Два Дьюрана [СИ]

4

— Мама, но я помню дедушку Дарвайна, — недоуменно сказала я. — И похороны его помню. А никакого брата дяди Грегора — нет. Как так?

— Его не было на похоронах, не успел приехать, — ответила она. — Что до прочего… Может, ты и видела его, когда была совсем крохой, но вряд ли запомнила. Он, знаешь ли, не любил попадаться на глаза.

— Да, ты упоминала, что он предпочитал обществу книги… А как же Альрик? Неужели он не знал, что у него есть дядя?

— Знал, конечно, но… Брат Грегора намного моложе: когда вы с Альриком родились, ему и двенадцати не было!

— О… Тогда понимаю, мы вряд ли даже встречались, — произнесла я. — А потом, как ты сказала, он ушел в обитель?

— Да. Сперва обучался там, потом заявил, что хочет остаться. Отец ему не препятствовал.

— Дедушка Дарвайн уже тогда отписал ему те луга? — я дождалась кивка и добавила: — Тогда этот дядя — как его имя, к слову? — стал для обители очень выгодным… хм… женихом.

— Какой ты сделалась расчетливой, — покачал головой мама, но вынужденно согласилась: — Дарвайн прекрасно это понимал, поэтому прописал условие, согласно которому земли не могут быть переданы обители. Правда, ничто не мешало юноше отдавать туда весь свой доход, но это несколько иное дело. В любом случае, до совершеннолетия он не мог распоряжаться этим наделом.

— А когда стал взрослым, все-таки отдал земли обители? Что-то я не видела здесь никого оттуда…

— Не отдал, — нехотя сказала мама. — Этот юноша оказался весьма себе на уме. Ну а когда умер Дарвайн…

— Что же случилось тогда? — я заметила, что она проигнорировала мой вопрос об имени, но решила пока сосредоточиться на ином.

— Этот блудный сын приехал почти через полгода после похорон, сказал, был очень далеко, когда его настигла дурная весть. Странно, подумали все, обитель ведь в неделе пути, не более… Надолго он не задержался, только оставил указания насчет своих земель и снова исчез.

Кому, кстати, раздавал приказы этот таинственный дядя? Об этом я и спросила:

— Он назначил управляющего? Или попросил дядю Грегора присмотреть за лугами?

— Если бы! — с неожиданным возмущением воскликнула мама. — Грегор предлагал ему взять арендаторов, но какое там! Он просто разрешил окрестным хозяевам пасти скот и заготавливать сено. Еще и взял с Грегора обещание, что тот не станет чинить препятствий и не попытается завладеть этими лугами… Представляешь, какую обиду он нанес старшему брату? Понимаешь теперь, почему об этом человеке стараются лишний раз не вспоминать?

— Пожалуй… — протянула я, хотя, если честно, не вполне поняла, что такого ужасного в таком поступке. Да, он расчетлив, но разве это что-то дурное? — Так ты сказала, он исчез, а потом вернулся? Надо думать, после смерти дяди Грегора?

— Немного раньше, — сказала мама. — Ты уже была в обители, поэтому ничего и не знаешь.

— Почему же вы мне не рассказали? Хороша бы я была, уставившись на этого… дядю, как баран на новые ворота! Достойная невеста для Альрика, даже не знает, что у него дядя имеется! — не сдержалась я, и мама дернула меня за ухо.

— Прикуси язык, Вьенна! Понимаю, вышло глупо, но ты задержалась в пути, а тут еще праздник… Я никак не могла придумать, как бы лучше всё тебе объяснить, хотела прежде посоветоваться с Мальсентой.

— Ах, матушка, к чему такие сложности? — вздохнула я. — Неужели ты до сих пор считаешь меня маленьким ребенком, который не понимает слов?

Судя по выражению ее лица, так оно и было. Интересно, я тоже буду считать своих детей несмышленышами до седых волос? Причем — их седин, не моих!

— Все равно, — сказала она, — история очень уж нехорошая… Так не хотелось посвящать тебя во всё это, но деваться некуда…

— Что же в ней нехорошего? — у меня затекла нога, и я переменила позу. — Этот дядя — как его все-таки зовут? — ушел в обитель. Теперь вернулся… Постой, не хочешь же ты сказать, будто он хочет завладеть Дьюраном?..

— Готвиг так и сказал: ты сама догадаешься, — проворчала она. — Сложно сказать наверняка, Вьенна, равно как и нельзя огульно обвинять человека, который заботится о жене своего покойного брата и племяннике. Но…

— Что? Ну скажи же, не то мы задержимся вовсе уж… неприлично!

Мои слова возымели действие, но не то, на которое я рассчитывала: мама отстранила меня и встала.

— Поговорим позже, — сказала она. — У нас еще будет время.

Увы, до самого вечера у мамы так и не нашлось свободной минуты, чтобы поговорить со мной. Я осталась предоставлена сама себе: отец заперся с Альриком, мама — с тетей Мальсентой, а обо мне словно позабыли… Что за секреты у них такие?

Я могла бы пойти подслушивать под дверьми, но не рискнула: в пустых прежде коридорах хватало людей, и не все это были старые и давно знакомые слуги. Наверно, подчиненные того самого дяди… Мне вовсе не хотелось, чтобы меня застали подле чужой замочной скважины или повисшей на карнизе — прежде мы с Альриком легко проделывали такие трюки, но теперь я опасалась, что не смогу подобраться к окну снаружи: плющ со стен ободрали, а пройти по узкой каменной ленте, ни за что не держась… Нет, я смогла бы это проделать, но только если бы моя жизнь зависела от такого поступка! Не иначе, в самом деле повзрослела…

Я обошла замок — в этом мне никто не чинил препятствий, — хотела заглянуть на конюшню, но передумала. Лучше сделать это с разрешения хозяина, но я не видела его до самого ужина, который прошел совершенно по-семейному. Другие гости еще не явились, как я и предполагала, а потому трапезу накрыли в малой трапезной, совсем как в давние годы, когда был еще жив дядя Грегор, а нас с Альриком только начали сажать за стол вместе со взрослыми.

Беседа, однако, не ладилась. Я видела, как переглядываются взрослые, как прячет глаза Альрик, стараясь не выдать себя, и меня это злило. Однако я сдержалась и за ужином вела себя мирно и приветливо — мать-наставница порадовалась бы, уверена. Да что там, тетя Мальсента — и та улыбалась благосклонно, а ей сложно угодить, она ведь выросла в столице! Правда, никто никогда не упоминал, как она познакомилась с дядей Грегором и вышла за него замуж. Наверно, виной тому было невероятное стечение обстоятельств, потому что иначе этот брак объяснить нельзя. Разве что волшебством, но кто в наше время верит в него?

Ночь прошла спокойно, а проснулась я на рассвете, как привыкла за годы жизни в обители. Мне даже показалось, будто я снова очутилась там: окно моей комнаты выходило на восток, и солнце будило меня очень рано. Знаю, другие девушки завешивали окна, но я так не делала, мне нравилась эта утренняя тишина, эти минуты еще сонного покоя, предназначенные мне одной…

В Дьюране тоже было тихо. Вернее, на заднем дворе уже наверняка кипела работа — нужно ведь готовиться к вечернему празднеству! — но в самом замке царила тишина.

Я не стала звать служанку, умылась, причесалась и оделась сама — невелик труд ухаживать за собой. В обители нас обучали куда более сложным вещам.

Ждать завтрака не хотелось, да я и не была голодна. Можно, конечно, сходить на кухню и взять кружку молока и ломоть хлеба, как я делала, будучи ребенком, но разве я голодна? Вовсе нет, решила я, выходя из комнаты. В любом случае, знатная девушка не должна подчиняться велениям плоти, то есть чревоугодничать. Правда, в наставлениях речь шла не только об ублажении желудка, но о прочем я пока не думала. Всему свое время.

Снаружи было свежо и тихо, только где-то возле кухни громыхали ведрами и ругались вполголоса, чтобы не разбудить господ.

— Далеко ты собралась? — услышала я знакомый голос и остановилась на верхней ступеньке.

— Прогуляться перед завтраком.

Альрик поднялся ко мне, остановился почти вплотную, всего лишь ступенькой ниже. Сейчас его глаза казались не зелеными, а голубыми. Надо же, раньше я не обращала внимания на то, как они меняют цвет…

На щеке его виднелся свежий порез — слишком торопился, когда брился. И нелепые усы, к слову, сбрил, надо же!

— Что ты смеешься?

— Я? Смеюсь? Просто улыбаюсь — очень уж хорошее утро, — ответила я.

— Мы вчера не поговорили толком, — сказал Альрик, глядя в сторону. — За ужином… не то. Все же слушали.

— Это всё из-за твоего дяди? — прямо спросила я.

— Ну… пожалуй, что так, — Альрик опустил голову, так что мне виден был пробор в его светлых волосах. На солнце они казались почти золотыми.

— И ты тоже ничего мне не скажешь?

— А что ты хочешь услышать?

— Хотя бы имя этого ужасного человека. Не поверишь, но мои родители сохранили его в тайне… Что за секреты? Его имя нельзя произносить, чтобы не призвать предвечное зло?

— Ну что ты… — Альрик посмотрел на меня и улыбнулся. — Эдан его имя. Эдан Дан-Дьюран. Как колокол бьет, правда?

— Это уж точно, нарочно не придумаешь…