение водяного медведя было приспособлено к темноте. Я различал очертания, движения, даже оттенки в этом полумраке.

Шелест чешуи по камню, клацанье когтей, хлюпанье перепончатых лап, скрежет хитиновых панцирей — симфония движения пленных тварей. Вдали слышался капёж воды, эхом отражающийся от стен, создавая странную пространственную акустику.

У меня заурчало в животе — резкий, громкий звук прокатился по пещере, заставив ближайших монстров вздрогнуть и отодвинуться. Ощущение голода накатило внезапно и мощно — не просто желание поесть, а первобытная, звериная потребность в пище. Желудок сжался спазмом, отдаваясь болью во всём теле. Слюна хлынула в пасть — густая, вязкая, с металлическим привкусом. Ноздри непроизвольно раздувались, вынюхивая потенциальную добычу. Когти на лапах инстинктивно выдвинулись, готовые разрывать плоть.

Голод у водяного медведя — это не просто сигнал организма о необходимости пополнить запасы энергии. Это древний, неумолимый инстинкт, превращающий сознание в концентрированную жажду крови и мяса. Мускулы напряглись, готовясь к броску, зрачки расширились, фокусируясь на движущихся объектах.

Запах окружающих монстров стал острее, отчётливее. Я различал индивидуальные ноты каждого вида — сладковатый аромат крови морозных пауков, терпкий мускус грозовых волков, горький дух огнелисов. Мозг автоматически классифицировал их по степени пригодности в пищу, по сочности мяса, по питательности.

Неимоверным усилием воли подавил эти инстинкты. Я Магинский, а не зверь. Не позволю примитивным позывам контролировать моё сознание. Сосредоточился на дыхании, на холодном, рациональном анализе ситуации. Голод отступил, сменившись тупой, ноющей болью в желудке.

Охренеть, как неудобно в этом теле. Контроль над тушей водяного медведя требовал постоянного внимания. Каждое движение приходилось осознанно координировать, преодолевая инерцию огромной массы мышц и костей.

Мозг подстраивался под новый рост, вес, центр тяжести и вообще. Нейронные связи перестраивались на ходу, пытаясь интегрировать человеческое сознание с животной физиологией. Было ощущение, что я одновременно нахожусь в двух реальностях — мыслю, как человек, но чувствую, как зверь.

Тело водяного медведя создано для передвижения на четырёх конечностях — мощные плечи, выносливая спина, распределение веса. Попытка встать на задние лапы давалась с трудом и была энергетически затратной.

По ходу разбирался в своих возможностях. Сенсоры тела — совершенно другие. Обоняние в сотни раз острее человеческого — я различал запахи, о существовании которых даже не подозревал. Слух настроен на иные частоты — низкий гул, неслышный для человека, воспринимался отчётливо. Осязание через шерсть и чешую — странное, приглушённое, но при этом более чувствительное к вибрациям и потокам воздуха.

Скорость, сила, защита водяного медведя — тело было создано для выживания в суровых условиях. Мускулы, способные разорвать металл, шкура, выдерживающая удары, возможность задерживать дыхание на десятки минут, ускорение, позволяющее в считаные секунды настигнуть добычу. Я ощущал всё это как потенциал, готовый раскрыться по первому требованию. Всё это давало мне преимущества, которых не было бы у человека в такой же ситуации. Шансы на выживание и побег значительно возросли. Если я смогу полностью контролировать это тело, использовать его возможности по максимуму, то стану опасным противником даже для высокоранговых монстров.

Минус — отсутствие моих глаз, которые способны видеть магию. Потеря одного из ключевых преимуществ. Глаза степного ползуна позволяли мне различать магические потоки, ауры, структуру заклинаний. Без этой способности я частично ослеп в магическом смысле, не мог полноценно оценивать угрозы и возможности.

Осталось только духовное зрение, и я очень рад этому. Наследие моего опыта с монгольскими шаманами. Не зря к ним ездил…

Да тут целый зверинец. Пещера раскрылась в обширную полость, своего рода подземный амфитеатр. По периметру располагались входы в боковые туннели — десятки, возможно, сотни проходов. Вокруг центральной площадки на разных уровнях расположены ярусы пещер поменьше, соединённые грубо высеченными лестницами и мостиками.

Каждая пещера представляла собой загон, отделённый от основного пространства полупрозрачным мерцающим барьером — магическим полем, настроенным удерживать монстров. Внутри каждого загона копошились, лежали или рычали существа — не менее двух десятков одного вида тварей, от огромных и смертоносных до маленьких.

Надеюсь, мы не в цирке будем выступать? Хмыкнул про себя. Но на цирк это походило мало — скорее, на арену гладиаторов, смешанную с питомником для боевых зверей. Запах крови и страха пропитал каждый камень, каждую трещину. Здесь погибли тысячи существ, я чувствовал это на уровне инстинктов водяного медведя. Всё организовано с военной чёткостью — разделение по видам, распределение, система охраны и контроля. За этим явно стоит развитая цивилизация, а не просто стая особо умных монстров.

Некоторые пещеры содержали смешанные группы, объединённые по какому-то принципу — возможно, по совместимости или специализации. Охрана у таких загонов была усиленной. Видимо, риск конфликтов между разными видами считался высоким.

Значит, я, скорее всего, попаду к мишкам. Заключённый — монстр Магинский… Звучит. Абсурдность ситуации вызвала бы смех, если бы я не был на своём месте.

Повернулся на шум — уши водяного медведя чутко уловили изменение в привычном гуле. Несколько тварей упали, и их прикончили прямо на месте. Три удара хвостов скорпикозов — синхронные, безжалостные, точные. Тела рухнули на камни с глухим стуком, кровь различных цветов растеклась, смешиваясь в причудливые узоры.

Скорпикозы не церемонились. Слабых, неспособных идти дальше, раненых, больных — всех убивали без колебаний. Стражники действовали с механической эффективностью. Один удар, и всё. Никакой жестокости, просто холодный расчёт. Слабые особи бесполезны, их содержание нерентабельно.

Мышцы напряглись непроизвольно. Инстинкт самосохранения кричал: «Нападай!» Адреналин или его аналог в теле водяного медведя хлынул в кровь, придавая сил. Я выпрямился, расправил плечи.

Мы прошли через несколько камер-пещер. Каждая следующая была глубже предыдущей, система туннелей уводила всё дальше под землю. Температура постепенно повышалась, воздух становился влажнее, с примесью серных испарений. Где-то глубоко внизу, возможно, протекала подземная река или находились горячие источники.

— Стоять! Разделились на виды, твари! — сказал один из наших конвоиров.

Голос прозвучал резко, с характерным металлическим клацаньем на согласных. Панцирь говорившего был темнее и массивнее остальных — судя по всему, офицер или старший по званию. Жало на его хвосте крупнее, с более выраженным резервуаром для яда у основания.

Все монстры повернулись ко мне. Десятки глаз — фасеточных, вертикальных, круглых, светящихся — уставились с любопытством и настороженностью. Запах страха усилился.

— Ты, мерзкий мешок с шерстью, что тут делаешь? — скорпикоз уставился прямо на меня, клешни угрожающе щёлкнули в воздухе.

Я держался в середине группы, не особо думая о своём месте. Направил массивное тело в сторону других водяных медведей, стараясь имитировать их неуклюжую, переваливающуюся походку. Четыре мощные лапы с когтями оставляли глубокие следы на мягком грунте пещеры.

Встал с остальными. Пятеро водяных медведей настороженно принюхивались ко мне, определяя статус и угрозу.

— Зайти! — прозвучала команда.

Магические барьеры исчезли, и мы вошли в пещеры. Свечение угасло с тихим шипением, как тлеющий фитиль. Барьер, судя по структуре, был высокоуровневым магическим конструктом. Он реагировал на ошейники, позволяя монстрам проходить внутрь, но не выпуская их обратно.

Наша группа из пяти водяных медведей попала ещё к десятерым. Внутренняя пещера была просторнее, чем казалась снаружи, — около пятидесяти метров в диаметре, с высоким сводчатым потолком. Пол покрывал толстый слой влажного мха, смешанного с водорослями, — комфортная среда для земноводных существ вроде водяных медведей. Вдоль стен журчали небольшие ручейки, поддерживая влажность.

Заметил, что на уровне инстинктов я оценил каждого. Тело монстра автоматически определяло ранг, силу, статус, угрозу, словно невидимая шкала в сознании выстраивала иерархию от самого слабого до самого сильного.

Самый крупный лежал в углу. Огромный самец, почти вдвое больше остальных, с тёмно-зелёной шерстью, перемежающейся серебристыми пластинами чешуи. Его правый бок покрывали шрамы — глубокие борозды, оставленные когтями или оружием.

Двое медведей поменьше, но всё равно внушительных размеров, расположились по обе стороны от вожака. Их позы выражали смесь почтения и настороженности. Они не смотрели прямо на крупного самца, но всё время держали его в поле зрения, готовые выполнить любое указание.

Он тут «монстр-пахан»? Иерархия в группе была предельно ясной: один доминантный самец, его приближённые и остальные. Классическая структура стаи хищников, существующая миллионы лет.

Новенькие вместе со мной расположились у входа — самая низкая позиция в иерархии. Дальше всего от удобных мест, ближе всего к опасности, последние в очереди на еду. Мох здесь был жёстче, суше, менее комфортный для шкуры земноводного монстра.

Что там ещё у меня по «прибыло-убыло»? Мысленно проверил, что сохранилось от моих способностей или было утрачено при перемещении в тело монстра.

Заларак… Его нет. Чёрная полоса на руке, интегрированный артефакт, дающий колоссальное усиление магии, исчез вместе с человеческим телом. Хреново. Получил бы неслабый прирост к силе. В бою это могло стать решающим фактором.

Все модификации, приобретённые для человеческого тела, остались в прошлом — рука Тарима, кожа ползуна с устойчивостью к магии и физическим повреждениям. Так что я чистокровный водяной медведь.

Принюхался. Новые сенсоры давали неожиданно богатую информацию. Запахи рассказывали историю каждого монстра — возраст, сила, здоровье, настроение, даже примерный рацион за последние дни.

Пять из пятнадцати водяных медведей были самками — меньше по размеру, с более светлым оттенком шерсти и чешуи, но не менее опасные. Три самки держались вместе со мной, две другие — ближе к вожаку, видимо, его фаворитки.

В дальнем углу, скрючившись, лежал водяной медведь меньше остальных. Его шерсть была тусклой, как и чешуя. От него исходил запах болезни — кисловатый, с нотами гнили. Остальные держались на расстоянии. Ему, скорее всего, конец. Слабые особи редко выживают в сообществах хищников. Если болезнь не убьёт, то сородичи добьют при первой возможности.

Вон как трясётся. Больной медведь дрожал мелкой дрожью, мускулы под шкурой непроизвольно сокращались. Периодически он издавал тихие стонущие звуки, похожие на бульканье. Как только до десятого ранга дожил? Либо он недавно был ранен или отравлен, либо… это ненастоящий водяной медведь?

«Пахан» поднялся. Движение доминантного самца привлекло внимание всей группы. Тело инстинктивно напряглось, готовясь к возможной конфронтации.

Двое, которые его охраняли, тут же встали и направились к нам. Они двигались медленно, демонстративно, давая понять своё превосходство. Их когти были выпущены, шерсть на загривке слегка приподнята.

— Склонились! — рявкнул один из медведей с бурой шерстью-чешуёй.

Голос прозвучал низко, с вибрирующими нотами. Это был не просто звук — скорее, комбинация рыка, запаха и позы, посылающая однозначный сигнал подчинённым.

Ага, сейчас. Я Магинский, а не какая-то зверушка, чтобы склоняться перед другим монстром.

Краем глаза заметил, что новоприбывшие и большинство старожилов мгновенно приняли позы подчинения — опущенные головы, слегка согнутые передние лапы, отведённые взгляды. Только я оставался стоять прямо на четырёх конечностях, глядя на приближающихся телохранителей.

— Ты! — ткнули меня лапой. — Делай, что говорят. Сейчас к вам обратится Гриз.

Удар был скорее символическим — демонстрация силы, а не реальная атака. Да мне плевать…

— Покажи ему, — бросил «пахан».

Краткий приказ, произнесённый с непререкаемой властностью. Гриз даже не повернул голову, продолжая наблюдать за сценой с ленивым интересом хищника, уверенного в превосходстве. Его телохранитель оскалился, обнажая ряды жёлтых зубов, покрытых зеленоватой слизью.

Удар был молниеносным. Я едва успел заметить движение, не то что среагировать. Массивная лапа с выпущенными когтями врезалась в правую сторону морды, рассекая шкуру и чешую.

Обожгло. Боль вспыхнула мгновенно — острая, пронзительная, но быстро сменившаяся пульсирующим жжением. Кровь, зелёная и светящаяся, начала падать на камень. Она шипела при соприкосновении с мхом, оставляя крошечные дымящиеся следы.

Хмыкнул про себя: «Даже в теле монстра я нарываюсь на конфликты с первых минут. Судьба или характер?»

Вот она, основа звериных порядков. Примитивный социальный код, вшитый в инстинкты хищников. Сила определяет статус, статус определяет привилегии, привилегии обеспечивают выживание и продолжение рода. Сама сущность иерархии. Кто силён, тот ест больше и приказывает. Только у сильного есть право брать самок, а все остальные лишь слушаются и живут с этим. Классика альф и бэт.

«Но я не монстр… в душе. Я хуже», — усмехнулся мысленно.

Теневой шаг. Активировал одну из своих главных способностей. В человеческом теле я использовал для этого огненную магию, создавая вспышки в месте назначения. Интересно, как способность проявится в облике монстра?

Ух… Вот это спецэффекты! Техника сработала иначе, но не менее впечатляюще. Вместо огненной вспышки пространство вокруг моего тела словно сгустилось, превратившись в вязкую тёмную массу. Мир потерял чёткость, размазался, как акварель под дождём.

А в следующее мгновение я в стене. Траектория перемещения оказалась несколько иной, чем планировал. Возможно, разница в массе тела или иная структура магических каналов водяного медведя повлияла на точность. Вместо того, чтобы оказаться рядом с атаковавшим меня монстром, я врезался в каменную стену пещеры. Разнёс её к хренам. Камни посыпались, звук обвала эхом прокатился по пещере. Больно, сука. Но… Не понял, что произошло и как. Я обнаружил, что в процессе теневого шага захватил своего обидчика. Массивная лапа сжимала оторванную голову водяного медведя — окровавленную, с выпученными от ужаса глазами и оскаленной пастью.

Монстры замерли, когда я поднялся. Никто не двигался, не издавал звуков, лишь неотрывно следили за мной.

— Ещё кто попытается меня тронуть… — бросил часть водяного медведя. — Готов повторить.

Голова упала на мох с влажным стуком, покатилась, оставляя за собой след из светящейся зеленоватой крови, и замерла посреди пещеры, прямо между мной и Гризом. Глаза мёртвого медведя всё ещё были открыты.

Реакция оказалась молниеносной. Телохранитель не мог позволить такой вызов авторитету вожака. Крупный водяной медведь со шрамом через всю морду ринулся на меня с рёвом.

Теневой шаг не используем. Пока… Несмотря на эффективность, техника оказалась более энергозатратной и менее контролируемой в теле монстра. Требовались практика, адаптация к новой физиологии.

Как я могу упустить возможность протестировать свои способности в этом облике? Интерес смешивался с тактической необходимостью.

Удар. Лапа атакующего медведя врезалась мне в живот. Пять острых когтей, каждый размером с кинжал, пропороли внешний слой шкуры, но застряли в чешуйчатом подслое.

Словно товарный поезд въехал. Кислород выбило из лёгких, внутренние органы сжались от волны, пронёсшейся по телу. От удара меня отбросило на несколько метров. Спина врезалась в каменную стену пещеры, выбив облако пыли и мелких камней. На этот раз она устояла.

Снова атака. Противник не давал опомниться, наступая методично и безжалостно. Новый удар пришёлся в бок, заставив внутренние органы сместиться. Ощущение было такое, словно печень, желудок и лёгкие одновременно поменялись местами.

Болевая система водяного медведя функционировала иначе. Не столько сигнал опасности, сколько триггер для выброса адреналина и мобилизации ресурсов. Она как вспышка и тут же проходит. С этим можно жить. Даже в разгар боя я анализировал особенности физиологии нового тела, его реакции.

Поднялся и улыбнулся. Вместо улыбки получился жуткий оскал. Обнажились клыки, покрытые зеленоватой слизью, и глаза сузились до вертикальных щелей. Хотя хрен знает, как это выглядит у монстров.

Перед тем, как шестёрка влетел в меня, я оставил кое-что ему в подарок. В момент контакта, когда лапа противника задела мою шкуру, активировал одну из своих магических способностей.

Ядовитый шар. Размером с кулак, концентрированная сфера яда, способная разъесть большинство органических материалов. Он уже впитался в шкуру-чешую монстра. При контакте с телом противника сфера разорвалась, впрыснув яд непосредственно под кожу.

Эффект наступил сразу. Мишка зашипел, зарычал. Шкура начала пузыриться, словно кипящая жидкость. Затем чешуйки отслаивались одна за другой, обнажая мышцы под ними. Мышечная ткань превращалась в желеобразную массу.

Конечности подкосились первыми, больше не способные поддерживать вес тела. Внутренние органы стали однородной слизью. Последним держался скелет, но и он начал растворяться. От некогда грозного хищника осталась лишь лужа на полу пещеры.

— Как ты себя называешь? — спросил этот самый Гриз.

Вожак не выказывал видимых признаков страха, хотя я чувствовал изменение в его запахе — появились нотки настороженности и уважения. Его поза изменилась, из расслабленно-доминантной стала более собранной, готовой к действию. Он оценивал меня заново.

Хороший вопрос… Какое имя подойдёт мне в этом новом теле? Павел точно отбрасываем. Мозг искал что-то простое.

Всплыло то, как я называл Лахтину. Боевая машина убийств. Хм… В этом что-то есть. Хищный оскал непроизвольно растянул мою морду. Боевой убийственный Магинский монстр. Сокращение от этой фразы давало простое, легко произносимое слово.

— Бумм! — ответил я.

Идеально подходит существу, способному в считаные секунды превратить противника в лужу или оторвать голову одним движением.

— Хорошо, Бумм, — кивнул Гриз. — Ты силён, можешь быть рядом. С тобой больше шансов выжить.

Тон вожака изменился. Он не признавал моё превосходство открыто, но фактически предлагал партнёрство. Умный ход. Вместо конфронтации, которую мог проиграть, предложение взаимовыгодного сотрудничества.

— Подойди! — помахал мне лапой.

Жест был приглашающим, не приказным. Гриз подчёркивал, что теперь относится ко мне как к равному, а не подчинённому. Остальные водяные медведи внимательно наблюдали за этим взаимодействием. Происходила переоценка иерархии, затрагивающая всю группу.

Я продолжал контролировать обстановку и двинулся. Шёл медленно, размеренно, демонстрируя уверенность. Тело начинало подчиняться лучше.

— Ложись! — опустился на камни Гриз. — Тебя когда схватили?

Вожак расположился на мягком мху, жестом приглашая меня занять место рядом. Это была демонстрация доверия. Хищники не ложатся рядом с теми, кому не доверяют, не подставляют уязвимые части тела. Одновременно это было и проверкой: приму ли я его приглашение или буду оспаривать доминирование.

— Се-год-ня? — ответил я.

Прагматичная оценка ситуации. Я в незнакомой среде, с ограниченным пониманием происходящего, в теле, которое ещё не полностью контролирую. Сбор информации становится приоритетной задачей.

А ещё поесть. Голод напомнил о себе новым спазмом желудка. Тело водяного медведя требовало регулярного и обильного питания для поддержания своей массы и энергетического баланса.

И две самки как-то странно на меня смотрят. Запах изменился — появились сладковатые нотки, сигнализирующие о готовности. Я прямо чувствую, что могу подойти к ним и взять каждую из них. Сдержал звериные инстинкты, усилил контроль.

— Меня взяли с месяц назад, — потянулся «пахан». — Скорпикозы… — сплюнул он. — Напали на нашу серую зону. Тысячи. Пришли с ошейниками и давай хватать. Тех, кто сопротивлялся, — убили.

Гриз говорил медленно, с паузами между фразами, как будто вспоминая.

Монстры захватывают в рабство монстров. Кажется, я видел в этом мире всё… Вот только почему? Захват и порабощение требуют мотивации, выходящей за рамки простого хищничества. Это говорит о наличии политических амбиций, экономических интересов, идеологических целей, что несвойственно тварям.

— По слухам, их король хочет начать войну, — продолжил Гриз.

— Король? — повторил я и вспомнил отца-руха Лахтины.

— Да! — зевнул мишка. — Хочет все серые зоны подчинить себе.

Нормально девки пляшут. У нас тут борьба за власть не только у людей, божков, посланников и проводников, но и среди монстров.

Но не это главное. Почему? Насколько я понял, серые зоны разделены и монстры не перемешиваются. А тут целая подготовка к узурпации. Из-за того, что отец Лахтины — рух? Чего он добивается? Возможно, объединение серых зон — лишь шаг в более масштабном плане? Подготовка к войне с людьми?

Вот это мне повезло… Умею я оказываться в нужном месте и в нужное время. Кстати о нём, сколько его у меня?

— Для чего всех тут держат? — спросил. — На нас же ошейники…

— Развлечение, — хмыкнул Гриз. — Бои на арене. Местная забава у скорпикозов.

Его тон был горьким, с нотками презрения и подавленной ярости. Очевидно, вожак водяных медведей уже не раз был вынужден сражаться для развлечения своих тюремщиков.

— Колизей монстров? — не сдержался я.

— Что? — повернул ко мне пасть Гриз.

— Да так… — отмахнулся и опустился на камни.

Быстро исправил ошибку, изобразив, будто просто буркнул что-то невнятное. Мягенько, удобно.

— Король скорпикозов ищет лучших и сильнейших, — продолжил Гриз. — В бою отбирают. Я уже победил десять раз.

Гордость в его голосе была неприкрытой.

— А кто с кем сражается?

— Одни виды с другими, между собратьями. По-разному.

Гриз говорил обыденно, словно о погоде, но в его глазах читались боль и ярость.

Гладиаторские монстр-бои… Вот только у меня нет времени этим заниматься. Мысли перенеслись к моей настоящей жизни, к планам и обязательствам. Нужно найти способ вернуться в своё тело.

— Как только выберут тысячу, то нас отравят захватывать другие серые зоны, — потянулся мишка. — Отдыхай! Силы потребуются, бой скоро. Там либо выживешь, либо тебя съедят.

Я массировал морду, чем привлёк внимание остальных. Жест был рефлекторным — человеческая привычка потирать лицо при задумчивости перенеслась на тело монстра.

Охренеть у нас тут ситуация вырисовывается! Везучий Магинский… Очень везучий.

— А ты не слышал ничего о свадьбе дочери короля? — решил спросить.

Вопрос мог показаться странным, но я должен был узнать о Лахтине. Если король скорпикозов планирует масштабную войну, возможно, свадьба дочери является частью этого плана?

— Нет, — помотал головой Гриз и уснул.

Мляха, типичный мишка: жрать, драть, спать.

Труп первого телохранителя, обезглавленного мной, до сих пор находился на виду. От тела второго не осталось почти ничего, лишь быстро высыхающая лужа биологической массы.

Запах крови и внутренностей привлёк голодных водяных медведей. Несколько особей осторожно приблизились к трупу, принюхиваясь и оглядываясь на Гриза и меня. Проверяли, не вызовет ли их действие агрессии с нашей стороны. Убедившись, что доминантные самцы не проявляют интереса к трупу, они начали пожирать останки своего бывшего сородича. Монстры… Что с них возьмёшь?

Ладно. Политическую составляющую и мотивы короля скорпикозов оставим на потом, сейчас нужно сосредоточиться на более насущных проблемах. Главное — получить два ранга. Увеличить свою силу, выжить и найти способ выбраться отсюда.

Как? Как вообще твари это делают? Вопрос занимал меня всё сильнее. Бока и Тока могли бы хоть напутствие какое-то дать. Сейчас их советы пригодились бы как никогда. По-любому засранцы знали, что я стану монстром.

Услышал рычание. Открыл глаза и застыл. Картина, представшая передо мной, была неожиданной. Уже дёрнулся, как меня остановили.

— Не мешай! — бросил Гриз, не поворачивая голову.

Прямо сейчас тех самок, которые на меня «положили глаз»… «любили»! В углу пещеры, частично скрытые выступом скалы, две самки водяных медведей спаривались с одним из старожилов — крупным самцом с серебристой полосой вдоль спины. И, судя по тому, что я вижу… «дамы» были не против. Их феромоны наполняли воздух сладковатым ароматом готовности и возбуждения.

В голове немного не укладывается. Хотя страх смерти, её близость запускают инстинкт размножения. Именно поэтому после сильной попойки очень хочется много…

— Запомни! — продолжил «ленивый» медведь. — На арене действуй быстро! Не жди, когда прикажут. Они любят заставлять. Лучше уж добровольно убивать, чем по указке.

Гриз говорил с опытом ветерана. Его глаза были полуприкрыты, но голос звучал чётко.

— Хорошо, — кивнул я.

— И держись меня. Покажем, как работаем в паре. Так больше шансов выжить.

Предложение о сотрудничестве было рациональным. Гриз оценил мои способности и понял, что вместе мы представляем гораздо большую угрозу для противников.

— А те двое? — кивнул на лужу и кости.

— Слабаки. Не думай о них. За месяц я видел сотни, и они ушли. Я уйду, ты тоже. Но, может, перед этим хотя бы получим свободу.

— Угу.

Сосредоточился на магии, попытался активировать свои способности в новом теле. Лёд, огонь, яд, лечение, вода — каждую из этих стихий я пробовал призвать по очереди, направляя энергию по каналам тела водяного медведя. Они не справились с моим ошейником. Металлическое устройство на шее мгновенно реагировало на малейшие попытки его разрушить. Ощущение было такое, словно раскалённый металл впивается в плоть.

Переключился на нейтральную энергию. Тот же эффект: ошейник мгновенно отреагировал, сдавливая шею.

Сука! Схватился за металл и потянул.

Ох… Запахло шерстью и рыбой. Магический разряд прошил тело, заставив каждую мышцу сократиться.

— Не стоит… — зевнул Гриз. — Он сильнее тебя и меня. На четырнадцатый ранг рассчитано.

Вожак говорил с усталой обречённостью того, кто уже перепробовал все возможные способы освобождения.

В выпустил силу затылочника, и она тут же растворилась в ошейнике. А вот это… интересно. Мне показалось, что он даже немного зашевелился.

Гриз отреагировал на мои действия, пришлось остановиться. Медведь заметно напрягся, когда я использовал силу затылочника. Ладно, оставлю на момент, когда не будет столько тварей рядом.

Перерабатывал план действий. Нужно было установить приоритеты, наметить последовательность шагов, узнать, что с Лахтиной.

Найти… Точно! Изольда, она тут! Мать перевёртышей, почти монстр четырнадцатого ранга. Если мы объединим усилия, то шансы на успех гораздо выше. Я думал, что моя беременная перевёртыш будет с Лахтиной, но, видимо, планы короля скорпикозов оказались иными.

Монстры тем временем закончили брачные игры и улеглись… спать?

Новенькие самки, самцы и все — на расстоянии от нас. Социальная структура группы была чётко обозначена даже в расположении тел во время отдыха.

Что-то шевельнулось в моей шерсти-чешуе. Лёгкое щекочущее движение, почти неощутимое, но привлёкшее внимание. Я напрягся. Инстинкты водяного медведя мгновенно среагировали на потенциальную угрозу.

Какого?.. Ощущение казалось странным. Словно что-то живое двигалось под моей шкурой, между чешуйками и шерстью. Что-то запищало. Звук не был агрессивным или болезненным — скорее, похожим на возмущённое ворчание.

Аккуратно подцепил когтем источник звука и извлёк его на свет. На массивной лапе водяного медведя оказалось крошечное существо. Не больше человеческой ладони, пушистое и очевидно недовольное.

Маленькое создание с золотистой шерстью и блестящими глазами-бусинами смотрело на меня с выражением, которое иначе как возмущённым не назовёшь. Его усы дрожали от негодования, крошечные лапки были сложены на груди в характерном жесте недовольства. Мех переливался в тусклом свете пещеры, создавая впечатление, что существо соткано из тончайших золотых нитей.

Он стоял на задних лапках. Поза была почти человеческой — прямая спина, гордо поднятая голова. Но смущало не то, что у меня где-то внутри жил грызун, гораздо более странным оказалось другое… На нём была маленькая форма.

Миниатюрная военная униформа, идеально сшитая по размеру крошечного тела. Китель с погонами, брюки с лампасами, сапоги — всё как у высокопоставленного военного, только уменьшенное до размеров хомяка. На голове грызуна красовалась фуражка с кокардой, а на груди поблёскивали крошечные медали — не менее десятка, аккуратно прикреплённые к кителю. Каждая, видимо, обозначала какую-то заслугу или достижение.

От удивления челюсть водяного медведя отвисла, обнажая ряды острых зубов. Ситуация была настолько абсурдной, что даже мой опыт в этом странном мире не подготовил меня к ней.

— Ну ты и сука! — произнёс грызун сухим, скрипучим голосом.

Голос был непропорционально низким и хриплым для столь крошечного существа. Такой, как у курильщика со стажем. И начал он лет в пять, по три пачки в день, а ещё и пил не просыхая.

— Думал, сдохну… Охренеть! — продолжал возмущаться хомяк, размахивая крошечными лапками.

Каждое слово сопровождалось экспрессивным жестом. Фуражка съехала набок от активной жестикуляции.

— Ты… — тихо ответил я, пытаясь осмыслить происходящее.

— Я! — кивнул он. — Что, не признал? Долго жить буду. Хотя с таким хозяином, как ты, вообще не факт. Это ж надо было сдохнуть! Как ты посмел? Тебе кто разрешил? А? В глаза смотри, когда я с тобой разговариваю!

Хомяк тыкал в меня лапкой с таким видом, словно отчитывал провинившегося школьника.

Пасть отвисла ещё сильнее. Мозг пытался обработать происходящее, найти рациональное объяснение говорящему хомяку в военной форме, который, судя по всему, знал меня и считал себя вправе отчитывать.

Гриз открыл глаз и махнул лапой. Мелкое создание полетело в стену. Крошечное тело врезалось в камень с глухим стуком и исчезло в узкой расщелине.

Я тут же дёрнулся за ним. Аккуратно запустил когти в трещину, стараясь не повредить хрупкое тело хомяка. Извлёк его на свет, бережно держа на ладони. Военный китель был измят, медали сбились в кучу, а сам хомяк выглядел потрёпанным, но живым.

— Животное! — прохрипел голос ещё сильнее. — Убей его!

Требование было произнесено с такой убеждённостью… словно хомяк действительно ожидал, что я выполню приказ и убью по команде крошечного грызуна.

— Ты мой? — решил уточнить.

Вопрос звучал странно, но я должен был понять, что происходит. Откуда взялся этот хомяк? Почему он кажется знакомым? Какова его связь со мной?

«Да ладно? Ведь это не может быть… частью моего сознания и физическим воплощением. Бред же… Да?» — мысль была абсурдной, но в мире, где возможно перемещение сознания между телами, почему бы и нет?

— Так точно! — кивнул хомяк, пытаясь принять стойку смирно на моей ладони. — Генералиссимус Магинский.